Текст книги "Грымза с камелиями"

Глава 9
Делюсь впечатлениями с девчонками и знакомлюсь с дедом Остапом

На нашей кухоньке за столом сидела Вероничка и нагло ела семечки. Собственно, ела она как обычно, в этом она не изобрела ничего нового, но вот на пол она сорила огрызками совершенно нагло. Я с трудом могла понять гостеприимство, оказанное ей, и уж совсем не могла понять, с чего это девчонки терпят такое свинство.

Вот оставь их на пару часов – и кругом царят вседозволенность и хаос. И где эти сиротки мои?..

– Приятного аппетита, – радушно начала я, доставая из угла общипанный веник и совок.

– Прибраться хочешь? – хохотнула Вероничка.

Смейся, детка, почему бы не посмеяться в последний раз?

Веник с совком громко шмякнулись на стол прямо перед ее носом.

– Подметай! – рявкнула я и пошла в девичью спальню.

Альжбетка с Солькой сидели на моей кровати, спло– ченно прижавшись друг к другу плечами. По их испуганным взглядам я поняла, что рявкнула на Вероничку весьма значительно.

– Ты только не ругайся, – запищала Солька, – она пришла, а нам что делать...

– Гнать в шею, хотя, если ты решила ей отдать своего плотника, то, конечно, пусть приходит в гости, – фыркнула я.

– Как-то неудобно выгонять, – замялась Альжбетка, прижимаясь к Сольке еще сильнее.

– Это почему неудобно?! – заорала я.

Раздался звук падающего совка, видно, нервы Веронички тоже не железные.

– Мы вообще-то не пускали, но она все равно пролезла... и сказала, что будет Славку ждать, – забубнила Солька, – она такая настырная...

– А где этот казанова? – поинтересовалась я.

Иногда Солька меня изумляет, то вроде решительная, а то невозможная мямля...

– Он не такой, это она... – стала оправдывать любимого упавшая духом учительница ботаники.

– В деревню пошел прогуляться, дома посмотреть, вернее, то, что от них осталось, – сказала Альжбетка.

– А где маман?

– Она пригласила Осикова на свидание к реке, он покраснел и согласился, – ответила Солька.

Открылась дверь, и Вероничка вошла в комнату. Оголенное плечико, джинсовые бриджи и надпись «я твоя» на футболке – и такое чудо спокойно восседало на нашей кухне?!

– Что же вы мне не сказали, что Слава пошел в деревню, я там все знаю, и ему было бы со мной интересно!

Вероничка почти возмущенно хлопала глазами. Мне кажется, она вообще не понимала, что здесь со своей страстью немного лишняя.

– Ты пол подмела?

Вероничка в ответ только фыркнула.

– Тогда топай домой, наше гостеприимство подошло к концу.

– Да, топай домой, – осмелела Солька и попыталась пригрозить кулачком, но осеклась на полпути.

Вероничка повела плечом и, уходя, сказала:

– Я пойду в деревню, встречу там Славку и покажу ему такие укромные места...

– Иди, – благословила я.

Солька испуганно посмотрела вслед уходящей красотке.

– Ты отчего ее отпустила? – возмутилась она.

– Не бойся, твои укромные места все равно Славку интересуют намного больше.

– Что с работой? – поинтересовалась Альжбетка, распуская свои длиннющие ногти веером.

Наконец-то кто-то тут поинтересовался мной.

– Ну, девчонки, усаживайтесь в партере поудобнее, я расскажу вам сказку.

Я плюхнулась на кровать, довольно улыбаясь.

– Поздравляю нас всех, в воздухе уже пахнет бриллиантами!

– Ты что, их уже нашла?! – девчонки подскочили до потолка. Солька даже на миг позабыла про Славку и Вероничку.

– Нет, не все сразу, – слегка я их огорчила, – отгадайте, кому принадлежит этот дом?

Тишина.

– Воронцову, – объявила я, счастливо улыбаясь.

– Не может быть! – стройный хор голосов.

– Может.

– Ух ты! – воскликнула Солька.

– Знаешь, – засуетилась Альжбетка, – это судьба! Вот точно тебе говорю – судьба!

– Вы уже целовались? – спросила Солька, и ее нос задергался от любопытства.

Я тяжело вздохнула.

Усадив девчонок на кровать и дав им немного успокоиться, я рассказала все, как было. Особенный упор я сделала на то, что, по всей видимости, жить без меня Виктор Иванович просто не может, скучает, горюет и страдает...

– Как в кино, – блаженно улыбаясь, сказала Солька, и тут ее взгляд упал на сумку, которую я принесла. – А это что?

– Еда.

– Так что же ты раньше не сказала!

Я со своей новостью была тут же забыта, а Солька погрузилась в сумку по пояс. Ну что за человек – Родину продаст за кусок колбасы.

– О! Да! О! Да! – доносились звуки из пакета.

Нет, Вероничка ей не конкурент.

– Почему так мало? – поинтересовалась Солька, выкладывая награбленное на кровать.

– Скажи спасибо, что это принесла, я с такой мымрой буду работать... На что только мне приходится идти ради нашего благосостояния!

– Ты, Анька, молодец, – горячо закивала Альжбетка. – Настоящий герой, нам надо брать с тебя пример.

– Угу. Видела охотничью халупу, в ближайшее время планирую перебрать ее по бревнышку, а то Воронцов сносить ее собрался.

Хлопнула дверь, и раздался голос моей маман:

– Девочки, мы принесли укроп.

Вот радость-то, прямо добытчики, интересно, что они собрались есть с этим укропом? Повидло или конфеты?

Лицо мамы светилось. Осиков был помят и смущен – тяжело ему, видно, пришлось.

– А где вы укропчик нарвали? – спросила я, поглядывая на Арсения Захаровича. Неужели он все же станет моим отчимом?

– Там, – махнул он рукой в сторону деревни и покраснел.

Значит, маман приставала. Понятно.

– А Славку моего не видели? – жуя укроп, поинтересовалась Солька.

– Видели, – обрадовала мама, – с девицей этой ненормальной у колодца хихикал.

– Что?! – воскликнула Солька, забыв про продукты. Все же против любви не попрешь!

Через секунду она уже неслась в сторону деревни, а Альжбетка кричала ей в окно: «Убей ее, убей ее!!!» Никакого воспитания!

– Мама, сообщаю тебе новость: я устроилась на работу, так что вы здесь будете проживать без меня.

– Это что еще такое, и какая может быть работа в лесу?

– Мария Андреевна, – решила мне помочь Альжбетка, – если Ане хочется работать, то давайте ей не будем мешать.

Осиков сверлил меня глазами, как бы спрашивая – неужели получилось? Я еле заметно кивнула. Мне кажется, от счастья он стал еще толще.

– Значит, так, меня ждут новые обязанности, так что объяснения все потом, я принесла продукты, с голоду вы теперь не умрете и, к сожалению, не похудеете...

При слове «продукты» Арсений Захарович разомлел и привалился к косяку двери.

– Но все же, кем ты будешь работать... я ничего не понимаю, – возмущалась маман.

Я достала из-под кровати сумку и стала складывать в нее необходимые на первое время вещи. Какое же это счастье – жить подальше от маман и поближе к Воронцову!

Второй раз за сегодняшний день я направилась к своему новому месту работы. Настроение бодрое, предчувствие удивительного и прекрасного не покидает мою осоловелую душу.

Около старой скрюченной березы на пеньке сидел старичок; увидев меня, он пригладил волосы и улыбнулся.

– Куда путь держишь, дочка?

Чего не поговорить с хорошим человеком? Я махнула рукой в сторону дома Воронцова и сказала:

– Вот, работать устроилась, спешу на место службы.

Старичок усмехнулся в бороду, потеребил дырку на ватных штанах и сочувственно ответил:

– Изведет тебя Петровна, как есть изведет.

– Так вы ее знаете?

– А чего не знать, я у нее остатки со стола беру.

– И почем берете? – поинтересовалась я, слабо веря в бескорыстность Екатерины Петровны.

– Я ей травку приношу.

Мое воображение разыгралось. Я представила Екатерину Петровну Глушакову в клубах наркотического дыма...

– А что за травка? – спросила я, в надежде, что это пригодится для дальнейшего шантажа противной грымзы.

– Лекарственная, разбираюсь я в этом деле, если тебе что надо, скажи.

– А приворотное зелье можете сделать?

– Могу, да только зачем тебе это... ты и так свое возьмешь... глаза у тебя горькие, как почки на деревьях весной, горькие, а жизнь несут...

– Нет, с приворотным зельем как-то спокойнее, – сказала я, пытаясь скрыть неловкость от последних слов старичка.

– Сделаю тебе зелье, только ведь ты не воспользуешься им.

– Почему?

– Ты настоящим огнем гореть привыкла, душа такая, тут уж ничего не поделаешь.

– Вам бы сказки слагать, – улыбнулась я, – вы приходите к дому почаще, я уж вас просто так накормлю, зачем нам какие-то посредники в лице Екатерины Петровны, я теперь там за главную буду.

Дед опять усмехнулся в бороду.

– А вы из деревни?

– Из нее.

– А я слышала, что никого там уже не осталось.

– Так и есть, какой я человек, уж и нет меня вовсе, так, хожу... землю топчу.

– Не скажите, – возразила я, – вы тут хозяин, это мы понаехали, не выгонишь.

– Тебя звать-то как?

– Аня.

– Доброе имя, – закивал старичок, – а меня дедом Остапом кличут, так и зови.

– Договорились. А вы не видели здесь никого подозрительного? – поинтересовалась я, вспоминая неряшливого субъекта в поезде.

– А кто же в наше время не подозрительный? Все чудные.

– Может, кто-нибудь незнакомый появлялся на днях? Такой неряшливый парень, лет тридцати пяти...

– Нет, не видел вроде. Люди новые приезжают, но редко, чего здесь интересного, рыбалка-то уже не та, вот санаторию отстроят, народу много будет. А ты с Петровной-то поосторожней, вредная она баба.

– Это я уже поняла, буду бороться.

– Правильно, в обиду-то себя не давай.

– Спасибо за беседу, но мне пора, я за вещами ходила, – я потрясла в воздухе сумкой.

– Иди с Богом.

Мне стало как-то легко и спокойно и, отбросив все сомнения и страхи, я устремилась к Победе.

Глава 10
Знакомлюсь с хозяйкой и решаю проникнуть в домик

Зазвенел будильник.

Этого не может быть, потому что не может быть.

Открываю один глаз.

Екатерина Петровна стоит, как памятник всему злому на земле, и держит в руках будильник.

– Вставай!

Делаю только один вывод – надо запирать дверь. Я бы и вчера ее закрыла, но подумала: вдруг Воронцов захочет зайти и пожелать мне спокойной ночи... часов в двенадцать ночи хотя бы...

– Если в моей комнате что-нибудь пропадет, я буду думать, что это вы украли, – не открывая второй глаз, сказала я.

Екатерина Петровна сжала губы и громыхнула будильником о тумбочку.

– Вы бы не могли выйти, а то я стесняюсь в трусиках перед посторонними.

Екатерину Петровну сразу ветром сдуло. Я закрыла глаз и проспала еще три минуты.

В гостиной был образцовый порядок: коробки куда-то исчезли, а цветы блестели от капелек воды на листьях. Екатерина Петровна, по всей видимости, от души их опрыскала.

– Сколько можно просыпаться! – услышала я сразу, как только переступила порог кухни.

– А что, пожар?

– Галина Ивановна приезжает, пошевеливайся.

Как бы донести до сознания этой крикливой Дюймовочки, что мне, собственно, все равно – Галина Ивановна, Груша Аркадьевна или еще какая-нибудь Марья Васильевна... Ну, приезжает, чего когти-то драть...

– Показуху устраивать будем? – поинтересовалась я.

– Бери ведро и неси его за дом, там контейнер с мусором, – распорядилась Екатерина Петровна.

– Может, я лучше отнесу Виктору Ивановичу завтрак в постель?

– Бери ведро, кому говорю!

Ладно, я не против, мне уже давно пора посмотреть, где тут что плохо лежит, а главное, хотелось бы узнать, заперта дверца охотничьего домика или нет. Подхватив ведро, я походкой манекенщицы направилась к двери.

Дом был такой большой, что мне показалось, пока я его обойду, уже вечер наступит.

Куча с мусором находилась за забором; отыскав узенькую калитку, я вырвалась на свободу. Лес, птички поют... Почему-то, когда находишься на участке, прелестей природы не замечаешь.

– Ты Аня?

Я обернулась.

У калитки стоял высокий худой мужчина лет пятидесяти. В одной руке – лопата, а в другой он держал скрученный шланг. Серо-зеленая косынка обвязывала его лоб, а большой не по размеру комбинезон висел на остреньких плечах. Двух мнений быть не могло – это садовник.

– Аня, – охотно подтвердила я, рассчитывая на дружбу. Союзники в борьбе с Екатериной Петровной мне пригодятся.

Мужчина направился к контейнеру с мусором, не обращая особого внимания на меня. Возникло такое чувство, будто все, что он хотел, он уже узнал. Он уверенно воткнул в довольно плотную землю лопату, кинул в контейнер шланг и, взяв у меня ведро, тоже вывалил его в кучу мусора.

– А шланг вам уже не нужен? – решила я завязать разговор.

– Нет.

– Он прохудился?

– Нет.

– Он старый?

– Нет.

– Он не подходит по длине?

– Нет.

– А тогда какого черта вы его выкинули?

– Он мне надоел.

Чувствую, мы подружимся.

– Мне Екатерина Петровна про вас много рассказывала.

Это такой ход конем – самой смешно, но должна же я понять его отношение к противной Дюймовочке.

Мужчина молчал.

– А могу я узнать, как вас зовут?

– Можешь.

Ну вот, мы почти и подружились.

– А у кого я могу это узнать? – нежно поинтересовалась я.

– У Екатерины Петровны, например, – ответил мужчина, дернув острым плечом.

– Я с этой мымрой общаться не хочу, – сделала я неосторожный выпад.

Мужчина посмотрел на меня с уважением и сказал:

– Юрий Семенович.

– Очень приятно, а откуда вы мое имя знаете?

– Хозяин сказал.

В переводе на русский язык – это Воронцов.

– А очего это он завел разговор обо мне? – обрадовалась я.

– Сказал, следи за ней, глаз не спускай, она ненормальная, от нее всего можно ожидать.

Ах, Виктор Иванович... а я еще за вас замуж собралась, хотела сделать вас счастливым человеком до конца дней ваших... Все, я вас бросаю, не бывать нашему браку никогда!

– А что он еще говорил?

– Что мозги ты мне все заплетешь и скажешь, что так и было, – пропуская меня вперед, ответил Юрий Семенович.

Надо срочно менять тему разговора, и вообще, пора уже попрощаться – я собиралась сделать вылазку к домику, а свидетели мне не очень-то и нужны.

– Вы здесь живете? – спросила я, указывая на пристройку, она напоминала маленький летний домик.

– Здесь.

– Ну что ж, приятно было познакомиться, пойду хлопотать по хозяйству.

Мужчина повернулся ко мне спиной и зашагал в сторону ровной посадки маленьких яблонь.

Фуууу – вздох облегчения!

Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, я направилась к предмету своего вожделения – к покосившемуся охотничьему домику.

Бревнышки потрескались, первой ступеньки не было, а перила держались на одном гвозде. Стоило на них нажать, как они тут же отклонились в сторону. Около двери я замерла... Сейчас решится, надо ли мне взламывать это сооружение или нет. Я нажала на ручку и осторожно дернула дверь на себя. Дверь поддалась, и через секунду я уже просунула нос в образовавшуюся щель. Запахло старой рухлядью и мхом...

– Разве ты переделала все дела по дому? – услышала я довольный голос Воронцова.

Закрыв дверь и резко повернувшись на каблуках, я задрала голову вверх: именно оттуда доносился столь милый сердцу голос.

Воронцов в одних трусах стоял на балконе своего роскошного коттеджа и поглядывал на меня. Мог бы и поспать подольше, не понимает разве, что он мне мешает...

– Доброе утро, – вежливо сказала я, – как ваше самочувствие, не беспокоит ли кашель?

– Уже нет, а что ты забыла в этой халупе?

– Так древность всегда волнует и манит.

– Мне кажется, что древностью тебе стоит заниматься в свободное от работы время.

Вот ведь ехидная зануда!

Я встала прямо под балконом и задрала голову вверх.

– А вам идут эти плавочки, вид снизу просто исключительный.

Воронцов смутился, сморщил нос и удалился в свою комнату. Я тоскливо посмотрела на домик.

Екатерина Петровна развила бурную деятельность на кухне: на плите работали все четыре конфорки, что-то шипело, кипело и пахло, на столе лежали голенькие куры, обмазанные какой-то красноватой пастой.

– Где тебя носит, я всего лишь попросила вынести ведро.

– Встретилась с садовником и, как воспитанный человек, была вынуждена познакомиться и наладить добрые отношения. Вы же не удосужились нас представить друг другу.

– Это ты-то воспитанный человек?! – удивилась моей наглости Екатерина Петровна. – О чем это можно с ним разговаривать, что ты мне врешь.

– С хорошим человеком всегда есть о чем поговорить, – возразила я.

– Он же молчит всегда. Подай огурцы.

Я взяла со стола три свеженьких огурчика и протянула своей мучительнице.

– Вредный и гадкий человек, – продолжила с негодованием Екатерина Петровна, – даже не здоровается со мной.

– Здесь нет ничего удивительного, – пожала я плечами.

– Поговори у меня, – гневно затрясла огурцом Екатерина Петровна, – бери швабру и иди мой лестницу.

Что-то мне уже надоело работать горничной, как-то это утомительно. Надо быстрее разбираться со своей основной задачей и увольняться.

После обеда я решила вздремнуть. Воронцов отправился на строительство санатория, Екатерина Петровна прогнала меня, так как я, по ее словам, могу только пачкать, а моя новая хозяйка еще не соизволила приехать, вот и получалось, что заняться было абсолютно нечем.

Уснуть мне не удалось: через полчаса к дому подъехала машина. Я бросилась к окну, любопытство заставило меня приоткрыть форточку и высунуть ухо на улицу.

– Галина Ивановна, заждались мы вас, – щебетала Екатерина Петровна просто медовым голосом.

– Были дела, – отрезала хозяйка.

Отбросив присущую мне скромность, я распахнула окно и перевесилась через подоконник.

Галина Ивановна оказалась молодой и эффектной женщиной. Короткая стрижка, волосы зачесаны назад, было у нее что-то схожее с Воронцовым, что, впрочем, неудивительно – все же они брат и сестра.

Из машины вылез высокий полноватый мужчина, он достал огромные сумки из багажника и проследовал в дом вслед за Галиной Ивановной. Мужчина мне не понравился сразу... пухлые губы, маленькие блестящие глазки и рыжеватые вьющиеся волосы... не терплю, и все...

Я вышла в гостиную – пора бы меня уже представить.

Екатерина Петровна смерила меня раздраженным взглядом и сказала:

– Эта девушка помогает по дому, вы велели нанять...

– Надеюсь, ты понимаешь, ЧТО ЭТО ЗА ДОМ? – поинтересовалась у меня Галина Ивановна.

Конечно, понимаю, это мой будущий дом, вот выйду замуж за Воронцова и...

– Само собой, – коротко ответила я, зачем пугать женщину подробностями.

– Надеюсь, у нас с тобой проблем не будет, – фыркнула тетя Галя и пошла по лестнице вверх.

Мужчина с сумками смерил меня таким взглядом, что я поняла – проблемы будут... и не только у меня...

– А где Витя? – поинтересовалась Галина Ивановна, не удосужившись повернуть голову в сторону Екатерины Петровны.

– Он на строительстве, просил, чтобы вы ему сразу позвонили, как придете, – бойко отрапортовала Дюймовочка.

Как только моя новоиспеченная хозяйка скрылась на втором этаже, я сразу обрадовала Екатерину Петровну своими наблюдениями.

– Галина Ивановна так себе, не произвела впечатления, кстати, я сегодня вечером хочу уйти, маму надо навестить.

– Твоего мнения никто не спрашивает, – зашипела Екатерина Петровна, – никуда не пойдешь, я уже говорила, что у тебя только один выходной, в воскресенье.

– А зачем я вам тут вечером?

– Будешь убираться после ужина.

– Пожалуй, я договорюсь с Виктором Ивановичем. Думаю, он против не будет, он к моей маме питает особую слабость, – захихикала я.

Мне очень хотелось навестить девчонок, сидеть здесь в одиночестве было невыносимо, казалось, что все интересное происходит где-то там, без меня... К тому же я решила вернуться поздно вечером и все же пробраться в интересующий меня домик, сколько можно здесь работать! Надоело! Время тянулось, как старая резина...

Наконец послышался звук открывающейся двери, и через секунду Воронцов уже смотрел на меня. Вернулся. Здрасьте! Полдня его прождала!

– Я вечерком уйду, – сообщила я, полагая, что подобная тактика – это то, что надо в данном случае. А что тут рассусоливать? Поставила перед фактом, и полный порядок!

– Куда?

– На дискотеку в деревенский клуб.

– Не отпускаю.

Приятно.

– А к маме?

– Иди.

Я чуть не подскочила к нему и не расцеловала, но стоп... я – сама невозмутимость!

Екатерина Петровна так заскрипела зубами, что дом заходил ходуном.

Глава 11
Мы идем в гости и узнаем кое-что интересное; Арсений Захарович в это время гибнет под обаянием моей мамы

Девчонки носились по комнате, не замечая меня.

Альжбетка стягивала желтую футболку и надевала зеленую, Солька то бросалась к зеркалу с пудрой, то к раскрытой сумке, с вытянутыми на три метра руками; она так в ней начинала копаться, как будто на дне лежал золотой рубль, а уж Солька за золотой рубль планету насквозь пророет.

– И долго это будет продолжаться? – поинтересовалась я.

– Мы идем в гости, – объявила Альжбетка.

– Прекрасно, значит, пока я там драю полы и мою посуду, у вас тут не жизнь, а просто молочные реки, кисельные берега.

Устыдившись, девочки сократили вдвое свои суетливые движения.

– Нас Егор пригласил, – начала выдавать информацию Солька, – охота же сходить, сидим тут, тухнем.

И давно это, интересно, Солька сделалась такой подвижной особой, раньше из дома ни ногой, сидела, как квочка, над своими конспектами и тетрадками... а теперь полюбуйтесь на нее, наверное, хочет побывать в доме своей врагини Веронички и узнать о ней что-нибудь интересное.

– А меня, значит, позвать не надо? – спросила я.

– Так как тебя позовешь... Не сердись, – мягко сказала Альжбетка.

Вот не хватало только, чтобы со мной разговаривали, как с душевнобольной.

– А мобильники для чего придумали?

– Связь только у реки берется, – попыталась оправдаться Солька.

– До реки рукой подать, – напомнила я.

Солька села на кровать и сказала:

– Хорошо, мы никуда не пойдем.

Знакома мне эта игра на публику!

– Прекрасное решение, – спокойно выдала я и стала отстраненно смотреть в окно.

Альжбетка начала медленно стягивать зеленую футболку. Сольке это не понравилось – она поняла, что сейчас проиграет битву.

– Ну что такого...– заныла она, кидая на меня просительные взгляды, – Егор же пригласил, как-то неудобно отказываться.

– Мы виноваты, – решила покаяться Альжбетка, пытаясь получить за это неплохой бонус.

Ладно, не буду долго их мучить.

– Собирайтесь, – лениво позволила я.

Суета в комнате воцарилась с новой силой.

– Я сначала не знала, брать Славку или нет... – тараторила Солька, – все же Вероничка может там начать строить глазки, и вообще нечего ему лишний раз на нее смотреть! А потом подумала, вот еще, пусть эта дурочка видит, что это мой мужчина и что я не собираюсь его отдавать.

– Правильно, – поддержала ее Альжбетка, – а то ишь ты, хвост она распушила... Кстати, Ань, не знаю, расстроит это тебя или нет, но твоя мама от Арсения Захаровича просто не отходит, по три раза на день зовет его гулять, вот и сейчас они пошли куда-то в лес.

– Пусть развлекаются, – махнула я рукой.

Если моя мама чего-то хочет, то ее уже танком не остановишь, это у нас семейное.

– А Славка где?

– Он белье стирает, я кофту испачкала, и брюки уже грязные, – ответила Солька.

– Вот Вероничка, – начала я, торжественно подняв палец вверх, – наверняка бы постирала и свое, и Славкино, она-то свою выгоду понимает.

– Не думаю, – засомневалась Альжбетка.

Солька задумалась:

– Вообще, конечно, это мой стратегический промах, но все же пусть лучше Славка постирает, я это делаю плохо.

Славка стоял в дверях, держа в одной руке облупившийся тазик, в котором ровненько лежали скрученные Солькины вещи, а в другой – откусанную сосиску с куском хлеба.

– Хорош, – залюбовавшись, сказала я.

– Ну что, вы собрались? – поинтересовался Славка.

– Откуда провиант?

– Так сегодня магазинчик приезжал, мы весь холодильник забили, если бы ты видела, сколько ест Осиков, мы его просто не прокормим, – затараторила Солька.

– Соля, вы собрались или нет? – вновь поинтересовался Славка.

– Идем, идем, мой котеночек, – запела учительница ботаники.

Тьфу...

Вероничка в юбке длиною пятнадцать сантиметров встречала нас у крыльца.

– Заходите, гости дорогие, – ласково пропела она, не отрывая взгляда от внушительного Славки.

Солька ткнула его кулаком в бок, предупреждая, что шаг вправо, шаг влево наказуем расстрелом без суда и следствия.

В домике жили Степан, Егор и Вероничка, и апартаменты, надо сказать, были куда меньше наших: всего одна комната, перегороженная в углу ширмой, где, по всей видимости, было место Веронички.

– Проходите, – сказал Степан, отставляя к стенкам стулья, – присаживайтесь.

– Егор сейчас придет, – подходя к Славке, сказала Вероничка, – он фрукты мыть пошел.

Какие кругом мужики!

Степан отодвинул от окна стол и стал накрывать его потрепанной скатеркой, Славка бросился ему помогать. Смотреть на этих двух «хозяюшек» было умилительно.

Постепенно на столе стали появляться тарелки, стаканы, хлеб и другие предметы, обещающие приятную трапезу. Егор принес фрукты и бутылку самогона.

– Дед Остап презентовал, – торжественно объявил он, ставя бутылку на середину стола.

– Я его знаю, познакомилась по дороге на работу, – сказала я, накладывая на тарелку блестящие шпроты.

– Хороший он старик, – закивал Егор, – говорит красиво, сейчас уже так не умеют.

Через час всем было весело, всем, кроме Сольки и Славки. Виной этому была активная Вероничка: она все время норовила под столом дотянуться ногой до нашего доблестного рыцаря, что вызывало гнев у Сольки и волну смущения все у того же Славки. Глаз от этого зрелища было просто невозможно оторвать.

– ...нет, я вам сейчас покажу, какой я был в детстве! – воскликнул Егор, вскакивая со стула, – это сейчас я блондин, а тогда был темненький.

Я прослушала начало спора и не очень вдумывалась в текущий разговор.

– Степ, дай фотки, – потребовал Егор.

– А где они?

– Вон маленький альбомчик на приемнике, под газетой.

– Зачем ты их только притащил сюда, – фыркнула Вероника.

– Да ты маму нашу не знаешь, что ли, любит семейственность разводить, говорит, бери, чтобы родителей своих не забывали, что я, спорить, что ли, буду...

Степан неловко вынул альбом, и газета соскользнула прямо на коленки к Вероничке.

– Ой, смотрите, – заверещала она, – я эту тетку знаю, она живет в одном из больших домов, что за лесом.

Я забрала у нее газету. С сероватой бумаги на меня смотрела Селезнева Галина Ивановна.

– Дай посмотреть, – стала канючить Солька.

– Это хозяйка моя, – сказала я, протягивая ей газету.

– Как это хозяйка? – изумился Степан.

– Я на работу к ней устроилась, по хозяйству помогать, мне сейчас деньги нужны.

– А я ее видела пару раз, – кинула Вероничка, – она так хорошо одевается! Это и неудивительно, у нее целая куча денег.

– Что там пишут? – вытягивая шею, спросила Альжбетка.

– Четвертого августа состоялся аукцион... газета старая, что ли? – заворчала Солька.

– Читай, не отвлекайся, – потребовала Альжбетка, обожающая сплетни и всякую светскую жизнь.

– Четвертого августа состоялся аукцион «Живая слеза», на аукционе были выставлены ювелирные украшения, оцениваемые экспертами на общую сумму в два миллиона долларов...

Егор присвистнул.

– ...ну, дальше тут перечисляются разные украшения... мммм... вот! «Самый дорогой лот – колье «Живая слеза», в честь которого и был назван аукцион, приобрела сестра известного бизнесмена Воронцова В.И. Селезнева Галина Ивановна, колье оценивается в восемьсот тысяч долларов, но его новая хозяйка заплатила за него на двести тысяч больше. Это работа мастеров семнадцатого века – поистине настоящее произведение искусства»... тут есть фотка, – Солька развернула газету и ткнула пальцем в небольшую фотографию.

Футляр был открыт, и на бархатной подушке лежало красивое колье с огромным камнем в середине и множеством маленьких вокруг. Я не очень понимаю в подобных вещах, но вроде красиво.

– Вот это да! Везет же! – воскликнула Альжбетка.

– А что – везет-то, – пожал плечами Славка, – и куда она пойдет с этим колье, его только в сейфе хранить.

– ...«на вопрос, как часто новая хозяйка колье будет его надевать, Галина Ивановна ответила, что расставаться с ним не собирается, так как давно мечтала о таком восхитительном украшении. Галина Ивановна нас заверила, что не намерена прятать подобную красоту и будет надевать колье при каждом удобном случае...»

– Ну и дура, – буркнул Степан, щуря глаза и откидываясь на спинку стула.

– И вовсе не дура, – заспорила Вероника, – я бы тоже носила, пусть все видят, какая я богатая!

– Мечтай, мечтай, – засмеялся Егор.

Я взяла газету у Сольки и стала ее изучать. За столом разгорелся спор, как лучше поступить с колье – носить или нет, прятать или выставлять напоказ.

На фотографии Галина Ивановна выглядела моложе и даже еще эффектнее, чем в жизни, представляю, как она готовилась к этому аукциону и как ей хотелось произвести впечатление на богатую публику.

Под фотографией было написано:

«Счастливая обладательница колье «Живая слеза» не собирается расставаться со своим приобретением ни на минуту».

– Да я бы никому не сказал, что у меня есть такая дорогая штука!.. – кричал Егор, махая в воздухе огурцом. – Я не идиот!

– Ты ничего не понимаешь, – перебивала его Альжбетка, – это же важно, чтобы все знали, какое роскошное колье у меня есть!

– У тебя его нет, – настырно поправляла Солька.

– Я же образно говорю.

Степан особо в споре не участвовал, он пил самогон и редко вставлял замечания. По всей видимости, ему стало жарко, и, сняв рубашку, он остался в одной майке – на руках, плечах и груди красовались различные татуировки.

– Где это ты так себя разрисовал? – наивно хлопая глазами, поинтересовалась я.

– В тюрьме, – коротко бросил Степан и как-то еще больше ссутулился.

Споры за столом сразу прекратились.

– Отсидел по молодости, – закуривая, уточнил Степан.

– А за что? – спросила я.

– Ты чего, – шикнула на меня Альжбетта, намекая, что я не очень-то тактична.

– Да так, разбойное нападение, ничего особенного.

Конечно, что же здесь особенного...

Я опять уткнулась в газету, а за столом возобновился прежний спор.

Время летело быстро, уходить не хотелось, но мне необходимо было вернуться в дом Воронцова. Распрощавшись со всеми и выпив на дорожку три рюмки самогона – иначе меня просто не отпускали, я вышла на свежий воздух.

Свет в нашем домике горел, и я решила проявить чудеса дочерней любви: почему бы не зайти и не проведать мамочку, может, ей интересно, как проходят мои рабочие будни. Я открыла дверь и схватилась за косяк: самогон делал свое дело медленно, но верно. Соображала я хорошо, но вот ноги как-то подкашивались и пружинили.

Мама с Осиковым сидели на кровати в обнимку и целовались. Бывает же такое, может, у меня уже белая горячка?

– Мама, я не советую тебе делать это до свадьбы, Арсений Захарович еще тот...

Они так подскочили, что моя мысль заблудилась и не нашла продолжения.

– Ты что здесь делаешь? – спросила мама, краснея.

– Я тут живу.

– Но ты должна быть на работе!

Ах, как им всем удобно, что я работаю, хорошо устроились!

– Извините, ошиблась дверью.

– Девочки, не ссорьтесь, – глазки Осикова забегали по стенам и потолку.

– Это совсем не то, что ты думаешь... – начала оправдываться мама, – хотя я не понимаю, почему я должна отчитываться перед тобой! Ты же не собираешься мешать моему счастью.