Текст книги "Семейное проклятье"

Когда один из слуг графа приехал в деревню за углем, сидя в трактире господина Тома, рассказал о тяжкой болезни Жерара, Анри, даром что ростом почти сравнялся с приемным отцом, заревел во весь голос, словно маленький.

И что же, господин Жерар помирает? Быть того не может! Уж такой он замечательный человек! Ведь когда – то он спас Анри жизнь! Трактирщик с женой, растрогавшись до слез, немедля дали сыну повозку, полную гостинцев. Вот лучшая мука и дикий мед, все знают, что лепешки из этого теста поднимут на ноги любого больного. А вот чудесная баранья нога, настойка можжевельника. Напрасно слуга говорил, что графский повар и поварята и так закармливают беднягу, словно индюка на Рождество. Анри взгромоздился поверх мешков и корзин и с добрыми напутствиями родителей отправился в особняк графа.

– Ну, ты словно важный сеньор, лежишь в постели и принимаешь гостей, – рассмеялся Бертан.

Анри смеялся вместе с ними, Уж так приятно было узнать, что Жерар вовсе не собирается помереть, и дела идут на поправку. Бертан еле выпроводил мальчика, скоро стемнеет, пусть доберется домой засветло. Не хватало еще, что бы с ним тоже случилась беда.

– Вот славный парнишка получился из маленького воришки и хитреца. – Улыбнулся Жерар.

– Точно, ты заметил, как он старается походить на тебя? Даже волосы отрастил и так же собрал в хвост, обвязав бечевкой.

– Ох, ох, а не ты ли первый появился в городе с такой прической, брат монах?

Приятели от души рассмеялись, они действительно оба носили длинные волосы. Это служило еще одной причиной для неприязни графа. Когда он снимал парик, то на его голове красовались жидкие пряди тусклого цвета.

Пока в особняке Дюран Леруа радовались выздоровлению Жерара, Папаша Кольбер разработал план ограбления. Конечно, Триаль со своими ребятами действовал ловко и быстро, но выбирать не приходится. Хотя при колдовском умении Рене, дело то легче легкого. Клешне и Хвату всего лишь нужно собрать в мешки добычу и спокойно вернуться.

– Вбейте в свои тупые головы, мои славные друзья! Не нужно тащить мелочь, что господа выставляют на комодах и каминных полках! Пошарьте в ящичках и лучше, в самых неприметных. Берите драгоценности, столовые приборы из серебра, одежду из шелка и меха. Словом, что бы вещи были ценными, не то заполните мешки всякой ерундой вроде фарфоровых безделушек.

– А точно ли, девчонка всех заморозит взглядом, господин Кольбер? Мы привыкли грабить по ночам пустые дома, а среди бела дня идти в особняк нам впервые.

– Ох, ну и туп же ты, Хват! Неужели я стал бы рисковать родной дочерью? Рене подаст вам знак, как все будет готово, зайдете, словно в лавку без продавца.

– Все сделаем как надо, господин Кольбер. Мы не глупее головорезов Триаля. – Ухмыльнулся Клешня.

– Отлично. Теперь позовите ко мне Рене, я поговорю с ней.

Девушка уже несколько дней с нетерпением ждала заветного воскресенья, что бы увидится со своим ненаглядным Жераром и бродила по дому, словно во сне.

– Вы хотели поговорить со мной, отец?

– Да, присядь милая. Наш Жак совершенно случайно встретил в городе одного человека. Представь детка, из – за него когда – то я очень пострадал и лишился своего честного имени.

Огюст прикрыл лицо ладонью, делая вид, что весьма расстроен.

– Ого! И вы ничего не сделаете, папочка?

– Не скрою, моя красавица, я с удовольствием накажу подлого предателя, но для этого мне вновь понадобиться твоя помощь.

– Отец, а не лучше ли подбросить письмо в полицию и рассказать о его злодеяниях?

– Милая деточка, полиция не станет ничего делать, ведь это очень знатный человек. Письму просто не поверят, решат, что его составили завистники.

– Хм, вы хотите, что бы все было как раньше, с бедняжкой Патрисом Триалем и его ребятами?

– Конечно, милая, ты очень сообразительна. Должно быть умом пошла в своего папочку. – Проворковал Кольбер.

– Отец, я сделаю, что вы просите, но только не в воскресенье. В этот день я хочу поехать в город. Суконщик ждет меня с новым отрезом на платье.

– Конечно дорогая! Злодея мы накажем завтра, и ты спокойно отправишься в город в воскресенье и закажешь себе сколько угодно платьев.

– Ладно. – Хмуро проворчала Рене. – Хорошо бы вы нашли другой способ карать своих врагов, отец. Мне не по нраву заходить в чужие дома и чувствовать себя словно воровка.

– Да, да, детка, конечно. Теперь иди, отдохни хорошенько.

Как только за Рене закрылась дверь, Папаша Кольбер подпрыгнул от злости. Вот наглая маленькая дрянь! Еще будет указывать, что ей нравиться, а что нет. Совсем разленилась от сытой жизни. Пока оборванка месила грязь по дорогам вместе с Мадам Попрошайкой, так верно мечтала заночевать хотя бы в хлеву у крестьян. А теперь, бьет баклуши в тепле и сытости и все благодаря его доброте и заботе. Если и дальше будет задирать нос, отправиться вслед за Кувалдой. Места хватит на всех, кто спорит с ним.

Зимнее солнце высоко поднялось над лесом, и снег играл разноцветными огнями под его лучами. К полудню, нарядный экипаж графа уже поджидал своего хозяина. Как всегда, Эмиль, нарядившись, словно на бал, торопился на очередную пирушку. Как только карета скрылась из глаз, слуги облегченно вздохнули, теперь до ночи сварливый хозяин не появится дома.

Экипаж мчался, подняв снежную пыль мимо молчаливых деревьев тянувшихся вдоль дороги. И ни граф, ни его кучер не заметили скромную крытую повозку, притаившуюся за поворотом.

– Так, это должно быть, и есть хозяин особняка. – Подмигнул Хват. Все в точности как говорил Жак Фокусник.

– Отлично, значит и нам пора. – Ухмыльнулся Клешня.

Рене, хмуро сидевшая в повозке, ничего не ответила.

Часть шестая
Месть

Бертан как всегда сидел возле постели больного. Приятель успел задремать, и юноша перелистывал очередную книгу. Во всем доме царила сонная тишина.

Повозка грабителей подъехала к витой чугунной ограде.

– Не лучше ли встать подальше от ворот, Клешня?

– Ну да, потом придется тащить тяжесть на себе по снежным сугробам?

– Мне как – то не по себе торчать у самых ворот.

– А мне не охота надрывать спину, Хват. Скажи спасибо, что я не подъехал к парадному входу. – Захохотал Клешня.

– Решайте скорее, вот еще навязались на мою голову! – Злобно прошипела Рене. – Уж Патрис Триаль никогда не докучал глупыми спорами.

– Ах, какие нежности, госпожа Кольбер. Вам-то не придется таскать мешки.

– Не зли эту ведьму, Клешня. – Тихо шепнул Хват. – Чего доброго ее колдовство перекинется на нас. – Мы вовсе не спорим, госпожа Рене, будем сидеть смирно, и дожидаться вашего знака.

Девушка нахмурилась и, юркнув между прутьев ограды, двинулась к дому. Она уверено потянула на себя тяжелую дверь и оказалась в большой зале с уходящими вверх мраморными лестницами по бокам.

Горничная, что натирала подсвечник, удивленно уставилась на гостью.

– Кто вы, что вам нужно? Если пришли наниматься, то для слуг есть черный ход.

– Если мне взбредет в голову наняться в работницы, то сперва хотелось бы взглянуть на остальных.

– Ну и дерзость! Эй, Мишель, Николя, Гийом, Нанетта, идите скорее. Вы только полюбуйтесь на эту нахальную девчонку!

Слуги поспешили на зов служанки. Рене не подумала даже с места двинуться.

– Ну что ж, славно, теперь и я полюбуюсь на вас. – Глухим голосом произнесла она. Глаза ее мигом стали непроницаемо черными, и хищная улыбка скривила губы. Бедняжки слуги и пальцем шевельнуть не успели, как застыли посреди зала, словно ледяные фигуры.

Рене взяла со стола подсвечник, зажгла все три свечки и, подойдя к окну, подняла его вверх, затем вниз. Не прошло и минуты, как в дверях показались Клешня и Хват. Оба бросили пугливый взгляд на недвижимых людей и зашныряли по комнатам в поисках добычи.

Они набивали мешки всем подряд, начисто позабыв наставления Кольбера. Вскоре им пришлось разделиться, Клешня уносил добычу в повозку, а Хват наполнял мешки добром.

– Ой, Хват, у меня уже ноги подкашиваются, таскаться так далеко. А богатство в этом проклятом доме не заканчивается. Давай сократим путь.

– Как?

– Смотри, окно в этой комнате до самого пола, надо открыть его и попадем прямиком к повозке.

– Точно, надеюсь, ведьма не расколдует слуг, не предупредив нас.

Но, открыть окно с хитрым замком у громил не вышло, и они попросту разбили его, наделав немало шума. Грохот разбитого стекла разбудил дремавшего Жерара.

– Бертан, там, в кувшине не осталось воды? В горле совсем пересохло.

– Сейчас, ох, вот незадача, кувшин пуст. Нанетта, Амели! Странно, никто не отозвался. То болтушки торчат под дверью день-деньской, а когда понадобились, ни одной не оказалось. Ладно, я сам принесу.

Бертан взял кувшин и отправился по коридору. Удивительно, двери во всех комнатах распахнуты, вещи валяются, как попало. Это даже на уборку не похоже. Что случилось?

Парень удивленно вышел к лестнице, да так и застыл на верней ступени. Он почувствовал, что словно множество мелких иголок пронзило его тело. Бертан не заметил ни слуг, застывших как статуи, ни двух грабителей, что шныряли с полными мешками. Взгляд его был прикован к черным, как ночной мрак глазам девушки стоявшей внизу.

Рене вскинула голову и злобно ухмыльнулась, явился еще один запоздавший слуга. Она уставилась на парня в упор, но вдруг вздрогнула и попятилась. Глаза незнакомца потемнели, как у нее и словно пригвоздили ее к полу. Хищная гримаса вновь исказила черты ее лица. Рене вмиг забыла, зачем явилась в этот дом. Единственным ее желанием стало расправиться с незнакомцем.

А лицо Бертана тоже изменилось до неузнаваемости. Губы раздвинулись в коварной улыбке убийцы, что желает смерти своей жертвы. Тяжелый невыносимый взгляд пронзал до самого сердца. Еще с минуту длился этот молчаливый поединок. Но вдруг Рене покачнулась, из глаза на щеку выкатилась капля крови, и девушка рухнула на пол.

Клешня и Хват успели заметить, как дочка Кольбера упала без чувств. Они так и не заметили парня стоявшего на верху лестницы.

– Вот, беда! Хват, уносим ноги, ведьму, наверное, покарал Господь, бежим, как бы и до нас не дошел черед.

Грабители бросились вон, запрыгнули в повозку и быстрее ветра скрылись из виду.

Бертан очнулся. – Ох, Святой Бенедикт! Неужели он убил несчастную? Парень бросился вниз и склонился над своей недавней жертвой. Девушка не шевелилась, но лицо ее не было бледным и дыхание ровное, как у спящей. Бертан поднял ее на руки и понес вверх по лестнице.

Не найдя лучшего места, он положил Рене на узкую кушетку в библиотеке. Ведь сюда обычно никто не заглядывал. Внизу, послышались крики, видно слуги очнулись. Бертан запер комнату на ключ и поспешил вниз.

– Нас ограбили! Ограбили среди бела дня! – Кричали они.

– Надо послать в город за полицией и сообщить господину графу.

– Это девчонка привела разбойников, надо связать ее отвезти прямиком в тюрьму.

– Успокойтесь. – Послышался голос Бертана. Вы так расшумелись, что позабыли о больном, которому нужен покой.

– Господин Филипп, вы только поглядите, воры вынесли чуть ли не все в доме. И даже разбили окно! Их привела девчонка!

– Послушайте меня. Да, я сам вижу, что на особняк графа напали разбойники, но бедняжка, что упала в обморок вовсе ни при чем.

– Как это ни при чем? Сперва вошла она и заколдовала нас всех, а потом явились эти громилы.

– Постой, Нанетта. С чего бы колдуньям разгуливать среди бела дня? О каком колдовстве речь. Вы все простояли без движения, всего лишь, надышавшись угаром. Вы что забыли, что камин в зале давно не чищен? Недавно сам граф жаловался на головную боль. Вы смогли очнуться, когда разбойники разбили окно и в комнату попал свежий воздух, только и всего. А бедняжка что пришла по делу, угорела еще сильнее и лишилась чувств. Она пришла передать мне записку от трактирщика и его жены.

– Но она же вошла через парадные двери, господин Филипп!

– Ох, Нанетта, откуда скромной деревенской девушке знать, куда следует проходить. Вошла в первую попавшуюся дверь, только и всего. Потом явились грабители, от угара у вас в голове все смешалось и вы решили, что эти два события связаны.

Слуги переглянулись, а что, пожалуй, господин Филипп прав. Ну и хороши бы они были, связав деревенскую растяпу и доставив в полицию. Качая головами и переговариваясь, они отправились навести хоть какой – то порядок в комнатах. Бертан отправил толстяка повара напоить больного.

– Я прошу вас, господин Купо, отнесите Жерару питье сами, иначе болтушки Амели и Нанетта, так заговорят парня, что у него вновь жар поднимется. А я позабочусь о гостье.

– Конечно, господин Филипп. Незачем мучить больного излишней болтовней.

Бертан вернулся в библиотеку, девушка лежала на кушетке с закрытыми глазами. Он смотрел на ее нежное, словно фарфоровое лицо, длинные каштановые локоны, лицо, которое до боли напоминало лицо маркизы Элианы Лантье де Гарон.

– Вот ты и нашлась, Мари – Мадлен. – Прошептал он. – Не иначе сама святая Клотильда привела тебя в этот дом.

Рене вздохнула и открыла глаза. Поняв, что находится в незнакомом месте, она испуганно вскочила и уставилась на незнакомца.

– Как я оказалась в этом месте? Кто вы?

– Если не будешь вопить на всю округу и падать в обморок, то все узнаешь.

– Хорошо, я не из тех, кто визжит при виде мышей и ночных мотыльков. Говорите быстрее и я с радостью попрощаюсь. Дома меня ждет отец. – Заносчиво сказала Рене.

– Отец? Вот мило. Должно быть добрый человек, раз решился взять сироту.

– Я не стану обсуждать с незнакомцем свою родню.

– Придется тебе многое обсудить со мной, девочка.

– Как бы ни так. Я отправляюсь домой, поищите для беседы более покладистого слушателя.

Бертан рассмеялся и встал возле двери, загородив выход.

– Ужасные манеры привил тебе Папаша Кольбер, видно он вовсе не знал, как воспитывать в своем логове маленькую маркизу Лантье де Гарон.

Рене растерянно уставилась на парня, казалось, что дар речи покинул ее.

– Я же сказал сразу, присядь и приготовься выслушать, все, что я скажу. Ты сможешь покинуть эту комнату только по окончании беседы.

Имя Кольбера и тон незнакомца, заставил ее повиноваться. Рене нахмурилась, но все же присела на краешек стула, готовая в любую минуту сбежать.

Бертан помешал угли в камине, и неспешно пройдясь по комнате, сел в кресло напротив девушки.

– Я расскажу тебе историю, что немного походит на сказку, возможно в деталях я ошибусь, но тогда ты сама меня поправишь.

– Весь день мечтала оказаться с полоумным незнакомцем в чужом доме и слушать россказни, давай, начинай, сказочник. Видно ты никогда не находишь желающих развешивать уши. Придется мне это сделать.

Бертан вновь рассмеялся.

– Да, Рене, ты остра на язык, дерзкая и плохо воспитана. Но, твоей вины в этом нет. Когда – то давно, в одной знатной семье произошло несчастье. Я пока не знаю, что заставило счастливую прежде семейную пару, оставить двоих маленьких детей на произвол судьбы. Четырехлетний мальчик был подброшен в обитель Святого Франциска, а годовалая девочка и вовсе оставлена у дороги. Мальчика вырастили и воспитали монахи. Они были добрыми и порядочными людьми, заботились о приемыше и дарили ему любовь и заботу. А вот несчастной малышке, не повезло. Ее приютила крестьянин Шайо, вопреки желанию своей супруги и родных детей. Когда бедняга скончался, бедное дитя попросту выкинули из дому, оставив на верную погибель.

При этих словах, глаза Рене наполнились слезами. Она вспомнила, как Гастон Шайо качал ее на руках и напевал песню.

– Но, Господь уберег девочку от смерти, – продолжил Бертан. – Однако ее жизнь не изменилась к лучшему. Малышку взяла Мадам Попрошайка и научила воровству, изворотливости и лжи. Оказавшись со своей наставницей в Париже, парочка продолжила свои темные делишки.

– Ах, скажите какой постный святоша! Тетя Фантина была единственной, кто не дал мне помереть от голода и холода! Наверное, мальчишку подкидыша монахи кормили по три раза в день и укрывали на ночь одеялом. Ему не нужно было с утра заботиться о том, где на ночь приклонить голову.

– Успокойся, Рене, рассказ еще не окончен. У девочки оказался странный дар, она могла заставлять людей подчиняться, словно колдунья. Вот это и заинтересовало повелителя воров и нищих, Папашу Кольбера. Нет ничего лучше, чем заполучить такую помощницу для грабежей.

– Что?! Думай что говоришь, парень. – Грубо крикнула Рене. – Огюст Кольбер мой родной отец! И если я и ходила с Триалем и его бандой обчищать чужие дома, то ничуть не жалею об этом! Эти люди наказаны за вред, что причинили моей семье. Из – за них отец жил, словно крот в подземелье и якшался со всяким сбродом!

– Да с чего ты вбила в свою глупую голову, что Кольбер твой отец? – Рассердившись, рявкнул Бертан.

– Я не верю ни единому слову, что бы ты не сочинил, может, ты и впрямь знаешь обо мне много, но врешь ты гораздо больше! Кольбер доказал свое родство, а ты мелешь языком хуже чем тетушки у городского колодца! Я не желаю больше тебя слушать!

Глаза Рене начали темнеть. Но Бертан лишь спокойно улыбнулся.

– Не трать силы, неужели ты еще не поняла, что я сильнее? Этот дар, или проклятье, есть только у тебя и у меня. Как думаешь, кто больше приходиться тебе родней? Думаю, это колдовское умение досталось нам от родителей, скорее всего от матери. Наш отец был обычным и видно не очень – то счастливым человеком.

– Ты… Ты хочешь сказать… Нет, это не возможно. – Забормотала Рене, обхватив голову руками.

– Да, я хочу сказать, что отцовство Кольбера ложь! Ты моя родная сестра, Мари – Мадлен.

– Нет, он не мог так обманывать меня, столько лет! Он же сразу сказал, что у меня есть кулончик из дерева, с крестом и листьями платана.… Это… это наш семейный знак.

– Маленькая наивная глупышка, – покачал головой Бертан. – Такие подробности легко было выудить у Мадам Попрошайки. Ты должно быть не единожды разгуливала перед ней в одной сорочке.

– Но ты же не можешь доказать это!

– Могу. Ты помнишь воришку и пройдоху Анри?

– Конечно. Бедняга угодил в засаду в ночь нашего побега.

– Представь себе, мой друг вытащил его из тюрьмы, рискуя жизнью. Так вот Анри из благодарности выложил все секреты Кольбера. Ты знаешь, куда пропала Фанни Побирушка.

– Конечно, отец дал ей денег, что бы она купила маленький домик подальше от города.

– Отец! – Скривился Бертан. – Твой добрый «отец», узнав у бедняжки о тебе все что можно, отправил ее на дно реки.

– Не может быть, если это правда, несчастная тетя Фантина, ведь она спасла меня от голодной смерти. – Прошептала Рене, и слезы покатились по ее щекам, словно огромные дождевые капли.

– Послушай, девочка, мне очень жаль, что этот разговор причиняет тебе боль. – Ласково произнес Бертан, взяв сестру за руку. – Я сам пережил немало потерь, но теперь я хочу, что бы ложь и тайна нашей семьи, наконец, раскрылась. Хватит у тебя сил довести беседу до конца?

– Рене кивнула и вытерла слезы уголком шали, что покрывала ее плечи.

– Папаша Кольбер привык расчищать себе дорогу, сея вокруг смерти. Видно он так боялся, что ты улизнешь, что без сожаления, отправил в тюрьму Триаля. Только за то, что бедняга решил жениться на тебе.

– Патриса выдал Кольбер?

– Нет, по его поручению это сделал Анри.

– Не могу, не могу я поверить в это! Это слишком жестоко и страшно.

– По счастью, Анри живет здесь неподалеку. Он попал к славным людям, и теперь парнишка обрел заботливых родителей. Если захочешь, я позову его, и он сможет подтвердить все сказанное.

– Ну, хоть одна добрая новость за все время, – прошептала Рене. – Я рада, что маленький пройдоха избежал тюрьмы.

– У меня есть еще одно доказательство, смотри. – С этими словами Бертан развязал тесемки у ворота своей блузы. На широкой груди парня красовался деревянный кулон с крестом, обвитым листьями платана. – Видишь, на моем кулоне буквы «Ф. Л. Г», на твоем должно быть, «М. Л. Г»

Рене, как зачарованная, уставилась на деревянное украшение.

– Да, мой кулон точно такой же, но я не умею читать и не знаю, что означают эти буквы.

– Это всего лишь наши имена: Филипп Лантье де Гарон и Мари – Мадлен Лантье де Гарон.

– Так ты и впрямь доводишься мне родным братом, Филипп?

– Да, сестренка. Хотя, так же как и ты узнал об этом не так давно. Монахи назвали меня Бертаном в честь Святого. Родным именем меня зовут только в этом доме.

– У меня такое чувство, что я сплю и вижу кошмарный и тяжелый сон. Мне хотелось бы поскорее проснуться и позабыть обо всем.

– Мне жаль, бедная моя Мари, очень жаль. Но нужно, наконец, распутать эту лживую паутину. Дай руку, идем, я что – то тебе покажу.

Рене, шмыгнув носом, покорно направилась за братом. Между книжных стеллажей, она увидела два портрета в овальных позолоченных рамах.

– Взгляни, сестра, – произнес Бертан, поднимая свечу повыше. – Это наши родители.

Девушка прижала руки к груди и застыла перед портретами.

– Ах, Святая Урсула, так наша семья была знатной?

– Да, малышка. Это маркиз и маркиза Лантье де Гарон.

– Вот несчастье! Родиться маркизой и шататься по дорогам выпрашивая корку хлеба! Бедные родители, пожалуй, плакали на небесах, глядя как их дочь просит подаяние.

– Думаю, слез, они пролили не меньше, глядя как их дочь тянет все, что плохо лежит.

– А ты отыскал бы меня раньше, братец, глядишь и я стала бы праведницей и святошей как ты, – нахмурилась Рене.

– Прости меня. Конечно, я не имею права упрекать тебя за такую жизнь. Но я не мог отыскать тебя раньше. Слишком поздно я узнал о том, что ты есть. Не будем же попрекать друг друга, немало у нас забот и без этого.

– Ладно, я вовсе не такая злая, как ты успел подумать. Так что ж этот дом наш, и я сегодня привела двух громил обчистить саму себя?

Бертан рассмеялся, да так заразительно, что Рене и сама невольно улыбнулась.

– Нет, сестренка, это дом нашего троюродного брата, Дюран Леруа. Мы столкнулись нос к носу совершенно случайно, он заметил мое сходство с портретом и слово за слово немного приоткрыл завесу тайны. Но он мой ровесник и знает слишком мало. А его родителей давно нет в живых. Скажу по секрету, мне уже невмоготу торчать в его доме. Мы слишком разные во всем.

Так отчего бы тебе не уйти?

– Сначала он держал меня обещанием указать наш замок, вернее его развалины. А теперь, мой друг едва не отдал Богу душу. Пусть уж окончательно встанет на ноги, и мы тот час покинем это место.

– Ну и дела, – протянула Рене. – За один день у меня нашлось столько родни и все как на подбор знатные господа. Чудеса, да и только. А тот, хворый, тоже доводиться мне каким – нибудь троюродным дядюшкой? Я не мастерица ходить за больными.

– Не надо злословить, девочка. Болен мой верный друг, когда-то он спас мою жизнь и жизнь Анри. Вот его я от всего сердца считаю своим братом! Бедняга, наверное, удивлен, что я совсем пропал. Пойдем, я познакомлю тебя с самым замечательным парнем на свете.

– Видно сегодня у меня день знакомств, – пробормотала Рене. Хорошо, пойду взгляну на твоего друга. Он наверняка тоже чинный святоша как ты, и так же прочтет мне проповедь.

– Представь себе, нет.

Брат с сестрой покинули библиотеку и правились в комнату Бертана. Парень тихонько приоткрыл дверь.

– Ты не спишь, друг?

– Какой там сон? Слуги наперебой обсуждают, как воры обчистили твоего кузена. А ты засел в библиотеке, с какой – то девчонкой. И что, она принесла вести от нашего Анри? Видно она хороша собой, что ты никак не проводишь гостью?

– Она и впрямь очень миленькая, – засмеялся Бертан. – Хорошо, что ты полеживаешь в кровати, иначе упал бы в обморок. Мы с тобой с ног сбились, разыскивая ее, а сегодня она сама явилась в особняк.

– Быть того не может, парень! Неужто твоя бедняжка сестра нашлась?!

– Представь себе, друг мой. Вот она. Войди Мари, пусть он, наконец, увидит, кого мы так долго искали.

Рене пожала плечами и переступила порог комнаты.

– Жерар!

– Катрин!

Одновременно вскрикнули оба.

– Пресвятая Дева! Не иначе опять жар начался, я вижу свою Катрин прямо перед собой! – Простонал парень.

– Ой, Жерар! Ты болен? Что с тобой случилось?

Рене бросилась к постели больного и, прижав его руку к своей щеке расплакалась, сердито утирая слезы и глядя на брата.

– Зачем ты битый час мучил меня россказнями о родне, когда мой Жерар страдал в одиночестве? Бедняжке должно быть некому стакана воды подать!

Но теперь Бертан застыл в удивлении, и молча смотрел на эту сцену, не в силах сообразить что происходит.

– Ну и поворот, – пробормотал парень, не двигаясь с места. – Я ожидал чего угодно, но это уж слишком на сегодня.

А Рене, позабыв обо всем на свете, начала ухаживать за больным с таким пылом, что парень не успевал подумать о глотке воды, как перед ним оказывался целый стакан. А горничным только и оставалось, что спрашивать о самочувствии больного у синьора маркиза. Дверь в его комнату теперь надежно охранялась Рене.

Ну и скандал разразился по возвращении графа. Сперва, изрядно хвативший ни мало бокалов вина, Эмиль, не мог разобрать ни единого слова. Когда же он, наконец, понял, что в особняке побывали воры, Дюран Леруа покраснел от злости, затопал ногами и разорвал шелковый платочек в клочья. Как? Что делали безмозглые слуги, если дали возможность грабителям спокойно уйти? Они должны были не щадя жизней защищать добро своего хозяина! Что за дурацкие выдумки про угар? Скорее всего, слуги наугощались вином из графских погребов и даже не слышали, как воры проникли в дом!

Видно визгливый голос Эмиля раздавался бы по всему дому еще долго, если бы не вошел Бертан. Ему стоило только взглянуть на графа, как тот мигом затих.

– Кузен, я сочувствую вашей беде, но кроме плохой новости есть еще и хорошая. – Произнес он.

– Что хорошего можно узнать в доме, который начисто обобрали? – Плаксиво простонал Эмиль.

– Нашлась наша Мари – Мадлен, Божьей помощью.

– Кузина Мари? Здесь, в моем доме? Святой Иезикил! Видно, быть святошей не так уж плохо, раз твои молитвы попадают точно по назначению.

Маленькие жадные глазки графа вспыхнули от радости. Еле сдержавшись, что бы ни заплясать от счастья, Эмиль достал из пышных складок нарядного камзола очередной платочек и поднес к глазам.

– Где моя милая кузина? Скорей же покажи ее Филипп. Мне не терпится обнять несчастное дитя!

Увидав кругленького и разряженного, словно попугай человечка, Рене скривилась. Неужели это и есть их родственник? Вот незадача, совсем не похож на высокого красавца Филиппа. И конечно не выдерживает сравнения с ненаглядным Жераром.

Когда в особняке, наконец, наступил покой, и все отправились по своим комнатам, Бертан проводил сестру в одну из гостевых спален.

– Да, братец, ты впрямь обладаешь ангельским терпением, если смог прожить здесь столько времени, – сказала Рене, брезгливо вытирая щеку от поцелуя кузена.

– Да я и сам не раз пожалел, что согласился. Желание узнать хоть что – то о родных привело меня сюда. Теперь же, я жду, когда мой друг окрепнет, и мы тот час покинем особняк.

– За Жерара можешь не волноваться, я мигом поставлю его на ноги.

– Ты же клялась, что не умеешь выхаживать больных, Мари. – Улыбнулся парень.

– Хм, оставь свои придирки и лучше помолись за его выздоровление, это получается у тебя лучше всего. – Проворчала Рене, закрывая дверь своей комнаты.

Граф Дюран Леруа еле дождался, когда смог остаться один. Быстрее ветра помчался он в тайную комнатенку под самой крышей. Ворон, сидя в своей позолоченной клетке, терзал кусок сырого мяса. Увидев Эмиля, он хрипло каркнул и продолжил свое занятие. Клюв у него был в крови и глаза хищно блестели. Лицо графа скривилось.

– Вот пакость! Ну, ничего, надеюсь, скоро расстанемся, райская птичка. Я непременно велю замуровать эту комнату, что бы не вспоминать о тебе.

Ворон закинул голову и разразился карканьем словно смехом.

– Да замолчи ты! Посланник демонов! Хочешь поднять на ноги весь дом? Вот, письмо, давай – ка разомни свои ангельские крылышки, это не терпит отлагательства.

Ворон нахохлился и отвернулся.

– Давай, давай, известие настолько важное, что твои хозяева запляшут от радости.

Отправив письмо, Эмиль потер руки и зажмурился от удовольствия. Вот и конец его ожиданиям. Звон золотых монет звучал в ушах, руки словно чувствовали холодок драгоценных камней. Все, он исполнил договор, теперь его ждет только огромное богатство и счастливая жизнь.

Всю ночь, ему снился бал в королевском дворце. Нарядные дамы и господа приседали в поклоне при его появлении. Он сидит за столом по правую руку от короля и поднимает хрустальный бокал за его здоровье. А король улыбается и называет его, «мой дорогой друг».

Словом, в особняке все были довольны. Каждый радовался своему счастью, только слуга Ален был хмурым и насупленным.

– Что за кислая у тебя физиономия братец? – Спросил граф, вертясь перед зеркалом. – Ты не рад, что твой хозяин повстречал кузину?

– Господин граф, мне – то отчего радоваться? Вы говорили, что отыщите родню да получите наследство. Родни уже полон дом, а наследства ни видать.

– Вот зануда! Осталось немного потерпеть. Скажи – ка, моя кузина оказалась довольно хорошенькой особой. Представь, если ее нарядить в богатое платье и украсить жемчужными серьгами, пожалуй, многим она вскружила бы голову. Вчера я даже подумал уж не жениться ли на ней. Тогда наследство все равно досталось бы мне, в виде приданого.

– Да уж, так бы ее проклятый братец монах и согласился. Верно, потребовал бы свою долю.

– Вот ты осел, Ален! Да я и сам давно передумал. Зачем мне к богатству еще и жена? Не желаю, что бы кто – то вмешивался в мою жизнь. При том, я накрепко связан одним договором. Я получаю наследство этой семейки в обмен на брата и сестру.

– А что же с ними станет?

– Не твое ума дело, дружок. И я сам знать не хочу, что с ними случится, даже их разрежут на кусочки и скормят диким зверям. Уж поверь мне, рыдать не стану.

– Ладно, дело ваше, господин граф. По мне, так скорей бы все закончилось, и получить обещанную награду.

– Вот наглец! Я же сказал, что все выплачу с лихвой, успеешь еще надорвать спину мешком золота.

– Хе – хе, ради золотишка не грех и пожертвовать спиной. – Ухмыльнулся слуга.

В тот же день, когда Рене осталась в доме графа, Клешня и Хват вернулись в охотничье владение, дрожа от страха. Всю дорогу они думали, как объяснить папаше Кольберу пропажу дочери.

– Эй, Клешня, а что если сказать, что ведьма улетела на помеле, когда мы ехали по лесу?

– Совсем спятил? Жди, когда Кольбер поверит этим россказням. Эти сказки хороши для покойного Кувалды.

– Да что же делать? Ведь он расправиться с нами в два счета, за то, что мы бросили девчонку.

– А не сказать ли, что она сама сбежала?

– Куда?

– А откуда нам знать. Соврем, что велела остановиться по дороге и пока мы поправляли поклажу ее и след простыл.

– Хм, что сомневаюсь, что он поверит. Чего ради ей бежать?