Текст книги "Семейное проклятье"

– Даже не думайте, я не для того явился, что бы бросить верных друзей. А смерть меня не страшит, плакать обо мне некому.

Старик задумался и внимательно посмотрел на Жерара.

– Риск ради друзей звучит благородно, но одно дело ввязаться в честную драку, а другое…

– Что – то вы святой отец, темните, я ведь все равно не уйду, если вам есть что рассказать о здешнем милом доме, валяйте. Нет, так пойду сам, наудачу и будь, что будет.

– Хорошо, – нахмурился старик. – Я расскажу тебе историю, до захода солнца у нас еще есть немного времени. Может, ты поймешь, насколько опасно оставаться здесь и попытаешься сберечь свою жизнь.

– Отлично, пока я сижу в гостях, может моя несчастная голова перестанет гудеть словно колокол.

– Как твое имя, мальчик?

– Жерар Арени.

– Возьми в шкафу бутыль темного стекла, Жерар, там должно было остаться вино. Это церковное вино, надеюсь, оно избавит тебя от головной боли.

– Отлично! Выпьете со мной, святой отец?

– Хотел бы, – усмехнулся старик. – Да не могу. Ну, ты готов слушать?

– Не волнуйтесь, Драгомир, не упущу не единого слова.

– Много лет назад, я жил в Трансильвании, и служил священником в небольшом городе. Однажды в наших краях появилась почтенная дама и с ней девочка лет шести. Дама была знатного рода, и доводились малютке опекуном. Как – то раз она пригласила меня к себе и, отослав слуг, поведала запутанную странную историю. Графиня надеялась, что я сохраню рассказанное в тайне. Несмотря на мои заверения, что никто не узнает о нашей беседе, она не стала говорить всех подробностей. Словом, графиня поведала, что спасла малютку, от неминуемой гибели и прятала ее. К своему ужасу мне пришлось узнать, что отец девочки был проклятой нечистью. В родном городе, люди под предводительством настоятеля местного храма, расправились с ним и сожгли дотла богатое поместье. Мать малышки так же не избежала гибели, смерть в огне грозила и самому ребенку, но кормилица, сжалившись над ней, успела тайком вывести девочку и спрятать в своем доме. Но оставить дочь вурдалаков у себя, бедняжка не решилась. Зная о доброте госпожи баронессы, кормилица под покровом ночи, направилась к ней. Конечно, почтенная дама сжалилась над несчастной сироткой. Девочка получила имя Элиана и осталась под опекой доброй женщины. Теперь, когда им удалось забраться в такую глушь как наш скромный городишко, она спохватилась, что в частых скитаниях, совсем не позаботилась крестить ребенка. Баронесса просила меня провести обряд тайно. Но ничего не вышло, стоило окропить голову девочки святой водой, несчастная начала задыхаться, губы ее посинели. И так повторялось несколько раз. Я пытался крестить Элиану и через год и через два, но тщетно. И мне и госпоже графине с прискорбием пришлось признать, что кровь нечисти, не позволит нам совершить таинство крещения.

При этом девочка росла скромной и послушной, и никакого другого изъяна в ней не было. Да и внешне, Элиана вовсе не походила на вампира. Красивая, с тонкими чертами лица и огромными голубыми глазами. Со слов своей опекунши, бедняжка знала свою историю и до смерти боялась, что дурная кровь возьмет верх. Она часами молилась стоя в часовне на коленях, ее чаще можно застать в молитвах, чем с подругами. Только когда во время службы кропили прихожан святой водой, она тихонько покидала службу. И никогда не носила серебряных украшений, словно этот металл приносил ей страдание. Тогда я вырезал крест из осины и подарил несчастной девушке. К моему удивлению, она с радостью надела скромное украшение и больше никогда не снимала его. А когда ей исполнилось семнадцать, баронесса скончалась, оставив все сбережения Элиане. В ту пору наш город и посетил маркиз Себастьен, что путешествовал по разным странам. Молодые люди влюбились друг в друга с первого взгляда и, выждав окончание траура по опекунше Элианы, сыграли свадьбу. Но, бедная девушка очень боялась остаться без духовной поддержки и уговорила меня ехать с ней.

Так я и поселился в замке маркиза. В свободное время я резал из дерева забавные безделушки, и Элиана с удовольствием, носила их вместо драгоценностей. Хотя маркиз был сказочно богат, золото, изумруды, и бриллианты, оставляли его равнодушным. И пристрастие жены к простеньким деревянным украшениям ничуть не волновало его.

Когда родился Филипп, родители нарадоваться не могли своему счастью. Но, маркиза безумно боялась крестить сына, если ребенок унаследовал проклятье ее отца, крещение убьет его. И мальчик вместо крестика так же получил кулон моей работы. Я все же решился вырезать на поделке крест и листья платана, что берегут от дурного глаза.

– Да, да, святой отец! Я видел этот кулон у своего друга. Помнится, такой же есть и у Мари – Мадлен! Но с крещением, Драгомир, их бедная мамаша ошиблась. Когда Бертана оставили в обители, его крестили и, как видите, парень жив, здоров. Да и Мари тоже крестила приемная семья. Значит, страхи госпожи маркизы были понапрасну.

– Как! Быть того не может! Значит, дело еще хуже, чем я думал! – Пробормотал старик.

– Да ладно вам, святой отец! Разве это не доказательство, что брат и сестра вовсе не являются потомками вурдалаков?

– Ах, мальчик мой, это лишь доказательство, что они еще сильнее своих предков. Их не сможет остановить не святая вода ни серебряный крест. Я прочел не мало книг о проклятых и отверженных родом людским. И знаю все их слабые стороны. Но, дети Элианы, совсем другие, они сильнее и страшнее своих собратьев. Их появления свора вурдалаков ждала не меньше двух веков.

– Да ну вас, дядюшка, нипочем не поверю, что моя невеста и мой верный товарищ родня вампирам, что встают по ночам из гроба и сосут кровь приличных людей.

– Нет, Жерар, конечно, они не вампиры, они обращенные, высшая власть над нечистью. Вот почему проклятые вурдалаки так старательно разыскивали Элиану и ее детей.

– Хм, пожалуй, мне предстоит выслушать еще много приятных историй, отец Драгомир, после которых, пожалуй, проведешь без сна ни одну ночь.

– Посмотри в окно, солнце еще не садится за лесом?

– Думаю, что с четверть часа у нас еще есть. – Пробормотал Жерар, выглядывая в грязное оконце.

– Я рассказываю тебе все, мальчик, лишь потому, что бы ты смог решить, остаться ли тебе в проклятом месте или постараться сбежать и сохранить свою молодую жизнь.

– Выкладывайте на чистоту, святой отец, время дорого. А я уж решу сам, что мне делать. – Проворчал Жерар.

– Ладно, выбор за тобой, слушай.… Когда родилась Мари – Мадлен, мой час пробил, на то время мне минуло уже под девяносто. Но, моей душе не удалось предстать перед судом Господа. Я получил наказ в меру сил уберечь обитателей замка от страшного зла. Однажды ночью в замок явилась увешанная драгоценностями старуха со своей свитой. Слуг и служанок при ней было не меньше пятнадцати человек. Не смотря на богатое платье и вуаль прикрывавшую лицо, было видно, что старуха похожа на ночной кошмар. Она еле переставляла ноги, повиснув на руках двух лакеев. Гостья представилась герцогиней Бьянкой, и доводилась маркизе Элиане дальней родней.

Не могу сказать, что хозяева были рады гостям. Бедняжка маркиза побледнела до синевы, и в глазах ее затаился страх. С этих пор, на замок посыпались несчастья. Один за другим по непонятной причине скончались несколько слуг маркиза. Остальные под любым предлогом покидали замок, шепчась между собой, что в доме нечисто.

А старая герцогиня молодела на глазах. Как и ее прислуга. Несчастная маркиза не решилась рассказать мужу всю правду и день – деньской ломала голову, как избавиться от назойливых гостей. Бедняжка Элиана отсылала кормилец и нянюшек на ночь из детской и молилась, не смыкая глаз и охраняя сон детей. Словно боялась, что навязанная родня их похитит.

Видно старуха герцогиня поняла, что миром сговориться не выйдет и молодая маркиза добровольно не перейдет на сторону тьмы. В один из вечеров, она тайком добавила крови в бокал вина Элианы. Бедняжка маркиза спохватилась слишком поздно. К своему ужасу она заметила, что ее отражение в зеркале тает с каждым днем. Что ей невыносимо стало покидать замок в солнечную погоду. Потеряв разум от горя, она решилась спрятать детей как можно дальше, туда, где нечисть никогда не сможет добраться до них.

Из последних сил, и, не сказав ничего мужу, Элиана на рассвете покинула замок вместе с сонными малышами. Ей удалось найти скромную лесную обитель, там она оставила Филиппа. Но, боясь, что с ребенком приключится беда, пока его найдут монахи, Элиана решилась постучать в ворота. Она пряталась за деревом, пока не убедилась, что мальчик попал вовнутрь. Но на это ушло время, и довезти дочку до монастыря урсулинок, она уже не успела.

C несчастной женщиной началось страшное превращение. Глаза ее сверкали как угли, ногти на руках удлинились и стали такими острыми, что бедная мать не могла взять девочку на руки из страха ее поранить. Тогда она оставила корзину с малюткой прямо у дороги, в надежде, что добрые люди не пройдут мимо.

Когда Элиана вернулась в замок, маркиз Себастьен, чуть не лишился ума, увидав свою жену. Перед ним была настоящая ведьма с мертвенно белым лицом и горящими глазами. Маркиза рухнула на колени и сбивчиво попыталась рассказать мужу, что произошло.

Бедный маркиз только и успел понять, что его дети спрятаны у монахов и это единственное что может их спасти. И виной всему стала герцогиня Бьянка.

Пока Себастьен, расширив глаза от ужаса, пытался понять происходящее, маркиза схватила со стены серебряный крест, что муж привез из путешествия по Италии. Крест был с секретом. Нижняя часть его снималась, обнажая острый клинок. Этот крест был освящен самим Папой Римским.

Лицо Элианы свело судорогой, она корчилась словно в огне, от того лишь, что держала в руках распятие. И вдруг прямо на глазах несчастного супруга, вонзила клинок прямо в свое измученное сердце. Жуткий звериный вой потряс стены замка. Себастьен бросился к жене и подхватил несчастную на руки. Умирающая маркиза открыла глаза, лицо ее вновь, стало спокойным и ласковым, каким было при жизни, голубые глаза наполнились слезами. Последними словами ее была просьба, отслужить по ней заупокойную мессу, окропить ее тело святой водой и непременно положить на гроб большой крест из чистого серебра.

Безутешный Себастьен, что в одночасье лишился, жены и детей, выполнил все в точности. Но, после похорон в горе и ярости ворвался в покои герцогини. Что не попадалась ему на глаза несколько дней и даже не явилась на погребение маркизы. К своему ужасу, вместо старухи и ее мрачных слуг, в комнатах находились гробы. Словно вся проклятая братия не нашла лучших постелей для сна. Маркиз принялся скидывать мерзкие сооружения на пол и крушить все, что попадалось под руку. Из гробов послышалось злобное шипение и проклятья. Но в предзакатный час нечисть была бессильна. Себастьен вместе со своим верным слугой Пьером Кителем, сбросили обломки, и тела в винный погреб и заколотили двери гвоздями. Затем, они окропили замки святой водой и водрузили на двери огромное распятие покрытое серебром. Несчастный маркиз с одержимостью умалишенного запечатывал все двери в доме и непременно ставил на печати изображение креста. И на парадных дверях замка появилась доска с его предупреждением об опасности. Себастьен хотел покинуть проклятое место и направиться на поиски детей, но испытанное горе и отчаяние, разбили его сердце. Несчастный маркиз умер, не успев даже выехать за ворота. Пьеру Кателю ничего не осталось, как похоронить своего хозяина и покинуть проклятое место.

– Ох…, ну знаете, святой отец, у меня сердце зашлось от ваших рассказов. Если останусь в живых, накоплю деньжат и поставлю огромную свечу в первой же часовне. – Прошептал Жерар.

– Теперь ты все знаешь, мальчик мой. – Грустно покачал головой Драгомир. – У тебя есть немного времени, что бы успеть убраться восвояси.

– Ну, нет! Теперь я точно не уйду! Еще чего, оставить друзей в логове проклятых вурдалаков? Лучше одолжите мне моток веревки покрепче, дядюшка, если в вашей лачуге такая найдется.

– Вот упрямец! Тебя ждет неминуемая смерть, Жерар!

– Ха! Напугали, она уже пыталась забрать меня, и оба раза ей помешал Филипп. Так что пора и мне отплатить за добро. Лучше скажите, с чего это нечисть вновь вылезла из своих проклятых нор и охотится за моими друзьями?

– Да это все жадность графа Эмиля, сынок. Когда он пустил по ветру наследство родителей и даже ростовщики не давали ему в долг, он вспомнил про погибшую родню. Поговаривали, что в замке случилось несчастье, но толком никто ничего не знал. Считали даже, что семья Лантье де Гаронов погибла вместе с детьми, от неизвестной болезни. И желающих навестить опасное место не было. Граф Дюран Леруа не хотел верить, что замок пуст как порожний мешок. Он надеялся отыскать тайник. По его мнению, богатая родня непременно должна была прятать золото и драгоценности в потайных местах. Вот он и отправился на поиски. Замок действительно казался пустым и заброшенным. Все давно пришло в упадок. Но Эмиль, решил рыскать словно крыса, у которой нюх на съестное. Когда он спустился в винный погреб и увидал тщательно заколоченные двери с огромным замком и распятием, вообразил что это и есть тайное хранилище. Вот так герцогиня Бьянка со своими прислужниками и оказались на свободе.

– Вот мерзость! – Воскликнул Жерар – Так он помог проклятой нечисти отыскать детей маркиза, да заманить их в ловушку!

– Да, сынок. За это ему обещано все богатство семьи маркиза. Ведь поначалу проклятые пустились на поиски слуги, Пьера Кателя. Только он знал особую примету, у детей были одинаковые кулоны, что я сам надевал на их шеи. Но Пьер предпочел расстаться с жизнью, а Эмиль предпочел золото. А моих сил хватило только на то, что бы удерживать проклятых в стенах замка.

– Ну, погоди же, жадная подлая крыса! Если выберусь отсюда живым, непременно поквитаюсь с ним.

– Сперва попытайся выжить, тебе вполне достанет этого. Оставь мысли о мести. Солнце садиться, спасай свою жизнь.

– Да перестаньте твердить одно и то же, святой отец. Вот заладили! Сказал же, что не уйду, пока не вытащу из этого славного местечка своих друзей.

– Ты погибнешь напрасно, мой мальчик. Если Мари – Мадлен можно пытаться спасти, ее сердце наполнено любовью. А Филипп…

– Что Филипп? Он парень не промах, мы словно братья.

– Видишь ли, сынок, в душе Филиппа тлеет крохотный огонек властолюбия, если его раздуть, то возникшее пламя уничтожит всех. К тому же детство, проведенное в обители, сыграло с ним злую шутку. Он возомнил себя вершителем судеб во имя справедливости.

– Что-то мудрено вы говорите, Драгомир. Не стану я тратить драгоценное время на споры. Хм, пожалуй, вашей лежанке придется остаться без полога, уж очень славная веревка его держит.

– Я не могу тебя остановить, Жерар, попробую просто помолиться за твою удачу. Поищи – ка в шкафу, там должна была остаться сутана и шаперон. Они, наверное, уже совсем почернели от времени, но тем лучше. Надвинь капюшон на лицо и наклоняй голову ниже, если столкнешься нос к носу с нечистью. И лучше, если будешь прятать руки в рукава.

– Отлично! Спасибо, отец Драгомир. Теперь буду надеяться на удачу и ваши молитвы.

– Постой, вот возьми, я припрятал крест, погубивший маркизу. Тебе хотя бы будет, чем защитить себя.

– Ого, вот это дело! – Воскликнул Жерар, припрятав серебряный крест под одежду. – Ладно, святой отец, не вешайте носа, просто так я не дамся проклятой нечисти. Устрою знатное представление, не будь я циркачом по прозвищу Арени.

– Вот еще что, парень, на гвозде у шкафа есть старая кожаная фляга, перелей туда оставшееся церковное вино. Не уверен, что оно сможет тебя выручить, но хотя бы подбодрит. Господь тебе в помощь, сынок. Сдвинь шкаф с места, за ним есть потайная дверца. Пройдешь по подъемному туннелю до лестницы. Поднимись по ней и окажешься под самой крышей в комнатах прислуги. Проклятые облюбовали себе парадные покои и главный зал, им не по нутру скромное убранство. Если постараешься, сможешь незаметно проникнуть вглубь замка. По крайней мере, если решишь отказаться от своего плана, попробуешь этой же дорогой покинуть проклятое место.

– Ха! Может, я воспользуюсь вашим советом, но вместе с друзьями. – Усмехнулся Жерар.

Прихватив веревку, парень подмигнул старику и принялся за дело. Сдвинуть шкаф не составило никакого труда, изведенное жуком и временем дерево, рассыпалось в труху. Повозиться пришлось лишь с замком двери, от сырости он проржавел, и ключ едва смог сдвинуть механизм с места. Жерар прихватил огниво, старый фонарь и трижды осенил себя крестом.

– Уж вы, дядюшка молитесь хорошенько, должно быть ваши слова дойдут к небесам быстрее моих.

– Храни тебя Господь, мальчик. – Вздохнул старик, и горькая слеза беспомощности скатилась из его блекло голубых глаз.

Пока Жерар беседовал с отцом Драгомиром, граф Дюран Леруа водил свою родню по комнатам и переходам замка.

– Вот радости, таскаться по заброшенному дому! – Ворчала Мари – Мадлен. – Тут, пожалуй, и целой табуретки не осталось.

– Ах, кузина! – Ворковал Эмиль. – Вы слишком требовательны. Кому же было заботиться о доме? Но я вынужден согласиться, кругом такое разорение, что тратить деньги на реставрацию нет никакого смысла.

– Можно подумать, что они у нас есть. – Буркнул Бертан.

– Ох, как ни прискорбно, но вы правы, милый кузен! Как жаль что вам не оставили хотя бы скромного наследства.

– Да уж, мы как пришли из бедности, так в нее и вернемся. – Вздохнула Рене.

– Не говори так, сестра. Я привык зарабатывать свой хлеб и конечно не оставлю тебя голодной и бездомной.

– Ах, кузен, – скривился граф. – Ужасно слышать от маркиза слова о труде. Этим вы просто оскорбляете свой старинный род.

– Можно подумать, что померев с голоду у дороги, мы прославим род Лантье де Гаронов. – Огрызнулась Рене.

Бертан нахмурился и промолчал. Чем больше он бродил по замку, тем сильнее бледнело его лицо.

– Вот это ваша спальня, кузина, глядите – ка, даже колыбель сохранилась. Хотя если дотронуться она наверняка рассыплется.

Рене, с брезгливостью, посмотрела на истлевшие кружева и шелковое одеяльце в старой колыбели.

– Фу, с тоски завоешь в такой мрачной комнате. Наверняка по кружевам шмыгали крысы. И одна из них еще и сдохла. С тех пор как мы вошли, меня прямо преследует запах мертвечины.

Граф хихикнул, прикрываясь надушенным платочком.

Бертан вновь промолчал, крылья его носа раздувались, словно он не чувствовал отвратительного запаха гнили, что царил повсюду.

Рене удивленно посмотрела на брата:

– Эй, Филипп, тебе дурно? Лицо у тебя белее снега. Пожалуй, нам лучше уйти отсюда, на сегодня достаточно мрачного зрелища. Вернемся как – нибудь потом, когда деревья покроются листвой, и солнце будет светить в окна.

– Нет, сестра, я хочу еще пройтись по отчему дому. Не беспокойся, я вполне здоров.

– Конечно! Кузен абсолютно прав, дорогая! Мало ли как сложится судьба. Вполне можно осмотреть замок сегодня, стоит ли еще раз тратить на это время. – Сладко улыбнулся граф, искоса поглядывая на часы. – Ох, кажется, солнце садиться, в темноте мы вовсе ничего не разглядим, а ведь еже осталась библиотека, парадный зал, покои маркиза и вашей матушки. Я вспомнил! В моем экипаже точно должен быть старый фонарь, разиня Ален вечно сует его под сиденье и забывает об этом. Сейчас, я мигом его принесу, ждите меня здесь, иначе заплутаете в галереях, и мне придется битый час вас искать.

Дюран Леруа с необыкновенным проворством шмыгнул прочь и припустился бежать что есть сил к оранжерее. Ему почудилось, что вокруг мелькают тени и слышится чей-то шепот. Подгоняемый страхом, Эмиль в несколько прыжков оказался на боковой лестнице. Вот и отблески заката виднеются в разбитые окна цветника. Пробежав по осколкам, граф выскочил во двор и облегченно вздохнул.

– Слава тебе Святая Урсула, еще немного и я свалился бы без чувств в этом мерзком хлеву! Для проклятущей семейки нищих там самое место. Дома непременно прикажу выбросить всю одежду, что на мне, гадкий запах, пожалуй, въелся до последней нитки.

Граф ринулся к условленному месту. Добежав до пролома в стене, Эмиль тот час наткнулся на несколько сундуков, ларцов и баулов, что грудой возвышались возле старого платана. Он выглянул в пролом, его экипаж стоял на условленном месте, на козлах сидел нахохлившийся, словно старый петух, слуга.

– Наконец-то! Ну, господин граф, я уж думал, вы решили заночевать в эдаком милом месте! – Ворчливо произнес Ален.

– Заткнись, осел! На тебя готов пролиться дождь из золотых луидоров! Слезай скорее и помоги мне погрузить все в карету. Надо убираться отсюда, если не хочешь попасть в переделку.

– Сейчас, хозяин, я мигом, уж чего – чего, а от богатства отказываться грех!

– Оставайся с той стороны ограды, я буду подавать тебе сундуки, носи их в экипаж да осторожнее, ремни на них гнилые, уроним, придется ползать по грязи и подбирать драгоценности.

– Что вы, что вы, господин граф! Все уложу бережно и нежно, словно мамаша, что укладывает в люльку дитя. – Бормотал Ален.

Граф кряхтя от натуги поволок сундук за ременную петлю. Так молча и сопя от усердия, они таскали поклажу. У дерева остался один баул. Эмиль отер пот с лица и только взялся за обветшалую ручку, как перед ним возник темный силуэт в надвинутом на лицо капюшоне. На плече мрачной фигуры сидел ворон, хищно сверкая угольно черными глазами.

– Ох! – Присел от страха и неожиданности граф. – Силы небесные, как ты опять напугал меня Эмбро!

– Ты вновь поминаешь при мне не того, кого нужно, алчная крыса! – Прорычал глухой голос. – Я же говорил тебе чье имя нужно поминать!

– Но я…, я… вы вечно застаете меня врасплох, господин… – Промямлил граф.

– Теперь называешь меня господином, жалкий подлый и трусливый человечек.

– Так я могу ехать, мммм, господин Эмбро? Я все выполнил, как условились. Должно быть госпожа герцогиня довольна, если расплатилась со мной.

– Да, герцогиня вполне довольна, можешь убираться прочь. Я всего лишь хотел еще раз взглянуть на человека, продающего за деньги кровную родню и обобравшего их до нитки.

– Но… но, каждый сам заботиться о своем счастье, Эмбро, не правда ли? В конце концов, я поселил их в своем доме в придачу с нищим дружком. Они довольно пожили за мой счет.

– А ты еще омерзительнее, чем я представлял, Дюран Леруа, – глухо рассмеялся призрак. – Ведь ты тратил денежки брата и сестры. А теперь воображаешь, что они сидели на твоей шее. Вот этим ты и нравишься мне, граф. Пожалуй, в тебе нет ни капли доброты и благородства, и твою душу никогда не посетит раскаяние. Что ж, это мне только на руку, до свидания, мой жалкий друг.

– Прощайте, господин Эмбро.

– Нет, я сказал до свидания.

Фигура растаяла в воздухе, а в проломе стены показалась взлохмаченная голова Алена.

– Господин граф, я все уместил, правда карета просела и станет задевать днищем коряги.

– Ну и ладно, – буркнул Эмиль, утирая вспотевшее лицо. – Лишь бы не развалилась до дома. Вот еще один баул и наконец, уберемся восвояси.

Экипаж и впрямь сильно просел от тяжести сундуков, он жалобно скрипел и покачивался из стороны в сторону. Обогнув ограду замка, Ален неожиданно подпрыгнул на козлах.

– Ого! Хозяин, вы только поглядите, ведь это ваша кобыла привязана к дереву возле чугунных ворот.

– Хм, глазам не верю! Это действительно моя лошадь! Как она могла здесь оказаться?

– Вот поверьте мне на слово, хозяин, не иначе проклятая деревенщина Жерар, пустился за нами, взяв вашу кобылу.

– Вот и хорошо, – ухмыльнулся граф. – Надеюсь, он уже забрался внутрь замка к своим дружкам. Чудесно, что одним ударом можно расправиться со всеми. А я как раз собирался гнать его взашей по возвращению. Счастливый случай все расставил по местам. Мой дом очистился от проклятых нищих нахлебников. Впряги нашу лошадку к остальным, и мы сможем ехать быстрее.

Сумерки окутали лес и вскоре, экипаж графа совсем пропал из виду.

Тем временем, Жерар оказался в заброшенном сыром коридоре, что тянулся от домика отца Драгомира через все хозяйственные постройки в замок. На середине дороги, масло в фонаре закончилось, фитиль жалобно вспыхнул и тот час погас.

Парню пришлось брести на ощупь в полной темноте. Бедняга несколько раз спотыкался на куски кирпича, что выпали от сырости и больно оцарапал ногу, наступив на обломок железа.

– Вот незадача, того и гляди к лестнице доберусь хромая и в синяках. – Прошептал он. – На что же я налетел, жаль разглядеть толком нельзя. Ну, ничего, на ощупь это железо и шипы торчат в разные стороны. Сгодиться вместо крючка на веревку.

Наконец Жерар добрался до узкой винтовой лестницы и, вцепившись в перила, поднялся под самую крышу. Вот облегчение выбраться из подземелья, не то чувствуешь себя похороненным заживо. И что у господ за страсть вечно рыть подземные ходы? Говорят что под старинными замками тьма тьмущая переходов. Видно знатным людям в удовольствие бродить по ним словно кротам.

Жерар очутился в коридоре, по обе стороны которого, тянулись комнаты слуг и служанок. Некоторые двери болтались на одной лишь ржавой петле, другие так разбухли от сырости, что не влезали в проем. Парень зашел в первую же попавшуюся комнатку. Конечно, за долгие годы в ней накопился толстый слой пыли. Но раньше должно быть в комнате жила девушка. Узкая кровать была аккуратно застелена истлевшим от старости одеялом. На скромном столе лежала пожелтевшая салфетка с вышивкой и стояла глиняная вазочка с засохшими стеблями цветов. Жерару стало невыразимо грустно от взгляда на скромное убранство. Ведь как хорошо было бы им с Мари – Мадлен пожениться и зажить в такой же уютной и простой комнате. Они тоже смогли бы украсить ее букетиком полевых цветов, а зимой веткой можжевельника. А вместо этого, он забрел в мрачное место, что видать по самую крышу, забито нечистью и бедняжке Мари грозит опасность. Но времени предаваться грусти не осталось. Жерар выглянул в окошко комнаты. Вот удача! Окно выходило на задний двор, вот и крыша пристройки отца Драгомира, каменная ограда замка совсем рядом и дерево, что помогло ему проникнуть сюда.

Парень накрепко привязал найденный в подземелье кусок железа к концу веревки. Теперь осталось аккуратно выбраться на карниз да постараться половчее закинуть ржавый крюк. Ловкому и гибкому Жерару не составило труда проделать эту работу. Ржавый обломок долетел точно до дерева и накрепко зацепился за толстый сук.

– Отлично, Арени, ты молодчина, – подбодрил себя парень. – Осталось закрепить веревку и путь к отступлению готов.

Оглянувшись, он заметил горгулью1313
  в готической архитектуре: каменный или металлический выпуск водосточного жёлоба, чаще всего скульптурно оформленный в виде гротескного персонажа


[Закрыть] в форме головы дракона, и накрепко закрепил на ней веревочную петлю.

– Вот так, проклятая нечисть, еще посмотрим, кто кого. Веревка натянута словно струна, мигом переберемся по ней за стену, и поминай, как звали. – Продолжал подбадривать себя парень, не желая признать, что с каждой минутой ему становилось не по себе.

– Ну, надеюсь святые не оставят меня своей помощью и старый Драгомир выпросит мне удачи.

Жерар надвинул капюшон на лицо и двинулся навстречу неизвестной опасности. Коридор по – прежнему был пуст, но парень старался ступать как можно тише, прижимаясь к стене. Коридор оканчивался лестницей, и стоило ему оказаться на крохотной площадке перехода, как прямо перед ним возникла темная фигура с вороном на плече.

От неожиданности Жерар отпрянул, ударившись спиной о стену. А пытаясь, рассмотреть лицо незнакомца, онемел со страху. Под капюшоном царил непроглядный мрак. Парень поднял руку, пытаясь нащупать распятие, спрятанное на груди.

– Оставь, ненужную суету, парень. – Раздался из – под капюшона глухой хриплый голос. – Мне не платят за светлые души. Мой хозяин предпочитает прогнившие насквозь порочные душонки. Иди с миром.

– Кто вы? – Испуганно прошептал Жерар.

– Зачем тебе знать кто я? Если останешься в живых, старайся провести свою жизнь так, что бы никогда меня не встретить. Прощай.

Фигура незнакомца исчезла, словно растаяв в сумраке. С минуту Жерар стоял пригвожденный к полу, не в силах пошевелиться. Пот струился у него по вискам, и тело пробирала дрожь.

– Видно отец Драгомир отвлекся от молитвы, так недолго и помереть со страху. – Пробормотал он. Старательно перекрестившись, Жерар двинулся дальше. А тем временем, брат и сестра напрасно прождали графа, бесцельно слоняясь по комнатам.

– Сдается мне, Филипп, что враль и пройдоха кузен уже не вернется. Теперь, нам придется не меньше двух лье, тащиться пешком по лесной дороге. – Рассержено воскликнула Мари Мадлен. – Я лучше заночую в лесу, чем останусь в этом проклятом месте, где вонь и тоска хуже, чем в подземелье Папаши Кольбера под кладбищем.

– Да, сестра, пожалуй, негодяй Дюран Леруа преспокойно отправился домой. Мы уйдем, но вначале я хочу побывать в парадном зале замка.

– Зачем? Думаешь он отличается от того что мы уже увидели? Мне до слез обидно любоваться разорением, зная, что это мой родной дом!

– Мари – Мадлен, какая тебе разница, пойдем мы по боковой лестнице или по центральной? Во всяком случае, в оранжерею из зала мы точно попадем. Давай руку, за окнами совсем стемнело, а у меня нет даже огарка свечи.

Брат и сестра вышли в галерею и вдруг на стене прямо над их головой вспыхнул факел. Затем еще один, и еще. И вскоре вся галерея осветилась их пламенем. Но ни Мари – Мадлен ни Филипп вовсе не удивились этому. Лица их были бледны, и они двинулись вперед, словно заводные куклы, что не могут свернуть с дороги или обернуться назад.

Только на широкой площадке перед мраморной лестницей, ведущей в парадный зал, они застыли, в ожидании. Перед ними открылась картина, от которой у любого человека сердце бы выскочило из груди. Стены и колонны зала были такими же обветшалыми как все строение. Бархатные портьеры и гобелены истлели и покрылись плесенью. С огромной бронзовой покрытой позолотой люстры, украшенной хрустальными подвесками, свисала паутина. В пыльных канделябрах торчали черные оплывшие свечи. Отвратительный запах гнили царил повсюду. А вдоль облезлых и сырых стен, серых от сырости и грязи, стояли старые иссохшие гробы.

Вдруг, все свечи в зале одновременно вспыхнули. Раздался глухой и протяжный гул, по стенам и полу побежали искры. Не прошло и минуты, как колонны засверкали белизной, окна украсились пунцовым бархатом с тяжелыми витыми подвесками из позолоченного шнура. Плиты пола блестели, словно лед и в них отражалось пламя свечей. Ступени лестницы покрыл ковер, темно бардового цвета. Все изменилось до неузнаваемости, лишь старые гробы сохранили свой тоскливый и убогий вид.

В середине зала, на затканном черным шелком возвышении, стоял гроб, обтянутый алым бархатом.