Текст книги "77 законов креативности"

Законы звуковедения

Эти законы имеют самое прямое отношение к общим законам нашей жизни.

Закон 1: работа на опережение. Прежде чем взять звук необходимо услышать его наперед. Так же и в ораторском искусстве; что обеспечивает мою связную речь? То, что на долю секунды раньше я знаю, что скажу в следующий момент. Я как бы все время забегаю вперед. Людей, которые видят чуть дальше своего носа, уважительно называют людьми прозорливыми. И такая прозорливость в творчестве совершенно необходима. «Хорошая работа, – говорит П. Нерсисян, – это умение исправить ошибку еще до того, как она случилась».

Закон 2: Закон направленности. Помимо того, чтобы услышать звук наперед, мы должны уже взятый звук перевести в следующий без разрыва и акустических потерь. Я давно положила в свой актив мысль С. Дружинина о том, что основа кантилены – это связь между звуками. Без этой связи ничего не будет. Подвели вы мелодию к кульминационной точке – будет кульминация; не подвели – кульминации не случится. Так же и в жизни. То, где мы сейчас находимся является следствием принятых нами ранее решений.

Закон 3: помимо того, чтобы услышать звук наперед и перевести его в следующий, необходимо услышать звук как таковой, вне окружающего его контекста. Все дело в том, что интонационный процесс происходит не только между звуками, но и внутри каждого отдельного звука, и вся восточная музыка зиждется на понимании этого факта: звук – это отдельная вселенная и мы следим за тем, как звук рождается, живет и умирает. Вспомните хотя бы индийские раги, индонезийские гамеланы или азербайджанские мугамы. В повседневной жизни этот Закон связан с правилом «здесь и сейчас». Занимаясь одним делом, не надо думать о другом. Нужно уметь наслаждаться конкретным моментом, других таких моментов в вашей жизни уже не будет.

Закон 4: Закон оглядки. Самый важный Закон звуковедения, без которого не работают три предыдущие. Смотря вперед, не забывайте оглядываться назад. Если переводить данное утверждение в термины исполнительской «кухни», то это будет выглядеть так: нужно не только вести мелодию вперед, но и дослушивать звук, не бросать. Это обеспечит естественную фразу, а «естественная» в моем понимании означает «дышащая».

В нашем повседневном бытии Закон оглядки связан с принципом самоанализа. Мы не просто делаем, но анализируем, как и что было сделано. Иначе это называется методом разбора полетов. Настоящее качество придет лишь тогда, когда после концерта вы запретесь в артистической и беспристрастно ответите на вопрос, что получилось, а что – нет. Все великие артисты делали именно так: Й. Сигетти проигрывал сомнительные с его точки зрения пассажи из только что сыгранного концерта, а А. Микеланжели методично штудировал исполненную программу, останавливаясь там, где по его мнению не вышло.

Расскажу об одном из «китов» русской фортепианной школы прошлого века Александре Борисовиче Гольденвейзере, около полувека преподававшем в Московской консерватории. После каждого классного вечера все поднимались в класс № 42. Сначала высказывался сам играющий; затем говорили ассистенты, далее следовали сокурсники, и, наконец, сам метр, произносил свое веское слово. Такие обсуждения порой занимали около двух часов. Но это не только не было потерянным временем, но главным моментом обучающего процесса.

Мой совет: когда вы читаете со сцены свое произведение, ловите флюиды зала, и, оглядываясь назад, ответьте себе на вопрос – когда дорога казалась вам ровной, а когда езда была не в радость.

То же полезно делать и в плане самоусовершенствования; в конце дня запишите все свои плохие и хорошие поступки. Б. Шефер советует вести дневник успеха, в который вы записываете даже самые незначительные ваши победы – это необычайно повышает самооценку.

Закон двух зайцев

Это только в пословице за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Что же касается творчества, то, работая над произведением, мы всегда находимся в ситуации, когда приходится ловить сразу сто зайцев. Назову лишь несколько вещей, за которыми приходится одновременно следить музыканту: мелодия, аккомпанемент, темп, громкость, артикуляция, характер, не говоря уже о таких вещах как координация между руками, между руками и ногами и прочее. Надо делать все и сразу[5]5
  Прим. Здесь срабатывает гендерный аспект, ибо женщины куда более талантливы в делании сразу нескольких дел. Только женщина может варить суп, следить за ребенком, разговаривая при этом по телефону.


[Закрыть]. Такое умение крайне необходимо в полифонии, где нет главного и второстепенного, а все голоса равны. Поэтому нужно держать в поле зрения все мелодические линии, не давая ни одной из них ускользнуть.

В этой связи поделюсь занимательной и, в то же время, поучительной для нас историей, которая объясняет секрет полифонического искусства Г. Гульда и тот факт. Что оно никем так и не было превзойдено. Однажды к Гульду пришел журналист. Перед его взором предстала следующая картина: Гульд сидел за столом, а вокруг него работало восемь телевизоров, настроенных на разные каналы. Пианист предложил начать интервью, при этом он постоянно отвлекался на телефонные звонки и просмотр окружающих его экранов. На предложение журналиста прийти в другой раз Гульд ответил, что задаваемые вопросы не мешают ему делать свои дела. В очередной раз зазвонил телефон, и хозяин помещения углубился в беседу. От нечего делать журналист стал смотреть идущий по пятому экрану детектив. Когда Гульд закончил разговор посетитель обратился к нему с вопросом: «Не могли бы вы рассказать, что произошло за время вашей беседы на пятом экране?». Гульд без запинки пересказал только что увиденные журналистом события. И такое умение не является чем-то уникальным; его можно и нужно развивать, заставляя себя делать несколько вещей одновременно, ничего не упуская из виду. Иначе будет как в той известной истории: одному юноше было дано испытание, ему нужно было пройти по лабиринту, но пройти так, чтобы не разлить лампаду с маслом и одновременно запомнить, что изображено на стенах. В первом случае юноша рассказал, что изображено, но масло не донес, а во втором – случилась другая оказия, масло было в полном порядке, а вот изображения напрочь стерлись из памяти испытуемого.

Закон фокуса

Этот Закон в каком-то смысле отрицает предыдущий. Этот Закон говорит о том, что всегда нужно найти то главное, вокруг чего все вертится. Порой в своих творческих изысканиях мы забываем о том, с чего все началось. Иногда, работая над сочинением, до смешного закапываешься в деталях, совершенно не замечая, что детали заслонили собой целое. Мне часто приходится задавать, казалось бы, элементарный вопрос: «Скажи, а где у тебя мелодия?». По удивленному лицу исполнителя сразу понимаешь, что если мелодия когда-то и была, то сейчас мы имеем ситуацию «смешались в кучу кони, люди», и понять в этом нагромождении подробностей, о чем, собственно, речь – уже невозможно.

Правило неизменно: в романе есть главная, есть побочные линии, и они не должны перескакивать. В плане есть основной пункт и есть подпункты. В предложении есть главные члены, а есть второстепенные и т. д. Тот же принцип лежит и в основе планирования времени. В течение дня вам нужно сделать несколько дел, определите, какое из них является наиглавнейшим и начните с него.

Закон начала и конца

Публика всегда запоминает две вещи, начало произведения и его конец. Именно поэтому началу и концу нужно посвятить больше времени, нежели всему остальному. В начале нужно сразу брать «быка за рога», показывая товар лицом, равно как и конец должен быть «окончанием» истории, а не тем, после чего непонятно будет что-то дальше или уже можно хлопать. И еще один аргумент в пользу того, почему так важен конец. В голове у слушателя обычно остается не то, как вы «катали программу», но то, как вы закончили. Скажу больше, если вы смогли эффектно вырулить на финиш, вам скорее всего, простят все ваши прошлые огрехи. Поэтому повторю еще раз, учите начало и конец, остальное приложится.

Закон важности перехода

Дьявол кроется не только в деталях, но и в переходах. Где, по статистике, чаще всего происходит воровство? При входе на эскалатор и выходе с него. Внимание отвлекается на одно, а другое в этот момент остается бесхозным. То же и в нашем деле. Самое уязвимое место формы – это переходы. Так что помимо начала и конца их нужно проучивать особо тщательно. Более того, переходы следует не только проучивать, но углубленно осмысливать. Часто бывает так, что музыка продолжается, пальцы шевелятся, а смысл почему-то куда-то испарился. Говоря об этом, я всегда вспоминаю пьесу «Январь» Чайковского; ее часто играют и, как ни странно, в переходах от одной части к другой я получаю один и тот же месседж «Потерпите, пожалуйста, через минуту снова пойдет нормальная музыка, а сейчас у композитора написано три секунды ждать – и я жду». Тогда как именно в этих переходных моментах как раз и совершаются самые главные события пьесы, это не просто банальная модуляция в другую тональность, а прорыв, внезапно осенившая догадка после мучительных поисков выхода.

Закон следа

Помните эту расхожую фразу: «ее лицо хранило следы былой красоты». В этом следе все дело. Спроецирую это на премудрости исполнительской кухни. Г. Гинзбурга как-то спросили, зачем у Шопена медленно проучивать пассажи, ведь в быстром темпе все эти нюансы все равно теряются. Гинзбург ответил так: «Да, теряются, но остается след; это похоже на внезапно выхваченное из толпы изумительной красоты девичье лицо или на лету пойманный из окна поезда пейзаж – итак, след, и все-таки, след»[6]6
  Прим. Соображение для пианистов. На рояле, в отличие от всех других инструментов, в силу имеющегося на нем готового звукоряда, мы можем играть как угодно быстро. Но это совсем не означает, что скорость можно отпустить до бесконечности. Лев Оборин говорил об этом так: можно ускоряться до тех пор, пока слышна интонационная подоснова пассажа и пока я могу различить в нем все ноты. От себя добавлю: ускоряться можно до тех пор, пока будет слышен след от работы в медленном темпе.


[Закрыть].

Закон точного расчета. Чем точнее расчет, тем больше свобода. Недаром говорят: импровизация должна быть хорошо подготовлена. Известно, что Рахманинов был по-настоящему болен идеей «точки»; когда у него случались не слишком удачные выступления С.В. досадливо говорил – опять точка сползла. – И Я наизусть помню эту рахманиновскую цитату – Исполнитель должен так соизмерять окустическую массу, давать звуковое нарастание с такой чистотой и постепенностью, чтобы кульминационная точка, к которой надлежит прийти с величайшей естественностью, хотя на самом деле она есть наивысшее искусство, так вот чтобы эта точка засверкала и засияла, как если бы упала лента на финише скачек или лопнуло стекло от удара Эта точка может быть в конце произведения, а может быть в начале, но к ней надо прийти с математическим расчетом. Главное в этом пассаже – словосочетание: математический расчет, музыкант как архитектор должен выстроить свое музыкальное здание, рассчитав прочность всех конструкций, а также их соразмерность друг другу. Итак, нет расчета – нет ничего.

Закон структуры

Весь материал нужно сажать на структуру, на план. Есть структурная основа – есть произведение, нет основы – нет ничего. «Слепите форму, – утверждал И. Стравинский, – содержание подтянется само». Дайте канву, а заполнение – это задача куда более легкая. Честно признаюсь, составление подробного плана того, о чем я собираюсь написать, занимает у меня куда больше времени, нежели написание самого текста. Как говорится, долго запрягаешь, зато потом быстро едется.

Закон упрощения

Мы, пианисты, часто прибегаем ко всякого рода фактурным упрощениям как-то превращаем разложенный аккомпанемент в аккорды. Для чего это делается? Для того, чтобы прояснить форму, поняв ошибки общего плана.

Когда мой научрук знакомился с очередной главой моей диссертации и не совсем понимал, что именно имеется в виду, он всегда просил меня: «Расскажи своими словами». Я рассказывала, а дальше возникал поразительный эффект, который можно охарактеризовать так – другим рассказал – сам понял.

Закон намека

Мой педагог всегда говорил мне: «Не тыкай первую долю, но играй так, чтобы было понятно, что ты знаешь о ее существовании». «Если назвать предмет предметом, – утверждал Малларме, – он потеряет три четверти своего очарования». Задрапированное женское тело будоражит мужское воображение куда больше, нежели оголенные ноги и пупки. Правило гласит: тайна усиливает интерес, а интерес слушателя, зрителя – это главный залог успеха.

Закон тренировки эмоций

Мы привыкли к тому, что мы тренируем наш технический аппарат и наш слух. Тогда как мы должны тренировать не только наши руки, наши уши, но и наши эмоции. В любом театральном вузе существует предмет «актерское мастерство», суть которого сводится к одному: я в предлагаемых обстоятельствах. Известно, что Станиславский предлагал актеру произнести междометие «ой» тридцатью разными способами, с интонацией удивления, изумления, радости, вопроса, оторопи и прочее. Убеждена, что даже если у вас семь пядей во лбу без должной подготовки выполнить это задание будет ой как нелегко. Великий фортепианный педагог Берлин, занимаясь шумановской пьесой «О странах и о людях», просил студентку сыграть первую интонацию с эмоцией удивления, затем с эмоцией крайнего удивления, с эмоций изумления, с эмоцией воодушевления, с интонацией вопроса «а можно ли туда?», и с интонацией утверждения «Да, здесь можно жить. И чем больше эмоциональных градаций будет найдено, тем богаче будет наша исполнительская палитра».

Закон моментального включения

Вам наверняка знакома ситуация «встал, проснуться забыл». Сколько раз я такое наблюдала – пальцы уже бегают по клавиатуре, а зачем они по ней бегают – неясно. У многих, даже больших артистов, существует эта эмоциональная инерция – первые четверть часа не поем, а как бы распеваемся, приходим в нужный эмоциональный тонус, а публика – дура, она потерпит. Замечательная русская пианистка М. Гринберг честно признавалась: «Я пианистка вторых отделений». Золотое правило сцены гласит: включаться нужно сразу. Максим Венгеров советует делать так: моете посуду, тут же быстро схватите скрипку и начните играть драматическую кульминацию. Учите иностранный язык, быстро отложите книгу, возьмите скрипку и начните играть начало. Мои студенты называют это просто: надо уметь быстро «врубаться». И каким бы видом творчества вы не занимались, возьмите это на вооружение.

Закон необходимой порции натаскивания

Не ошибусь, если скажу, неотъемлемой частью процесса эмоциональной тренировки является то, что в педагогике называют обидным словом – натаскивать ученика, и отчего-то это самое натаскивание считается чуть ли не преступлением. Но давайте разберемся. В свое время я играла в любительском театре роль Наташи в пьесе Горького «На дне». По сюжету ревнивая соперница обливает Наташу кипятком. Бог миловал; в жизни со мной такой трагедии не случалось, и я не знаю – не ведаю, что должен чувствовать облитый кипятком человек. Кто-то, сидящий в зале должен меня корректировать, показывая, добираю ли я по эмоциям или может быть наоборот, перегибаю палку.

Возвращаясь к натаскиванию, скажу одно: не показав ребенку уровень эмоций, который он должен передать, вы не получите результат. Другое дело, что постоянно прибегать к натаскиванию не стоит, очень быстро у вашего подопечного возникает эмоциональная зависимость, сродни зависимости наркотической; когда без вашего эмоционального допинга уже ничего невозможно. Поэтому, вкладываясь в чужое исполнение эмоционально, подстегивая ученика, как дрессировщик – окриками типа «веселее, энергичнее, идти до конца, не расслабляться!», будьте бдительны. По окончании такого «шоу» я всегда задаю вопрос: «Ты сейчас хорошо играл? – Да, хорошо. – А ты понимаешь, что это играл не ты?». И вдоволь насладившись чьим-то изумлением, я отвечаю: «Сейчас играла я твоими руками. А вот что ты будешь делать, когда завтра я уеду из вашего чудесного города?».

Закон: «не надо думать»

На бирже существует железное правило: не надо думать, что вы здесь один такой умный и хитрый, всегда найдутся еще более умные и хитрые. И те, кто следуют этому правилу, не знают неудач. Но этот же Закон действует абсолютно везде. Вы вышли замуж; не надо думать, что вас теперь будут любить до гробовой доски, особенно, если за двадцать лет брака вы превратились в бочку на ножках.

Но особенно актуален данный Закон в сфере педагогики. Мы почему-то думаем, что наши дети мало что понимают, отгораживаясь фразами «это тебе рано, вот когда вырастешь – тогда поговорим». В свое время я приучала своего двухлетнего сына к горшку. Чего я только не делала, какие только горшки не покупала и какие только анимации не устраивала – все было без толку, сын внимательно меня выслушивал, а потом садился рядом и делал свое черное дело. Когда мое отчаяние достигло апогея, к нам в гости приехала моя подруга, мать четырех очаровательных детей, и, пока я была в трехдневной командировке, мой сын находился в ее обществе. Каково же было мое изумление, когда по возвращении домой я увидела своего мальчика, который, словно осиянный волшебной палочкой, делает в горшок все, что нужно, с гордостью мне показывает сделанное, а затем сам выливает содержимое в унитаз. Я оторопело спросила: «Это что, гипноз, пара-психическое воздействие?», на что подруга пожала плечами, сказав: «Я просто объяснила, зачем это нужно и как это удобно».

На одном из своих мастер-классов я как-то разъясняла глубинные смыслы пьесы Чайковского «Болезнь куклы» одна из моих слушательниц подошла ко мне и спросила: «Ну хорошо, все эти похоронные колокола, кресты и гробы понятны взрослому человеку, но как все это объяснить восьмилетнему ребенку?». Чтобы доказать свою правоту мне пришлось воспользоваться собственным примером. Когда я училась во втором классе мой педагог дала мне играть, ни больше, ни меньше, посмертный ноктюрн Шопена. Я прекрасно помню, как А. И. проникновенно говорила мне о том, что в начале музыка изображает церковное пение – умирающий Шопен представляет, как его будут отпевать. «А паузы, – говорила она, – это не просто пауза, а ком в горле, когда от горя невозможно дышать». В конце ноктюрна я играла ангела смерти, который тихо прикоснулся к челу умирающего. «А мажор в конце, – говорила Мусина, – это душа, отлетевшая в мир иной». Я помню, что была тогда рядом с Шопеном, и помню, как одна дама после концерта сказала моей маме: «Никогда не слышала, чтобы маленький ребенок так тонко чувствовал эту музыку и так сильно понимал весь ее трагизм».

Закон допространства

Помните Ахиджакову, «Что отличает просто женщину от Женщины? – Походка». А что отличает большого артиста от просто артиста? Большие артисты владеют искусством начинать выступление еще до того, как оно началось физически. Как-то С. Рихтера спросили: «А чему вас, собственно, научил Г. Нейгауз, ведь вы пришли к нему в класс вполне сложившимся пианистом?». Рихтер ответил: «Он научил меня искусству пауз. Вот выходишь играть си минорную сонату Листа, садишься за инструмент и не начинаешь, просто сидишь и ждешь. А зритель думает, чего это он сидит, и поневоле начинает беспокоиться. А я сижу дальше – а он все больше беспокоится. И тут по состоянию, нужно довести до того момента, пока атмосфера не раскалится добела, и начальная пауза в теме словно бы материализуется, и вот тогда я начинаю». По свидетельству современников Юдина выходила на сцену так, что было понятно – она пришла сказать нечто очень важное. И, наконец, цитата из Г. Рождественского: «Великого дирижера слышно по шагам».

Закон одной попытки

Сцена дает нам лишь одну попытку. Правда М. Юдина иногда делала так: сыграв какую-нибудь сонату, она подходила к краю сцены и сообщала: «Не получилось, играю еще раз». Однако, что позволено Юпитеру, не позволено быку. Поэтому, выходя под свет рампы, прежде чем тронуть струны лиры, необходимо первый раз сыграть про себя, а уж второй – для публики. То же касается любого вида сценической работы, и в том числе, ораторского искусства; мысленно проговорите несколько первых фраз, и только потом начните. Помимо всего прочего такое проговаривание даст важную паузу, которая, во-первых, внесет дополнительную интригу – вышел человек, стоит перед микрофоном, а говорить не начинает, а во-вторых – придаст вашему выступлению большую весомость.

Закон обертки

Не мне вам говорить, что встречают по одежке. Еще недостаточно, чтобы конфета была вкусной; для того, чтобы ее купили, конфету нужно красиво оформить. Вот два названия для книги: «Как стать богатым» и «Как заработать миллион за семь лет». Какую из книг вы купите? Моя педагог не уставала повторять: «Деточка, на сцене надо себя продавать». Истина в том, что, к сожалению, продавать себя, а точнее, набивать себе цену, надо не только на сценических подмостках, и здесь поставлю многоточие.