Текст книги "Воскресный папа"

Глава 9
Ариша

– Ариша! Милая, а тебе разве не на работу сегодня?

Тетя Надя легонько меня встряхнула. Я открыла глаза. Резко села на постели и огляделась.

– Который час?

– Половина седьмого.

– Вот же черт! – я схватила телефон. – Будильник забыла включить…

Вскочив на автопилоте, так до конца и не проснувшись, выбежала из комнаты. Закрылась в ванной. Плеснула воды в лицо и взялась за наполовину пустой тюбик с пастой. И вот тут оно вспомнилось. Все, что произошло. Я прикрыла ладошкой рот. Прислонилась к стеночке, не соображая, плакать мне или смеяться. Не зная даже, засчитывать ли этот раз, как имевший место – настолько нелепо он закончился. Я дольше колебалась, чем это длилось, ну, правда. Интересно, Орлов-то уже проснулся? Или, как и я, опоздает на работу?

Я хихикнула. Было действительно весело. Ну, и немного грустно, конечно… Не знаю, чего ждала. Просто у Фельдманов между нами с Михаилом Ильичом так искрило, что я уже было настроилась на фейерверк. А вместо этого… получила одинокий холостой залп. Похрюкивая от смеха, хохоча в первую очередь над собой и своей глупостью, опустилась на унитаз. Чтобы не пришлось объяснять домашним, что же меня так развеселило с утра, спрятала смех в ладонях.

Нет, я правда надеялась, что у нас что-то может выйти. Не серьезное, так, легкий ни к чему не обязывающий роман. Понимала, что Орлову серьезное даром не надо, да и мне сейчас тоже вряд ли. Но старт, мягко скажем, не задался. Хотя начало и было многообещающим. Это даже отрицать глупо. Я, может, потому и решилась уехать с ним, что никогда еще не ощущала такой сбивающей с толку тяги к мужчине. Положившись на собственную интуицию, как меня учил Саша, поддалась витающему в воздухе духу праздника, я так безоглядно поверила в то, что чудо возможно… А чуда не случилось. Да и вообще самым напряженным оказался момент, когда мы с Орловым сидели бок о бок за столом в доме Фельдманов. И на заднем сиденье в такси. Ну, и ладно… тот самый первый поцелуй в коридоре был тоже чудо как хорош. Мне нравилось ощущать, как большое сильное тело Орлова дрожит от нетерпения под моими ладонями, и руки… его умелые руки тоже дрожат. Мне нравился его вкус на губах, и напор. А потом что-то явно пошло не так. Мы очутились в спальне. Он даже не снял пиджак… Только брюки. Пробормотал что-то бессвязное, я расслышала только:

– Извини… Не могу больше. Я после реабилитируюсь… Обязательно.

А потом ощутила, как он пару раз с силой дернулся и… уснул. В носках и пиджаке с рубашкой. Я поначалу не могла в это поверить! Даже ткнула его несколько раз в бок. Потом с большим трудом выбралась из-под его отяжелевшего тела. И еще ведь проверила пульс. Ну, мало ли? А он просто спал… глубоким безмятежным сном полностью довольного жизнью человека.

Такого ужасного смятения чувств до этого момента… момента осознания, я не испытывала никогда. Мне было ужасно стыдно, потому что он обошелся со мной как с дешевкой, и ужасно весело – потому что ситуация была, как ни крути, смешной. Хотя бы потому, что я его и сама, замахавшись по самое не хочу, понимала. Вряд ли Орлов планировал закончить вечер так – просто не рассчитал силы. Не то чтобы я готова была дать ему второй шанс, но… его усталость дикую понять могла. Другое дело, что в той идеальной картинке мира, которую я нарисовала себе в голове, его тяга ко мне должна была оказаться выше этой усталости. Выше всего на свете. Мне чего-то возвышенного хотелось, понимаете? Как было с Сашей. И как я привыкла. А все вышло настолько приземленно и буднично, что на какой-то миг я опешила. Оказавшись совсем не готовой к такому повороту событий.

– Эх, не орел ты, Орлов. Не орел… – пробормотала я, а тот лишь всхрапнул. – О, господи…

История из тех, над которыми обычно угорают подружки, собравшись на очередные посиделки. Но мне даже поделиться ей было не с кем, не то бы я точно стала гвоздем программы.

– Ариша! У тебя там все хорошо? – постучала в дверь ванной тётя Надя.

– Уже выхожу.

– Давай скорей. Завтрак уже на столе.

От тетиной заботы теплело на душе. Я вернулась поздно, и она еще не успела выпытать, как прошёл мой вечер у Фельдманов. Так что за завтраком пришлось коротко отчитаться.

– Ты только представь, Ариш, какое совпадение!

– Какое?

– Ну, что вы снова с Мишенькой встретились. Может, оно неспроста, а? Как думаешь?

Я лишь пожала плечами. В один глоток допила остывший кофе и выскочила из-за стола. Интересно, что бы сказала тётя Надя, если бы узнала, как на самом деле закончился мой вечер? Я вот тоже разглядела в своих столкновениях с Орловым перст судьбы, а оно вон как вышло.

А может, еще не все потеряно, а? Что ж я так категорична сразу? Эта мысль заставила меня на секунду зависнуть, склонившись над сапогом. В конечном счете, так ничего конкретного не решив, выбежала из дома и помчалась к метро.

Опять явилась на работе впритык, попала в бригаду Стаса. Непривычно хмурого и молчаливого. Интересно, он уже разболтал коллегам о том, чьих я? Я огляделась, но повышенного интереса к собственной персоне не обнаружила. Каждый был занят своим.

– Сейчас я быстренько, – пообещала ему. – Проспала.

– Видать, ужин у Фельдмана удался.

Я быстро пробежалась пальцами по кнопкам на униформе.

– Ну, так. Неплохо посидели. А ты чего не пришел?

Стас хмыкнул:

– А то ты не понимаешь, что меня чисто для приличия позвали.

Я отвернулась. Доказывать, что Генрих Львович приглашал нас всех от души, не стала. Тут классовая ненависть налицо, какой смысл?

– Ты лучше скажи, как дочь самого Кучера на скорую фельдшером подвязалась? Я сначала было решил, что тебя с проверкой какой подослали…

– Шутишь? Кому это нужно?

– Вот и я так подумал.

– Никто меня не подсылал. Просто после долгого отсутствия мне нужно курсы пройти. И сертификат получить на врачебную практику. Мой старый уже не действительный. Так что всунулась, куда могла, – сжато пояснила я.

– И что ж тебе поспокойнее местечко не нашли, чтобы пересидеть?

– А я не ищу поспокойнее, Станислав Владимирович.

Холод, прозвучавший в моем голосе, несколько остудил пыл Изотова. Он ничего не сказал. Бросил на меня еще один взгляд напоследок и первый пошел к машине. В тот день он не пытался на меня спихнуть всю работу, чем до этого постоянно грешил, не чураясь откровенной дедовщины. Трудился на равных, а то и больше, как положено старшему в бригаде. То ли мне доказывая что-то, то ли себе.

Дело двигалось к вечеру, когда поступил вызов. У бабули был отек легких. Заморфинили, дали кислород. Сатурация поднялась, бабулю стабилизировали.

– Я БИТов[3]3
  БИТ – бригада интенсивной терапии.


[Закрыть] вызываю.

– Да что ж, мы сами не довезем? – удивилась я.

– Знаешь что, Арина Германовна? По инструкции так положено! Вот и будем действовать по инструкции. Потому что, в случае чего, твою жопу прикроют, а я с работы полечу.

Я открыла рот. Перевела взгляд на бабушку… И не стала спорить. Всю свою жизнь я только и делала, что продиралась сама. Без помощи и протекции. А вот ведь как. Один черт, каждый раз нарывалась на вот такие незаслуженные… то ли упреки, то ли обвинения.

Настроение резко испортилось, а ко всему еще и Орлов не звонил. Я, как последняя дура, проверяла телефон при каждом удобном случае. Еще надеясь на что-то.

Вернулись в машину. Связались с диспетчером. Отпросились на ужин. Только развернула купленный в буфете бутерброд, как в комнату отдыха заглянула девочка-фельдшер. Полностью одетая, она явно спешила домой. Седьмой час – и так непростительно задержалась.

– Арина Германовна, зайдите к Турееву. Срочно.

Я с тоской покосилась на свой сэндвич и встала из-за стола. Нехорошее предчувствие комком свернулось в животе. Я поднялась на второй этаж, прошла мимо приемной и, коротко постучавшись, вошла.

– Вызывали?

– Ариша! – вскочил мне навстречу Генрих Львович с нетипичной для человека такого возраста прытью. – Это я тут воду мучу. Уж больно твой вопрос не дает мне покоя.

«Какой вопрос?» – опешила я. Скосила взгляд на раздраженного начальника, который, впрочем, старательно прятал свое недовольство за широкой улыбкой, задавленный авторитетом Фельдмана.

– Даже не знаю, что сказать, – растерялась я.

– А говорить ничего не надо! Я тут немного подергал за ниточки и выяснил, что нужные тебе курсы начнутся прямо после праздников в С***. Оплату на себя, конечно, возьмет институт. Сейчас только напишешь заявление на перевод к Орлову. У него у одного есть свободная вакансия, но нам что? Главное – всунуться! А потом за такого специалиста между завами разразится эпичная битва. Давно такого не было. Я прямо весь в предвкушении.

Не представляю даже, что меня в этой тираде потрясло больше. То ли сам факт того, что такой важный вопрос решился без учета моего мнения, то ли то, что я, в кои веки, не нашла, что на этот счет возразить. Не сумела… даже не попыталась отказаться от по-настоящему бесценной и своевременной помощи Генриха Львовича. Может, просто черед пришел принять её, без этого глупого и никому не нужного «я сама». «Будь слабее», – часто говорил мне Саша. Неужели я научилась?

– Постойте, но… С***!

– Да какая разница, Ариша?! Ну, не учиться же ты на тех курсах собралась, и правда? А корочка – она и в Африке корочка. Вот это схохмил! – Генрих Львович так громко засмеялся, что чуть не потерял свою вставную челюсть. Зато улыбка Туреева, наоборот, поблекла. – Наша Аришенька в Африке под эгидой Красного креста… Ариш, сколько ты там работала?

– Семь лет.

– Вот! Семь лет! – торжественно повторил мои слова Фельдаман Турееву, как будто сомневался, что тот должным образом ими проникся.

– Десятое число – это ведь скоро…

– А я тебе о чем талдычу?! Билеты сама купишь, потом сдашь – оплатят. А направление в общежитие и всякие другие бумажки тебе выдадут в отделе кадров. Четыре месяца пролетят – не заметишь! Ну?! Как все складно получается!

– Да, складно, – кивнула я, еще не до конца веря своему счастью. – Спасибо большое.

А сама опять телефон достала. Так глупо по-бабски еще на что-то надеясь. Но прошел целый день, а Орлов так и не позвонил.

– Ну, что? – ударил по худющим ногам Генрих Львович, – тогда больше тебя не задерживаю. Дорабатывай смену и дуй в кадры, писать заявление.

Я ошалело кивнула. Происходящее не укладывалось в моей голове. События развивались со скоростью света. Мой перевод, между прочим, в отделение Орлова! И довольно долгий отъезд, который наверняка перечеркнет то, что еще даже не началось.

– Нет, ну, вы посмотрите на нее! Не может поверить своему счастью…

– Это точно. Не могу.

– Ну, иди-иди, Аришенька. Мы позже еще все обсудим, не то Владлен Иванович совсем на меня осерчает, разлагаю тут вам всю дисциплину.

Туреев, конечно, взялся было отнекиваться, но я решила, что уже и впрямь пора заканчивать испытывать терпение своего пока еще непосредственного начальника. Поэтому, еще раз сердечно поблагодарив Фельдмана, вернулась к своим обязанностям.

– Ну, что ты так долго? У нас тут завал!

– Прости, Стас.

– Чего ему от тебя надо было?

– Да так. Переводят.

– Куда?

– К Орлову. У него острая нехватка кадров.

«И выдержки», – шепнул язвительно внутренний голос. Я хихикнула, но в тот же миг велела ему заткнуться. Да… Тут уже самой впору санитаров вызывать.

Больше всех тому, как решилась моя проблема, обрадовались тётя Надя и дядя Костя. Они были первыми, с кем я поделилась новостями. Поднялась страшная суета. Переезд в другой город – это вам не шутки. А я и рада была. Потому что в этом мельтешении у меня совершенно не было времени отвлекаться на телефон. Иной раз, конечно, я ловила себя на том, что как девчонка ищу оправдание поведению Миши, но, как взрослая, умудренная опытом женщина, понимала – если бы он хотел, то позвонил бы. А значит, и думать больше не о чем. И по какой-то нелепой причине это задело меня даже больше, чем то, что произошло в спальне.

Глава 10
Михаил

Не знаю, реабилитирует ли это меня хоть как-то, но спал я совсем недолго. От силы часа два. Потом проснулся. Точнее, как? Хотел перевернуться на бок, но не тут-то было. Что-то не на шутку сковывало мои движения. Я невольно открыл глаза. Привстал. Скользнул взглядом вниз по изрядно измявшейся одежде и… Черт! Черт! Черт!!!

– Ариша! – позвал я непривычно заискивающим голосом.

Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

Не знаю, о чем именно я просил. Чтобы она ушла, и мне не пришлось смотреть ей в глаза хотя бы сейчас, когда я был в настолько непрезентабельном виде? Или же чтобы, напротив, она вышла, скажем, из ванной, и я получил возможность ей все про себя объяснить? А лучше по горячим следам исправить то, что сделал. Хотя какой там сделал? Когда вся соль как раз в том и заключается, что я не сделал вообще ничего из того, что должен был сделать мужчина для понравившейся ему женщины. И из того, что я себе нафантазировал, когда мы с ней сидели бок о бок в квартире Фельдманов или в такси. В своих фантазиях, в отличие от действительности, я был хорош!

– Твою маму! – пробормотал тихо. – Ариша!

В ответ – тишина. Я спустил ноги с кровати. Хорош! В трусах и шляпе… Точнее в носках и пиджаке. Сброшенные брюки валялись посреди комнаты. Почему я вообще начал разоблачаться с них? Странный выбор. Зато о контрацепции не забыл – нашел я в происходящем какой-никакой плюс. Хоть тут ко мне нет претензий.

– Ариша! – повторил, уже ни на что особенно не надеясь. Скорее для того, чтобы убедиться – она ушла, и я могу выйти из комнаты, не боясь никого напугать. Или рассмешить, что скорее. Видок у меня был и впрямь нелепый.

Разделся. Костюм повесил на вешалку – теперь придется разориться на химчистку. Рубашку отправил в корзину. Зашел в ванную. Бросил хмурый взгляд в зеркало. А потом, опомнившись, осмотрелся. Все было ровно так, как я оставил, уходя. Ариша даже душем побрезговала воспользоваться. Я представил, как она крадется на цыпочках, хватает свои колготки, чтобы натянуть их, сидя на обувнице в коридоре, как вызывает такси, торопясь поскорее свалить и забыть о своем… точнее моем позоре.

Да уж. Я полностью облажался. И понимание этого зудело чесоткой под ребрами. Я оперся ладонями о край раковины. Пристыженно повесил голову. Сделал глубокий размеренный вдох и, почувствовав тонкий аромат ее кожи, оставшийся на моей, замер. Знаете, если бы Ариша сошла с ума и решила дождаться, когда я высплюсь, сейчас… я бы точно сумел произвести на нее нужное впечатление. Тут уж к бабке не ходи. Я опустил взгляд и хмыкнул:

– Отбой, автогонщик.

Как будто этот парень жил отдельной от меня жизнью и во всем был виноват только он. Так сказать, переложил ответственность с больной головы на здоровую. Но легче не стало. Ни той голове, ни другой, ага.

Я вымылся. Вернулся в спальню. Поднял телефон, который почему-то валялся на полу, но, покрутив в руках, отложил в сторону. Аришиного номера я так до сих пор и не знал. А звонить Ринату посреди ночи с расспросами – означало нарваться на очередной допрос. Который бы закончился очередной порцией шуточек.

Было что-то неправильное в том, что у брата имелся Аришин номер, а у меня – нет. Надо было как-то исправлять ситуацию. Хотя, может, он мне уже и ни к чему. Её номер… – мрачно подумал я.

Нет, какие же все-таки эти бабы сложные. Ведь и дураку понятно, что я это все не со зла. Просто устал безумно, несколько дней без нормального сна, в напряжении, опять же бесконечные тосты… Да и она сама, между прочим, тоже виновата в том, что все закончилось именно так. Не нужно было быть такой красивой. И вообще… – кружились в голове мысли одна абсурднее другой. – Я совершенно не был готов к тому, что меня так торкнет. Хотя с нейрофизиологической точки зрения все было довольно закономерно. Стрела Амура бьет ни хрена не в сердце, знаете ли. Прямо в голову, зараза такая, метит. Проходит через поясную кору, островковую долю, гипоталамус, покрышку среднего мозга и гиппокамп. Бах! Точно по предохранителям. Вот и слетели они в самый неподходящий момент. Она же врач – могла бы проникнуться! И не уходить так демонстративно. Чтобы я тут с ума сходил.

Короче, на работу ехал снова не выспавшийся и злой до чертей. А там, как на грех, не вылезал из операционной. Или, наоборот, на счастье. Думать-то о своем позоре было особенно некогда. Я уже переоделся и хотел с чистой совестью смыться, как меня поймала постовая:

– Михаил Ильич, вас завтра к шефу вызывают. К десяти.

– У меня ж плановые… – удивленно вскинул брови я.

– Ничего не знаю. Сказали быть.

– Да чтоб его! Значит, сдвигаемся. Как же мне это все дорого.

С другой стороны, там до станции скорой рукой подать. Можно было попробовать выловить Аришу и нормально, как взрослые, поговорить. Так и сказать. Устал, мол, обещаю исправиться. По телефону это тоже, конечно, можно было сказать, но как-то это было трусливо. И, в общем-то, не по мне. Хотелось ее глаза во время разговора видеть.

На этот раз я замахался так сильно, что даже гудящий поток мыслей в голове не помешал мне как следует выспаться. Перед свиданием с шефом еще успел обойти своих и пролистать пару историй. В приемную Алферова вошел точно в назначенное время.

– У себя?

– Угу. Проходите… – равнодушно зевнула секретарша и снова уткнулась в телефон.

– О, Михаил Ильич! С наступившим!

– И вас, Евгений Борисович.

– Ты присаживайся, Миша. Я тебя надолго не задержу. Знаю, что у тебя там за тарарам сейчас.

Я устроился в удобном кожаном кресле и выжидающе уставился на Алферова. Мужик он был занятой, и завов вызывал к себе не так часто. Тем интересней было, что же меня ждет? Наверняка какая-то подлива. Ничего хорошего в голову не шло…

– У меня для тебя, Михал Ильич, можно сказать, подарок.

– Как? Еще? Я думал, подарки ограничатся конфетницей от профсоюза, – схохмил я, потому что конфетница была и впрямь уродской. Выкинуть я ее не выкинул, но засунул на самую высокую полку, аккурат за электрогриль, который купил, но так ни разу и не воспользовался.

Алферов от души заржал. Видимо, и ему перепал презент…

– Подарок такой, что закачаешься! Вспоминай! О чем ты мечтал в этом году больше всего?

– Выспаться?

– Во-о-от! Горячо! – растер ладони Алферов. – А выспишься ты когда? Когда полностью укомплектуешь штат. Так?

– Да неужели вы мне нашли путевого доктора?

– Нашел! – с гордостью кивнул Евгений Борисович.

– Никак, еще одного интерна? – подозрительно сощурился я.

– Лучше! Смотри… – мне под нос подсунули тоненькую папочку. Я открыл. И залип на прикрепленной скрепкой фотографии. Дальше можно было не листать. Я и так знал, что увижу.

– Насколько я понимаю, это, – дернул головой, – уже решенный факт? Кандидатура обсуждению не подлежит?

– А ты, что? Обсудить желаешь? Не пойму, что тебя не устраивает. То, что она – баба? Не думал, что у тебя, Михаил Ильич, с этим будут проблемы.

– У меня их и нет.

Меня бесило исключительно то, что поверх моей головы решали, кто будет работать, на секундочку, в моем отделении. По сути, меня поставили перед фактом, как пацана какого-то. Как если бы все, что я делал на своем посту, и все, чего достиг, ни черта не значило. Не давало мне даже слова. Не то что права выбора. И это зверски меня бесило.

– Нет? Вот и хорошо! Ты вообще об этой барышне чего-нибудь знаешь?

– Кроме того, что за нее впрягся Фельдман?

Алферов постучал ручкой по столу и с осуждением посмотрел на меня поверх очков:

– Вообще-то я о ее уникальном опыте работы.

– Об этом мне ничего не известно.

– Ну, что ж? Значит, тебя ждет сюрприз. Расскажешь потом, как она… – поставил точку в беседе Евгений Борисыч. Как я и думал. Моим мнением никто не интересовался. Вопрос уже был решен.

– Так когда ее переводят?

– С сегодняшней даты. Но она сразу же уезжает на курсы. Так что к работе приступит…

– Дай бог, через четыре месяца, – наверное, мне все же не удалось скрыть недовольных ноток в голосе, потому что Алферов посуровел и бросил:

– Все верно, – а потом вернулся к разложенным на столе бумажкам.

Я встал. Усилием воли замедлив шаг, добрел до двери. Открыл ее и закрыл за собой, даже не хлопнув. Ситуация на глазах усложнялась. Превращалась из просто паршивой – в дерьмовее некуда. Неизвестно, как Ариша себя поведет после того, что у нас с ней было. И как это скажется на работе. Мне в отделении и даром не нужна обиженная баба!

От злости пересохло в глотке. Я огляделся. Заприметил кофейный автомат чуть дальше по коридору и пошел к нему. Время позволяло. Сунул деньги, нажал кнопку. Все по инструкции. Но бутылку не получил. Я ударил по кнопке еще раз. И ничего.

– Ну, давай же, долбаная железяка. Я тебя русским языком прошу! – замахнулся. Поверх руки легла женская ладонь.

– Это китаец, Михаил Ильич. Он по-русски не понимает.

А я так опешил, увидев Аришу живьем, что далеко не сразу нашелся с ответом:

– Что?

– Говорю, автомат китайский. Ваш русский ему до лампочки. Я твоя не понимать, знаете ли, – ее красивые глаза смеялись. И я почему-то решил, что смеется она надо мной…

– Черт с ним, – взмахнул рукой.

– Если жалко денег – здесь указаны номера, по которым можно позвонить.

– Зачем? – тупил я не на шутку.

– Чтобы вернуть деньги, сожранные автоматом.

– Обойдусь.

Глупый какой-то у нас выходил разговор. Совсем не такой, каким я его планировал. А выходил он таким потому, что я совсем не ожидал, что в этот далеко не самый приятный момент она будет улыбаться. Негодовать – да. Обижаться – пожалуйста. К этому я был готов. А вот к смешинкам в ее голубых глазах – не был совершенно. Они меня сбивали с толку. И я забыл заготовленный текст.

– Ну, я побегу. Вы, наверное, уже в курсе… Меня в ваше отделение переводят.

– Ага. Буквально пару минут назад меня поставили перед фактом.

А вот тут ее смешинки в глазах погасли.

– Извините. Я сама только сейчас узнала об инициативах Генриха Львовича. Смалодушничала. И отказаться от протекции не смогла, – каким-то растерянным жестом Ариша растерла запястья, а потом резко вскинула на меня взгляд, и в нем уж точно никакой растерянности не было: – Но смею заверить, свое дело я знаю. И очень скоро вы получите возможность в этом убедиться.

Ее ответ тоже был несколько неожиданным. Не думал я, что она станет объяснять. Обычно те, кого по протекции к нам проталкивали, лишь задирали нос. Ариша была слеплена совсем из другого теста. Ариша…

– Я должен… кхм… объясниться по поводу той ночи.

Глаза Ариши чуть расширились. Она осмотрелась по сторонам, будто не была готова к тому, что наш разговор перекинется на эту тему.

– Да что тут объяснять? Устал… Я понимаю.

– Я уснул сразу после и…

– Главное, что не во время, – с губ Ариши слетел тихий смех, и она, смущаясь, спрятала лицо в ладонях. А мне этот смех под дых – на! Со всей дури, со всего маха. Почему-то и в голову не пришло, что она смеется, чтобы разрядить накалившееся до предела напряжение. Просто… смеется. Да. И если вы думаете, что взрослому мужику до такого дела нет, то вы ни черта о мужиках не знаете.

– А лучше бы до, – бросил сухо.

Аришин смех оборвался. Не торопясь, она отвела руки от лица и мягко улыбнулась.

– Ну, что уж? Случилось так, как случилось. Нам главное теперь, чтобы это на нашу совместную работу не повлияло.

– Личное с работой я никогда не путал, – сощурился, вдруг вспомнив, что ей самой с мужем это довольно неплохо удавалось.

– Тогда и думать не о чем, – пожала плечами Ариша. – Ну, я пойду…

И пошла ведь. Как будто это было возможно – не думать. Не вспоминать. И не представлять, как оно могло бы сложиться.