Текст книги "Двадцать два рассказа"

У лендлорда возник план.

***

Что я? Где я?

***

Лендлорд, торжествуя, принялся ремонтировать порушенные ходы. Вверху вновь, даже с удвоенной силой, загудело и заскрежетало. Ничего страшного!

Решение и смысл существования лендлорда прояснились и засияли как недавнее солнце.

«Я должен спасти свою землю. Не нужен на небесах, но – нужен земле».

Рассыпавшись на фрагменты поближе к магме, он принялся копить силы для нового удара. Выход наружу взломал не только поганую корку, но и ограничения во владениях. Земля позволила. И попросила о помощи.

«Прочь границы! Да тут целые версты порчи! Буду лечить землю. А то, что снаружи – буду рушить! Безвременье работает на меня. Рано или поздно мою землю оставят-таки в покое».

А смятенная неприкаянная душа в планах лендлорда могла стать союзником. Да, пройдет много безвременья, пока она станет готова. И лендлорд никуда не торопился. Помощник наверху – слишком серьёзное дело, чтобы торопиться.

Послав неприкаянному свое одобрение и лёгкий посыл тайны, лендлорд живо дождался ответной заинтересованной эманации.

Все будет хорошо! Очищу… очистим землю изнутри и снаружи от порчи.

Трудяги

– Да какие из них насильники? Они же Белоснежке по пояс!

– Это… гм, не показатель, наверное!

– Всё равно неубедительно как-то!

– Есть ещё варианты?

– А если… Допустим, её украли ради выкупа?

– Интересно, интер…

Тонко запищал визор, выдавая сообщение на экран. Марданя – начальник отдела при Министерстве информации под названием «СТО», что в переводе означало «Специалисты Технологического Обмана», удивлённо вытаращил глаза. Древний монокль, носимый им исключительно для солидности, упал на мягкое покрытие пола.

– Ого! – недостаток силы голоса компенсировался величиной недоумения. – Не министр, а сам президент – ничего себе.

Ахаласий – подчинённый Мардани, наполовину лёжа в нашпигованном функциями кресловидном болиде, неслышно подъехал сзади и тоже уставился на экран, но начальник ревниво свернул сообщение и суетливо забегал пальцами по кнопкам своего более модифицированного, чем у подчинённого транспортного средства:

– Немедленно подними мой монокль! – сосредоточенно велел ему.

Ахаласий едва не поперхнулся. Да, эта жирная медуза почти ежедневно измывалась над ним, неистощимо выдумывая изощрённые издевательства, но такой унизительной и трудновыполнимой задачи он ещё не получал.

– Чего медлишь?! – сварливо заметил Марданя, наблюдая, как из болида выползали щупальца, грозно транспортирующие щётку для волос, пятновыводитель и освежитель. Напоследок, с грохотом, вывалился развесистый манипулятор, отвечающий за чистку ушей…

– Президент человеческого сектора Земли скоро выйдет со мной на связь! – веско закончил начальник и сморщился, пытаясь шевельнуть заплывшей жиром шеей.

Щётка, вычесав и красиво уложив пушок с одной стороны, забуксовала. Другая часть головы оказалась в недосягаемости. Причёска была под угрозой срыва.

Ахаласий, тщательно подобрал слова и, постаравшись вложить в ядовитую тираду по максимуму возмущённого негодования, процедил:

– Я что, низший гном – уборщик?

Марданя наконец совладав с нелёгким поворотом головы, и вознагражденный за это прической – «печальный одуванчик», парировал:

– Ты человек, но мой подчинённый.

– В договоре о сотрудничестве нет такого откровенно дискриминационного пункта! – Ахаласий попытался перевести протест в русло законности.

– А у нас и форс-мажор редко когда бывает, – едко заметил начальник.

Полюбовавшись на расстроенного подчинённого, и отправив щётку обратно в недра болида, Марданя всё же решил подсластить пилюлю:

– Категорически приказано, чтобы никакие другие расы, кроме человеческой, не присутствовали при сверхсекретном разговоре меня и Президента!

Ахаласий, польщённый приобщением к конфиденциальности, согласился. К тому же он досконально знал – вызов гнома – уборщика обязательно превратится в длинный и неприятный кошмар. Тот, конечно, отдраит всё до блеска, но ещё и не упустит возможности вдоволь поиздевается над ними. Придётся постоянно перемещаться, чихать от пыли и огрызаться на его презрительное «ножками, ножками».

– А может, без монокля?

Причём он даже не был уверен, что получится. Ведь последний раз нагибался… Ого… лет …в детстве.

– Выполняй! – потребовал Марданя.

Отъехав вбок, он предоставил себе простор для обстоятельного лицезрения унизительной процедуры. Ахаласий, злобно крякнув, рывком подкатил болид к поблёскивающему на ковре моноклю. Средство передвижения и комфортной жизни имело сотни приспособлений, но все они касались обслуживания, и только. Начальник, с садистской ухмылкой, подмигнул ему.

– Вот сволочь! – Ахаласий, попытавшись дотянуться до монокля ногой, моментально вспотел.

– Осторожно. Лучше ручкой! – сладенько пропел Марданя. – Кажется, ты слишком располнел.

«Гад! Худых людей не существует по определению. Да и что сделаешь ногой, кроме как почувствуешь её», – отвлечённо подумал Ахаласий.

Его лицо перекосила гримаса. Напрягая мышцы, он сделал попытку выпрямиться. Годами удобно втиснутое в болид туловище отказывалось повиноваться, посылая возмущённые сигналы в мозг.

– Время идет! – мечтательно улыбаясь, начальник наслаждался каждой секундой представления.

Спина Ахаласия выпрямилась, и его повело вбок. Голова закружилась, перед глазами замелькали цветные мушки. Ему сделалось дурно. Путем неимоверных усилий он вернул равновесие. Монокль был страшно далеко. А ведь ещё нужно сделать самое трудное. Нагнуться! Мысленно расчленяя начальника на сотни битов и байтов, и проговаривая про себя обиды (коих оказалось множество), героически сжав зубы, он начал безумный наклон. Монокль приблизился. В голове застучали сотни молоточков, кровь прилила, пот покатился по щекам.

«Солёный, ух ты!» – почувствовав капельки на губах, удивленно констатировал он.

Нагнулся! Победа! Что дальше? Ах да, рука!

Марданя мерзко смеялся, трясясь всем болидом.

«Ничего, сволочь, я тебе устрою парадоксы и висяки, заглючу сеть, фига будешь теперь смотреть ролики с резвящимися под душем эльфийками! Я вирусами нашпигую…» – мысленно бушевал Ахаласий.

Рука…

«Какой мягкий и приятный на ощупь ковер!» – он зафиксировал небывалое открытие.

…добралась до монокля. Пожалев, что неспособен физически сломать вещицу, Ахаласий начал героически разгибаться. Цветные мушки устроили беспорядочную пляску, напрочь отключив зрение, кровь отхлынула, ещё чуть-чуть, и сознание едва… ах… ох… Нащупал!

«Какое счастье, что я молод и полон сил, – с облегчением и торжеством подумал он. – Я сделал это! Да я… да я… может быть, даже ходить научусь!»

От, до крамольности смелой мысли, он на этот раз получил щедрую порцию мурашек.

Марданя, деловито подъехав, ревниво проследил за тем, как подчинённый сунул монокль в щупальце, и то привычно вытянувшись вдавило его в правую глазницу.

– Успел! Норматив выполнен! – разочарование удачной операцией почти удалось скрыть за сарказмом.

Ускорившийся ток крови прочистил Ахаласию мозги:

– А чего Президенту нужно от нас?

– Меня, – значительно поправил начальник. – Мудрый совет, разумеется.

«Чтоб у тебя половина манипуляторов в болиде заржавела, – злобно пожелал оскорблённый работник, – чтоб тебе…»

– Ты, наверное, совсем в Сеть новостей не заглядываешь? – Марданя благодушествовал, всё больше увеличивая глубину унижения подчинённого.

– Смотрю я… иногда!

– Ага, ага, – яма унижения превратилась в пропасть. – Ты, наверное, читаешь книги – как гоблины, или музицируешь – подобно каменным троллям?

Слова «книги» и «музицируешь» были произнесены так, что Ахаласию сразу захотелось вымыться. Подлец! Обвинять в таких непристойных вещах!

– Я – человек, светоч и средоточие изначального превосходства! Поэтому ем, сплю и иногда смотрю развлекательные шоу, как все, – с тихим достоинством ответил он, и незаметно нажал кнопку вентилятора.

– Ладно уж! – пошёл на попятную Марданя. – Действительно, чего это я? А-а, наверное, от удивления! Ты, наверное, не знаешь про конкурс?

«Да их в Сети столько!» – мысленно возмутился Ахаласий, но вслух пробурчал:

– Что-то там, вроде…

Марданя расплылся в понимающей и самодовольной улыбке:

– Завтра ровно сто пятьдесят лет разделения Земли на секторы проживания! И к празднику устроен конкурс среди всех обитателей, и нелюдей тоже, с целью выявить самого-самого!

«Точно пропустил», – расстроился Ахаласий.

Из визора зазвучал «Чижик-пыжик» – официальный гимн людей.

– Дверь закрой! – взволнованно просипел начальник и, важно надув щёки, направил монокль на экран.

После предыдущего запредельного физического упражнения выполнить поручение было плёвым делом. Лихо разогнавшись, он – смело! – и рукой изолировал помещение.

С экрана заговорил Президент. Таким расстроенным и растрёпанным его ещё никто не видел.

– В комнате только люди? – истерично поинтересовалось «первое лицо».

– Да! – подтвердил неслышно подъехавший сзади Ахаласий.

Президент дал себе волю:

– Это ужас! Просто позор! – завопил он, и слёзы потекли по щекам.

Марданя солидно откашлялся и заговорил:

– Чем мы, скромные компьютерные гении, можем помочь вам или человечеству?

Президент загнанно уставился на хамски поблёскивающий монокль:

– Вы не можете – должны помочь! Если нет – то… то… – из его болида выползло щупальце с носовым платком.

Это смутило, насторожило и немного разозлило «первое лицо». Беспорядочно поупражнявшись с кнопками, тот наконец-то вернул себе самообладание.

– Я сейчас вышлю строго конфиденциальную информацию. У вас есть ровно один час чтобы прочитать её и… – всхлип последыш, был просто несравним с предыдущей истерикой президента. – Короче, делайте, что умеете лучше всех, но победить должны люди! Я жду и очень волнуюсь! – значительно сказал он. – Мои помощники заблокировали доступ к результатам, только боюсь, их возможности не безграничны.

Лицо Президента исчезло с экрана. Вместо него вырос конверт с надписью – «Особо секретно», раскрылся, и вниз поползли строчки.

Марданя вновь выпучил глаза, и монокль опять оказался на полу. Ахаласий, непроизвольно испортив воздух, открывал и закрывал рот силясь выругаться.

Они изумленно и не прицельно провожали скрывающиеся внизу экрана строчки.

«Конкурс на самого – самого…

…определение достойнейшего и лучшего…

…также применены сто архаичных заповедей древних богов…

…списки соревнующихся…

…перечень качеств…

…тесты, анкетирование, опросы, кроссы, заплывы, силовые упражнения…

…итоги».

– Стоп! – приказал начальник.

Визор послушно замер.

«Вот это да!» – подумал Ахаласий и похолодел.

Дрожащим голосом Марданя начал читать вслух:

– Конкурс на определение таких качеств, как: доброта, честность, мужество, преданность, воля, сила, порядочность, уживчивость…

Подчинённый неубедительно копировал дыхание рыбки оказавшейся вне среды обитания.

Начальник вскричал:

– Какая низость?!

– А кто из людей участвовал? – удивился Ахаласий.

– Не хватало ещё «высшим» так унижаться. И вот теперь они нам платят чёрной неблагодарностью за то, что разрешили селиться на наших землях! – поджав губы, ответил Марданя, и с отвращением резко отъехал от экрана.

Монокль, словно соглашаясь с ним, раскололся под колёсами тяжёлого болида.

Ахаласий хотел было возразить, что человечество к тому времени уже и так почти вымерло, и если бы не помощь нелюдей… но вовремя спохватился. Ведь наверняка придётся выслушивать нудные нотации, тем более что результаты конкурса его тоже ужаснули. Это же надо:

Самые преданные – василиски.

Самые начитанные – гоблины.

Самые талантливые – эльфы.

Самые добрые – зубастики.

Самые выносливые и трудолюбивые – гномы.

Строчки вновь поползли вниз. Самые, самые, самые… Орки, альвы, драконы, кикиморы… Людей всё не было. Вот уже и мелкий шрифт последнего подпункта примечаний. Марданя застонал. Ахаласий поддержал начальника. Текст гласил:

– Люди, йови и чупакабры – снимаются с участия в конкурсе, ибо не обладают вышеперечисленными качествами.

Точка.

Таймер визора бесстрастно отсчитывал минуты.

– Это заговор! Всё «самое-самое» прямо списано с нас, – прошептал бескровными губами Марданя.

Ахаласий убеждённо кивнул. Он был с ним плотно и кровно солидарен.

– Что будем делать? – деловито осведомился подобравшийся собрат.

– За такое надо наказывать! – тепло улыбнулся ему милейший дружище.

– Как всегда? – послал ответную улыбку соратник.

– Как всегда! – подмигнул брат.

Транспортные средства синхронно съехались. Монокль исчез, превратившись в стеклянную пыль, а погнутая оправа зацепилась за колесо болида Ахаласия.

Скопировав текст с визора на общий компьютер, и активировав вторую клавиатуру, трудяги «СТО» занялись делом. Резво защелкали клавиши.

Заниматься подтасовкой информации и фактов им было не впервой. Человек, и никто другой – должен быть первым. Везде, всегда, безапелляционно. А остальные обязаны ему служить. Ублажать. Работать на него.

Всерьёз вникать в компьютерные технологии нелюди побрезговали, и это давало людям преимущество в создании гигантских преференций плюс открывало простор для манипуляций.

Текст начал преображаться. Деловые реплики наполняли теплом и удовольствием обоих:

– Подретушируй этот рисунок. И крупно напиши – «Дракула был эльфом».

– Сотри эту дрянь! А сюда добавь, что гоблины не брезгуют спиртным.

– В примечаниях тисни огров, гномов и… и оставь чупакабр. Хи-хи-хи!

– Фейри свирепыми? Отличная идея!

– А орков – безграмотными и дремучими неучами! Ха!

Перед лицом опасности люди в который раз стали… – гм, сели – плечом к плечу и, как всегда успешно принялись отражать атаки нелюдей.

Недрогнувшей рукой напечатав, что кентавры – трусливы и слабы, Ахаласий твёрдо решил записаться в спортзал. Ходить – это конечно, нонсенс. Пусть низшие ноги сбивают. А вот размять спину… вполне можно.

Точно в срок отослав Президенту исправленные данные конкурса, Марданя залихватски свистнул и облегчённо отъехал от экрана. Ахаласий уже набирал запрос в спортзал.

«Вот дела… Да там еще пятеро „высших“ занимаются. Люди, что ни говори, – сила!» – гордо подумал он.

– Фух! – возвестил об очередной победе человечества начальник.

– Фух! – вежливо поддержал его подчинённый.

– Ну, на чём мы остановились? – жизнерадостно уточнился Марданя.

– Переделывали сказку «Белоснежка и семь гномов», – чётко отрапортовал Ахаласий. – Как раз обсуждали вариант с коротышками – похитителями и несчастной их жертве.

– Отлич… Эй…

Марданя тонко завизжал:

– Где монокль?!

Разглядев осколки, подчиненный погрустнел…

Переводиться в другое место не имело смысла. Человечество, ввиду тривиальной малочисленности, смогло позиционировать себя лишь на поприще практически бездействующих министерств, также широко представляя объектами всестороннего – включая глубокое, медицинское, – изучения для нелюдей, частично, в виде дремлющих членов различных президиумов и, в основном, безвылазно сидя по домам. Нынешнее поприще хоть немного радовало неким подобием развития и динамикой.

А до конца рабочего дня ещё два часа, и всё это время ему надо провести с этой наглой, заносчивой, самодовольной сволочью!

Порождения

С высоты птичьего полёта Город, который когда-то назывался Москвой, казался холстом, расчерченным умелой рукой художника-копииста в строгую сеточку. Ряды кварталов, разделённые рамками дорог, расползались на многие километры. Испещрённые шрамами рек и каналов, щёточками пижонских усов – аллей, густых бород – парков, лишайных пятен – площадей, фрагменты сливались в один истинный лик, портрет Города. Порочный и алчный, циничный и глупый, обезображенный болезнями… морда твари. Беспрестанно снующие автомобили походили на блестящих жуков-могильщиков, изучающих место грядущего пиршества.

Город был безумен. Но, к сожалению, нет на свете врачей, способных лечить города. Хоть и диагноз у них всегда один и тот же, да и эмоциональным фоном похожи города друг на друга, как близнецы. И лишь архитектурные и топографические особенности различали их внешне. А введение закона об оседлости с запретом покидать санитарную зону вокруг городов России, свели на нет нужду в названиях.

Скопление бетона, стали, неона, людей и эмоций рано или поздно достигало критической массы, и, как следствие, происходил выброс. Города порождали чудовищ. Будь то насильники, серийные убийцы, садисты, маньяки… И хоть чудовища, имея в арсенале лишь ненависть, без обратной её стороны бесчинствовали совсем недолго, города с упорным постоянством продолжали выплёвывать порочных детей.

С приходом в Россию и города эльфов, выбросы стали происходить намного чаще.

Горожане, и до того жившие как на пороховых бочках, после прихода чужаков, наконец, определились с объектом ненависти. Теперь все беды приписывались эльфам и, соответственно, шли от них же. Чужаки в обиду себя не давали. И города-вампиры начали пить не только красную кровь, но и золотисто-багровый коктейль, замешанный на необычной крови эльфов.

Произошло всё так. Остроухие жили в параллельном мире. И, в отличие от прежних времён, весьма обогативших фольклор, последние несколько столетий никак не проявляли себя как соседи. Параллель во многом повторяла человеческую: разделение на государства, вражда, гонка вооружений. Кроме, собственно, магии.

Эльфы делились на два могущественных клана. Самый многочисленный – изначальные из Заповедного леса – территориально располагался строго по границам России. И были еще вечные антагонисты и противники – тёмные. И вот для их усмирения маги изначальных эльфов и породили дракона.

Тот прекрасно справился с заданием, но вкусив свежего мяса, вышел из повиновения. Летая над Заповедным лесом, он жрал кого ни попадя и рос. Развоплотить его не получилось и это вызвало в эльфах озлобление. К дракону, магам, счастливчикам, оказавшимся ближе к порталам, и просто к сохранившим семьи. Остальным народам – оркам, гномам, троллям, гоблинам и прочим, – повезло больше. Те сумели противопоставить напасти собственную магию и накрепко запечатали свои границы. Численность же эльфийского народа настолько сократилась, что они были вынуждены бежать в наш мир. И только величина и особенности раскрывшихся порталов по всей России не позволила дракону попасть в земли людей.

Однако эльфов всё равно выбралось много. Не тех сказочных лучников и изящных поэтов, а настоящих бойцов. Сначала казалось, что гостить те будут недолго. Но их дракон, за неимением свежего мяса и возможности расширить ареал пропитания, перекинулся на животных. Эльфам оказалось некуда возвращаться – впереди у дракона была если не вечность, то её половина. А жить остроухим хотелось.

Некоторое время эльфы, копя силы, только защищались. Россия содрогнулась от новой – и города лишь усугубили своей теснотой, – кровавой резни, знаменующей неизбежный передел собственности и воцарение новых авторитетов.

Ежедневно и уже привычно улицы сотрясали перестрелки, поножовщина и прочие атрибуты совместного проживания жизнелюбивых людей и эльфов.

А потом появился серийный убийца. И то, что он возник в бывшей Москве – воля слепого случая. Убивал он и людей, и эльфов. Был неузнаваем и неуловим. Свидетелей не оставлял. Горожане, казалось, привыкшие ко всему, на этот раз запаниковали, что было равносильно поражению. Убийца не имел лица. Поэтому Город принялся раскрывать рты и закрывать глаза. Бесчисленные гаражи выталкивали из себя заполненные перепуганными горожанами автомобили, а на окна начали наползать серые бельма толстых роллет. Сталебетонный лабиринт расчищал поле для маневров дитятки и исторгал из себя лишних, мешавших Городу досмотреть колоссальную жестокую драму. Неизбежные мародёры тоже приятно щекотали нервы Города.

Газетчики сворой голодных собак в поисках вожделенной кости принялись деловито и лихорадочно строить предположения. «Двадцать пять жертв! Умножим на два. Эльфы живут среди людей ровно полвека! Вопросы есть?», «Ночью, с интервалом в полчаса, зверски убиты человек и остроухая! Человеческая полиция теряется в догадках, а эльфийская – со знанием дела топчется на месте», «Растерзан глава банды «Мир без эльфов», «Кровавый интеррасовый дуэт! Возможно ли такое?»

Полиция, разыскивая неуловимого убийцу, сбилась с ног. В Городе, где каждый третий был преступником, каждый второй в своих действиях чаще всего руководствовался исключительно ненавистью, а каждый первый слабо отличал полицейских от маньяков, оперативная работа была весьма условна и напоминала поиск иголки в стогу сена. После сотой жертвы муниципалитет принял беспрецедентные меры. Человеческая полиция объединила усилия с полицией эльфов. Что логично. Убийцей мог быть как человек, так и эльф.

Совместные группы прочёсывали Город, разговаривая с мародёрами и особо непонятливыми на языке кулаков и горячего свинца. Город, захлёбываясь, глотал боль и кровь, содрогаясь в пароксизмах оргазма. А после двухсотой жертвы уже вся Россия с воинственным вниманием следила за происходящим в Городе.

Эльфы взламывали оружейные магазины и запасались продовольствием, люди же стягивали войска.

И вот наступил час «Х».

Неизвестный убийца сделал очередной, очень оригинальный шаг. Он проник в здание муниципального совета, где заседало восемь членов Чрезвычайной комиссии по его поимке – четыре высокорожденных эльфа и столько же не менее высокопоставленных людей. Убийца талантливо и изощрённо оборвал жизни дюжины охранников. Разбил камеры видеонаблюдения и забаррикадировался в зале заседаний, откуда не было выхода.

Вышел на связь с полицией и… ничего не потребовал. Он лишь вежливо попросил… полюбоваться!

Все полицейские Города облепили здание, как муравьи подтаявший леденец. Взволнованные толпы людей и эльфов, которым некуда было бежать, заполонили всё свободное пространство вокруг дома, где должен прозвучать финальный аккорд, страшной и затянувшейся драмы.

***

Перед бронированной дверью зала заседаний толпились полицейские, разворачивая оборудование и просто нервно суетясь. Эльфы и люди.

Лейтенант Бурин, усевшись в кресло, задумчиво разглядывал… коллег. Свои родные имена они оставили на родине, а здесь пользовались другими, выбрав для этого мёртвую латынь.

Лучший из сыщиков-эльфов – Венус – короткими приказами превращал беспорядочное скопление подчинённых в нечто упорядоченное и до боли знакомое. Профессионализм – не приобретенные навыки работы, а способ выжить в Городе.

Эльф – невысокий, коренастый, коротко стриженный, – перехватил взгляд Бурина и с достоинством кивнул. Как равный равному.

Город внёс свои изменения в облик пришельцев. Для выживания высота и утонченность были ни к чему – городские спортзалы с тренажёрами и обжорки, за счёт новых клиентов утроили прибыль. Острые и вытянутые уши путём быстрой и почти безболезненной – какая ирония! – операции стали не такими вызывающими. Длинные волосы пали под ножницами из-за своей непрактичности. И только по дивному разрезу глаз эльфов можно было всегда отличить от людей. И по цвету крови…

Освободившись, Венус двинулся к нему. Усевшись в другое кресло, он устало поинтересовался:

– Какие новости, коллега?

Бурин несколькими словами обрисовал ситуацию:

– Мало что известно. Похититель не выставил никаких требований, но очень советовал не начинать штурма. Я послал двух акробатов посмотреть в окошки. С минуты на минуту пойдёт видео.

– Внизу беснуется всё оставшееся население Города, и без улова они просто разорвут нас на части! – проговорил Венус, а потом уж совсем непонятно добавил: – Раньше ленты сплетен и новостей привязывали к колесам проезжающих дилижансов, и это было правильно. Иначе паника и истерия получали бы незаслуженную пищу. А они хоть и слепы, но всегда голодны.

Бурин хмыкнул.

– Убийца в безвыходном положении. Думаешь, устал? Или…

Эльф быстро ответил:

– Он большой выдумщик. И подготовил грандиозный финал! В вашей древности постановщиков плохих пьес недовольные зрители убивали. Ему тоже не чуждо понятие постановки. Вероятно, он решил закончить жизнь, воплотив и сыграв задуманную пьесу до конца. И гордо уйти… прихватив с собой славу!

– Лирика. Как думаешь, кто он – человек или эльф?

Венус посмотрел на Бурина. В его глазах мерцала тоска.

– Не человек! И не эльф! Он – безумная тварь!

В этот момент пошла трансляция.

Бурин сжал виски руками. Венус резко выдохнул. Сигналы шли из разных камер и изображение в фасетках, поделивших экран монитора, прыгало. Но для анализа даже такой картинки оказалось достаточно.

Все восемь членов Чрезвычайной комиссии были живы. Но уж лучше бы наоборот. Они висели на тонких и прочных шнурах, связанные по рукам и ногам. Шнуры образовали настоящую паутину, которая крепилась к окнам, столам, люстрам, шкафам, колоннам и двери. Паутинки собиралась в один общий канат, уходящий в маленькую комнатку с погашенным светом. Там безумный кукловод держал нить их жизней. Но не это поразило полицейских. Тела висящих заложников были обнажены и покрыты множеством кровоточащих разрезов. Острые тончайшие крючья впивались в их плоть. Шнуры же служили для натяжки крючьев.

Бурин и Венус посмотрели друг на друга и, синхронно подвинув кресла, вновь впились глазами в экран. Полицейские с камерами приноровились, и видеоряд пошёл ровный и чёткий.

Вот пульсирует сердце, сочась золотой кровью, стекающей с крюка распятого в воздухе эльфа. Багровая печень через новую дырочку послушно толкает кровь. Вывороченные веки… Высунутые языки… Проколотые гениталии… И крюки, крюки, крюки…

Замысел твари был до тошноты практичен. Тронув окна или двери, полицейские натянут шнуры и сами же убьют заложников. Острые крючья просто разорвут их внутренние органы.

Бурин выключил монитор.

– Хватит! Главное мы увидели. Иначе связно думать не сможем!

Венус, испытывая видимое облегчение, кивнул.

– Я так понимаю, что газ пускать бессмысленно? – Бурин хотел не из собственных уст услышать отрицательный ответ.

– Заложники пострадают! – откликнулся Венус.

– Крыша?

– Четыре шнура на люстрах! От неизбежной вибрации… – он не закончил.

Прошёл час. Из зала не доносилось ни звука. Человек и эльф избавившись от большей части бестолково слоняющихся подчинённых, пытались найти способ спасти заложников ценой уже заплаченной ими малой крови. Оцепенение сменялось оживлением, но новые варианты оказывались ещё фантастичнее забракованных. Даже на их этаже было слышно, как внизу беснуется толпа. Скорее всего, она уже всё знала. И ещё этот главный вопрос. Кто?

От одного слова зависела судьба всех оставшихся обитателей Города. Спичка взаимной ненависти ярко пылала, и осталось только поднести её. К кому?!

Пощёлкав кнопками переносного телевизора, Бурин и Венус увидели то, что и ожидали. Вся Россия вышла на улицы. Вся Россия разделилась. По одну сторону эльфы, по другую – люди. Между ними ничтожно жалкая прослойка полиции, армии… и слова.

– Кровь из носу нам надо решить эту проблему! – уверенно сказал человек. – Но что мы потом скажем всем? Кто кукловод?!

Венус ответил просто:

– Вариантов нет! Сам понимаешь… Их двое. Человек и эльф! Точка.

– Согласен. Сейчас мои ребята притащат специальную кислоту, разъедающую помимо органики ещё и стены! – поделился доселе закрытой информацией человек.

– А я займусь магией, – внёс свою лепту эльф.

– Только не вздумай создать нового дракона! – с капелькой ядовитой иронии произнес Бурин.

– Не вижу разницы! – парировал эльф. – Вы уже создали свои города!

Следующий, до упора логичный вопрос витал в воздухе, но задавать его – значило признать, что дальше бежать некуда.

Бурин решился.

– Так чего же в них торчите?

– Вне городов вы нас перещёлкаете в два счёта.

– А леса?

– Где ты их здесь видел? – пренебрежительно фыркнул эльф.

– И что же делать?

– Теснота провоцирует рефлекс – «убей чужака». Нужно покидать города. Причём, людей это касается в большей степени. И попытаться на просторе наладить взаимоотношения с нами и с собой по-новому.

– Мощно задвинул, – оценил Бурин.

– У каждого эльфа на шее висит мешочек с семенами из Заповедного леса. Если снизить градус ненависти, то появится шанс на мирное сосуществование.

– Ух! Сейчас помощь нужна?

Венус внимательно посмотрел на него.

– Да! Сделаем это вдвоём!

Тот оценил игру слов и скрытую в них горькую иронию и через силу улыбнулся.

В комнату одновременно притащили аэрозоли вкупе с грудой непонятных предметов. Бурин нахмурил лоб. С аэрозолями всё понятно. Но что здесь делает таз, горелка, мешок с песком и кипа пакетов с травами?

Эльф пояснил:

– Для настроя.

Бурин лишь недоверчиво покачал головой.

– Всем выйти! – скомандовал Венус.

Его безропотно послушались как эльфы, так и люди.

«Сработаемся, – удовлетворённо подумал Бурин. – Если выживем…»

Один вытащил таз на середину комнаты и начал рыться в пакетах. Второй отключил все средства связи и для верности повыдёргивал кабели.

Эльф затеялся колдовать. Налив в таз воды, он поставил его на огонь газовой горелки и рассыпал вокруг себя песок. В ёмкость полетело содержимое мешочков. Варево густо запахло. Венус, усевшись на пол, принялся возить пальцем по песку, рисуя непонятные знаки и символы.

– Лейтенант! – позвал он. – Хочешь знать, как мы ловим преступников?

– Понятия не имею.

Бурин подошел вплотную.

– Как думаешь, что произойдет в результате магии? – Венус начал издалека.

– Боюсь предположить.

– А что ты обычно испытываешь к преступникам?

– Я их ненавижу! – без запинки ответил человек.

– Не сомневаюсь, – пробормотал эльф. – Вы испытываете это чувство, причём, не понимая, что больше к себе, чем к преступникам или нам.

Бурин пожал плечами.

– Я – один из тех, кто помнит о старом добром мире, и поэтому пытаюсь раскрыть глаза и своим и чужим. Моя магия – это любовь! Забытая всеми и превращённая в секс, сожранная, поимевшими нас городами.

Бурин с трудом удержался от соблазна повертеть пальцем у виска.

– И что общего между нашим маньяком, ненавистью и любовью?

Последнее, не обиходное, слово он сказал невнятно.

– Одного, живущего другим, мы и обезвредим третьим.

– Можешь выражаться яснее?

Эльф посмотрел на варево и вздохнул.

– Боюсь, что объяснять нужно будет долго. В итоге ты мне не поверишь. И всё пойдет насмарку.

– Опусти лирику и говори по делу, – предложил Бурин. – Я не особо впечатлительный.

– Это-то и плохо…

– Хватит играть в загадки!

– Боюсь, не получится у нас ничего. Магия такая, понимаешь! Разве ты способен вызвать в памяти что-то светлое, хорошее, доброе, не говоря уж о любви? Я иногда половину отдела собираю, чтобы какого-нибудь самого обычного уголовника выкурить из норы! А тут! Мне вести обряд… И ты – закостенелый…

Человек зло смерил взглядом эльфа и сжал кулаки.

Венус пробормотал:

– Придётся самому.

Густой травяной аромат начал словно распадаться на фрагменты. Бурин принюхался.