Текст книги "Магический Треугольник Общественности"

16. Кое-что о кадрах

Если бы на пост директора физического института претендовали беспартийный буржуазный спец Альберт Эйнштейн и братишка с Балтфлота партиец Ваня Хрюшкин, отдать предпочтение следовало бы Ване.

Советский историк, доктор исторических и философских наук профессор Михаил Сергеевич Восленский (1920–1997)

Время ломки, период тектонических сдвигов истории всегда выносит на поверхность человеческий шлак, случайных людей. Недавно стали известны, к примеру, подробности о семейном клане Свердловых. Яков Михайлович, видный член большевистского ЦК, правая рука Ленина и председатель ВЦИКа, известен всем. Но у него, оказывается, был еще брат, Вениамин, которого Яков спешно вызвал из Америки, где тот имел собственный небольшой банк. Вызвал и предложил Ленину назначить Вениамина на пост наркома путей сообщения.

К этому времени первый советский «наркомпуть» Елизаров, наделал такой несусветной чепухи, писал Ципко, что его надо было снимать. Вениамин, правда, «будучи человеком честным», предпочел быстро перейти с должности наркомпути в члены президиума ВСНХ.

Другие Свердловы? Сестра Якова Ольга руководила просвещением, а сват, Генрих Ягода, работавший до этого подмастерьем в граверной мастерской старика Свердлова, пленивший Иду, племянницу главы государства, получил вскоре власть, как руководитель ГПУ, власть над жизнью десятков миллионов людей…

Но, собственно, история возвышения клана Свердловых – дело обычное. Житейское, так сказать. При любом режиме такое случается. Печально тут было другое: общая кадровая политика, массовое выдвижение на высокие должности в партийном и государственном советском аппарате совершенно некомпетентных людей. Причины этого?

Естественно, в первые несколько послереволюционных лет при создавшемся дефиците лояльных новому режиму специалистов приходилось замещать вакантные должности не очень компетентными людьми. Однако дальше, после гражданской войны, вынужденная кадровая мера превратилась в систему. Ее формирование относится к периоду 1922–1925 годов, когда Сталин, ставший генсеком, сосредоточил в ведении аппарата ЦУ назначение или выдвижение людей на десятки тысяч руководящих должностей.

Тогда-то и были выработаны диковинные критерии отбора руководителей. Об этом в статье «Вернут ли Пуго к станку и плугу» (газета «Московский комсомолец», 1991 год) писал российский журналист Алексей Богомолов.

Критерии? Главный – политические качества стояли абсолютным приматом над качествами деловыми и профессиональными. Поэтому надо было быть не буржуазного и не дворянского происхождения, вступить обязательно в РКП(б) или комсомол, знать «политический момент», быть преданным идеям «Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина», быть преданным родной партии и т. д.

Зарубежные исследователи давно иронизируют над такой практикой, когда партийный функционер за свою трудовую жизнь мог «попробовать себя» в самых разных сферах: «с должности комдива перейти на руководство сахарным трестом, оттуда “перепрыгнуть” на руководство отделом культуры, проштрафившись, стать директором кладбища, а затем вернуться на должность секретаря райкома, с которой в свое время и начиналась карьера».

«На первый взгляд, – пишет в статье Богомолов, – такая система назначения на руководящие посты заведомо некомпетентных людей абсолютно лишена логики: ведь будучи профессионально неподготовленными, они не могли на должном уровне осуществлять свои задачи. Но посмотрим на эту ситуацию под другим углом. Во-первых, уже упоминавшийся политический отбор обеспечивал лояльность этих руководителей. Во-вторых, давайте попробуем поставить себя на место такого человека: вы чувствуете свою профессиональную ущербность, неспособность к решению задач, эту должность вы занимаете не по праву, а по милости более высокого начальства, которое, с одной стороны, вас поощряет, лелеет и холит, но с другой стороны дает понять, что если эта милость прекратится, то возобладает принцип “у нас незаменимых нет”, и вас “возвратят к станку и плугу” (была в те годы такая форма наказания). И, естественно, вы начинаете “рыть землю”, выслуживаться перед начальством, выполнять его малейшие прихоти, стараясь “проявить себя с лучшей стороны”».

17. Почему к власти приходят худшие

Высокие должности вряд ли привлекут людей, имеющих моральные убеждения, направлявшие в прошлом поступки европейцев. Ибо что будет наградой за все безнравственные действия, которые придется совершать, за неизбежный риск, за отказ от личной независимости и от многих радостей частной жизни, сопряженные с руководящим постом? Единственная жажда, которую можно таким образом утолить, жажда власти как таковой. Можно упиваться тем, что тебе повинуются и что ты – часть огромной и мощной машины, перед которой ничто не устоит.

Фридрих фон Хайек «Дорога к рабству»

Созданная Сталиным система благополучно пережила своего создателя, действовала она и во времена славного застоя, сохранилась и при перестройке. Иначе как бы Председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР Р.Н. Нишанов, при должной компетентности, брался бы объяснять причины межнационального конфликта спорами о ценах на клубнику?!

«И пусть нас не удивляют решения (кстати, весьма спорные), – пишет в статье Алексей Богомолов, – нового министра внутренних дел Б.К. Пуго, которого кадровики со стажем назвали бы “летуном” (все-таки за 30 лет трудового стажа он сменил более десятка мест работы), он один из самых типичных представителей сложившейся системы подбора кадров: инженер, комсомольский руководитель, партийный руководитель, затем работник КГБ, снова партийный руководитель, но уже большего масштаба, затем министр внутренних дел… Профессионал? Конечно, нет, но лоялен и предан. Его дело – выполнять директивы политического руководства. Пока его некомпетентность еще не проявилась, самостоятельных решений он не принимал, но это дело будущего. Кем он станет через год или два? (Стал участником путча в августе 1991 года, и вынужден был застрелиться. – Ю.Ч.) Снова в ЦК КПСС? Или к станку и плугу? Неисповедимы пути твои, Господи…»

Не только в СССР, в любом тоталитарном государстве действуют факторы, подталкивающие к власти самых худших, выдвигающие Человека Толпы в правительственный эшелон. Дело в том, что тут к власти непременно приходит довольно узкая клика людей, обреченных на безнравственность и аморальность. И эти худшие тянут за собой, себе в помощь, также худших представителей рода человеческого.

И наивны здесь рассуждения о лености русского народа, о внутренней порочности немцев как нации. Проблема не в том, что в Германии Штрейхеры и Киллингеры, Леи и Хайнсы, Гиммлеры и Гейдрихи были порочны, но виноваты условия, благодаря которым в немецком обществе набрали силу и стали доминирующими определенные идеи, определенная идеология.

В определенных условиях, при отсутствии системы нравственных ограничений в действие вступает механизм «обратного отбора»: выживают и оказываются наверху «худшие», те, кто полностью свободен от ненужного бремени нравственных привычек и, не колеблясь, решается на самые грязные дела.

В тоталитарном обществе власть имущие быстро оказываются перед альтернативой – либо переходить к диктатуре, либо напрочь отказаться от своих намерений. И тут, понятно, люди нещепетильные имеют гораздо больше шансов на успех.

Люди, одаренные математическим или, допустим, музыкальным даром, вряд ли пойдут в жизни по административной дорожке. Едва ли они захотят быть исполнителем чьих-то тупых указаний. Чем более образованы и интеллигентны люди, чем более разнообразны их взгляды и вкусы, тем труднее ждать от них единодушия по поводу любой конкретной системы ценностей.

Люди-исполнители? Те, кто любит делить всех на «мы» и «они», на своих и чужих, кто обязательно должен иметь внутреннего – «евреи», «кулаки»? – или внешнего врага, кто предпочитает держаться не поодиночке, а стаей. Поиск таких людей можно вести только в тех слоях общества, для которых характерны низкий моральный и интеллектуальный уровень, примитивные, грубые вкусы и инстинкты.

«Это не означает, что люди в большинстве своем аморальны, – пишет Фридрих фон Хайек в своей книге, – просто самую многочисленную ценностно-однородную группу составляют люди, моральный уровень которых невысок. Людей этих объединяет, так сказать, наименьший общий нравственный знаменатель. И если нам нужна, по возможности, многочисленная группа, достаточно сильная, чтобы навязывать другим свои взгляды и ценности, мы никогда не обратимся к людям с развитым мировоззрением и вкусом. Мы пойдем, в первую очередь, к людям толпы, людям “массы” – в уничижительном смысле этого слова, – к наименее оригинальным и самостоятельным, которые смогут оказывать любое идеологическое давление просто своим числом».

И еще из Хайека:

«И, если людей, по нашим меркам достойных, не привлекут высокие посты в аппарате тоталитарной власти, это откроет широкие возможности перед людьми жестокими и неразборчивыми в средствах. Будет много работы, про которую станет известно, что она “грязная” (гестапо, ГУЛАГ, Министерство пропаганды, КГБ – все места, которые не являются подходящими для упражнений в гуманизме. – Ю.Ч.), но что она необходима для достижения высших целей, и ее надо выполнять четко и профессионально – как любую другую. И поскольку такой работы будет много, а люди, еще имеющие какие-то моральные убеждения, откажутся ее выполнять, готовность взяться за такую работу станет пропуском к карьере и власти. В тоталитарном обществе найдется много дел, требующих жестокости, запугивания, обмана, слежки».

«Им придется все это делать, – писал Ф. Кнайт, известный американский экономист, статья 1938 года, – хотят они этого или не хотят. А вероятность, что у власти при этом окажутся люди, которым противна сама эта власть, приблизительно равна вероятности того, что человек, известный своей добротой, получит место надсмотрщика на плантации».

18. «Красные кхмеры»

Нельзя вести политическую борьбу, не убивая людей. Посмотрите на меня: разве я похож на жестокого человека? Моя совесть чиста.

Пол Пот

Яркий пример того, к чему приводит приход в обществе к высшей власти серократии, дала сравнительно недавно Кампучия, где кучка авантюристов занималась уничтожением собственного народа.

Камбоджа (прежнее название Кампучии, а ее древнее имя – Кхмер), соседка Вьетнама, страна в Юго-Восточной Азии. За три года, с 1975-го, она потеряла четверть своего населения. Над страной пронеслась страшная катастрофа: два миллиона камбоджийцев погибло от рук «красных кхмеров», осуществлявших кровавый террор. Совершено это было во времена кровавого режима Пол Пота.

Пол Пот (1928–1998, настоящее имя Салот Сар, партийная кличка – товарищ «87») стал инициатором и руководителем этой национальной трагедии. Он вырос в крестьянской семье в камбоджийской провинции Кампонгтхом и получил начальное образование в буддийском монастыре.

Два года был монахом. В 1950-е годы изучал электротехнику в Париже (инженерный факультет в Сорбонне), тут его увлекла не только французская поэзия, он любил украшать свою речь стихами, но и левое движение и будоражащие воображение планы «аграрной революции», автором которой был другой камбоджийский студент Кхиеу Самфан. Он учил, что люди должны отказаться от буржуазных ценностей и жить в полях. А все соблазны современной жизни надо уничтожить.

Идеи Самфана попали на плодородную почву. С 1970 по 1975 год «революционная армия» Пол Пота превратилась в могучую силу, контролирующую в Камбодже обширные аграрные районы. А 17 апреля 1975 года камбоджийские коммунисты, разбив правительственные войска генерала Лон Нола, под восторженные приветствия вошли в столицу Камбоджи Пномпень. Новый диктатор Пол Пот, маленький человечек в застегнутом на все пуговицы френче, с женственным лицом и тоненькими пальчиками взял власть в восьмимиллионной Камбодже. Он объявил, что отныне страна будет называться Кампучией, ее жители кхмерами, а новое общество в ней будет построено всего за несколько дней.

Он начал с эвакуации всех городов. «Отныне, если люди хотят есть, они должны сами добывать себе пропитание на рисовых полях. Город – обитель порока. Здесь властвуют деньги и коммерция, а это оказывает на человека тлетворное влияние. Вот почему мы должны ликвидировать города», – так излагалась политика, которой придерживались новые власти. Выселение жителей Пномпеня и других городов не было случайным актом: в городе могла возникнуть серьезная оппозиция режиму, этого Пол Пот и боялся.

Движимые мыслями, которые внушил Пол Поту Самфан, самозванные правители Камбоджи закрыли все рынки, как источники буржуазной заразы, приказали казнить всех «интеллектуалов». К ним отнесли не только членов кабинета министров бывшего правительства, офицерский корпус старой армии, профессоров, инженеров, ученых, артистов, учителей, врачей, но даже воспитателей детских садов и вообще всех мало-мальски образованных людей.

Интеллигентом считался всякий, кто носил очки, читал книги, знал иностранный язык (все языки кроме кхмерского были строго-настрого запрещены), носил приличную одежду, особенно если она была европейского покроя.

Интеллигентов, живущих за рубежом, полпотовцы лицемерно пригласили вернуться в Кампучию, чтобы строить новую жизнь. Откликнусь около тысячи человек. Всех их отправили на каторжные работы и поголовно уничтожили.

Было решено уничтожить все церкви и религиозные общины. Из 2800 пагод в Кампучии не осталось почти ни одной, их превращали в склады зерна и удобрений, в концлагеря и тюрьмы. Из 82 тысяч монахов выжили немногие. Монахам запрещалось носить культовую одежду, их принуждали работать в «народных коммунах». Согласно буддийским традициям, забивать и употреблять в пищу птицу – смертный грех. Полпотовские заправилы издали приказ, обязывающий монахов делать именно это. За отказ подчиниться непокорных предавали смерти.

Была уничтожена половина исторических памятников Камбоджи, в том числе 1225 памятников архитектуры. Погибли всемирно известные архитектурные ансамбли Ангкорват, Ангкортхом и другие национальные сокровища.

Уже через несколько дней Пномпень, как и обещал Пол Пот, трудно было узнать. То был город-призрак, где бродили лишь стаи бродячих собак, голодных и затравленных, да куры, свиньи и утки, брошенные их несчастными хозяевами, да лежали горы трупов. На всех дорогах, ведущих в столицу, дежурили посты «красных кхмеров». Вскоре толпы беженцев потянулись и из других городов Кампучии…

19. Белого как лунь старика с грустными глазами…

Фактически страной правила даже не «Ангка» – «организация» (так именовали коммунистическую партию), а четыре семейных клана «лучших товарищей» Пол Пота – Иенг Сари, Кхиеу Самфана и Сон Сена.

Русский ппсатель Яков Львович Боровой (1947–2010) «Убийца века»

Все эти действия красных кхмеров получили полное одобрение в Китае. Политику Пол Пота по созданию «коммун» одобрил Мао Цзэдун. В беседе с Пол Потом в июне 1975 он говорил: «Вы одержали блестящую победу. Одним ударом вы покончили с классами. Народные коммуны в деревне, состоящие из бедных и средних слоев крестьянства, по всей Кампучии – вот наше будущее».

По мнению Пол Пота старшее поколение было испорчено феодальными и буржуазными взглядами, заражено склонностью к западным демократиям. Всех этих безнадежных стали сгонять с обжитых мест в трудовые лагеря на перевоспитание. Фактически же лагеря эти были устроены так, чтобы посредством «естественного отбора» избавиться от стариков и больных, беременных женщин и малолетних. И люди гибли сотнями и тысячами от болезней, голода и истощения, под дубинами жестоких надсмотрщиков.

Уничтожить могли за любой пустяк. За просьбу об улучшении жилища – смерть, за три опоздания на работу – смерть, за жалобу на плохие условия труда – смерть. Смертный приговор обычно приводился в исполнение палками, мотыгами и топорами – чтоб не тратить патронов!

При этом крик отчаяния, сострадание, любая просьба расценивались как проявление недовольства. Особые агенты следили даже за мимикой людей. Выражение грусти или возмущения могли стать поводом, чтобы отправить человека на тот свет.

На рассвете людей строем отправляли в малярийные болота, где они по 12 часов в день бессмысленно расчищали непроходимые джунгли. Получив вечером по чашке риса, порции жидкой баланды и кусочку вяленой рыбы, они отправлялись на политзанятия по марксистской идеологии.

Жены жили отдельно от мужей, а их дети отдавались в распоряжение партийных функционеров, которые воспитывали из них фанатичных «бойцов революции».

Полпотовцы готовили убийц. 14–17-летним подросткам внушалось, что если они не согласятся убивать, то после мучительных пыток будут убиты сами. Отобранных юношей растлевали, спаивая смесью пальмового самогона с человеческой кровью. Им внушалось, что они «способны на все», что превратились в «особых людей», потому что выпили человеческую кровь.

Эта вакханалия ужаса и смерти длилась 1300 дней. В начале 1979 года вьетнамские войска, на протяжении многих лет конфликтовавшие с «красными кхмерами» из-за спорных приграничных районов, вошли в Пномпень.

За несколько часов до этого диктатор Пол Пот покинул опустевшую столицу на белом бронированном «мерседесе». Он спешил к предоставившим ему убежище китайским хозяевам, вдохновителям многих его кровавых затей.

Красные кхмеры, успевшие уничтожить 2 миллиона своих сограждан, были, как и нацисты, очень педантичны в регистрации своих преступлений. Обнаружены журналы, где ежедневно подробнейше фиксировались все расстрелы и пытки. Остались сотни альбомов с фотографиями экзекуций – словно бы специально приготовленные для того, чтобы деятельность «красных кхмеров», их террор и преступления были осуждены каким-нибудь представительным международным трибуналом.

19 августа 1979 года Народно-революционный трибунал вынес приговор Пол Поту и Кхиеу Самфану. Они заочно были приговорены к смертной казни. Пол Пот избежал суда народов. Красные кхмеры под ударами вьетнамских войск отошли в труднодоступные районы на севере Камбоджи, на границе с Таинландом. Здесь вскоре оказался и бывший диктатор. 19 лет прожил он на вилле, которую называли зоной «87».

Власти в Пномпене не торопились арестовать и передать международному трибуналу самого жестокого изверга XX века. Дело в том, что многие из этих властей еще недавно сами находились в рядах красных кхмеров и были прямыми участниками геноцида.

В пленении Пол Пота не были заинтересованы и коррумпированные таинландские правители, наладившие крайне выгодную для них контрабандную торговлю со скрывающимися в джунглях остатками красных кхмеров. Поэтому неудивительно, что Пол Пот периодически проходил курс лечения в одной из клиник Бангкока.

Но время текло неумолимо. К концу жизни Пол Пот представлял собой белого как лунь старика с грустными глазами, страдающего от приступов малярии и постоянных болезней сердца. Передвигаться сам он уже не мог, его держали под руки охранники.

Пол Пот не дожил всего месяца до собственного 70-летнего юбилея – тo-тo был бы праздник для всего человечества! В простой хижине красные кхмеры и представили журналистам мертвое тело своего бывшего вождя. По местным обычаям останки архитектора камбоджийского холокоста были сожжены.

20. Гомо информатикус

Теперь уже ясно, что если мы, человечество, выживем, так выживем все вместе, если погибнем – тоже вместе. И, тем не менее, нам все еще не ясно – что такое человечество? Отдельного человека мы представляем себе в том множестве вариантов, которое мы встречали в своей повседневной жизни, в искусстве и в литературе – и с Пьером Безуховым мы знакомы близко, и с королем Лиром. Те сообщества людей, которые – народ и народы, мы чем дальше, тем тоже узнаем все больше и глубже, по все-таки – что такое человечество? Более 5 миллиардов людей так же реальны, как один-единственный человек, но эту реальность мы до сих пор не умеем себе представить, все еще не умеем, хотя бы и с помощью передовой техники и самой обширной информации. Этому нужно учиться. Нужно разрабатывать методику этого обучения, если уж во всех критических историях мы всегда оказываемся «все вместе».

Русский писатель и общественный деятель Сергей Павлович Залыгин (1913–2000) «К вопросу о бессмертии»

С приходом компьютеров и других чудес микроэлектроники долгая история Человека Толпы выходит, кажется, на новый виток. Теперь, сдается, уже можно будет назвать толпой и ВСЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО. Весь скоп населения земного шара, все его теперь уже 6 миллиардов человек.

Ну, разве это возможно? – скажут нам. Сколько на планете различных наций, религий, цветов кожи, классов, профессий – как разнолик, разноцветен мир! А Толпа – нечто серое, однородное, обезличенное, поглупевшее. Нет, человечество не способно быть Толпой.

Не способно? Сейчас увидим. Попробуем привести резоны. Вспомним про заполонившую в последние десятилетия мир материю, особое не имеющее ни цвета, ни вкуса, ни запаха вещество-субстанцию, сходную с «мировым эфиром», который так долго искали физики, – напомним про ИНФОРМАЦИЮ.

Земная цивилизация ныне, похоже, проходит тот же закономерный, неизбежный эволюционный этап, этап самоорганизации, который на заре жизни на планете в биологических системах проявил себя преобразованием распыленной, диффузной нервной системы беспозвоночных в четко организованную ЦЕНТРАЛЬНУЮ НЕРВНУЮ СИСТЕМУ позвоночных животных. В то, что своего венца, высшей точки, вершины достигло позднее в мозге человека.

И нарождающаяся ВСЕПЛАНЕТНАЯ информационная система, вышедшая из технических недр, имеющая родителями Науку и современную Технологию, сейчас стремится ассимилировать, связать воедино, собрать в кулак все распыленные, разбросанные по градам и весям информационные службы, отдельные большие и малые компьютеры и прочая в нечто целое, что можно было бы назвать земной «нервной системой».

Еще в начале XX века Герберт Уэллс (1866–1946) выдвинул идею создания Мирового Мозга – проект аккумуляции и хранения в одном месте (видимо, речь шла об Англии) всей информации с помощью новейшей для тех времен технологии. Тогда такие мысли казались фантастикой, но сегодня… Содержание всех 30 миллионов томов Библиотеки конгресса (США) можно «складировать» в микроэлектронных системах, способных разместиться в небольшой комнатке (в сундуке?). И всю эту глыбу информации можно не только хранить, но и пересылать в компьютеризованной форме на любой из остальных континентов Земли.

Вещные приметы наступления «информационного века» обступают нас со всех сторон. В мире к началу 90-х годов XX века насчитывалось свыше 1,5 миллиарда радиоприемников и около 600 миллионов телевизоров. Распространением информации занималось свыше 120 телеграфных агенств, 71 тысяча радиостанций и телецентров, 8200 ежедневных газет с общим разовым тиражом 515 миллионов экземпляров. К этому следовало добавить еще несколько тысяч периодических изданий разного рода, их общий тираж также измерялся сотнями миллионов экземпляров. Каждые сутки типографии мира выпускали 2000 названий книг, 70 миллионов зрителей могли одновременно смотреть фильмы в кинотеатрах. Набирал силы и получивший в последние десятилетия столь бурное развитие новый вид массовой информации – видео.

И все это внушительное вместе составляет одну из бесчисленных граней того явления, которое получило название «информационного взрыва». В его суматошные, порой докучные, редко радующие, чаще тревожащие вихри вовлечено не только население передовых развитых стран, но и житель глухoй деревушки в горах Тибета, и восседающий на верблюде с транзистором в руках бедуин Сахары. Поражающий факт: количество людей, имеющих доступ к радио и телевидению, ныне превысило число людей, умеющих читать и писать! И теперь порог безграмотности не служит больше препятствием для желающих припасть к живительной информационной влаге.

Массированный круглосуточный, не различающий сезонов полив человека информационными дождями, догадываемся, не может пройти для него бесследно. И некоторые проницательные обозреватели уже высчитывают срок, когда «гомо сапиенс» превратится в новое – высшее? или низшее? – существо в «гомо информатикус», в «человека информированного».