Текст книги "Сталин. Генералиссимус Великой Победы"

Сталин справедливо указывал, что мелкие крестьянские хозяйства, число которых резко выросло после революции (с 15–16 миллионов до 24–25 миллионов) не могли «применять машины, использовать данные науки, применять удобрения, подымать производительность труда и давать, таким образом, наибольшее количество товарного хлеба».

Таким образом, для того, чтобы поднять товарное производство хлеба и других сельскохозяйственных продуктов, надо было или возродить помещичье землевладение, или поощрять развитие кулацких хозяйств, или развивать колхозы и совхозы. Для Сталина, как и для всех коммунистов, было очевидным, что единственным способом является коллективизация мелких деревенских хозяйств и превращение их в колхозы или их огосударствление и превращение их в совхозы.

Поэтому Сталин вновь и вновь повторял на протяжении 1928 года, что производство товарного хлеба может быть достигнуто путем «организации колхозов», «создания крупных совхозов» и «обеспечения подъема урожайности мелких и средних индивидуальных крестьянских хозяйств». Однако необходимость в осуществлении этих преобразований оспаривалась видными членами Политбюро – Бухариным, Рыковым, Томским, а также их сторонниками. Они выступали за заниженные темпы индустриализации страны, которые до тех пор существовали при нэпе.

С. Г. Кара-Мурза указывал, что в 1989 году «было проведено моделирование варианта Бухарина современными математическими методами. Расчеты показали, что при продолжении нэпа был бы возможен рост основных производственных фондов в интервале 1–2 % в год, при этом нарастало бы отставание не только от Запада, но и от роста населения СССР (2 % в год). Это предопределяло поражение при первом же военном конфликте, а также внутренний социальный взрыв из-за нарастающего обеднения населения».

В начале 1929 года Сталин при поддержке большинства членов Политбюро, а затем и членов Центрального Комитета ВКП(б) добился победы над оппозицией и ее политическим курсом. После апрельского пленума ЦК ВКП(б) лидерство Сталина в партии и стране становится неоспоримым. Победа Сталина объяснялась и тем, что его политика отвечала коренным интересам тех, кто составлял большинство советских людей – рабочие и крестьянская беднота.

В отличие от Сталина его наиболее видные оппоненты – Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин воспринимали пролетариат во многом по-книжному в отрыве от российской реальности. Этому в немалой степени способствовало и то обстоятельство, что они подолгу жили за рубежом и сформировались как видные деятели партии в заграничной эмиграции, где они были оторваны от реальной жизни рабочих России. В соответствии с чисто теоретическими представлениями лишь пролетариат высокоразвитой капиталистической страны, составлявший большинство ее населения и накопивший многовековой опыт классовой борьбы, мог совершить социалистическую революцию и, опираясь на помощь пролетариев таких же развитых стран, мог построить социализм. Российский пролетариат не отвечал этим представлениям.

Зная теоретические положения марксизма и обладая книжной информацией о рабочем движении стран Запада, наиболее видные оппоненты Сталина не имели большого опыта борьбы в защиту прав российских трудящихся. Они хуже знали проблемы российских рабочих, более абстрактно представляли себе особенности российского пролетариата, а потому недооценивали его возможности.

Троцкий писал, что российский пролетариат «сформировался в варварских условиях царизма и отсталого капитализма, а потому никоим образом не соответствовал задачам социалистической революции». «Отсталый» пролетариат России, по утверждению Троцкого, исчерпал свой потенциал в Октябрьской революции, после которой наступил «долгий период усталости, упадка и разочарования в результатах революции».

В отличие от Троцкого и других оппозиционеров Сталин исходил из наличия в рабочем классе страны огромного созидательного потенциала. Он объявлял «вопрос о культурных силах рабочего класса… одним из решающих вопросов», а «поэтому всякое средство, могущее поднять уровень развития культурных сил рабочего класса, всякое средство, могущее облегчить дело выработки навыков и уменья в рабочем классе управлять страной, промышленностью, – всякое такое средство должно быть использовано нами до дна».

В быстро растущие города и новые предприятия страны приходили миллионы недавних обитателей крестьянских общин. Становясь новыми горожанами и новичками на производстве, им приходилось зачастую осваивать азы городской культуры и производственных навыков. Они приносили с собой в города и на заводы многие отжившие и ошибочные представления о мире, нелепые предрассудки в отношении «чужаков». Вместе с тем они вступали в новую советскую жизнь, обладая огромным потенциалом физического и душевного здоровья, обладая мощной силой духа, выносливостью, терпением, исполнительностью, природной смекалкой и в то же время тягой к новым знаниям. Сталин способствовал развитию «культурных сил» рабочего класса, поощряя «ленинский призыв», учебу партийцев этого призыва, выдвигая наиболее талантливых выходцев из народа на ответственные посты. Новые начальники, так же как и новые служащие и рабочие, были не свободны от многих косных привычек, но в то же время, будучи выходцами из народа, они приносили в городскую жизнь любовь к народной культуре, приверженность к традиционным моральным устоям, глубокий патриотизм.

Гордость русских людей за достижения своей национальной культуры вызывала острую неприязнь у Троцкого. Он писал, что Россия «приговорена самой природой на долгую отсталость», что дореволюционная культура России «являлась лишь поверхностной имитацией высших западных моделей и ничего не внесла в сокровищницу человечества». Хотя Бухарин выступал как противник Троцкого, он также был склонен принижать значение русского народа и его потенциала, что ярко проявилось в его тезисе о необходимости поставить русский народ, то есть большинство населения страны, в неравноправное положение на том основании, что до революции великороссы были «угнетающей нацией».

Будучи признанным знатоком национального вопроса, Сталин осуждал нигилистическое отношение к национальной культуре, патриотизму. С одной стороны, этим он обеспечил себе поддержку со стороны многих национальных меньшинств (несмотря на то что он решительно выступал против национал-сепаратистских настроений). С другой стороны, Сталин отвергал пренебрежительное отношение к русскому историческому и культурному наследию, столь широко распространенное в стране после 1917 года, видя в этом унижение и оскорбление русского пролетариата.

Будучи носителем традиций народной культуры, Сталин прекрасно сознавал, что гордость за свой народ, за его культуру, за историю его страны является могучей движущей силой, более действенной, чем мечта о мировой революции. Такими же выходцами из народной среды были многие сталинские выдвиженцы. Их мысли и настроения были созвучны настроениям Сталина, а потому они поддерживали сталинский курс, направленный на построение процветающего общества социальной справедливости в своей стране, не дожидаясь победы мировой революции. В Сталине они видели руководителя, способного переключить революционную энергию общества с целей мировой революции на решение сложных и насущных проблем родной страны.

Их крестьянское социальное происхождение и их нынешний социальный статус городских рабочих и служащих отражались в противоречиях и зигзагах политики партии в крестьянском вопросе. Как вчерашние крестьяне, они поддерживали Сталина, когда он выступал за «смычку с деревней», за бережное отношение к крестьянскому хозяйству и внимательное отношение к крестьянам. В то же время, покидая деревню, они выходили из притяжения собственности и рыночных отношений. Становясь горожанами, они обретали чувство превосходства над крестьянами, оставшимися в замкнутом круге своих деревенских представлений и тягот крестьянского труда. Они охотно принимали советскую идеологию, убеждавшую их в превосходстве городского рабочего над сельским собственником, и быстро превращались в сторонников глубоких социалистических преобразований в деревне.

Зигзаги генеральной линии партии, которую проводил Сталин, а также противоречивые обоснования для ее проведения отражали переменчивую и противоречивую реальность тех лет. Когда нэп помогал выйти из разрухи после Гражданской войны, он устраивал всех трудящихся страны. Однако в конце 20-х годов для Сталина и его сторонников стало очевидным, что интересы быстрорастущего рабочего класса вступили в противоречие с новой экономической политикой. Для таких выводов были веские основания. Перебои с продовольствием во многих городах в 1927 году усилили недовольство нэпом со стороны рабочего класса. Вспоминая свою юность в 20-е годы, член брежневского Политбюро К. Т. Мазуров замечал: «Нэп принес процветание торговле и мелкому предпринимательству, получше стали жить крестьяне. А рабочим было по-прежнему очень тяжело. У них на столе часто не бывало хлеба. Росло их недовольство… Рабочие считали: пускай прижмут тех, кто прячет хлеб, и он у нас появится». Впрочем, и среди значительной части крестьянства не было поддержки нэпа и воссозданных им рыночных отношений. Историки Г. А. Бордюгов и В. А. Козлов писали, что «35 % крестьян, освобожденных от уплаты сельхозналога, пролетарские, полупролетарские и бедняцкие элементы деревни – были ли они заинтересованы в сохранении нэпа? Те льготы, классовые гарантии, которыми пользовалась деревенская беднота в 20-е годы, гарантировались ей непосредственным государственным вмешательством в экономику».

Переход руководства партии от защиты нэпа в борьбе против троцкистов, а затем и зиновьевцев к отказу от нэпа был воспринят положительно большинством рабочего класса страны по мере того, как начался кризис нэпа. Предложив радикальный выход: построить социализм в кратчайшие сроки, Сталин получил поддержку наиболее широких, наиболее динамичных и наименее обеспеченных слоев населения, представлявших главную общественную опору партии.

Сталина поддерживали не только партия и пролетариат, но и патриотически настроенные представители крестьянства, научной и творческой интеллигенции, военные специалисты, гражданские служащие, которые видели в Сталине последовательного и решительного защитника национальных интересов страны.

Следует учесть, что Сталин был выбран правящей партией и политически активными силами советского общества, когда возникла потребность в руководителях, отвечавших повороту исторического развития в сторону нового мирового конфликта и в странах капитализма началась гонка вооружений. В этой обстановке на политическую авансцену стали выходить политические лидеры, поднявшиеся на волне Первой мировой войны, такие, как Франклин Д. Рузвельт и Уинстон Черчилль, верные защитники глобальных интересов США и Великобритании.

Политические деятели ряда держав не скрывали своих намерений перекроить мир в свою пользу за счет нашей страны. В 1927 году премьер-министром Японии бароном Гиити Танака был подготовлен меморандум, в котором говорилось: «Для решения трудностей, возникших в Восточной Азии, Япония должна принять политику крови и железа… Для того чтобы покорить мир, Япония должна покорить Европу и Азию; для того, чтобы покорить Европу и Азию, Япония должна покорить Китай; для того, чтобы покорить Китай, Япония должна покорить Маньчжурию и Монголию. Япония рассчитывает выполнить эту программу за десять лет». Исполнение этого плана означало неминуемое вооруженное столкновение на дальневосточных границах СССР.

Незадолго до этого меморандума в декабре 1926 года в Мюнхене вышел в свет второй том книги А. Гитлера «Майн кампф», в котором провозглашалось: «Мы прекращаем вечное германское движение на юг и запад Европы и поворачиваем наши взоры к землям на востоке… Когда мы сегодня говорим о территории в Европе, мы можем думать прежде всего о России и пограничных государствах, являющихся ее вассалами». В мае 1928 года на выборах в рейхстаг нацистская партия Гитлера, которую до сих пор никто не принимал всерьез, получила 800 тысяч голосов. При поддержке влиятельных промышленников Германии нацисты превратились к июлю 1932 года в ведущую политическую силу страны, заняв первое место по числу поданных за них голосов и числу мест в рейхстаге.

Эти внутриполитические процессы в ведущих странах мира и внешнеполитические заявления их лидеров свидетельствовали о том, что мир стоит на пороге новой, еще более разрушительной войны, которая не обойдет Советский Союз стороной. Еще в ХIX веке Россия имела возможность убедиться в готовности ведущих стран мира сплотиться против нее, выступая под знаменем борьбы против «русского деспотизма». Моральная поддержка мировыми державами японской агрессии 1904 года, их нежелание помогать России в годы Первой мировой войны, когда русские солдаты массами гибли на фронтах, лишенные оружия, стремление этих стран воспользоваться Гражданской войной для ее разграбления и ослабления, – все это оставило неизгладимый след в памяти политически сознательных людей нашей страны. Свержение монархии ничего не изменило в отношении к нашей стране ведущих стран мира, которые переадресовали советскому революционному строю извечные обвинения России в деспотизме, угрожающем всему миру.

Очевидно, что выбор Сталина определялся тем, что все патриоты нашей страны, вне зависимости от своего классового происхождения, социального положения и политических взглядов, видели в нем руководителя, способного противостоять наиболее воинствующим и беспощадным политическим руководителям ведущих стран мира и сорвать планы их похода против нашей страны.

Глава 8
Развернутое наступление по всему фронту

Сталин одержал победу над своими последними оппонентами в руководстве партии в тот же день, когда началось утверждение его программы ускоренного развития страны и связанных с ним глубоких общественных преобразований. Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б), на котором были разбиты Бухарин, Рыков, Томский и их сторонники, завершился 23 апреля 1929 года, и в этот же день открылась XVI Всесоюзная конференция ВКП(б), на которой был принято постановление «О пятилетнем плане развития народного хозяйства». Пятилетний план получил единодушную поддержку делегатов конференции, а также миллионов коммунистов и беспартийных, стремившихся быстро преодолеть экономическое отставание страны. Планом предусматривалось выделить 19,5 миллиарда рублей на капитальное строительство в промышленности (включая электрификацию), то есть в 4 раза больше, чем за предшествующие пять лет. При этом 78 % этой суммы направлялось в тяжелую промышленность.

Выполнение заданий пятилетки зависело не только от трудовых усилий рабочих и их энтузиазма, но во многом и от того, сумеет ли сельское хозяйство страны обеспечить промышленность различными видами сырья, а быстро увеличивавшееся городское население – продовольствием. Эта задача могла быть решена увеличением товарной сельскохозяйственной продукции в колхозах и совхозах, поскольку урожайность в них была выше, чем в среднем по стране на 15–30 %. Предполагалось, что их доля к концу пятилетки составит не более 20 % от общего числа крестьянских хозяйств, но они должны были произвести 43 % товарной продукции зерна за счет высокого уровня механизации сельских работ.

Однако по мере выполнения заданий пятилетки по промышленному развитию стало ясно, что при сохранявшемся объеме сельскохозяйственной продукции многие сооружаемые стройки могут остаться без необходимого сырья, а многие трудящиеся растущих городов – без хлеба и других видов продовольствия. Могла оказаться без достаточного продовольственного снабжения и быстрорастущая Красная Армия. Темпы развития колхозов и совхозов были меньше, чем темпы роста промышленного производства и городского населения. Поэтому «чрезвычайные меры» по изъятию хлеба у крестьян, начавшие практиковаться в 1928 году, в 1929 году продолжились и даже ужесточились.

Изъятие «излишков хлеба» и экспроприация имущества богатых крестьян сопровождались ускоренной коллективизацией. За июнь – сентябрь 1929 года число крестьянских хозяйств, вошедших в колхозы, возросло почти вдвое – с миллиона до 1,9 миллиона. Несмотря на очевидную неподготовленность мер по «социалистическому преобразованию деревни» в техническом и организационном отношении, 12 августа 1929 года Отдел сельского хозяйства ЦК ВКП(б) провел совещание, на котором было принято решение об ускоренной коллективизации. Уровень коллективизации в стране вырос с 3,9 % в начале 1929 года до 7,6 % к концу года. Таким образом, более трети задания пятилетнего плана было выполнено уже к концу сентября 1929 года.

В своей статье «Год Великого перелома», написанной к ХII годовщине Октябрьской революции, Сталин уверял, что «в колхозы пошел середняк», что «крестьяне пошли в колхозы, пошли целыми деревнями, волостями, районами». Однако он игнорировал то обстоятельство, что многие крестьяне шли в колхозы под сильным давлением или даже под угрозой насилия. Неудивительно, что коллективизация стала вызывать активное сопротивление не только со стороны богатых крестьян, но и середняков, которые к тому же никогда не были уверены в том, что они не будут зачислены в «кулаки». Среди задержанных за теракты против колхозов «кулаки» составляли лишь половину, а остальными были середняки и даже бедняки.

Только в Российской Федерации в 1929 году было зарегистрировано около 30 тысяч поджогов колхозного имущества. В различных районах страны создавались организации сопротивления коллективизации. На Северном Кавказе возник ряд подпольных организаций: «Союз хлеборобов», «Союз борьбы за освобождение крестьян», «Добровольно-освободительная армия» и другие. На Украине повстанческая организация готовила одновременное выступление в 32 районах республики. Эти организации выступали под лозунгами: «Ни одного фунта хлеба Советской власти», «Все поезда с хлебом – под откос».

В Кабардино-Балкарской и Чеченской автономных областях сопротивление коллективизации переросло в вооруженные восстания. Крупное восстание произошло в декабре 1929 года и в Красноярском округе. Мятежники захватили ряд населенных пунктов страны. Там, где они временно установили власть, Советы были разгромлены, а многие партийные и советские активисты были убиты.

В ответ власти принимали меры по подавлению вооруженного сопротивления. Все шире применялись и «профилактические» меры: семьи кулаков выселяли в Сибирь и на Север европейской территории страны. Как сообщалось на январском (1933) пленуме ЦК ВКП(б), к октябрю 1930 года в северные районы страны была выслана 115 231 семья.

Как и многие революции, сталинская «революция сверху» привела к необъявленной гражданской войне. Целью этой войны Сталин провозгласил «ликвидацию кулачества как класса». Эта политика получила широкую поддержку в партии, в том числе и среди тех, кто недавно осуждал чрезвычайные меры. В статье «Великая реконструкция», опубликованной в «Правде» 19 февраля 1930 года, Н. Н. Бухарин писал, что «в деревне… быстро и победоносно развивается антикулацкая революция», и подчеркивал, что с кулаком «нужно разговаривать языком свинца». За объявление войны богатым крестьянам и ускоренную коллективизацию выступали и рядовые коммунисты, и значительная часть городского рабочего класса (при активной поддержке сельской бедноты), а фактически и большинство горожан, заинтересованных в дешевых продуктах питания.

Воспитанный на опыте революционной борьбы и Гражданской войны Сталин поддерживал эти настроения. Кроме того, он был связан историческими условиями – необходимостью в ускоренном преобразовании страны, оказавшейся под угрозой новой войны с внешним противником. Перед Сталиным стояла дилемма: либо остановить коллективизацию и сорвать выполнение пятилетнего плана, либо продолжить коллективизацию, невзирая на то, что она приняла незапланированные темпы и формы, превратившись фактически в новую гражданскую войну. Он выбрал второй вариант, поскольку первый считал гибельным для страны.

Правда, в ходе новой гражданской войны «армиям» пролетариата противостояли «кулацкие» семьи. Операции против кулачества сопровождались «насаждением колхозов и совхозов» на «освобождаемой» территории. На покоряемой территории было «освобождаемое» население («бедняки»). Здесь было немало и тех, кто готов был сотрудничать с наступающими «армиями» пролетариата (деревенские коммунисты, главным образом, в колхозах; беспартийные сельские активисты Советов). Преобладание «пролетарских» сил над «кулацкими» позволяло им сравнительно легко побеждать противника и брать его «в плен», а потому богатых крестьян арестовывали целыми семьями и направляли как военнопленных в места заключения. Середняки представляли собой то большинство населения страны, которое в ходе этой гражданской войны нередко колебалось между противоборствующими сторонами и желало прекращения военных действий. Как и всегда во время гражданской войны, в отношении этого большинства проводилась политика угроз, чтобы добиться от него повиновения и исполнения общественно необходимых производственной и социальной деятельности. Как и всякая гражданская война, коллективизация сопровождалась многочисленными и ненужными жертвами, разграблением конфискованного имущества у «кулаков», а часто бессмысленными разрушениями и жестокостями.

Как и во всякой гражданской войне у пролетарского лагеря имелись свои «солдаты» («рабочие бригады», которые «освобождали» деревню) и «офицеры» (сначала 11 тысяч партийных работников, а затем 25 тысяч председателей колхозов из городских рабочих). На отдельных «фронтах» наступления «пролетарскими войсками» командовали «генералы» – представители ЦК ВКП (б).

Н. А. Иваницкий в своей книге «Коллективизация и раскулачивание» рассказал, как в Поволжье был создан «боевой штаб» во главе с М. М. Хатаевичем, куда вошли председатель крайисполкома, крайпрокурор и представитель реввоенсовета Приволжского военного округа. Аналогичные штабы создавались в округах и районах. В Поволжье для осуществления этой операции привлекались и части Красной Армии. Было приказано выделить в гарнизонах по 50 бойцов в полной боевой готовности, создать отряды Красной Армии в 20 населенных пунктах, где нет воинских гарнизонов, по 40 человек в каждом. Краевой штаб «вынес решение о выдаче коммунистам оружия».

Такие действия не могли не вызывать протестов не только со стороны тех, кто подлежал выселению и «ликвидации как класс», но и большинства крестьян. Крестьянские выступления против раскулачивания и коллективизации приняли еще более широкие масштабы. Только с января по март 1930 года в Сибири произошло 65 крестьянских восстаний. В течение 1930 года на Средней Волге произошло 718 крестьянских выступлений против коллективизации. На Ставрополье вспыхнул вооруженный мятеж. Восстания происходили также на Украине, особенно в приграничных западных районах республики, в ряде районов Армении, Азербайджана, в Карачаевской и Чеченской автономных областях, в Дагестане и в ряде республик Средней Азии. Страна оказалась под угрозой всесоюзной «Жакерии».

Другой и более распространенной формой сопротивления коллективизации явилось массовое разрушение продовольственного фонда страны. Крестьяне, записанные в колхозы или ожидавшие такой записи, не желали сдавать свой скот в общее хозяйство и начали его забивать. Только в январе и феврале 1930 года было забито 14 миллионов голов крупного рогатого скота. Таким образом срывалось выполнение одной из главных задач коллективизации – обеспечение полноценным питанием растущего населения городов.

2 марта 1930 года в «Правде» была опубликована статья Сталина «Головокружение от успехов». В ней он, с одной стороны, с удовлетворением констатировал быструю коллективизацию, обращая внимание на выполнение плана по хлебозаготовкам и заготовке семян для яровых посевов. Он утверждал, что коллективизация в зерновых районах была хорошо подготовлена, так как там «крестьяне имели возможность убедиться в силе и значении новой техники, в силе и значении новой, коллективной организации хозяйства». Он делал вывод: «Коренной поворот деревни к социализму можно считать уже обеспеченным».

С другой стороны, обращая внимание на «теневую сторону» достигнутых успехов, Сталин осуждал действия властей на местах, которые не были предусмотрены планами ускоренной коллективизации. Он признал нарушение принципа добровольности вступления в колхозы и игнорирование «разнообразия условий в различных районах СССР», приведя в пример методы коллективизации в северных районах страны и в Туркестане.

Кроме того, Сталин заявлял, что не коммуна, а сельскохозяйственная артель является «основным звеном колхозного движения». Сталин подчеркивал, что в артели «не обобществляются: приусадебные земли (мелкие огороды, садики), жилые постройки, известная часть молочного скота, мелкий скот, домашняя птица и т. д.». Подтверждая это положение Сталина, «Правда» одновременно с его статьей опубликовала текст примерного устава сельскохозяйственной артели.

Статья Сталина, а затем опубликование 14 марта 1930 года постановления ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении» означали отказ от попыток завершить сплошную коллективизацию сельского хозяйства страны в ближайшие месяцы. Сотни тысяч крестьян выходили из колхозов. Многие колхозы распускались. Если к 1 марта 1930 года коллективизированными были более половины всех крестьянских хозяйств, то в мае 1930 года их осталось 23,4 %. В 2 раза сократилось число коллективизированных хозяйств и на Нижней Волге, составив 37,5 %. Лишь на Северном Кавказе уровень коллективизации превысил половину, составив 58,1 %. Попытки коллективизировать крестьянские хозяйства штурмом провалились.

3 апреля 1930 года «Правда» опубликовала «Ответ товарищам колхозникам» Сталина, в котором он подтвердил свои взгляды, высказанные в статье «Головокружение от успехов». В то же время из содержания «Ответа» Сталина было ясно, что он не намерен отказываться от политики ликвидации кулачества как класса и коллективизации. Сталин подчеркивал, что «теперь внимание работников должно быть сосредоточено на закреплении колхозов, на организационном оформлении колхозов, на организации деловой работы в колхозах». Таким образом, несмотря на серьезное поражение в ходе коллективизации, Сталин через год после провозглашения программы революционных преобразований и ускоренного развития страны был уверен в правильности выбранного курса и намеревался продолжать его. Поэтому в своем докладе на XVI съезде партии (27 июня 1930 года) он объявил «развернутое наступление социализма по всему фронту».

Позже, в своем выступлении 4 февраля 1931 года, Сталин поставил вопрос ребром: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Это был суровый, но весьма реалистический прогноз: если бы к февралю 1941 года СССР не приблизился к уровню передовых стран в создании основ оборонной промышленности, вряд ли он бы смог устоять через несколько месяцев под натиском нападения гитлеровской Германии.

Спад в коллективизации был лишь временным отступлением. К началу XVI съезда в результате выхода крестьян из колхозов в них осталось лишь 21,4 % крестьянских хозяйств, но, начиная с осени 1930 года, коллективизация возобновилась. Уровень коллективизации к ноябрю 1930 года достиг 22,8 %, к декабрю – 24,5 %, к январю 1931 г. – 26,1 %, к февралю – 29,4 %, к марту – 35,3 %, к апрелю – 42 %, к маю – 48,7 %, к июню – 52,7 %. Таким образом, через год после XVI съезда партии коллективизация превысила уровень, достигнутый в период «головокружения от успехов».

Трудности коллективизации усугубились после обычного для природных условий нашей страны неурожая летом 1931 года. Однако, несмотря на недород нормы сдачи хлеба государству, для колхозов были установлены несколько выше, чем в урожайном 1930 году. К тому же вновь началось обобществление крестьянского скота. Вследствие этого приток крестьян в колхозы прекратился, а часть крестьян стала покидать колхозы. В первой половине 1932 года уровень коллективизации снизился с 62,6 % до 61,5 %.

Невзирая на рост антиколхозных настроений в деревне и неурожай, хлебозаготовки осуществлялись неукоснительно. Государство стремилось обеспечить потребности быстро растущего городского населения, а также выполнить экспортные обязательства государства. Если из урожая 1930 года в 835 миллионов центнеров было заготовлено 221,4 миллиона центнеров (из них на экспорт пошло 48,4 миллиона центнеров), то из урожая 1931 года в 694,8 миллиона центнеров было заготовлено 228,3 миллиона центнеров (из них 51,8 миллиона центнеров было направлено на экспорт). Изъятие хлеба из деревни не могло не усугубить обычного для России голода в неурожайный год. Хотя начиная с 1932 года вывоз зерна за рубеж стал резко сокращаться (в 1932 году было вывезено 18,1 миллиона центнеров, в 1933 году – около 10 миллионов центнеров), в 1933 году голод повторился.

Так как государственная статистика в то время умалчивала о страшном бедствии в стране, то точных сведений о числе жертв голода 1932–1933 годов неизвестно. Сравнивая сведения о населении в ходе переписи 1926 года с данными переписи 1939 года, американский советолог Фрэнк Лоример пришел к выводу, что превышение количества умерших над среднегодовым уровнем смертности составило в этот период от 4,5 до 5,5 миллиона человек. Не менее миллиона из этого числа, вероятно, погибло в Казахстане, где непосильные реквизиции скота спровоцировали попытку массового исхода местного населения в Синьцзян. Во время этого переселения множество людей, застигнутых в пути на горных перевалах и в степи ранними зимними буранами, погибло.

Несмотря на огромное напряжение сил всей страны, лишения миллионов людей, массовые аресты и выселения в ходе «наступления по всему фронту» итоги пятилетнего плана были далеки от тех, что наметило руководство партии в 1930 году. К концу 1932 года стало ясно, что эти расчеты основывались на том, что успехи отдельных предприятий в начале пятилетки служили для оценки темпа развития целых отраслей. К тому же рапорты о достижениях часто не соответствовали действительности. Надежды Сталина на досрочное выполнение пятилетки не сбылись.

Срыв выполнения повышенных обязательств и плановых заданий стал предметом острой критики со стороны части членов партии. Более всего Сталина критиковали бывшие оппозиционеры, такие, как сторонник Н. И. Бухарина М. Н. Рютин, создавший вместе с другими бухаринцами подпольную «платформу „Союза марксистов-ленинцев“. Члены „Союза“ выступали за перемену в политике страны и отставку И. В. Сталина. Аналогичные требования высказывали и ряд видных руководителей правительства: секретарь ЦК ВКП(б) и член коллегии ВСНХ СССР А. П. Смирнов, нарком снабжения СССР Н. Б. Эйсмонт, нарком внутренних дел РСФСР В. Н. Толмачев, кандидат в члены Политбюро, председатель Совнаркома РСФСР С. И. Сырцов и первый секретарь Закавказского крайкома партии В. В. Ломинадзе. Высланный за границу в 1929 году Троцкий развил кипучую активность по организации троцкистского подполья в СССР, вовлечению в него всех недовольных правительством. С июля 1929 года за рубежом стал издаваться „Бюллетень оппозиции“ Троцкого.