Текст книги "Сталин. Генералиссимус Великой Победы"

Через несколько месяцев, в июне 1940 года, в условиях, когда гитлеровские армии захватили Францию и другие страны Западной Европы и возникла опасность нападения Германии на СССР, Советское правительства ввело значительно большее количество войск в страны Прибалтики. А в конце июля 1940 года в ходе выборов в парламенты этих стран к власти пришли сторонники Советской власти. Эстония, Латвия и Литва стали советскими республиками и вступили в СССР. В эти же месяцы Красная Армия вступила на территорию Бессарабии, захват которой СССР никогда не признавал. Созданная Молдавская Советская Социалистическая Республика также была принята в СССР. Так была установлена новая западная граница СССР.

Однако на северном участке западной границы СССР дела шли не так гладко. В отличие от переговоров с правительствами стран Прибалтики переговоры с правительством Финляндии, также включенной в советскую «сферу влияния», шли с большими трудностями. Попытки Сталина, участвовавшего в этих переговорах, убедить правительство Финляндии уступить часть территории на Карельском перешейке за территориальную компенсацию в другой части Карелии решительно отвергались. Переговоры зашли в тупик.

А вскоре началась советско-финляндская война. Анализируя ее причины в своем выступлении 17 апреля 1940 года на совещании начальствующего состава Красной Армии, Сталин говорил: «Нельзя ли было обойтись без войны? Мне кажется, что нельзя было… Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30–35 оборонной промышленности нашей страны и, стало быть, от целостности и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны. Прорваться к Ленинграду, занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское – это значит дать довольно серьезную базу для гражданской войны внутри страны против Советской власти».

Сталин считал верным выбор времени для начала войны. Он говорил: «Партия и правительство поступили совершенно правильно, не откладывая этого дела и, зная, что мы не вполне еще готовы к войне в финских условиях, начали активные военные действия именно в конце ноября – начале декабря. Все это зависело не от нас, а, скорее всего, от международной обстановки. Там, на Западе, три самые большие державы вцепились друг другу в горло – когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда руки заняты и нам предоставляется благоприятная обстановка для того, чтобы их в этот момент ударить? Было бы большой глупостью, политической близорукостью упустить момент и не попытаться поскорее, пока идет там война на Западе, поставить и решить вопрос о безопасности Ленинграда. Отсрочить это дело месяца на два означало бы отсрочить это дело лет на 20, потому что ведь всего не предусмотришь в политике. Воевать-то они там воюют, но война какая-то слабая: то ли воюют, то ли в карты играют. Вдруг они возьмут и помирятся, что не исключено».

В то же время расчеты Сталина и других советских руководителей, что Красная Армия быстро разобьет финляндскую армию, оказались ошибочными. К концу первого месяца войны Сталину пришлось лично вмешиваться в руководство боевыми операциями. Об этом свидетельствовали директивы Ставки Главного командования командующим военных соединений Красной Армии, которые наряду с главнокомандующим К. Е. Ворошиловым и начальником Генерального штаба Б. Шапошниковым подписывал и член Главного Военного совета Красной Армии И. В. Сталин.

Директива от 24 декабря 1939 года командующему 7-й армии о мерах по организации боевых действий гласила: «В ночь с 22 на 23 декабря финнами произведены разведывательные поиски, которые застали наши части врасплох, и понадобилось введение в бой вторых эшелонов полков, чтобы разогнать и отразить просочившиеся в тыл разведывательные партии финнов. 70-я стр. дивизия при наступлении разведывательных групп потеряла 3 км, и требуется целый день на приведение дивизии в порядок, и еще не начато контрнаступление для отобрания захваченного пространства. В то время как 7-я армия долбит 3 дня позиции противника и захватывает сотни метров, 70-я стрелковая дивизия легко за день отдает 3 км».

«Все это объясняется:

1. Отсутствием должного порядка как в боевых частях, так и в тылах армии.

2. Пехота не ведет разведки, не охраняется, поэтому противник легко протекает в промежутки и идет во фланг и тыл обнаруженным батальонам, полкам и даже нападает на артиллерию. Для обеда пехота бросает позиции и ходит ротами в тыл к кухням, у которых бродят к тому же подозрительные лица, возможно, шпионы, диверсанты.

3. 70-я стр. дивизия при том громадном количестве артиллерии, которое находилось за ней, не была ею поддержана, а сама дивизия, обойденная с флангов, которые не охранялись, быстро начала отходить назад. Это показывает, что дивизия не закрепила за собой занятого пространства окопами, не несла охраны и разведки на флангах. Очевидно, отсутствовало твердое управление в дивизии.

4. Вы возбудили ходатайство о снятии с должности командира 138-й стр. дивизии комбрига Пастревича и начартдива 138-й стр. дивизии Степанченко. Вместо того, чтобы судить, Вы предлагаете отправить их учиться на АКУКС.

5. За отсутствие Вас в частях армии, за отсутствие распорядительности в деле наведения порядка в частях, за то, что боевое охранение плохо поставлено в войсках и за отсутствие порядка в тылах Ставка Главного Командования объявляет Вам и всему Военному совету выговор. Приказываю:

1. Занять утраченное 70-й стр. дивизией пространство и продвинуться вперед, окопавшись на захваченном пространстве и поставив проволочное заграждение.

2. Во всех дивизиях армии иметь сильное боевое охранение впереди, а полкам первой линии окопаться немедленно и принять за правило внедрить до рядового бойца закреплять каждый достигнутый успех окопами и проволокой.

Главнокомандующий К. Ворошилов.

Член Главного Военного совета И. Сталин.

Начальник Генерального штаба Б. Шапошников».

Нарекания Сталина и военного руководства страны вызвали и действия авиации в ходе боевых действий зимней войны. В директиве Ставки Главного Командования начальнику Военно-воздушных сил 7-й армии о недостатках в использовании авиации и мерах по их устранению от 27 декабря 1939 года говорилось:

«В действиях авиации обращает на себя внимание:

1. Истребители не сопровождают бомбардировщиков, между тем наличие льда на озерах позволяет сейчас приблизить истребители к линии фронта и сопровождать бомбардировщики.

2. Бомбардировщики в дни решающих наступлений не наносят массированного удара на коротком фронте под прикрытием наших истребителей, а летают по 3–6—9 бомбардировщиков без истребителей.

3. Бомбардировщики долго находятся над целью, делая по нескольку заходов, не применяя противозенитного маневра при зенитном огне противника.

4. В течение месяца выходные и входные ворота не меняются, и истребители противника легко перехватывают наши самолеты.

Ставка Главного Командования категорически требует при использовании авиации:

1. Впредь во время производства бомбардировок, в том числе и в день решительного наступления, в тех местах, где нужно пробить полосу в 4–5 км или уничтожить какой-нибудь жел. дор. узел, использовать бомбардировочную авиацию одновременно крупными соединениями от 20 до 30 бомбардировщиков, нанося несколько таких ударов по одной и той же цели, прикрывая их действия истребителями.

2. Перебазировать истребительную авиацию ближе к фронту для сопровождения наших бомбардировщиков.

3. Решительно потребовать от бомбардировщиков быстрого, с одного захода, выполнения бомбардирования по цели и при зенитном огне противника применять противозенитный маневр по высоте.

4. Категорически потребовать изменения на каждый день выходных и входных ворот для полетов авиации.

Главнокомандующий К. Ворошилов. Член Главного Военного совета И. Сталин. Начальник Генерального штаба Б. Шапошников».

На следующий день была направлена новая директива Ставки Главного Командования командующим 7, 8, 13 и 14-й армиями об организации боевых действий войск. Она гласила:

«1. Полки НКВД ни в коем случае не бросать в бой на помощь передовым частям пехоты, а использовать только для защиты войсковых тылов и дорог к ним от обходов и разрушения со стороны противника.

2. Обязать строить разъезды и блокгаузы вдоль дорог, согласно приказу Ставки № 0625 от 22. 12. 1939.

3. Не увлекаться тактикой быстрого продвижения вперед, не зарываться, а двигаться вперед лишь после хорошей подготовки фронта и по мере обеспечения тыла от обходов со стороны противника, имея в виду, что зарвавшиеся вперед части могут попасть в засаду. Следует учесть опыт войны с финнами в 1808–1809 годах, когда финны и командовавшие ими шведы нарочно отступали в глубь страны, завлекая преследующие их русские войсковые части, а потом окружали и брали в плен. Не может быть сомнения, что эту испытанную тактику финны будут применять и в настоящую войну против советских войск.

4. Двигаться вперед и вступать в бой не толпой, не большими массами, не на ура, а небольшими соединениями, ротами, батальонами, располагая их несколькими эшелонами один за другим, ибо только большая глубина фронта обеспечивает верный успех в условиях войны в Финляндии. Это означает, что мы должны иметь на фронте приблизительно втрое больше сил, чем финны.

5. В передовых частях пехоты иметь обязательно отряды лыжников для разведки противника и удара по противнику с флангов и с тыла.

6. Ввиду отсутствия объемистого фуража и наличия больших морозов по возможности не брать лошадей на фронт, ибо, как показывает опыт, лошади в зимних условиях в Финляндии превратились в обузу для фронта. Весь обоз, артиллерию, транспорт переводить постепенно на механическую тягу. Тягач «Комсомолец» для полковой и мелкой артиллерии, тягач СТЗ-5 для крупной артиллерии, грузовики для перевозки людей и предметов снабжения – все это будет вам обеспечено в ближайшее время.

7. Быстроходные танки «БТ» оказались непригодными для условий войны в Финляндии. Самое лучшее – не брать их на фронт. Амфибии малоэффективны в зимних условиях. Наиболее эффективными в условиях войны в Финляндии оказались танки «Т-26» на фронте и в тылу у блокгаузов. Танки «Т-26» будут вам доставлены в ближайшее время.

8. Там, где имеется у финнов система бетонированных укрепленных районов, например, на Карельском перешейке и отчасти в районе 8-й армии, продвижению нашей пехоты должна предшествовать хорошо организованная артиллерийская подготовка, при этом артиллерийская подготовка должна иметь целью не только обстрел по площадям в тылу противника, но, прежде всего, обстрел по целям, по ДОТам передового края расположения противника и разрушения этих ДОТов. Иметь в виду, что, пока не разрушены ДОТы передового края расположения противника, пехота не должна быть брошена вперед для наступления.

9. Направляемые вам дивизии и пополнения ни в коем случае не бросать сразу на фронт. Раньше, чем бросить на фронт, Военный совет и штаб армии обязаны проверить их состояние, вооружение, снабжение, обмундирование, запасы, ликвидировать замеченные недостатки, разъяснить бойцам и комсоставу, что война в Финляндии есть серьезная война, резко отличающаяся от нашего осеннего похода в Польшу. Ознакомить их с условиями войны в Финляндии и только после всего этого направлять части на фронт.

10. Строго соблюдать секретность приказов и распоряжений, не передавать секретных распоряжений по телефону и вообще поменьше болтать по телефону. Секретные распоряжения передавать устно, а если будут передаваться по радио и телеграфу, то обязательно в зашифрованном виде.

Главнокомандующий К. Ворошилов. Член Главного Военного совета И. Сталин. Начальник Генерального штаба Б. Шапошников».

Даже в Новый год 1 января 1940 года в 0.50 было направлена очередная директива командующим 7, 13, 8, 9 и 14-й армиями о совершенствовании тактики действий разведывательных подразделений и стрелковых частей. В ней говорилось:

«1. Для разведки переднего края обороны противника наши дивизии и корпуса высылают большие разведывательные отряды силой в батальон и даже выше. Такая разведка переднего края противника, и в особенности укрепленных районов, приводит к совершенно напрасным боевым потерям в нашей пехоте.

Приказываю категорически для разведки переднего края обороны противника на участке стр. полка разведывательные части силой выше одного или двух взводов не посылать, причем эти разведывательные группы или взводы должны быть составлены из отборных, смелых рядовых бойцов и командиров, хорошо проинструктированы и обучены разведке. Личный состав разведывательных взводов, групп должен ходить по компасу. Всякие высылки для разведки батальонов будут караться. Наземную разведку необходимо вести параллельно с воздушной разведкой на фотографирование позиций противника. Категорически потребовать от начальников военно-воздушных сил армий заснятия с воздуха и составления планов укрепленных линий и узлов противника.

2. Также замечено, что наши пехотные части подводятся под видом занятия исходного положения на расстояние 300–400 метров от линии укрепленных районов противника, перед которой противником пристрелян каждый метр, и лежат открыто под огнем противника, неся излишние и тяжелые потери. Занятие исходного положения должно быть произведено непосредственно перед наступлением, а не до него. Пехотные батальоны первой линии должны, как правило, находиться не ближе 600—1000 метров от линии укрепленных районов противника в зависимости от рельефа местности, они должны построить окопы полного профиля с ходами сообщения и с проволочными заграждениями. Впереди их расположения должно быть сильное боевое охранение.

Эти указания довести до каждого командира полка к точному исполнению, а командующим армиями проверить выполнение этих условий.

Главнокомандующий К. Ворошилов. Член Главного Военного совета И. Сталин. Начальник Генерального штаба Б. Шапошников».

Эти директивы отражали большое недовольство Сталина и военных руководителей страны ходом боевых действий. Война показала не только неподготовленность Красной Армии к специфическим условиям Финляндии, но и вопиющие нарушения уставных положений.

Хотя в этой войне Красная Армия разбила войска Финляндии, победа была достигнута тяжелой ценой. Число потерь с советской стороны (131 476 погибших и пропавших без вести; от 325 до 330 тысяч раненых) существенно превышало потери финской армии (48 243 убитых и 43 тысячи раненых). Война показала слабости Красной Армии, недостатки ее вооружений, отсталость ее руководства.

Уроки, которые Сталин решил извлечь из «зимней войны», свидетельствовали о том, что он взял курс на коренное преобразование Красной Армии, направленный на отказ от тяготившего ее наследия Гражданской войны. Анализируя итоги войны с Финляндией в своем выступлении, Сталин отмечал: «После первых успехов по части продвижения наших войск, как только война началась, у нас обнаружились неувязки на всех участках. Обнаружились потому, что наши войска и командный состав наших войск не сумели приспособиться к условиям войны в Финляндии… У нас товарищи хвастались, что наша армия непобедима, что мы всех можем шапками закидать, нет никаких нехваток. В практике нет такой армии и не будет… Вообще в истории не бывало непобедимых армий».

Преувеличение возможностей Красной Армии, по мнению Сталина, было следствием неоправданного самодовольства, порожденного прежними успехами. Он утверждал: «Нам страшно повредила польская кампания, она избаловала нас… Наша армия не сразу поняла, что война в Польше – это была военная прогулка, а не война». Сталин обращал внимание на то, что «за все существование Советской власти мы настоящей современной войны еще не вели. Мелкие эпизоды в Маньчжурии, у озера Хасан или в Монголии – это чепуха, это не война, – это отдельные эпизоды на пятачке, строго ограниченном».

Одновременно Сталин впервые решительно призвал отказаться от слепой приверженности опыту Гражданской войны. Он говорил: «Гражданская война – это не настоящая война, потому что это была война без артиллерии, без авиации, без танков, без минометов». Сталин указывал на то, что «культ традиции и опыта Гражданской войны, с которым надо покончить, помешал нашему командному составу сразу перестроиться на новый лад, на рельсы современной войны». Одним из следствий советско-финской войны явилась отставка Первого Маршала К. Е. Ворошилова с поста наркома обороны СССР; очевидно, что в нем увидели главного носителя «культа традиции и опыта Гражданской войны». Правда, наркомом обороны стал Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, сформировавшийся как крупный военачальник тоже в годы Гражданской войны.

Как считал Сталин, в результате «культа традиции и опыта Гражданской войны» Красная Армия оказалась неподготовленной к условиям современной войны и была недостаточно оснащена современным оружием, которое имелось у армии Финляндии. Еще до начала войны Финляндия получала существенную помощь от стран Запада. Великобритания, Франция, Швеция направили в Финляндию более 500 самолетов. Вооружения в Финляндию поступали также из США, Норвегии, Италии и ряда других стран. В своем выступлении Сталин говорил: «Мы знали, что финнов поддерживают Франция, Англия, исподтишка поддерживают немцы, шведы, норвежцы, поддерживает Америка, поддерживает Канада».

Действия Красной Армии на Карельском перешейке столкнулись с серьезными трудностями из-за явного отставания ее вооруженности от уровня современных требований во всех родах войск – артиллерии, авиации, танковых войсках. При этом Сталин указал на недооценку современного оружия руководителями Красной Армии. Он говорил: «Гражданские люди – я, Молотов – кое-что находили по части военных вопросов. Невоенные люди специально спорили с руководителями военных ведомств, переспорили их и заставили признать, что ведем современную войну с финнами, которых обучают современной войне три государства: обучала Германия, обучает Франция, обучает Англия».

Уроки «зимней войны» свидетельствовали о существенной роли различных видов военной техники в современных боевых операциях. «Современная война, – подчеркивал Сталин, – требует массовой артиллерии. В современной войне – артиллерия – это бог… Если нужно в день дать 400–500 снарядов, чтобы разбить тыл противника, передовой край противника разбить… артиллерия – первое дело».

«Второе, – продолжал Сталин в ходе своей речи 17 апреля, – авиация, массовая авиация, не сотни, а тысячи самолетов… Тот, кто хочет вести войну по-современному и победить в современной войне, тот не может говорить, что нужно экономить бомбы. Чепуха, товарищи, побольше бомб нужно давать противнику для того, чтобы оглушить его, перевернуть вверх дном его города, тогда добьемся победы».

Придавая огромное значение артиллерии и авиации, Сталин высоко оценивал и роль танков. В своей речи 17 апреля 1940 года Сталин говорил: «Дальше танки, третье, тоже решающее: нужны массовые танки – не сотни, а тысячи. Танки, защищенные броней, – это все. Если танки будут толстокожими, они будут чудеса творить при нашей артиллерии, при нашей пехоте. Нужно давать больше снарядов и патронов для противника, жалеть своих людей, сохранять силы армии».

В ходе перечисления различных видов вооружений в своей речи 17 апреля 1940 года Сталин особо остановился на роли минометов. Он сказал: «Минометы – четвертое; нет современной войны без минометов. Все корпуса, все роты, батальоны, полки должны иметь минометы 6-дюймовые, обязательно, 8-дюймовые… Это очень эффективные минометы и очень дешевая артиллерия. Не жалеть мин – вот лозунг, жалеть своих людей… Если хотите, чтобы у нас война была с малой кровью, – не жалейте мин».

Особо остановился Сталин на «автоматизации ручного оружия». «Зимняя война» велась, когда в Красной Армии практически не было автоматов, которые были на вооружении у армии Финляндии. «Наши солдаты не такие уж трусы, но они бегали от автоматов», – признавал Сталин. Между тем, по его словам, «люди, которые живут традициями Гражданской войны, – дураки, хотя они и хорошие люди, когда они говорят: а зачем нам самозарядная винтовка?»

В своих воспоминаниях руководители Наркомата вооружений СССР Б. Л. Ванников и В. Н. Новиков подробно рассказали, как не просто решался в руководстве страны вопрос о том, какую конструкцию самозарядной винтовки выбрать. В. Н. Новиков вспоминал: «Сталин лично следил за ходом конструирования и изготовлением опытных образцов. Редко бывало, чтобы на совещаниях по вопросам обороны не заходил разговор о самозарядной винтовке. Любимой фразой Сталина тут было: „Стрелок с самозарядной винтовкой заменит десятерых, вооруженных обычной винтовкой“… И вот испытания. Лишь две самозарядные винтовки выдержали их. Но какой отдать предпочтение: той, которую сделал Токарев, или той, что представил Симонов?.. Винтовка Токарева была тяжелее, но при проверке на „живучесть“ в ней случилось меньше поломок. Изящная и легкая винтовка Симонова, которая по многим показателям превосходила токаревскую, дала сбой: поломался боек в затворе… У симоновской винтовки признали неудачным и короткий штык, похожий на тесак… Лишь Б. Л. Ванников отстаивал винтовку Симонова, доказывая ее превосходство».

Тогдашний нарком вооружений Б. Л. Ванников вспоминал: «Сталин в ходе дискуссии давал возможность всем говорить сколько угодно, а своего мнения не высказывал, ограничиваясь лишь вопросами к выступавшим. Меня он слушал так же внимательно, а вопросы его были столь благожелательны, что принятие моей точки зрения, хотя отстаивал ее я один, казалось, несомненным. Каково же было мое удивление, когда Сталин предложил принять на вооружение винтовку конструкции Токарева». Ванников спросил: «Почему же?» Сталин ответил: «Так хотят все». К производству самозарядной винтовки Токарева приступили на Тульском оружейном заводе».

Однако после начала советско-финляндской войны, по словам Новикова, «посыпались жалобы на то, что винтовка тяжела, громоздка, сложна в эксплуатации, и бойцы зачастую стремятся от нее избавиться, предпочитая иметь старую винтовку конструкции Мосина. А так как уже шла война с белофиннами, дело приняло острый оборот».

Б. Л. Ванникова вызвали в Кремль. Нарком вспоминал, что Сталин встретил его вопросом: «Почему приняли на вооружение токаревскую винтовку, а не симоновскую?» Ванников напомнил, как было дело, но в ответ услышал: «Сами виноваты. Вы должны были внятно доказать, какая винтовка лучше, и вас бы послушали. Почему вы допустили, что у нас такой длинный тесак?» Ванников промолчал. А Сталин сказал: «Надо прекратить изготовление винтовок Токарева и перейти на изготовление винтовок Симонова, а тесак взять самый малый, например, австрийский».

Ванников возразил: «Прекращение производства токаревских самозарядных винтовок приведет к тому, что у нас не будет ни их, ни симоновских, так как выпуск последних можно начать не раньше, чем через год-полтора». По словам Ванникова, «Сталин подумал, согласился и отказался от своего намерения. Вместо прекращения производства винтовки Токарева он предложил конструктивно улучшить ее, главным образом в части снижения веса, и уменьшить тесак, сделав все это без замены большого количества технологической оснастки».

Новиков писал, что «конструкторы и технологи подробно изучили каждую деталь токаревской СВ, чтобы приблизить ее и улучшить, как сказал Сталин, приблизить „самозарядную винтовку Токарева к самозарядной винтовке Симонова“… Битва шла, можно сказать без преувеличения, за каждый грамм».

Но к этому времени Сталин поставил новые задачи по улучшению. Новиков вспоминал: «Не успели мы развернуть производство новой винтовки, как Б. Л. Ванников вызвал меня в Москву». Он рассказал Новикову: «Наши самолеты вооружены в основном пулеметами калибра 7,62 мм, которые… стреляют практически винтовочными пулями. И пусть у этих пулеметов очень высокая скорострельность, поражаемость цели мала. У немцев самолеты из металла. Нужен другой пулемет – крупнокалиберный. Вчера меня вызвал товарищ Сталин и поручил срочно изготовить опытную партию пулеметов, над которыми работает конструктор Я. Г. Таубин, а затем наладить их серийный выпуск».

Однако скоро выяснилось, что для доводки пулемета потребуется не менее четырех месяцев. Тогда Новиков «заметил, что пулемет такого же назначения, но в лучшем состоянии есть у молодого конструктора-туляка М. Е. Березина, работающего сейчас в Коврове. Может, Таубин пока будет трудиться дальше, а мы попробуем пулемет Березина. Ванников при мне соединился со Сталиным и попросил срочно его принять. Сталин встретился с Борисом Львовичем в тот же день. Около полуночи меня потребовали к наркому. Тут же была дана команда вызвать из Коврова Березина, который к утру прибыл в наркомат. Мы заслушали конструктора о состоянии отработки пулемета. Решили: он заберет чертежи и вылетит со мной на Урал». Вскоре «завод начал серийный выпуск пулеметов Березина».

Усилия Сталина, направленные на то, чтобы добиться оснащения Красной Армии наиболее совершенным оружием, отвечающим современному уровню военной техники, были обусловлены стремлением не только обеспечить победу в войне, но и не допустить чрезмерных жертв, подобных тем, что были понесены советскими войсками в «зимней войне». О своем желании сберечь солдатские жизни с помощью более совершенного оружия он не раз говорил 17 апреля 1940 года. Сталин видел в совершенствовании оружия не самоцель, а создание наиболее мощных боеприпасов для уничтожения противника, а, стало быть, спасения жизни советских воинов.

Б. Л. Ванников и В. Н. Новиков привели такой разговор с участием Сталина, состоявшийся перед войной. Во время дружеской беседы один из военных назвал наркома вооружений Ванникова «нашим Круппом» и сказал: «Все зависит от него». Сталин заметил: «Это будет неточно. Вооружению отведена тоже подчиненная роль. Оно нужно для того, чтобы доставить боеприпасы до цели и разрушить или уничтожить ее». Присутствовавший при этом другой военный, авиатор, добавил, что и авиация является не только транспортным средством для вооружения, но и сама может доставлять боеприпасы туда, куда нужно. Бомбардировщики, например, сами доставляют бомбы к цели.

«Значит, все сводится к разрушению цели, – подчеркнул Сталин, – а это остается за боеприпасами. Сила взрыва боеприпасов определяет мощь всех родов войск, в том числе и авиации, и служит мерилом военно-экономической целесообразности затрат на ту или иную боевую технику. Неразумно строить дорогой бомбардировщик на большой радиус действия, если заряд авиационной бомбы будет недостаточно мощный».

В то же время Сталин понимал, что даже хорошее оружие, обладающее огромной поражающей силой, само по себе еще не обеспечит победы на поле боя. В своем выступлении 17 апреля 1940 года Сталин указал на недооценку роли общевойскового командира и штабной работы, проявившейся в ходе «зимней войны». По его мнению, война также показала, что «у нашего бойца не хватает инициативы. Он индивидуально мало развит. Он плохо обучен, а когда человек не знает дела, откуда он может проявить инициативу, и поэтому он плохо дисциплинирован… Нам нужен новый боец. Его нужно и можно создать: инициативного, индивидуально развитого, дисциплинированного». Одновременно Сталин обращал внимание на необходимость повышения уровня политработников: «Недостаточно того, что политработник на словах будет твердить „партия Ленина—Сталина“, все равно, что аллилуйя-аллилуйя… Он должен быть политически стойким, политически образованным и культурным, он должен знать военное дело. Без этого мы не будем иметь хорошего бойца, хорошо налаженного снабжения, хорошо организованного пополнения для армии».

В советско-финляндской войне Сталин увидел важный этап подготовки Красной Армии к грядущим битвам. Он имел основания сказать, что «наша современная Красная Армия обстреливалась на полях Финляндии, – вот первое ее крещение». Несмотря на многочисленные недостатки Красной Армии, выявленные в ходе этого «крещения», Сталин видел и позитивные стороны победы в войне. Он говорил: «Финнов победить – не бог весть какая задача. Конечно, мы должны были финнов победить. Мы победили еще их европейских учителей – немецкую оборонительную технику победили, английскую оборонительную технику победили, французскую оборонительную технику победили… Не только технику передовых государств Европы, мы победили их тактику, их стратегию… Главное в нашей победе состоит в том, что мы разбили технику, стратегию и тактику передовых государств Европы, представители которых являлись учителями финнов. В этом основная наша победа».

Уроки советско-финляндской войны были взяты на вооружение Сталиным. Он постоянно контролировал разработку нового автоматического оружия. В эти годы поступил на вооружение новый станковый пулемет системы В. А. Дегтярева. В первой половине 1941 года стал поступать на вооружение пулемет-пистолет Г. С. Шпагина (ППШ). Созданная Ф. В. Токаревым самозарядная винтовка стала основным оружием советского бойца.

С 1939 года по июнь 1941 года количество ручных пулеметов в войсках увеличилось на 44 %, а станковых – на 29 %. По числу пулеметов Красная Армия превосходила вермахт. В 1940–1941 годах были созданы первые противотанковые ружья, но к началу войны они еще не успели поступить в войска.

Заметно вырос потенциал советской артиллерии, которую Сталин считал «богом войны». По словам академика РАН Г. А. Куманева, «с 1 января 1939 года по 22 июня 1941 года артиллерийская промышленность дала Красной Армии 29 637 полевых орудий, 52 407 минометов, всего с учетом танковых пушек – 92 578. В результате только с мая 1940 года до начала фашистской агрессии орудийный парк СССР увеличился более чем в полтора раза».

В предвоенные годы были созданы: полевая 76-мм пушка, которая была лучше немецкого пехотного орудия, 122-мм гаубица, 152-мм гаубица-пушка. Как утверждалось в «Истории Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» (в дальнейшем – «ИВОВ»), «немецкое 150-мм тяжелое оружие уступало соответствующим советским системам. Намного совершеннее немецких орудий была наша дивизионная и корпусная артиллерия, а также горные орудия».

Учтя уроки советско-финляндской войны, советское руководство обратило внимание на увеличение производства минометов. С 1940 года были созданы 82-мм батальонный, 107-мм горновьючный полковой и 120-мм полковой минометы. По оценке Г. К. Жукова, «в июне 1941 года в количественном и качественном отношениях наши минометы уже значительно превосходили немецкие».