Текст книги "Кровавый след"

Я встал, он остановился, должно быть, предполагая агрессивные действия с моей стороны.

– Вы испугались призрака, полковник? – съязвил я.

– Перестань, Виктор, – сказал он. – Ты же знаешь, я всегда ценил твои способности.

– Вот именно – способности, – нахмурился я.

– Не цепляйся к словам, успокойся, – упрашивал он.

– Успокойся? Вы просите меня успокоиться, полковник? А вы бы успокоились на моем месте?

Теперь промолчал он. Я воспользовался моментом и зашел к нему сзади. Он повернулся. Теперь он стоял спиной к окну. Стив и Майк могли спокойно снимать. Я увидел, как из-за шторы высунулся объектив камеры.

– Что же ты хочешь? – спросил наконец полковник.

– Я хочу предоставить вам уникальную возможность испытать на собственной шкуре то, что вы заставили пережить меня, – резко ответил я.

По его лицу пробежала ухмылка.

– Не будь так наивен, Русич, – сказал он. – Ты затеваешь не ту игру. Стоит тебе высунуться, и шальная пуля сделает в твоей голове дополнительное отверстие. Это в лучшем случае, а в худшем – ты будешь идти в стельку пьяным по улице и попадешь под машину.

– Я это знаю, – спокойно воспринял я угрозы.

– Так что ты напрасно затеял войну со службой, – продолжал он. – В ней нет и не может быть никакого смысла. Пойми, прошло три года, это большой срок. Обстановка изменилась, и политическая расстановка сил тоже. Сегодня тот, кто был по ту сторону баррикад, с президентом, находится на этой, а мы наоборот, на его стороне.

– Да уж, вы неплохо устроились, – сказал я, вспомнив и о Москвине. – Многое изменилось, полковник. Вы правы, три года – огромный срок, особенно если учесть, где и как его провести.

– Но ты, слава богу, жив и здоров, можешь опять приступать к работе, – ответил полковник.

– Многое изменилось, – задумчиво произнес я, вспоминая то, как меня встретила Москва. – И многие изменились. Но вот вы не изменились, ваша служба не изменилась, Химматзода тот же. И если я должен был убить его три года и пять месяцев назад, я сделаю это сейчас.

Я бросил украдкой взгляд на журналистов, чтобы увидеть их реакцию на мои слова. Майк продолжал снимать, а Стив высунул голову и слушал с открытым ртом. Для них эти откровения были действительно сенсационной информацией.

– Я не понимаю твоего упрямства, Виктор, – тихо сказал полковник.

Я догадывался, что за его спокойствием скрывается реальная тревога: послезавтра в Москву приезжает Химматзода, и если я заговорил на эту тему, значит, неспроста.

– Здесь нечего понимать, – парировал я его реплику. – Да я и не верю, чтобы вы не понимали, полковник. Вы прекрасно все понимаете. А если и вправду пока не понимаете, то послезавтра поймете наверняка. Впервые он бросил на меня испуганный взгляд.

– Виктор, – стараясь сохранять хладнокровие, произнес полковник. – Ты же умный парень. Я вложил в тебя самое лучшее, что знал сам. Неужели ты начнешь обреченную на проигрыш игру? Неужели ты не понимаешь, что все кончено? Да, спецзадание провалилось. Но ты спросил, по чьей вине?

– Мне это незачем знать, – ответил я.

Вдруг с лоджии послышался громкий звук упавшего тяжелого предмета и звон разбитого стекла. Полковник быстро направился к окну.

– Что это еще тут такое? – удивился он, увидев журналистов.

– Это свободная пресса, всемирная служба объективных новостей, – ответил я. – Почти четыре года тому назад я задержал их у резиденции «Рубина», а вы приказали им выметаться ко всем чертям, чтобы и духу их близко не было. Теперь я решил воспользоваться их помощью. На всякий непредвиденный случай. Так что, полковник, как видите, игра вовсе не закончена. Она только начинается.

– Виктор! – повысил он на меня голос. – Ты сошел с ума! Пойми, то, что ты задумал – чистейший абсурд, потому что противоречит всем правилам!

– Каким правилам? – перебил я его. – Вы хотите сказать, что вашим правилам? Не думаю. Это как раз по ним.

Я вышел на лоджию, перемахнул через перила и оказался на земле. Журналисты последовали за мной, оглядываясь на ходу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

(15 июня, три часа ночи)

Я знал, что полковник не будет сидеть сложа руки. Как только мы добрались до «джипа», мимо нас на большой скорости пронеслась служебная «Волга». Полковник был в машине один.

– Ты затеял действительно опасную игру, – тихо сказал мне Стив.

– Вы испугались? Журналисты промолчали.

– Поехали в Москву, – сказал я им. – Нужно хорошенько отдохнуть. К тому же, он может предупредить посты милиции, нас станут искать. Нужно проехать в город незамеченными.

– Да, да, – согласился Майк. И мы поехали.

Срочное совещание

Полковнику Филатову, который был теперь начальником специального азиатского отдела службы безопасности при ГУС, было не до отдыха. Он летел на бешеной скорости обратно в город.

– Алло, черт бы вас всех побрал! – кричал он в радиотелефон. – Алло, дежурный? Срочно вызвать на работу всех сотрудников! Что? Я сказал срочно… твою мать!

Он отключил связь, глянул в зеркало заднего вида и сильнее надавил на педаль газа.

Была половина второго ночи, когда работники службы собрались в кабинете. Полковник хранил молчание, нервно расхаживая взад и вперед.

– Женя, – наконец остановился он и отдал первое свое приказание. – Сделайте кофе. Что-то совсем голова не соображает.

– Хорошо, – тихо ответила Женя и отправилась в секретарскую.

Девушка очень волновалась. У нее было нехорошее предчувствие по поводу этого экстренного сбора. Она догадывалась уже о его причине: Виктор не пришел сегодня вечером. Поэтому когда около часа ночи зазвонил телефон, внутри у нее будто что-то оборвалось.

– Никицкий! – позвал полковник.

– Я, товарищ полковник.

– Срочно свяжись с секретарем Совета безопасности, – приказал полковник.

– С Головиным? – удивился Никицкий. – Но ведь сейчас половина второго ночи.

– Срочно, я приказал! – прикрикнул полковник, и парень бросился выполнять приказание.

– Выхухолев, – вызвал полковник второго парня. Тот подскочил со своего места.

– Отправляйся в отдел информации, – уже более спокойно приказывал полковник, – собери все, что есть о загранкомандировке Виктора Тарасенко. Все: материалы не заброске, информацию об аресте, копию судебного дела по убийству Генерального прокурора в Душанбе в августе девяносто второго – все. Выполняй.

Парень без лишних слов убежал.

– Товарищ полковник! – позвал Никицкий. – Головин на третьей линии.

В это время Женя вносила кофе в кабинет.

– Алло, – сказал полковник. – Да, это я вас беспокою, Роман Олегович. Нет, по телефону не могу. Да, хорошо. Ждем.

Полковник повернулся к присутствующим и сказал:

– Сейчас прибудет начальство. А поводом тому стало появление в городе нашего бывшего сослуживца…

Женя разливала в этот момент кофе в чашки и две из них опрокинула. Она вся сжалась, стараясь не выдать своего волнения. Полковник, Москвин и Никицкий уставились на нее строгими глазами.

– Извините, товарищ полковник, – произнесла Женя своим ангельским голоском. – Переутомление.

– Теперь это станет нашим обычным состоянием, – заметил полковник. – Мы будем страдать до тех пор, пока не изолируем капитана Тарасенко, бывшего капитана Тарасенко.

В комнате воцарилось молчание. Никто не решался продолжить разговор. Его нарушила селекторная связь. Полковник нажал на кнопку:

– Филатов.

– К вам поднимается господин Головин, – раздался голос из селектора.

– Спасибо, – полковник отпустил кнопку.

В тот же момент дверь распахнулась, и в кабинет вошел солидный мужчина лет пятидесяти. Лицо его выражало мало радости.

– Здравствуйте, друзья, – поприветствовал он присутствующих. – Хотя, лучше, доброй ночи.

Все встали, приветствуя начальника.

– Что за секреты, почему по телефону нельзя? – уставился Головин на полковника.

– Присаживайтесь, Роман Олегович, – предложил полковник.

– Тот молча опустился в кресло.

– Кофе хотите? – предложил полковник.

– Не откажусь.

Полковник сделал знак Жене, та поднесла чашку начальнику.

– Только давайте сразу к делу, без лирических вступлений, – предупредил Головин и отпил кофе.

В это время в кабинет вошел Выхухолев и притащил с собой кипу бумаг.

– Разрешите? – спросил он.

– Давай, – махнул рукой полковник.

– Так что у вас стряслось? – спросил Головин. – Вы сегодня запороли на корню всю работу по изоляции активистов чеченской диаспоры, потенциальных боевиков. Вы представляете, чем может обернуться подобная оплошность? Стоит им рвануть всего одну бомбочку где-нибудь в метро или на вокзале, и полетит не только моя голова, но и ваши тоже.

– Все молчали. Никто не ожидал такого начала разговора.

– Что же у вас наконец? – строго спросил Головин. – Надеюсь, выпущенные вами на волю потенциальные боевики не захватили самолет с заложниками?

– Нет, – ответил полковник.

– Тогда что же?

– Капитан Виктор Тарасенко в Москве, – объяснил полковник.

– Кто? Черт побери, полковник, вы подняли меня с постели среди ночи, чтобы сообщить о такой херне? – не обращая никакого внимания на то, что в кабинете находится женщина, выругался начальник. – Кто он такой? Что за шишка?

– Наш специальный агент, – ответил полковник и тут же поправился: – Бывший агент.

– Мне-то что с того? – удивился Головин. – Я буду встречать его у трапа?

– Нет, – старался сохранять спокойствие полковник. – Просто он вернулся после трех лет заключения из-под Душанбе. Понимаете, господин секретарь, это очень опасно.

– Почему? – спросил Головин, потягивая кофе.

– Потому что он вернулся и решил приступить к своим обязанностям, – сказал полковник.

– Ну и флаг ему в руки, ха-ха! – развеселился Головин.

– Вы не понимаете, господин секретарь! – повысил голос полковник. – Послезавтра…

Полковник посмотрел на часы.

– Нет, уже завтра, – поправился он, – в Москву прибывает премьер-министр кабинета таджикской оппозиции. Тарасенко хочет его убить.

– Убить? Зачем? – удивился Головин и повернулся к полковнику, после паузы добавив: – Хотя, если бы не мое кресло, я бы сам передушил всех этих душманов.

– Три года назад по приказу сверху Тарасенко был заброшен через Турцию в Афганистан, – объяснял полковник. – Оттуда он должен был проникнуть в Таджикистан и устранить Химматзоду, который в то время был лидером исламистов. Они много попортили нам нервов. Если хотите, я могу вкратце рассказать о тогдашней расстановке сил.

– Не надо, – остановил Головин.

– Так вот, – продолжал полковник. – Пока он добирался, сверху поступило новое распоряжение: не трогать оппозицию.

– Я все понял, – сказал Головин. – Вы продали этого парня.

– Другого выхода не было, – стал оправдываться полковник. – У нас отсутствовал надежный канал связи.

– Что же он хочет теперь? – спросил Головин. – Убить этого душмана?

– Да.

– Подожди, подожди! – встал со своего кресла Головин. – Так ты говоришь, тот прибывает в Москву?

– Он уже в Москве, – сказал полковник.

– Да не этот, – отмахнулся Головин. – Я говорю о высоком таджикском госте.

– Да, завтра, – ответил полковник. У Головина полезли на лоб глаза.

– У вас есть двенадцать часов, чтобы разыскать этого супермена и засадить его в «Матросскую тишину», – процедил сквозь зубы Головин. – Вы меня поняли? Двенадцать часов!

Он перешел на крик, забыв о том, что еще час назад журил полковника за беспокойство.

– Засранец, герой хренов, – ходил по кабинету и ругался Головин. – Нет, я все-таки не понимаю, зачем ему нужно убивать политического деятеля? Мало ли заказов на убийство? Какие деньги получил бы и жил себе спокойно.

Он замолчал и подошел к окну. Начинала светлеть линия горизонта. Был четвертый час утра.

– Вы спрашиваете, зачем? – осмелился заговорить полковник.

Он обвел взглядом побледневшие от усталости лица коллег.

– Посмотрите, господин секретарь, на наши лица, – продолжил полковник. – Это наша первая бессонная ночь, но никак не последняя.

– Все будет зависеть от вас самих, – сказал Головин. – Чем быстрее поймаете своего соратника, тем быстрее отправитесь отдыхать. Вы согласны?

Он отвернулся от окна и посмотрел на полковника.

– Да, – ответил тот.

– Что вы намерены предпринять? – поинтересовался Головин. – Если этот, как его?..

– Виктор Тарасенко, господин секретарь, – услужливо напомнил полковник.

– Вот именно, – согласился тот. – Если он пошел против вас, зная о грозящей ему опасности, то где он сейчас может быть? Как его найти? По вашему рассказу я делаю заключение, что его будет не так-то просто арестовать?

– Я прекрасно все понял, Роман Олегович, – ответил полковник. – У меня есть выход на него.

Все уставились на полковника. Женя ощутила холодок внутри и замерла, ожидая, что полковник сейчас же обратится к ней.

– Какой же? – поинтересовался Головин.

– Пару часов назад я виделся с Тарасенко, – ответил полковник. – Он пробрался на мою дачу, у нас состоялся разговор, но парень не внял голосу разума. Более того, он притащил с собой иностранцев. Они журналисты. Пока мы вели разговор, они все записали на пленку.

– Черт побери! – просто взревел Головин. – Да вы хоть представляете, что может случиться, если эта пленка попадет в чужие руки?

– Догадываюсь, – ответил полковник.

– Так действуй же, полковник! – продолжал кричать Головин. – Оторви наконец свою задницу от стула, и вперед. Хватит разводить говорильню!

Попрощавшись с Майком и Стивом, которые подвезли меня до дома Терехина, я взял машину и отправился к Жене. Надежды застать ее дома у меня практически не было, но я думал, что смогу дождаться ее возвращения хотя бы к утру. Я ошибся: Женя домой так и не пришла. Ночь заканчивалась. Я сидел на кухне в Жениной квартире и старался представить, что могло сейчас происходить на экстренном совещании, которое обязательно созвал полковник. Женя не возвратилась домой, и я понял, что маховик, запущенный мной, набирал очень большие обороты. Теперь никакого времени на размышления не оставалось. Нужно было исключить всякие контакты с кем бы то ни было. Даже с Терехиным и Женей! Если по моей вине кто-то из них пострадает, я себе этого никогда не прошу. Я не хотел брать на себя такую ответственность.

Я прислушивался к своему сердцу, ощущал свое тело и понимал, что готов пойти в атаку.

«Я должен пойти навстречу опасностям, – думал я. – Бесконечных три года и пять месяцев я ждал того момента, когда сделаю этот шаг, а за ним и последующие, упреждая действия своих противников. Да, – противников. Теперь они все встали по ту сторону баррикады, а я, как и в девяносто первом, остался на этой стороне. Я измучаю их и сведу с ума, как это хотели сделать со мной они».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

(15 июня, весь день)

Так и не дождавшись Жени, я оставил ключи от квартиры на кухонном столе и вышел на улицу. Ярко светило солнце, утро было в разгаре. Я сел в машину, завел ее и проверил бензин. Нужно было заправиться, и я отправился к ближайшей автозаправке.

«Следовало бы предупредить Стива и Майка об опасности, которая теперь им грозит».

Залив полный бак горючего, я поехал к офису службы «Си-Эн-Эн». Майк и Стив были уже там. Я не хотел оставаться в здании, поэтому попросил их выйти со мной на улицу.

– Что-нибудь случилось? – беспокойно спросил Майк.

– Началась большая охота. Они переглянулись.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил Стив. – У тебя надежный источник информации?

Я улыбнулся в ответ:

– Более чем надежный. Я это чувствую. Они ничего не сказали, продолжая слушать.

– Вам лучше всего спрятаться на время, – продолжал я.

– Зачем? – спросил Стив. – Нас никто не тронет. Только если допрос. Но мы о тебе – ни слова.

– Если будут спрашивать о записанной этой ночью кассете – а именно из-за нее вас и станут искать – скажите, что я взял ее с собой. На всякий случай постарайтесь сделать несколько копий.

– Хорошо, – согласился Майк. – Что еще?

– Мне надо было бы повидаться с тем чеченцем, с которым мы разговаривали вчера.

Они переглянулись.

– Вот его новый адрес, – выписал Стив из записной книжки адрес на отдельный листок.

– И еще одно…

Они уставились на меня, ожидая вопроса.

– Вы должны знать, куда и во сколько прибывает премьер-министр таджикской оппозиции.

– Да, – ответил Майк, – но пока мы не знаем. Нам не удалось это узнать. Сначала самолет должен был сесть в Быково, но затем планы в МИДе изменились.

– Я должен знать место и время, – настаивал я. Стив и Майк переглянулись. Я догадывался, о чем они сейчас думали. Они вспоминали мой вчерашний разговор с полковником и знали наверняка, для чего мне понадобилось знать время и место посадки самолета из Таджикистана.

– Только для тебя, Русич, мы постараемся узнать это, – дружески ответил Стив.

Я улыбнулся. Мне казалось, что они все равно не понимают всей серьезности происходящего. Им думается, что это какая-то детская игра в войну или в шпионов. Как иначе мог я объяснить для себя то, что Стив назвал меня кодовым именем?

– К сожалению, Стив, я больше не Русич, – сказал я. Это имя я потерял вместе с потерей службы, когда стал вне закона. Русича больше нет. Есть его тень.

– Как мы свяжемся с тобой, чтобы передать сведения? – спросил Майк. – Через Терехина?

– Нет. Я не хочу втягивать его в это дело. Когда вы сможете узнать это?

– Я думаю, во второй половине дня мы уже будем знать, – ответил Стив.

– Вы надеетесь столько времени свободно передвигаться по городу? – удивился я. – Вас затолкнут в машину, и вы даже не пикнете. Вспомните август девяносто первого.

– Да, – сказал Майк. – Но тогда было совсем другое. Теперь и ваша служба стала вести себя немножко демократичнее.

– А октябрь девяносто третьего? – напомнил я. – Служба ведь была уже эта. Они промолчали.

– Значит так, – придумал я. – У вас есть почтовая ячейка?

– Да, – ответил Майк. – На главпочтамте и при посольстве.

– При посольстве не надо, – сказал я. – Дайте мне ключ. У вас ведь он в двух экземплярах?

– Да, – ответил Майк.

– Вы положите туда листок, на котором напишете только цифры, – продолжал объяснять я. – Первая колонка будет означать время, а вторая – место. Цифры должны быть по латинскому алфавиту. Понимаете?

– Не совсем, – ответил Стив.

– Вы столбиком запишете порядковые номера букв английского алфавита, обозначающие место встречи премьер-министра, – растолковал я.

– Понятно, – кивнул Майк.

– Теперь назовите мне номер ячейки и уходите, нам нельзя находиться долго вместе.

– Он на брелке, – сказал Стив.

На брелке были четыре цифры: «2907».

– Хорошо, – произнес я, протягивая каждому поочередно руку для пожатия. – Будем надеяться, что наша встреча еще состоится.

Майк дружески похлопал меня по плечу:

– Во всяком случае, мы рады, что познакомились с тобой.

Я проводил журналистов взглядом и направился к машине. Мне нужно было еще повидать чеченцев и постараться раздобыть у них оружие.

Я несколько раз постучал в дверь, но никто не отозвался. Стоя перед закрытой дверью, я прислушивался и старался понять, есть ли кто-нибудь в квартире. В один момент мне даже послышались приглушенные голоса. Я еще раз постучался, но безрезультатно. Постояв еще с минуту, я начал спускаться по лестнице. И тут заметил, что навстречу мне идет чеченец, с которым я виделся вчера.

– А, друг! – радостно приветствовал он. – Привет.

– А я уже подумал, что не увижу тебя, – тоже обрадовался я. – Мне никто не ответил, и я решил, что никого нет дома.

– Это просто ребята не открыли тебе. Я приказал им никого не впускать. Мало ли что… Но тебя мы всегда рады видеть.

Он подтолкнул меня вперед. Мы поднялись в квартиру. Мой вчерашний собеседник быстро объяснил друзьям, кто я такой, и они обрушили на меня поток благодарностей.

– Тебе еще нужно то, о чем говорил вчера? – спросил чеченец, обращаясь ко мне.

– Да. Вчера вы от них ушли, а сегодня они придут за мной. Я хотел бы встретить своих неприятелей достойно и поговорить с ними по-мужски.

На меня посмотрели уважительно. Чеченец переговорил с приятелями на своем языке. Те понимающе закивали головами.

– Что тебе нужно и сколько? – поинтересовался чеченец. – Говори, не стесняйся, мы в долгу перед тобой.

– Хороший пистолет, парочку обойм к нему, что-нибудь автоматическое, если можно, то с оптикой, – не задумываясь, ответил я.

– Все можно, дорогой. Для тебя – можно. Но нам придется подъехать в одно место. Сам, наверное, понимаешь, что у нас здесь не оружейный склад? – чеченец обнажил зубы в улыбке. – Или ты хочешь подождать здесь?

Я посмотрел на часы:

– Увы, у меня нет лишнего времени.

Мой вчерашний чеченец снова переговорил со своими приятелями, а потом повернулся ко мне:

– Теперь все дела решены, и мы можем ехать.

Спустившись на улицу, мы сели в мою машину. Чеченец указывал путь. Скоро мы добрались до нужного места.

Я был поражен. Мой приятель не шутил, когда говорил, что я могу выбрать все, что только пожелаю. На подпольной квартире был настоящий оружейный склад.

Некоторое время я молча рассматривал выложенные передо мной пистолеты, автоматы, гранаты…

– Бери все, что пожелаешь, – чеченец обвел рукой арсенал.

Я выбрал «браунинг» и пять обойм к нему, а также американскую винтовку «М-lb» с оптическим прицелом.

– Хорошо, – похвалил мой выбор чеченец.

Я поблагодарил приятеля, сказав, что он мне очень помог.

– Какие могут быть разговоры? – засмеялся чеченец. – Ты выручил нас, а мы – тебя. Приходи, всегда тебе поможем.

Потом, переведя дыхание, продолжил:

– Может быть, тебе еще что-нибудь нужно?

– Нет, и за это спасибо.

– Прости, если я вмешиваюсь не в свои дела, но мне показалось, что наши враги – твои враги. Мы можем объединить свои усилия и разобраться с ними вместе.

Он внимательно смотрел мне в глаза.

– Нет, – покачал я головой. – Разберусь со своими врагами сам.

– Как хочешь, друг, – улыбнулся чеченец. – А теперь иди, я останусь здесь.

Мы попрощались, и я вышел из квартиры. Теперь у меня было оружие, и я не сомневался, что мне удастся победить противников, встретившись с ними лицом к лицу.

Я прибыл на главпочтамт и направился к длинному ряду ячеек, надеясь, что американские журналисты уже успели достать сведения о прибытии в Москву главы таджикской оппозиции. Но меня ждало разочарование – ячейка с номером «2907» была пуста.

Несколько минут я стоял и соображал, что делать дальше. У меня было мало времени, и нельзя было терять ни минуты. Я решил разыскать репортеров и выяснить все непосредственно у них.

Я остановился у офиса «СИ-ЭН-ЭН». Самому входить в здание было нежелательно. Противники уже знали о моей связи с американскими журналистами, и могли устроить засаду. Кроме того, не хотелось поступать несправедливо по отношению к репортерам и лишний раз навлекать на них опасность. Во дворе офиса я заметил мальчугана лет восьми. По-видимому, он занимался нехитрым бизнесом – мыл машины иностранцев.

– Эй, парень, – подозвал я мальчишку.

Он внимательно осмотрел мою машину и недоверчиво спросил:

– Это вы меня, дяденька?

– Да, иди сюда. Парень подошел.

– Хочешь немного заработать?

– А что мне нужно делать?

– Ничего особенного. Поднимешься на второй этаж, зайдешь в кабинет и позовешь сюда двоих парней.

– Хорошо, – кивнул мальчик.

– Тогда возьми вот это, – я протянул ему пятидолларовую купюру. – Только запомни: мне нужны двое парней, Майк и Стив. Никому другому обо мне не рассказывай.

Мальчик умчался, как только я закончил фразу. Через несколько минут он уже стоял возле моей машины.

– Ну, как? – поинтересовался я.

– Этих парней не было, – ответил тот. – Только какая-то тетенька.

– Хорошо, – сказал я. – Ты выполнил мое поручение, теперь ступай.

Я не знал, следовало ли мне заходить в здание самому, но желание поскорее получить информацию заставило меня это сделать.

В кабинете я нашел симпатичную девушку. Я спросил, где могу найти Майка Кенди или Стива Тойнби.

– А вы Виктор? – неожиданно для меня спросила та.

– Да.

– Тогда вам просили это передать, – она протянула мне запечатанный конверт, на котором значилось: «Для Виктора». – Ребятам нужно было срочно уехать по важному делу, – продолжала девушка. – Они сказали, что вы обязательно приедете за этим посланием.

– Они не ошиблись, – произнес я, улыбаясь ей. – Огромное спасибо.

– Пожалуйста, – пожала она плечами. – Мне это было совсем не трудно.

Очутившись в машине, я распечатал конверт. На небольшом листке бумаги были аккуратно выведены два столбика цифр.

– Молодцы, не подвели американцы, – похвалил я. Расшифровка текста не составила большого труда:

«15.00

Мытищи».

Теперь я обладал бесценной информацией, при помощи которой собирался весьма досадить своим врагам.

«Однако все-таки странно, почему самолет совершает посадку на военном аэродроме? Неужели не нашлось коридора, чтобы посадить его во Внуково или Быково? Это может быть вопросом, на который придется срочно искать ответ? И куда умчались журналисты?»

Я собирался уезжать, как вдруг к офису подъехала черная «Волга», и из нее вышли трое. Я безошибочно мог бы узнать этих людей среди тысячи других. Это были Москвин, Никицкий и Выхухолев, мои бывшие сослуживцы. Мне стало интересно, что они затевают, поэтому я заглушил машину и принялся наблюдать.

Они вошли в офис к американцам. Я посмотрел на часы, чтобы точно знать, сколько они там пробудут. Я ведь уже знал, что Стива и Майка нет, поэтому рассчитывал, что бравые ребята полковника Филатова быстро возвратятся к машине. Однако время шло, а они все не показывались.

«Неужели Москвин решился на обыск?»

И только я об этом подумал, как он появился на выходе и спустился по ступенькам к машине. В руках у него ничего не было. Значит, можно предположить, что Стив и Майк успели выполнить мою просьбу и припрятали кассету.

Но как я потом узнал, они ее как раз тогда и отдали для снятия копий.

Машина с Москвиным уехала, в офисе оставались двое – Никицкий и Выхухолев. Что они делали? Москвин оставил засаду? Я огляделся по сторонам. Кажется, кроме этих двоих в офисе, вокруг никого нет. Мне показалось странным такое невнимание к улице, тем более, что полковник в подобных делах всегда проявлял удивительную осторожность. Что ж, страховки нет, тем хуже для них. И я вышел из машины.

Дверь офиса была закрыта. Если бы я попытался открыть ее, то Никицкий и Выхухолев сразу же услышали бы это. Я стал вспоминать расположение комнат. И тут мне в голову пришла замечательная мысль. Офис находился на втором этаже. Когда я заходил к Стиву и Майку прежде, то смотрел в окно и обратил внимание на то, что с заднего двора в здании был черный ход, крыша которого помещалась прямо под окном. Я еще сказал тогда Стиву, что воры могли бы спокойно взобраться на этот козырек и проникнуть в офис, чтобы украсть импортную технику. Стив рассмеялся и показал мне, как устроен металлический каркас рамы. Его вряд ли смог бы разрушить даже мощный взрыв.

И я решил воспользоваться козырьком подъезда, чтобы узнать обстановку в офисе. Спустившись во двор, я увидел, что окно только прикрыто, но не закрыто наглухо. Я отошел чуть подальше и посмотрел в окно. В комнате никого не было. Значит, ребята Москвина находились в соседней комнате или ушли совсем. Я огляделся по сторонам. Вокруг никого не было. Тогда я подошел к крыльцу и быстро взобрался на козырек. Стоя на коленях перед приоткрытым окном, я слышал, что из соседней комнаты действительно раздаются какие-то звуки. Голосов я не услышал.

«Наверное, проводят обыск».

Привстав с колен, я заглянул в окно. Моим глазам открылся жуткий беспорядок, царивший в комнате Стива. На полу, подоконнике и столе были разбросаны бумаги. Ящики шкафов валялись тут же или наполовину торчали из своих лож. Я осторожно надавил на раму, и окно открылось. Соскочив бесшумно в комнату, я притворил окно и стал подкрадываться к двери в соседнюю комнату. Я уже протянул руку, чтобы взяться за ручку двери, как она сама внезапно распахнулась. Передо мной, лицом к лицу, возник Выхухолев. От такой неожиданности он буквально остолбенел, словно увидел настоящего призрака. И я не преминул воспользоваться его замешательством.

– Привет, Димок, – улыбнулся я, схватил его за грудки и втянул в комнату.

Он продолжал молча таращиться на меня.

– Как жизнь? Что ищем? – спросил я шепотом, прижав его к стенке. – Только не кричи, не надо.

Он согласно кивнул.

– Вот и хорошо. Вы вдвоем?

Выхухолев опять кивнул. Надо сказать, выглядел он глупо.

– Там Никицкий? – продолжал я мини-допрос.

– Да, – пролепетал он.

– Ну, что ты там застрял? – раздался вдруг голос Никицкого из соседней комнаты.

Я подумал, что если он войдет сюда, мне с ними двоими трудно будет справиться, поэтому, когда Выхухолев повернул голову в сторону двери, я резким ударом в висок отключил его. Он с грохотом упал на пол.

– Эй, что у тебя там? – раздался окрик Никицкого у самой двери.

Я переступил через Выхухолева и распахнул дверь, за которой стоял Никицкий, собиравшийся взяться за ручку.

– Привет, – встретил я его улыбкой.

Он оторопел, но тут же пришел в себя. Я на мгновение опередил его, нанеся удар ногой в грудь. Никицкий отскочил на шаг и встал в позицию, приготовившись отбиваться.

– О, сразу видно, что Москвин тебя чему-то научил, – поддел я его.

Никицкий с ненавистью в глазах бросился вперед, готовый одним ударом покончить со мной. Он точно рассчитал свой удар и разгадал мой маневр. Удар пришелся в челюсть. Я отшатнулся, споткнулся о Выхухолева и упал рядом с ним. Никицкий одним прыжком настиг меня и сел сверху. Его цепкие руки сдавили мне горло. Я старался откинуть его, но ничего не получалось, он крепко держал меня. В этот момент раздался стон Выхухолева. Парень начинал приходить в сознание. Никицкий бросил на него быстрый взгляд и крикнул: – Скорее помоги мне.

Я отпустил его руки, которые до сих пор пытался оторвать от себя, и со всей силы опустил кулак ему на голову. Никицкий пошатнулся, и я ощутил, что давление на горло ослабло. Я ухватился за его правую руку и стал крутить ее, стараясь скинуть его с моей груди. Мне это удалось, и я оказался наверху, а Никицкий снизу. Мы поменялись местами, и теперь он защищался, не давая мне нанести удар. К тому же ногами он старался захватить меня за плечи, чтобы опрокинуть на спину. Я скорее почувствовал, чем увидел, что сзади кто-то стоит. Оставив Никицкого, я вскочил на ноги. Выхухолев держал в руках металлическую трубку, напоминавшую черенок от лопаты. В любую секунду он готов был ударить меня по голове. Я вовремя уклонился. Удар пришелся в грудь Никицкого. Тот скорчился и застонал от боли. Выхухолев продолжал держаться за трубку, глядя на напарника. Долго не раздумывая, я в прыжке нанес ему удар ногой в челюсть. Выхухолев выпустил из рук свое оружие и отлетел к двери.

Оставив их, я отправился в соседнюю комнату, где сидела привязанная к стулу девушка. Во рту у нее торчал кляп. Я освободил ее.

– Простите, дорогая! Эти мужланы совершенно забыли, что такое быть джентльменами.