Текст книги "Пробуждение"

– Убить его? – удивился Вадлар. – Зачем ему желать своей смерти? Первый Незримый, случаем, не наврал тебе еще раз?

– Первый Незримый сказал, что Золтарус не хотел жить. Его что-то мучило. Они, Двенадцать Верных, видели это. Золтарус не хотел жить и не мог умереть. И тогда у него были срывы. Он убивал всех, кто попадал ему под руку, щадил только Верных. А после того, как он поймал в горах кобольда и выпил его, что привело к Перерождению кобольда…

– Что?! – Челюсть Вадлара отвисла, но не потому, что он применил трансформу. – Кобольд Переродился?!

– По словам Первого Незримого, – кивнул Понтей. – Кобольд стал Живущим в Ночи. Не переносил Солнца, испытывал Жажду и владел трансформой. Силой Крови Фетис, между прочим. Кобольда конечно же убили. А Золтарус решил заснуть. Он сказал, что его безумие становится сильнее, раз его Дары стали доступны не только упырям и Перерожденным людям.

– Безумие? – уточнил Уолт. – Что это значит?

– Первый Незримый не знал. Но Золтарус сказал, что если он проснется и не будет уничтожен, то его безумие уничтожит мир. Я спросил, почему мы не уничтожаем его сейчас, когда он спит, Незримый ответил, что это невозможно. Даже если мы сбросим Сосуд с Золтарусом в жерло вулкана, хоть это будет и магический вулкан Раш-ати-Нора, то будет уничтожен Сосуд, но не Золтарус. А затем Незримый раскрыл мне тайну Посвящения Светом. Эликсир, которым покрывают тело, на самом деле никакой не эликсир, а выдержанная особым образом кровь Одиннадцати Великих.

– Что-что?

– Не делай такого лица, Вадлар. Ты слышал, что я сказал. Да, суть Посвящения Светом не в том, чтобы выдержать Воздействие, а чтобы кровь Одиннадцати впиталась в организм упыря. Солнечный свет ей в этом помогает. И Низший становится Средним. Первыми массовое Посвящение Светом прошли Атаны. Умопомешательство берсеркеров лучше всего помогало Средним Атанам сражаться днем, не изнемогая под лучами Солнца. Мы могли бороться утром и вечером, а днем Атаны продолжали теснить врагов. Но цена обряда велика. Одиннадцать погрузились в промежуточное состояние существования, они и живут и не живут одновременно. Их тела находятся в Центральном Храме Ночи, и там Постигающие Ночь собирают кровь Одиннадцати для Посвящения Светом, а Первый Незримый следит за соблюдением процесса. Он объяснил мне, как выдерживается кровь, что добавляют в тела Одиннадцати, какие моления проводят. Я спросил, почему же мы дальше не проходим Посвящение Светом, а он сказал, что кровь Одиннадцати может возвысить только Низшего. И дальше без крови людей никак.

– Ну а как же я, Понтей, ведь ты…

– Всему свое время, Вадлар. Сейчас я дойду и до этого. Первый Незримый сказал, что впечатлен моими успехами в магии и хочет, чтобы я нашел способ уничтожения Золтаруса. Он передал мне таблички с письменами, что хранились им с тех пор, как Золтарус велел вести хроники, и предложил изучить их. Я изучил и понял, что забрезжила надежда, но не для Первого Незримого. Для меня. Ведь я все так же хотел превзойти сущность упырей. Я спросил Первого Незримого, пытались ли когда-нибудь создать эликсир для Посвящения Светом из крови Золтаруса. Он глянул на меня как на умалишенного и сказал нет. И тогда я обратил его внимание на тот факт, что почти все, кто пил кровь бога-упыря – существовал такой обряд в самом начале его правления над Живущими в Ночи, – являются основателями современных кланов Лангарэя. А это значит, что они были носферату. Но в те времена, чтобы стать носферату, нужно было не только выпить три тысячи человек, нет, тогда надо было выпить больше, но и провести около сотни лет под землей после этого, не поднимаясь на поверхность. А они, судя по хроникам, этого не делали. Он задумался. И добавил, что он стал Двенадцатым из Двенадцати после того, как Золтарус дал упырям разум и Силы Крови. Я спросил, пил ли он сам кровь бога, и он ответил утвердительно. И прибавил, что непозволительно быстро стал носферату, выпив всего лишь пять сотен человек. Мне нужна была кровь Золтаруса, нужна для моей надежды, но я соврал Первому Незримому, сказав, что, возможно, в крови упыриного бога мы найдем орудие его уничтожения. Я же хотел другого. И когда Первый Незримый открыл, что у него есть не просто кровь, но Кровь, сердцевина Силы Крови Золтаруса, я чуть не заорал от радости. Бог оставил ее для Двенадцати Верных, чтобы те могли в случае чего воспользоваться ею, если понадобится защитить Живущих в Ночи. Одиннадцать воспользовались, чтобы впасть в магический ступор, а я собирался воспользоваться, чтобы… Ну, вы понимаете зачем. Я исследовал Кровь Золтаруса, я проводил эксперименты, пытался создать ту же консистенцию, что была у крови Одиннадцати, которая используется для Посвящения Светом. И я сделал это. Вадлар стал моим подопытным, которого я из Среднего сразу вознес до носферату. Без крови людей.

Уолт взглянул на приосанившегося Фетиса. Так вот что значили слова носферату-Тиара, что он не чувствует сопровождающей Вадлара Кровавой Боли. Не было ее, этой Боли, потому что не было трех тысяч человек…

– К сожалению, я сумел создать всего одну порцию эликсира, потратив почти всю имеющуюся Кровь Золтаруса. Того, что оставалось, было недостаточно. Но я обнаружил, что при определенном воздействии некоторых видов кристаллов из Гебургии, облученных магией Света, Кровь Золтаруса начинает сворачиваться и распадается на мелкие частицы. Ненароком я обнаружил, что не совсем соврал Первому Незримому. Я сообщил, что, кажется, нашел путь, как убить бога-упыря, но для этого мне снова нужна его Кровь. И я показал Вадлара, сообщив, что возможно подняться до носферату без человеческой крови. Незримый сказал, что отдал мне всю Кровь. И что я знаю, где могу достать еще. Что для этого нужно одолеть бога-упыря. Ведь все знают, что кровь богов течет вечно, и мне хватит ее. И тогда я с головой погрузился в исследования тех остатков Крови, что у меня еще были. Вадлар всего лишь стал носферату, Жажда до сих пор с ним, а мне хотелось большего. Попутно я продолжал заниматься предметной магией, чтобы отвлечься. Изобрел Клинки Ночи и вдруг понял, как можно справиться с Золтарусом. В итоге я создал этот артефакт. – Понтей поднял «арбалет». – И назвал его эфирострел. Он создан с одной целью – убить Золтаруса. И дать мне бесконечные запасы его крови, ведь ни боги, ни убоги не заберут его тело в свои миры.

– Значит, этот эфирострел способен убить Золтаруса? – спросил вампир. – Позволите, юный Сива, уточнить, как именно?

Уолт подметил, что Мастер постукивает ногой по дну повозки, что его руки, лежащие на коленях, во время рассказа Понтея несколько раз вздрогнули, особенно когда тот упоминал кровь бога-упыря. Гм, интересно. Что же нужно вампиру?

– Насколько мне стало известно из книг теологов и малефиков, самому-то мне не удалось бы это узнать, как вы понимаете, Бессмертных всегда окружает слой Онтологического Эфира, так сказать, доспех, защищающий их. Но это не доспех, это скорее живое существо, или Второе Я Бессмертного, воплощенное как его защита. Поэтому Бессмертные и являются Бессмертными: Онтологический Эфир делает их неуязвимыми как в измерении Небесного Града, так и в измерении Нижних Реальностей, а также в искусственно созданном измерении Безначального Безначалья Безначальности. Но когда боги сходят или убоги восходят в Равалон, тогда их Второе Я меняет свою природу и становится Онтическим Эфиром. Этот тип Эфира слабее Онтологического, и Бессмертные способны пробивать его и даже наносить друг другу смертельные раны. Тогда Истинное Я Бессмертного погибает, а Второе Я принимает форму его тела, отпечаток Искры Творения. Происходит как бы замена, понимаете? Ведь тело Бессмертного и есть его душа, а душа эта при гибели отправляется в Бездну, но так как Принцип Бытия, за который отвечает Бессмертный, не может вот так вот просто исчезнуть, то Онтический Эфир создает тело, которое продолжает поддерживать этот Принцип, пока богу или убогу не найдется замена. И я подумал, что если Золтарус рожден в мире смертных, то он обладает только Онтическим Эфиром и никогда не владел Онтологическим.

– Логично, – кивнул вампир.

– В таком случае, подумал я, нужно пробить Онтический Эфир и сделать так, чтобы облученные Светом кристаллы попали в кровь Золтаруса. Если в тот момент кровь в его теле вся свернется и распадется, то тело погибнет, оставив вместо себя подмену из Онтического Эфира. Мне нужно было достать немного Онтического Эфира, чтобы изучить его свойства, и в этом мне помогла Школа Магии. Сколько мы ей за это золота заплатили – до сих пор не верится.

Гм. Значит, вот на какие средства открылась кафедра теологии, против которой были чуть ли не все религии Серединных Земель. Помнится, тогда примчались послы из Эквилидора и всех соседних государств с заявлениями, что на кафедру, что «мыслит богов изучать, как будто они животные, не будет выделено даже медного гроша!». Архиректор лишь ходил и ухмылялся. Теперь понятно почему…

– Я выяснил, что Онтический Эфир пробивается Онтическим Эфиром. Не сформированным в Начало или Стихию, не направленным в чистом потоке магии, нет, – только самим Онтическим Эфиром и только направленным таким узким лучом, что тонкая нить кажется горой по сравнению с ним. Может, когда Бессмертные сражаются в Равалоне, их Онтические Эфиры представляют собой мириады таких лучиков, которые бьют друг друга и гасят друг друга, а может, и не так. Тут мне очень помогла предметная магия, которая оказалась к управлению Онтическим Эфиром ближе, чем какая-либо другая. Не знаю почему. Может, потому, что боги и убоги связаны прочными нитями с предметами нашего мира и предметная магия намного более могущественна, чем о ней принято думать. Может, и нет. Но я создал эфирострел.

Он что-то сделал с «арбалетом», и фургон залили магические цвета. Иукена и Вадлар видели только светящиеся геометрические фигуры, а Уолт, Понтей и Мастер еще и Топос. Куб Тетатрона снова восхищал четкими пропорциями Сакральной Геометрии. Понтей все-таки гений, несомненный гений, если он создал оружие, которое способно убить бога.

Об этом тут же, но в своей манере высказался Вадлар:

– Это что ж получается, мы теперь можем Бессмертных грохать направо и налево? Хо-хо! Да мы теперь круты!

– Ты ошибаешься, – поморщился Понтей. – Лучи эфирострела всего лишь пробьют Онтический Эфир. Дальше дело за зарядом с измельченными кристаллами, облученными Светом и покрытыми пылью каршарских алмазов, вымоченной в Огненной Воде гномов. Они пройдут сквозь дыру в Онтическом Эфире и попадут в тело Золтаруса. Другого бога или убога таким образом не убить, скорее даже он разозлится. Это как подойти с заклятием для усыпления пчел, нанесенным на нож, к осиному гнезду. Внутрь улья нож-то засунешь, но заклятие для пчел на ос не подействует.

– Орудие для убийства определенного бога, – задумчиво сказал Уолт. – Проведай о нем жрецы, и ваша жизнь в опасности, Сива.

– Думаете, господин маг, они бы захотели меня убить, чтобы я не смог больше создвать такие артефакты?

– Не совсем. Они бы пошли на все, чтобы вы сделали им эфирострелы для богов религий, с которыми они враждуют. А потом бы убили. Чтобы вы не сделали оружие для других жрецов.

Вадлар хмыкнул. Иукена поморщилась.

– Насколько велика вероятность того, что эфирострел убьет Золтаруса? – напряженно спросил Мастер.

– Исходя из моих экспериментов и расчетов, в рамках подтверждения гипотезы – абсолютная, с нерелевантной погрешностью.

– Это многое меняет, – сказал Мастер.

– Но, конечно, чем менее силен Золтарус, тем лучше. Боюсь, если он наберется сил и полностью восстановит себя, он не подпустит к себе на расстояние выстрела. Он же бог все-таки.

– Хотелось бы как раз об этом, – вмешался Уолт. – Он бог, а значит, у него должен быть Принцип, из которого он черпает Силу. Что за Принцип у Золтаруса? Каковы его возможности?

– По словам Первого Незримого, Золтарус владеет всеми Силами Крови, что есть у Живущих в Ночи, не считая тех преимуществ, которые ему дает статус Бессмертного. Он легко может комбинировать Силу Крови Татгем, например, с Силой Крови Сива. Его трансформа мгновенна. Есть также у него Сила, которая поглощает всю плоть с живых существ.

Уолт с Вадларом переглянулись, вспомнив багровые ленты.

– О других Силах Золтаруса я не знаю, как не ведаю, есть ли они.

– Значит, что нам нужно? Подобраться к Золтарусу и выстрелить в него из эфирострела? Гм, мне кажется, это будет непросто.

– Позвольте мне. – Мастер вздохнул. – Я знаю от Кайлара еще об одной Силе Золтаруса, но в чем ее суть, так и не понял. Кажется, этого не знал и сам Кайлар. Он называл ее Вечным Возвращением.

– Вечное Возвращение? Так себе название. – Вадлар ухмыльнулся. – Вот Вечное Развращение – это я понимаю. Хотелось бы мне Силу с таким названием.

– Ну а вы? – Уолт глянул на Мастера. – Зачем вам понадобился Золтарус? Вы же говорили, что не хотели его пробуждения. Зачем же было похищать его из Лангарэя?

– Потому что Тиары готовились напасть на Лангарэй днем, когда упыри не в состоянии защищаться в полную силу. Кланы не смогли бы помешать пробуждению Золтаруса, а он сразу бы восстановил свою мощь. Выпить всех людей и нелюдей в Лангарэе – и Конклав после этого может уходить на покой. Золтарус первым делом после восстановления возьмется за магов. Они еще в Роланской империи изрядно надоедали ему.

– Откуда вы так много о нем знаете?

– Все рассказывал мне Кайлар. А он, как я понимаю, узнал от вашего Первого Незримого.

– Понятно, почему он рассказывал Тиару так много, – задумчиво произнес Понтей. – Он, видимо, надеялся, что маг-Тиар сумеет найти способ убить бога-упыря.

– А он решил при помощи бога-упыря убить Первого Незримого, – вставил Вадлар. – Вот что называется вытащить не ту карту Орат.

– Но зачем Кайлар рассказывал вам о Золтарусе? – допытывался Уолт. Вампир явно что-то скрывал. Если предстоит разборка с кровожадным богом-упырем, то хотелось бы, чтобы возможные союзники не держали кинжалов за пазухой. Кто знает, когда вампир говорит правду, а когда…

Мастер в упор посмотрел на боевого мага.

– Вы думаете, я вру, – мягко сказал он.

Уолт помимо воли покраснел. Совсем забыл, какие вампиры сильные телепаты, а уж то, что забыл экранировать сознание, так вообще ни в какие ворота не лезет. Пускай стал свидетелем того, как в мир вернулся старый бог, что, кстати, весьма потрясает и заставляет думать на отвлеченные темы, но элементарные правила магии забывать не стоит.

– Уж простите, но я выполняю задание по возвращению Рубинового Ожерелья Керашата, а не по уничтожению упыриного бога. Так что ждать, что мне скажут правду, я не собираюсь.

Следом за Уолтом мучительно покраснел Понтей. Он хотел что-то сказать, но промолчал. Стыдно, что ли, ему?

– В таком случае позвольте мне начать с самого начала.

– Только не с того момента, когда Тварец решил создать Мироздание, – попросил Вадлар.

– Хорошо, юный Фетис. – Мастер вежливо улыбнулся. – Я начну с того, что было началом для меня. Видите ли, я болен. Болезнь грызет мой организм изнутри, и из-за нее я старею не по годам и не по расе. Мне всего восемьдесят два, а я уже похож на человеческого старика.

На человеческого старика вампир не был похож, но Уолт решил об этом не говорить. Мало ли как вампирам видятся люди и их старики…

– Я – сын Повелителя и тот, кому судьба послала талант к Магическому Искусству, кто смотрит на мир слегка под другим углом и видит в нем то, чего не видят другие, – дряхлею и скоро умру. Умереть в восемьдесят два не на войне, а от старости – разве справедливо умирать таким молодым? Я не верю, что Сестрами нам отмеряна нить судьбы определенной длины. Нить может виться столько, сколько хочется смертному. Я… Я слишком многое не успеваю закончить. Задумки, проекты, новые сферы применения алхимии и магии крови. Так много работы – и так мало времени. Вампир может умирать и вырваться от смерти возле ее владений, чтобы вернуться к тем, кто его ждет. Но не от старости. А я умираю от старости. Разве это справедливо? Не нужно отвечать. Я не верю в судьбу. А все ответы о нежданной смерти всегда сводятся к судьбе. Но так не суждено. И, как и юный Сива, я решил искать ответ, как мне сразиться с тем, что смертные называют Роком. Как доказать, что судьбы не существует. Я не хочу умирать. В Школе Магии мне не смогли помочь лучшие чародеи-лекари. Я бросил Школу и отправился на Восток, но и там мне не помогли. Брахманы Юга, шаманы Севера – они не знали, как бороться с моей болезнью. Боги молчали, а убоги отказывались от жертв. Но я не сдавался. Нельзя сдаваться, когда с тобой борется Рок. Если он борется с тобой, значит, боится, что ты можешь победить его. Не сильные начинают войны, но те, кто считают себя сильными. И я не хотел сдаваться. Я решил пойти другим путем. Обмануть судьбу. Я вампир. Мы зовем себя Чистыми. Упырей же – Нечистыми. Но действительно ли мы так непохожи, как уверены наши Старейшины? В Школе Магии я находил труды, авторы которых утверждали, что у вампиров есть общее с Живущими в Ночи. Особенно дополненная и исправленная «Классификация естественного и неестественного» Маркуса Эталайского и его учеников настаивала на этом. Я решил, что если мы родственны друг другу, то, может быть, мой шанс в превращении в Живущего в Ночи? Если я стану упырем, мое заболевание уйдет – так думал я. Ведь не считая легких болезней вроде простуды или особых видов наследственной болезни Прямых Линий Крови, ничем тяжелым Живущие в Ночи не болеют, а Перерожденные люди мигом излечиваются от самых страшных недугов.

При этих словах Вадлар помрачнел и отвернулся в сторону. Слова вампира напомнили ему о чем-то… о чем-то плохом.

– Как бы я ни надеялся спастись этим способом, я не стал подставлять свою шею первому попавшемуся носферату. Пригодились мои знания магии крови. Я начал исследования по совместимости крови вампира и крови упыря. И, как оказалось, Маркус Эталайский и его ученики ошибались. Между кровью вампиров и кровью упырей не нашлось ничего общего, что дало бы результат, подобный Перерождению людей.

Надо же! А догадка Уолта оказалась верной…

– Магию крови часто недооценивают, но лишь потому, что ею до сих пор занимаются, как в старые времена. Сложные ритуалы, многомерная атрибутика, длинные обряды. Все это внешнее, иногда даже ненужное. Я недаром писал о применении алхимии в магии крови – это действительно новый путь. Новая наука. Не алхимия крови, но претворение крови. Сила, что хранится в наших жилах, вдруг заиграла новыми гранями, словно бриллиант, вышедший из рук опытного ювелира. Я обнаружил, что если воздействовать на кровь преобразованием, трансфигурацией и закреплением, то получается новая, непохожая на те виды, из которых добывалась, кровь. Меня удивило, что никто раньше не обратил на это внимание, но ответ на этот вопрос был очень прост. Вне носителя кровь быстро портилась и превращалась в спиритическую эктоплазму, не способную к переходу в агрегатные состояния. Маги древности не владели современным нам инструментарием и даже если получали результаты, подобные моим, им негде было хранить эту кровь. Колбы, сосуды, ящики и прочее с наложенными на них сдерживающими рунами и Печатями – это все достижение наших просвещенных времен. Куда раньше загоняли духов? В камни, деревья, редко – в статуэтки. Мы же теперь создаем энергетические барьеры и держим духов в них… Простите, что я отвлекся. Мои изыскания привели к тому, что я узнал тайну Жажды упырей – откуда она берется и почему редуцируется с развитием от Диких к Высочайшим…

Понтей вскочил. Вадлар хотел тоже вскочить, но не смог по причине того, что Иукену Понтею он нагло не отдавал, а вскочить вместе с ней означало потревожить Татгем.

– К-к-к… – Понтей собрался с духом: – Как? Что вы узнали?

– Главное. Считается, что упыри пьют кровь людей и это дает им необычайную силу, известную еще как Сила Крови. Я никогда не понимал, почему упыри так ограничены, почему только благодаря людской крови они получают силы и живучесть. Я обнаружил, что по метафизическому составу кровь упырей и людей различается только одним: жизненные духи в плазме упырей идентичны людским, но у них как бы противоположная направленность. Если жизненные духи людей назвать плюсами, то жизненные духи упырей будут минусами. Минусы, скажем так, способны размножаться. Плюсы же гибнут и их больше не становится. В физиологическом же плане это почему-то влияет на то, что к лейкоцитам, тромбоцитам и эритроцитам в крови упырей добавляется четвертый тип кровяных телец, которые совершенно не отличаются от лейкоцитов, кроме одного – они создают такой слабый магический фон, что он почти незаметен, если целенаправленно не искать. В органическом же проявлении минусы влияют на то, что тело упырей способно к трансформациям, нарушающим привычные законы природной магии. Однако есть определенное различие между кровью Диких упырей и остальных. У Диких минусы размножаются, только когда гибнет часть минусов, и они восстанавливаются до изначального количества. У Низших и выше минусы размножаются постоянно, их число безостановочно растет. Перейду теперь к сути. Всем известно, что не магией трансформируются упыри, что Сила Крови – естественный для их вида процесс, как сбрасывание кожи для змеи. Но это не так. В основе трансформ лежат, я бы сказал, неклассические эфирные взаимодействия. Если бы у меня было время, я бы рассказал более подробно, как зарегистрировал эманации крови Живущих в Ночи во время трансформы, как вычислил тот диапазон Поля Сил, который они все-таки затрагивают, но, боюсь, на это нет времени и это слишком сложно, чтобы объяснить просто. Другое дело, что этот фон Силы сопровождает Живущих в Ночи постоянно, он почти не улавливается у Диких и все более заметен от Низшего к носферату. У последних же количество минусов невероятно огромно. Вдобавок эти минусы на основе так и не понятого мной механизма начинают становиться плюсами.

– Плюсами? То есть такими же, как у людей?

– Да. Иначе говоря, эфирная составляющая крови определяет трансформу и конституирование Жажды.

– Ничего не понял, – пожаловался Вадлар. – Лейкоциты, эритроциты, конституирование… Если уж ругаетесь, то хотя бы известным матом.

– Проще говоря, юный Фетис, упыри обладают Силой Крови не потому, что пьют кровь, а пьют кровь потому, что обладают Силой Крови. У Диких нет Силы Крови, но Дикие физически сильны, выносливы, быстры, за что и расплачиваются Жаждой. Золтарус, вполне возможно, как-то сделал так, что минусы упырей получили возможность множиться. Не знаю, была ли Сила Крови у Низших до появления Золтаруса, но, несомненно, Жажда только усилилась, когда Низшие получили Силу Крови. И постепенно сходит на нет, когда упырь поднимается выше.

– Того гляди окажется, что совершенный упырь – это человек, – вдруг сказал Уолт, приковав к себе все взгляды. И пояснил: – Если все минусы превратятся в плюсы, то от человека упырь будет отличаться только наличием четвертого типа кровяных телец, верно? А Перерождение человека происходит потому, что его плюсы превращаются в минусы, не так ли? В таком случае стадией, следующей после носферату, должен быть человек, если уж в Высочайшем начинаются превращения минусов в плюсы. Переход количества в качество. Практически это человек с Силой Крови упыря. Можно сказать: сверхчеловек.

– Здорово, – влез Вадлар. – Тогда сверхчеловек – это идеальный упырь!

– Я не это имел в виду, – ответил Фетису Уолт. Увидев, что Понтей задумался, он поспешил добавить: – Вообще-то я пошутил…

– Ну конечно! – Сива хлопнул ладонями, не слушая мага. – Если сделать так, чтобы исчезли минусы, исчезнет и Жажда. И тогда…

– Я извиняюсь, Понтей, что перебиваю вашу радость, но у нас слегка иная проблемка, чем Жажда упырей. – Увидев, что шутка не удалась, более того, воспринята как откровение, Уолт решил продолжить разговор с Мастером. – Золтарусом эту проблемку зовут. И мне хотелось бы узнать, зачем Тиар поведал о Золтарусе Мастеру.

– Как раз перехожу к этому, Магистр. В поисках лекарства через упыриную кровь я столкнулся с Тиарами. Не я нашел Кайлара – он нашел меня. Слухи о маге-вампире, нанимающем охотников на упырей, дошли до него, и он заинтересовался мной. Наша первая встреча… она была запоминающейся. Он пришел убить меня, но перед этим спросил, зачем мне понадобились Живущие в Ночи. Сложно отвечать, когда твое горло в тисках пальцев носферату, но мне удалось заинтересовать его, заинтересовать настолько, что он даже не применил на мне свою Силу Крови, чтобы полностью подчинить. Оказалось, я ему нужнее свободомыслящий, чем беспрекословно служащий. Кайлару нужна была армия из упырей, способная сражаться днем, но если бы все Тиары поголовно пытались стать носферату, то за ними бы охотились не только Истребители Лангарэя, но и Конклав с Орденом Ведьмаков. Столько человеческих смертей никак не скрыть. Он пообещал помогать мне, если я помогу ему. Врал конечно же. Впрочем, я тоже вел свою игру. Пока мы были полезны друг другу, мы не конфликтовали. Потом я создал себе защитников и мог разговаривать с Кайларом на равных.

– Создали защитников?

– Да. Вы с ними… сталкивались. А двое из них сейчас с нами. Но продолжу. Кайлар давал мне упырей для изысканий, а я создавал ему взамен эликсир, который усиливает эффект обмена кровью от высших упырей к низшим в сотни раз. Даже Дикий после этого эликсира, глотнув крови носферату, мог выдержать Воздействие долгое время.

– Значит, слухи не врали, – сказал Вадлар. – Понятненько… Где они столько носферату взяли для всех Диких?

– Тиары похищали Высочайших из других кланов и собирали кровь из них. Царствие Ночи объявляло этих носферату Блуждающими и не особо интересовалось их истинной судьбой. Кайлар смеялся, когда рассказывал мне об этом. Он многое рассказывал. Думаю, после того, как Золтарус должен был пробудиться, Кайлар собирался убить меня. По этой же причине, я думаю, он рассказал мне о Золтарусе. Он думал, я испугаюсь того, что помогаю им вернуть бога-упыря, который жаждет поработить мир и будет убивать всех несогласных с собой, но я обрадовался. Потому что мои исследования направляли меня на тот путь, когда я смог кровь упырей совмещать с кровью других Народов. Я решил искать способ совмещения не в чистых лабораторных условиях, а на носителях. Первый, с кем я проделал это, был Сельхоф Бранди, хоббит. Кровь не отторгалась и не обращалась в эктоплазму. А Сельхоф получил способности, которые были похожи на Силу Крови, однако регенеративных возможностей, иммунитета и долголетия упырей он не приобрел. Второй хоббит, участвовавший в эксперименте, неожиданно умер, хотя я повторял все точь-в-точь как в первый раз. За третьим я следил внимательнее, но и он погиб. Не думайте, будто я хватал первых попавшихся на улице половинчиков. Я брал преступников, осужденных на казнь. Но после смерти третьего хоббита я перестал пытаться повторить результат и стал искать ошибку. Я бы не нашел ее, если бы не моя дочь.

– Дочь?

– Да, моя дочь. Она погибла… сегодня. Но это к делу не относится. Она приняла созданный мною препарат и тоже изменилась, как Бранди. Пытаясь понять, что у них общего, у вампирши и хоббита, я обнаружил, что они родились хоть и в разные годы, но в тот день и тот час, когда планеты Дагор и Рагат закрывают собой определенную часть неба. К алхимии и магии крови добавилась еще и астрономия. Союз планет каким-то образом влиял на упыриную кровь. Я нашел еще четверых, что родились при тех же обстоятельствах. С ними я испытал уже улучшенный вариант моего препарата. Кровь упырей не выделяет Силу, а реорганизует ее в специфические способы изменения организма, которые сложно назвать магическими в классическом смысле волшебства как преобразования реальности. Для организма эти изменения естественны, отчего Поле Сил и не реагирует на Силу Крови, но глубоко внутри самой крови они несут в себе магию. Это словно кусочек философского камня в скале. Мы видим скалу, чувствуем, например, ее лечебные свойства, не обнаруживаем алхимических причин таких свойств и называем это естественно сложившимися обстоятельствами или волей богов, не замечая философского камня, что дал скале лечебные свойства. Магия, но не магия. Магия философского камня, но не магия скалы. Не там все это время искали. И так можно работать не только с кровью, я создал немало эликсиров, что работают на «упырином принципе», как я назвал этот эффект.

Мастер вздохнул.

– Но и улучшенное соединение крови усилило только способности и регенерацию, но никак не иммунитет и долголетие. Они могли пить кровь разных Народов, чтобы усиливать себя и ускорять регенерацию, но у них не было иммунитета к болезням. Как, впрочем, и Жажды. Упыри без Жажды – вы ведь этого хотите, юный Сива? Я мог бы сказать, что создал таких упырей, но это было бы неправдой. Я ввел им кровяные тельца с магическим фоном, сумел даже пересадить немного минусов. После этого они обрели то, что вы бы назвали Силой Крови, но это не Сила Крови, это нечто большее. Они лишь частично упыри, упыри, которые болеют и живут только отмеренный их расам срок. Мутанты. Их необходимо подпитывать кровью и ее усилителями, они не испытывают Жажды, но должны пить кровь, иначе минусы начинают умирать. С одним из моих защитников даже начались проблемы, его кровь почему-то временами начинала частично превращаться в эктоплазму…

Я должен был продолжать опыты, и я подумал, что кровь Золтаруса – это то, что мне нужно, если именно Золтарус создал из упырей то, чем они являются сейчас. Не отдельные фрагменты его Силы, разбросанные по Силам Крови, но вся его Сила. Юный Сива, вы упоминали о Перерожденном кобольде. Это указывает, что я на верном пути. От Кайлара я знал, где хранится Сосуд, и я все больше склонялся к мысли, что он нужен мне. Решился же я похитить его в тот момент, когда Кайлар объявил, что скоро Тиары нападут на Лангарэй. Я должен был опередить его, потому что кровь можно взять у спящего бога-упыря, но взять ее у пробудившегося бога-упыря невозможно. И мне не хочется, чтобы моя родная Долина была уничтожена Золтарусом. Вампиры будут сражаться с ним до конца, лишь бы Нечистый, пускай и Бессмертный, тем более – Бессмертный, не правил ими.

Но теперь я знаю, что Золтарус не хочет править никем. Если правда то, что сказал юный Сива, то моя Долина обречена, если мы не сможем остановить упыриного бога. Именно поэтому я не обманываю, господин маг. – Мастер открыто смотрел на Намина Ракуру. – Юный Сива сказал правильно: «Время тайн закончилось». Я хочу вылечить себя, и ради этого я готов на все. Я хочу, чтобы моя Долина продолжала цвести, чтобы мои родные жили долго и счастливо. Я хочу заниматься магическими науками. Если бы я не забрал Сосуд из Царствия Ночи, то Равалон уже бы сходил с ума. Я не оправдываю себя, просто хочу, чтобы вы поняли, что двигало мной. Сейчас я хочу лишь одного: остановить Золтаруса. И, если получится, продолжить мою борьбу с Роком.