Текст книги "Пробуждение"

Глава четвертая
Безумие

Когда в голове раздаются голоса, то вариантов два: с вами говорят или боги или убоги. Впрочем, есть и третий – вы сошли с ума. Как ни странно, я считаю его самым лучшим.

Август Сумасбродный

Страшно.

Страх еще никогда в его жизни не был таким тягучим и навязчивым.

Голмар помотал головой, пытаясь прогнать неизвестно откуда взявшийся страх, прошелся вдоль колючей проволоки, перекинулся парой слов с Дирхом из соседнего пула. Ни ночью, ни днем ничего не произошло. Солдаты Элибинера стояли на рубеже Границы и до сих пор не знали, какой в этом смысл. Утешало, что маги Талора и Торговый Дом тоже торчали на холмах и в предгорье, и знали они о причинах своего нахождения здесь, по слухам, не больше, чем элибинерцы.

Разговоры о войне с кровососами пресекались на корню сержантами.

Но где-то спустя два часа после обеда от Границы начало накатывать беспокойство. Хмурились ветераны, принимавшиеся точить мечи, новички вздрагивали при малейшем шорохе, прижимая щиты поближе к телу. У Торгового Дома внезапно сработала катапульта, задевшая огненное заклятие в Границе. Бушующее пламя не тушили. Маги дождались, пока оно само спадет. Чародеи дурели от скуки еще больше, чем элибинерцы. Неудивительно: образованный народ! Для них проблема – как провести досуг. У них нет сержантов, которые только представив, что кому-то из пула скучно, заставят весь пул отжиматься на кулаках. Голмар вздохнул. Хорошо, если бы он был магом. Но предрасположенности к Искусству волшебства у него было еще меньше, чем у леприкона щедрости. Чтобы иметь хоть какие-то надежды на будущее, Голмар покинул крестьянскую многодетную семью и вступил в ряды славной элибинерской армии, не раз в дальнейшем пожалев о своем решении.

Вслед за беспокойством из Границы пришел страх. Пришел уверенно, и ни магия на рубеже, ни колючая проволока не могли помешать ему. Страх побегал меж солдат, попрыгал между магами и похохотал в уши представителей Торгового Дома, а затем с невинным видом уселся у каждого на темечке и начал копошиться в сознании.

Голмар не знал, что страшиться неизвестно чего можно так долго. Он не боялся так даже тогда, когда в первый раз дрался с разбойниками, которым было нечего терять: их окружили, выживших ждала виселица. Королевских солдат ни за что не послали бы ловить лесных бандитов, если бы их главари не начали заигрывать с магией убогов, сопровождающейся обязательными жертвоприношениями. Возомнившие себя непобедимыми, разбойники после трех удачных налетов на караваны герцога Фильэнтера с коз переключились на разумных смертных и принесли в жертву человека и гнома. Разъяренный резидент Медной Горы Гебургии требовал головы бандитов, и на поимку отрядили два пула. Свалка, именно свалка, а не сражение, была короткой, большую часть разбойников положили первым залпом лучники, остальных добивали ставшие в кольцо и идущие одним строем копейщики. На Голмара выскочил, махая дубиной, здоровый детина, и он не успел ни отреагировать, ни испугаться. Сосед слева, крупный, ветеран, выпадом копья остановил разбойника. Голмар не смог даже поблагодарить его – оказавшийся около них главарь банды взмахнул окровавленным платком, и ветерана вместе с пятью копейщиками разорвало на куски. Магия задела только копье Голмара, оставив в руке бесполезный кусок древесины, он заорал, чувствуя, что еще немного – и он побежит, побежит как отъявленный трус. Рука сжалась на рукояти короткого меча, и Голмар помчался. Помчался навстречу приготовившемуся взмахнуть платком еще раз главарю, помчался навстречу своему страху.

Главарь разбойников думал, что проскочит сквозь дыру в строю, что копейщики не успеют отреагировать на убогами дарованные чары, но налетевший на него мальчишка кромкой щита ударил его в челюсть, а затем погрузил меч в живот. Пальцы дрогнули, и окровавленный платок опустился на землю.

Да, подумалось Голмару, тогда было страшно, очень страшно, но тот страх был… понятным, что ли? Было ясно, чего он боялся. А сейчас вроде не было причин для страха, и от этого становилось еще страшнее.

После заката Солнца Диланикс прервал ссору двух ветеранов из-за пустяка, чуть не закончившуюся дракой. Если бы сержант предусмотрительно не захватил с собой тройку помощников, в драку мог быть вовлечен и он сам. Недовольство росло. Не слышалось песен, с которыми элибинерцы провели предыдущую ночь. Плутающее между людьми напряжение пыталось найти хоть какой-то выход. Это пугало. Голмар думал, что если так себя чувствуют простые смертные, то что же приходится терпеть магам, более чувствительным к тонкому миру? Если они начнут ссориться, чем это закончится как для самих чародеев, так и для окружающих?

Вряд ли чем-то хорошим…

Голмар посмотрел на небеса, неторопливо одевающие серую тогу вечера. Луна призраком таилась на небосклоне. Голмар поежился.

Становилось прохладнее.

Парокл раздраженно смотрел, как наемники таскают дрова для костров. Причину, из-за которой катапульта-мангонно сработала, найти так и не удалось, и Пароклу пришлось наказать главного механика. Представитель Торгового Дома не был уверен, что механик (как и обслуга) хоть в чем-то виноват. Но если ты служишь Торговому Дому, то должен знать, что за любую неисправность или неудачу кто-то отвечает, и, если не найдешь виноватых, виноватым будешь сам. Если вьюга уничтожит караван, ответственность понесет проводник, который должен был предположить такой ход событий. Если разграбят караван, вина ляжет на начальника охраны. Если товары залежатся и придется понижать цену, обвинят купца-представителя. Но если во время вьюги погибнет проводник или начальник охраны падет от пущенного из пращи камня, то ответственность неизменно будет нести купец-представитель, ведь и проводника и начальника охраны нанимает он.

Все всегда несут ответственность.

Главное – успеть скинуть ее тяжесть на чужие плечи, если подвернется случай…

Со стороны Границы вдруг подул холодный ветер. Он хлопнул своим воздушным плащом по зародышам костров, раздувая их и сразу же гася. Северяне разразились криками недовольства. Парокл содрогнулся. Страх, который он упорно гнал от себя и который упорно не хотел уходить, постучался в затылок и попросился в душу. Парокл пытался понять, откуда взялся страх. Единственной причиной могла быть только та, что обзаведшийся «рогами» барон Таневаль узнал о «рогах» и теперь не жалеет денег: нанимает лучших убийц Майоранга, чтобы пустить их по следу удачливого купца, не только продавшего ему товар на одну десятую стоимости дороже, но и, возможно, оказавшему помощь баронству Таневаль с наследником…

Нехорошее предчувствие охватило Парокла. Ох, стоило отказаться от поездки в Майоранг. Ведь предлагали ему отправиться в Ночные Леса, и пускай там сейчас неспокойно, пускай Вестистфальд в очередной раз собирается обрушиться на королевство Ночных эльфов, но он грозится уже не первое столетие, живущие там гномы и карлики больше заняты грызней друг с другом, чем с другими смертными. А в Ночных Лесах сейчас должно быть красиво.

Мирал любил петь о своей родине и пел хорошо, красочно описывая вечнозеленые леса, рвущиеся к небесам дворцы и храмы, цветы, что по-разному цвели в различные сезоны года: медные зимой, алые весной, рыжие летом и фиолетовые осенью. А еще там были родники, омолаживающие кожу и излечивающие болезни. Этим родникам жутко завидовали Светлые эльфы из Эльфляндии, у которых тоже были и вечнозеленые леса, и дворцы, и цветы, но таких родников не было.

Что поделаешь, в свое время не надо было нос воротить от соседства с Вестистфальдом, когда Свет расселял своих Светорожденных по Западному Равалону! Правда, и Вестистфальд тогда назывался иначе, и жили в Вестистфальде не Подземные Народы, а одни только Хак’У, мелкий народец, который гномы и карлу прогнали в совсем уж нижние уровни гор, где слышится скрип Костей Мира и блуждают вырывающиеся из Нижних Реальностей Младшие убоги.

Что ж, знал бы, где упадешь, – соломки подстелил. Светлые ушли дальше, на запад континента, где им пришлось соседствовать с людьми, основавшими Роланскую империю. А Ночные обзавелись постоянным источником дохода, к тому же надежно защищенным от посягательств самой могущественной империи Западного Равалона стеной скал Вестистфальда. Пока Светлые, скрипя зубами, то платили дань, то воевали с роланцами, Ночные получали от Города Городов полновесное золото, пуская к себе богачей и сенаторов Ролана.

Торговый Дом сейчас вовсю сотрудничал с Ночными Лесами, договариваясь о продаже лечебных вод по всему Равалону. Караваны и корабли Торгового Дома ходили на Далекий Восток, а один порт Заморских Островов, исконной вотчины Света, откуда эльфы рассылались по всему миру, имел их лавку, что считалось величайшим достижением. Портреты представителей Торгового Дома, заключивших с Заморскими Островами договор о торговле, висели в каждом представительстве Дома, а их прапраправнуки и прапраправнучки до сих пор могли ничем не заниматься и ни в чем себе не отказывать. Каждый купец Торгового Дома мечтал заключить сделку, подобную той…

Когда сзади неслышимо объявился Мирал, Парокл чуть не подскочил на месте от испуга.

«Нервы ни к убогу», – подумал он, успокаиваясь.

– Первый приказывающий… – Ночной эльф выглядел обеспокоенным. – Агарил встревожен. Он чувствует зло.

Агарил в команде стрелков был чародеем и кем-то вроде провидца. «Кем-то вроде» потому, что предвидел только плохие события. Это в каком-то смысле было хорошо. Когда знаешь, что должно произойти что-то плохое, можно попытаться этого избежать.

– Какого рода зло? – устало спросил Парокл.

Если это группа упырей, решивших поохотиться в королевствах людей, то опасность невелика. Может, машины Торгового Дома не сделают ни одного выстрела. Маги, в таком количестве собравшиеся на холмах Грусти, легко превратят кровососов в облачко пыли.

– Агарил сказал… – Мирал не успел договорить.

Вирум, то и дело зевая, изо всех сил старался не уронить достоинство чародея Ордена Семерых. Получалось с трудом. Жутко хотелось спать, даже несмотря на копошащийся где-то в области подбородка испуг. Сонливость уверенно отбивалась от боязни и трепета, готовясь к контратаке. Вирум был готов заснуть на зависть остальным чародеям, то и дело начинавшим ругаться, чтобы скрыть неизвестно откуда пришедший страх.

Толчок в спину, недовольное восклицание старшего чародея Бенезера, кутающегося в синюю мантию – знак старшинства в Ордене. У него опять начался насморк, с которым не могли справиться магические лекарства, по крайней мере, те, которые Бенезер мог позволить на свою зарплату в Ордене. Насморк мешал ему колдовать, но когда Бенезер узнал, сколько стоит курс лечения в Школе Магии, он просто понабирал себе из послушников помощников, которые выполняли всю его работу, а ему еще и доплачивали за их обучение, хотя он ничему дополнительно их не обучал. Пробовавших возмутиться таким положением дел Бенезер тут же выгонял с отвратительной характеристикой, а в чародейском дипломе писал: «К магии не годен». Так что помощники помалкивали и вкалывали. Такая жизнь Бенезера устраивала даже с насморком.

– Ты, апфхи, фунфтор Рифана, апфхи, в Зафлинании, апфхи, проферил?

– Да, – сказал Вирум, сдержавшись от «апчхи» к «да». – Функтор в порядке.

Бенезер нахмурился и отошел, оглашая чиханьем Круг, в котором сидел Вирум. Вируму Круг из артефактов напоминал больше овал, но зная, что мнение младших чародеев воспринимается старшими чародеями как комариный писк за окном, он ничего никому не сказал.

Проблема была со сработавшим в Границе Заклинанием. По всем расчетам выходило, что выпущенный со стороны Непроходимых гор заряд никак не мог активировать ряд заклятий, приводящих к взрыву. Расчеты проверялись и заново повторялись, чтобы их проверили снова. Повторяли расчеты, разумеется, младшие чародеи, старшие только проверяли, ворча, что нынче совсем никакие помощники пошли, даже расчет провести нормально не могут. Проводить кропотливые и энергозатратные расчеты сами старшие чародеи не собирались, им такая мысль даже в голову не приходила.

Вирум мечтал о тех временах, когда он, по праву нося синюю мантию, точно так же будет измываться над помощниками из младших чародеев. Мысль, что над младшими чародеями можно и не издеваться, не приходила ему в голову.

Висящие в воздухе магические огоньки освещали холмы Грусти. То тут, то там на энергетических линиях в земле были размещены Круги, в которых сидели младшие чародеи. Круги располагались так, чтобы составить еще больший Круг. Младшие чародеи держали наготове Заклинания, которые должны были быть быстро переданы старшим чародеям, если не хватит заклятий в Границе. По мнению Вирума, Заклинаний в Границе было достаточно, чтобы остановить небольшую армию, но тревожить комариным писком он мог только собратьев, сидящих в Кругах неподалеку. Разговоры, правда, были запрещены, чтобы не отвлекаться.

А еще неприятно покалывал кончики пальцев ужас. Не страх, к которому маги уже привыкли. Ужас. Темный ужас, который могли испытывать маги древности, сталкиваясь с хтоническими чудовищами и не имея против них могущественного арсенала боевой магии, которым обзавелись нынешние волшебники.

Даже Локусы Души послушников отозвались на недавние мощные магические изменения в Эфире и Астрале. Вирум помнил, как старшие чародеи подавились чаем и повсеместно начали колдовать, даже расчихавшийся Бенезер. Для младших чародеев и послушников осталось неизвестным, что они там узнали, но судя по мрачным лицам и многозначительным подергиваниям за бороды, старшие не узнали ничего, кроме того, что что-то произошло. Иначе бы они уже вовсю строчили сообщение в Конклав, согласно Номосу описывая произошедшее и предоставляя полный магический анализ. Но для полного магического анализа, по всей видимости, нужно было отправляться в Границу, а она находилась под действием Контракта с Орденом Ведьмаков и, согласно тому же Номосу, магическому анализу не подлежала.

Но не приходилось сомневаться, что страх и пришедший следом за ним ужас – следствия магических изменений в эфирном плане. Смертным без магии вообще повезло: они должны были ощутить только чувство страха, крадущегося по пограничью. Ужас был выше их простых ощущений. Ужас был уделом магов, чувствующих мир интенсивнее, чем простые смертные.

Но даже при этом Вируму хотелось спать. Спать нельзя, внушал он себе и вдруг обнаружил, что делает это с закрытыми глазами и готовым издавать храп ртом. Ущипнув себя, он на время вырвался из дремы, радуясь, что поблизости не оказалось Бенезера. Тот бы на щипке не остановился, пнул бы так, что заболели ребра. А потом бы заставил встать и зачитывать Устав Ордена Семерых наизусть.

Стоило об этом подумать, как грохот в голове заставил Вирума вскочить. Вскакивали все сидевшие в Кругах младшие чародеи, послушники бегали, как на пожаре, а старшие чародеи стали сбиваться в кучу.

Грохот в голове означал, что кто-то пересек магическую зону в Границе и чародеи должны приготовиться активировать первую линию Заклинаний. Дальше шла вторая линия вперемежку с целями для машин Торгового Дома. Потом третья, последняя: за ней было пустое пространство, по которому должны были ударить магия Кругов и стрелы элибинерцев. Последний рубеж обороны занимали элибинерцы. Их стрелы, мечи и копья должны были добить уцелевших, добравшихся до столбов с колючей проволокой.

Если они будут, эти уцелевшие…

Вирум сомневался, что магические заслоны кто-то сможет пройти. Даже для Кругов может не найтись дела.

Он сосредоточился, не заметив, что страх исчез. Но не ужас. Ужас остался, затаившись, как готовящийся к прыжку зверь.

До прыжка оставалось недолго.

Совместные Вторые Глаза, созданные старшими чародеями, показывали, что в первой линии Заклинаний никого не было. Никто не появился в степи Границы, беспечно шагая по намагиченной земле. Понятное дело, зверей и птиц, даже самую мелкую живность отпугивали заклятия, но для разумных смертных такого Заклинания еще не создали, и если сработала тревога, значит, кто-то появился на охраняемой магией территории. Но никого не было, будто кто-то хорошо маскировался. Этого не могло быть, потому что Заклинание тревоги сработало бы даже из-за скользящих над землей невидимок. Последняя мысль натолкнула некоторых чародеев на размышление, которым они поделились при помощи телепатии со всеми чародеями.

Вторые Глаза переместили свой фокус выше…

Махая огромными крыльями, в небе над Границей передвигалось нечто. Заклинание Вторых Глаз разлетелось, стоило ему только зацепить это нечто. Сгущение волшебства, разброс колдовских полей, варьирование волшебных потоков, интенсификация магических энергий – это Вторые Глаза засечь успели, но того, кто порождал это, нет.

Часть старших чародеев обеспокоилась увиденным, но назначенный заместителем Главы Ордена Семерых в Южном Талоре Фагус, сын Тихона, уже колдовал. И объединенная Сила чародеев текла в его паутину заклятий, кирпичиками укладываясь в фундамент готовящихся взъяриться энергий. Фагус учился заочно в Школе Магии и был одним из сильнейших магов в Талоре. Подмеченное магическим зрением не смутило его, а сразу заставило искать способ опустить крылатое существо на землю, в тенета приготовленного волшебства.

Судя по вырабатываемой этим существом магии, стихийный удар не пройдет, огнем или ветром его вниз не сбросишь. Значит, нужно что-то другое…

«Не ищите легких путей, – вспомнились Фагусу слова его наставника, – ищите сложных, но простых…»

Именно такое, сложное, но простое решение поставленной задачи он и придумал. Энергия десятков чародеев сплелась в октариновый пульсар с темными пятнами по бокам. Фагус послал его туда, где сейчас должно было находиться таинственное нечто.

Заклинание Фагуса было сродни Глотке Неба, но превосходило его разрушительной Силой в несколько раз. Поле Сил на миг обрело невиданную плотность и воплотилось вокруг летящего существа в колоссальную гравитацию, что могла бы сплющить и гору. Нечто упало на землю. Впрочем, следовало бы сказать – плавно опустилось: усилившаяся гравитация хоть и застала существо врасплох, но не припечатала печатью тяжести, будто пылинку.

Фагус нахмурился. Попади он в воплотившееся Поле Сил, трудно даже сказать, что бы с ним произошло. Кроме одного – он точно бы не выжил…

Маг сплел Жесты, взяв немного Силы из болтающейся вокруг, и активировал все Заклинания первой линии обороны. Огонь, лед, вихри, земляные валы, темные смерчи, ломающиеся куски реальности – Стихии, Тьма и отчасти Хаос ударили по приземлившемуся существу. Артефакты первой линии старались на полную, не оставляя в себе ничего. Тьма обернулась вокруг существа черным кубом, в котором бушевали Стихии. Трещины в яви, откуда раздавался рев инфернальных существ, доносящийся даже до холмов Грусти, вползали в черный куб.

Магия должна была убить явившееся к приходу ночи существо быстро. Магия вообще быстро убивает.

Созданные заново Вторые Глаза потянулись к первой линии обороны, к тому месту, где приземлилось и было атаковано существо. Фагус, и не только он, ожидал увидеть части тела, покрытые льдом, опаленные, иссеченные бичами ветра, засыпанные грязью. В конце концов, чародеи ожидали даже ничего не увидеть. Тьма и Хаос могли поглотить существо так же просто, как удав проглатывал мышь. Однако они увидели высокого, выше двух метров, смертного. Крыльев не было. Длинные волосы развевались, освещая смертного белым светом. Кто-то успел заметить слабое янтарное сияние, растекшееся по телу, но тут Вторые Глаза снова отказали.

Фагус не знал, верить ли увиденному. Смертного должно было зацепить хоть чем-то, хоть одно Заклинание, но должно было достичь его. Не говоря о том, что против Хаоса, пусть и такого слабого, защищать могут только заклятия Порядка, а их быстро не создашь. Чары порядка нужно долго готовить, не мог этот смертный сотворить их настолько быстро…

Тогда, может, он подготовился к Заклинаниям в Границе? Да, наверняка приготовил контрзаклятия, возможно, несколько орбов, хотя против Изначальных орбы не действуют и не всегда срабатывают, когда в ход пущены Начала…

В таком случае будем импровизировать.

Смертный не спеша шел по Границе, приближаясь ко второй линии обороны. Фагус стал быстро направлять чары, составляя из энергий систему, в корне меняющую магическую защиту второй линии. Земля шевелилась и выпускала из себя артефакты, они сбивались в кучи и проникали магией друг в друга, создавая новые конфигурации заклятий.

Чародеи в Круге с уважением посматривали на Фагуса. Так быстро и легко управлять магией и переливать уже оформленную Силу в новые формы не мог никто на холмах Грусти. Фагус знал свое дело, и его магическое Искусство было превосходным.

Слепившиеся в магические структуры артефакты начали выпускать из себя радужные копья, сопровождающиеся Цепью Молний. Около семидесяти конструкций из артефактов вели непрерывный радужный огонь, эннеариновые всплески и декариновые брызги разлетались от попаданий копий в смертного, молнии отплясывали смертельный танец на его теле. Но смертный не останавливался. Он спокойно шел под бьющими прямо в него чарами. И это было невозможно. Даже если бы его окружали энергетические щиты, лучшая магическая защита, созданная в Школе Магии, они бы уже не выдержали, Щит растаял бы в поражающем его непрерывно волшебстве.

Смертный достиг первой конструкции, и сигнал от нее перестал поступать. Фагус хмурился не переставая. Он начал снова плести заклятия, посылая пучки магии во вторую линию обороны. Скорость создания чар увеличилась, Фагус не щадил ни свои стремительно плетущие Жесты руки, ни Локусы Души, гоня по ним превышающие разумные пределы потоки энергий. Ноэма сменяла ноэму, не поспевая за ноэзисом, старшие чародеи, те, что помоложе, восхищенно цокали языками, те, что постарше, завистливо задирали бороды.

Половина конструкций из артефактов отлетела назад. Там они начали еще раз соединяться, но теперь все вместе, в одну структуру. Посохи, кувшины, медальоны, сухие веточки, свитки, ожерелья, зеркала, игрушки – артефакты сбились в какофонический симбиоз вещей. Цепи Молний прыгали по мегаконструкции – она начала отсвечивать ярким радужным светом, видимым даже невооруженным глазом с холмов, а потом выпустила из себя слепящее глаза игрой цветов гигантское копье-радугу, устремившееся в смертного.

И тот ответил.

Он не создавал Заклинаний, от которых бы затряслись горы, он не призывал чудовищных существ из иных слоев бытия. Он просто поднял правую руку, когда радуга была совсем рядом, схватился за радужный наконечник и начал неторопливо отводить руку локтем назад, сдерживая чудовищный магический натиск. Старшие чародеи замерли, не понимая, что делает смертный. По лицу Фагуса бежал пот, он посылал в копье дополнительную энергию, создавая добавочные заклятия.

Смертный, продолжая держаться за наконечник, завел руку за спину. На бегущее по руке пламя, на молнии, бьющие из копья прямо ему в голову, он не обратил внимания, словно они были ненастоящими. А потом резко вывел руку вперед, бросив копье обратно. Оно врезалось в мегаконструкцию, разнесло ее и полетело дальше. К холму, на котором стояли старшие чародеи.

Полный ужаса вздох пронесся по их рядам. Чародеи посыпались вниз как горох, и Фагус мигом лишился поддержки Силы. Его будто ударили сзади по голове дубиной, когда он потерял бескрайнюю энергию, в которой находился. Он закричал чародеям, чтобы они остановились, что вместе они успеют создать Щит на пути копья-радуги, что нельзя нарушать Круг…

Копье вонзилось в холм. Радужный смерч накрыл его полностью, набросив вдобавок к обращающей в ничто Силе узкую сетку молний, сжимающуюся внутри.

Лучшее из Заклинаний Фагуса уничтожило своего создателя в считаные секунды.

Магия убивает очень быстро.

Смертный вступил во вторую линию обороны, и тут же, натужно заскрипев, начали работать машины Торгового Дома.

– Мы опоздали, – зло сказал Уолт. – Он уже здесь.

Фургон Мастера по-прежнему находился в Лесном Коридоре, не выходя в естественное измерение Равалона, но Намина Ракура хорошо запомнил ауру беспощадной злой силы, которую нес с собой Золтарус.

Бог-упырь уже достиг пограничья. Пусть и направился к рубежу Границы и трех королевств позже, чем фургон Мастера, но он же бог, упыриный бог, владеющий трансформами всех кланов Живущих в Ночи. Что стоит обратиться к Силе Крови, которая позволит ему преодолеть за несколько десятков минут тот же путь до рубежа Границы, который для обычных странников потребовал бы четыре-пять часов? О Силе Крови, дающей такую способность, сказал Понтей, когда они проехали половину пути, а вечер неумолимо наступал. Но быстрее передвигаться они не могли.

Оставалось ждать, собирать Силу и надеяться. Надеяться, что они успеют. Не успели…

По словам вампира, точек выхода из Лесного Коридора было несколько: в самой Границе, почти рядом с Золтарусом, возле холмов Грусти, упирающихся в небольшой лесок, и в Непроходимых горах.

– Где находятся маги? – спросил Уолт, которому Сива кратко объяснил, кто и за что в обороне отвечает.

– Они должны быть на холмах Грусти, там есть неплохие магические источники…

– Тогда я выхожу там, – безапелляционно заявил Магистр. – Если вы со мной, то предупреждаю еще раз: иллюзия может развеяться, я не знаток данной области волшебства.

Сива, видите ли, захотел сопровождать Уолта, объясняя это тем, что ему надо будет выстрелить из эфирострела, как только господин маг ослабит Онтический Эфир Золтаруса. Если ослабит, мрачно поправила его Иукена, чувствующая себя уже гораздо лучше. Чем бы ни лечил ее Мастер, зелье действовало невероятно быстро; впрочем, и регенерация упырей с уходом Солнца за горизонт могла заявить о себе. На резонное замечание Вадлара, что очень умно будет упырям появляться среди магов, которые здесь для того, чтобы любого не-живого превратить в прах, Сива твердо заявил, что господин маг может наложить на него морок, который сделает его похожим на человека. На резонное замечание Уолта, почему вдруг Понтей решил, что он будет это делать, Сива, сомневаясь еще меньше, напомнил, что Договор пока действителен, ведь господин маг не выполнил задание. На такую наглость не нашлось ни ответа у Намина Ракуры, ни едкого замечания у Фетиса.

Впрочем, пришлось признать, что Понтей прав: эфирострел должен был сразу за ослаблением Онтического Эфира нанести рану богу-упырю. Промедление – и Онтический Эфир восстановится, и вряд ли тогда будет Сила для очередного магического удара. Уолт не собирался сдерживаться…

Пришлось заняться косметической магией, набрасывая чары иллюзий. Тут неожиданно помог Мастер, чьи советы ускорили процесс преображения Понтея. После того как над ним поколдовали, даже потомственные охотники на упырей не признали бы в нем Живущего в Ночи.

И тогда Вадлар заявил, что Иукена тоже хочет пойти с Понтеем. Пока Иукена непонимающе пялилась на Фетиса, не припоминая, когда это она такого захотела, Уолт принялся за ее физиономию, накладывая морок.

Гм, а Вадлар сообразил, что с Мастером нельзя оставаться никому из лангарэевской команды. Фетис, в отличие от Понтея и Иукены, это понимал. Те, кажется, вообразили, что если вампир спас Татгем, то теперь можно ему чуть ли не давать подержать меч, поворачиваясь к нему спиной.

Вообще, из этой компашки упырей Вадлар больше всех был симпатичен Уолту. Хотя в плане сексуальности, понятное дело, Иукена легко обходила его. Впрочем, Уолт догадывался, что Фетис сказал бы на это, знай он кое-какие подробности общения мага и Татгем. Наверняка бы брякнул, что Уолт его просто голым пока не видел.

Когда последний магический штрих превратил упырицу в человеческую девушку, Вадлар сказал, что куда все, туда и он, и потребовал, чтобы Уолт намагичил писаного красавца, при взгляде на которого человеческие магички неприлично жаждали бы им обладать. Понтей расстроил Вадлара, пояснив, что волшебной обороной пограничья занимается Орден Семерых, в который не принимают женщин, будь они хоть лучшими магами Равалона. Фетис надулся и попросил, чтобы Уолт тогда сделал его похожим на злобного истребителя магов, при виде которого чародеи бы мочили портянки. Не слушая Вадлара, Магистр спокойно наложил заклятия, превратившие Фетиса в обычного человеческого парня, но с трудом удержался от соблазна сделать его нос еще длиннее.

От вампира вряд ли ускользнула подноготная болтовни Вадлара и действий Уолта, но он не подавал виду, что понимает, зачем это делается.

– Я останусь здесь, – сказал Мастер. – Если вам придется возвращаться в случае неудачи, я заберу вас обратно в Лесной Коридор.

– Как оптимистично, – кисло сказал Вадлар. – Давайте я еще песню «Мы все умрем» спою, хотите?

Они не успели. Золтарус уже был здесь и уверенно шел по Границе, миновав первую линию магических преград. Уолт, даже не заглядывая в Астрал, мог рассказать, что произошло. Сначала били приготовленной магией, потом попытались создать что-то помощнее, но и это не помогло. А потом бог-упырь нанес удар и разрушил стройную систему Силы. Теперь ничто не мешало ему передвигаться по второй линии магических преград, никто до сих пор не активировал артефакты в земле Границы. По Золтарусу прицельно били метательные машины, на бога-упыря сыпались камни, горящие снаряды, десятки крепких копий, толстые бревна, но упыриный бог, слегка замедлившись, ударами кулаков раскалывал камни, копья и бревна, а под заряды подставлялся, будто ему нравилось нежиться в буйно охватывающем все тело пламени. Казалось, он забавлялся.

Уолт и упыри появились на холме, на котором сидел и пялился в ночную степь обомлевший Вирум. Когда погиб Фагус, старшие чародеи начали возводить магические защиты, накладывая перед холмами Грусти Земные Стены, Ветряные Защиты, Страж-Травы, Решетки Тьмы, Огненные Засовы, Неизменность Изменяющегося и Защитников Виновности. Некоторые колдовали с чарами пространства. Уолту не составило трудов распознать в этой магии попытку создать портал. Доблестные чародеи Ордена Семерых собирались бежать с холмов Грусти, оставляя доблестную смерть простым смертным солдатам.

– Кто главный?! – командирским тоном рявкнул Магистр на дрожащего чародея. (Гм, а ведь убоговски холодно! как он в такой тонкой рубахе выдерживает?)

Вирум вздрогнул. Мысли путались в его голове: одна пыталась удивиться появлению четверки незнакомцев прямо возле него, другая истошно вопила, что отсюда надо сваливать, но большинство выстраивалось по струнке, подчиняясь командному импульсу, пришедшему от обратившегося к нему человека. Еще послушником Вирум уяснил, что отдавать настоящие команды могут только те, кто действительно может командовать.