Текст книги "Шут из Бергхейма. Красный Хёрг"

– Что же мы делать будем, шут? – спросил, наконец, Харальд.

Вместо ответа я принялся плясать, широко размахивая руками во все стороны и дрыгая ногами, стараясь при этом, чтобы верхняя часть туловища оставалась неподвижной. И вот в момент танца до меня дошла сложность происходящего.

У Ньяла репутация поднялась. У Хельге тоже. Харальд остался в недоумении и без изменений, равно как и Олаф. У Бьорна и Леннарта упала. Ой-ой…

– Так, – остановился я. – Вы задачу мне проще не делаете. Совсем не помогаете.

– Ты ополоумел, Лолушко? – поинтересовался хевдинг. – Не ужимок ждали мы с побратимами от этого утра.

Коротышка сплюнул. Леннарт грустно вздохнул, перехватил топор двумя руками и широко расставил ноги. Я лихорадочно соображал.

– Ты нравишься мне, шут! – сказал Ньял. – Братья не дадут соврать. Ты чудной. Но если ты будешь прыгать заморской мартышкой, когда мы говорим о кораблях – мы снимем тебе голову, и наша история закончится.

Ой-ой. После слов Ньяла репутация Харальда со мною упала. Равно как и у остальных северян. Грёбанный уродливоротый викинг!

Так… Так… Если проворачивать ту же схему, что прокрутилась с несчастной северянкой, то это будет чёртов эквалайзер. Кого-то прокачаю, кого-то нет, кто-то в минусы пойдёт. В общем, все викинги и не нужны, надо просто прицелиться на Харальда.

Вот только Свора взаимодействует друг с другом. Ньял только что срезал мне репутацию в глазах остальных. Если их оставить в изоляции на месяц, то они выйдут из неё, ненавидя меня, хотя я ничего и не сделал. Такое когда-то у офисных девочек встречал, но никак не у здоровенных бородатых мужиков.

Чёрт. Сложно!

Почти так же сложно, как и человеческие отношения.

Мысль придала сил. Я даже заулыбался. Что-то накрутил себя Егорка. Накрутил. Чёртова графа, которую заботливо подсказал Головастик, оказалась внутри шутовского сердца закладкой мышьяка. Вроде бы сразу и не гробит яд, а точит. Потихоньку. Полегоньку.

– Ох, славный хевдинг, как же радостно слышать твои слова, – раскинул руки я. – Есть один момент, о котором мы должны договориться. Если ты действительно хочешь получить корабль!

– Я слушаю тебя, – сказал хевдинг.

– Предупреждаю, сын Одина, это может встать на горло твоей брутальной песне. Но поверь, оно себя окупит! – надо просто быть собой. Просто быть собой.

– Я. Слушаю. Тебя, – отчеканил Харальд.

– Хватит прыгать, шут. Говори, что надо! – не выдержал Бьорн.

– Уже. Итак, – начал я.

Глава двадцать первая «Повелитель мёртвых в шоке»

В лихой комедийной истории, где можно расслабить всё и спокойненько собирать хорошее настроение, компания викингов с нелепым видом поидиотничала бы перед лицом Головастика, изображая последнюю ступень репутации. Фальшиво обожая Лолушку-Егорушку. Косые взгляды там, нелепые словечки. Родилась бы пара весёлых моментов с суровым Бьорном, ломающим свою коротконогую брутальность о необходимость клоунады. Что-нибудь забавное с Леннартом в главной роли произошло бы. Но и шаман, как принято в таких случаях, оказался бы глупеньким богатеем и повёлся бы на представление.

Плюс пять очков трикстеру в лице меня, пара плюшек – и квест выполнен, все счастливы.

Божечки-кошечки, почему я не в лихой комедийной истории? Почему режиссер моей истории – драмодел с уклоном в хоррор, а? Ведь было бы гораздо проще! Но!

Во-первых, конечно же, Головастик далеко не дурак. Дурную игру он раскусит сразу. Можно было бы, конечно, поиграться с вариантами представления. Выйти к шаману только с Харальдом, как с вождём. Лидеры же – они, хочешь не хочешь, а политики. Могут убедительно соврать, когда надо.

Вот только – здесь начинается «во-вторых».

Викинги сразу отмели мой хитроумный план. Храбрецам Одина притворяться перед каким-то задохликом? Врать? Никогда! Песни рыцарских рогов не хватало только. Пафос и убеждённость воинов Своры стоили мне толики репутации.

Деньги – тлен. Только честь. Только правда. Вот реально – средние века!

Я плюнул. В прямом смысле, приподнял маску и плюнул на землю. Обвел скандинавов взбешённым взглядом.

– Жёваный крот, вам вообще нужен корабль или нет?

– Две дороги перед нами, шут, – мягко сказал Харальд. Положил мне руку на плечо, как старому другу. – Первая – бесчестие. Я не пойду по ней, и никто из побратимов моих не ступит на этот путь. По своей воле или же по моему приказу – нет. Могучий Один не любит трусов и хитрецов.

Мне стало пронзительно одиноко. Викинги будто чуть выросли, или же я уменьшился под давлением хевдингской ладони.

– Вторая дорога – это сожаления. Я буду опечален, убив тебя. Мои братья – тоже. Но так ли страшна тебе смерть, шут? Вы всегда возвращаетесь. У нас будет корабль, а ты ничего не потеряешь.

– Ой, не по душе мне твои речи, – я осторожно снял руку викинга с плеча. – Ой, не по душе.

– Выбрав путь Локи, путь лжи, я предам не только себя, но и братьев.

– Добавив в мой организм железа – ты предашь меня!

– Я могу это пережить, – признался хевдинг.

– Ни хренашеньки! – от возмущения я даже задохнулся. – И это после всего того, что между нами было?

– Что между нами было? – опешил Харальд.

– Ой, на фиг тебя, наивная душа, – отмахнулся я. Замялся, думая. – Ладно… Ладно. То есть, в реальной истории, ваше племя – грабители-насильники, но здесь, конечно же, в вас прямо паладинов закачали! Ответ принимается.

Взгляды норвегов не предвещали ничего хорошего.

– То есть, дружочки вы мои скандинавские, вы решили пофармить Лолушку? Вам всерьёз дадут репутацию за это?

Меня осенило.

– Опять не понимаю тебя, шут, – скривился хевдинг. Вытащил меч. – Как и прежде.

– Постой, хевдинг. Признаю. Это серьёзное дело. Действительно, язык мой словно Локи схватил. Ты совершенно прав. Оставайся, пожалуйста, на линии!

Я вернулся к собирающимся товарищам, грубо оборвав вопросительное мычание скандинава. Торжественно и торопливо бросил:

– Начинайте без меня. Что бы сейчас ни случилось, делайте вид, что меня не знаете, и это всё – фон для диковинных приключений охотников за бедными корабелами. Игнорируйте, короче. Даже если они мне сейчас ребра вскроют и из лёгких начнут делать воздушные шарики – молчите.

– Никаких проблем, Егор! Сделаем! – весело ответил Олег. Показывать ему средний палец я не стал. Просто разделся, побросав вещи на траву.

– Стас, последишь?

– Я возьму, – сказал Головастик. Он подошёл к груде доспехов. – Маску забыл.

– Она мне нужна.

Шаман понимающе хмыкнул.

– Разумно. Остальные – собираемся. Время идет, мы должны приложить старания для достижения нашей общей цели.

– Егорчик, я тревожусь, – сказала Света. – Если ты так надумал меня бросить, то не надо. Давай просто поговорим.

Я застыл с открытым ртом, с занесенной ногой для следующего шага. Повернул голову к заклинательнице и сдал фальцетом:

– Штаааа, простите?

Девушка выстрелила в меня пальцем и подмигнула.

– Шутка!

– Подарить надежду и так её оборвать! – справился я с голосом. – Мне на миг показалось что это флирт! Божечки-кошечки, я же два года такого не видел в свой адрес! Это так мило! Пойдём со мною, взойдём на топоры норвегов во славу нашей любви?

– Хочешь, я их убью? Ради тебя? – спросила Света.

Скрипнули дворники. Но как-то очень отдаленно. Из другого мира.

Не ответив, я развернулся и двинулся к викингам. Когда-то мы с Олей говорили о том, что будем делать, если кто-то из нас уйдёт. Это было в пражском отеле, с видом на Градчаны. Мы пили вино (кощунство для туристов в пивной Чехии), сидели на балконе в тёплой июльской ночи.

«Если меня не станет, через сколько ты найдешь другую? – спросила она тогда. – Сколько тебе надо, чтобы забыть?»

«Полчаса, – ответил я, а затем поправился: – Вернее – сорок две минуты».

Оля рассмеялась.

Она всегда смеялась.

– Иди уже, – раздражённо сказал Олег.

Я развернулся. Уши горели, лоб тоже. Хотелось сунуть голову в ведро с ледяной водой. Просто чтобы в себя прийти.

– Так, господа норвеги, – проговорил я, подойдя к Своре. – Спасибо за ожидание. Я принес вам весть. И извинения.

Викинги внимательно наблюдали за тем, как я, в исподнем и маске, медленно веду речь.

– Я забыл, что ваш мир не так дёшев, как мир задохликов.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм – 60,67 %

– Северные края закаляют дух. Слабые не выживают здесь. Но даже сильным нужна помощь богов, и потому мне нельзя было ставить под сомнения ваш выбор.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм – 60,77 %

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм – 60,87 %

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм – 60,97 %

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм – 61,07 %

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм – 62,17 %

– Я готов умереть за Бергхейм. Но дайте мне меч, чтобы я ушёл как воин, а не…

– Шут? – вставил Бьорн. Вот на кого мои речи не действуют!

Ньял порывисто шагнул ко мне, сунул в руки клинок.

В инвентарь добавлен:

Разрыватель (уникальный).

Урон: 400–500

Клинок, ковавшийся для конунга. Взятый с трупа, он стал служить берсеркеру Яну Кровавой Глотке и получил свое название благодаря привычке безумного воина разрывать сталью тела врагов. Это превосходное оружие, пробивающее любую броню. Недостаток в нем лишь один – владельцы Разрывателя долго не живут, и вряд ли найдётся в мире хотя бы один воин, сменивший столько клинков, сколько хозяев сменил это меч.

Ловкость +40

Выносливость +20

Атаки могут повесить на цель дебаф пробития брони

Ограничение по классу: нет

Требуется сила: 60

Ограничение по уровню: 60

Предмет не может быть взят с трупа. Предмет автоматически попадает в инвентарь игрока, убившего владельца.

Внимание. Иногда с этим мечом происходит что-то… странное. Будьте осторожны.

– Вау! – сказал я. – Вау!

– Прости, Лолушко, – сказал хевдинг, шагнул ко мне. Сталь вошла в живот. Боль плеснулась по телу. Хевдинг рванул оружие наверх, проворачивая. Я захрипел.

Лицо викинга изменилось. Несмотря на то, что меня убивали, я не мог не обратить внимание на судорожное изумление скандинава.

– Почему ты такой живучий? – спросил он. Выдернул клинок торопливо. Рубанул с размаху.

Сталь застряла в шее. Я повалился на землю, едва не воя от боли.

– Один свидетель, как такое может быть?! – ахнул Харальд. – Прости, Лолушко. Прости!

– Убей меня уже, блядь! – просипел я.

Леннарт шагнул вперёд, отодвинул ошеломленного хевдинга в сторону, вверх взмыл гигантский топор.

* * *

Я несколько минут громко дышал, считая до пяти предметы, звуки да ощущения. Но после каждого цикла волна накатывала снова, сжимая внутренности в один ледяной комок и подпихивая его под сердце.

Мокрый от холодного пота, стиснувший зубы, я пережидал ужас – с рыком, со стоном, и вновь приводил мысли в порядок.

Юра наблюдал за этим с интересом. Не вмешивался. Когда, наконец, мир перестал пульсировать, и давление в груди утихло – он спросил:

– Панические атаки?

– Знаком? – не ответил я.

Головастик сделал неопределенный жест рукой.

– Я, когда был совсем молодым, работал вожатым в лагере отдыха. Детей водил по лесам. Разных детей. Были и нездоровые. Пару раз сталкивался с подобным.

– Понравилось?

«Нездоровые» покоробило, ну да что поделать. Болезни не выбирают.

Шаман хмыкнул. Протянул поводья кобылы. Хлопнул по плечу, убедившись, что я крепко держу лошадь, и вскочил в седло. Стоило отдать Головастику должное. Он был здесь, когда тушку бедного Егорки выплюнуло из посмертия.

Рациональный человек.

– И всё-таки, – залез я на кобылу, устроился поудобнее. – Как впечатления?

– Я больше не брал с собою в адвентуру таких ребят. В лесу чужие проявления… нестабильности… могут стоить кому-то жизни.

– Не нравится, значит?

– Пусть такое решают специалисты определённого профиля, – уклонился Головастик. – Это тяжело, когда ты не понимаешь, с чем столкнулся. Я думал, это женская стезя, Егор. Ты меня удивил.

– Да, я исключительный!

Мы выехали из соснового леска в поле. Пахнуло морем. Смерть закинула не так далеко, как могла.

– Как думаешь, они мою голову на копьё водрузили или же просто в сумку кинули?

Когда кто-то становится свидетелем твоей слабости – это неприятно. Чтобы заглушить поганое сосущее чувство в груди, я предпочитаю поболтать. О чем угодно. Лишь бы только не пребывать в тишине с тем, кто тебе улыбается, а мысленно пальцем у виска крутит.

– Сейчас узнаем, друг мой, – расслабленно сказал Головастик.

Впереди, среди призрачно дрожащих от зноя луж, на песчаных отмелях появилось шесть точек. Свора. Значит, меня отбросило на место возрождения, находящееся на пути викингов. Карту я ведь так и не приобрел. Не успел…

А вообще, надо сказать, прелюбопытное это чувство – ехать навстречу собственной голове.

Расстояние между нами уменьшалось. Я уже облачился в шмот, переданный Головастиком, уже пожалел, что не могу взять в руки дарованный мне Ньялом «Разрыватель» (который, видимо, при смерти от НПЦ остается в инвентаре), уже придумал довольно скорбную фразу для приветствия.

Моя смерть должна была качнуть репутацию. На то и был расчёт. Добровольное принесение себя в жертву – что может вызвать больше уважения у таких вот старообрядцев? Разве что только героическая гибель с именем Одина на устах, но последнее не подвернулось так удачно, как заказ от Беззлобного конунга Фредлишемана.

Так чта-а-а…

СООБЩЕНИЕ ИЗ БАСТИОНА «МЯСОДЕЛЬНЯ»

Ваши земли под атакой, Мастер! Вы потеряли: золотой рудник.

Это ещё что такое?

А вот у моих земель карта была. И сейчас самая западная шахта покраснела и вместо груды слитков показывала вопросительный знак. Что за нахренятина? Фредлишеман решил возвращать захваченное? Но они же на востоке от меня и на севере. Кто пришёл с запада? Там же, жёваный крот, только горы и камни.

Так… Колдун-горбун и раб-менестрель были на заданиях и по плану должны были вернуться на базу только к вечеру. В Алтаре пусто, никто не спешил под знамена Лолушки, Повелителя Мертвецов. Чёрт!

Ладно, пренебречь, вальсируем.

Я пробежался по зданиям, проверил строительство. Добавил в постройку ещё один курган, так как тут, как в старых добрых игрульках, количество юнитов зависит от количества курганов. А армия у меня уже копилась. Надо сказать, те Некки, что разбили войска Райволга, оказались чрезвычайно мощными юнитами. Курт Хансен ходил с двумя и спокойно занимал жёлтые шахты, ничего не теряя.

Уровни моих бойцов росли.

Может это какая-то заскриптованная угроза с запада? Чтобы фермеры в игре не скучали?

– Рад видеть тебя снова, шут, – сказал Харальд. Пока я шатался по меню Бастиона – мы как раз поравнялись со Сворой.

– Эм… А… тааак… – вспомнить заготовленную фразу я не смог. Расфокусировал взгляд, всматриваясь в хевдинга. Есть. Дофармилось. Спасибо забагованной харизме.

– Я выбираю Харальда Скучного!

«Харальд Скучный принял приглашение в „Пренебречь, вальсируем“».

– Не ведаю, что это было, шут, – произнес викинг. – Но ты много сделал для меня. Много сделал для Бергхейма. Никто из нас этого не забудет. Я согласен помогать тебе.

Харальд сдёрнул с левой руки перчатку, выхватил нож и резанул себе по ладони.

Обряд красивый. Почти как свадьба и обмен кольцами. Но там ты можешь выйти в ЗАГСе и сказать: «Идите все в пень – я передумал». А ничего не изменится, потому что печать в паспорте и подписанные документы делают в махонькой каморке за несколько минут до ритуала.

Но для викингов такой жест важен. Поэтому я тоже надрезал себе ладонь. Мы пожали друг другу руки. Буднично и просто. Без фанфар.

– От меня отвернулись все владыки севера. Все кланы. Я благодарен тебе, Лолушко!

Десять острот рассеялись в голове, потому что любая из них была бы неуместна. Иногда пафосные моменты должны остаться пафосными. Без комментариев.

– Я так понимаю, деньги тебе уже не нужны? – спросил Головастик. – Они добудут корабль и без моей помощи?

Харальд насторожился.

– О чём он говорит, Лолушко? Это наши драккары!

Интересно, а если я буду издеваться над ним, насиловать его жен (если найду) – он ливнёт из клана? Простые игроки всегда непредсказуемы. Сегодня у тебя есть офицер по хилу, а завтра он шестой прист в запасе на освоении у топ-гильдии. Просто «потому что». Или в чате кто-то неуважительно отписался. Или просто сезонное обострение. Или игра надоела.

Как такое происходит у неигровых персонажей?

СООБЩЕНИЕ ИЗ БАСТИОНА «МЯСОДЕЛЬНЯ»

Ваши земли под атакой, Мастер! Вы потеряли: рудник Алых Кристаллов.

Да какого лешего?! Я влез в карту. Так… Теперь на востоке вторжение. За мою Мясодельню взялись всерьёз… Сволочи!

На фига я себе курагны строю? Сейчас надо было башни защитные вкорячивать. Отменить?

Штраф по ресурсам чуть отрезвил. Нехай будет курганы. Благо, часть укреплений в Хёрге я уже возвел. Паранойя, ничего не попишешь. Знаю, как раш крестьянами устраивают. Одна башня дела не сделает.

– Лолушко? – мрачно напомнил о себе Харальд. Свора выглядела растерянно. Куцый клоун только что стал начальником их начальника. Матрицы, подсаженные в программы, выдавали, должно быть, когнитивный диссонанс. Потому что сама суть программы отработала, и с этим ничего не поделаешь. Хозяин есть хозяин.

Но эмоции остались. И подчиняться надо, и не сильно-то хочется. Всё как у людей.

– Драккары ваши. Бергхейм обретет свободу. У меня будет лишь одна просьба к тебе, Харальд Скучный. Когда вы получите своё – возьмите на борт ещё девять пассажиров. Нам тоже нужно покинуть этот недружелюбный край.

– Хорошо, Лолушко.

– Тут зябко и холодно. Антисанитария. Политический беспредел. Тоталитаризм. Сектантство. Мутанты.

– Хорошо, Лолушко, – повторил Харальд.

– И куда ни пойдёшь – всегда идешь к морю. Грёбаный остров!

– Хорошо, Лолушко, – с нажимом сказал Харальд – мол, заткнись уже ради всего святого.

Репутация с Бергхеймом не менялась. Значит, и кривляться не надо.

– Тогда до встречи, – серьёзно произнес я. – Передавай привет Айсли.

Интересно, белолицый жрец теперь тоже мне подчиняется?

– Его забрала Зодчая… – с намёком сказал Харальд.

Ага… Видимо, да, подчиняется. Но не совсем так, как я планировал. Ничего. Перебьёмся.

Хотя, конечно, жреца было чуточку жаль. Его таланты могли пригодиться.

Свора двинулась прочь. Я проводил её взглядом, плохо представляя, что буду делать с таким богатством. Отправлять скандинавов оборонять Мясодельню?

Но они хотят за море.

– Что-то не выходит из меня злобного и рачительного правителя, – поделился вслух я. – Всё чужие интересы учитывать пытаюсь.

– Это разумно. Но в меру, друг мой, – сказал Головастик. – А теперь давай поторопимся, Егор. Нужно качаться. Твои викинги вернутся дня через два. Я бы хотел, чтобы вы к этому моменту в основной массе были шестидесятыми.

Глава двадцать вторая «Мобофилия»

– Хренов дров через два дня, – сказал я.

Свора вернулась уже к вечеру. Темнело, мы возвращались в лагерь с будничного фарма. Было покойно, тихо. Уровни росли, будущее казалось определённым (та часть, что была связанна с нашими целями по эту сторону игры).

Лишь две вещи омрачали существование.

Вещь номер «а» – нападения на земли Бастиона. И второе, под буквой «б» – едущие к нам шестеро скандинавов в весьма расстроенных чувствах. Если бы не уверенность в том, что Харальд только что попался в клановый капкан и вряд ли начнёт посягать на мою безопасность, я бы предпочёл открыть по нему шквальный огонь до того момента, как викинг приблизится.

– План претерпел фиаско, друг мой? – предположил Головастик. Он смотрел в сторону бергхеймцев. В руках шамана появился зеленоватый тотем. Юра покрутил его в пальцах и метнул в землю под копыта коня. Вспыхнул голубым следующий обломок магии.

Олег выдвинулся вперёд, чтобы оказаться между нами и викингами. Эвона как. Эмпатия у всех таки имеется. Чувствуют неладное.

– Они такие грозные, что мне хочется домой, к мамочке! – я пришпорил чёрную кобылу, чтобы также оставить наш отряд позади, и направился к северянам. Мало ли что. Остановился рядом с Олегом.

– Что, сынку, ёпт, помогли тебе твои боты? – улыбнулся танк.

– Божечки-кошечки, постмодерн! – ткнул я в него пальцем. – Молодец! Съем тебя последним.

– Мы опоздали! – крикнул Харальд, подъезжая. – Проповедник Повелителя мёртвых принесла весть людям Фредлишемана.

Так. Это нужно как-то связать. Что за проповедник? Какую, к лешему, весть?

– И пусть возрадуются те, кто уверовал, но боялся сделать первый шаг! – добавил хевдинг, остановившись. Голос его пропитался ядом. – Ибо клан Бергхейма отныне служит Повелителю Мёртвых!

– Ой-ой…

– Посему пошли вон отсюда, бергхеймские собаки! – вставил Олаф. Сплюнул. Бьорн ощерился по-собачьи, но сдержался. Хотя коротышку ощутимо трясло от злобы. А репутация – почтение. Матрица дуркует?

– Молись Фрее, Лолушко, – басом добавил Леннарт. – Чтобы наши сородичи выбрались из Зеергарда живыми…

Вид у Своры был напряженный. Покорные слуги иначе себя ведут. Я видел в Аббатстве Даунтон. А эти в шаге от бунта.

Вот ведь ситуация. Вон, в фильмах как показывают? Взял себе головореза на зарплату или услугу – и всё, можно построить огромную теневую империю. Того купи, этого запугай. И армия злобных бугаев легко слушается дохленького босса и, чёрт побери, боится его! А тот уверен, что найдёт управу на любого ослушавшегося. Потому что если один бугай заартачится – найдутся крутыши помощнее и приструнят.

Но это не мой случай. Потому что все мои головорезы смотрят на меня довольно злобно. Все недовольны своим повелителем. Что за проповедник-то?! Как он мне так подгадил?

– Что это значит, шут? Когда я предлагал тебе свою верность, я не собирался отказываться от Вальхаллы. Никто из нас не выйдет против Асов в день Рагнарёка! – сказал Харальд. – Если обманом заманил нас…

– Стопэ, холодные северные парни. Я сам в шоке. Кто такой этот проповедник?

– Кристджана Сломленная и Вознесённая, – со значением произнес хевдинг. – Братья уверены, что это – та девица из бондов, что была в твоём лагере прошлой ночью.

– Бля-я-я… – протянул я, осознав.

– Она несёт людям Фредлишемана весть, что лишь Повелитель мёртвых сможет остановить Серого Человека. Близится день последней схватки, говорит она. Никто не сможет отказаться от выбора. Но многие будут прокляты, обманувшись, – сказал Леннарт.

– Одни проблемы от тебя, блядь, – тихо поделился Олег.

– Она увидела свет через смерть. И чтобы узреть истинный лик повелителя – каждый должен потерять кого-то из близких, – проговорил Хельге. – Счастье через кровь. Через очищение.

– Какого лешего происходит?! Её уже на цитаты разобрали?! Она поехавшая, пацаны! Я ничего такого не говорил ей! Что за…

– Плоды неудавшихся экспериментов ни к чему хорошему не приводят. Их надо сразу уничтожать, если ты, конечно, не безумный ученый, – между делом сообщил Головастик. Голос шамана лучился удовольствием.

Я попытался ожечь его взглядом. Из маски по маске. Рикошет, блядь. Броня не пробита.

– Шустра девка, – я вернулся к выжидающей Своре. Набрал воздуха полную грудь. – Так, позвольте предположить, о чем вы думаете: «Тор побери, этот задохлик обманул нас и предал. И задохлик ли он вообще? Нет! Точно! Это сам Том Хиддлстоун прикрывается этой очаровательной маской».

Я постучал пальцем по нарисованным губам.

– Томхиддлстоун? – не понял хевдинг.

– Даже не думай продолжать, грязный марвелофоб! – ткнул я в него пальцем. – Итак, священное воинство Бергхейма. К вашим религиозным разборкам я имею крайне важное отношение. Беспрецедентное. Назову его по буквам – Н И К А К О Е! Буду даже честнее. Самая главная моя цель – не видеть больше вашего прекрасного мира.

Ярости во взглядах северян стало ощутимо больше – последнее предложение точно было лишним. Практически расписался в желании устроить здесь апокалипсис. Сейчас точно из моего клана все Харальды побегут.

– Жёваный ты крот… Так. Сформулирую иначе. Моя задача – сделать так, чтобы меня в вашем мире не было. При этом не затрагивая ваши вселенные. Предупрежу сразу: отправка бедного Егорки на тот свет посредством умерщвления никак задачу не решает. Вы все знаете, что это не работает, и я вернусь. В дурацком настроении.

– Но Кристджана… – сказал Леннарт.

– С Кристджаной получилось неважнецки, – вздохнул я. – Необдуманно. Несвоевременно. Неправильно. Достаточно слов с приставкой «не» чтобы убедить в том, как сокрушённо я каюсь в ошибке?

– Люди говорят, что речи Повелителя забирают души, и после того, как он овладевает душой – истинное счастье доступно лишь в служении Повелителю, – не успокоился набожный гигант. – Не забрал ли ты душу нашего брата?

– Тогда почему я столь несчастен сейчас, брат! – повернулся к нему Харальд. – Ты ранишь меня такими словами!

– Что с кораблями? – утомленно спросил Головастик. – Погорели?

– Твоё имя скрывает под собой великий ум, – окрысился хевдинг. – Предположишь, быть может, и сам?

– Моё имя скорее скрывает сомнительное чувство юмора человека, полонившего нас здесь, – сказал шаман. – Равно как и имена моих товарищей. В казуальной жизни у меня, чего греха таить, голова больше среднего. На этом таинство имени заканчивается.

Харальд отмахнулся.

– Нет кораблей, Головастик. Ничего нет. Когда хускёрлы Фредлишемана преградили нам путь – я показал им суму с головой Повелителя. Они выбросили её в лес. Рорик передумал.

Шаман поник плечами. Склонил голову. Там, под маской, должно быть уже заискрили нейрончики, вырабатывая новые идеи. Мне стало неуютно. Что ни сделаю – то нашим жизнь испорчу. Репутацию протестировал – загубил весь план. Бастион расширил – ещё одну идею поломал. Второй раз расширил (с первого же раза непонятно) – снова всё испортил.

Я обернулся на товарищей. Впрочем, чего себя корить? Сам нагадил – сам уберу. Я же взрослый мальчик. Тем более, у меня же такое секретное оружие в руках есть. Лолушко Полерождённый, владыка Мясодельни, Повелитель Мёртвых, харизматичный Душелов! Репутационный хакер!

Кстати, надо посмотреть, что там с Бастионом… Я отправил своих героев на восток и на запад, отбивать рудники. Пока не дошли. Но вот-вот!

– Есть шанс, что бергхеймцев перебьют по дороге из Зеергарда? – спросил я Харальда.

Хевдинг прищурился:

– Рорик Беззлобный великодушен и милосерден.

– Это я помню. Моя голова как раз сейчас удобряет придорожные ёлки, впечатлённая великодушием и милосердием. А если по факту? С точки зрения рационального подхода – выпускать живыми тех, кто присягнул, по их мнению, Повелителю Мёртвых – неразумно. Я бы перебил к хренам, от греха подальше.

Харальд приподнял брови, потёр волевой подбородок:

– Рад, что ты не конунг. Бесчестные мысли у тебя, Лолушко.

– Не мы такие, жизнь такая, – задумчиво ответил я цитатой. – Тогда иди и встречай своих. В драки не вступайте, никого не убивайте, никому не мстите. Вы нужны мне живыми. Как воссоединитесь – возвращайтесь сюда.

Харальд грохнул кулаком о грудь, коротко кивнул и развернулся.

– Вижу, у тебя есть идеи, Егор, – оживился Головастик.

– У меня полно идей, Юрчамба. Просто до хренашеньки.

– Я, бля, уверен – чё-то опять с ботами завязано, ёпт. Да? – ухмыльнулся Олег.

– Именно, мой белоснежный друг. Именно!

* * *

– Тунеядец! Тунеядец! – прижатый Олегом корабел скрёб кривыми пальцами песок, смешанный со старыми ракушками. Чёрные губы моба шевелились, глаза вращались в орбитах. Монстр притих, расслабился. Взгляд его упал на меня.

– Тунядец! – взвизгнул горе-строитель.

Я остановил шутовскую пляску. Почесал затылок. Тоже не помогает. Подойдя к корабелу, я сел перед ним на корточки. Чёртова зараза, ты вообще умеешь реагировать-то? Или вся идея – одна лишь нелепица, и местная фауна не тренируется.

Ведь разговоры не помогали. Шутки тоже. Пляски и ужимки на мёртвого фанатика не действовали. Оставалась идея поколотить кого-то из товарищей, но этого делать не хотелось вообще. Хотя…

Я повернулся к Жене.

– Может, попробовать что-то еще? Может, стоит подраться? – подала голос Светлана. Вот ведь умница. – Например, побей Олега!

Танк вскинул голову:

– Что, блядь?!

– Это же для общего дела, – пояснила она. Но даже мне было ясно: ни фига не для общего дела. Это от большой и взаимной, как оно видно, любви. Грёбаная Санта-Барбара. – Ты же любишь подраться.

– Олежа занят, – вмешался я. – Давайте Женю!

– Дядь Егор, у тебя ко мне что-то личное? – мурлыкающим тоном спросил призыватель.

– Немаловероятно.

Признаюсь, на эксперимент с корабелами меня направила любовь к экспромту. Но после нескольких безответных попыток чувство личной идиотии возросло многократно, а долгоиграющего плана в подобных импульсах не существует. Нахрапом трудности разрешить не удалось.

В сторону соратников и смотреть не хотелось. Стас переживал за то, как я расстроюсь после провала. Миша хрюкал от смеха, и понятно, что это он не от высокого юмора ситуации, а надо мною ржет.

Уж такие-то вещи я загривком определяю.

– Тунеядец! – пожаловался корабел. – Тунея-я-я-ядец!

Вокруг валялись трупы его боевых коллег. Строительно-ремонтная бригада, проклятая на доведение работы до конца – полегла здесь уже не только ради опыта. Ради великой цели!

Да, к идее попытаться прокачать репутацию с мобами мои соратники, как водится, отнеслись без энтузиазма. Но Головастик решил, что это может сработать – и поэтому мы оказались там, где оказались. Без споров и ворчания. Не понимаю как, но шаман так ловко и шустро взял за горло пассивную общину Бергхейма, что его авторитет никто не оспаривал. Останься Юра на заре игры их лидером – всё сложилось бы иначе. Но, видимо, Головастик уже тогда осознал перспективы и слинял в поисках более адекватных рейдеров.

Ну… и нашёл. Чёрт, мне его было почти жалко.

Стоп, Егорка. Думай о деле, а не о Головастике. Качай. Идея ведь прекрасная в своей простоте. Сотни корабелов под рукой наверняка способны смайстрячить пару драккаров, если их хорошо попросить. Прекрасная затея, ну правда!

Один минус – пока не работающая.

– Как же мне тебе понравиться, гнилая ты образина? – спросил я у корабела.

– Тунеядец! – провыл тот.

– Надеюсь, ты не задаешь такие вопросы девушкам? – рядом со мною оказалась Света. Я задрал голову, поймав взгляд.

– Перед девушками я обычно соплю, робею, краснею и вместо подмигиваний хищно скалюсь. Иногда распахиваю плащ, если поймаю в парке вечером. Так что до вопросов не доходит обычно. Заканчивается полицией.

– Есть что показать? – усмехнулась заклинательница.

– Вообще-то это шок-контент, – возмутился я. – На него порядочные дамы реагируют как «фу-фу-фу, какая дурацкая шутка, Егор». Whats wrong with you?

– Have no idea, – в пику мне ответила девушка. Так, с ней не поумничаешь. Надо переходить на немецкий.

– Хорош, голубки. Мне отпустить скотину-то, блядь? – фыркнул Олег.

Между ним и Светой проскочила искра. Не в том славном смысле, как любовь или поражение электрическим током, а именно что напряжение. Синий и алый мечи джедаев схлестнулись.