Текст книги "Шут из Бергхейма. Красный Хёрг"

Я харкнул ему кровью в лицо, отчего оскал гориллоподобного стал ещё шире.

Двое викингов уже прибили Стаса. Бард лежал на земле, неестественно раскинув руки. Игната я не видел. Ещё двое головорезов склонились над дымящимся товарищем. Потрясенный лысый мечник протянул им руку. Это ремень Тора прокнул?

Гориллоподобный рыкнул, выдернул из меня ножи и вновь засадил перчатку в живот. Облизнулся.

«Коварный удар»

Здоровяк тут же ослаб, поник. Я свалился с его чёртовых лезвий на землю. Перекатился на бок, перепачкавшись в собственной крови. Хлестанул ещё раз щупальцем, непонятно как не потерянным после всех контузий и ранений. Попытался встать, но оскользнулся и растянулся на дороге. В поле зрения показался чей-то сапог.

Позади что-то грузно упало.

Вы убили Берсеркер Фредлишемана

Меня вновь подняли на ноги. Рыжеволосый парень с татуировкой во всю правую половину лица. Ноздри викинга гневно раздувались.

– Отправляйся к Хель! – харкнул он мне в лицо. Тёплое лезвие уперлось в горло, отчего стало неприятно глотать.

Метрах в десяти от нас я увидел Головастика. Шаман в маске стоял, скрестив на груди руки, и в драку не вмешивался. Рядом с ним улыбался Призыватель.

И это мне ну совсем не понравилось.

Глава четырнадцатая «О, сколько нам мгновений чудных»

– Нас тут немножко мучают, – прохрипел я неожиданным свидетелям. Рыжеволосый покосился назад, не отнимая лезвия от моего горла. – И отрывают лапки.

– Это не ваш бой, – послышался голос одного из викингов.

Головастик развёл руками – мол, вмешиваться не собирается и продолжайте, пожалуйста, не обращайте внимания. Однако от шпильки Юра не удержался:

– Вы так разбрасываетесь репутацией, будто бы у вас бесконечный кредит доверия для всех и каждого. Встретимся на кладбище.

– А вот это обидно было, – добавил я. Лезвие клинка вошло в горло, забивая его металлом и кровью. В глазах потемнело. Что за дела, Головастик? Какого хрена?

* * *

Меня оживило в кругу камней, метрах в ста от шумного порога. Игнат и Стас были на берегу, и я, под екающие боли в груди, присоединился к друзьям.

Ноги дрожали от слабости. Очень удивительная вещь в нервных расстройствах: когда тебя отпускает – ты реально забываешь, как плохо тебе было. Стирается плохое. Привыкаешь к нормальной жизни, и она действительно становится – нормальной.

Но рано или поздно психическая дрянь возвращается. И тебе тотчас кажется, что она никуда не уходила. Ты думаешь о том, как же плохо. Как всегда было плохо. Как всегда будет плохо.

Так что, добравшись до товарищей, я первым делом сунул голову в ледяную воду, вымывая из головы лишние мысли. После чего мы молча сидели на берегу, глядя на то, как заскриптованная вода бьется о заскриптованные скалы. Слушали, как рокочут в заскриптованном течении заскриптованные камни. Как поют заскриптованные птицы. Река скатывалась в скалистый каньон.

Воздух переполняла заскриптованная свежесть.

– Спасибо, – сказал я товарищам. – Срезало репутацию?

– До враждебной, – кивнул Игнат. – Надо было валить Зодчую.

Стас тяжело вздохнул. Кинул камешек в воду.

– Да, Егор, ваше решение меня очень смутило, – сказал бард. – Очень неудобное оно оказалось.

Я не ответил. Потому что буквально сразу после слов Стаса в системном чате всплыло:

СООБЩЕНИЕ ИЗ БАСТИОНА «МЯСОДЕЛЬНЯ»

Поздравляем. Ваш отряд вступил в бой с Детьми Подземелий, охраняющими Рудник Алых Кристаллов, и победил. Отныне Рудник будет поставлять в Мясодельню небольшое число алых кристаллов ежедневно.

Ваш герой Райволг получил 10 уровень.

Ваши потери: Боевое Братство Зодчей, 3 Малыш и Мастифф Зодчей.

Я отправил отряд назад в Бастион, где уже ждала своего часа Сестра. Кристаллы – штука полезная, потребуются для строительства. Я запихал в призыв существ ещё одно Боевое Братство. Будем восстанавливаться. Жаль, что боем никак нельзя управлять… Надеюсь, резкая перемена карьеры у менестреля Райволга не слишком сильно ударит по его рассудку. Был музыкант, затем раб, а теперь – предводитель живых мертвецов. Некромант на минималках. Мне даже было интересно посмотреть, как паренёк проходит через всё это. Вдруг, как в книгах, у него глаза тускнеют, синяки под ними растут. В волосах проявляется седина. Нос заостряется. Шутки становятся чёрными. Потом согбенность, рваный плащ, в скрюченных пальцах вместо лютни посох с человеческим черепом.

Что ж с тобой сделал проклятый шут, а?

Вслух же я сказал:

– Потом спасибо скажете! Когда будете умирать, и никто не сможет стакан воды подать – бац, а Егорка вам ходячего мертвеца с кружкой пришлет. Стратегическое, так сказать, мышление. Хитрый план Лолушки.

Стас снова вздохнул.

– Приближаются, – сказал Игнат. Встал с земли, отряхнулся. – Всадники. Пятеро.

– У меня из оружия только маска, – посетовал я. – И острый язык.

– У тебя хотя бы маска, – поморщился охотник. У него во рту вновь была травинка.

– А ты ведь курильщик, да? – догадался я.

– Бросил семнадцать лет назад, – ответил Игнат.

Из соснового леска послышалось лошадиное ржание. Громко хрустнула сломанная ветка. Птицы тотчас притихли.

– Господа, – раздался голос Головастика. Его силуэт показался среди пушистых ветвей молодых деревьев. – Давайте мы не будем тратить время на бессмысленные стычки?

Он выехал к холму с кругом камней. За шаманом показался призыватель, тоже верхом. Следом тянулась цепочка рысаков уже и для нас, видимо. У всех седельные сумки. Я разглядел на чёрной кобыле с белой звездой во лбу притороченное щупальце Повелителя. Мой убер, точняк.

– Подраться у вас возможность будет. Я убеждён, что и причины найдутся. Просто прошу, господа: отложите.

– Была задета честь предков. Честь родного дома! – гордо ответил я. – Только кровью…

– Не знаю, что у тебя там было задето, Лолушко, но постарайся сдерживать свою агрессию. Она мешает жить, – без тени улыбки сказал Юра. – Твои ошибки плохо влияют на окружающих.

– Но… он же меня, пацана, при пацанах не пацаном назвал! – вяло промямлил я ещё одну шутку из прошлого, но как-то и она не очень зашла.

– Драку я начал, – сказал Игнат.

– Оу, – удивился Головастик. – Экий казус вышел. Прости, Лолушко. Тогда к тебе, Кузьмич. Мы теряем время на каждой смерти. Их больше быть не должно.

– Не видел другого выхода, – охотник подошёл к коню. – Который мой?

Шаман ткнул пальцам в пегого.

– Допускаю, что его и не было, господа, – признался Юра. – Порука – это отлично. Это благородно. Но нужно думать о результате.

Он продолжал себя убеждать, глядя, как мы экипируемся.

– Я мог остаться. Мог зачистить весь поселок. С трудом, но смог бы. Вот только, господа, в таком случае мы двигались бы дальше пешком. Через враждебные земли. Мне нужен был торговец. Для вас же нужен был.

Вороная кобыла глянула на меня натуральным волком. По-моему, даже оскалилась. Топнула копытом.

– Шшшш, – ответил я ей. Осторожно протянул руку, стараясь не вспугнуть. Блин. Это ведь программа. Тупая программа, почему она себя ведет так, словно я какой ковбой из Йеллоустоуна, а она вольный и гордый иноходец, которого ещё и не объезжал никто.

Лошадь застыла, вперив в меня глаз.

– Шшшш… – сделал я шаг вперёд.

– К чему это все говорится? – продолжал Юра. – С точки зрения морали – вы, господа, большие молодцы.

Лошадь повела ушами. Фыркнула.

– Шшшш, – до поводьев осталось сантиметров сорок. Я повёл пальцами.

– Вы, также, наверняка склонны считать меня…

Лошадь прицельно пнула меня копытом в колено. Осознанно. Специально! Хруст сломанной кости перекрыл даже шум порогов. Да чего там порогов – он даже мой вопль боли заглушил:

– Сука! – взвыл я.

– Это чрезмерно, – заметил Юра. – Я не сука.

«Вы получили новое сообщение от божественной сущности»

– Охеренно смешно, знаешь ли, – прошипел я, отползая подальше от кобылы.

Шаман метнул тотем в землю, облокотился на луку седла. Боль стихла. Лошадь наблюдала за моими мучениями с интересом статуи. Враждебная сволочь. Я поднялся, не сводя с неё взгляда.

– Стремительно нахожу в себе монгольскую кровь, – процедил я животному. – Пущу на мясо и съем лично.

– Так вот, господа. Вам может показаться, что мой поступок был подлым. Но он был самым разумным в этот момент. Надеюсь, вы это понимаете?

Пальцы коснулись поводьев. Лошадь больше не своевольничала и вела себя как шёлковая, пока я чистил сумки и возвращал снаряжение (из того, что мог использовать) на место.

– Понимаете же? – Юра ждал ответа, а мы отмалчивались.

– Конечно, – сдался Стас. – Конечно, понимаем.

Мы с Игнатом переглянулись, будто декабристы за день до восстания.

– Лолушко, Кузьмич? – не унялся шаман. Сука упрямая.

– Ты большой молодец, Юрамба! Мой герой! – ответил я. – Когда вырасту – хочу быть таким же!

– Ясно…

– Я хотел выстрелить – выстрелил, – ответил Игнат. – Ты хотел уйти – ушёл. Не оправдывайся. Тошно выглядит.

Юра кивнул. Посмотрел на воду. Кивнул ещё раз.

– Жаль. Тогда по коням, – взялся он за поводья. Лошадь всхрапнула.

Моя вороная тварь со звездой во лбу безропотно приняла шутовскую тушу на себя. Как и положено заскриптованному маунту! Вряд ли спесь из неё выбил намёк о возможной судьбе.

– Слежу за тобой, – стараясь, чтобы никто из товарищей этого не увидел, шепнул я животному. – Пошла!

Выпрямившись, вызвал окно с сообщением от божественной сущности. Чем обязан?

« ;—))))) »

– Да ладно, блять, – буркнул я себе под нос. Настучал пальцем:

«Тебе чё делать нехрен?»

«Ваше послание ушло к Богам. Вам остается только ждать»

Я закатил глаза, уклонился от ветки, метящей в лицо. Так вышло, что моя кобыла оказалась последней. Самое пёсье место. Терпеть не могу последним плестись. Лучше вести, чем быть ведомым.

Когда тащишься, уткнувшись носом в чью-то спину, многое пропускаешь. Время сразу же уходит в служение культу Черепахи и спорит за звание самого унылого на свете. Когда ты замыкающий – самое главное найти себе хоть какое-то развлечение.

«Попроси меня»

Любопытно… А не придумали ли ещё технологий, которые выводят мысли в логи? Ежели здесь на шутки реакция случается, то, может быть, и телепатию оцифровали. Как-то уже слишком своевременно пришло предложение от администрации этой чудесной игрушки.

Хм… Запись мыслей была бы, признаюсь, весьма недурственной штукой. Хоть какой-то порядок в голове навести можно было бы. Перед сном так запустить, а потом распечатать, пообводить важные мыслишки карандашиком. Понять что – то…

«Скучаешь, малыш?» – настучал я.

Настроение во мне царило прямо-таки благостное. Возможно, из-за красот вокруг. Мы ехали сквозь молодой сосновый лес. Тонкие стволы пробивались между камней. Пушистые ветви изворачивались, обволакивая неровности, огибая валуны. Северная природа прибивала зелень к серой земле. Красотища.

Но чего от меня надо местному божку?

«Попроси меня. Ты многое пропускаешь. Игра станет много интереснее»

«Кому? Тебе? Мне тут занятий и без того хватает, знаешь ли! Некогда скучать!»

Пауза. Админ задумался. Или отвлёкся.

Тропа, едва видная среди камней и мха, тянулась вдоль скалистого каньона, в глубину которого ныряла река. Первым, понурившись, ехал Головастик. Сразу за ним Женя Балабол. А вот дальше уже начинался провал между старой и новой генерацией героев.

На другой стороне реки виднелся частокол небольшого поселения. Со скалы спускалась клеть на верёвках, из неё в нашу сторону глядела женщина с белыми волосами. Механизм скрипел, трещал, но совсем не смущал запертую в средневековый лифт даму. Трое мужиков у ворота лебедки покорно брели по кругу, упираясь в грубые рычаги.

Лошадь остановилась.

– Слышь, Плотва, – буркнул я ей. Кобыла повернула голову, будто пытаясь заглянуть мне в глаза. Фыркнула угрожающе.

– Да ладно. Если имя не нравится, я сменю…

Тварь прыгнула, будто ей под седло телепортировали раскаленных углей. Миниродео застало меня врасплох, и я свалился на камни. Лошадь медленно повернулась. Угрожающе склонила голову.

«Попроси что-нибудь»

Убедительно давит свои предложения этот грёбанный маркетолог от компьютерных игр… Лошадь сделала шаг ко мне. Я торопливо поднялся на ноги.

– И как же доверие между нами? Как мы будем жить дальше, если ты так меня подводишь, а?

Кобыла молчала.

– Мы же команда, да? Мы должны помогать друг другу!

Лошадь мотнула головой. Встала на дыбы и попыталась навалиться сверху, но Егорка уже был готов. Уклонившись от атаки, я перекатился вправо. Копыта грохнулись о скалу, высекая искры подковами.

– Кусок ты колбасы!

Кобыла замерла.

«Я могу делать это целый день. С чем угодно»

Позади зарокотали камни. Я осторожно покосился на новую напасть. Булыжники скатывались в одну дрожащую груду. Вокруг поднималась пыль. То, что зарождалось на тропе у реки, ничего доброго не предвещало.

Скрип лебедки, опускающей клеть с женщиной, прекратился. Местные с интересом наблюдали, как бедный шут воюет со своей лошадью и пылью.

– Егор? – послышался крик. Игнат остановился, дёрнул за поводья, поворачивая лошадь.

– Мудак… – выплюнул я в адрес «сущности». Ненавижу, когда мною пытаются управлять. Да, вроде бы взрослый я человек, но вот включается сразу нечто нонконформистское. Наперекор. Груда камней постепенно превращалась в голема. Лошадь фыркала и «рыла» копытами скальную тропу.

Я развернулся и пошёл навстречу Игнату. Мой выбор – это избегание выбора!

– Беда? – крикнул охотник.

Моя кобыла с хищным видом шла следом за мною, вытянув шею и словно принюхиваясь к земле. Уши прижаты, зубы скалятся. Крадущаяся лошадь – это смешно только в мультиках. В реальности – как минимум, дико.

Кобыла Игната вдруг застыла. Подняла голову, уши торчком встали. Охотник дёрнул за поводья, и тут его лошадь повернулась. Всхрапнула, а затем лихим прыжком сиганула со скалы прямо в реку.

Игнат едва успел спрыгнуть. Изумленно проводил ржущую самоубийцу взглядом.

«Попроси что-нибудь. Стас может не успеть спрыгнуть»

– Какого лешего?! – спросил охотник. Лошадь под нашим бардом остановилась. Вот ведь сука… Я поднял вверх палец, прося паузу. Застучал в чат:

«Лошадь за что, полоумная ты скотина?»

Над тропой поднимался голем. Камни с грохотом бились друг о друга. Облако пыли окутало наш берег. На зубах заскрипели мелкие песчинки. Я барабанил по панели чата, косясь то на хищно припадающую к земле черную кобылу, то на Стаса.

«Вот моя просьба – свали на северный полюс и пусть там тебя дерут медведи. Божественная сущность. Самому не смешно? Сука ты заигравшаяся».

Меня несло. Боже, как меня несло. Пальцы тряслись.

Игнат подошёл близко, положил руку мне на плечо. Голем вырос уже на четыре метра, всё быстрее втягивая в себя камни. На той стороне реки высыпало с десяток местных. Они тыкали в нашу сторону пальцами и что-то возбужденно обсуждали.

Я вдруг вспомнил о Крендельке. Застыл. Сколько дней потом ему пришлось проторчать в аду? Стоит ли оно мимолетного выплеска оскорблений?

Палец лег на кнопку «удалить». Зажал его. Я смотрел на исчезающие буквы, а затем быстро набрал:

«Лошадь и мороженку».

Отправить.

Голем застыл. Хищно прижимающаяся к земле кобыла выпрямилась.

«Видишь, как просто. Ты просишь – я даю тебе задание – ты выполняешь. Ударь Стаса по лицу, и получишь искомое».

– Господи, какая же помойка у тебя в голове, – сказал я.

Игнат глубокомысленно хмыкнул. Глаза сузились.

– Это не тебе, – поправился я.

С шелестом и легким постукиванием голем обратился в груду камней. Чёрная лошадь сразу потеряла ко мне интерес. Да и Стасу удалось сдвинуть свою кобылу с места.

Жизнь налаживалась.

Народ на той стороне разошелся по своим делам. Мужики впряглись в ворот. Клеть с женщиной заскрипела и поползла вниз. Я подошёл к краю каньона. Они ж её не топят? Может, спасать надо. Вдруг квест?

Однако там, у самой воды была выбита в скале целая ниша, с системой веревок и арсеналом корзин, бочек. Куда-то в тело скалы уводили чёрные ходы. Из одного как раз выглянул здоровенный северянин с голым торсом. Схватил бочку и потащил во тьму.

Я поднял взгляд. Среди обычной суеты на том берегу выделялся горбун. Весь неказистый, обиженный природой персонаж явно смотрел в мою сторону. К нему кто-то подошел, дал калеке подзатыльник. Засмеялся, спросил что-то, тыча в меня пальцем.

Горбун не реагировал.

Я помахал ему рукой приветственно. Северянин ощутимо вздрогнул. Сжался весь. А затем робко поднял ладонь. С опаской посмотрел по сторонам и воровато махнул в ответ. Его обидчик показал мне оскорбительный жест. Какой-то совсем не средневековый и точно не скандинавский.

– Точно сожгу весь этот мир в пламени своей ненависти, – буркнул я.

К нам приближался Стас. Бить его по лицу я, разумеется, не собирался.

Ну… На данный момент. Хотя, конечно, мороженка того стоила.

Глава пятнадцатая «И в туманы лиманы»

Я проснулся от тошноты. Что-то царапало горло, пытаясь влезть в глотку. На память тут же пришла фиброгастродуоденоскопия. Вот похожие ощущения. Позыв рвоты швырнул меня на бок. Взмахнув руками, я попытался отбиться от грубого вторжения, но лишь тюкнулся о маску.

Никто в меня ничего не пихал. Но рвало как по-настоящему.

– Что такое? – вскинулся Головастик, но голос не повысил, чтобы не разбудить остальных. Шаман сидел у огня, дежуря. Я мотнул головой. Дурнота ушла, оставив лишь першение и ощущение чужеродности в теле. Потёр горло, прокашлялся. Что это было? Опять нервы?

Юра наблюдал за мною. Отблески костра играли на маске.

– Мне будто кишку в горло засунули, – поделился я шепотом.

Головастик кивнул, ткнул пальцем в небо:

– Нам меняют питание.

Когда разговаривают двое в масках – с мимикой очень сложно. Поэтому только через несколько долгих секунд нарочито удивленной гримасы (мсье, откуда у вас такая информация, не поделитесь ли источниками?) до меня дошло, что Юра тупо не видит всего многообразия моих эмоций.

– Питание? – обречённо прошептал я.

– Да. Ты же знаешь, где мы?

– Я проснулся в чужом теле, чтобы спасти Россию?

– Нет, – покачал головой Юра. – Очень жаль, но нет.

– Так… Это не жаркое лето и меня не ждет выбор между шестью пионерками? Не будет никаких эльфийских принцесс? И я даже не избранный?!

– Вот тут не знаю. А тебе кто-то сказал, что ты избранный? – хмыкнул Юра.

– Ну… Была надежда, небольшая – я же самого Серого Человека видел!

– Нас перевели на питание через зонд, – Головастик сменил тему. – Это дуальная новость для нас всех. Хорошая тем, что так мы протянем подольше. Плохая – раньше надо было делать. Я думал, что изначально так и поступили. Когда выберемся – от врачей нескоро избавимся. Возможно, до конца своих дней будем очереди в поликлиниках составлять.

– Думаешь, есть шансы выбраться?

– Разумеется, – Головастик выпрямился. – На материке начнётся противостояние значительного масштаба. Роттенштайн, как я уже сообщал, укрепился, но кроме него есть несколько других развитых групп. Несомненно, после того объявления о выходе из данного проекта все они станут действовать по принципу «оттащи другого от кормушки». О Бергхейме там никто и не слышал, поэтому нас не ждут. У нас есть шанс развиться, пока остальные попытаются превзойти Роттенштайн. Совокупные усилия принесут плоды. Фракции вроде Хиттолампи, Вольне Ксенство могут объединиться, и тогда даже Михаил Семёнович не устоит. Роттенштайн падет.

Последнее он произнес довольно подавленным тоном.

– Не расстраивайся. Семью не выбирают. Прости нас, что мы такие, – не выдержал я.

Вновь немой диалог двух масок. Пауза затянулась.

– Поэтому, когда на театре военных действий объявимся мы – нас не заметят. Если мы грамотно соберем Бастионы побережья и распределим силы, то, накопив войска и репутацию, сможем вступить в игру по-настоящему. Кто управляет входом в Цитадель, тот имеет шанс на победу.

Я промолчал. Ситуация, когда сколько-то групп пытаются добиться своей цели, при этом мешая конкурентам, казалась безвыходной. Мы состаримся в капсулах, оттаскивая противников от выхода. Бред.

Но Головастик в него верил.

– Не понимаю, в чём твой план? – не выдержал я. – Как это вообще может сработать? Сколько там пачек – таких, как наша?

– Кроме нас – как минимум, пять.

– И все мы будем рвать друг другу глотки на потеху этому хмырю?

– Если это поможет выйти на свободу – да, – спокойно ответил Головастик. – И ты тоже будешь.

Это мне не понравилось, но я промолчал. Лёг обратно на землю, укрылся стеганым одеялом (нашлось в седельной сумке). Над головой мерцали звёзды. В груди ворочался комок тревоги. Будущее пугало. О нём я думать не хотел. Ещё и горло болело…

Чтобы отвлечься, я вновь залез в Бастион. Отправил здание на постройку, забил очередь на строительство зверья в местных казармах, прочитал отчет об очередной победе Райволга. Выбрал следующую цель для завоевания – лесопильню. До следующего расширения нужно было отстроить стены. Для этого нужна древесина. Она и так шла неплохо, но, как водится, хотелось больше. Армия росла, но получалось, что с ней носился лишь бедный бард из Рассветного, вынося охрану почти без потерь и получая опыт. Двое героев охватили бы большую территорию. Трое – ещё большую.

Эх, где мои славные ребята из Своры Бергхейма? Остался ли кто в живых после похода через перевалы?

Я влез в чат общения с божественной сущностью. Минуту сомневался, лежа с вытянутым пальцем, то начиная набивать сообщение, то удаляя его. Наконец, отстучав послание, нажал ввод и закрыл глаза. Посмотрим, что попросят. Социальная составляющая в северных краях отвратительная. Столько времени играю, а единственный соратник – и тот раб из-за моря.

После же я долго лежал, слушая треск костра и карауля блуждающую неподалеку тревогу. В груди болезненно ёкало. Справа, а не слева. И как-то непривычно. Будто это уже не нервные шутки, а совсем серьёзно.

Насколько я тут застрял? Планы Головастика шли далеко. Их за неделю не осуществить. Месяц? Два? Три? Полгода? На лбу выступил холодный пот. У костра пошевелился Юра. Послышался шум падающей в костёр ветки. За закрытыми веками стало чуть светлее от вспыхнувшего огня.

Мир за пределами игры уже не казался мне пустым и бесполезным местом, как раньше. Тотальное одиночество – это ужасно, конечно, но я готов с ним жить, если останется достаток, комфорт и, самое главное, свобода! В реале можно что-то изменить, на самом деле поменять! Здесь же…

Здесь я даже таланты выстроить не могу, для лучшего билда.

Дышать стало труднее, пришлось повернуться на бок, вытянуть руки. Полегчало. Полгода, чтобы выйти в мир… инвалидом? Чёрт побери! Смертность я осознал в детстве. Никто не умер. Мне не пришлось резать кролика, купленного родителями. Хомяков тоже не было. Просто в один прекрасный момент я осознал, что когда-нибудь умру. И все умрут. Выключится свет, и меня – моих мыслей, моих чувств – никогда больше не будет. Не останется и следа от того, что так тревожило, заботило. Что рождалось в груди. Пус-то-та. Этот страх поселился во мне, шестилетнем мальчугане, и терзал с приходом темноты. О, как мечталось победить его. Заменить.

Я сделал это успешно уже в более зрелом возрасте, когда стал бояться бесконечности. Что, ежели всё не так рационально, как считают, и за пределами жизни есть что-то большее, не имеющее ни конца, ни края, чему мне придётся быть свидетелем. Всегда.

С тех пор два ужаса бились в черепной коробке, и визжащую свару приходилось запихивать куда подальше, на окраину сознания, за ширму из повседневных переживаний. И теперь размышления о том, сколько времени мы должны будем провести здесь, чтобы просто вернуться к обычной жизни – истончили и без того хлипкую перегородку между мною и дерущимися страхами.

Короче, до утра мне уснуть не удалось. Сознание чуть затуманилось как раз на рассвете, но тут вмешался Юра, объявивший побудку. А затем пришёл ответ от сущности. Цена Своры оказалась неожиданной. В ушах заскрежетали ощерившиеся разбитым стеклом дворники. Задачку чёртов кукловод подкинул неожиданную.

Мерзота какая… Но, чёрт побери, какая-то часть меня, похороненная в искореженном кузове машины несколько лет назад, отчаянно хотела сделать то, на что науськивал админ. Ведь, в конце концов, он не требовал поднимать младенцев на копья. Все очень невинно. Прозаично.

За малой малостью – когда ты переступил через себя ради мелочи, то в следующий раз закроешь глаза на большее. Окно Овертона в бытовом формате.

– Егор, вы необыкновенно тихи сегодня, – сказал Стас во время сборов. – Что-то произошло?

Я вяло улыбнулся сквозь маску. Покачал головой. Накрапывал дождь. Чёртова детализация.

– Шут устал? – поддержал интерес Стаса Головастик. Он уже был готов и с уверенным видом оглядывал низкоуровневую паству.

– Шут просто замыслил недоброе, – буркнул я в ответ.

* * *

Целью нашего путешествия оказался подвысохший лиман. Зелёная трава обрывалась у песчаной границы, и дальше тянулись бесконечные песчаные пляжи и косы, разделенные затхлой водой. Само море начиналось где-то уж совсем далеко. На горизонте.

– Это корабли? – спросил я у товарищей.

Остовы мёртвых судов были повсюду. Часть гниющих драккаров почти сдалась пескам, и наружу торчали лишь мачты да задранные носы. Некоторые посудины погрузились в застоявшуюся воду.

– Бухта Проклятых Корабелов, – сказал Головастик. Он остановил коня, упёрся руками в седло, приподнимаясь и изучая зелёно-жёлто-синее море травы, песка и воды. – По сюжету когда-то здесь жили лучшие мастера, но гордыней разозлили богов.

– Классическая история, – заметил я. – И теперь они ходят тут среди мёртвых остовов и стенают? Меряются стамесками со случайными прохожими? Записывают всех в отдел технического контроля и прикапывают их, по результатам экспертизы, в песочке?

– Теперь они целыми днями восстанавливают брошенные корабли. Если мобов не трогать, то к ночи некоторые из драккаров выглядят вполне сносно. Наутро цикл начинается сначала. У корабелов автозагрузка. Их можно бить до бесконечности, и они довольно тупые. ИИ здесь не обучающийся.

– Халтура, – поморщился я.

– Которой мы можем быть благодарны. Чем ближе к морю, тем выше уровни. Идеальное место для прокачки.

– Дядь Юр, а какой план действий?

Шаман смотрел на лиман, будто не слыша призывателя. Женя объехал его и встал напротив.

– Дядь Юр?

Головастик вздрогнул, оглядел нас:

– Вы ещё тут? Вперёд, качаться. Лошадей оставьте. Я поищу остальных. Встречаемся здесь.

Он понукнул коня и поехал прочь, оставив нас посреди колышущегося моря травы. Я спешился. Проверил снаряжение. До ближайшего корабля было метров пятьсот. И я видел, как вокруг него бродят человеческие фигурки.

– Ну, идём? – обернулся я к товарищам. Раскидал им приглашение в группу.

Стас с видимым облегчением последовал моему примеру. Должно быть, ждал, что я начну ерепениться на такое неучтивое обращение шамана. Женя слез с лошади, только когда нашёл место почище. С грустью вздохнул и принялся выблевывать себе помощника.

– Где наши? – спросил Игнат. – Зачем мы сразу в бой лезем?

– Я маленький шут и не хочу ничего решать. Я хочу пыщь-пыщь-пыщь, а не это вот всё, – устало ответил ему я. – Старший сказал качаться – я качаюсь. Приказа думать не было.

– Откуда такая дисциплинированность? – хмыкнул охотник. Ловко соскочил с коня. Подхватил травинку и сунул её в рот. Подмигнул и зашагал к ближайшему кораблю.

– Я ж говорю, недоброе задумал, – бросил я в спину товарищу. – Стас?

Бард уже взялся за лютню. Пробежался пальцами по струнам, извлекая наружу не самую плохую из мелодий. Не зря постоянно практиковался. Райволг стронул что-то в душе предпенсионного любителя шансона, и у того пробудилась страсть к музыке. Иногда Стас даже напевал что-то. Едва слышно. Лицо у него в такие моменты светлело.

Кстати, как там Райволг?

Я влез в интерфейс Бастиона. Проверил количество ресурсов. Посмотрел, что доступно из построек (ничего). Затем навестил отряд мёртвых захватчиков, во главе с менестрелем из Рассветного. Тот двигался к очередной шахте, заныканной почти у перевала Рокота. Я надеялся, что это будет золото. Потому что золото мне требовалось, но почти никто его не производил. На подходе была гильдия торговцев, но были у меня сомнения, что кто-то станет торговать с такой мерзотной мразотой, как повелитель мёртвых скандинавов.

Однако шут его знает! Вдруг?

– Егор? – окрикнул меня Игнат.

Закрыв панель Бастиона, я нагнал охотника, расчехлив щупальце и выудив серп. Одежду подобрал на ловкость и выносливость. Всё на уклонение.

Чем ближе мы подходили к гнилому драккару, тем громче слышался стук молотков по дереву. Чёрный остов облепили ползающие по бортам фигуры проклятых корабелов. По воде вдоль покрытых плесенью бортов ходили, горбясь, их товарищи.

На нас они не реагировали. Двадцать пятые уровни. Пассивные?

– Начнём потихоньку, а дальше как получится, – сказал я.

Призыватель вытащил из себя какую-то новую тварь, похожую на одноглазого героя из Корпорации Монстров. Пушистый шарик на ножках весело скакал рядом с Женей и смешно взмахивал руками.

От корабля доносился гул голосов. Монотонно раздражающий.

– Должен чинить. Должен чинить. Время работать. Время чинить. Должно работать. Закрепить закрепить очистить выкорчевать строгать чинить работать. Время. Корабль. Один.

Безумное бормотание корабелов становилось громче с каждым шагом. Пока, наконец, я не добрался на расстояние атаки и не гаркнул злым языком в ближайшего моба:

– Есть телефона позвонить?

Лиман моментально затих. Настолько резко, что где-то закричавшая чайка тотчас заткнулась, испугавшись собственной пронзительности. Десятки изуродованных проклятием лиц обернулись к нам. Движение на бортах замерло. Шеи у одержимых лодочников крутились совсем как у резиновых игрушек.

– Тунеядец? – хором сказали мертвецы. Чёрная лава поползла вниз. Захлюпала вода от падающих с высоты корабелов. Твари падали в грязь, в песок, и тут же вставали, набычившись.

– Вот почему опять сложно? – пожаловался я товарищам, не сводя взгляда с монстров. – Почему их нельзя по одному, а?

– Самого бесит, дядь, – сказал Женя. – Но я как знал – на аое тварь вызвал. Так что собирай да кайти. Запилим.

– Тунеядец! – громыхнуло со всех сторон. Зловещие фигуры бросились в атаку.

– Дайте секунд десять, – бросил я. Увидел, как Игнат и Женя кивнули в ответ и кинулся чуть в сторону от мертвецов, огибая корабелов по дуге.

– Ну, здравствуйте, рукожопы, – пошло первое унижение. Затем второе. Третье. Я развернулся спиной, саданул по накатывающимся мертвякам конусным ударом «Душевной раны», увидел, как прокнул «Ремень тора», разбрасывая искры по чёрным телам. Дал «хохотом» и побежал:

– Игнатушка, мочи-и-и-и-и!

– ТУНЕЯДЕЦ! – взревели корабелы.

Я набрасывал унижение за унижением, поднимая скорость до приснопамятной, случившейся под стенами Бергхейма. Иногда замедлялся, чтобы набросить ещё Душевную рану. Наслаждался вспышками в толпе. Яркими взрывами при особенных проках ремня. Щупальцем не пользовался. Просто бегал, сдергивал сорвавшихся на ДД монстров «злым языком» и иногда чуточку дамажил.