Текст книги "A.D. 999"

Локи слышал крики обступивших его людей. Торкелл словно сошел с ума. Мигая, стараясь сбросить охватившую его ярость, Локи покачал головой.

– Они сожгли нашу церковь! Великий Один, была ли среди них моя сестра Гунгильда?

Слезы текли по почерневшему от копоти лицу Торкелла.

Локи протянул руку и положил ее на колено Торкелла. Прикасаться к белой твари, на которой сидел Торкелл, ему не хотелось.

– Я должен попросить у тебя прощения.

Торкелл вздрогнул от неожиданности.

– Что? Великий Дракон?

Как же трудно произнести эти слова.

– Пока мы сражались с армиями англичан, я тел переговоры с Анджело, главным советником Этельреда. Думал, что он наш союзник… Похоже, Анджело все это время вел свою игру. Указ написан им, а не Этельредом. Он повернул против нас и убил наших людей.

Еще не высохшие слезы блестели на лице юноши, его губы дрожали.

– Те, с кем мы объединились, с кем только что сражались вместе… они прислужники Анджело.

– Но…

– Не спрашивай меня ни о чем! – воскликнул Локи. – Слушай и верь! Расскажи об этом всем. Когда я дам знак, мы ударим по ним.

Торкелл побледнел.

– Но… Великий Дракон… они же чудовища. Как мы можем драться с ними?

– Ты еще не видел всего, что я умею, юноша. Верь в меня, и скоро, очень скоро, мы отомстим. – К удивлению Торкелла, Локи стащил его со спины белого коня и прошептал на ухо: – Убей этого жеребца. И побыстрее.

Ошеломленный Торкелл и его товарищи отправились к своим воинам, чтобы сообщить страшную весть, а Локи и Фенрир поднялись на вершину холма. Вызвав огонь, Дракон уставился в ярко вспыхнувшее пламя.

– Анджело! – приказал он. – Ответь мне!

Локи немного боялся, что королевский советник не отзовется. Но зная Анджело – а теперь, как ему казалось, он знал его очень хорошо, – бог огня почти не сомневался, что тот упивается радостью триумфа. Что ж, возможно, удастся кое-что узнать.

В колеблющемся свете пламени проступило лицо королевского советника. На его губах играла злорадная усмешка.

– Не говори, я сам угадаю, – проворковал он. – Ты узнал о последнем указе Этельреда, и тебе это не понравилось.

– Ты прав, – ответил Локи, стараясь не выдать своих чувств. – Может быть, объяснишь, зачем убиваешь сторонников твоего Антихриста.

– Все очень просто. Они мне больше не нужны. И ты тоже мне не нужен. Ты сделал все как надо. Отличная работа. Но через несколько часов, если считать время так, как считают его смертные, весь этот мир и все его восхитительные игрушки будут принадлежать мне.

Гнев всколыхнулся в нем, но Локи сумел сохранить спокойствие.

– Тебе требовалась моя помощь, чтобы покончить с твоим миром. Тогда у меня будет возможность покончить с моим!

Анджело откинул голову и рассмеялся. Фенрир негромко зарычал. Кем бы ни был советник короля, ему повезло, что их разделяли десятки миль.

– Ах, Локи, мастер обмана, повелитель Хаоса. Как легко тебя одурачить. Стыдно. Зачем мне желать уничтожения мира, если я могу стать абсолютным его хозяином?

– Что?

– Никакого Апокалипсиса не будет, мой друг. Никакого Рагнарёка. Только вечные муки для тех, кого называют людьми,

– Мы заключили сделку! Ты мне солгал!

Анджело мило улыбнулся:

– Бедный Локи. Я отец лжи. И теперь ты это знаешь.

Локи уже поднялся, его могучее человеческое тело напряглось от ярости.

– Я сражусь с тобой, Анджело! Под моей командой тысячи!

– Тысячи людей, – напомнил королевский советник. – А я распоряжаюсь миллионами существ, сделанных из кое-чего покрепче. Но конечно, сражайся. Это доставит мне удовольствие. Надеюсь, тебе тоже.

И он исчез.

Фенрир поднял морду и завыл, выплескивая гнев. Локи присоединился к нему, надрывая глотку. А когда силы покинули его, упал на землю и дал волю слезам. Измена. Его обставили. Одурачили. Анджело прав – это оказалось совсем нетрудно. Те, кто последовал за ним, погибли напрасно. Но пусть враг смеется – Локи еще может сражаться. Негодяй наградил его темными силами, и теперь пришло время употребить их.

Последовавшая за этим битва была ужасна.

Пламя озарило небо – огонь и молнии соединились, а внизу под ними грохотал гром. Первой жертвой стал конь Локи, упавший на землю после точного удара молнии. Как и подозревал бог обмана, тварь не погибла, пострадала только форма, которую она приняла. Чудовище еще вернется, вселившись в другое тело, но пока по крайней мере оно ничем не угрожало.

Убийство Рыжего коня оторвало монстров от жуткой трапезы. Сердито ворча, они обступили человека, одиноко стоявшего посреди чистого поля. Локи рассмеялся. Ветер растрепал его черные волосы. Напрягшись, он призвал на помощь дарованные ему Силы.

Вызванная им молния поразила нескольких чудовищ. Их громадные, искореженные тела отбросило на несколько ярдов, и они застыли – дымящиеся, обугленные трупы. Там, где лежали в земле незаметные желуди, выросли вдруг дубы. Их ветви, подчиняясь приказу Локи, хватали и душили тех, кто следовал за Гвином ап Нуддом.

Но существам из бездны, казалось, не было числа. Они появлялись, словно из ниоткуда. Локи ждал их. Под ногами, копытами и лапами тварей вспыхнул огонь.

Крики, которых не знал этот мир, наполнили воздух, и даже Локи поежился от холодка, пробежавшего по его спине.

Огонь, бывший прежде землей, обратился в воду. Поток смыл горящие тела, а те, кто еще дышал, утонули в его бурных водоворотах. Локи взмахнул рукой – и вода замерзла. Его враги, прикидывавшиеся союзниками, попали в ледяные ловушки. Некоторые еще бились, стараясь выбраться из плена.

Фенрир прыгнул, поскользнулся, но не остановился, его клыки рвали высовывающуюся изо льда плоть. Локи поднял руку, давая знак своим людям.

Торкелл повел их за собой. Он следовал приказам Дракона, не понимая их. Под ним уже не было белого жеребца – его заменил обычный чалый конь. Знал ли юноша, что скачет навстречу смерти? Локи полагал, что да.

Вопя и размахивая оружием, люди устремились вниз по склону холма. Их переполняла ярость обманутых. У попавших в ледяной плен тварей не было ни малейшего шанса, когда на них обрушились мечи и топоры.

Но все же они прибывали, словно сама земля исторгала их из себя. Один из монстров прыгнул на Торкелла. Локи не стал смотреть, как чудовище рвет на части храброго юношу, но мысленно воздал ему хвалу, как первому и самому верному последователю Дракона Одинссона. Пришло время последнего, самого черного чуда.

До сих пор Локи еще ни разу не исполнял его. И надеялся, что ему это не понадобится. Грозная мощь сверхъестественного явления беспокоила его, но сейчас победа требовала любую цену. Он закрыл глаза и попросил седьмого Темного Чуда.

В нескольких ярдах от него тела павших крестьян зашевелились и стали подниматься. Обглоданные до костей, изувеченные, некоторые без голов, они встали, подчиняясь его призыву. Хромая и спотыкаясь, эти обезображенные мертвецы двинулись на своих убийц с твердой решимостью, которой им не доставало при жизни. К крестьянам присоединились павшие недавно викинги, из смертельных ран которых еще сочилась кровь. Что-то похожее на печаль тронуло Локи, когда он увидел сражающийся труп Торкелла с обезображенным до неузнаваемости лицом.

Мертвецы вооружились, кто чем мог: одни хватали сучья, другие – камни, третьи – кости своих товарищей. Их враги поначалу смеялись. Но того, кто лишен жизни, нельзя напугать или убить, а его целеустремленность стала самым главным оружием.

Зрелище было настолько омерзительное, что Локи едва сдержал позыв к рвоте. Услышав знакомый голос, он оглядел поле битвы и наконец увидел того, кто звал его.

Она мчалась к нему на черном, как беззвездное небо, скакуне, похожем на обтянутый кожей скелет. Рядом с изрыгающим огонь конем несся Гарм.

– Хель! – воскликнул Локи.

– Отец! Я пришла тебе на помощь.

Он махнул рукой, указывая вперед, чувствуя странное, необъяснимое удовольствие, вытесняющее отчаяние. Впервые с тех пор как боги Эзира заточили их в разные темницы, члены его семьи собрались вместе. Локи наделал много ошибок и знал это, но все равно любил своих детей.

Она подскакала к нему.

– Отец! – Хель улыбнулась, показав белые зубы. – Такого сражения я еще не видела! Расскажи мне о нем.

Он рассказал. Улыбка сползла с ее лица, сменившись грозным оскалом.

– Анджело, – прошипела она, когда Локи закончил, и обвела взглядом поле битвы, усеянное несметным числом трупов. – Если хочешь разбить Анджело, – медленно сказала Хель, – то, возможно, у меня есть то, что может тебе пригодиться.

ГЛАВА 21

Доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим.

Иов, 38:11

Андредесвельд

Декабрь 999 года

Кеннаг казалось, что на ногах у нее выросли крылья. Сердце стало таким легким, что могло летать. Они решили, что пойдут дальше, пока не погибнут, но теперь впереди забрезжил свет надежды. У них появился шанс, пусть даже самый слабый. Остров Иона далеко, очень далеко, если судить по рассказам Элвина. К счастью, в Племени они провели только один день. У них в запасе оставалось еще двадцать семь на все путешествие, при условии что удастся ускользнуть от погони.

Кеннаг грела не только собственная надежда, но и то, как преобразился Элвин. Она едва не расплакалась, когда он рассказал, как стегал себя плетью, наказывая за неполноценность, за увечную руку. Теперь Элвин опять улыбался, а в его глазах появилась целеустремленность.

Они поспешили в деревню, сопровождаемые призраком убитого короля. Ей не терпелось поскорее увидеть Валаама, Рататоску, Ровену, подаренную эльфами лошадь и рассказать всем о новой, достижимой цели.

Боковым зрением Кеннаг заметила какое-то белое пятно. Она быстро повернула голову и немного сбилась с шага, поскользнувшись на мокрой траве.

– Кеннаг?

Вопрос Элвина остался без ответа. Сердце застучало, медленно и тяжело.

Всадник и лошадь стояли всего в нескольких ярдах слева, странно мерцая в густой тени деревьев. В какой-то момент, вспомнив первую встречу с Недди, она подумала, что видит призрак некоего мертвеца. Но нет, в этой паре не было ничего призрачного, ни намека на призрачность – только непонятная бледность.

Сердце упало и остановилось.

Кеннаг почувствовала, как внутри у нее все замерло и даже кровь уже не текла по венам. Холод пронзил ее, как удар кинжала, и воздух застрял в горле.

Всадник улыбнулся. На месте, где должны были быть глаза, темнели две дыры. Его лошадь стояла совершенно смирно, не шевелясь, как будто неживая.

Ей вспомнилось описание Знамений, которые, по словам Элвина, возвещали конец христианской веры. Некоторые из них она уже видела. Три коня – белый, со знаменем; рыжий – из крови убитых монахов; и черный – с богиней Хель.

Сейчас Кеннаг смотрела на четвертого всадника Апокалипсиса. В памяти всплыли слова Элвина: «Четвертая Печать освобождает Коня Бледного. Его всадник – Смерть».

Злость захлестнула Кеннаг.

Тогда слушай, Смерть, – мысленно сказала она. – Мы с Элвином не умрем, пока чудовище из бездны не убьет нас через сорок дней! Если ты часть плана, то уважай предначертание!

В ее голове прозвучал смех.

Верно, предначертанный вам час еще не наступил. Но однажды мы встретимся снова. Вам не уйти от меня.

От тебя не уйдет ни один из смертных. Но сегодня этот день не настал.

Всадник и лошадь растворились во тьме леса. Кеннаг глубоко вздохнула, а сердце снова застучало, и боль, внезапно пронзившая грудь, била так сильно, что она пошатнулась и упала бы, если бы не подоспевший на помощь Элвин.

– Что случилось? Еще один знак?

Она кивнула.

– Да. Четыре всадника. Они уже здесь.

Кеннаг заметила, как дрогнул его взгляд. Элвин знал, кто такой четвертый всадник. Последний всадник.

Мягкий свет, льющийся со звездного неба, внезапно пропал. Внезапно ей стало невыносимо жарко и душно, а воздух наполнился едкой вонью несвежего дыма и обгоревшей плоти. Ветер принес этот запах откуда-то издалека. Темнота обступила Кеннаг со всех сторон, она тихонько всхлипнула и потянулась к Элвину. И он тоже потянулся к ней. Они вцепились друг в друга.

– Что случилось?

– Знамения. Это тоже Знамения, – сказал Элвин. – Помнишь? Звезды потемнеют, и солнце обожжет людей. Не понимаю только, как это все проникло сюда. Ведь Племя живет вне времени и мира.

– Уже нет, – раздался голос Ровены. Даже в темноте Кеннаг видела едва различимую белизну ее меха. Появление кошки, как ни странно, подняло ей настроение. – Племя ушло. Все исчезло, как будто ничего и не было. Даже церковь стала другой.

– Господи, защити нас, – прошептал Элвин. Кеннаг почувствовала какое-то движение и поняла, что он крестится. – Значит, последняя битва началась. Помнишь? Их призвали сражаться на стороне добра.

– Все в порядке, – сказала Кеннаг, желая укрепить юношу. – Мы больше не нуждаемся в них. А вот немного света нам не помешало бы. Надо же отыскать дорогу к Ионе.

– А твое Второе Зрение? – спросил Элвин. – Разве та мазь не позволяет тебе видеть в темноте?

– Она позволяет мне видеть тех, кто не принадлежит миру смертных. Но кошкой я не стала. Нам нужны факелы или лампы. Ровена, ты…

– Да, – предвидя ее просьбу, ответила кошка. – Я могу отвести вас в церковь. Кое-что все же видно. Хотя едва. А вы видите меня?

– Едва, – эхом отозвалась Кеннаг. – Не спеши.

Они медленно последовали за почти неразличимой белой тенью, пробираясь среди деревьев. Ветка ударила Кеннаг в лицо и чуть не сбила с ног. Элвину приходилось еще труднее, ведь она-то хотя бы ходила когда-то по ночному лесу. Монаху, проведшему большую часть жизни в ограниченном пространстве, путь давался тяжелее. Ровена проявляла необычайное терпение, не уходила далеко вперед и поджидала, когда они отставали.

Им показалось, что дорога до церкви заняла целую вечность. Кеннаг чувствовала себя не в своей тарелке. Тьма не была для нее чем-то необычным. Ее не надо было бояться. Но в этом неестественном мраке таилось нечто опасное.

– Вот и пришли, – объявила Ровена, и Кеннаг облегченно вздохнула. – Видите?

– Ничего я не вижу, – раздраженно проворчала Кеннаг. – Нам надо найти факелы и вынести их оттуда. Если найду свой мешок, то смогу разжечь костер.

– Мы принесем его тебе, – прозвучал голос Рататоск, появившейся, вероятно, в сопровождении своих серо-бурых приятелей.

Кеннаг решила, что когда все закончится и если она вернется в Гленнсид, то никогда, никогда не будет больше есть мясо белок.

– Спасибо, Рататоск. – Мысль о необходимости идти через лес без огня буквально парализовала ее.

За ее спиной тяжело вздохнул невидимый Элвин.

– Надо войти в церковь, чтобы взять факелы, – удивительно спокойным голосом сказал он.

Кеннаг не хотела уходить. Да и сможет ли? Понесут ли ее ноги?

– Давай подождем, пока я добуду огонь, тогда мы сможем зажечь какую-нибудь ветку.

– Ладно, но сначала надо найти трут и ветку.

Кеннаг нахмурилась. Он прав, будь оно проклято!

– Посмотрите на себя утром – не узнаете, – сказала Ровена. – Нахватаете синяков. Ладно, идите за мной, я покажу, где есть сушняк.

Они снова поплелись за кошкой. Кеннаг мысленно поблагодарила обитающих поблизости богов за присутствие Ровены. Трудно представить, что бы они делали без нее.

Царапин, синяков и ушибов и впрямь хватало. В одном месте Элвин так стукнулся лбом о сук, что сухие листья шелестели, падая, еще несколько секунд. Подойдя к нему, Кеннаг ощупала ушибленное место и обнаружила набухающую шишку размером с небольшое яйцо.

– Ух! – вскрикнул он, отскакивая в сторону. Она протянула руку, желая помочь, но ткнула пальцем прямо в глаз. – Ох! Кеннаг, оставь меня в покое!

Она не выдержала и рассмеялась. Смех был нормальной человеческой реакцией на опасное положение, в котором они оказались. Она слышала такой смех, слетавший с губ серьезно раненных мужчин, женщин, потерявших детей. Некоторые называли это безумием, но Кеннаг знала его целительную силу. Опустившись на траву, она смеялась так, что все ее тело дрожало и звенело.

Элвин попытался возмущенно протестовать, но потом тоже расхохотался. Хорошо! Наконец приступ веселья прошел, оставив на губах грустную улыбку, и Кеннаг смахнула со щеки слезинку.

– Ладно, – сказала она, поднимаясь. – Давай поищем сушняк.

* * *

Поход за ветками занял всего несколько минут, показавшихся им вечностью. Рататоск и ее приятели притащили мешок, и Кеннаг, порывшись в нем, извлекла трут и кремень. Умение, рожденное и отточенное долгими годами практики, не подвело, и вскоре у нее в руке уже бился огонек. Элвин посмотрел на свою спутницу, и они улыбнулись друг другу.

Мокрые ветки никак не желали разгораться, но наконец одна занялась. Взяв ее в руку, Кеннаг подошла к церкви и остановилась у распахнутой настежь деревянной двери.

– Она другая, – сказала Кеннаг и вдруг поняла, что почему-то произнесла это шепотом.

Элвин кивнул:

– И все равно прекрасная. Священное место. Но Племя ушло и унесло с собой что-то.

Они вошли внутрь и сразу же увидели укрепленные на стене факелы.

– У меня такое чувство, – заметил Элвин, держа горящую ветку, пока Кеннаг собирала факелы, – как будто мы берем чужое. Воруем.

Она удивленно взглянула на него.

– Разве церкви существуют не для того, чтобы помогать нуждающимся?

Он смутился.

– Да, но это же дом Бога.

– Но разве мы не исполняем волю Бога?

– Надеюсь, что да.

– Тогда бери лампы и говори «спасибо».

Элвин посмотрел на Кеннаг и рассмеялся. Она усмехнулась в ответ. Свет от факелов успокоил ее, вселил уверенность, как будто отогнал нечто более пугающее и опасное, чем просто тень.

Укрепив свой дух светом, рассеявшим тьму, они нашли дорогу к Валааму и кобыле. Осел заметно нервничал и пританцовывал на месте. Кеннаг погладила животное между ушами и ощутила, как Валаам дрожит.

– На краю леса есть небольшая деревушка, – сообщила Рататоск. – Мои белки знают путь. Это около пяти миль отсюда. Если отправимся сейчас, то к рассвету дойдем.

– Рассвет, – фыркнула Ровена. – А будет ли еще этот рассвет?

– Все равно надо идти, – согласилась с Рататоск Кеннаг. – В деревне можно купить съестного и уточнить направление.

Элвин кивнул:

– Тогда вперед.

* * *

Их поход скорее напоминал прогулку по лесу. Кеннаг доверилась маленькой армии белок, ведомых Рататоск, радуясь тому, что у них есть свет, оберегающий лица от веток и ноги от корней. Время от времени путники останавливались и подкреплялись все уменьшающимися запасами. Белки указали им источник свежей воды, так что жажда по крайней мере не мучила небольшой отряд.

Небо посветлело, но, как и предсказывала Ровена, настоящего рассвета не получилось из-за плотных клубов дыма. Кеннаг предложила погасить лампы, предположив, что они еще могут пригодиться, когда через несколько часов снова стемнеет.

Лес расступился, и перед ними открылось поле. Под ногами захлюпала грязь. Снег совершенно растаял под неестественно жаркими лучами невидимого солнца, обнажив унылые остатки несобранного крестьянами урожая.

– Кажется, я вижу впереди какие-то дома, – сказал Элвин, протягивая руку.

Кеннаг кивнула.

– Только давайте не забывать об осторожности, – сказала она, нащупывая на поясе нож.

– Что… – начал Элвин. Кеннаг не дала ему закончить.

– Оглянись. Неубранный урожай. Дым в небе, затмивший солнце. Летняя жара в декабре. Ты сам сказал, что ваш народ ждет конца света 31 декабря. Люди знают Библию, и они, конечно, распознали знаки не хуже тебя. Они испуганы. А те, кто напуган, часто действуют не раздумывая. Я хочу, чтобы мы были ко всему готовы. На всякий случай.

– Кеннаг права, – согласилась Ровена. Элвин пожал плечами, но промолчал.

Тропинка, шедшая к крытым соломой домам, стала видна более отчетливо. Они шли, настороженно посматривая по сторонам, вслушиваясь в окружающую тишину. Тихо. Ни шороха, ни звука.

– Странно, – пробормотал Элвин. – Как будто все ушли.

Взгляд Кеннаг упал на что-то яркое, лежавшее на бурой земле. Она присмотрелась и в ужасе закрыла глаза.

Тело.

– Элвин…

Он повернулся, ахнул и тут же торопливо перекрестился. Некоторое время они не двигались с места, потом подошли к телу.

Это была молодая женщина, еще не достигшая зрелости. Соломенные волосы, простое серое платье. На горле ярко-красная полоса. Лицо уже потемнело и распухло, глаза выкатились, изо рта торчал почерневший язык.

Полоска яркой ткани, привлекшая внимание Кеннаг, была орудием смерти.

– Ее задушили. Судя по состоянию тела, не так давно. Может быть, день или два назад. Интересно…

Элвин зажал рот рукой и отошел в сторону. Кеннаг не обернулась. Пусть справится с собой сам. Монахам часто приходится иметь дело с мертвецами, готовя их для похорон, но вряд ли Элвин когда-либо видел жертву убийства в таком состоянии.

Чуть позже он подошел к ней, еще бледный, но решительный.

– Бедное дитя. – Элвин осенил девушку крестом.

– Вряд ли нас ждет радушный прием, – сказала Кеннаг.

– Ее даже не предали земле – оставили там, где упала.

– Там есть еще, – сообщила Ровена, отошедшая на несколько ярдов. – Двое взрослых мужчин и мальчик. Похоже, их закололи вилами.

– Боже. Какие же чудовища…

– Эй, вы, там! – раздался резкий, сердитый голос. Повернувшись, они увидели высокую темноволосую женщину с серпом в руке. – Какой вы крови?

– Не понимаю. – Элвин отступил на шаг.

– Какой крови? – повторила женщина. – Добрые саксы или злодеи-даны?

– Я с севера, – ответила начавшая что-то понимать Кеннаг. – Но мы не даны. Мой спутник, Элвин, монах из монастыря святого Эйдана.

Женщина перевела тревожный взгляд с Кеннаг на Элвина и наконец опустила серп.

– Вы не похожи на данов. Но… почему вы здесь? Из этого леса никто не выходит.

– Мы заблудившиеся путники, – объяснил Элвин, делая шаг вперед. – Будем благодарны, если вы дадите нам пищи и воды. Мы заплатим.

Женщина, похоже, успокоилась. Кеннаг решила, что она примерно одного с ней возраста, хотя и выглядит намного старше.

– Берите все, что найдете, – равнодушно сказал крестьянка. – Здесь почти никого не осталось. Все ушли, сбежали в Кентербери, когда услышали о приказе нашего короля.

– Каком приказе? – спросила Кеннаг. Женщина внимательно посмотрела на нее.

– Ах да… вы же заблудились в лесу. Король Этельред распорядился убить всех данов. Это случилось недавно. Позавчера. Наш священник объявил указ на Праздник невинных.

Кеннаг почувствовала, что ее сейчас вырвет.

– Приказ убить данов?

– Да, это было позавчера. Мы сделали, что могли, но некоторые из них убежали в лес. – Женщина пнула ногой тело девушки и плюнула на мертвое лицо. – Проклятые даны. Это из-за них наступает конец света. Они заслужили кое-что похуже смерти.

Элвин, напряженно размышлявший о чем-то, поднял голову.

– Вы уверены? Уверены, что это было на Праздник невинных?

Женщина хмыкнула и повернулась к Кеннаг.

– Он всегда такой тупой?

– Не всегда, – ответила Кеннаг, поглядывая на своего спутника. – Но по-моему, он не совсем вас понимает.

– Кеннаг… – Элвин схватил ее за руку и отвел в сторону, – послушай меня. Этот ужасный приказ объявили в день Праздника невинных…

– Элвин… – шепнула Кеннаг, видя, что женщина с серпом настороженно прислушивается, – мне нет дела…

– Помолчи и послушай меня! – Он грубо тряхнул ее. – Этот праздник всегда приходится на один и тот же день. 28 декабря.

Кеннаг еще несколько секунд смотрела на него, а потом, поняв, что он имеет в виду, медленно покачала головой:

– Ты уверен? Некоторые праздники…

– Уверен. 28 декабря. Ты понимаешь?

Она кивнула. Племя, давшее им приют, жило в своем, особом мире. Со своим временем. Они провели там день и часть ночи, а в реальном мире минуло несколько суток.

Сегодня 30 декабря. И у них нет ни малейшего шанса добраться до Ионы за оставшееся до завтрашней полуночи время.

Они потерпели неудачу.