Текст книги "Виолетта и Затерянный сад"

2
Семьдесят семь тропок

На этот раз Виолетта обогнула Холм двух камней справа и пошла вдоль реки, которая питала Поляну. Её называли Нерешительной: она текла то в одном направлении, то в другом. В её уютных заводях, куда никогда не попадало солнце, притаились большие льдины. Затем наша героиня углубилась в Лес семидесяти семи тропок – обширную холмистую долину, поросшую низкорослыми деревцами и исчерченную бесчисленными тропками, петляющими среди рощиц, ручейков и прудов. С её первого визита Сад очень изменился. Садовые жители славно поработали: замостили аллеи плоскими камешками, построили мосты и заграждения возле топких мест; вокруг Поляны начали прорастать цветы. Мёртвый лес снова зазеленел.

По случаю грядущего праздника Лес семидесяти семи тропок превратился в нарядный парк. Многие деревья украшали разноцветные ленты и плакаты, возвещающие о Ярмарке Камешков.

По пути им попадалось множество спешащих на Ярмарку зверушек, насекомых и другой мелюзги.

– Уже близко, – сказала Виолетта Бублику. – Хорошо, что развесили указатели, а то здесь и потеряться недолго.

– А что здесь сложного? – ответил скакун. – Иди туда, куда и все, – вниз. Этот лес – огромная впадина. Ярмарка вон там, в центре, на самом дне, на Площади для игры в шары.

Виолетта снова почувствовала себя маленькой девочкой, которая и в трёх соснах заблудится. Вот уж для героини совсем некстати! Она нахмурилась и спросила Бублика почти с вызовом:

– А ты откуда знаешь? Мы же никогда там не были. Или, может, у тебя есть карта Сада? – добавила она прищурившись.

Бублик расхохотался – правда, со стороны это звучало как не слишком благозвучное прерывистое тявканье. История про карту Сада давно стала у них шуткой. Во время предыдущих вылазок Виолетта постоянно спрашивала у жителей Сада, существует ли план этого мира. И всякий раз получала в ответ выражение недоумения, беспомощную улыбку или взрыв хохота. Поговорив об этом с Крыжовником, она поняла, что у обитателей Сада отсутствует понятие плана или карты. И календаря у них тоже не было.

– Но как же вы тогда ориентируетесь?

– Мы и так знаем, где находятся главные места, – ответил Крыжовник. – А происходит всё именно тогда, когда и должно произойти.

Виолетта четырежды пробовала заставить его нарисовать карту на клочке бумаги, но в конце концов бросила эту затею. Крыжовник мог набросать портрет старого вяза справа от своей хижины или изобразить любой из тотемов между Мостом Плюща и Мёртвым лесом, но, когда она просила составить карту, он даже не понимал, чего она от него хочет.

А вот Бублика это нисколько не беспокоило. Он тоже не мог взять в толк, о чём она. Его чутья, света неподвижного солнца, да и тысячи других знаков, о которых Виолетта даже не догадывалась, было вполне достаточно, чтобы найти дорогу до любого места. Так что в Затерянном саду Бублик был для хозяйки и проводником, и компасом.

Они двигались по живописной тропе между изгородями и рощицами. Дорога уходила всё время вправо и слегка под уклон, из чего Виолетта заключила, что идёт она по спирали, ведущей к центру впадины. Бублик шёл бодрым шагом, поэтому они постоянно обгоняли гружённых пакетами и свёртками обитателей Сада.

Садовые жители шествовали группами по трое или четверо, дружно толкая перед собой тачки, наполненные корзинами и горшками с цветами. Помимо аккуратно одетых человечков, на дороге встречались и другие существа. Например, с одной узкой тропки справа перед ними неожиданно вклинилась тележка, которую толкал довольно крупный кот. В тележке восседали три шумные жабы. Бублику даже пришлось остановиться, чтобы пропустить этот странный экипаж, иначе они бы его сбили. Виолетта подумала, что это кот везёт их на Ярмарку, чтобы продать, однако по звукам, которые издавали земноводные пассажирки, она догадалась, что командуют они, а кот всего лишь их возничий.

– Ты понимаешь, о чём они говорят? – шепнула Виолетта на ухо Бублику.

– Не уверен. Мне кажется, они просят кота поторопиться, потому что им не терпится избавиться от своих камешков…

Виолетту так и подмывало накинуть на плечи Волчью шкуру и послушать, о чём беседуют жабы. За предыдущие посещения Сада она поняла, что все его обитатели общаются между собой так или иначе. И у некоторых, как и у людей, есть акцент, иногда очень заметный, – порой это делает их речь абсолютно невнятной. Виолетта вспомнила своего дедушку, который говорил, не выпуская изо рта сигарету. При этом некоторые слова или даже целые фразы он зажёвывал, как тлеющий окурок. Виолетта отчаялась пускаться с ним в долгие разговоры и часто просто сидела рядом и кивала. Но зато она научилась тонко улавливать интонации.

А понять речь существ, обладающих клювами, рылами, мордами, сложнее раз в тысячу! Никаких трудностей не представлял для неё только собачий говор Бублика. Но ведь она знала его всю жизнь!

С Волчьей шкурой все эти препятствия исчезали! Виолетта легко начинала понимать и мяуканье кошек, и блеяние баранов, и хрюканье, и чириканье, и кряканье. Не говоря уже о рычании и других диких наречиях. Удручало только то, что, когда она в Шкуре, многие звери старались держаться от неё подальше, и не без оснований. Не раз вместо того, чтобы завести вежливую беседу, она скалилась и чуть ли не набрасывалась на бедную зверушку. Так что решила надевать свою реликвию только в случае крайней необходимости.

Виолетта пришпорила Бублика и обогнала повозку. Она не понимала, чем так взбудоражены жабы, но успела заметить, что у них много блестящих камешков.

– Видел? – спросила она Бублика, когда они были уже на значительном расстоянии от кота. – Камешки у них просто отпад! Меня с моими на смех поднимут!

– Не знаю, – пожал плечами пёс. – Я никогда не был на Ярмарке Камешков. Честно говоря, вообще не понимаю, кому это может быть интересно!

– Но ты же выкапываешь косточки!

Виолетта выбрала самые красивые камешки из своей коллекции. Большую часть из них она насобирала в речке, когда во время каникул они с мамой путешествовали в прицепном фургоне. Среди них были даже кусочки зелёного стекла, отполированные течением так, что стали похожи на гальку! Но она чуть не лишилась своих сокровищ: отец называл её коллекцию мусором и в один прекрасный день решил пошутить, вывалив содержимое её мешочка в куст ежевики. Она собрала все свои камешки, а потом насчитала на руках целых двадцать три царапины!

Виолетта открыла коробок спичек и ещё раз показала Бублику свои камешки.

– Посмотри на вот эту галечку. Правда хорошенькая? Совсем кругленькая, как шарик!

– Шарик? Так ты играешь в шары, новенькая?

Этот голос Виолетта узнала бы из тысячи. Она повернулась и тотчас же заметила между деревьями знакомый силуэт. Длинноухая маска, плащ до пят, шпага в ножнах – Эль!

– Сыграем? Со мной у тебя нет шансов! – добавила девочка-заяц.

– Ты думаешь? Я суперкруто играю в шары! Но я здесь не для этого. У меня тут драгоценные камешки.

– А, так ты собираешься поторговать? Надеешься, что кто-нибудь польстится на твою щебёнку?

– Чего прицепилась? Отстань! – огрызнулась, теряя терпение, Виолетта и поспешно убрала спичечный коробок в рюкзак.

– Здесь полно камешков поинтересней. Например, камни-близнецы на Холме. Но ты не сумела их выслушать. Последний совет: неплохо бы тебе научиться распознавать минералы, прежде чем браться за то, о чём и представления не имеешь!

3
Живые камни

Эль была права: о мире камней Виолетта не знала ничего. И понятия не имела, какую роль они играют в Затерянном саду.

Давным-давно, задолго до того, как появились существа, покрытые мехом, перьями или чешуёй, задолго до цветов, лиан, папоротников и даже водорослей на Земле уже были камни. Столетие для них мимолётно, как ливень, тысячелетия оставляют на их поверхности едва заметный след. Они медлительны, но могучи. С терпением тех, кто никогда не дышит и не кровоточит, с энергией, какой никогда не было ни у одной мышцы, с мощью, которая вздымает горы и заполняет океаны, они придали форму этому миру.

Потом пришли живые существа, и ритм времени изменился. Камни показались всем мёртвыми, лишёнными души. Они, бывшие повелители мира, стали пищей для растений, убежищем для животных. А затем и материалом для людей, которые без колебаний их разбивали, чтобы получить острые режущие обломки, а потом и крушили, чтобы завладеть их силой.

Порой камни вспоминали о своём былом владычестве и начинали бунтовать: приводили в действие вулканы, устраивали землетрясения, переворачивали вверх дном леса и города. Но со временем люди научились обуздывать их разрушительную энергию и даже использовать её. Своими рудниками, шахтами, скважинами они разбазаривали сокровища, которые камни хранили миллионы лет в самых глубинах Земли.

И всё же кое-где минералам удавалось сохранить свою душу. Там, где у часов нет хода, где могут найти убежище все те, кому не выжить в мире людей. Затерянный сад – одно из таких мест, и каменные создания нашли в нём приют.

Когда-то камней в Саду было много, и жили они намного дольше, чем любое другое существо. Но уже давно не рождались новые камни. Обитатели Сада называли их троллями. Сами же они давали себе имена, присущие их природе, – например, Оникс, Обсидиан или Гипс.

Появление Виолетты никак их не потревожило. Тролли реагировали медленнее, чем другие обитатели Сада, и пробуждение растений и животных пока не прервало их сна в глубине пещер, которые они избрали в качестве своего убежища.

Пробудились же они от чёрного и холодного дуновения, пришедшего откуда-то из глубины, из недр. Первым очнулся их король, Корунд. Он отлепился от каменистой массы и встряхнулся, чтобы освободиться от покрывающих его льдинок. Пещера показалась ему более мрачной и холодной, чем всегда. В её подземных галереях витало что-то враждебное, опасное. Корунд понял, что в мире неспокойно и что эра отдыха закончилась.

Ему вспомнились чудовищные события, предшествовавшие их сну. Он чувствовал, что люди снова вторглись в его каменный мир, приведя в действие это идущее из глубин дуновение, которое может их погубить. Но на сей раз тролли не позволят этого сделать.

Король Корунд объявил подъём. Как только все окончательно проснулись, он созвал подданных, поделился с ними своими опасениями и призвал к единству, сплочению… и к чему-то там ещё, к чему всегда и везде призывают народ вожди, когда сами не очень уверены в том, что говорят. Сторонний наблюдатель услышал бы только поскрипывания, потрескивания и глухие удары. И заняло это гораздо больше времени, чем на привычном нам языке. Зато, будучи произнесено, оно стало столь же нерушимым, как приговор, высеченный в граните.

Ему ответили одобряющие голоса соплеменников, и каждое слово звучало подобно дружному возгласу целой толпы. Невозможно перевести, что они сказали друг другу, слово в слово. Но можно не сомневаться, что речь шла о темноте, об их выживании, их гордости – и о намечающейся катастрофе.

Сильный страх заставил их двинуться с места. Один за другим тролли выстроились в ряды позади своего короля и по длинной лестнице начали подниматься на поверхность. Они покидали своё убежище, чтобы потребовать положенную им долю у мира существ, в которых текут кровь и жизненные соки.

4
Странный рисунок

Виолетта с облегчением вздохнула: перед ней раскинулась широкая круглая площадь, где и разместилась Ярмарка Камешков. Наконец-то она сможет избавиться от общества Эль, которая с тех пор, как прицепилась к ним по дороге, не переставая изводила её!

– Покажи-ка свои камешки, я скажу, чего они стоят. Я знаю про этот Сад и его сокровища больше, чем ты могла бы узнать за десять лет!

– Спасибо, но ты…

Виолетта так и осталась с раскрытым ртом, не закончив фразу. Эль ничего не заметила и продолжила:

– Ты вообще не понимаешь, что здесь происходит! Ты всего лишь любительница и самозванка. С Зелёной Ордой тебе просто повезло. Без Волчьей шкуры – моей, между прочим, Волчьей шкуры – она бы тебя раздавила. Все это скоро поймут!

Вместо ответа Виолетта послала Бублика в галоп, и пёс, оставив Эль далеко позади, поскакал вниз по склону, к опушке.

– Давай-давай, сматывайся! Мы ещё встретимся! – прокричала ей вслед девочка в маске. – Будь готова к…

Праздничный гомон помешал Виолетте расслышать продолжение фразы – наверняка очередная угроза или насмешка…

Ярмарка была в разгаре: в стоящих рядами палатках и у наскоро сколоченных многочисленных прилавков теснились посетители самых разных форм и размеров. Виолетта спешилась и смешалась с глазеющей галдящей толпой. Да и Бублик, скорее повинуясь своему чутью, тоже кинулся в самую гущу торгующих.

Соблазнительные запахи еды, музыка и пение, радостное возбуждение садового народца – казалось, что ещё нужно для праздничного настроения? Однако Виолетте что-то не давало покоя. В словах Эль она уловила нечто тревожное, но сейчас никак не могла на этом сосредоточиться.

– Ты не заметил в её словах ничего странного? – спросила она Бублика.

– Пф-ф… У этой девочки всё странно.

Ничего, вспомню потом, подумала Виолетта. А пока надо насладиться Ярмаркой.

– Может, тут есть стол с гигантскими огурцами? – предположил пёс, сглатывая слюну.

И, пока его госпожа изучала ярмарочные развалы, умчался к центру площади. Толпа тем временем прибила Виолетту к шаткому прилавку. На нём компания полёвок разложила разнообразные цветы, травы и зёрна. Три мышки пронзительными, как свистульки, голосами созывали покупателей, а две другие устроили себе сиесту, с комфортом расположившись на пучках свежего чабреца. Вокруг их ларька уже собралась небольшая толпа садовых жителей, желающих обменять семена и высушенные цветы на разноцветные шерстяные ниточки, которыми мелкие зверушки могли бы украсить свои норки.

– Рисунки! Прекрасные рисунки! Взгляните на наши прекрасные рисунки!

У зазывающего был сильный звериный акцент. Виолетте стало любопытно, и она пошла в направлении голоса. Оказалось, что он принадлежит крупной ласке. На ней был платок, явно расписанный рисунками из собственной коллекции. Свой прилавок она делила с маленькой садовой жительницей, голову которой украшала шаль с похожими рисунками. Та не произносила ни слова, однако по её суровым повадкам складывалось впечатление, что настоящая хозяйка именно она.

Виолетта немного задержалась у их прилавка. Почему-то эта компания вызывала у неё улыбку. Ласка металась из стороны в сторону и без смущения цепляла клиентов, а её маленькая мадам в это время зорко следила за товаром и посетителями.

Вот прибыла знакомая компания жаб в сопровождении кота, и ласка тотчас принялась показывать им разноцветные рисунки:

– Дамы и господа, как вы находите эти великолепные произведения искусства для украшения вашего жилища? Яркие, полные очарования, они будут радовать ваш глаз!

– Гм-м… Нет, у меня такое не приживётся, – проквакала одна из жаб, запрыгнув на стол. – В пруду такая влажность! Бумага за два дня покроется плесенью.

– Э-э… вы совершенно правы. Но у меня есть именно то, что вам нужно! Подождите секунду.

Ласка порылась в коробке из-под печенья, выудила оттуда квадратик пожелтевшего картона и протянула жабе:

– Вот, держите! Вы только потрогайте! Покрыто лаком, устойчиво к дождю. А как красиво! И прошу я за это всего три гальки, делов-то!

Жаба взяла картинку, понюхала и даже немного помяла, чтобы проверить на прочность, будто это кусок ткани, из которой она собирается сделать непромокаемую шляпу. Затем положила картинку на стол и заявила:

– Да, выглядит надёжно! Беру. Как насчёт этого великолепного камешка, возьмёте его взамен?

Она ловко подбросила на лапе чудесный оранжевый камешек, соблазнительный, как кусочек затвердевшего под холодной луной мёда. Продавщица внимательно его изучила и передала хозяйке.

Виолетта подошла поближе, чтобы рассмотреть картинку и… вздрогнула. Это был не рисунок. Выцветшая фотография! Вроде тех, что она обнаружила в альбоме из спальни. На ней был изображён небольшой холм.

Земноводное бросило недовольный взгляд на незваную гостью, через её плечо разглядывающую картинку.

– Это моё! Не продаётся! – рявкнула жаба и засунула покупку в сумку.

Потом спрыгнула со стола на землю. За ней молча последовали её подруги.

– Подождите! – попросила Виолетта. – Я просто хочу…

– Дело сделано! – дружно ответили жабы и добавили ещё несколько неразборчивых слов – видимо, какой-то болотный акцент.

– Минуточку! – неожиданно крикнула ласка и выпрямилась, держа в лапах оранжевый камешек. – Ваш камень стоит гораздо доро…

Но покупательницы уже пустились наутёк. Виолетта бросилась за ними. Жабы оказались проворными и ловко скакали между ногами ротозеев. Виолетте преградила путь пара садовых жителей с охапками цветущих веток в руках. Боясь потерять жаб из виду, Виолетта начала обегать пару, со всего маху налетела на выезжающую слева тачку – и, прежде чем растянуться на земле, своротила целую груду цветочных горшков.

– Мои азалии! – услышала она знакомый голос.

– Виолетта! – воскликнул другой голос, тоже знакомый. – Всё в порядке?

Лавр и Крыжовник. Злополучная тачка принадлежала им. Пока Лавр, ворча, подбирал горшки, Крыжовник помог Виолетте подняться. На коленке у неё красовалась длинная ссадина, а лицо и руки были расцарапаны.

– Ух ты, бедняжка! Это надо бы обработать.

– Что за дурацкая привычка носиться сломя голову, когда вокруг столько народу! – продолжал ворчать Лавр.

– Жабы!.. – задыхаясь, пробормотала Виолетта. – Мне надо их поймать.

– Мы их найдём. Нужно прежде обработать твои раны.

5
Прекрасный камешек

– С ней всё в порядке? Она ничего не сломала?

Подбежала маленькая хозяйка с баночкой мази в руке. Она встала на колени и, не спросив разрешения, как будто так и надо, принялась энергично втирать в раны Виолетты что-то бурое и липкое.

– Ну-ка потерпи! Я готовлю это снадобье из толчёных семян. От него у тебя всё как рукой снимет.

Не прекращая своего занятия (у Виолетты даже кожа нагрелась), дама представилась:

– Я Горчица. А ты, должно быть, та самая новая Защитница, о которой все только и говорят?

Виолетта зарделась. В Саду у неё было много знакомых, но то, что её знают даже незнакомые, было непривычно и приятно. И ещё ей казалось, что она недостойна такой известности.

– О, мне очень приятно. Я стараюсь изо всех сил. Извините, а откуда у вас та картинка, которую вы продали жабам?

– Нашла, – ответила Горчица; говорила она, как и мазь втирала, – бодро и без церемоний. – Я нашла её после Бури: она висела на кустике. Это прекрасный и очень изящный рисунок! На нём изображен Холм двух камней.

– Это не рисунок, – возразила Виолетта. – Это фотография.

– Как ты сказала? – спросил стоящий неподалёку Крыжовник.

По выражению его лица Виолетта догадалась: он не знает, что такое фотография.

– Это картинка, сделанная специальным приспособлением, аппаратом… Вообще-то, сейчас чаще используют телефон… Но существуют фотоаппараты, и…

Но чем больше она говорила, тем сильнее становилась растерянность садового жителя. Она уже видела у него такой взгляд, когда пыталась объяснить, откуда пришла, и рассказывала о школе, об автомобилях. Особенно его потрясла история о телевизоре.

В конце концов она замолчала и покорно дала Горчице заниматься своим коленом. И вдруг откуда-то раздался тоненький голосок:

– А я видел этот аппарат!

– Кто это говорит?

Голосок шёл из Горчицы, но говорила не она.

– Да это из кармана! – Торговка удивилась не меньше, чем Виолетта.

Она сунула руку в фартук и выудила оттуда оранжевый камешек жабы.

– Да, это я говорю! – продолжал камень; рта у него не было, но игра света и отражений создавала впечатление, что у оранжевой поверхности подвижное лицо. – Я уже видел аппарат, который производит картинки. Это реликвия Сада. Как и я, только не такая ценная! Им пользовалась бывшая Защитница.

Виолетта вытаращила глаза: никаких сомнений – камешек говорил! И что, он тоже одна из драгоценных реликвий?! Горчица торопливо сунула его девочке в руку.

– Говорящий камень! Вот это да! Вы о таком слыхали? – спросила Виолетта, поднимая камешек к глазам.

– Невероятно, – с улыбкой ответил Крыжовник. – Ведь не собака же!

– Не понимаю, что тут невероятного! – обиделся камень. – Я всегда говорил, только ко мне никогда не прислушивались. Особенно эти жабы-грубиянки! Я вот подумал, а не пришли ли они на Ярмарку специально, чтобы от меня избавиться?!

Виолетта решила больше вопросов не задавать, поскольку на каждый следующий вопрос камешек обижался всё сильнее, а его ответы становились всё многословнее. Лучше просто наслаждаться зрелищем, как на цирковом представлении или на аттракционе «Поезд-призрак».

– Оставьте камень себе, милочка! – бросила Горчица, направляясь к своему прилавку. – Он пригодится вам больше, чем мне. Да мне он и не нужен.

– Вот счастья-то привалило! – проворчал камешек.

Реликвия! Вторая в её коллекции. И на сей раз Виолетте не пришлось за неё сражаться. Девочка задумалась: для чего ей может пригодиться говорящий камешек? Компания из такого болтливого зануды сомнительная! Но белозубки не стали бы советовать зря!

Она подняла ладонь с камешком к лицу и сказала, собрав всю вежливость, на которую была способна:

– Счастлива познакомиться с вами, господин Камень. Или госпожа Галька? Как мне к вам обращаться? У вас есть имя?

– Разумеется! Меня зовут Перл! Вы должны обещать, что не станете меня продавать или обменивать на какую-нибудь ерунду типа рисунка, ленты или цветочного веника!

Виолетта расхохоталась.

– Успокойтесь, я не собираюсь вас ни продавать, ни обменивать! А вы что, и правда такой дорогой?

– Вечно одно и то же. Ну почему нельзя просто признать очевидное – что я прекрасен? Что, у всего обязательно должна быть цена?!

Виолетта поняла, что, как ни старалась, всё-таки допустила бестактность, и попыталась исправить свой промах:

– Разумеется, вы прекрасны! Я спросила просто… э-э… из интереса. Я, наверное, слишком любопытная… Расскажите, пожалуйста, ещё про этот фотоаппарат.

Обиженный камешек процедил сквозь зубы:

– Ну да, ещё одна реликвия. Причём довольно топорная. По-видимому, сей прибор позволяет изготавливать прямоугольные картинки. Мне так и не удалось постичь их декоративную ценность. Всё же прекрасный минерал гораздо изысканнее!

Отвечать на дальнейшие расспросы Виолетты о фотоаппарате он категорически отказался. Но, насколько она успела понять, с Защитницей он однажды встречался. Видимо, воспоминание было не из приятных.

Устав его уговаривать, Виолетта в конце концов сказала:

– Ну хорошо, у меня полно дел. Полежите-ка пока в надёжном месте.

Она вытащила из рюкзака спичечный коробок и положила камешек туда.

– Вы что, собираетесь запереть меня в одной коробке с заурядным гравием?! Здесь воняет серой!

Виолетта вздохнула. Теперь, когда первое удивление прошло, крошечный ворчун начинал её раздражать. Что он о себе воображает? Тем временем протесты камешка уже больше напоминали жалобные причитания. Но она решительно закрыла коробок. Последние жалобы ворчливой реликвии потонули в радостном лае:

– Сосиски! Представляете? У них есть сосиски!

Это вернулся Бублик. Кое-как справляясь с обильным слюноотделением, он пояснил скороговоркой:

– Они… там… на другом конце площади. Называется… «Колбасники с озера Свиных колбасок»… как-то так.

– Тише, Буцефал, успокойся. Я ведь разговаривала. Сейчас сходим и посмотрим.

– А может, вы мне дадите несколько камешков, тогда я один сбегаю? Ну пожалуйста!

Из коробка раздался возмущённый вопль:

– И речи быть не может! Обменивать меня на сосиски?! Протестую! Я вам не товар! Требую уважения!

– Успокойтесь, Перл! – перебила его Виолетта. – Никто не собирается ни на что вас менять!

– Ну как же? А он? Этот пёс, этот меховой обжора? Я же не глухой!

Казалось, на Бублика вопли из закрытого коробка не произвели никакого впечатления. В это время он внимательно прислушивался к голосу своего желудка.

– У них есть сосиски! И булочки с маслом! И ещё сосиски!

Его взгляд выражал скорбь пса, наблюдающего, как хозяин доедает последнюю котлету. Виолетта покачала головой, а потом сухо произнесла:

– Как же вы оба меня утомили! Перл, успокойтесь. Я не стану обменивать вас ни на сосиски, ни на котлетки.

– И на булочки с маслом тоже?

– На них тоже, – бросила Виолетта, убирая спичечный коробок в рюкзак.

– А это тебе, Буцефал, чтобы запастись терпением. – И она протянула ему большой огурец.

Пёс немедленно в него вгрызся, бормоча сквозь зубы:

– Ш шошишками было бы повкушнее…

– А ну-ка скажи своему желудку, чтобы хоть на пять минут оставил нас в покое!

Неподалёку от них Крыжовник и Лавр уже собирались в путь.

– Подождите! Я с вами! – крикнула им Виолетта и закинула рюкзак за спину.