Текст книги "Преступный синдикат"

Лучиано попал в ловушку, но дела обстояли не так уж плохо. Как всегда, он преувеличивал. Разве его не освободят после окончания войны? Это, конечно, лучше, чем подохнуть в тюрьме. Более того, Дьюи распорядился перевести его в образцовую тюрьму штата Нью-Йорк – Грейт-Медоу в Комстоке, на севере Олбани. Здесь он наслаждался комфортом, получал из лучшего ресторана города обеды, сдобренные отличным висни, всегда имел охлажденное шампанское для. своих, гостей.

Ему предоставили комнату для проведения встреч с капитаном Гаффенденом, Мюрреем Гурфейном и Соксом Ланца, где все вместе они решали очередные проблемы операции «Преступный мир». Начальник тюрьмы, Вернон. Морхус, проявлял в отношении него, исключительную заботу. Естественно, что ему разрешили также принимать у себя Анастасиа, Лански, Костелло и других главарей, глав семей, предводителей гангстерских банд. Туда приходили все: Джо Бонанно, Джо Профачи, Тони Луччезе, Тони Аккордо. Они устраивали пьяные оргии, которыми отмечали наиболее выдающиеся события. По договоренности с Лучиано губернатор Дьюи, экс-чемпион по борьбе со злом, пообещал, что «если они будут вести себя тихо, то молодчиков из банд преследовать больше не будут…»

Гаффенден имел все основания получать поздравления от начальства: в порту не происходило ничего плохого. Докеры грузили военные грузы круглыми сутками и даже не помышляли об улучшении условий труда или повышении зарплаты. Все превратились в добропорядочных граждан и от всего сердца трудились на победу в войне.

Необычная сделка была выгодной, это надо признать…

Чтобы добиться досрочного освобождения и, во всяком случае, предоставить Дьюи «возможность» сдержать свое обещание, не рискуя при этом ухудшить положение, Лаки Лучиано оставалось одно: приступить ко второму этапу маневрирований, связанных с перемещениями пешки, роль которой исполнял Вито Дженовезе – персонаж весьма колоритный, о котором стоит сказать несколько слов. Он был хитер, изворотлив, полон противоречий и неуловим. Один журналист писал о нем: «С неизменной ухмылкой крокодила и слащавым голосом, он никогда не повышал голоса». Дон Витоне родился в Неаполе в 1897 году и эмигрировал в Нью-Йорк со своей семьей в 1912 году. Мы уже рассказывали о том, как он сошелся с Лаки Лучиано. Став его правой рукой, он начал специализироваться на проституции и испытывал непреодолимую тягу к контрабанде наркотиками. Его шеф Лаки Лучиано, стремящийся с суеверным упорством отгородиться от этого рода деятельности, формально возложил на него руководство ею, но на самом деле управлял всем сам.

В память о первых уличных боях Дженовезе на всю жизнь сохранил два шрама на правой щеке, приобретя в результате привычку прижимать эту щеку к плечу, чтобы скрыть следы нанесенной ему обиды. Он казался поэтому чуть сгорбленным, что присуще всем гангстерам, так же как и особая походка. Маленький, коренастый, он носил защитные очки, чтобы скрыть свирепый взгляд черных глаз.

В 1930 году Дженовезе совершил трехмесячное путешествие в Италию, чтобы наметить пути последующих контрабандных операций. В противоположность Лучиано он тяготел к Европе. Эти два человека прекрасно дополняли друг друга, но окружающие знали, что Лаки, ценя профессиональные качества приятеля, не доверял, ему и даже ненавидел. Но что делать: дон Вито Дженовезе был ему очень полезен…

Свои первые вложения капитала он сделал в заведения для гомосексуалистов и других извращенцев. Это, однако, не мешало ему испытывать нежные чувства в отношении женского пола. Его первая жена была человеком кротким. Анна Рагоне, тяжело переживавшая преступную деятельность своего мужа, не смогла выдержать этого и в 1931 году скончалась от горя, хотя пытались уверять, что она умерла от туберкулеза. Неизвестно, оплакивал ли ее муж.

В 1932 году он встретил на обеде в своем кругу одну весьма темпераментную особу моложе его на двенадцать лет: Анну Петилло Вернотико. Ее муж, Джерард Вернотико, входил в состав одной из специальных групп дона Вито. Анну посадили рядом с Дженовезе, и она была очень польщена этим. За разговором она напомнила, что Петилло – племянник Дженовезе, но того больше интересовала ее коленка под столом… Они воспылали страстью друг к другу, но им пришлось умерить свой пыл, так как Анна наотрез отказалась пойти на супружескую измену. Она не пожелала стать любовницей дона своего мужа. Причиной тому были религиозные принципы, которых она строго придерживалась.

Дженовезе действовал последовательно и методично. Он поручил двум своим палачам, Петеру Мойону и Мишелю Баррезе, ликвидировать мужа, поскольку он заставлял свою жену испытывать муки совести. А этого Дженовезе вынести не мог.

16 марта 1932 года Вернотико был задушен с помощью бельевой веревки на крыше одного из зданий в Манхэттене своими же коллегами. Для надежности они несколько раз выстрелили ему в голову и в живот, а также нанесли одиннадцать ножевых ранений в грудь. Лишняя предосторожность никогда не повредит, особенно с мужьями, которые имеют привычку появляться в самый неподходящий момент. С того света нанести такой визит им будет непросто.

К несчастью, в это же время на крышу поднялся подышать воздухом некий Антонио Лонцо. Пуля, попавшая ему в голову, помешала ему продолжить прогулку.

Спустя две недели Анна и Дженовезе поженились: не оставлять же кузину вдовой!

В 1932 году Вито стал членом высшего совета преступного синдиката и занял место рядом со своим непосредственным шефом Лаки Лучиано.

В сентябре 1934 года необычайная скупость Вито заставила его вернуться к самым отвратительным привычкам прошлого. Во время игры в покер ему удалось, жульничая, обыграть одного наивного итальянского бизнесмена и содрать с него сто шестьдесят тысяч долларов. Игра велась в зале ресторана, принадлежавшего Фердинанду Шедоу (Тень) Боксиа, который потребовал свою долю, тридцать пять тысяч долларов, что считалось нормальным: играли у него, партия была «организована» им, так как именно он пригласил Дженовезе «общипать голубка». Дженовезе, не терпевший ситуаций, в которых ему приходилось отдавать хотя бы один попавший в его руки доллар, обещал подумать. И подумал. 9 сентября 1934 года он направил к наглецу своих лучших «курков»: Гуса Граска, Георга Смурра, Мики Миранди и Эрнеста Хока (Ястреба) Руполо, которые рассчитались с ним градом пуль калибра 11,43.

Квартет уже вернулся восвояси, когда Миранди вдруг решил, что один из его подчиненных, Галло, который был в курсе дела, ведет себя странно, как человек, знающий то, что знать не положено. Миранди тотчас попросил своего сообщника Эрнеста Хока Руполо оказать ему услугу и прикончить Галло, объяснив ему, что поскольку они близкие приятели, то сделать это будет легко, не вызывая у Галло подозрений.

Руполо пригласил Галло в кинотеатр посмотреть фильм про гангстеров. Они вышли из кино через запасной выход и вскоре оказались в пустынном переулке. Неожиданно Руполо вытащил свой кольт, наставил его на Галло и выстрелил. Но вместо выстрела раздался звук «клац».

– Ты одурел, что ли, к чему подобные шуточки? Не говоря ни слова, Руполо нажал еще раз. «Клац!»

– Тысяча чертей, что ты делаешь? – закричал, отскакивая в сторону, Галло.

– Это просто шутка, – рассмеялся Руполо, – ты же прекрасно видишь, что моя пушка не заряжена, иначе я раскроил бы тебе башку.

И оба расхохотались.

– Идем, – предложил Хок, – давай напоследок опрокинем у меня по стаканчику.

Они пошли.

Руполо закрылся в туалетной комнате, чтобы незаметно проверить свое оружие и поставить новую обойму. Они выпили по два стакана вина, после чего Руполо предложил:

– Я провожу тебя немного… еще не хочу спать. На улице в одно мгновение он оказался за спиной у Уилли Галло и несколько раз выстрелил в него. Галло, окровавленный, упал. Рассказать об этом случае так подробно стало возможно только потому, что Галло сам поведал о нем судье, чудом оставшись в живых после этого поразительного сведения счетов. В конце 1934 года Руполо предстал перед судом и получил двадцать лет тюрьмы.

Долгое время он соблюдал закон молчания. Он еще рассчитывал, что Дженовезе постарается смягчить его участь в тюрьме. Но он упустил из виду невероятную скупость дона Витоне, предпочитавшего забывать о своих долгах.

В 1937 году, выведенный из терпения подобным отношением к себе, он попросил разрешения переговорить с федеральными властями, потребовав в качестве компенсации скорейшего досрочного освобождения. Его примеру последовал Питер Ла Темпа, который мог подтвердить основную часть его показаний.

Узнав через систему осведомителей, существующую во всех тюрьмах Соединенных Штатов, об их роковом решении, Лаки Лучиано приказал дону Вито Дженовезе срочно бежать в Италию. Затем, призвав в Даннемору Лански и Костелло, он им объяснил, каким образом Дженовезе должен действовать.

Идея Лаки была очень простой. Для такого превосходного шулера реакция была вполне естественной. Он задумал вести двойную игру. После того как Бенито Муссолини сумел захватить власть, он повел в Сицилии против традиционной мафии беспощадную войну. Он поклялся: «Я осушу ее, как сумел осушить болота Понтиса».

Итак, когда Дженовезе покидал Соединенные Штаты в 1937 году, он располагал фондом в семьсот пятьдесят тысяч долларов наличными. Этот фонд неоднократно пополнялся в ходе частых визитов в Италию его супруги, совершаемых ею вплоть до объявления войны, когда ему дали прямое указание сотрудничать с фашистским режимом в Италии, если союзники проиграют войну. Задача состояла в том, чтобы оказывать всевозможные услуги Муссолини и, если можно, подкупить его ближайших помощников, так же как в свое время подкупали деятелей из Таммани-Холл.

Дженовезе прекрасно справился с этим поручением, хотя специалисты из Управления стратегической разведки выражают сомнение в реальности такой миссии.

Напомним в связи с этим о тайной сделке с американскими разведывательными службами, не углубляясь, однако, в подробности, поскольку наша задача заключается не в этом.

Когда Дженовезе только обосновался в Неаполе, он довольно успешно ловил рыбку в мутных водах режима фашистов. Затем одновременно с установлением путей доставки наркотиков через Ливан, Турцию и Иран он начал делать щедрые пожертвования итальянскому Красному Кресту и крупные взносы в кассу чернорубашечников. Он выложил 250 тысяч долларов на строительство в Ноле новой шикарной штаб-квартиры фашистов. Они свели его с агентами печально известной секретной полиции, и дон Вито помог им спровадить к праотцам всех сицилийских мафиози, которые не смогли вовремя усвоить, какую игру они должны вести. Ему удалось завоевать авторитет и у наиболее хитрых и изворотливых главарей, которые служили только интересам своей истинной матери мафии, а не несуществующей для них родины.

Наслышанный о такого рода «подвигах», Бенито Муссолини попросил организовать им встречу. Они виделись не менее двенадцати раз, подолгу беседуя один на один.

Особенно беспокоило дуче сознание того, что миллионы итальянцев, эмигрировавших в Америку, не понимают его идеи создания «Великой Италии», забыли, что они потомки римлян. Он хотел собрать их всех воедино. Опасность подобных планов стала особенно очевидна в ходе событий 1941–1942 годов, когда работы на причалах Нью-Йорка оказались парализованными в результате усилий преступного синдиката и среди американцев англосаксонского происхождения стали расти расистские настроения, направленные против итальянцев (национальные меньшинства ведь всегда вызывают подозрения в военное время). Чтобы исправить положение, направить общественное мнение в должное русло, итальянский журналист Карло Треска посвятил разоблачению фашизма все свои силы, весь свой огромный талант. Он создал редакционную группу, которая стала выпускать еженедельник на итальянском языке «Иль мартелло» («Молот»), ставший вскоре самым популярным печатным органом эмигрантов с полуострова. «Иль мартелло» активно воздействовал на умонастроение итальянцев. Треска, превосходный полемист, острый критик, клеймил позором Муссолини.

В Рокка-дель-Каминале между доном и дуче было заключено соглашение, скрупулезно соблюдавшееся. Первым свои обязательства должен был выполнить дон Вито. И он их выполнил.

В Нью-Йорке, на пересечении 15-й улицы и 5-й авеню, человек намеревался перейти улицу: это был Карло Треска. Другой человек несколько опередил его, словно приглашая следовать за собой. Тут же раздалось несколько выстрелов. Карло Треска упал на колени, ощупывая свой лоб, куда попала одна из пуль, затем посмотрел на окровавленную руку, вытер ее о куртку и замертво рухнул на асфальт. Убийца неторопливым шагом пересек улицу и скрылся, никем не потревоженный.[72]72
  Организация этого убийства может быть приписана Кармине Галанте (на основании документов из личного архива автора). Исполнителем был Тони Бендер. Их поступок вызвал у Лучиано приступ ярости, так как они действовали по приказу Дженовезе, не получив согласия «суда Кенгуру», единственной инстанции, правомочной судить и приговаривать к смерти.
  Галанте был убит девятью пулями в Нью-Йорке 12 июля 1979 года.


[Закрыть] Это произошло в январе 1943 года.

В феврале того же года Вито Дженовезе за свои пожертвования и оказанные услуги был высоко оценен фашистским государством. Дуче лично прикрепил к его груди орден «Коммандаторе».

Одним из людей, оказывающих поддержку Дженовезе, стал префект Неаполя Альбини, подкупленный им столь ловко, что этой операции мог позавидовать сам Фрэнк Костелло, великий специалист по части «смазывания».

Влияние, которым пользовался Дженовезе при дуче, стало настолько значительным, что ему удалось зимой 1943 года добиться назначения Альбини на пост заместителя министра внутренних дел. Внутри партии нашлись противники Альбини, но Муссолини утвердил его назначение. Для Дженовезе это была очень крупная победа. «Сейчас можно будет развернуться», – говорил он в доверительной беседе, потирая от удовольствия руки.

Но самого большого успеха он достиг, когда ему удалось подцепить на крючок гораздо более крупную рыбку – графа Чиано, министра иностранных дел фашистской Италии, зятя дуче. Однажды вечером, развлекаясь с одной девицей и слушая ее рассказ о любовных похождениях графа, дон Вито насторожился, когда она между прочим поведала ему о том, что тот пользуется наркотиками, но пока не очень злоупотребляет этим. Дженовезе буквально набросился на свою жертву, оказавшуюся к тому же достаточно податливой. Словно паук, он опутал Чиано такой плотной паутиной, что тот оказался связанным по рукам и ногам, попав в полную зависимость от Дженовезе, который предъявлял ему все новые требования. В разгар войны была организована контрабандная доставка наркотиков на личном самолете Чиано. Они, в частности, вместе отправились в Стамбул и привезли с собой партию «сырья», которая затем была отдана на переработку двум специалистам в Милане. Один из них, живущий и поныне, с удовольствием вспоминает о столь значительном событии в своей жизни.[73]73
  Из личного архива автора.


[Закрыть]

Благодаря Чиано была создана фантастическая система транспортировки наркотиков на военных самолетах, пилоты которых (в большинстве своем кокаинисты, один из них был однокашником Бруно Муссолини) неоднократно совершали полеты в Северную Африку, находившуюся под контролем Роммеля, делая транзитные посадки в Танжере, превратившемся в международную базу контрабандной торговли. Дон Вито имел пропуска на виллу Торлониа. Галеаццо Чиано ввел его в самые высокопоставленные круги. Джузеппе Бастианини вручил несчетное количество паспортов.

Трудно подтвердить это конкретными фактами, но влияние, которое Дженовезе оказывал на Чиано, сыграло не последнюю роль в том, что тот встал на сторону Бадольо на Большом фашистском совете, состоявшемся 25 июля 1943 года, после которого Муссолини был отстранен от власти. Муссолини любил повторять: «Править дано только троим: королю, папе и мне…» забывая о своем коварном партнере, предвосхищавшем все крупные события и стремившемся быть в первых рядах, – о мафии. Она использовала его, он же не сумел использовать ее. Теперь он недорого стоил. Его ожидал крюк живодера.

Дженовезе, который всегда доводил игру до конца – никогда не знаешь, какие карты выпадут, этому учит покер, – продолжал выделять миллионы долларов временному правительству дуче, тогда как сам уже вовсю сотрудничал с американскими оккупационными властями.

Войска союзников высадились на Сицилии, не встретив ни малейшего сопротивления (позднее Лучиано с откровенным цинизмом признается, что связанная с этим история была выдумана от начала до конца, чтобы скрыть от американского общественного мнения истинные причины его освобождения). Этому содействовала подрывная работа, которую вел Вито Дженовезе и его тайные сообщники внутри фашистской партии. Когда Италия сдалась союзникам летом 1944 года, американское высшее командование как будто случайно назначило Чарли Полетти военным губернатором всей оккупированной Италии. Полетти, бывший помощник губернатора Нью-Йорка, а затем, после ухода в армию Лехмана – губернатор, был одним из близких людей Дьюи, а также некоторых политиков из Таммани-Холл. Поэтому не стоит очень удивляться тому, что Вито Дженовезе, бывший друг Чиано и Муссолини, представ перед Полетти, был встречен с распростертыми объятиями и покинул его не в наручниках, в ожидании расстрела за предательство перед обеими отчизнами, а в чипе официального переводчика! И все это происходило в Ноле, там, где Дженовезе особенно отличился, предоставив двести пятьдесят тысяч долларов на строительство повой штаб-квартиры фашистской партии…

Теперь же, компрометируя военных чиновников самого высокого ранга в самых различных сферах, он за несколько месяцев организовал черный рынок, сеть которого охватила весь полуостров. Используя для перевозок армейский транспорт, он торговал военным снаряжением, катерами, самолетами, автомашинами, всем, что только' можно вообразить себе, наживался за счет госпиталей на пенициллине, на медикаментах первой необходимости, на антибиотиках, продовольствии, оливковом масле, муке.

Мы уже не говорим о системе публичных домов и борделей, которые он создал, начиная с севера до юга страны, для развлечений союзнических войск. Его могущество ослепляло всех. Как иначе объяснить письмо, написанное Чарльзом Л. Дунном, майором военной полиции:

«Сим заявляю, что Вито Дженовезе помогал мне в качестве личного переводчика с 28 января 1944 года. Он был мне весьма полезен. Более того, он сообщил о нескольких случаях коррупции на черном рынке, в которых оказались замешанными гражданские служащие американской армии. У него очень ясный ум. Он прекрасно знает итальянцев. Он очень предан не только своей отчизне – Соединенным Штатам Америки, – но также всему, что касается американской армии».

Вот так так!

Однако, успешно водя за нос самых высоких представителей военной администрации, Вито Дженовезе чуть было не пострадал от одного старшего сержанта, проявившего необыкновенное рвение. Этот сержант, следователь армейской уголовной службы Оранж Диккей, очень внимательно ознакомился с хвалебными характеристиками Дженовезе. Вот одна из них, данная начальником гражданской администрации Голмгреном: «Дженовезе не получал никакого жалованья, вносил свои личные средства, работал день и ночь в оказал большие услуги американской военной администрации». Высокопоставленный военный чиновник Стефен Янг подтверждает его слова: «Я нахожу его достойным доверия и лояльным. На него можно положиться».

Почему Оранж Диккей занялся личностью Дженовезе? Очевидно, вначале он руководствовался интуицией. Он расследовал случаи удивительных исчезновений военных грузов. Мало-помалу все пути сошлись на Дженовезе. В июне 1944 года он передал собранные им сведения, изобличающие Дженовезе, своему начальнику, капитану Данну, который оставил это без всякого внимания. Тогда, нарушив устав, Диккей обратился непосредственно к генералу. Очень скоро через младшего офицера ему был передан приказ оставить это дело «как можно скорее».

Диккей не успокоился и попытался выполнить свой служебный долг. В августе 1944 года он арестовал Дженовезе, составив по всем правилам соответствующий рапорт.

Вышестоящее начальство выпустило арестованного на свободу. Взбешенный Диккей написал в ФБР, утверждая, что происходит нечто очень серьезное, что он уверен в своих заключениях: Вито Дженовезе не только гангстер, но и шпион, работавший в свое время на фашистов. Удар уже нельзя было отвести, он бил и по Управлению стратегической разведки, и по военной администрации. Губернатор Чарли Полетти попытался, однако, сделать все, что было в его силах. Его подталкивала сицилийская мафия, которой очень хотелось сохранить такой козырный туз, каким стал для нее Дженовезе. Но замять дело не удалось, ФБР уже приступило к работе. Дон Вито принялся обрабатывать Диккея:

– Послушай, сержант, оставь это дело. Твои начальники – мои друзья. Они и я организовывали высадку десанта. Мы друзья, ты понимаешь? Подумай о своем будущем…

Затем, с понимающим видом:

– Ну, хорошо, ты хочешь получить свой кусок пирога. Это нормально. 250 тысяч долларов и очередное продвижение по службе – это тебя устроит?

К несчастью, это не устроило Оранжа Диккея, маленького сержанта из армии Соединенных Штатов. Он рассказал нам обо всем этом, из скромности не упомянув, что Дженовезе угрожал ему расправиться с его матерью и сестрами. Но об этом мы уже знали…

Когда Дженовезе доставили в Нью-Йорк и под конвоем препроводили в тюрьму, то это вызвало панику.

За рекордный срок преступному синдикату удалось добиться, чтобы Дженовезе не предстал перед военным судом. Неудача: судья Джули Гелфанд из Бруклина, который должен был рассматривать его дело в суде штата, оказался неприступным.

Фрэнк Костелло и Уилли Моретти получили задание от Лаки Лучиано во что бы то ни стало вызволить Дженовезе из беды: «Пока я сижу в тюрьме, он представляет для меня Сицилию. Я не могу без него обойтись. Сделайте все возможное, или я погиб».

Костелло передал поручение Анастасиа.

Задача оказалась несложной: обвинение против Вито Дженовезе в убийстве Фердинанда Боксиа строилось на показаниях Эрнеста Руполо и Питера Ла Темпа. Тучи сгущались все больше и больше. Над Вито нависла угроза электрического стула.

Анастасиа изучил условия задачи и нашел решение. Нетрудно догадаться какое.

Питер Ла Темпа, содержавшийся в Бруклинской тюрьме в прекрасных условиях (правосудие от него ожидало очень многого – шкуры Дженовезе), страдал от частых почечных колик, сопровождавшихся страшными болями. Тюремный врач всегда держал при себе болеутоляющие таблетки, которые быстро успокаивали больного.

15 января 1945 года Ла Темпа, который, естественно, находился под специальным наблюдением охранников, неожиданно почувствовал наступление очередного приступа боли. Ему принесли таблетки. Внезапно ему стало еще хуже. Дозу лекарств удвоили, и мучения Ла Темпа прекратились навсегда. Он умер с кровавой пеной у рта, воя от боли.

«Метод» Анастасиа лечит от всех болезней.

Доказательства против Дженовезе по обвинению в убийстве Боксиа мог теперь представить в качестве свидетеля только Руполо, а этого было явно недостаточно. Во всяком случае, законодательство штата Нью-Йорк предусматривало твердое требование: в уголовном деле обвинение должно опираться на показания не менее двух свидетелей. И вообще, можно ли говорить о том, что Руполо – свидетель? Увы, смерть Ла Темпа явно произвела на него большое впечатление. Он уже не помнил ни того, что говорил раньше, ни того, что произошло. Он напрочь лишился памяти.

11 июня 1946 года судья Лейбович оказался вынужденным освободить Вито Дженовезе, оправданного судом.

* * *

Мы уделили так много внимания Вито Дженовезе только с целью показать, что он был очень нужен и Лаки Лучиано, и губернатору Дьюи. Без него многое не сработало бы. Столь ловко задуманный часовой механизм мог сработать вхолостую, а это никого не устраивало. Но этого не произошло. Как и почему, мы уже видели.

Рассмотрим внимательно следующие факты.

7 мая 1945 года закончилась война в Европе.

8 тот же день губернатор Томас Дьюи получил прошение о помиловании Чарли Лучиано. Коммодор Гаффенден поддержал просьбу: «Лучиано своими усилиями помог намного сократить сроки военных действий в Италии и на Сицилии».

Комиссия по вопросам условного досрочного освобождения пожелала узнать некоторые подробности, но ей пришлось выслушать категорический отказ военно-морского ведомства, сославшегося на военную тайну, окутывавшую все операции.

Это не помешало комиссии горячо рекомендовать Дьюи освободить Лучиано…

Без малейших колебаний Томас Дьюи 3 января 1946 года объявил, что Чарли Лучиано будет освобожден, а затем выслан на Сицилию, так как его дальнейшее пребывание на американской территории признано нежелательным. Он вынужден был уточнить: «С момента вступления в войну Соединенных Штатов армейские службы обращались к Лучиано с просьбами помочь получению информации, касающейся возможных наступательных действий противника. По-видимому, он сотрудничал с ними, хотя реальную ценность предоставляемой им информации нам уточнить не удалось. Согласно рапортам тюремного начальства, его поведение в тюрьме было вполне удовлетворительным».

Позднее, сочтя, что нужно сказать несколько больше, Дьюи заявил в интервью «Нью-Йорк пост»: «Исчерпывающее расследование установило, что помощь, оказанная Лучиано военно-морскому ведомству в течение войны, была значительной и ценной. Десять лет тюремного заключения – максимальный срок наказания за сводничество. Именно эти соображения привели комиссию по вопросам освобождения К выводу о снижении наказания, с учетом того факта, что Лучиано на законном основании будет осужден на пожизненную ссылку».

Все ото звучало довольно неубедительно в устах не знающего пощады Дьюи, человека, «уничтожившего преступность», неподкупного, достигшего вершины славы благодаря настойчивому стремлению преследовать всюду, где только возможно, преступный синдикат, человека, решившегося даже на незаконные меры, чтобы расправиться с Шульцем, Бухалтером и сотней других, не говоря уже об осуждении Лучиано, приговоренного «без права обжалования» к наказанию от тридцати до пятидесяти лет тюремного заключения.

Насколько это было возможно, мы обрисовали проблему. Наша точка зрения ясна и не вызывает сомнений. Обратимся к высказываниям на этот счет свидетелей (по крайней мере тех, кто согласился, чтобы их имена были названы[74]74
  Другие в большинстве своем разделяют мнение о тайной сделке, существовавшей между Дьюи и Лучиано. Мы сожалеем об их решении хранить молчание, но надеемся, что впоследствии они передумают, тем более что некоторые из них располагают решающими доказательствами.


[Закрыть]), старательно опрошенных по нашей просьбе.

Брейтель Чарльз, судья Верховного суда штата Нью-Йорк:

«Невозможно сказать, насколько на самом деле была эффективной его помощь. Все, кто был замешан в этом деле, утверждают, что он действительно лояльно сотрудничал. Может быть, это и так. Секретное расследование, проведенное правительством, должно было установить, как следует поступить. Именно на основе результатов этого расследования губернатор счел возможным смягчить наказание и заменить тюремное заключение изгнанием».

Том Дьюи, сын Томаса Дьюи, адвокат:

«Военно-морской департамент в свое время утверждал, что он не играл никакой роли и не сотрудничал с ним в какой бы то ни было форме во время войны… Правда, имели место различные слухи и протесты. Моего отца обвиняли во взяточничестве и в том, что он шел на политические компромиссы. Но все это ложь. Это никогда не было подтверждено какими-либо доказательствами».

Чарльз Сиракуза, бывший шеф Бюро по борьбе с наркотиками в Европе (ему удалось проникнуть в мафию, выдавая, себя за торговца этим зельем; он добился сенсационных успехов, пока не был разоблачен синдикатом):

«Двое моих друзей работали в качестве сотрудников Дьюи и в секретном управлении военно-морского ведомства. Они меня заверили, что никогда Лаки Лучиано не принимал участия в секретных операциях, проводимых военным ведомством. Все это не более, чем наглая фальсификация. Но действительно, в то время, когда Дьюи проводил кампанию по своему переизбранию, Лаки Лучиано внес крупный денежный куш на счет одного из членов избирательной комиссии. И уже после выборов и победы Дьюи Лучиано сам подтвердил свое участие в этом, когда сказал: „Теперь я потребую ответного хода…“ И его помиловали».

Сам Лучиано высказался не менее откровенно, чем Чарльз Сиракуза, – он ненавидел Дьюи:

«Этот стервятник мне отвратителен. Он такой же, как и мы, только устроился по другую сторону, чтобы не подвергать себя риску. Он опасней всех нас, ему неизвестно, что такое порядочность. Он никогда еще никого не побеждал в честном бою. Уж если отстаиваешь, как они говорят, правое дело, надо по крайней мере идти прямым путем, он же всегда хитрит, виляет. Ни он мне, ни я ему подарков не делал…»

Но подарок был сделан, как в конце концов признал в своем «Завещании» Лучиано, хотя и нет оснований признавать это произведение правдивым:

«Все эти истории вокруг помощи, которую я оказывал правительству, как и то… что я принимал участие в завоевании Сицилии, заручившись поддержкой молодчиков из мафии, – все это не более чем глупости и выдумки для дураков. Мне было бы легко утверждать, что что-то действительно имело место, поскольку в течение ряда лет мне удавалось заставлять людей верить в это; но ничего такого не было. Что касается помощи, которую я якобы оказывал нашим войскам в Сицилии, то надо прежде всего помнить, в каком возрасте я оттуда уехал – девятилетним. Единственный человек, которого я там действительно хорошо знал, даже не был сицилийцем. Я говорю об этой сволочи Вито Дженовезе. Кстати, именно тогда этот паршивец жил в Риме, словно король, целовал Муссолини задницу. Что касается меня, то я всегда считал Дженовезе дрянью и предателем Соединенных Штатов».

Лучиано, естественно, прекрасно владел искусством лжи, умением подать вещи так, как это ему выгодно, и сводить счеты с ненавистными ему людьми. Он ненавидел Дженовезе, хотя тот исправно выполнял то, о чем они договорились в 1938 году. В течение первых двух лет Дженовезе имел прямые связи с мафией, поскольку Кармине Таланте (уроженец Кастелламмаре), сицилиец по происхождению, осуществлял челночные операции между Италией, где был Дженовезе, и Соединенными Штатами, оказывая услуги семье Массариа – Лучиано, управление которой взял на себя Фрэнк Костелло.

Соглашение с Лучиано оставалось таким прочным благодаря тому, что он в 1940 году из своей тюремной камеры в Даннеморе предложил «ухлопать Гитлера», когда узнал, что Вито Дженовезе пользуется расположением Чиано и Муссолини и может с их помощью в один прекрасный день оказаться в непосредственной близости к Гитлеру.

«В вашем распоряжении в Италии находится один из лучших стрелков в мире… Мой человек. Он его уложит», – заверял он агентов военно-морской секретной службы и коммодора Гаффендена.

Лаки Лучиано очень болезненно переживал свое изгнание. Он по-своему любил Соединенные Штаты, ему нравился американский образ жизни. Он скучал по Нью-Йорку. Он об этом говорил. Так как Лучиано даже в самые трудные для него моменты жизни верил в возможность использовать любую ситуацию в свою пользу, то было бы естественно, если бы он попытался выступить в роли героя высадки в Сицилии, где в качестве условного знака использовались нашейные платки с буквой «Л». Ведь герой всегда может вернуться на родину: