Текст книги "Мегрэ в Виши"

– Ты спал?

– Почти…

– Мы выйдем вместе?

– Конечно, мы выйдем вместе. Разве не так мы поступаем каждый день? Почему ты об этом спрашиваешь?

– У тебя могла быть назначена встреча с Лекёром.

– У меня не назначено никаких встреч…

И, желая доказать это жене, Мегрэ повел ее на большую прогулку. Сначала они направились к детскому парку, потом пошли мимо игроков в шары, вдоль пляжа, а затем перейдя через мост Беллерив, продолжили путь по бульвару до самого яхт-клуба, где остановились, чтобы посмотреть, как носятся по волнам любители водных лыж.

Они прошли гораздо дальше обычного, до новых, совсем белых, двенадцатиэтажных домов, которые устремлялись к небу, образуя свой город на окраине Виши.

На другом берегу Аллье лошади бегали вдоль белых барьеров ипподрома, были видны ряды голов и плеч на трибунах, темные и светлые силуэты на галерке.

– Владелец отеля говорил мне, что все больше и больше пенсионеров селится в Виши.

– И ты меня к этому подготавливаешь? – иронично заметил Мегрэ.

– У нас есть домик в Мене…

Они обнаружили старинные улицы, где каждый квартал имел свой возраст, свой стиль. Дома здесь встречались самые разные, и можно было угадать, какое положение занимали в свое время те, кто их построил.

Мегрэ развлекался тем, что останавливался перед маленькими ресторанчиками, встречавшимися повсюду, и читал вслух меню.

– Сдается комната… Комната с кухней… Прекрасная меблированная комната…

Эти объявления в какой-то мере оправдывали обилие ресторанов, наличие десятков тысяч людей, запрудивших улицы и аллеи для прогулок.

В пять часов супруги сели, чтобы дать отдых ногам, возле источника и посмотрели друг на друга, улыбаясь, как заговорщики. Не перестарались ли они? Не пытались ли они доказать самим себе, что еще молоды?

Они узнали в толпе двух весельчаков и заметили перемену во взгляде, который мужчина устремил на Мегрэ. К тому же он не прошел мимо, а направился прямо к комиссару и протянул ему руку.

Ну что оставалось делать Мегрэ, как ни пожать ее?

– Вы не узнаете меня?

– Убежден, что видел вас раньше, но тщетно роюсь в памяти…

– Бебер – это вам ничего не говорит?

За годы своей карьеры он знал многих Беберов, Маленьких Луи и Больших Жюлей.

– Метро… – Более веселый, чем обычно, мужчина обернулся к жене, словно приглашая ее в свидетели. – В первый раз вы арестовали меня на бульваре Капуцинок в день торжественного шествия… Уж не помню, какой глава государства дефилировал тогда в окружении муниципальных гвардейцев на лошадях… Во второй раз это произошло у выхода из метро на станции «Бастилия»… Какое-то время вы следили за мной… Увы, это было не вчера… Я был молод… Да и вы тоже – при всем моем почтении к вам…

Мегрэ вспомнил историю в метро, ибо во время преследования, пересекая площадь Бастилии, он потерял шляпу канотье, какие тогда носили. Кстати, это доказывает, что он уже носил соломенную шляпу!

– Сколько лет вам дали?

– Два года… Я понял… Я исправился.?. Сначала работал у старьевщика и чинил ему множество вещей, ведь у меня всегда были умелые руки…

Он подмигнул, давая понять, что это умение было ему весьма полезно в те времена, когда он жил, воруя из чужих карманов.

– Потом я встретил мадам… – Он произнес это слово с пафосом, даже с некоторой гордостью. – Ни одной судимости, никогда не занималась проституцией. Незадолго до нашей встречи приехала из Бретани и работала в молочном магазине… С ней все сразу складывалось серьезно, и мы прошли через мэрию… Она даже настояла на том, чтобы мы поехали в ее деревню и венчались там в церкви, у нас была настоящая свадьба с белой фатой… – Он всей душой радовался жизни. – Мне кажется, я сразу вас узнал… Каждый день смотрел на вас, но не решался подойти… А сегодня утром, когда открыл газету и увидел вашу фотографию… Скажите, ведь это не серьезно? – И он показал на стаканчики в футлярах.

– Я прекрасно себя чувствую…

– Я тоже… Все доктора мне это говорят… Тем не менее направили меня сюда из-за приступов боли в коленях… Гидротерапия, массаж под водой и все такое прочее… А вы?..

– Стаканы воды…

– Тогда ничего страшного… Но я не хочу задерживать ни вас, ни вашу даму… Когда-то вы честно обошлись со мной… Славное было время, верно?..

До свидания, господин комиссар… Бобонна, скажи «до свидания»…

В ту минуту, когда парочка удалилась, Мегрэ еще улыбался над превратностями судьбы бывшего карманника. Потом мадам Мегрэ заметила, что лицо мужа посерьезнело и на лбу появились морщины. Наконец он вздохнул с облегчением:

– Я, кажется, понял, почему…

– Почему эта женщина была убита?

– Нет… Почему в тот день… Почему не за месяц или за год до этого…

– Что ты хочешь сказать?

– С тех пор как приехали сюда, мы два или три раза в день встречаем одних и тех же людей, и в конце концов их лица становятся нам знакомыми… И только сегодня, увидев снимок в газете, этот чокнутый уверился в том, что узнал меня, и подошел ко мне…

Это наш первый и, вероятно, единственный курс лечения… Если бы мы вернулись сюда на следующий год, то встретили бы немало завсегдатаев…

Допустим, кто-то прибыл в Виши впервые, как и мы… Он следует заведенному порядку: выбирает себе врача, проходит обследование, сдает анализы, ему определяют источник и количество воды, которую следует выпить в определенный час…

Этот человек встречает Элен Ланж, и ему кажется, что он узнал ее…

Потом он встречает ее во второй раз, в третий… Быть может, он находился совсем недалеко от нее в тот вечер, когда она слушала музыку…

Это умозаключение показалось мадам Мегрэ совсем простым, и она удивилась тому, что ее муж так радуется открытию, которое таковым не является.

Комиссар, словно подтрунивая над ней, поспешно продолжил:

– Согласно рекламным проспектам, сюда приезжает около двухсот тысяч курортников в год. Разделив это число на шесть месяцев курортного сезона, мы получаем более тридцати тысяч человек в месяц. Приблизительно треть из них – новички, как и мы с тобой; тогда остается тысяч десять подозреваемых… Нет! Нужно исключить женщин и детей… Как ты думаешь, сколько может быть женщин и детей?..

– Женщин больше, чем мужчин… Что касается детей…

– Подожди! Встречаются также и люди в инвалидных колясках… Некоторые ходят на костылях или с тростью…

Большинство стариков тоже не способны задушить крепкую женщину…

Мадам Мегрэ спрашивала себя, был ли муж серьезен или шутил.

– Предположим, тысяча мужчин способны задушить ее… А поскольку, по свидетельству мадам Вирво и владельца бара, речь идет о типе крупном и сильном, малорослые и тщедушные исключаются… Остается человек пятьсот…

Она с облегчением услышала смех.

– Над чем ты смеешься?

– Над полицией. Над нашей работой. Сейчас я объявлю славному Лекёру, что у него осталось всего пятьсот подозреваемых, если не найдутся другие исключенные из их числа, – те, кто был в тот вечер, например, в театре и сможет это доказать, те, кто играл в бридж или какую-то другую игру… Говорят, таким образом в конце концов часто арестовывают виновного!.. Как-то раз Скотленд-Ярд принялся опрашивать всех жителей города с населением в двести тысяч душ… Это заняло не один месяц…

– Они нашли его?

И Мегрэ бросил в ответ:

– В другом городе, случайно, однажды вечером, когда этот парень был пьян и не в меру разговорчив…

Было, конечно, слишком поздно для того, чтобы встретиться в этот день с Лекёром, ибо предстояло еще с получасовым интервалом принять два стакана воды. Мегрэ пытался заинтересовать себя вечерней газетой, переполненной сведениями о том, как проводят отпуск знаменитости. Это было довольно забавно. Даже те, кто вел безалаберную жизнь, фотографировались со своими детьми и внуками, заявляя, что посвящают им все свое время…

Гораздо позже, когда ветер немного посвежел, они повернули за угол улицы Овернь. Перед домом мадемуазель Ланж стоял грузовичок.

– Я возвращаюсь в отель? – шепотом спросила мадам Мегрэ.

– Да, я тоже скоро приду…

Дверь в гостиную была открыта, там мужчины в бежевых халатах прикрепляли к стенам черную драпировку.

Появился Лекёр:

– Я так и думал, что вы зайдете… Проходите сюда…

Он провел его в спальню, где было спокойнее.

– Хоронить будут в Виши? – спросил Мегрэ. – Так решила сестра?

– Да… Она приходила ко мне утром.

– Со своим альфонсом?

– Нет. Она приехала на такси…

– Когда состоятся похороны?

– Послезавтра, чтобы дать возможность жителям квартала попрощаться с усопшей…

– Будет отпустительная молитва?

– Кажется, нет.

– Семья Ланж не была католической?

– Только старики. Дети крещеные и прошли первое причастие… Но с тех пор…

– А не была ли она, например, разведенной?

– Нужно сначала доказать, что она была замужем… – Лекёр смотрел на Мегрэ, теребя кончики рыжих усов. – Вы раньше никогда не встречали ни ту, ни другую сестру?

– Никогда…

– Но вы провели какое-то время в Ла-Рошели?

– Я приезжал туда два раза… Провел там в общей сложности дней десять… А что?

– Дело в том, что сегодня утром я нашел Франсину не такой, как обычно… Она была не столь игрива…

И больше не говорила все как на духу… У меня создалось впечатление, что она не решилась доверить мне какой-то секрет… Наконец она спросила меня: «Это комиссар Мегрэ был здесь вчера, верно?» Я спросил, видела ли она вас раньше, и она ответила, что утром узнала вас на фотографии в газете…

– Из тысяч человек, с которыми я ежедневно сталкиваюсь, наберется несколько десятков тех, кто реагирует так же… Только что один из моих бывших клиентов протянул мне руку и едва удержался от того, чтобы похлопать меня по спине.

– Полагаю, все несколько сложнее, – произнес Лекёр, словно бы следуя за какой-то еще неясной мыслью.

– Вы думаете, я занимался ею в то время, когда она жила в Париже?

– В этом нет ничего невозможного, если представить себе, какую жизнь она должна была там вести…

Нет! То, что я запомнил, не так определенно, все гораздо тоньше… Я для нее обычный провинциальный полицейский, старательно выполняющий свою работу и задающий те вопросы, которые должен задать… Записав ответы, я перейду к следующему делу… Вы понимаете, что я хочу сказать?.. Потому-то, входя вчера днем в этот дом, она чувствовала себя непринужденно и во время беседы так себя и вела… Один или два раза она бросила взгляд в ваш угол, но вас не узнала…

Франсина остановилась в привокзальном отеле… Как и в большинстве здешних отелей, там вместе с утренним завтраком клиентам подают газету… Увидев ваш снимок, она задалась вопросом, почему вы присутствовали при нашей беседе…

– И к какому вы пришли выводу?

– Вы забываете о вашей репутации, о том представлении, которое сложилось о вас в народе… – Лекёр покраснел, опасаясь, что его слова будут неправильно истолкованы. – Впрочем, не только в народе, ведь и на службе мы первые…

– Оставим это…

– Но это важно… Она решила, что вы не случайно оказались в этом кресле… А даже если и случайно, то сам факт вашего вмешательства в ход следствия…

– Она казалась испуганной?

– Я бы так не сказал. Я нашел ее иной, настороженной. Я задавал ей незначительные вопросы, но она каждый раз задумывалась, прежде чем ответить…

– Она не нашла нотариуса?

– Я тоже подумал об этом и расспросил ее… Ее спутник составил список всех нотариусов города и обзвонил их… Кажется, никто из них не имел дела с Элен Ланж как с клиенткой… Лишь один нотариус, который десять лет назад был простым клерком, а потом унаследовал контору своего хозяина, вспомнил, что составлял акт о продаже этого дома…

– Вы знаете его фамилию?

– Мэтр Рамбо…

– Вы не хотите ему позвонить?

– В этот час?

– В провинции нотариус обычно живет в том же доме, где находится его контора…

– О чем я должен его спросить?

– Платила ли она чеком или наличными…

– Мне нужно попросить рабочих, чтобы они прекратили стучать, пока я буду звонить по телефону…

Мегрэ бродил по квартире, переходя из ванной в кухню, не думая ни о чем конкретном.

– Все в порядке?

– Как вы угадали?

– Что угадал?

– Ну что она платила наличными. Это был единственный случай в практике нашего Рамбо, поэтому он все и запомнил. Маленький чемоданчик был полон денег…

– Вы опросили кассиров на вокзале?

– Проклятие! Об этом я не подумал!

– Мне было бы любопытно узнать, отправлялась ли она каждый месяц в одно и то же место или же в разные места.

– Надеюсь сообщить вам об этом завтра… Приятного аппетита… И доброго вечера!..

В этот день в беседке играла музыка, и супруги Мегрэ решили, что достаточно долго гуляли сегодня и заслужили право посидеть.

Глава 4

Он закончил завтракать на десять минут раньше, сам не зная почему. Быть может, в это утро он меньше обычного читал «Трибюн»? Мадам Мегрэ, которая всегда пользовалась ванной позже мужа, еще находилась там, и он сказал ей, приоткрыв дверь:

– Я спускаюсь… Встретимся внизу…

На тротуаре стояла выкрашенная в зеленый цвет скамейка, предназначавшаяся для постояльцев отеля. Небо по-прежнему было ясным. С тех пор как они приехали в Виши, еще ни разу не было дождя.

Само собой разумеется, хозяин ждал внизу, у лестницы.

– Ну как там с этим убийцей?

– Это не мое дело, – с улыбкой ответил Мегрэ.

– По-вашему, эти люди из Клермон-Феррана окажутся на высоте? Не слишком-то хорошо, что в таком городе, как наш, гуляет на свободе убийца. Говорят, несколько старых женщин уже уехали…

Комиссар рассеянно улыбнулся и направился на улицу Бурбонне, где еще издалека заметил у двери черную драпировку с вышитой серебром большой буквой «Л».

На тротуаре не было видно постового. А стоял ли он там накануне? Мегрэ этого не помнил. Не обратил внимания. В конце концов, это не его расследование. Здесь он всего лишь любитель, курортник.

Он собирался нажать кнопку звонка, когда заметил, что окрашенная белым дверь не заперта. Толкнув ее, он увидел совсем молоденькую, не старше шестнадцати лет девушку, которая возила мокрой тряпкой по плиточному полу коридора.

На ней было такое короткое платье, что, когда она нагибалась, становились видны розовые трусики. Ее лодыжки и бедра были толстыми, бесформенными, какими зачастую бывают в переходном возрасте. Они походили на искусственные раскрашенные ноги дешевой куклы.

Девушка обернулась, и Мегрэ увидел круглое лицо, глаза, глядевшие безо всякого выражения.

Она не спросила его ни кто он такой, ни зачем пришел.

– Это там… – только и сказала она, показав рукой на дверь гостиной.

Комната, обитая черным, утопала во тьме. Гроб стоял на том, что, должно быть, служило раньше обеденным столом. Две свечи зажжены не были, но чаша была наполнена святой водой, а рядом лежала веточка самшита.

Дверь столовой была открыта, как и дверь кухни.

В столовой громоздилась перенесенная сюда мебель из гостиной. На кухне молодой Дисель погрузился в чтение сборника комиксов, перед ним стояла чашка кофе.

– Не хотите немного кофе? Я сварил полный кофейник.

На газовой плите Элен Ланж, которая вряд ли одобрила бы использование ее кухонного оборудования в подобных целях.

– Комиссар Лекёр еще не приехал?

– Поздно вечером его срочно вызвали в Клермон-Ферран… Произошло вооруженное нападение на сберегательную кассу, убит один человек – он проходил мимо и, увидев, что дверь приоткрыта в неурочный час, машинально толкнул ее в тот самый момент, когда воры собрались выходить… Один из них выстрелил…

– Здесь ничего нового?

– Насколько мне известно – нет…

– Вы не занимались вокзалом?

– Это поручено моему коллеге Триго… Должно быть, сейчас он еще там…

– Полагаю, ту молоденькую служанку, которую я увидел, придя сюда, допросили? Что она сказала?

– Удивительно, что девчонка вообще говорит, с ее-то головой! Она ничего не знает. Ее наняли только на время сезона, чтобы убирать комнаты постояльцев. Она не занималась первым этажом, ибо мадемуазель Ланж наводила здесь чистоту сама…

– Девушка никогда не видела посетителей?

– Только служащего газовой компании и поставщиков. Она начинала работу в девять часов и заканчивала в полдень… Супруги Малески – они там, наверху, – обеспокоены… Они заплатили до конца месяца и теперь терзаются вопросом, имеют ли право остаться… Нелегко найти комнату в разгар сезона, и к тому же им не хотелось бы переселяться в отель…

– Что решил комиссар?

– Я думаю, что им разрешат остаться… Во всяком случае, пока они там, у себя… Другая жилица, толстуха, только что вышла – отправилась к массажистам на процедуры…

– Франсина Ланж не приходила?

– Я жду ее… Никто не в курсе того, что должно произойти… Она настояла на прощании с усопшей, но я не уверен, придут ли люди… Мне дали такие инструкции: оставаться здесь и незаметно рассматривать посетителей, если таковые, конечно, будут…

– И все же – доброго дня… – пробормотал, покидая кухню, Мегрэ.

Комиссар машинально поднял с круглого столика, прежде стоявшего в гостиной и перенесенного в столовую вместе со всей остальной мебелью, книгу в черном переплете. Это был роман Стендаля «Люсьен Левен». Пожелтевшая бумага хранила особый запах книг из муниципальных библиотек или магазинов, имеющих абонемент для читателей. На фиолетовом штампе значилось имя владельца книжного магазина и его адрес.

Мегрэ положил книгу на место и минуту спустя уже спокойно шагал по тротуару. Открылось окно, расположенное на уровне его головы, и женщина в пеньюаре, с бигуди на голове, обратилась к нему:

– Скажите, господин комиссар: в самом деле можно посещать?..

Комиссар так удивился, что какое-то время не понимал, о чем речь.

– Полагаю, поскольку тело выставлено для прощания и дверь открыта…

– Ее видно?

– Насколько мне известно, гроб закрыт…

Женщина вздохнула:

– Это мне больше нравится… По крайней мере, не так впечатляет…

Он нашел мадам Мегрэ на зеленой скамейке, притом заметно удивленной тем, что муж так быстро вернулся.

Они отправились в путь, как делали каждое утро. Всего лишь на несколько минут они отставали от графика, никем, впрочем, не установленного, которому тем не менее следовали так неукоснительно, словно это было дело большой важности.

– Кто-нибудь пришел?

– Никто. Ждут…

На этот раз супруги начали с детского парка, еще почти пустого, и сделали круг в тени его деревьев. Некоторые из этих деревьев, как и те, что росли на берегу Аллье, были редкими породами из Америки, Индии или Японии, и на металлических табличках значились их латинские и французские названия. Многие деревья были присланы в знак благодарности за лечение в Виши забытыми главами государств, магараджами или мелкими восточными принцами.

Мегрэ недолго простоял у игроков в шары. Мадам Мегрэ никогда не спрашивала мужа о том, куда он идет.

Он уверенно шел вперед, как будто имел перед собой какую-то цель, но на самом деле чаще всего избирал одну улицу вместо другой, меняя маршрут, чтобы найти новые образы, новые звуки.

Примерно за час до приема воды он шагал по улице Жоржа Клемансо с таким видом, словно собирался сделать покупки, потом свернул в один из крытых проходов, в так называемый Театральный пассаж, где перед книжным магазином были выставлены в коробках подержанные книги, а на вертящихся стойках виднелись разноцветные новые издания.

– Заходи, – сказал он жене, которая остановилась в нерешительности.

Владелец магазина, облачившись в длинный серый халат, наводил порядок. Казалось, он узнал Мегрэ, но не подал виду.

– У вас найдется несколько свободных минут?

– Я в вашем распоряжении, господин Мегрэ. Полагаю, вы хотите расспросить меня о мадемуазель Ланж?

– Она была одной из ваших клиенток, не правда ли?

– Заходила ко мне по крайней мере раз в неделю, а случалось, и два, чтобы обменять книги. У нас был абонемент, позволявший ей брать две книги сразу…

– Давно вы ее знали?

– Я купил этот магазин шесть лет назад. Сам я не местный, приехал сюда из Парижа, с Монпарнаса. Она ходила еще к моему предшественнику.

– Вы с ней беседовали?

– Знаете ли, эта женщина не была болтлива…

– Она не советовалась с вами, кода выбирала книги?

– У нее был свой подход. Идите со мной, посмотрите…

За торговым залом располагалась комната, заставленная шкафами с книгами в черных переплетах.

– Она проводила здесь полчаса, иногда час, изучая тома, читая по нескольку строчек то в одной, то в другой книге.

– Последнее, что она читала, – это «Люсьен Левен»

Стендаля.

– Стендаля она открыла для себя совсем недавно…

До этого прочла всего Шатобриана, Альфреда де Виньи, Жюля Сандо, Бенжамена Констана, Мюссе, Жорж Санд…

Всех романтиков. Однажды взяла Бальзака, не помню какую книгу, и на следующий день принесла ее обратно… Я спросил, почему ей не понравилась книга, и она ответила что-то вроде: «Это слишком грубо…»

Бальзак груб!..

– А современные авторы?

– Она никогда не пробовала их читать… Зато читала и перечитывала переписку Жорж Санд с Мюссе…

– Благодарю вас…

Комиссар уже почти дошел до двери, когда книготорговец окликнул его:

– Господин Мегрэ! Я забыл одну деталь, которая, быть может, развлечет вас. Я удивился, обнаружив в некоторых книгах карандашные пометки. Были подчеркнуты фразы или отдельные слова. Иногда стояли только крестики на полях. Я решил выяснить, кто из клиентов имел такую привычку, и в конце концов обнаружил, что это была она…

– Вы говорили с ней об этом?

– Пришлось… Моему помощнику надоело стирать резинкой эти пометки…

– И как она реагировала?

– С чопорным видом заявила: «Приношу вам глубокие извинения… Когда я читаю, забываю, что книги не мои…»

Все было на своих местах – курортники, светлые стволы платанов, солнечные блики, равно как и тысячи желтых стульев.

Элен Ланж находила Бальзака слишком грубым… Она, несомненно, имела в виду, слишком реалистичным…

Ограничивалась писателями первой половины XIX века, спесиво игнорируя Флобера, Гюго, Золя, Мопассана…

Мегрэ не случайно в первый день обнаружил в углу ее гостиной кипу иллюстрированных журналов…

Помимо своей воли, комиссар все время пытался отыскать новые черты, дополняющие создаваемый им портрет этой женщины. Она читала лишь романтические, сентиментальные книги, но в ее взгляде подчас сквозила вполне реальная жесткость.

– Ты видел Лекёра?

– Нет. Его вызвали в Клермон-Ферран в связи с вооруженным нападением.

– Как ты считаешь, он найдет убийцу?

Мегрэ вздрогнул. Теперь пришел его черед возвращаться к реальности. Он не думал об убийстве, почти забыл о том, что владелица дома с зелеными ставнями была задушена и вопрос номер один заключался в том, чтобы найти убийцу.

Комиссар тоже искал его. Он даже думал об этом чаще, чем хотелось бы, эта мысль становилась навязчивой.

Что его интриговало, так это мужчина, возникший в один прекрасный день и занявший свое место в одинокой жизни Элен Ланж.

На улице Бурбонне не было никакого его следа – ни его фотографии, ни письма, ни даже короткой записки от него.

Ничего! Совсем ничего, никаких вещей, полученных от других людей, если не считать квитанций и счетов.

Следовало вернуться в Париж пятнадцатилетней давности, чтобы возникло довольно смутное упоминание о визитере, раз или два в неделю приходившем на улицу Нотр-Дам-де-Лоретт провести часок с той, которая в ту пору была еще молодой женщиной.

Даже сестра, Франсина, проживавшая тогда в том же городе, уверяет, что ничего не знала.

Элен Ланж с жадностью проглатывала книги, смотрела телевизор, ходила за покупками, занималась хозяйством, вместе с курортниками гуляла по тенистым аллеям парка, не перемолвившись ни с кем ни единым словом, и слушала музыку, сидя перед беседкой и глядя прямо перед собой.

Это сбивало с толку Мегрэ. За годы службы он знавал разных людей, мужчин и женщин, яростно отстаивающих свою свободу. Встречал он и маньяков, которые, удалившись от мира, забивались в самые невероятные, чаще всего весьма неприглядные места.

Но даже эти люди всегда сохраняли какую-нибудь связь с внешним миром. Для старух, например, это была скамья в сквере, где они встречали других старух, или церковь, исповедальня, кюре… Для стариков якорем спасения служило бистро, где каждый их узнавал и дружески приветствовал…

Здесь же Мегрэ впервые встретил одиночество в чистом виде.

Одиночество, которое не было агрессивным. Мадемуазель Ланж не была груба со своими соседями и поставщиками. Она не придавала лицу презрительного выражения и, несмотря на свое пристрастие к определенным цветам и фасонам платьев, не строила из себя знатную даму.

Просто она не интересовалась другими людьми. Она не нуждалась в них. У нее были жильцы, потому что она располагала свободными комнатами и они приносили ей доход. Но между верхним и нижним этажом пролегала граница, и хозяйка наняла молоденькую глуповатую служанку для уборки наверху.

– Вы позволите, господин дивизионный комиссар?

Перед Мегрэ появилась сначала тень, потом высокая фигура мужчины, который опирался на спинку стула.

Комиссар уже видел этого человека на улице Бурбонне.

Это был один из сотрудников Лекёра, очевидно, Триго.

Он сел, и Мегрэ спросил его:

– Откуда вы знали, что найдете меня здесь?

– Мне сказал Дисель…

– А откуда Дисель…

– В городе нет ни одного полицейского, который бы не знал вас в лицо, поэтому, куда бы вы ни пошли…

– Есть новости?

– Этой ночью я целый час провел на вокзале, ибо днем там работают другие служащие… Утром вернулся туда… Потом позвонил Лекёру, который все еще находится в Клермоне…

– Он сегодня не вернется?

– Пока еще не знает. Во всяком случае, завтра приедет на похороны. Полагаю, вы тоже там будете…

– Вы не видели Франсину?

– Она заходила в дом умершей… Вынос тела состоится завтра в девять часов. Это, несомненно, она прислала цветы…

– Много венков?

– Всего один…

– Вы уверены, что это она?.. Извините! Я забываю о том, что это меня не касается…

– У шефа другое мнение, поскольку он настоятельно советовал мне дать вам отчет о том, что я узнал…

Думаю, кое-кому из нашей бригады, в том числе и вашему покорному слуге, придется отправиться в путешествие…

– Она уезжала далеко?

Триго вынул из кармана кучу бумажек, перебрал их и в конце концов нашел нужный листок.

– Конечно, на вокзале не запомнили все ее поездки, но некоторые названия городов их поразили… Например, Страсбур – через месяц после поездки в Брест…

Кассиры также обратили внимание на то, что ей не всегда удавалось добраться до места без пересадок, и зачастую приходилось два или три раза менять поезда…

Каркасон… Дьеп… Лион… Это – самые ближние города… Впрочем, Лион составляет исключение… Большинство поездок совершалось на более дальние расстояния… Нанси, Монтелимар…

– Никаких маленьких городков? Никаких деревень?

Только сравнительно крупные города… Правда, потом она могла поехать куда-нибудь на автобусе…

– Не было билетов до Парижа?

– Ни одного…

– И давно это началось?

– Последний из опрошенных мною служащих девять лет работает за одним и тем же окошечком. «Она была постоянной клиенткой», – заверил он меня.

На вокзале ее знали. Ждали, когда она придет. Случалось, кассиры держали пари, споря, какой город она выберет на этот раз.

– Она брала билеты в одни и те же дни месяца?

– В том-то и дело, что нет… Иногда ее не видели по шесть недель, особенно летом, во время курортного сезона, – несомненно, из-за квартирантов… Ее поездки никак не были связаны с концом месяца, с каким-то определенным сроком…

– Лекёр говорил вам, что собирается делать?

– Велел напечатать определенное количество фотографий… Он начнет с того, что отправит их в ближайшие города… Еще сегодня пошлет снимки в местные отделения уголовной полиции…

– Вы не знаете, почему Лекёр решил предупредить меня?

– Он ничего мне не сказал… Должно быть, считает, что у вас есть какая-то идея… Впрочем, я тоже так думаю…

Комиссара всегда считали более хитрым, чем он был на самом деле, и, когда он пытался протестовать, люди были уверены, что это очередная его уловка.

– Кто-нибудь пришел на улицу Бурбонне?

– По словам Диселя, все началось около десяти часов… Пожилая женщина в переднике приоткрыла дверь и просунула голову внутрь, потом вошла, сделала несколько шагов в сторону комнаты, где выставлен гроб… Там она извлекла из кармана четки, потом ее губы зашевелились… Она обмакнула веточку самшита в святую воду, начертила в воздухе крест и ушла…

С нее-то и началось… Она известила соседок. И те, в свою очередь, стали приходить – по одной, по двое…

– Никаких мужчин?

– Их было несколько – мясник, плотник, живущий на углу улицы, и другие жители этого квартала…

Почему, собственно, преступление не мог совершить кто-нибудь из местных? Поиски велись повсюду: следы дамы в лиловом отыскивали в Ницце и Париже, изучали ее поездки во все концы Франции, но никто не подумал о соседях, о тысяче людей, проживающих в квартале Франс.

Мегрэ тот и подавно не думал о них.

– Вы не подскажете, что мне делать дальше?

Триго произнес эту фразу не по собственной инициативе, – должно быть, его научил этот хитрый толстяк Лекёр. Раз уж Мегрэ оказался под рукой, почему бы этим не воспользоваться?

– Меня вот что интересует: не запомнили служащие вокзала какие-нибудь точные даты? Достаточно двух-трех.

– У меня есть одна… Одиннадцатое июня… Кассир запомнил ее, так как речь шла о Реймсе, а его жена оттуда родом, и в этот день у нее как раз был день рождения…

– На вашем месте я бы отправился в банк и проверил, не было ли вкладов тринадцатого или четырнадцатого числа…

– Понимаю, что вы хотите сказать… Шантаж, да?

– Или пенсия…

– Разве пенсию платят нерегулярно и в разные дни?

– Я спрашивал себя о том же…

Триго искоса посмотрел на Мегрэ, убежденный в том, что комиссар что-то от него скрывает или просто смеется над ним.

– Я предпочел бы заниматься вооруженным нападением, – пробормотал он. – По крайней мере, я знаю, что делать с этими гангстерами… Извините, что побеспокоил вас… Мое почтение, мадам… – Он поднялся, смущенный, не зная, как закончить разговор; солнце било ему в глаза. – Слишком рано для того, чтобы идти в банк… Я отправлюсь туда в два часа… Потом, если потребуется, вернусь на вокзал…

Мегрэ тоже когда-то выполнял эту работу, часами таскался по раскаленным или мокрым от дождя булыжникам мостовых, расспрашивал людей, которые относились к нему с недоверием и из которых приходилось вытягивать каждое слово.

– Пойдем примем наш стакан воды…

А тем временем Триго, наверное, освежался большой кружкой пива…

– …У источника, около одиннадцати часов… Надеюсь, что буду там…

В его голосе послышалась нотка дурного настроения.

Мадам Мегрэ боялась, как бы он не заскучал в Виши от бездействия, с утра до вечера находясь в обществе жены.

Его улыбчивое спокойствие в первые дни лишь наполовину развеяло ее опасения, и она спрашивала себя, сколь долго продлится это состояние духа.

Однако в последние три дня Мегрэ и в самом деле был недоволен, когда срывалась хотя бы одна из их прогулок.

Сегодня состоятся похороны. Он обещал Лекёру присутствовать на них. Солнце сияло по-прежнему, и на улицах царила все та же приятная атмосфера утренней свежести.