Текст книги "Мегрэ в Виши"

– Кто-нибудь наблюдает за отелем?

– Я поручил одному бойцу из республиканских рот безопасности постоять там и подождать, пока подойдет мой коллега из уголовной полиции, – сейчас, наверное, он уже пришел… Этот боец мог бы послать меня подальше, но он проявил такую готовность к сотрудничеству… – Дисель был возбужден. – Что вы об этом думаете?.. Это ведь он, верно?..

Мегрэ ответил не сразу, какое-то время он разжигал трубку. Они стояли менее чем в ста метрах от дома дамы в лиловом.

– Думаю, что это он… – вздохнул комиссар.

Молодой инспектор посмотрел на него с удивлением, ибо можно было поклясться в том, что Мегрэ произнес эти слова не без сожаления.

– Я должен ожидать шефа перед отелем… Он, наверное, приедет сюда минут через двадцать…

– Он просил вас привести меня к отелю?

– Он сказал, что вы, конечно, захотите пойти со мной…

– Сначала мне нужно предупредить жену…

Антракт в театре «Казино» выплеснул на улицу многочисленную толпу, и многие зрители, особенно женщины в легких или сильно декольтированных платьях, с беспокойством смотрели на небо, в котором вспыхивали молнии.

Облака шли низко, очень быстро, но особенно тревожила идущая с запада темная, зловещая, почти плотная масса.

Перед отелем «Амбассадор» стояли в молчаливом ожидании Мегрэ и Дисель, а из-за покрытой лаком деревянной стойки за ними наблюдал портье, рядом с которым виднелись шкафчик с отделениями для почты и доска с ключами.

Когда с неба начали падать крупные капли холодного дождя и раздался звонок, возвещающий о конце антракта, прибыл Лекёр. Ему пришлось сделать несколько сложных маневров, чтобы поставить машину, после чего он наконец смог с озабоченным видом подойти к отелю.

– Он у себя в номере?

Дисель поспешил ответить:

– В 105-м, на втором этаже. Их окна выходят на улицу…

– Его жена тоже там?

– Да. Они вернулись вместе…

Из темноты появилась какая-то фигура, и полицейский, которого Мегрэ не знал, подошел и спросил вполголоса:

– Мне продолжать наблюдение?

– Да…

Лекёр прикурил сигарету и отошел под навес у входа в гостиницу.

– Я имею право производить арест между заходом и восходом солнца только в случае захвата на месте преступления… – Лекёр вложил некоторую иронию в цитирование этой статьи кодекса уголовного расследования[2]2
  Этот кодекс действовал во Франции до 1959 года.


[Закрыть]. – У меня даже нет достаточного количества улик, чтобы получить ордер на его арест… – задумчиво добавил он, казалось призывая Мегрэ прийти к нему на выручку, но тот промолчал. – Мне не хочется мариновать его всю ночь… Он подозревает, что его засекли… Ведь что-то помешало ему позвонить по телефону… Меня заинтересовало присутствие его жены в нескольких шагах от телефонной будки… – И он спросил, словно с упреком: – Вы ничего не скажете, патрон?

– Мне нечего сказать…

– Что бы вы сделали на моем месте?

– Я-то уж точно не стал бы ждать… Но не стал бы и подниматься наверх, ибо сейчас они, несомненно, раздеваются у себя в номере… Лучше послать ему короткую записку…

– И о чем, к примеру, мы напишем?

– О том, что некто в холле ждет, чтобы передать сообщение, предназначенное персонально ему…

– Вы думаете, что он спустится?

– Готов держать пари…

– Ты подождешь нас здесь, Дисель?.. Едва ли нам стоит всем вместе идти в отель…

Лекёр направился к портье, в то время как Мегрэ остался стоять посреди холла, рассеянно осматривая огромное, почти пустое помещение. Горели все люстры, и ему казалось, что где-то очень далеко, в другом мире, двое мужчин и две женщины, все уже в летах, играли в бридж, делая медленные движения. Расстояние придавало происходящему впечатление нереальности, словно действо разыгрывалось на медленно поворачивающейся сцене.

Посыльный с конвертом в руке бросился к лифту.

Приглушенный голос Лекёра произнес:

– Посмотрим, что это даст…

Потом, словно обстановка показалась ему торжественной, он снял шляпу. Мегрэ тоже держал соломенную шляпу в руке. Снаружи бушевала гроза, и за дверями лил сильный дождь. Несколько человек – видны были только их спины – укрылись под навесом.

Посыльный отсутствовал недолго и, появившись вновь, объявил:

– Господин Пелардо сейчас спустится…

Они невольно повернулись к лифту. Мегрэ заметил, что его коллега, крутивший ус большим и указательным пальцами, немного нервничал.

Наверху раздался звонок. Лифт поднялся, ненадолго остановился, потом вновь спустился на первый этаж.

Из кабины вышел одетый в темное розоволицый мужчина с седеющими волосами. Он обвел взглядом холл и с удивлением посмотрел на тех, кто его ждал.

Лекёр, державший в ладони значок комиссара полиции, незаметно показал его.

– Я хотел бы побеседовать с вами, господин Пелардо.

– Сейчас?

У него был хриплый голос, похожий на тот, что им описывали. Мужчина не был взволнован. Он, конечно, узнал Мегрэ и теперь, казалось, удивлялся тому, что знаменитый комиссар безмолвствует.

– Да, сейчас. Машина у входа. Я провожу вас в мой кабинет…

Лицо мужчины начало утрачивать розовый цвет. Пелардо было лет шестьдесят, но держался он прямо и, судя по его манерам и выражению лица, сохранял достоинство.

– Полагаю, что мой отказ ни к чему не приведет?

– Ни к чему, он только все усложнит…

Взгляд на портье, потом на холл, где вдали по-прежнему виднелись четыре силуэта. Взгляд на дождь, идущий за дверями отеля.

– Излишне просить вас разрешить мне подняться наверх за шляпой и плащом, не так ли?

Мегрэ встретил взгляд Лекёра и поднял глаза к потолку. Бесполезно и жестоко было бы оставлять там, наверху, мадам Пелардо в смятении и тревоге. Ночь обещала быть долгой, и оставалось мало шансов на то, что муж вернется и успокоит ее.

Лекёр пробурчал:

– Вы можете послать записку жене… Если только она не в курсе…

– Нет… Что я должен написать ей?..

– Не знаю… То, что вы задержитесь дольше, чем думали…

Мужчина направился к стойке:

– У вас найдется листок бумаги, Марсель?

Он был скорее опечален, чем подавлен или напуган.

Написал несколько слов лежавшей на стойке шариковой ручкой и отказался от предложенного портье конверта.

– Подождите несколько минут, а потом передайте наверх…

– Хорошо, господин Пелардо…

Портье хотел что-то добавить, поискал, но не нашел подходящих слов, и промолчал.

– Сюда…

Лекёр вполголоса инструктировал Диселя, который открывал заднюю дверцу машины.

– Садитесь…

Промышленник нагнулся и первым шагнул в автомобиль.

– Вы тоже, патрон…

Мегрэ понял, что его коллега не хотел оставлять своего пленника на заднем сиденье. Минуту спустя они уже ехали по улицам, а прохожие бежали от дождя или укрывались под деревьями. Даже в беседке, где обычно сидели музыканты, теснились люди.

Машина въезжала во двор отделения полиции на авеню Виктории, и Лекёр бросил несколько слов постовому. В коридорах были зажжены не все лампы, и путь показался Мегрэ долгим.

– Входите… Здесь не слишком комфортабельно, но я не хотел бы сразу отвозить вас в Клермон-Ферран…

Он снял шляпу, но не решился снять пиджак, промокший на плечах, как и у его спутников. После внезапного похолодания на улице в кабинете с застоявшимся воздухом было очень жарко.

– Садитесь…

Мегрэ забился в угол и начал набивать трубку, не сводя глаз с промышленника. Тот сел на стул и ждал, оставаясь внешне спокойным.

То было драматическое, почти душераздирающее спокойствие; комиссар чувствовал это. Ни одна черта лица не дрогнула. Взгляд промышленника переходил с одного полицейского на другого, и, несомненно, он пытался понять, какую роль играл здесь Мегрэ.

Лекёр не спеша положил перед собой блокнот, карандаш, чтобы потянуть время, потом пробурчал так, словно говорил сам с собой:

– Ваши ответы на мои вопросы не будут записаны, ибо это не официальный допрос…

Мужчина кивнул в знак согласия.

– Вас зовут Луи Пелардо. Вы промышленник. Проживаете в Париже на бульваре Сюше.

– Это верно.

– Полагаю, что вы женаты?

– Да.

– У вас есть дети?

После некоторого колебания он со странной горечью произнес:

– Нет.

– Вы проходите в Виши курс лечения?

– Да.

– Вы впервые приехали сюда?

– Я иногда проезжал на машине через этот город…

– Но ни с кем здесь не встречались?

– Нет.

Лекёр вставил сигарету в мундштук, прикурил и какое-то время молчал.

– Полагаю, что вам известна причина, по которой я привез вас сюда?

Мужчина погрузился в раздумье. Лицо его по-прежнему не выражало никаких эмоций, но теперь Мегрэ понимал, что это спокойствие, это кажущееся безразличие были не столько проявлениями самообладания, сколько скрывали охватившее этого человека волнение.

Он находился в состоянии шока, и один Бог знал, какие картины возникали в его сознании и как именно звучал в его ушах голос Лекёра.

– Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос…

– Вы последовали за мной, не протестуя…

– Да…

– Вы ожидали, что за вами придут?..

Мужчина повернулся к Мегрэ, словно призывая его на помощь, потом устало повторил:

– Я предпочитаю не отвечать…

Лекёр записал что-то в своем блокноте, готовясь к новой атаке.

– Вы удивились, повстречав в Виши некую особу, которую не видели пятнадцать лет…

Глаза Пелардо слегка повлажнели, но в них не было видно слез. Возможно, причиной тому стал слишком резкий свет. Этой комнатой, расположенной в конце коридора, редко пользовались, в ней почти не было мебели, и освещала ее единственная лампочка без плафона, свисавшая на проводе с потолка.

– Выходя вечером из отеля вместе с вашей супругой, вы уже знали о том, что будете звонить по телефону?

Немного поколебавшись, мужчина кивнул.

– Итак, ваша жена не была в курсе событий?

– Вы хотите спросить, знала ли она о том, что я собирался позвонить по телефону?

– Если угодно.

– Нет.

– Ей ничего не известно о некоторых ваших действиях и поступках?

– Абсолютно ничего.

– И тем не менее вы вошли в кабину уличного телефона-автомата?

– Она все время была со мной, всюду сопровождала меня… У меня не хватило терпения для того, чтобы дождаться нового случая… Я сказал ей, что оставил ключ в двери нашего номера и мне нужно позвонить портье…

– Почему вы перестали набирать номер?

– Я почувствовал, что за мной наблюдают…

– Вы ничего не заметили?

– Неопределенное движение за деревом… В то же время я подумал, что этот телефонный звонок бесполезен…

– Почему?

Пелардо не ответил. Он спокойно сидел, сложив немного полноватые, белые и ухоженные руки на коленях.

– Если вы хотите курить…

– Я не курю…

– Вас не беспокоит дым?

– Моя жена много курит… Слишком много…

– Вы подозревали, что к телефону подойдет не Франсина Ланж?

Он снова не ответил, но и не стал ничего отрицать.

– Вы ей звонили вчера вечером… Обещали позвонить еще раз и назначить встречу… У меня есть все основания для того, чтобы предположить, что к сегодняшнему вечеру вы уже наметили час и место этой встречи…

– Прошу извинить, но я не могу больше с вами сотрудничать…

Казалось, он переводил дыхание; между некоторыми словами из горла вырывалось легкое посвистывание.

– Поверьте, это вовсе не дурной умысел с моей стороны…

– Вы ждете помощи от вашего адвоката?

Он махнул рукой, словно отметая эту идею.

– И все же вам нужно взять адвоката…

– Я так и поступлю, ибо этого требует закон…

– Хорошо ли вы понимаете, господин Пелардо, то, что теперь лишены свободы?

У Лекёра хватило такта не произносить слова «арестованы», и Мегрэ был признателен ему за это.

Здесь, в небольшом кабинете с блекло окрашенными стенами, этот человек внушал им обоим все больше уважения.

Сидя на деревянном вертящемся стуле, он выглядел еще крупнее, чем был на самом деле. Он сохранял удивительное спокойствие и достоинство.

Оба комиссара допрашивали сотни подозреваемых, и непросто было произвести на них впечатление. Господину Пелардо удалось это сделать.

– Я мог бы перенести нашу беседу на завтра, но это ничего не изменит, не так ли?

Мужчина, казалось, хотел показать, что решение остается за комиссаром, а не за ним.

– Кстати, в какой отрасли промышленности вы работаете?

– Я занимаюсь изготовлением проволоки…

На сей раз затронули тему, по которой он мог дать им кое-какие сведения, а не отвечать отрицательно или молчать.

– Я унаследовал от отца довольно скромную проволочную фабрику неподалеку от Гавра… Смог расширить ее и построить другие в Руане, потом в Страсбуре…

– Значит, вы стоите во главе крупного дела?

– Да.

Он словно бы извинялся за это.

– Ваша контора в Париже?

– Там зарегистрирована наша фирма. У нас есть несколько современных офисов в Руане и Страсбуре, но я старался сохранить старую контору на бульваре Вольтера…

Для него это уже отошло в прошлое. За несколько минут сегодняшнего вечера, в течение которых посыльный с позолоченными галунами поднимался в лифте, держа в руке записку, часть его жизни прекратила существование.

Он это знал и потому, быть может, пошел на разговор о ней.

– Вы давно женаты?

– Тридцать лет.

– У вас когда-то работала некая Элен Ланж?

– Я предпочитаю не отвечать.

Так было всегда, когда они приближались к болевой точке.

– Господин Пелардо, вы отдаете себе отчет в том, что так не облегчите мне задачу?

– Прошу меня извинить.

– Если вы будете отрицать факты, о которых я буду говорить, то прошу сказать мне об этом сейчас…

– Мне не известно, о чем вы будете говорить…

– Вы утверждаете, что невиновны?

– В каком-то смысле – нет…

Лекёр и Мегрэ переглянулись, ибо он только что произнес эти ужасные слова так просто и естественно, что на его лице не дрогнул ни один мускул.

Мегрэ вновь видел перед собой тенистую листву парка, зелень, кое-где принимавшую нереальную окраску в свете уличных фонарей, музыкантов в яркой униформе…

Он снова представил себе удлиненное лицо Элен Ланж, которая тогда для него самого и его жены была всего лишь дамой в лиловом.

– Вы знали мадемуазель Ланж?

Пелардо оставался неподвижным, дышал прерывисто, словно задыхался. Похоже, у него начинался приступ астмы. Его лицо сильно покраснело. Вынув из кармана платок, он приложил его ко рту и, согнувшись пополам, принялся исступленно кашлять.

Мегрэ благодарил судьбу за то, что не оказался на месте своего коллеги. Единственный раз в жизни он оставлял неприятную работу другому.

– Я вас…

– Прошу вас, не спешите…

Глаза Пелардо повлажнели, он тщетно пытался остановить приступ кашля, длившийся уже несколько минут. Наконец он выпрямился и принялся утирать все еще красное лицо.

– Простите меня… – еле слышно произнес он, потом добавил: – У меня это бывает несколько раз в день… Доктор Риан утверждает, что лечение мне очень поможет… – Ирония этих слов внезапно поразила его. – Я хочу сказать: оно очень помогло бы мне…

У него и у Мегрэ был общий врач. Они раздевались в одной и той же комнате, окрашенной эмалевой краской, ложились на один и тот же стол, покрытый белой простыней…

– Вы меня спрашивали…

– Знали ли вы Элен Ланж?..

– Бесполезно было бы это отрицать…

– Вы ненавидели ее?

Имей Мегрэ такую возможность, он подал бы коллеге знак, что тот пошел по неверному пути.

И действительно, мужчина посмотрел на Лекёра с неподдельным изумлением; в эту минуту шестидесятилетний человек проявил почти детскую наивность.

– Почему? – пробормотал он. – За что я должен был ее ненавидеть?

Он повернулся к Мегрэ, словно приглашая его в свидетели.

– Вы любили ее?

Лекёр и Мегрэ наблюдали неожиданную трансформацию его поведения. Он нахмурил брови, пытаясь понять.

Два последних вопроса удивили его так, словно они меняли суть дела.

– Я не очень хорошо понимаю… – проговорил он, вновь посмотрев на них поочередно, надолго задержав взгляд на лице Мегрэ.

Чувствовалось, что возникло какое-то недоразумение.

– Вы навещали ее в квартире на улице Нотр-Дам-де-Лоретт?..

– Да…

Казалось, он хотел добавить: «Но какое это имеет значение?»

– Полагаю, что именно вы платили за квартиру?

Пелардо едва заметно кивнул.

– Она была вашей секретаршей?

– Одной из моих служащих…

– Ваша связь длилась несколько лет…

Недоразумение не исчезало, это было заметно.

– Я приходил к ней один или два раза в неделю…

– Ваша жена знала об этом?

– Разумеется, нет…

– Но в какой-то момент она все-таки узнала?

– Нет…

– А сейчас знает?

Бедный Пелардо производил впечатление человека, который все время наталкивался на одну и ту же стену.

– Сейчас – тем более… Это не имеет никакого отношения…

Никакого отношения к чему? К преступлению? К телефонным звонкам? Каждый говорил на своем языке, каждый развивал свою мысль, и в конце концов они с изумлением обнаружили, что ни тот, ни другой не понимают друг друга.

Глава 7

Взгляд Лекёра остановился на стоявшем на столе телефонном аппарате. Казалось, комиссар не решался снять трубку. Потом он заметил небольшую пластинку с белой кнопкой и наконец нажал на нее.

– Вы позволите?.. Не знаю, где именно раздастся звонок, если телефон вообще работает… Посмотрим, придет ли кто-нибудь…

Ему нужен был перерыв, и все стали ждать в тишине, стараясь не смотреть друг на друга. Из троих мужчин Пелардо лучше владел собой, казался самым спокойным, по крайней мере, именно так выглядел.

Впрочем, он проиграл партию, и ему больше нечего было терять.

Наконец они услышали, как где-то очень далеко застучали шаги по ступеням железной лестницы, потом они раздались в одном коридоре, в другом – и вот уже кто-то робко постучал в дверь.

– Войдите!

Это был совсем молодой боец республиканских рот безопасности, в ладно подогнанной по фигуре форме с блестящими, начищенными до блеска пуговицами. Сидевшие в комнате мужчины были гораздо старше его, и по сравнению с ними он казался воплощением жизненной силы и энергии.

Лекёр, который все же был чужаком в этом отделении, вежливо спросил его:

– У вас найдется свободная минутка?

– Конечно, господин комиссар. Мы играли в карты…

– Вы сможете посторожить господина Пелардо во время нашего отсутствия?

Боец был не в курсе происходящего и потому с изумлением смотрел на элегантно одетого мужчину, невольно внушавшего ему уважение.

– С удовольствием, господин комиссар…

Несколько минут спустя Лекёр и Мегрэ стояли у колоннады. Над ступеньками был навес, укрывавший от дождя, который рисовал частые полосы в темноте.

– Там я задыхался… Я подумал, что нам было бы неплохо подышать свежим воздухом…

Над городом висела огромная туча, из нее то и дело вырывались сверкающие молнии, но ветер стихал. Улица была пуста, если не считать изредка проезжавших по ней машин, которые медленно ползли, поднимая фонтаны воды.

Начальник уголовной полиции Клермон-Феррана закурил сигарету и стал смотреть на дождь, стучавший по цементу и листве сада.

– Я чувствую, что позорно увяз в этом деле, патрон…

Мне следовало бы уступить место вам…

– По-вашему, я сделал бы что-либо иначе?.. Вы внушили ему доверие… Был момент, когда он считал пустым делом отвечать на ваши вопросы, предпочитая молчать, чего бы это ему ни стоило… Этот человек дошел до крайней степени отчаяния и ни на что больше не реагировал, только соглашался…

– У меня сложилось такое же впечатление…

– Мало-помалу вы добились от него нескольких ответов… Он начал проявлять интерес… Потом произошло нечто такое, чего я не могу понять… Какая-то произнесенная вами фраза поразила его…

– Какая?

– Не знаю… Но уверен, что он сломался… Я непрерывно наблюдал за его лицом… И вдруг прочитал на нем неподдельное удивление… Нужно попробовать оценить все слова, которые были сказаны… Он был убежден в том, что мы знаем больше…

– О чем?..

Мегрэ, помолчав, закурил трубку.

– О каком-то факте, для него очевидном, а от нас ускользнувшем…

– Может быть, мне стоило вести протокол…

– Тогда он бы молчал…

– Вы и вправду не хотите сами продолжить допрос, патрон?

– Нет, и не только потому, что это было бы нарушением законной процедуры и его адвокат потом мог бы это использовать, но и потому, что я проведу допрос не лучше вас, а может быть, и хуже…

– Но я не знаю, за какой конец браться, и, помимо всего прочего, как бы он ни был виноват, мне его жаль…

Это не тот тип преступника, с которым мы обычно имеем дело… Когда час тому назад мы покидали отель, мне показалось, что за ним захлопнулась дверь, ведущая в его прошлое…

– Он тоже это почувствовал…

– Вы так считаете?

– Он хотел во что бы то ни стало сохранить достоинство и любое проявление жалости воспринял бы как милостыню…

– Как вы думаете, он расколется?..

– Он заговорит…

– Этой ночью?

– Может быть…

– Что заставит его это сделать?

Мегрэ открыл было рот, желая что-то сказать, но тут же закрыл его и затянулся трубкой. Потом он уклончиво ответил:

– В какой-то момент, не сразу, вы могли бы намекнуть ему на Месниль-ле-Монт… Спросить его, к примеру, не ездил ли он туда…

Казалось, сам он придавал этому мало значения.

– А вы считаете, что он туда ездил?

– Я не могу ответить на этот вопрос…

– Но с какой стати ему было туда ездить и какое это может иметь отношение к событиям в Виши?

– Мне подсказывает это интуиция… – объяснил Мегрэ. – Когда тебя уносит течение, хватаешься за что угодно…

Постовой у входа в здание тоже был молод, в его глазах эти люди, беседующие под навесом, были особами авторитетными, достигшими вершины служебной лестницы.

– Я охотно выпил бы кружку пива…

На углу улицы располагался бар, но не могло быть и речи о том, чтобы броситься в хлеставший с неба поток.

Что касается Мегрэ, то слово «пиво» вызвало лишь грустную улыбку на его губах. Он дал Риану обещание и не мог его нарушить, так как всегда держал слово.

– Поднимемся?

Охранник опирался о стенку. Когда они вошли, он быстро выпрямился и встал по стойке «смирно», в то время как задержанный переводил взгляд с одного комиссара на другого.

– Спасибо, юноша… Вы можете идти…

Лекёр снова уселся на свое место, передвинул блокнот, карандаш, телефонный аппарат.

– Я дам вам несколько минут на размышление, господин Пелардо… Я не собираюсь давить на вас, сбивать с толку вопросами… Сейчас я пытаюсь составить представление… Нелегко войти вот так, сразу, в жизнь человека, не совершив при этом ошибок…

Он искал верный тон, как музыкант в оркестровой яме, настраивающий инструмент перед поднятием занавеса. Мужчина смотрел на него внимательно, но без видимого волнения.

– Полагаю, что до встречи с Элен Ланж вы уже какое-то время были женаты?

– Мне перевалило за сорок… Я уже был немолод и имел за плечами четырнадцать лет супружеской жизни…

– У вас был брак по любви?..

– Этому слову, по мере продвижения в жизни, придают разный смысл…

– Речь не шла о браке по расчету или в силу приличий?

– Нет… Я выбрал ее сам… И ни о чем не сожалею, разве что о том горе, которое причиню моей жене… Мы с ней очень хорошие друзья… Мы всегда были дружны, я встречал полное понимание с ее стороны.

– Даже в связи с Элен Ланж?..

– Я ничего не говорил ей об этом…

– Почему?

Он переводил взгляд с одного комиссара на другого.

– Мне трудно обсуждать эту тему… Я не бабник…

Я много работал и, быть может, долгое время оставался довольно наивным…

– Страсть?

– Я не найду подходящего слова… Я встретил создание, совершенно не похожее на женщин, которых я знал… Элен привлекала и в то же время пугала меня…

Ее необузданность сводила меня с ума…

– Вы стали ее любовником?

– Далеко не сразу…

– Она заставила вас ждать?

– Нет. Я сам… До меня у нее не было связей… Все это кажется вам банальным, не так ли?.. Я любил ее…

Точнее, верил в то, что любил… Она ни о чем меня не просила, занимала совсем мало места в моей жизни, довольствуясь теми еженедельными визитами, о которых вы говорили…

– Перед вами не стоял вопрос о разводе?

– Никогда! К тому же я всегда любил свою жену, хотя и по-другому, и не согласился бы ее покинуть…

Бедняга! Несомненно, он лучше себя чувствовал в своих офисах, на своих фабриках, председательствуя на административном совете.

– Это она вас оставила?

– Да…

Лекёр бросил быстрый взгляд на Мегрэ.

– Скажите, господин Пелардо, вы ездили в Меснильле-Монт?

Он покраснел, опустил голову и пробормотал:

– Нет…

– Вы знали о том, что она ездила туда?

– Узнал, но не тогда…

– После того, как уже расстались с ней?

– Она мне сказала о том, что мы не будем встречаться…

– Почему?

И вновь ошеломление, недоумение. Снова взгляд человека, не понимающего, о чем идет речь.

– Она не хотела, чтобы наш ребенок…

На этот раз Лекёр вытаращил глаза, в то время как Мегрэ не шевелился, забившись в угол, спокойный, как большой, довольный собой кот.

– О каком ребенке вы говорите?

– Но… О ребенке Элен… О нашем сыне…

Невольно он произнес это последнее слово с гордостью.

– Вы утверждаете, что она родила от вас ребенка?

– Да, его зовут Филипп…

Так ей удалось заставить вас поверить, что… – вышел из себя Лекёр.

Но его собеседник спокойно покачал головой:

– Она не заставляла меня верить… У меня есть доказательство…

– Какое доказательство?

– Метрика…

– Выданная в мэрии Месниль-ле-Монта?

– Разумеется…

– И Элен Ланж там значится матерью?

– Конечно…

– И вы не поехали посмотреть на ребенка, которого считали вашим сыном?

– Которого я считал своим сыном… Он и есть мой сын… Я не поехал туда, ибо тогда еще не знал о том, что Элен будет рожать…

– Откуда такая таинственность?

– Она не хотела, чтобы ее ребенок потом оказался в положении… Как бы это поточнее выразить?.. В двусмысленном положении…

– Вам не кажется, что такая щепетильность вышла из моды?

– Для кого-то, может, и так… Элен, в каком-то смысле этого слова, была старомодной… У нее были высокие чувства…

– Послушайте, господин Пелардо… Кажется, я начинаю понимать, в чем дело, но нужно, чтобы мы оставили чувства в стороне… Извините, но я становлюсь грубым… Существуют факты, и ни вы, ни я не можем ничего с ними поделать…

– Я не понимаю, куда вы клоните…

Он выглядел уже не так уверенно, начало ощущаться пока еще смутное беспокойство.

– Вы знакомы с Франсиной Ланж?

– Нет…

– Вы никогда не встречались с ней в Париже?

– Никогда. Ни там, ни в каком-либо другом месте…

– Вы не знали о том, что у Элен была сестра?

– Знал. Она говорила мне о том, что сестра гораздо моложе ее… Элен была вынуждена бросить учебу и поступить на работу, чтобы ее сестра…

Не в силах больше сдерживаться, Лекёр встал. Будь кабинет побольше, он принялся бы яростно мерить его шагами.

– Продолжайте… Продолжайте…

Пелардо провел рукой по лбу:

– …чтобы ее сестра могла получить достойное образование…

– Достойное, да уж!.. Не сердитесь на меня, господин Пелардо… Я должен причинить вам сильную боль…

Наверное, следовало бы подойти к этому делу иначе, как-то подготовить вас к истине…

– К какой истине?..

– Когда ее сестре было пятнадцать лет, она работала в парикмахерском салоне в Ла-Рошели и стала любовницей шофера такси, а сколько у нее было мужчин потом, я и не знаю…

– Я читал ее письма…

– Чьи письма?..

– Франсины… Она жила в пансионе при одной очень известной швейцарской школе…

– Вы там были?

– Конечно нет…

– У вас сохранились эти письма?

– Я только просмотрел их…

– А Франсина в то время работала маникюршей в одном из роскошных отелей на Елисейских полях… Вы начинаете понимать?.. Вы видели лишь фасад…

Мужчина все еще пытался совладать с чувствами. Но вот остававшиеся напряженными черты его лица начали расслабляться, рот исказила столь жалкая гримаса, что Мегрэ и Лекёр отвернулись.

– Этого не может быть… – пробормотал он.

– К сожалению, это правда…

– Но почему?..

Это был последний призыв к судьбе. Пусть ему немедленно скажут, что это неправда, пусть признают, что полиция просто пытается сбить его с толку и придумывает эти неблаговидные истории…

– Приношу вам извинения, господин Пелардо… До сегодняшнего вечера, вплоть до самых последних минут, я и сам не подозревал, до какой степени доходило сообщничество двух этих сестер… – Лекёр не решался сесть.

Он слишком нервничал. – Элен никогда не говорила с вами о браке?

– Никогда.

Это прозвучало уже не столь категорично, как прежде.

– Даже тогда, когда объявила вам о своей беременности?..

– Она не хотела разбивать мою семью…

– Так она все-таки говорила с вами о браке…

– Но не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово… Она заговорила на эту тему лишь для того, чтобы сообщить о том, что собирается исчезнуть…

– Покончить с собой?

– Об этом не было и речи… Поскольку ребенок был незаконным…

Лекёр вздохнул и снова посмотрел на Мегрэ. Они понимали друг друга и представляли себе сцены, которые разыгрывались между Элен Ланж и ее любовником.

– Вы не верите мне… Я сам…

– Попробуйте посмотреть правде в глаза… Для вашего же блага…

– Мне, в моем-то положении?.. – Он показал на стены кабинета так, словно то были стены тюрьмы. – Позвольте мне закончить, какими бы нелепыми мои слова вам ни казались… Она хотела посвятить оставшуюся жизнь воспитанию нашего ребенка так же, как воспитывала свою сестру…

– И вы никогда не должны были его видеть?

– А как она могла бы объяснить ему мое появление?

– Назвать вас дядей, другом…

– Элен ненавидела ложь…

В его голосе прозвучала ирония, что было хорошим признаком.

– Итак, она отказывала вашему сыну в праве узнать о том, что вы его отец?..

– Позже, когда он достиг бы совершеннолетия, она рассказала бы ему… – И он добавил по-прежнему хриплым голосом: – Ему теперь пятнадцать…

Лекёр и Мегрэ хранили тягостное молчание.

– Когда я встретил ее в Виши, то решил, что…

– Продолжайте…

– …смогу увидеть его. Узнать, где он…

– Вы узнали это?

Он покачал головой, и в его глазах появились наконец слезы.

– Нет…

– Элен говорила вам, где собиралась рожать?

– В известной ей деревне… Она не уточнила в какой… Только два месяца спустя прислала мне выписку из метрики… Письмо пришло из Марселя…

– Сколько денег вы дали ей перед отъездом?

– Это имеет значение?

– Очень большое… Вы потом поймете.

– Двадцать тысяч франков… Потом я послал ей тридцать тысяч в Марсель… Я обязался посылать ей деньги каждый месяц, чтобы наш сын получил самое лучшее образование…

– Пять тысяч франков в месяц?

– Да…

– Под каким предлогом она заставила вас посылать деньги в разные города?

– Она не была уверена в силе моего характера…

– Она так выразилась?

– Да… В конце концов я согласился не видеть ребенка до тех пор, пока ему не исполнится двадцать один год…

Казалось, Лекёр задавал Мегрэ немой вопрос: «Что нам делать?»

И Мегрэ два или три раза опустил веки и еще сильнее сжал зубами свою трубку.