Текст книги "Уран"

Дача

Зимой мы пешком ходим на дачу, проверяем пчел: живы ли? Осматриваем участок, домик. Пешком туда и обратно 5—6 км. По дороге делаем в перелеске костер, печем картошку. За неделю все мы устаем: работа, учеба, помещения, домашние задания. Мало остается времени на прогулки.

Появилась необходимость и желание посещать музыкальные концерты, да еще с участием наших ребят. Время стало дорогим, стараемся рациональнее его использовать.

Уже игрушки за диваном лежат, стоят, а то и валяются, «думая» о прошлом своем, когда они так хорошо игрались со своими маленькими хозяевами.

Пришло десятилетие со дня нашего знакомства, мы считаем его днем нашей семьи. Вспомнилось интересное время, Мончегорск, Североникель, наши друзья и знакомые, Катя со своими детками.

Судьба ее сложилась драматично: растеряла своих детей, теперь одна. Недавно приезжала к нам (адрес взяла в Уразово), состояние ее как нервнобольного человека. В Уразово пытались ее оставить и Дмитрий Иванович, и Митя, но у нее мания путешествия. Побыв у нас с неделю, она уехала на Украину.

Мы по-домашнему, очень симпатично, отметили наш семейный десятилетний юбилей. Главным подарком нашего праздника были наши детки Зигфрид и Евгений. Ребята красноречиво говорили о том, что они за эти десять лет и появились, и выросли, и уже ученики двух школ.

Мальчики хорошо подготовились к нашему празднику и подарили нам свою работу – маленький музыкальный концерт.

С наступлением весны мне удалось купить еще две семьи пчел и поставить их на даче. Все семьи слабые: будет ли с них толк?

Увлечение дачей занимает все наше свободное время, а его так мало. Надежда только на каникулы, да и то музыкальная школа дает на лето репетиторские домашние задания.

И все же дачей мы занимаемся каждый день: ездим туда, что-то делаем и это доставляет нам удовольствие.

На работе все стало настолько стабильным, установившимся, что даже такие слабые руководители, как Архангельский и Петров, вполне справляются с управлением, предприятие лидирует среди предприятий отрасли.

А мне-то что от этого. Я кроме душевного удовлетворения ничего не имею в плане роста. На этом предприятии и выдвигаться уже интереса нет. На мой взгляд, для меня нужен новый вид деятельности, новый профиль работы. Думы об этом у меня постоянны.

Прошедшей зимой мне пришлось быть на тетеревиной охоте. Я и Надеждин на лыжах по очень глубокому снегу и при большом морозе (до 30 °С) перешли по льду в сторону горы Солдырь и оказались в затишной долине, где зимовали колонии тетеревов. Там их было сотни. Они ночуют в снегу: с высоты птичьего полета птица бросается сверху вниз, в снег, и делают в нем лунку на глубине 0,3—0,5 метра и ночует в этой лунке.

В нашу задачу охотников входило: на рассвете найти такой ночлег и, подняв птицу, отстреливать ее. Но, к сожалению, мы в поисках места ночлега припоздали. И когда нашли его, то птица была уже «на крыше» – на березах, где тетерева едят березовые сережки. Стрельба в лесу не дала эффекта. Тетерев – очень быстрая птица и ее удачно можно отстреливать при подъеме на крыло из лунки.

Охота неудачна. Но увиденное поражало своей красотой. Стая птиц до 30 особей при нашем приближении дружно поднималась и улетала на другое место. Эта красивая, крупная птица обычно живет в южных районах хвойных лесов.

Я был доволен, что не удалось убить дичь, но зато я увидел один раз в жизни такое необыкновенное зрелище – стаи тетеревов.

Опять лето, мы снова на машине, то на дачу, то куда-нибудь на отдых, а окрестности мы уже знаем и по просьбе ребят много изучили речек, озер, перелесков и участков леса. Все наши поездки заканчивались приездом на дачу, а затем домой, так как ночевать на даче не давали комары и мошкара.

Дни рождения Жени – 7-летия и Зигфрида – 9-летия были отмечены по-новому: с их маленькими концертами на скрипочках. Евгений играл на одной четвертой (самой маленькой), а Зигфрид – на половине.

Зигфрид попросил папу и маму спеть на дне его рождения.

Мы старались: Гала спела свою любимую песенку «Ой не світи, місяченько!.. Я спел фронтовую песню:

 
С берез неслышен, невесом
Спадает желтый лист.
 

Песня произвела на мальчиков сильное впечатление.

В ответ на песенку мамы: «Ой не світи…» Зигфрид спросил: «Почему ты поешь на украинском языке?» Мама ответила: «Так вы же, мои деточки, самые настоящие украинцы, у вас и бабушка папина украинка и я тоже!» Он подумал и попросил нас обоих спеть еще что-нибудь! Мы спели старинный романс на слова князя Баратынского «Не искушай меня без нужды»

Сопровождением для исполнения нашего пения служила моя гитара, которую я очень люблю, она у меня с 1947 года.

А сейчас у меня две гитары, балалайка и мандолина.

Так вот, в тот день, 16 апреля 1960 года, впервые мы с Галой держали экзамен по исполнению песен перед своими сыновьями. Они остались довольны!

Мы и раньше, до того дня, на всех праздниках и встречах всегда были с гитарой. Это моя привычка!

У меня много любимых песен: «Катюша», «Море плещет», «Цыганские напевы» – а их много, «На позицию девушка», «Темная ночь», «Журавли» и другие. Но особенно я люблю Есенинскую лирику: «Выткался за озером», «Не жалею, не зову, не плачу!», «Письмо матери!»:

Ты жива, еще моя старушка?

Жив и я, привет тебе, привет!

Успехи в музыкальной школе у Жени были лучше, у него тоньше, чем у всех нас (меня, Галочки и Зигфрида) слух! И он как-то мелодичнее, точнее с акцентом на мелодию исполняет песни.

Это и сейчас заметно. Мне особенно нравится в его исполнении «Славное море, священный Байкал! Славный корабль омулевая бочка!..»

Итак, наши детки «раскрыли» наши песенные и музыкальные таланты и у нас поддерживается постоянное желание общения уже на музыкальной основе. Мы все любим музыку!

Школу в 1960-м наши детки также успешно закончили: и общеобразовательную, и музыкальную, 1 и 2 классы.

Вспомнились мне сложившиеся в Глазове дружеские отношения с семьей Ушкало, с семьей Лыкосовых, с семьями Кокшаровых, Новожиловых, Барыкиных.

После того рыбного знакомства в 1953 году мы продолжаем наши встречи с Ушкало, хотя по роду труда нас мало что связывало. Бываем вместе за праздничным столом, интересуемся делами каждого из нас, делимся успехами наших детей. Словом, установилась семейная дружба, которая стала многолетней, на десятки лет.

Встречи были долгими, порою целыми днями в доме у них или у нас. Но нам особого интереса они не представляли: ни веселья, ни песен, ни шуток. Только еда и еда! Можно было о чем-то и поговорить, так только о машине, с Толей Лысковым. Мне было скучно, но уважение и привычки продолжали эти встречи.

Участие в этих встречах Чуракиных, Марковых, Гладковых, Лыкосовых вносили «шумок», но для меня этого было мало.

А вот приятельские отношения с Прохоровыми и Степановыми были интересными. Музыка, песни, гитара, шутки вносили дополнительное, к прочим атрибутам, весомое разнообразие.

Лева Прохоров и Миша Степанов приехали к нам, в Глазов, в 1955 году после окончания Уральского политехнического и некоторое время, до моего повышения, работали мастерами в моей смене.

Динамичные, веселые парни мне нравились и я их приблизил с семьями к своему дому. Они бывали в нашем доме и мне эти встречи были приятны.

Лева и Миша могли находить себя для создания веселого настроения и было желание ответить им тем же.

Вспомнилось и немало песен. И Есенинских тоже: «Клен, ты мой, опавший, клен заледенелый!» или

Отговорила роща золотая

Березовым, веселым языком,

Рассказывая обо мне Галине Дмитриевне, Лева как-то сообщил ей: «Борис Тимофеевич – это уникум. Его уникум в том, что он легко умеет работать! Он легко снимает конфликты между мастером и аппаратчиком, например. У нас есть Киселев, довольно сложный парень, иногда „бузит“, так Борис Тимофеевич в таких случаях ведет себя просто, с улыбкой может спросить: „Юра, что с тобой?“ И внимательно смотрит на него: „Если что неладно, пойдем со мной, расскажешь“. „Да ничего, Борис Тимофеевич, я так немножко!“ „Ну и хорошо!“ – подытоживал Борис Тимофеевич!»

Степанов обычно помалкивал, предоставляя Леве «поболтать». Оба парня, да и их супруги, были культурными ребятами.

Вскоре Прохоров уехал в свой «любимый», как он говорил, Свердловск, а Степанов вместе с Карповым (однокашник Степанова) по приглашению Галкина уехали в Москву в аспирантуру в один из наших отраслевых институтов.

Так же, как и в прошлые годы, мы хорошо подготовились к зиме.

Шла подготовка к Новому году. Ребята тоже готовятся, репетируют маленькие скрипичные песенки. На вопрос ко мне о том, какую я буду петь песенку, я ответил: «Ніч яка місячна, зоряна, ясная!..» на украинском языке. А мама пообещала ребятам спеть «Песню ямщика» на русском языке.

Так оно и было! Мы хорошо подготовились к встрече Нового 1961 года! Была елочка с игрушками, с лампочками, хорошие подарки детям, я наряжался дедом морозом. А затем вкусные кушанья и наш прекрасный, семейный концерт. Особенно хорошо прозвучала песенка в исполнении нашей мамы:

Однозвучно гремит колокольчик,

И дорога пылится слегка,

Авария

Аварии в Томске и Новосибирске. Комиссия академика А. А. Бочвара. Сибакадемпроект, новосибирск

1961 год – год больших перемен в моей работе и в семейной жизни.

Сразу после праздника поступило сообщение о крупной аварии в Томске. Для установления причин аварии и унификации технологии была создана комиссия под руководством академика Анатолия Андреевича Бочвара – директора одного из отраслевых институтов и его заместителя члена-корреспондента АН СССР Александра Степановича Займовского. В комиссию были привлечены специалисты с ряда предприятий, в нее вошел и я.

Штаб-квартирой для работы комиссии определен Новосибирск, размещалась комиссия в гостинице «Восток».

По прибытии в Новосибирск комиссия академика Бочвара невольно стала свидетелем еще одной, очень крупной аварии на предприятии Власова, в результате которой были человеческие жертвы. Последовало еще более крупное, чем наше, обследование. При нашем присутствии состоялись похороны погибших при аварии людей.

По предприятию Власова принимаются оргвыводы, приняты меры и по руководству. Главный инженер Свечников (выпускник нашего института, год-два тому назад работавший еще на нашем п/я 38 начальником хозяйства) и все нижестоящие за ним руководители снимаются с работы и привлекаются к уголовной ответственности.

Академик Бочвар поставил перед нами задачу по установлению причин аварии в Томске и отработке рекомендаций по оптимизации получения конечного продукта в части полного единства технологических параметров. Наша комиссия была хорошо для этого подготовлена и ждала указаний о развертывании работ. И мы начали кое-что делать, но авария с жертвами на п/я 80 парализовала и нашу работу. Те рекомендации, которые мы сделали, были высоко оценены Бочваром и Займовским, но до конца работа не закончена и остановлена в связи с несчастным случаем на п/я 80.

У меня было время присмотреться к Новосибирску, к группе наших предприятий в том регионе нашего ведомства. Через одного из членов комиссии Коновалова (сотрудник нашего п/я) я познакомился с зам. главного инженера «Сибакадемпроекта» Михаилом Ивановичем Антоновым и предложил ему свои услуги, как специалист. Коновалов рекомендовал меня Антонову положительно. Состоялась затем встреча с главным инженером Михаилом Николаевичем Нестеровым. В результате этих переговоров мне предложена работа главного специалиста-технолога.

«Сибакадемпроект» проектировал предприятия нашего ведомства от Урала до Дальнего Востока и, одновременно, научно-исследовательские институты и опытно-промышленные установки СО АН СССР61).

Вкратце Антонов посвятил меня в характер работы института и моей предполагаемой. Работу придется начинать с нуля. До прихода в «Сибакадемпроект» Антонов работал начальником цеха на п/я 80.

Начальнику отдела кадров Иващенко было поручено оформить мой перевод с предприятия п/я 38 на работу в «Сибакадемпроект».

В средине января я возвратился домой.

Моя семья с волнением встретила мое сообщение о возможном переезде в Новосибирск. Возникло очень много вопросов: далеко, климат, как ездить в отпуск, квартира, как переезжать и другие.

Мне пришлось найти ответы на все возникшие вопросы и уговорить дорогих своих роднулек согласиться на переезд.

Я предполагал уже тогда, что это будет началом для переезда в южные районы, ближе к родным местам. Галочка согласилась с моими намерениями.

И мы стали ждать перевода. И готовимся к тому, каким образом поступить с тем уже не простым нашим хозяйством: квартира, обстановка в ней, дача, машина, гараж и многое другое. Возникли немалые сложности и с учебой, и возможности восстановления Галины Дмитриевны на работе.

Я очень занят думой о том, как все это решить. Постепенно все это в голове уложилось и программа дел была сформулирована. «Ни шагу назад!» – решил я про себя.

На работе, узнав о моем намерении, все спрашивают: «А зачем, что тебе еще нужно, ты же все имеешь, ты фигура, в чем дело и т.д.?» Мой ответ один: «Перспектива роста, здесь ее пока нет, да, вероятно, и не будет!»

Многие сожалели о моем намерении, многие жалели мою семью, даже до слез. Но решение было мной принято и никто не мог меня остановить.

Время показало, что я был прав в том решении.

В конце февраля пришел вызов и руководитель предприятия Сергей Николаевич Архангельский пригласил меня: «В чем дело?» – спрашивает. «В перспективе роста, да и потом проектирование – обзор, повышение знаний и инженерный масштаб, отпусти!» – говорю ему. Он согласился!

И вот я рассчитываюсь, прощаюсь с дорогим мне предприятием, на котором проработал 10 лет и 2 месяца и получил на нем колоссальный инженерный опыт; на нем я стал специалистом высшего класса и опытным руководителем.

Прощаюсь с городом Глазовым, который за время жизни в нем стал знаменитым городом и не только в Удмуртии, а и в Союзе, и даже далее. С ним связана моя инженерная жизнь, жизнь моей семьи, рождение и воспитание моих детей, здесь моя семья хорошо развивалась, стала очень обеспеченной.

Прощаюсь и со своими товарищами, друзьями, знакомыми, со всеми теми, с которыми в течение десятилетия общался, работал, проводил свободное время. Особенно тепло я попрощался с Власовым, Ушкало, Лысковым, Кокшаровым.

Трогательное прощание было с бабушкой Платоновной: «Я уже, Боря, тебя может быть и не увижу». Она так и осталась на всю жизнь дорогим мне человеком!

С багажом, вплоть до раскладушки, нежно попрощавшись со своими родными, дорогими мне Галочкой, Сереженькой, Женулькой, и поездом Москва – Новосибирск я выехал из Глазова в столицу Сибири.

23 марта 1961 года по прибытии в «Сибакадемпроект» я сразу был зачислен и, поселившись в общежитии, вышел на работу.

Состоялось знакомство с директором института Иваном Григорьевичем Леберфарбом, встреча с главным инженером Нестеровым Михаилом Николаевичем, определила круг моих обязанностей.

Содержательная встреча с Антоновым позволила оценить обстановку в институте, определиться с жильем и наметить мои текущие дела, определено рабочее место.

Назавтра же я уже был у директора Леберфарба, где мы с ним наметили наши действия по жилью, суть которых была в том, чтобы взять взаймы квартиру у директора предприятия п/я 80 Власова Павла Семеновича, который меня знал по совместной работе на п/я 38.

После организации рабочего места я знакомлюсь с подразделениями, которые поручено мне курировать. Знакомлюсь с проектными отделами, особенно внимательно с основным, технологическим и его руководством Куцыгиным и Боковым. Этот отдел проектирует технологические разделы проектов новых и реконструируемых предприятий и выдает задания на разработку других разделов проектов: энергетического, КИП и А, строительного и др.

Моя задача в этом комплексе дел – обеспечение проектных работ исходными данными для их разработки, начиная с получения директивных документов, исходных данных по конкретному проекту, до контакта с предприятиями-заказчиками. Интересно и ответственно! Я доволен: чего же еще надо?

На другой день, после вступления на свою должность, я пришел к директору Леберфарбу и попросил его решить мой квартирный вопрос. Я думал, что это само собой разумеющееся дело! Однако, Иван Григорьевич начал мне объяснять, что жилья у него сейчас нет, только вот, если взять взаймы на п/я 80 у Власова.

«Так в чем же дело, Власов и Свечников меня хорошо знают, звоните и мы сейчас пойдем к Власову!» – говорю ему. «Ну дайте мне подумать до завтра!» – взмолился Леберфарб. Я согласился.

А на утро следующего дня я жду его в приемной. И по его приходу, он, по моей настоятельной просьбе, позвонил Власову и мы пошли к нему. Здания института и управления рядом.

Павел Семенович, здороваясь со мной: «Ну, как это ты, Борис Тимофеевич, оставил свой любимый Чепецкий механический завод, Глазов и в такую даль приехал?» «А вы!» – парирую ему. «Так меня насильно перевели! – отвечает. – А Свечникова и других я пригласил!» «Меня тоже пригласили», – говорю ему и мы оба пристально посмотрели на Леберфарба, понимая его ограниченные возможности при решении вопроса о квартире для меня.

Обращаясь к Леберфарбу, Власов сказал: «Это хороший парень, толковый, я его знаю. В новом доме есть две однокомнатные квартиры, я тебе, Иван Григорьевич, их даю взаймы для него. Договорились?» «Да», – отвечает Иван Григорьевич.

Дом сдавался и нужно было подождать.

Я, по совету Антонова, еду в командировку в Ленинград, в ГСПИ-4562). Цель поездки: ознакомление с работами головного института в части подготовки исходных данных для проектирования и познакомиться с руководством института.

Самолетом Новосибирск – Ленинград я еду в командировку в ГСПИ-45. Впервые я лечу на лайнере Ту-104, который делает посадки в Омске, Свердловске, Москве.

Вот и Ленинград, в котором я не был в течение 10 лет.

Знакомство с ГСПИ-45 было очень полезным в плане организации проектирования. Это сложный процесс. Мало знать свою специальную профессиональную работу, надо знать проектирование как отрасль инженерного мастерства. В высшей школе этому не учат, не готовят таких специалистов. Мне надо разобраться с этим новым, интересным и сложным делом – проектированием.

И я это начал в ГСПИ-45 в Ленинграде. За две недели пребывания я получил очень многое. Руководитель Матвеев предоставил, дав указания, возможность получить мне необходимую информацию.

В гостинице я не сидел без дела. Очень старательно, не так, как раньше – на лету, знакомлюсь с Ленинградом, его достопримечательностями: музеи, театры, и, обязательно, Эрмитаж, где я пробыл часов 6.

В Гипроникеле ⁶³⁾ я встретился с Гранем Николаем Ивановичем (мой соученик по СКГМИ) и в Мончегорске работавший с Галочкой в кобальтовом производстве). Он хорошо познакомил меня с проблемами отрасли (он кандидат технических наук) и пригласил в гости. Дома Таня (его жена), мама Николая и детки напомнили мне о моих – где они там одни, без меня, мои лапочки?

Я многое узнал от Граня: кто, где и как – о выпускниках нашего института. Грань закончил СКГМИ в 1949 году, работал на Североникеле, а затем в Гипроникеле, после защиты докторской диссертации приезжал в Северодонецк (он знал, что я работал главным инженером СХМЗ), хотел повидаться, но меня не было (в командировке). Больше нам встретиться не пришлось. А он человек моего склада мышления и деловой активности. Он мне нравился!

После двухнедельной работы, очень напряженной, я с сильными впечатлениями о ГСПИ-45, его руководителях, о Гране, о Гипроникеле, о Ленинграде, закупив подарки, поездом Ленинград – Москва («Стрела») через 12 часов был в Москве. Остановившись в нашей ведомственной гостинице, я впервые посетил Минсредмаш, познакомился с руководством ГУПИКСа64), а затем поездом Москва – Пермь выехал в Глазов, домой. Пока домой!

Через сутки я обнимал дорогих мне роднулек, даже не знавших, что я приеду к ним. Я им привез подарки, в том числе люстры в нашу новосибирскую квартиру, которой пока еще не было.

Галочка и ребята подробно рассказали, как они без меня живут, скучают, как им трудно, что и Глазов с его удобствами не мил, что нам только вместе хорошо.

«Наша разлука вынужденная и не должна помешать моим роднулькам нормально жить и развиваться!» И сам себе дал задание самыми напористыми методами в ближайшее время получить квартиру и возвратиться в Глазов за своей семьей.

Даже сегодня, по прошествии 40 лет с тех дней, острота вопроса срочности квартиры, да, действительно, была актуальнейшей. Дело в том, что моя семья не могла в то время существовать без моего постоянного в ней присутствия. Я их сам так приучил к такой жизни.

После детального обсуждения наших дел, попрощавшись очень тепло и трогательно со своей семейкой, поездом Москва – Новосибирск я выехал к новому месту жительства.

Леберфарб получил две однокомнатные квартиры, вручил мне ордера на них. Я в темпе ищу варианты обмена и нашел вариант двухкомнатной квартиры в самом красивом и благоустроенном квартале по ул. Богдана Хмельницкого, в котором жили руководители предприятия п/я 80: Власов, Свечников, Назаретский. Квартал утопал в зелени и своей восточной частью выходил в лес.

Все необходимые удобства рядом: магазины, дворец культуры, школа, трамвайная остановка и другое. Я обменом был доволен.

Квартира большая с общей площадью более 60 кв. м, на втором этаже, с лоджией и балконом. Большая прихожая, как комната, большая кухня. Один недостаток: квартира нуждалась в ремонте. После ее освобождения и оформления документов, закрепления ее за мной я выехал в Глазов.

В Глазове мы укомплектовали наш багаж в четыре контейнера, машину и гараж оставляем на попечение Барыгиным и уже совсем мы оставляем наш уютный поселок, наше предприятие п/я 38, Чепецкий механический завод. Уезжаем уже навсегда!

Попрощались мы с нашими семейными друзьями, с нашими школами, с городом, в котором родились наши детки. И грустно было прощаться, но надо!

Мы едем в новую жизнь, которая обещает нам очень большие перемены.

В купе поезда Москва – Новосибирск мы познакомились с женщиной, женой начальника Тюменского управления пожарной охраны. Это знакомство привело к тому, что мы в вагоне подружились, так как наши ребята произвели на нее впечатление воспитанных детей. Она пригласила нас в гости, чего мы сейчас не могли сделать, и дала нам домашний адрес в Тюмени «на всякий случай».

В Новосибирске мы сразу же вселились в нашу квартиру и в ожидании контейнеров с багажом приступили к ремонту ее. Гала и здесь проявила свою силу. На мое предложение о найме ремонтников решила: «Сами справимся, зачем нам люди, которых мы не знаем!»

Мне, наконец-то, надо работать! С марта я пока все в разъездах, а сейчас уже июнь. Работы уйма, а ясности по ней нет. Я напрягаю свои возможности, чтобы войти в курс дела.

Нестеров и Антонов, а также Куцыгин помогают мне в преодолении моего провала в делах. Я беру ряд заданий и они сразу же потребовали поездок по объектам, которые были нашими заказчиками на разработку проектов. Я в темпе посещаю Томск, Усть-Каменогорск, Ангарск, где мне удается уточнить технологические параметры, нужные для проектировщиков.

Для более глубокого анализа, обследования предприятий с участием главных инженеров проектов Булатова, Лунюшкина с привлечением бригад проектировщиков я участвую в уточнении исходных данных для разработки проектов.

В этой связи появляется необходимость в контактах с руководящими органами – главками. Мне поручается и эта работа. Я привожу в институт протоколы рассмотрения вопросов довольно сложных и важных.

Директор Либерфарб и главный инженер Нестеров были строителями и потому все вопросы исходных данных по проектированию технологических проектов да и смежных, как следствие, ложились на ГИПов ⁶⁵⁾ и меня.

В тот период проходила реконструкция предприятий и обеспечение проектов исходными данными, их уточнениями, изменениями их в ходе проектирования очень обострялось. Я был вынужден очень часто бывать в командировках и на объектах, и в Министерстве, в Москве.

Связь с отраслевыми институтами тоже оказалась в моих обязанностях. Мне пришлось расширить и углубить подготовку предпроектных документов. Загрузка очень емкая и сложная.

Контейнеры пришли через две недели, а эти две недели нам помогали принадлежностями для быта друзья и соседи. Суслов, Назаретский, Низовцевы и другие давали нам свою посуду, предметы обихода и постельные принадлежности.

Удалось и ремонт закончить! Галочка проявила свою напористость и мастерство. Мы вселились, приписались и стали жителями столицы Сибири – Новосибирска.

С переводом в «Сибакадемпроект» в зарплате я потерял сильно, раза в 1,5—2. Антонов мне сообщил, что директор к моему окладу (250 руб.) сделал надбавку за пользование папкой ОВ (папка особой важности). Премия выплачивается один раз в квартал (до 40%). Исчезла районная надбавка (в Глазове 30%), да и премия там, в Глазове, была ежемесячная (100—150%), плюс выплаты по новаторским делам.

Семья почувствовала это. Галочка проявляет свою хозяйственную струнку, уточняет расходы, стараясь не задеть интересы детей. После некоторого пересмотра затрат мы снова вошли в нашу семейную потребность, в соответствии с зарплатой.

Оживив свою работу и почувствовав возможность своей отлучки, я по договоренности с руководством выезжаю в Глазов за машиной. Со мной настойчиво просится в поездку Женя: «Папа, я тебе буду помогать!» – настаивает сынок. Мы вдвоем поехали, а мама с Сережей «дорабатывают» уют в квартире.

В Глазове, на товарищеском совете у Ушкало с участием Анатолия Ивановича Лыскова, Толя решает ехать со мной до Новосибирска: «Вам одному будет очень трудно, Борис Тимофеевич, да и мало ли что в такой дороге, более 3000 км!» – заключает он.

Я поблагодарил Барыгиных за сохранение машины, и почти даром за это продал им свой гараж.

После сборов и последних прощаний в составе четырех человек (я, Толя, Женя и Лена) наш экипаж на нашей «Победе» выехал своим ходом по маршруту Глазов – Казань – Свердловск – Тюмень – Омск – Новосибирск.

До Свердловска мы доехали сравнительно быстро. Но дальше сложнее, мы попали в полосу дождей. Дороги в основном грунтовые, грейдерные66), от дождей «раскисли» и нам по ним пришлось с трудом преодолевать 300—400, а иногда и 200 км в сутки.

В машине для питания было все, но всухомятку, горячую пищу принимали в столовых или кафе.

При подъезде к Тюмени мы въехали в «волок»67), который был покрыт жидкой грязью и глубина ее не видна. «Что же дальше делать?» – спрашивает Толя у меня. Я одел охотничьи сапоги с голенищами до пояса и пошел по этому болоту, изучая его свойства.

Навстречу мне подошла военная машина (УралЗИС) с экипажем в составе старшины и ефрейтора (водитель). Подробно рассказали они мне о «волоке». Я им предложил вернуться назад, взяв мою машину на буксир. Предложение принято.

Тросом длиной примерно 20 метров мы зачалили мою машину. Я сел в их кабину, Толя – за рулем моей машины. Медленно на второй передаче мы преодолеваем это препятствие. Вот таким «шаговым» методом с остановками для проверки – не попало ли что под передок машины – мы в течение четырех часов преодолели «волок» протяженностью 12 км.

Выехав на простор, я щедро рассчитался за помощь и после проверки состояния ходовой части, мы вскоре приехали в Тюмень.

Я вспомнил ту женщину, с которой мы семьей познакомились в поезде при следовании в Новосибирск.

Мы приехали к дому: «Вот мы пожаловали к вам в гости!» – сказал я удивленной хозяйке дома. После короткого рассказа и телефонного разговора хозяйки дома с мужем, мы с Толей отвели машину в гараж пожарного управления и начальник управления, познакомившись с нами, дал команду на полную ревизию и регулировку всех узлов, а нас отправил на отдых.

Часов в 16.00 он позвонил нам и мы вместе на моей обновленной машине вернулись на квартиру. Полковник (он хозяин дома) оказался фронтовиком и мы кое-что с ним вспомнили из военных лет. Например, Вислу, где пришлось воевать рядом.

«Чем обязан?» – спрашиваю. «За вашу смелость, Борис Тимофеевич, вы достойны моего к вам уважения!» – ответил полковник.

Тепло попрощавшись с добрыми, гостеприимными людьми, мы выехали в Ишим. Тоже трудно было снова преодолевать грунтовые дороги. Толя проявил смекалку: на задние колеса одел веревочные цепи (из обычной бельевой веревки) и машина пошла легко, преодолевая скользкие места дороги.

Вот и Омск. Громадный город, асфальт, хорошие дороги. Мы подкрепились, после ночлега, в хорошей столовой, и снова в путь. Я дал телеграмму домой – где мы.

Еще двое суток 500-километрового пути, и мы на мосту через Обь в Кривощеково.

Вот и Новосибирск. Я попросил Толю остановиться на обочине и мы любуемся этим громадным городом. Он хорошо виден из Кривощеково.

«Спасибо тебе, Толя, спасибо, дорогой!» – говорю ему. «А я, Борис Тимофеевич, тогда, на „волоке“, сдрейфил, – говорит он. – Это вы так решительно нашли выход, а то я уже думал, не вернуться ли нам назад?!»

Наконец-то мы дома с вытекающими отсюда приятными последствиями от нашей встречи с нашими родными Галочкой и Сережей. Женя и Лена тоже от радости не знали, что и сказать.

Такой трудной оказалась дорога, длившаяся восемь дней.

После отдыха, подарков и проводов Анатолий Иванович Лысков с дочерью Леной возвратился домой, в Глазов. А у нас о нем и его семье остались очень добрые воспоминания.

Вскоре я купил для машины гараж и машинная проблема тоже разрешилась.

Я на работе активно беру нагрузку. Вопросов много ставится передо мной, я их беру и решаю.

Оставшаяся половина года была моей трудовой: я побывал на всех проектируемых нашим институтом предприятиях, удачно снял возникшие проблемы, вошел в проектные работы, участвую в рассмотрении и разработке технических решений.

Мне пришлось в нагрузках хорошо отработать «кредиты», данные мне руководством. Кажется, я с ними рассчитался!

Моя семья осваивает столицу Сибири: побывали в ТЮЗе, дети уже учатся в школе, с музыкальной школой не ладится, пока перенос занятий на более позднее время, на потом. Успехи в школе снизились, появились четверки.

«Переезд помешал, большая ломка!» – думаю я.

Мы становимся серьезными театралами. «Щелкунчик», «Корсар», «Трубадур», «Кармен» нами увидены и услышаны в Новосибирском театре оперы и балета. А этот театр стоял в ряду: Большой, Мариинский, Одесский, Новосибирский по уровню признания зрителем. Мы горды – мы стали слушателями, зрителями одного из лучших театров страны.

На Всесоюзном совещании нашей отрасли, проходившем в Новосибирске в этом году, ко мне подходят глазовчане, интересуются судьбой, довольны моими делами.