Текст книги "Толкование сновидений. Полное издание"

Мы вскоре убедимся в том, что при интерпретации сновидений всегда выполняется одно условие: один компонент содержания сновидения воспроизводит какое-то недавнее впечатление дня накануне сновидения. Оно может касаться или тех идей, которые сгруппированы вокруг непосредственного стимула сновидения – как его основная или не существенная часть, – или могут отсылать нас к тем незначительным впечатлениям, которые стали связаны с более или менее многочисленными идеями-связками, непосредственно сгруппированными вокруг стимула сновидения. Внешнее разнообразие условий, которые управляют сновидением, фактически просто зависит от двух вариантов развития событий: произошло смещение или нет; и следует обратить внимание на то, что эти варианты позволяют нам объяснить весь спектр различий между разными сновидениями с такой же легкостью, с которой это можно сделать на основании медицинской теории об этапах частичного или полного пробуждения клеток мозга (см. выше).

Далее мы убедимся, если будем рассматривать эти четыре условия, что значимые для психики, но не относящиеся к недавнему времени элементы (последовательность мыслей или воспоминание) при формировании сновидения могут вытесняться недавним, но психологически нейтральным элементом, но в таком случае должны соблюдаться два условия: (1) содержание сновидения должно быть связано с недавними событиями; (2) источник сновидения должен представлять собой психически ценное переживание. Лишь в случае (а) обоим условиям соответствует одно и то же впечатление. Более того, необходимо отметить, что нейтральные впечатления, которые выступают в качестве материала для сновидения, пока они соответствуют недавним событиям, теряют это свойство через несколько дней. Из этого можно сделать вывод, что свежесть впечатления придает им ту самую психическую ценность, которая необходима для формирования сновидений, которые некоторым образом соответствуют эмоционально окрашенным воспоминаниям или последовательности мыслей того, кому снится сон. В чем именно заключается ценность этих недавних впечатлений, благодаря которым они могут устанавливать связи со сновидениями и служить для них материалом, станет очевидно лишь в процессе дальнейшего обсуждения их психологических аспектов[123]123
  См. главу VII, где обсуждается процесс «перенесения».


[Закрыть].

В связи с этим обратим внимание на то, что, кроме этого, ночью все наши воспоминания и мысли выходят из-под контроля нашего сознания. Нам часто советуют не торопиться и отложить решение какого-то важного вопроса до утра, по пословице: «Утро вечера мудренее», безусловно, и это правильно. Но здесь мы уже рассуждаем о психологии сна, а не о психологии сновидений, и у нас еще много раз возникнет подобное желание[124]124
  Важные сведения о том, как из недавних событий формируется материал сновидения, сообщает Петцль (Potzl, 1917) в своем фундаментальном исследовании. В ходе серии экспериментов он предлагал испытуемым зарисовать все изображения, продемонстрированные им в тахистоскопе, которые представлялись им осмысленными. Затем он спрашивал, что им приснилось в ночь после эксперимента, и предлагал точно так же зарисовать, как можно точнее, фрагменты этого сновидения. При этом были получены неопровержимые доказательства того, что детали изображений, которые проецировали через тахистоскоп, стали материалом для сновидения после эксперимента, а детали картины, воспринимаемые испытуемыми сознательно и зафиксированные в их первом рисунке во время работы с тахистоскопом, не появлялись снова в содержании сновидения, доступном непосредственному наблюдению. Проникший в сновидение материал выстраивал его уже знакомым нам, «произвольным» (или, точнее, «самовластным») способом. Вопросы, затронутые исследованием Петцля, значимы не только для толкования сновидений с той точки зрения, которая излагается в этой книге. Заметим, насколько отличается этот новый способ изучения формирования сновидений от прежних примитивных способов воздействия на спящего с помощью искусственных стимулов сновидения, которые прерывали сон испытуемого.


[Закрыть].

Но все эти выводы могут встретить одно серьезное возражение: если нейтральные и не существенные впечатления могут проникнуть в сновидения, только пока они связаны с недавними событиями, откуда же берутся в сновидении элементы из прошлого человека, которые в тот момент – как утверждает Штрюмпель (Strümpell, 1877) – не были для человека значимы и должны были быть давно забыты, – то есть такие фрагменты сновидения, которые и не связаны с недавними событиями, и больше не актуальны?

Можно полностью опровергнуть это возражение, если обратиться к тому, что было выявлено в результате психоанализа у пациентов, страдающих неврозами. Дело в том, что процесс смещения, во время которого психически значимый материал вытесняется материалом нейтральным (как в сновидении, так и в мышлении), в этих случаях уже состоялся в тот, предыдущий, период жизни и с тех пор зафиксировался в памяти. Те элементы, которые вначале не имели значения, теперь его обретают, с того момента, как возрастает ценность (за счет процесса смещения) психологически значимого материала. В сновидении не сохраняется ничего такого, что не имело бы на самом деле никакой ценности.

Из всего этого читатель может справедливо сделать вывод, что я утверждаю следующее: не бывает незначимых источников сновидения, а следовательно, и «невинных» сновидений тоже не бывает. Это и есть, в прямом и самом категоричном смысле, мое мнение на этот счет, но это не касается детских сновидений и, возможно, того, что снится человеку под воздействием кратких реакций на какие-то ощущения в его теле, которые он ощущает ночью. Кроме того, все, что снится человеку, либо обладает очевидной психической ценностью, либо подвергается искажению и становится доступным пониманию лишь в результате психоанализа, в котором выявляется его значение. В сновидениях пустяков не бывает; мы не позволяем незначительным мелочам тревожить наш сон[125]125
  Хэвлок Эллис (Havelock Ellis, 1911), благосклонно отозвавшийся об этой книге, пишет: «Именно здесь многие из нас не согласны с Фрейдом». Но Эллис не проводил ни одного собственного анализа сновидения и не допускает мысли о том, что нельзя судить о сновидении лишь по его поверхностному содержанию.


[Закрыть]. Сновидения, которые на первый взгляд кажутся невинными, производят прямо противоположное впечатление после их толкования; это «волки в овечьей шкуре». Поскольку и это мнение может вызвать возражения и поскольку я рад возможности проиллюстрировать на примере, как происходит искажение в сновидении, я познакомлю вас с анализом нескольких таких, на первый взгляд «невинных» сновидений.

I

Благоразумная и воспитанная молодая дама, сдержанная и не склонная к экзальтации, рассказывает вот про какой сон: «Мне снится, что я прихожу на базар слишком поздно и потому у мясника, у женщины, торгующей овощами, все уже распродано». Конечно, это сновидение кажется невинным, но все не так просто, поэтому я прошу рассказать о нем подробнее. Тогда она рассказывает мне вот что. Она идет на базар со своей кухаркой, которая несет корзину для покупок. Она что-то хочет купить у мясника, который говорит ей: «Я все распродал» и хочет дать ей что-то другое, замечая: «Это тоже хорошее». Она отказывается и идет к продавщице, торгующей овощами. Та предлагает ей какие-то странные овощи черного цвета, связанные в пучки. Дама говорит: «Я не знаю, что это, я это не возьму».

Связь сновидения с дневными переживаниями очевидна. Она и правда пошла на базар очень поздно, и все было распродано. Мясная лавка была уже закрыта, так говорят. Тут мне вспомнился один оборот речи, который – или, вернее говоря, противоположность которого – употребляется, чтобы указать на неприличную неопрятность определенного сорта в одежде мужчины[126]126
  «Du hast deine Fleischbank offen» («твоя мясная лавка открыта») – грубый венский идиоматический оборот, который обозначает «застегни ширинку».


[Закрыть]. Но эта дама подобных слов не произносила, возможно, она старалась их не использовать. Проведем толкование деталей этого сновидения.

Прямая речь в сновидении, то есть когда кто-то что-то говорит или слышит, а не просто думает (а одно в большинстве случаев можно с уверенностью отличить от другого), обусловлено тем, что произносится вслух в состоянии бодрствования, – хотя, конечно, используется как сырой материал для сновидения, разбивается на части и слегка видоизменяется и, что особенно важно, отрывается от исходного контекста[127]127
  См. мои рассуждения о разговорах в сновидении в главе о процессах, происходящих в сновидениях. Лишь один только автор установил, откуда в сновидения проникают разговоры. Это Дельбеф (Delboeuf, 1885), который сравнивает их с «клише». Краткое описание этого сновидения можно найти в разделе VII короткого эссе Фрейда «О сновидениях» (1901а).


[Закрыть]. Можно продолжать толкование сновидения, начиная с таких разговоров. Отчего мясник сказал: «Я все распродал»? Это я сам подсказал такую мысль. Несколько дней назад я объяснил этой даме, что самых ранних детских переживаний как таковых больше не существует, но в анализе вместо них появляются «переносы» и сновидения[128]128
  Этот абзац относится к ссылке, которая касается обсуждения детских воспоминаний в разделе V истории, рассказанной Фрейдом в его работе «Человек-волк» (1918b).


[Закрыть]. Следовательно, это у меня, как у мясника, чего-то не было и она отвергает перенос в свое настоящее своего старого привычного мышления и прежних чувств. Откуда в сновидении ее слова: «Я не знаю, что это, я это не возьму». Для проведения анализа эту фразу нужно разбить на несколько частей. «Я не знаю, что это», – сказала она сама за день до этого сновидения своей кухарке, с которой она спорила, и тогда же она прибавила: «Ведите себя прилично!» Здесь явно присутствует смещение. Из двух предложений, которые она произнесла в разговоре со своей кухаркой, в сновидении она воспроизвела то из них, которое не имеет никакого значения; а подавленное предложение «Ведите себя прилично» согласуется с остальным содержанием сновидения. Так можно было бы сказать каждому, кто требует чего-то неприличного и кто «забывает закрыть свою мясную лавку». Созвучность с намеками, содержащимися в приключении с продавщицей овощей, указывает на то, что мы действительно напали на верный след в толковании. Овощ, который в ее сновидении продавался в пучках (продолговатый, как она сказала), представляет собой нечто другое: это может быть и спаржа, и черная редька (Rettig), образы которых, объединенные в сновидении, совпали. Элемент «спаржа» (Spargel) настолько понятен, что я не считаю нужным толковать его, но и другой овощ – в виде возгласа: «Schwarzer Rettdich» [черная редька] может напомнить возглас «Schwarzer, rett dich!» (Черный! Беги!)[129]129
  Эта фраза могла встречаться на страницах комикса «Fliegende Blatter» и ему подобных.


[Закрыть]. И он указывает, как мне кажется, на сексуальный подтекст, о котором мы подозревали с самого начала, когда применили к рассказу о сновидении грубую фразу про закрытую мясную лавку. В данный момент нас не интересует смысл этого сновидения полностью; нам достаточно того, что оно остроумно и отнюдь не невинно[130]130
  Возможно, кому-то будет интересно узнать, что в этом сне был намек на мое непристойное, возбуждающее сексуальные мысли поведение, а эта дама ему противилась. Тем, кого это толкование шокирует, я хочу напомнить о многочисленных случаях, когда истеричные пациентки предъявляли подобные обвинения врачам. Но в подобных случаях фантазии проникают в сознание в своем подлинном виде и в форме бреда, вместо того чтобы подвергнуться искажению и возникать во сне. Это сновидение посетило пациентку в самом начале курса нашего лечения. Я лишь позднее понял, что в ее сновидении была воспроизведена первичная психотравма, которая и спровоцировала ее невроз. С тех пор я часто становился свидетелем того же поведения у других людей, которые в детстве стали жертвой сексуальных посягательств и заново переживали их в своих сновидениях.


[Закрыть].

II

Вот другое невинное сновидение, которое посетило эту пациентку, в некотором смысле полностью противоположное первому. Муж спрашивает у нее: «Не пора ли настроить фортепиано?» Она отвечает: «Незачем, надо сначала отремонтировать молоточки».

Это сновидение тоже связано с событиями дня накануне. Муж действительно задавал ей такой вопрос, и она ему примерно так и ответила. Но почему ей это приснилось? Она рассказала мне, что это фортепиано – мерзкий старый ящик, который издает гадкие звуки, что оно было у мужа еще до того, как они поженились[131]131
  Этот последний компонент и замещал собой всю основную мысль, что выявилось затем в процессе психоанализа.


[Закрыть], и т. д. Но ключевая фраза – «Незачем». Эти слова связаны с ее вчерашней встречей с подругой. Там ее попросили снять пальто, но она отказалась: «Благодарю вас, незачем, я только на минутку». И я вспомнил, что, когда она рассказывала мне об этом вчера во время психоаналитического сеанса, то вдруг неожиданно схватилась за пальто, у которого расстегнулась пуговица; словно хотела сказать: «Пожалуйста, не смотрите, незачем». И вот уже ящик (Kasten) превращается в грудную клетку (Brustkasten), и толкование сновидения приводит нас в прошлое, к ее вступлению в пубертатный возраст, когда она была недовольна своим телом. Мы навряд ли можем сомневаться в том, что оно ведет нас еще к более ранним дням ее жизни, если мы обратим внимание на элементы «мерзкий» и «гадкие звуки» и вспомним о том, как часто, в двусмысленных выражениях и в снах, упоминают о маленьких округлостях женского тела вместо больших округлостей.

III

Отвлечемся от сновидений этой пациентки и обратимся к небольшому невинному сновидению одного молодого человека. Ему приснилось, что он снова надевает свое зимнее пальто, и это ужасно. Это сновидение посетило его в связи с тем, что вдруг ударил мороз. Но при более пристальном рассмотрении этого сновидения мы замечаем, что обе части его не совсем соответствуют друг другу. Что такого «ужасного» в том, что человек зимой надевает теплое пальто? Более того, это сновидение перестает казаться таким невинным при первой же ассоциации, которая возникла у пациента во время психоанализа. Накануне одна дама откровенно рассказала ему, что ее последний ребенок появился на свет оттого, что порвался презерватив. Здесь он смог восстановить логику своих мыслей. Тонкий презерватив был опасен, а толстый – плох. Презерватив, что логично, напоминает пальто, его тоже надевают. Неприятность, про которую ему рассказала эта дама, для него, неженатого мужчины, действительно была бы «ужасным» событием.

А теперь давайте вернемся к нашей знакомой даме, которой снятся невинные сны.

IV

Она ставит свечу в подсвечник, но та ломается и как следует установить ее не получается. Одноклассницы дразнят ее, что она криворукая, но учительница говорит, что она не виновата.

Вот снова повод связать сон и реальное происшествие. Она действительно вставляла вчера в подсвечник свечу, но эта свеча не поломалась. Символика этого сна лежит на поверхности. Свеча – это предмет, который может вызвать возбуждение женских половых органов; если она сломана и не держится хорошо, то это символизирует, что муж – импотент («она не виновата»). Но откуда этой хорошо воспитанной, утонченной молодой даме может прийти в голову, что свечу можно использовать в таком качестве? Она случайно объяснила, откуда. Когда она каталась на лодке по Рейну, мимо проплывала другая, в которой сидели студенты и распевали во все горло непристойную песню:

 
Когда шведская королева,
За закрытыми ставнями… та-та-там…
Аполлоновой свечой…
 

Последнего слова она не расслышала или не поняла и попросила мужа объяснить, что это за слово. Эта песня заменилась в сновидении невинным воспоминанием о поручении, которое она так неловко выполнила однажды в пансионе; ставни в тот день как раз были закрыты. Связь темы онанизма с импотенцией достаточно ясна. «Аполлон»[132]132
  В то время в Вене была фабрика «Аполлон» с изображением Аполлона в качестве рекламы, которая производила свечи и мыло. – Примеч. ред.


[Закрыть] в скрытом содержании сновидения связывает это сновидение с прежним сновидением, в котором была речь о девственной Палладе. Сновидение получается совсем не невинное.

V

Чтобы не делать слишком поспешных выводов о том, как именно сны связаны с реальной жизнью человека, я приведу здесь в пример еще одно сновидение этой пациентки, которое тоже поначалу кажется невинным. Мне снилось, – рассказывает она, – что я положила в сундук так много книг, что он не закрывается, и мне приснилось именно то, что произошло в действительности. Здесь пациентка сама обращает внимание на совпадение сновидения с реальной жизнью. Все подобные суждения о сновидении и относящиеся к ним комментарии, хотя и обусловлены тем, что происходило в состоянии бодрствования, обязательно встраиваются в латентное, на первый взгляд не доступное пониманию содержание сновидения. Итак, нам говорят, что человеку приснилось именно то, что произошло с ним накануне. Подробные объяснения о том, как я додумался до этого, заняли бы у нас слишком много времени, но мне пришло в голову при толковании этого сновидения кое-что из английского языка. Скажем так, здесь снова идет речь о маленьком ящике (см. описание сновидения о мертвом ребенке в коробке выше), который так забит содержимым, что туда больше ничего не входит. Ничего такого страшного на этот раз.

Во всех этих, так сказать, «невинных» сновидениях цензуре подвергается именно их сексуальный компонент. Это чрезвычайно важный вопрос, который мы пока обсуждать не будем.

Б. Детские впечатления как источник материала для сновидений

Как и любой исследователь этой темы, за исключением Роберта, в качестве третьей характеристики содержания сновидений я указываю впечатления первых лет жизни человека, которые не проникают в его память в состоянии бодрствования. Естественно, довольно сложно определить, насколько часто такое происходит, поскольку после пробуждения установить источники таких элементов сновидения очень сложно. Доказательство того, что речь идет именно о детских впечатлениях, нужно выявить с помощью свидетельств извне, и для этого редко представляется возможность. Особенно показательной в этом отношении представляется рассказанная Мори история одного человека, который решил после 20-летнего отсутствия вернуться в свои родные места. В ночь накануне этой поездки ему приснилось, что он находится в незнакомом городе и встречает на улице незнакомого господина, с которым вступает в разговор. Приехав на родину, он убеждается, что эта улица находится неподалеку от того дома, где он провел детство, а незнакомый господин из сновидения оказался живущим там другом его умершего отца, и этот человек до сих пор там и жил. Это убедительно доказывает, что и улицу, и этого человека он помнит с детства. Это сновидение относится к категории «сновидений нетерпения», как и то, что приснилось девушке с билетом на концерт в кармане, или в сновидении ребенка, отец которого обещал съездить с ним в Гамо, и тому подобных сновидений. Мотивы, из-за которых это впечатление детства проникло в сновидение, безусловно, могут быть выявлены посредством подробного анализа.

Один из слушателей моих лекций, который гордо заявлял о том, что его сновидения редко подвергались процессу искажения, сообщил мне, что ему недавно приснилось, будто его бывший учитель лежит в постели с его няней, жившей у них в доме, пока рассказчику этого сновидения не исполнилось одиннадцати лет. Во сне он ясно видел, где именно это происходило. Ему стало интересно, откуда взялся такой сон, он рассказал о нем своему старшему брату, который, смеясь, подтвердил ему, что все так и было. Ему в то время было шесть лет. Любовники обычно поили старшего мальчика пивом, чтобы тот опьянел, когда у них возникала возможность провести ночь вместе. А младший мальчик (кому, когда он стал взрослым, приснился этот сон), которому в то время было три года, спавший в комнате бонны, был не в счет.

Есть еще один способ, с помощью которого можно, даже не полагаясь на толкование сновидения, прийти к выводу, что оно содержит фрагменты детских воспоминаний, – если сновидение носит повторяющийся характер, когда то, что сначала приснилось человеку в детстве, продолжает ему сниться и в будущем[133]133
  Некоторые замечания о «повторяющихся» снах можно найти в работе Фрейда «Фрагмент анализа одного случая истерии» (Freud, 1905a), в конце абзаца, посвященного выводам о толковании сновидения Доры (раздел II). См. далее.


[Закрыть]. К подобным примерам я могу добавить еще несколько снов, о которых мне рассказали мои пациенты, хотя лично мне такие повторяющиеся сновидения, насколько я помню, не снились. Один тридцатилетний врач рассказал мне, что с детства и до настоящего времени часто видит во сне какого-то желтого льва; он может до малейших деталей описать, как тот выглядит. Этот лев из его сновидений однажды нашелся «во плоти», оказалось, что это фарфоровая статуэтка, и мать пациента рассказала ему, что в детстве он очень любил играть с этим львом, а потом совсем забыл об этом[134]134
  Описание следующего сна появилось лишь в издании 1900 г. Судя по примечанию в Ges. Schriften (1925), оно было не без оснований изъято из всех изданий за это время: «Такого рода сновидения типичны и соответствуют не воспоминаниям, а фантазиям, о значении которых нетрудно догадаться». Вот еще фразы, которые были исключены из этих изданий: «Одна из моих пациенток увидела во сне то же самое – и эта сцена заставила ее испытать беспокойство, – сон несколько раз повторялся, когда ей было тридцать восемь лет. За ней кто-то гнался, она забегала в комнату, запирала дверь, а потом открывала ее снова, чтобы схватить ключ, который торчал с другой стороны двери. Ее казалось, что если она не успеет сделать этого, то произойдет что-то ужасное. Она хватала ключ, выдергивала его из замочной скважины, снова захлопывала дверь, запирая ее теперь изнутри, и облегченно вздыхала. Я не могу сказать, к какому возрасту относится это ее воспоминание, в котором она была лишь одним из участников происходящего».


[Закрыть].

Если мы теперь перейдем от явного содержания сновидений к тем мыслям в них, которые можно выявить лишь посредством анализа, то с удивлением обнаружим, что детские впечатления играют важную роль даже в тех сновидениях, связь которых с детством человека поначалу в голову не приходит. Моему уважаемому коллеге, которому снился «желтый лев», я обязан чрезвычайно ярким примером такого сновидения. После того как он прочел книгу Нансена о путешествии на полюс, ему приснилось, что он находится в зимних льдах и лечит этого отважного путешественника от ишиаса гальваническим методом электростимуляции. Во время анализа этого сновидения ему вспомнился один эпизод из его детства, без которого это сновидение так и осталось бы непонятным. Когда ему было три или четыре года, он однажды с любопытством слушал, как взрослые рассказывали о полярных экспедициях: он спросил отца, тяжелая ли это болезнь – «экспедиция». Он, должно быть, перепутал слова «Reisen» («путешествие») и «ReiBen» («боль»). Его братья и сестры постоянно потешались над ним из-за этого неловкого случая, так что он об этом уж точно не забыл.

То же самое происходит и в процессе моего анализа сновидения о «монографии, посвященной цикламену», когда я мысленно «споткнулся» об эпизод из моего детства, где отец отдал мне, пятилетнему мальчику, книгу с картинками, чтобы я ее разорвал. Возможно, вызывает сомнение, оказало ли это воспоминание какое-то влияние на ту форму, в которую облеклось содержание сновидения, или оно просто пришло мне в голову во время процесса анализа. Но разнообразные ассоциации между его элементами свидетельствуют о том, что справедливо мое первое предположение: цикламен – любимый цветок – любимое кушанье – артишоки – разрывание лист за листом, как артишоки (такое выражение используют, обсуждая разрушение Китайской империи), – гербарий – книжный червь, который любит питаться книгами. Более того, я хочу заверить моих читателей, что глубокий смысл сновидения, о котором я решил ничего не рассказывать, непосредственно связан с содержанием этого эпизода из моего детства.

Что касается другой группы сновидений, то анализ доказывает, что желание, которое спровоцировало сновидение и в нем сбылось, связано с воспоминаниями детства; и вот, к нашему удивлению, мы обнаруживаем, что в этом сновидении продолжают жить ребенок и его детские импульсы.

Обратимся здесь к толкованию сновидения, из которого мы уже однажды сделали один ценный вывод, про то, что мой друг и коллега Р. – это мой дядя (см. выше). Толкование доказало нам, что в основе этого сновидения лежит явное желание быть назначенным профессором; нежные чувства, проявленные в сновидении к коллеге Р., мы объяснили моим протестом против унижения и оскорбления, которое нанесли обоим моим коллегам, что отразилось в мыслях во время сновидения. Так как это снилось мне, то я могу продолжить анализ, сказав, что отнюдь не был удовлетворен полученной интерпретацией. Я знал, что мое суждение о коллегах в этом сновидении на самом деле было совершенно иным; желание не разделить их судьбу в том, что касается присвоения профессорского звания, казалось мне чересчур незначительным, чтобы оно могло обосновать противоречие между моим мнением об этих коллегах в состоянии бодрствования и в сновидении. Если мое стремление получить это звание настолько сильно, то оно свидетельствует о болезненном честолюбии, которое мне не свойственно. Не знаю, что бы сказали по этому поводу мои друзья и знакомые; может быть, я и правда честолюбив; но если бы это было так, то мое честолюбие давно уже обратилось бы на другие объекты, а не на должность внештатного профессора.

Откуда же это честолюбие, которое проявилось в этом сновидении? Я вспоминаю одну историю. В детстве мне часто рассказывали, что, когда я родился, какая-то старуха-крестьянка предсказала моей матери, что ее первенец станет великим человеком. Таких предсказаний не счесть; на свете так много матерей, которые надеются на лучшее для своих детей, и так много старых крестьянок и других старых женщин, которые уже утратили власть над настоящим и потому мыслями устремились в будущее! А прорицательнице от ее слов будет только лучше. Может быть, в этом источник моего честолюбия? Но я вспомнил еще об одном событии конца моего детства, которое, пожалуй, звучит еще правдоподобнее. Когда мне было одиннадцать или двенадцать лет, родители взяли меня, как обычно, в ресторан знаменитого парка Пратер. Там один человек ходил от стола к столу и за небольшой гонорар импровизировал стихотворения на тему, которую ему подсказывали посетители. Родители послали меня пригласить импровизатора к нашему столу; он оказался благодарным. Прежде чем его успели попросить о чем-нибудь, он посвятил мне несколько рифм и даже предрек мне, что я стану когда-нибудь «министром». Впечатление от этого второго пророчества я очень ярко помню. Это было время «бюргерского» министерства[135]135
  Это было министерство представителей среднего класса, которое было создано после принятия новой австрийской конституции в 1867 г.


[Закрыть]; отец незадолго до этого события принес домой портреты новых министров, представителей среднего класса – Гербста, Гискра, Унгера, Бергера и всех остальных, и мы устроили в их честь иллюминацию в доме. Среди них даже были евреи. Так что все талантливые еврейские мальчики уже грезили министерским портфелем. Именно эти события побудили меня готовиться к поступлению на юридический факультет, и лишь в последний момент я передумал. Врач вообще не может стать министром. Но я вновь возвращаюсь к своему сновидению. Я начинаю понимать, что оно перенесло меня из печального настоящего в полное надежд время бюргерского министерства и воплотило мое желание тех лет. Оскорбив обоих своих уважаемых коллег лишь за то, что они евреи, и одного увидев во сне «дураком», а другого – «преступником», я попросту занял во сне министерское кресло. Что за месть его превосходительству! Он отказывается назначить меня внештатным профессором, а я за это занимаю в сновидении его кресло[136]136
  В забавном письме Флиссу от 11 марта 1902 г. (Freud, 1950a, Letter 152) Фрейд рассказывает о том, как его на самом деле назначили профессором, через два года после публикации этой книги.


[Закрыть].

В другом сновидении стало очевидно, что желание, которое его спровоцировало, хотя и относилось к настоящему времени, тем не менее корнями уходило в воспоминания детства. Мне вспомнились многочисленные сновидения, где мне хочется поехать в Рим. Мне еще долго придется видеть это лишь во сне, потому что в то время года, когда я могу туда поехать, пребывание в Риме вредно для моего здоровья[137]137
  С тех пор я давным-давно узнал, что нужно проявить лишь немного мужества, чтобы такие давние заветные мечты осуществились. И с тех пор я езжу в Рим постоянно. Переписка с Флиссом (Freud, 1950f) постоянно свидетельствует о том, как важна была для Фрейда поездка в Рим. В первый раз он осуществил эту мечту летом 1901 г. (Letter 146).


[Закрыть]. Однажды мне приснилось, что из окна вагона я вижу реку Тибр и мост Понте Сант-Анжело. Поезд трогается, и я понимаю, что так и не видел города. Вид в сновидении напоминал известную гравюру, которую я увидел накануне этого сновидения в гостиной одной моей пациентки. В другой раз мне снится, будто я поднимаюсь на гору вслед за каким-то человеком, который показывает мне Рим, окутанный туманом: город так далеко от меня, что я удивляюсь, как хорошо все вижу. Мне приснилось и еще кое-что, о чем я умолчу; но тема желанного для меня города там явно присутствовала. Город, так окутанный туманом, который я впервые увидел, – это Любек. Гора похожа на другую, Глейхенберге (по-немецки Berg – гора). В третьем сновидении я наконец оказался в Риме; но я был разочарован, потому что вместо города мне открылся деревенский пейзаж, на городской совсем не похожий. Там была речушка с темной водой: на одном берегу – черная скала, на другом – луга, поросшие крупными белыми цветами. Я заметил какого-то господина Цукера (с которым немного знаком) и собираюсь спросить у него, как пройти в город. Понятно, что я не смогу увидеть в сновидении город, которого не видел в реальной жизни. Но если проанализировать отдельные элементы этого сновидения, то можно вспомнить, что такие белые цветы я видел в Равенне, которая в давние времена была объявлена столицей вместо Рима. В болотах в окрестностях Равенны мы обнаружили в черной воде потрясающие водяные лилии; поскольку мы с таким трудом выдирали их из воды, в моем сне они росли на лугах, как нарциссы на нашем родном Аусзее. Темная скала на берегу весьма напоминала долину Тепль близ Карлсбада. «Карлсбад» помог мне объяснить, отчего я спрашиваю господина Цукера, как пройти в город. В мое сновидение вплелись два забавных еврейских анекдота, по-житейски мудрых и печальных, которые мы так охотно цитируем в разговорах и в письмах[138]138
  В письме к Флиссу от 12 июня 1897 г. (Freud, 1950a) Фрейд упоминает о том, что он коллекционирует такие анекдоты, многими из которых он воспользовался в своей книге шуток (Freud, 1905c). Первый из приведенных здесь анекдотов не раз попадается в его письмах, а Рим и Карлсбад символизируют несбыточные мечты.


[Закрыть]. Вот первый из них, о конституции, то есть о здоровье. Один бедный еврей сел без билета в скорый поезд, который направлялся в Карлсбад; на каждой станции его высаживали и, наконец, на одной, встретив знакомого, который спросил его, куда он едет, он ему ответил: «Если моя конституция выдержит, – то в Карлсбад». Мне приходит на память еще один анекдот о еврее, который не говорил по-французски и приехал в Париж, где ему нужно было узнать, как попасть на улицу Ришелье. Я долго мечтал поехать в Париж и, ступив на его мощеные улочки, пережил такое счастье, что это показалось мне добрым знаком – что и другие мои заветные мечты сбудутся. «Спросить, как пройти» – наводит на мысли о Риме, поскольку все дороги ведут в Рим. А фамилия Цукер (сахар) это намек на Карлсбад, куда мы рекомендуем отправиться на лечение всем больным, которые страдают конституциональной болезнью – диабетом. Это приснилось мне после того, как мой берлинский друг предложил отпраздновать Пасху в Праге – нам предстояло с ним выяснить некоторые вопросы относительно сахара (Zucker) и диабета[139]139
  По-немецки «диабет» – Zuckerkrankheit – «сахарная болезнь».


[Закрыть].

Четвертое сновидение, которое мне приснилось вскоре после третьего, снова перенесло меня в Рим. Мне снится, что я стою на углу улицы и удивляюсь, как там много расклеенных немецких плакатов[140]140
  Этот сон обсуждается в письме Флиссу от 3 декабря 1897 г. (Freud, 1950a). Встреча в Праге, возможно, состоялась в начале того года (см. Letter 58 от 28 февраля 1897 г.).


[Закрыть]. Накануне, словно предвидя будущее, я заметил в письме моему другу, что немцу гулять по Праге может быть неприятно. Итак, в моем сновидении отражается и мое желание встретиться с ним в Риме, а не в столице Богемии, и желание времен моей студенческой молодости, чтобы в Праге относились с большей терпимостью к немецкому языку. Кстати, в раннем детстве я немного понимал чешский язык, потому что я родился в маленьком городке в Моравии, где жило много славян. До сих пор помню один детский стишок и могу прочесть его наизусть, хотя не понимаю, о чем он. Итак, и эти сны прочно связаны с впечатлениями моего раннего детства.

Во время моего последнего путешествия в Италию, когда я проезжал и мимо озера Транзимено, я увидел Тибр, и – после того, как мне, к сожалению, пришлось вернуться обратно, не доехав восьмидесяти километров до Рима, – я смог установить, как именно страстное желание увидеть вечный город усилилось в моих сновидениях впечатлениями, связанными с моей юностью. Я планировал в будущем году поехать в Неаполь в обход Рима, и мне неожиданно вспомнилась фраза, которую я прочел у кого-то из наших классиков: «Кто же из них бегал с большим нетерпением по комнате, решив поехать в Рим, – вице-президент Винкельман или полководец Ганнибал?»

Я последовал за Ганнибалом, как и ему, мне не суждено было увидеть Рим, он также отправился в Кампанью в то время, как весь мир ожидал его в Риме. Но Ганнибал, которому я во всем стремился подражать, в детстве был для меня кумиром; когда я читал о Пунических войнах, мои симпатии, как и у многих юношей, были не на стороне римлян, а на стороне карфагенян. Когда потом в старших классах я стал понимать, что такое быть инородцем, и когда антисемитизм моих одноклассников заставил меня окончательно осознать мои убеждения, мое уважение к этому семитскому полководцу только выросло. В моих юношеских мыслях Ганнибал и Рим воплощали собой противоречие между стремлением евреев выжить и организацией католической церкви. И чем больше я понимал, какое влияние оказывает антисемитизм на наши чувства, тем больше укоренялись во мне мысли и эмоции тех дней. Вот и желание поехать в Рим стало таинственной темой моих сновидений и символом многих других страстных стремлений. Я, как этот герой Карфагена, должен был упорно и самоотверженно добиваться их осуществления, хотя в тот момент казалось, что судьба не благосклонна ко мне, как к Ганнибалу, который всю жизнь мечтал попасть в Рим.

Тогда я вспомнил еще об одном юношеском переживании, влияние которого ощущается во всех этих эмоциях и сновидениях. Мне, наверное, было десять или двенадцать лет, когда отец начал брать меня с собою на прогулки и делиться со мной своими взглядами на то, как обстоят дела в мире, где мы живем. Однажды он рассказал мне историю, чтобы наглядно продемонстрировать, что сейчас настали лучшие времена по сравнению с днями его молодости. Он рассказал: «Однажды в субботу я шел по родному городу, нарядно одетый, в новой меховой шапке.[141]141
  Современному читателю необходимо здесь наше пояснение (особенно если эту книгу будет читать тот, кто мало разбирается в религиях и традициях). Дикая выходка прохожего связана с тем, что отец Фрейда был одет не просто в теплую шапку, а в особый головной убор, который соответствует канонам священной книги иудеев – Торы. Суббота для правоверного иудея – это не просто выходной, а шаббат, день, когда запрещается труд, необходимо отрешиться от дел земных и обратиться к Богу с молитвой. Для этого прохожего в том, что отец Фрейда был одет в соответствии с ненавистной ему религией «инородцев», содержался идеологический вызов, потому что он сразу же понял, что перед ним не «добрый христианин», а «жид». Современному цивилизованному человеку это чуждо, хотя, если почитать некоторых шовинистов и националистов, – так ли далеко ушел современный человек от подобной дикости? Большой вопрос! – Примеч. ред.


[Закрыть] Тут ко мне подскакивает какой-то христианин, одним ударом кулака сбивает с меня шапку, она падает в грязь, а он орет мне в лицо: "Ну-ка, ты, жид, прочь с дороги!"» – «И что ты сделал?!» – «Я перешел с тротуара на проезжую часть и подобрал свою шапку», – ответил отец. Мне показалось, что этот большой, сильный человек, который вел меня, совсем маленького, сейчас за руку, поступил в этой ситуации совсем не по-геройски. А вот отец Ганнибала Гамилькар Варка[142]142
  В первом издании этой книги здесь было напечатано Гасбрубал; это – поразительная ошибка, объяснение которой я привожу в своей работе «Психопатологии обыденной жизни» (1901b).


[Закрыть], напротив, заставил своего сына принести клятву перед алтарем, что отомстит римлянам. С тех пор Ганнибал стал занимать все мои мысли.