Текст книги "Эта черная, черная смерть"

Глава 37

Они ввалились в спальню, прихватив в столовой стулья, и расселись полукругом у кровати. Здесь были все мужчины и Люси Куок. Отсутствовала только Джульетта. Кризи сказал:

– Наша встреча, наверное, немного походит на фарс. Конечно, я мог бы встать, и мы прекрасно провели бы это собрание в столовой. Но дело в том, что я обещал своему доктору пролежать два дня в постели и на сей раз собираюсь сдержать слово. – Он взглянул на датчанина. – Йен, как обычно, я просил бы тебя коротенько записывать, о чем пойдет речь, и вообще как-то координировать информацию.

Йен достал небольшой блокнот и взял ручку. Кризи перевел взгляд на Макси.

– Ты говорил с миссис Мэннерз?

– Она меня просила тебя поблагодарить и подтвердила, что никоим образом не будет ни во что вмешиваться. Она только хочет, чтобы ее держали в известности.

– Хорошо. Это будет частью твоей работы.

– Премного вами благодарен, – не без издевки ответил Макси.

– Ну что ж, ребятки, вы меня убедили. – Кризи указал на китаянку. – А я попытался уговорить Люси остаться здесь, пока все не закончится, но она отказалась. И если уж так случилось, ее знание языка может нам очень пригодиться в Гонконге, но ей, как и миссис Мэннерз, потребуется защита. Поэтому, Люси, вы с ней поселитесь в одном номере гостиницы. – Он взглянул на Кайяра. – А ты, Рене, обеспечишь женщинам защиту. Только смотри, чтобы старуха тебе там лапшу на уши не вешала.

– Этот фокус со мной еще ни у кого не проходил, – сказал Кайяр.

– Хорошо. Значит, трое из нас смогут вылететь отсюда в Гонконг на «Гольфстриме» уже дней через пять-шесть. – Кризи снова взглянул на датчанина. – Йен, как ты думаешь, ты смог бы себе устроить журналистскую аккредитацию? Я бы хотел, чтобы ты там работал по легенде репортера.

– Об этом не беспокойся. Начальник отдела криминальной хроники ведущей датской газеты ходит в моих близких друзьях еще с тех пор, как я работал в полиции. Я с ним договорюсь.

– Отлично. Я хочу, чтобы вы с Совой вылетели в Гонконг дня через два-три и поселились не в той гостинице, где остановится миссис Мэннерз. Вы будете изображать туристов, но, поскольку у Йена будет журналистское удостоверение, оказавшись в Гонконге, он задумает написать серию репортажей о «Триадах». Так что будет вполне естественно, если он решит попросить инспектора Лау Минь Лана дать ему интервью. От полиции Зимбабве мы получили очень неплохую, хотя отчасти вынужденную, помощь. Но так случилось только благодаря давлению со стороны американского правительства. Гонконгская полиция с нами на сотрудничество не пойдет, поэтому положение там будет совершенно иное. Скорее всего, они просто из себя выйдут, если узнают, что мы играем на их поле. Еще одна вещь, Йен, которую я хочу, чтобы ты там сделал: минимум на месяц, а, если придется, то и на полгода, тебе надо будет снять дом или по крайней мере большую квартиру где-нибудь в Каулуне. Но дом было бы, конечно, лучше.

Гвидо заметил:

– Снять дом на полгода будет стоить сумасшедших денег.

– Так тому и быть, – ответил Кризи. Он посмотрел на австралийца. – Фрэнк, завтра вы с Макси вылетаете в Брюссель и встречаетесь там со Штопором Два, он должен достать оружие и организовать его переправу в Гонконг. Список я тебе дам утром. Потом будешь ждать в Брюсселе, пока с тобой не свяжется Йен.

Датчанин деловито делал пометки в блокноте. На секунду он оторвался и спросил:

– На чье имя мне арендовать дом или квартиру?

Кризи ненадолго задумался, потом взглянул на Миллера и сказал:

– Лучше всего посоветоваться со Штопором Два – он в таких делах мастак. Скажи ему, что надо снять дом или квартиру и в течение десяти дней доставить туда оружие.

Впервые за время разговора Люси задала вопрос:

– Кто такой этот Штопор Два и как он сможет доставить в Гонконг оружие?

Кризи ей объяснил:

– Он – сын человека, известного в нашем деле под именем Штопор Один. Специализировался он на контрабанде оружия по всему миру, и в этой области ему не было равных. О его связях ходили легенды. Но он уже давно отошел от дела и передал его своему сыну, которого, естественно, все зовут Штопор Два. Он такой же специалист, как и его папаша, и доставка оружия в Гонконг проблемы для него не составит.

Кризи закрыл глаза, потом протянул руку к стоявшей у изголовья кровати тумбочке, вытряс на ладонь две таблетки и проглотил их. После этого сказал Гвидо:

– Нам понадобятся еще два-три парня.

– Согласен… но кто?

– Давай думать. Они должны быть лучшими из лучших.

Вмешался Макси:

– Накануне моего отъезда из Брюсселя кто-то говорил, что Том Сойер сидит сейчас без работы.

– Он бы нам подошел, – сказал Фрэнк. – Помимо всего остального, он отличный минометчик.

– Да, постарайся его разыскать, когда будешь в Брюсселе. Кто последним слышал что-нибудь о До Хуане?

Ответил Макси:

– Последнее известие о нем дошло из Панамы. Он с другими парнями делал какую-то работу для ЦРУ в Сальвадоре. Может быть, он еще в Панаме, сидит без гроша в кармане. Он ведь после каждой операции всегда заваливается в ближайшее казино. Краем уха я слышал, что в Панаме околачивается и Эрик Лапарт, который был в том деле вместе с До. Но с ним, говорят, дело дрянь. Прошел слух, что последние несколько месяцев он не выходит из запоя.

– Надеюсь, что это – только слухи, – сказал Кризи. – Эрик был одним из лучших. – На миг он задумался. – Как бы то ни было, если До Хуань сидит на мели, нам это только на руку. Тогда он наверняка согласится с нами поработать. – Он взглянул на Люси и пояснил специально для нее: – До Хуань наполовину вьетнамец, наполовину кантонец. Он свободно говорит на кантонском диалекте, поэтому может быть нам очень полезен, работая под прикрытием.

Макси сказал:

– Как только я вернусь в Брюссель, тут же попытаюсь их разыскать.

Кризи отрицательно покачал головой.

– Предоставь это Фрэнку. А ты бери свою жену с сестрой и отправляйся с ними на несколько дней в отпуск. В Брюсселе нам одного Фрэнка выше крыши хватит: после того как он уладит дела со Штопором Два, ему все равно придется баклуши бить, пока Йен с ним не свяжется. – Он взглянул на австралийца. – Если ты их найдешь, позвони мне сюда, и дня через три-четыре я подскочу к тебе с ними поболтать.

– Если хочешь, я бы мог это сделать, – сказал Гвидо.

Кризи снова покачал головой.

– Нет. Ты хорошо знаешь До Хуаня, и он тебе верит. Но с Эриком Лапартом ты не знаком и потому не знаешь, как с ним надо разговаривать. А он ни одной живой душе в мире не доверяет. Но мне он поверит. К тому же тебе в любом случае надо будет пару дней провести с Лаурой и Полом.

Он опять на несколько секунд прикрыл глаза. Потом Кризи открыл их и сказал:

– На сегодня – все.

Мужчины поднялись и по одному стали выходить из комнаты. Кризи сказал:

– Люси, будьте добры, задержитесь на минутку. – Когда дверь закрылась, он продолжил: – Все они, кроме Рене, завтра отсюда уедут. Если хотите, можете перебраться в гостиницу «Мджарр Бэй». Там вам будет удобно.

– А кто же вам будет готовить?

– С этим проблем нет. Всегда что-нибудь сможет сварганить Рене, да и Лаура через горы мне с радостью что-нибудь пришлет поесть.

Люси немного подумала.

– Мне ведь в Гонконге еще придется достаточно долго уживаться в гостинице с миссис Мэннерз. Поэтому, если вы, конечно, не возражаете, до отъезда я хотела бы остаться здесь… Я вас не особенно стесню?

– Конечно, оставайтесь.

Глава 38

Фрэнк Миллер вошел в бар сразу же после девяти. Штопор Два, сидя за длинной стойкой, потягивал, как обычно, воду «Перье» с толстым ломтиком лимона. Фрэнк прошел вдоль стойки через весь зал – удобное помещение с простыми деревянными столами. Пол был посыпан опилками. Бар этот представлял собой своего рода брокерскую контору, где наемники заключали сделки. Если сюда заглядывал чужак, его ждал более чем холодный прием. Но Фрэнк был здесь своим. Бармен Венса, сам из бывших наемников, приветливо ему кивнул и налил стакан домашнего вина.

– Есть работа?

– Да. И неплохая.

– С Человеком?

– Да, но это – строго между нами.

– Как он?

Фрэнк немного подумал.

– Да так себе, ни шатко ни валко. У него свои личные передряги. Но ты ведь его знаешь – он из них, как всегда, выберется, и все у него будет путем.

– С чего бы это ему тогда за работу браться?

Фрэнк пожал плечами.

– Он работает только тогда, когда сам хочет, и берется только за то, что ему по душе… Думаю, это у него в крови, как и у меня.

Венса кивнул.

– Я знаю, что ты имеешь в виду. Время от времени меня тоже подмывает тряхнуть стариной… Но для меня это невозможно. Когда увидишь Человека, передай ему от меня привет.

Сильно хромая, он прошел вдоль стойки обслужить другого посетителя. В самом конце войны в Биафре его угораздило подорваться на мине.

Фрэнк подался вперед и взглянул в сторону Штопора Два. Тот ему кивнул. Они оба пересели за угловой столик в самом конце зала. Здесь было принято, что если двое садились за один из двух угловых столиков, к ним никто не приближался, чтобы не услышать даже обрывка беседы.

Вступления к разговору не было. Фрэнк вынул из внутреннего кармана сложенный листок бумаги и передал его Штопору Два. Тот внимательно в него углубился, проглядывая строчку за строчкой сквозь толстые очки в роговой оправе. Ему было уже за сорок, всклоченные волосы не скрывали вполне объемной лысины. В остальном его внешность была заурядной. В конце концов Штопор Два поднял голову и взглянул на Фрэнка.

– Куда? – спросил он.

– В Гонконг… и быстро.

Взгляд Штопора Два снова уперся в бумагу. Просмотрев еще раз то, что привлекло его внимание, он сказал:

– Ты говорил, это нужно Человеку. Что он со всем этим собирается делать? Китай брать?

Фрэнк говорил не таясь, зная проверенную годами осмотрительность собеседника.

– Нам нужно выяснить отношения с одной из «Триад». У них там бойцов несчитано, поэтому нам надо хорошенько запастись патронами.

– Когда?

– Не позже чем через семь-восемь дней. У меня для тебя есть адрес и контактный телефон, где двое суток будут ждать твоего звонка. Это буду либо я сам, либо Рене Кайяр.

Брови Штопора Два взлетели вверх. Он пробормотал:

– С тобой и с Рене это будет команда высший класс. – Он коснулся правой рукой листка бумаги. – Но, просмотрев этот список, я подумал, что вас будет человек семь-восемь.

– Около того… Том Сойер теперь в городе, и через пятнадцать минут у меня с ним назначена встреча. В этом деле будут участвовать сам Кризи и Гвидо Арелио.

– Высший класс, – снова пробормотал Штопор Два.

Фрэнк кивнул.

– У тебя не будет проблем найти эти игрушки и доставить их в Гонконг?

Собеседник его покачал головой.

– Достать все это не проблема, но я бы хотел предложить одно дополнение к твоему списку. Вот здесь вы просите дюжину «Узи-СМГ». Они у меня есть. Но кроме них у меня еще есть новая модель СМГ – очень интересная штука. Появилась она года три назад, и делают ее здесь, в Бельгии, на Национальной фабрике. Ее называют ФНП-90. Это очень легкая игрушка, потому что почти все ее части делаются из специальной пластмассы, что, кстати, здорово помогает обойти таможенников в аэропортах. Пуля из нее летит с такой скоростью, что со ста пятидесяти метров пробивает насквозь пуленепробиваемый жилет. Так что если бюджет вам позволяет, я бы тебе предложил взять полдюжины.

– Будь по-твоему, – сказал Фрэнк. – Человек этой игрушкой пользовался, и она ему понравилась. А что касается нашего бюджета, то он практически неограничен.

Последнюю фразу он сказал, прекрасно зная, что, несмотря на род деятельности, Штопор Два был человеком безукоризненной честности.

– Перевезти все это в Гонконг за восемь дней ты сможешь?

На лице сидевшего напротив человека промелькнула тень улыбки.

– Об этом не волнуйся. В последние пять лет я туда все больше оружия продаю – и местным бандам, и в Южный Китай.

Подумав о том, что, вероятно. Штопор Два был одним из основных поставщиков оружия для 14-К, Фрэнк поднялся со стула.

– Ты отправлял туда в последнее время эти ФНП-90? – спросил он.

– Я их туда вообще никогда не посылал, – ответил бельгиец. – И даю тебе слово, что пока кто-нибудь из вас не свяжется со мной и не намекнет, что ваша операция кончилась, эти машины я туда посылать не буду.

Они пожали друг другу руки, и Фрэнк пошел обратно к бару, а Штопор Два направился к телефону.

* * *

Том Сойер был точен. Он прошел через весь зал, оглядываясь по сторонам, подошел к Фрэнку и слегка кивнул бармену. Ему бармен тоже налил стакан домашнего вина. Потом, подойдя к ним, снова наполнил стакан Фрэнка. Он обернулся и посмотрел на подошедшего человека – тот был высок, широк в плечах и черен, как эбеновое дерево. Его настоящее имя было Горацио, но с самого детства все звали его не иначе как Том. Из родного штата Теннесси он ушел служить в армию, в морскую пехоту, но после первых учений сбежал – на дух не переносил муштру и суровую дисциплину. Том и Фрэнк взяли стаканы и пошли к угловому столику. Уже через несколько минут Фрэнк полностью посвятил американца в события последних дней. Когда он кончил рассказ. Том Сойер сказал:

– Жаль Майкла. Он был хорошим парнем. Как Кризи это перенес?

– По его виду ничего не скажешь. Но думаю, ему сейчас нелегко. Одно я знаю наверняка – с Томми Мо он собирается содрать шкуру. Так ты с нами?

Том Сойер спросил:

– А кто еще в команде?

Фрэнк перечислил, и американец довольно кивнул.

– Будь уверен, черт возьми, я с вами. О деньгах, наверное, мне тебя спрашивать нечего?

– Все по высшему разряду.

– Когда мне начинать?

– Считай, что уже начал. Дня через три-четыре мы вылетаем в Гонконг. Йен и Сова уже там. А пока ты мне здесь сможешь помочь. Мне нужно узнать, где сейчас До Хуань и Эрик Лапарт. Прошел слух, что они застряли в Панаме.

Огромный негр кивнул.

– Этот слух верный. Старое трепло Ханссон был там на прошлой неделе. Он как раз из Панамы прилетел. До сейчас работает на каком-то строительстве, а Эрик – не просыхает, все время пьян в стельку.

– Ты сможешь достать их адреса?

– Я свяжу тебя с человеком в Панаме, который все организует.

Глава 39

Под утро, часа в четыре, Люси Куок Линь Фон приснился кошмар. Она во сне вошла в свой дом в Гонконге и снова увидела отца, мать и брата подвешенными за шею к потолочной балке. Она вскочила с постели в холодном поту.

Ночь была очень жаркой и душной. Хотя окна комнаты были распахнуты настежь, а на потолке беспрерывно вращался вентилятор, все ее тело было влажным. Люси прошла в смежную со спальней ванную. Она уже собралась было встать под душ, но поняла, что до восхода солнца ей уже не заснуть. Так было всегда, даже в детстве. Когда ей ночью снился кошмар, то до рассвета она уже не могла снова заснуть. Люси решила пойти на кухню, сделать себе кофе, а уж потом искупаться.

Через пять минут она сидела на краю бассейна, завернувшись в купальную простыню, потягивая чудесный итальянский кофе и ожидая восхода солнца. Из-под кухонной двери просачивались лучи света. Огни бассейна не горели. Скинув полотенце, Люси спустилась в холодную воду и решила десять раз переплыть бассейн из конца в конец. Чтобы не шуметь, она плыла брассом. Проплыв бассейн десять раз, она устроилась на ступеньках так, что нижняя часть ее тела оставалась в воде. Из поселка, расположенного ниже на склоне горы, доносился собачий лай, а совсем рядом неожиданно раздался голос Кризи:

– Никак не думал, что в такой час в моем бассейне резвится прекрасная китайская русалочка.

Инстинктивно она прикрыла грудь руками. Он сидел в полотняном кресле. Единственной его одеждой был цветастый саронг, кусок ткани, обмотанный вокруг пояса.

– Сколько вы уже здесь сидите? – спросила она.

– Минут десять, – ответил Кризи. – Я вышел искупаться и обнаружил в бассейне русалочку.

– Вам не спалось?

– Нет. Сдается мне, вы тоже не можете уснуть.

– Мне приснился кошмарный сон. А когда со мной такое случается, я потом снова могу заснуть только после восхода солнца.

Голос его был мягким, но, когда он задал ей вопрос, в нем прозвучала резкая нотка:

– Что вам приснилось?

– Моя семья.

– Сейчас уже все в порядке?

– Да, теперь вроде ничего.

Люси внезапно поняла, что ее руки больше не прикрывают грудь. Она заметила, что его взгляд скользит по ее телу, но рук не подняла. Наоборот, она слегка выгнулась, опершись локтями в верхнюю ступеньку лестницы, и сказала:

– Когда, вы думаете, мы отправимся в Гонконг?

– Сегодня звонил Фрэнк. Ему удалось разыскать в Панаме этих двоих парней, поэтому завтра я вылетаю с ними побеседовать. Вы, миссис Мэннерз и Рене отправитесь в Гонконг через пару дней после этого.

– Почему вы не купаетесь?

Он встал и сказал:

– Мне нужно пойти надеть плавки.

– Вы что, стесняетесь?

Было очень темно, но она увидела, как в его улыбке блеснули белые зубы.

– Вообще-то нет.

Настала ее очередь смотреть на его крепкое тело. Он скинул саронг, и теперь она видела его всего. Кризи сделал шаг к краю бассейна и нырнул.

* * *

Он ласкал ее, как котенка, которого отняли от матери. Они оба сознательно не соблазняли друг друга. Все произошло само собой. В полутьме они плавали несколько минут, потом сели на ступеньки и стали говорить. Люси подробно описала ему свой кошмарный сон, а потом внезапно разрыдалась. Кризи обнял ее за плечи, привлек к себе и держал, пока ее всхлипывания не стихли.

– Прости меня, – прошептала она. – Я старалась быть сильной, но иногда это бывает очень трудно, особенно по ночам. Проснувшись, я почувствовала себя сиротой… Так оно и есть на самом деле. А ты как раз вышел и подставил мне плечо, чтобы я могла выплакаться.

– Если у тебя есть друзья, сиротой не останешься никогда, – ответил Кризи.

– Я знаю. Но даже в кругу друзей я себя иногда чувствую совсем одинокой.

– Сегодня одиночество тебе не грозит, – сказал он. – И ты не будешь ждать восхода солнца, чтобы заснуть. Ты будешь спать в моей постели и голову положишь мне на плечо. Больше ничего не произойдет. А если тебе еще раз приснится кошмар, я буду рядом.

Она внезапно поняла, что он сказал ей те самые слова, которых она ждала: ей очень хотелось сомкнуть глаза и спокойно уснуть, зная, что кто-то рядом. Кто-то, кто мог ее защитить от любой опасности.

Они вышли из бассейна, вытерлись и пошли в его спальню. Это была большая, сводчатая комната с огромной кроватью, над которой с потолка свисала тонкая москитная сетка. Люси эта кровать показалась убежищем, а сетка словно защищала ее еще больше. Кризи открыл шкаф и дал ей саронг.

– Я в этом всегда сплю с тех пор, как побывал на Дальнем Востоке.

Какое-то время она соображала, как им лучше обвязаться – вокруг груди или вокруг талии. В конце концов решила, что, поскольку он уже видел ее обнаженной, лучше и удобнее повязать кусок ткани вокруг бедер. Кризи поднял москитную сетку, и Люси скользнула в постель. Он последовал ее примеру. Она повернулась к нему спиной. Кризи обнял ее за талию, притянул к себе и прошептал:

– А теперь спи. Никто тебя не обидит.

* * *

Уснуть Люси не могла.

Ощущая ухом его тихое дыхание, она прижалась к нему и почувствовала себя в полной безопасности. Но все же заснуть не могла.

Через пятнадцать минут Кризи спросил:

– Что с тобой? У тебя все тело напряжено. Я же тебе сказал, что ничего не случится. И посреди ночи ты не проснешься от того, что я на тебя залез. Ты должна мне верить.

Совершенно искренне она сказала:

– Я очень тебе верю… больше всех из тех, кого я знала. Я об этом не беспокоюсь, просто нервничаю. После того как мою семью убили, со мной это постоянно.

Он убрал руку с ее тела, сел и включил лампочку, низко свешивавшуюся над изголовьем кровати. Она перевернулась на спину и посмотрела ему прямо в лицо. Кризи слегка улыбнулся, и в неярком свете его жесткие черты смягчились.

– Знаешь, мы сейчас попробуем поменяться ролями, – объявил он.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я хочу сказать, ты – прекрасная восточная женщина, а я провел на Востоке много лет. Как только я приезжал из Камбоджи, Лаоса или Вьетнама в Гонконг, из гостиницы я первым делом шел в массажный салон. В настоящий, а не туда, где занимаются дешевой любовью. И почти всегда руки восточных девушек снимали с моего тела напряжение. Технику массажа я знаю. Так что сейчас, наверное, настала моя очередь поработать массажисткой. Переворачивайся на живот.

Она так и сделала. Он склонился над ней, и в следующий момент сильные пальцы покрытых шрамами рук массировали ей мышцы плеч и шеи. Ровно через минуту Люси поняла, что Кризи прекрасно знает, где находятся нервные точки тела. Он иногда причинял ей боль, но через четверть часа ее тело стало расслабляться. Потом он встал на колени и ребрами ладоней начал выбивать у нее на спине барабанную дробь. Продолжалась эта процедура довольно долго, ощущение было такое, словно через ее тело пропускают тысячи слабых электрических разрядов.

Через пять минут он стал растирать ее спину ладонями. Сначала сильно нажимая, но постепенно все слабее и мягче. Она себя чувствовала, как побитый котенок.

Кризи сказал:

– Теперь твои мышцы расслабились. Может быть, ты уснешь.

Но заснуть она так и не смогла. За последние несколько минут нежность его рук ее разбудила совсем. Люси сняла саронг и отбросила его в сторону. Так она и лежала обнаженной на животе.

– Еще немножко, пожалуйста, – почти простонала она. – Ну совсем чуточку.

На какой-то миг ей показалось, что волшебная зачарованность нарушилась, но потом его руки снова заскользили по ее обнаженным бедрам, спускаясь ниже, к ногам, которые она слегка раздвинула, чтобы он мог массировать бедра и с внутренней стороны.

Она услышала, как он хрипло сказал:

– Вообще-то такой массаж делается в чисто лечебных целях.

– Да, – ответила она, прижимая лицо к подушке. – Этот массаж гораздо целительнее, чем ты думаешь. Когда ты последний раз был с женщиной?

Склоненный над ней, он хмыкнул:

– Совсем не вежливо спрашивать об этом у человека, который месяцами не имеет времени или возможности заниматься любовью.

Она перевернулась на спину, улыбнулась ему и прошептала:

– Теперь мы снова поменяемся ролями. А когда ты в последний раз был с китаянкой?

Пока он думал, она смотрела ему в лицо.

– По меньшей мере лет пятнадцать назад, – сказал Кризи.

– Ты, наверное, уже забыл, как это было?

– Нет. Такие вещи не забываются никогда. По случайному стечению обстоятельств она была сиделкой в частной гонконгской клинике. – Он коснулся шрама на плече и сказал: – Я был ранен в Лаосе. В этой клинике лежал недели три, прикованный к кровати. Она за мной ухаживала, мыла меня. К своей работе относилась очень серьезно и каждый день всего меня протирала. Однажды у меня при этом ритуале случилась эрекция, и я очень засмущался, а ей было хоть бы что. Палата у меня была одноместная. Она закрыла дверь, заперла ее на ключ и занялась со мной любовью.

– Она была красивая?

– Может, другие ее красавицей и не назвали бы, но со мной она была нежной и ласковой. Поэтому для меня она, конечно, была красива.

– А деньги ты ей давал?

– Нет. Я считаю, что неплохо разбираюсь в людях. Мне показалось, что если я сделаю это, то обижу ее. Такое случилось только раз. После того как я вышел из больницы, два месяца я ждал, а потом послал ей нефритовый браслет и записку, в которой благодарил ее за то, что она за мной ухаживала.

Она смотрела в неясные очертания его лица, размытые тенью, и чувствовала, как все ее существо захлестывает буря чувств.

– А меня ты мог бы назвать красивой? – спросила она.

Теперь он тоже смотрел ей в лицо. Потом взгляд его стал скользить по ее обнаженному телу: небольшая грудь, изогнутая линия талии, мелкие завитки черных жестких волос в том месте, где сходились длинные, стройные ноги, заканчивавшиеся маленькими, изящными ступнями с высоким подъемом.

– Это – риторический вопрос, – сказал он.

Она даже вздрогнула от неожиданности.

– Что значит «риторический»?

– Это значит, что ты задала вопрос, ответ на который тебе известен заранее.

– Но мне казалось, что ты почти меня не замечаешь.

– Я, знаешь, не привык выставлять свои чувства напоказ. Но, честно тебе признаюсь, в последние дни я от тебя просто глаз не мог отвести.

– Я даже и подумать о таком не могла, – прошептала она и легонько шлепнула рукой по постели рядом с собой. – Ложись сюда.

Он лег рядом и испытал теперь на себе, что значит на практике поменяться ролями. Она поцеловала его в губы – просто коснулась своими губами его, но пальцы ее парили в волосах его груди, как стайка бабочек, резвящихся среди цветов. Бабочки перелетели ниже, и от целомудренного поцелуя осталось лишь воспоминание: ее маленький язычок настойчиво искал лазейку в его губах. Он чувствовал, как ее соски напряглись от возбуждения, одновременно ощущая свое собственное.

Люси помогла ему перевернуться на живот и оседлала его. Потом она склонилась вперед, и он почувствовал на шее ее горячее дыхание. Ее язык нежно ласкал его шею и плечи, исследуя каждую впадинку позвоночника. Она покусывала ему кожу и постепенно соскальзывала все ниже. То, что он испытывал, было похоже на боль, а реальная боль от усилий, которые он прилагал, чтобы сохранить над собой контроль, становилась просто непереносимой. Он снова повернулся на спину, чтобы видеть ее лицо.

Ему казалось, что все длилось очень долго, он стонал от блаженства. У нее было удивительное чувство меры.

– Не двигайся… и не надо стараться быть мачо… дай я сама все сделаю, – прошептала она. Бабочки превратились в бархатные зажимы, обхватившие его плоть и подтолкнувшие его в глубь ее лона. Ему казалось, что он пронзал устрицу, выложенную шелком вместо перламутра… голодную устрицу, которая ненасытно его поглощала. Ее язык снова был у него во рту, мягкий и ищущий. Одной рукой он провел вниз, вдоль ее спины, до гладких ягодиц, другой обвил ей шею, непроизвольно с сожалением думая о том, что все кончится слишком быстро. Он чувствовал, как в нем вскипает страсть, и хотел продлить наслаждение, но неизменный ритм движения ее бедер не оставлял ему ни малейшего шанса. Она целовала его ухо, и снова ее язык как будто что-то искал. Он слышал ее участившееся дыхание, понимая, что она была так же близка к апогею страсти, как и он. Внезапно она обвила ногами его талию, он почувствовал ее ступни на своих ягодицах. Прижав к себе, она заставила его до самого конца войти в себя. Последняя волна страсти прокатилась по ее выгнутому от напряжения телу и передалась ему именно в тот момент, когда он не мог себя больше сдерживать.

Люси заплакала. Она оплакивала свою семью, но вместе с тем слезы эти были данью благодарности Кризи за спокойствие и заботу. Он привлек ее к себе, и скоро она заснула.