Текст книги "Наваждение, или Мой чужой мужчина"

Глава 16

Женя

– Жень, идешь на обед? – Кристинка останавливается у моего стола и выжидающе смотрит на меня.

Мотаю головой и говорю, что пока не голодна, хотя на самом деле просто кусок в горло не лезет. Всю предыдущую неделю я провела бок о бок с Вадимом и сказать, что меня это нервирует, – ничего не сказать. Мы вместе ужинаем и иногда завтракаем. Он готовит блинчики и овсянку, варит кофе, и у меня создается ощущение, что так было всегда, хотя я точно знаю, что не было и продолжаться будет недолго.

Я не спрашиваю у Вадима, что он планирует делать дальше, потому что не уверена, что он расскажет. Единственное, что я действительно знаю – ему необходимо все вспомнить. Они с Лешкой выбрали оптимальный способ лечения – препараты плюс упражнения, – поэтому у Вадима есть все шансы.

Что он говорит Оле и общаются ли они, я не знаю, а спрашивать не желаю. Я пообещала помочь с жильем, но не собираюсь становиться ему близкой подругой. Не потому, что не хочу, а потому, что у меня на это попросту нет сил.

Через час, когда все возвращаются, я таки сбегаю из офиса. Но не на обед, а чтобы проветриться и с новыми мыслями взяться за работу.

Выхожу на улицу и буквально у порога сталкиваюсь с Олей. Вначале я даже не знаю, что говорить. Через минуту решаю просто поздороваться и обойти ее, но «подруга» не пропускает меня и в лоб спрашивает:

– Где он?

Она зла настолько, насколько это вообще возможно в сложившейся ситуации.

– Кто?

Я делаю вид, что совершенно не понимаю, о чем она, но Оля только улыбается, а затем ее улыбку сменяет оскал.

– Ты прекрасно знаешь, кто, Женя. Он у тебя в квартире, да? Что ты ему наговорила?

Она делает шаг ко мне, но я отхожу дальше.

– Не понимаю, о ком ты говоришь.

Оля моя подруга, но события трехмесячной давности четко дали мне понять, что ей нельзя доверять. Я все еще не понимаю, зачем ей Богдан и почему она кормит Вадима какими-то левыми таблетками. Да и не хочу понимать. Достаточно того, что он ничего не вспомнил за три месяца, хотя должен был.

– О Вадиме, – сквозь зубы цедит она. – Ты ему помогла, да? Наговорила белиберды и заперла у себя в квартире? Решила прибрать к рукам его денежки? Так вот знай…

Она поднимает палец и тычет им в мое плечо, на что я тут же отвечаю:

– Ты ничего не перепутала, Оля? Я решила прибрать деньги мужчины, который потерял память, и который, когда все вспомнит, поймет, что я ему никто?

Сказать, что я удивлена ее выпадом – ничего не сказать. Я шокирована, потому что если кто-то и собирается что-то прибрать, то точно не я.

– Это если вспомнит, – со знанием утверждает Оля. – Мы проводили обследование у отличных специалистов. И все они считают, что у него тяжелый случай. Что ему нужно находиться рядом с любящими его родными людьми. В домашней атмосфере и…

– Прости, – бесцеремонно перебиваю я, – это с какими любящими людьми? Ты забыла, как укатила на отдых с его же братом, пока Вадим был неизвестно где?

Поражаюсь ее лицемерию и тому, как спокойно Оля говорит о любящих людях, когда у самой рыльце в пушку.

– Я ничего не знала, – оправдывается она. – С его номера пришло сообщение, и я… Да и вообще…

– И ты, конечно же, поверила. Именно поэтому поехала отдыхать не одна, а с Богданом, да?

Я никогда не осуждала Олю. Она всегда была ветреной и часто изменяла мужчинам. После измены она всегда расставалась со своим обожателем, но я ее не винила и не читала нотации, говоря, что она поступает неправильно. Она была той, кто всегда меня поддерживал. Кто мчался на помощь, едва у меня что-то случалось, кто готов был прийти на помощь, если она была нужна. И я не понимала, что случилось с той, прежней Олей. Сейчас передо мной стояла пафосная стерва, заботящаяся не о здоровье любимого мужчины, а о том, как бы не остаться без денег.

– Да какая вообще разница с кем я поехала? Мы с Богданом были в отношениях раньше. Всегда были, понимаешь? А Вадим, он…

Она запинается, а я продолжаю за нее:

– …удобный, богатый, перспективный, внимательный… Идеальный муж, да? Оль, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить.

Подруга кривится, будто увидела что-то неприятное, но я не собираюсь отступать. Мне совершенно безразлично, что она задумала. Вадим попросил помощи, и я ему помогу.

– Прости, Оль, у меня нет времени.

Я разворачиваюсь и ухожу. Желания спорить и что-то доказывать совсем нет.

Прогулка действительно помогает. Я расслабляюсь и возвращаюсь на работу. По пути покупаю круассан и кофе. К пяти часам уже освобождаюсь. Многие сотрудники собираются домой, а я специально задерживаюсь: не хочу ни с кем идти. Мне необходимо подумать и прогуляться.

Трель телефонного звонка вырывает меня из раздумий. Я быстро достаю мобильный и тут же отвечаю:

– Да, Вадим.

– Жень, ты уже закончила? Я могу тебя забрать, если ты уже свободна…

– Нет, Вадим, немного осталось, прости. Я обязательно позвоню тебе, когда освобожусь.

Конечно же, я вру. Но идти с ним домой не хочу, потому что и так не знаю, как буду возвращаться в квартиру, где все пропитано им.

Когда офис пустеет, я таки встаю, надеваю пальто и выхожу на улицу. По пути заглядываю в «Старбакс», беру двойной эспрессо и пытаюсь успокоить нервы. Ехать на общественном транспорте не хочется, а автомобиль сегодня оставила дома. Прохожу пешком три квартала и слышу неподалеку визг тормозов. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что произошло, но меня хватают сзади и, прежде чем я успеваю закричать, закрывают мне рот.

Брыкаюсь, пытаясь высвободиться из захвата и понять, нет ли прохожих, но на улице темно, район полностью опустел. А меня стремительно несут к машине и запихивают на заднее сиденье. Я не успеваю рассмотреть ни номер, ни модель автомобиля. К тому же мне на голову быстро надевают какой-то мешок.

– Что вы себе позволяете! – кричу я и пытаюсь освободиться, но меня уверенно скручивают, а руки привязывают к телу. – Что вам нужно?! – визжу я, но вместо ответа слышу:

– Хватит брыкаться, Женя. Мы просто поговорим.

Глава 17

Вадим

– Эй, этот когда очухается? – слышу будто сквозь сон.

Все тело ломит, голова раскалывается от боли, а перед глазами – полная темнота. Осознаю, что даже не могу их открыть. Последнее, что помню, – как ждал Женю у офиса. Несмотря на ее слова о том, что она остается, решил, что дождусь и домой мы пойдем вместе.

Дождался, блин.

– Слышь, вставай! – За громким приказом следует удар ногой по ребрам, от которого я скручиваюсь пополам и открываю глаза. – Подъем!

Какой-то мужик хватает меня за плечи, вынуждая сесть и опереться на стену.

– Ну вот, очнулся.

– Отлично, скоро девку привезут. И хозяин приедет.

– Ты как? Оклемался?

Я сплевываю кровь на пол сразу, как из моего рта вытаскивают кляп.

– Оклемался, сука! – зло рычу я. – Какого хрена вам нужно?

Я не планирую строить из себя Рэмбо, но и молча сидеть и ждать, когда приедет их хозяин, не хочу. А еще меня волнует сообщение о том, что привезут «девку». Я зол на Олю, но не хочу ей такой участи. О том, что это может быть Женя, даже думать не буду, потому что она последняя, кто все это заслужил.

– Ты чет слишком борзый, – говорит парень лет двадцати пяти. – Но тебя приказано не трогать до приезда хозяина.

– А он кто?

– Твой хороший знакомый, – гогочет мужик, который до этого заехал мне по ребрам.

– Вы плохо исполняете свою работу, – выплевываю я, и он срывается с места.

– Тише, Седой, тише, оставь. Приказано не трогать.

Я ухмыляюсь и сплевываю кровь еще раз. Им приказано не трогать, но я не уверен, что вот этот Седой не заедет мне по роже еще раз, как только паренек окажется за дверью.

Этого не происходит, потому что минут через двадцать они оба выходят, а я остаюсь один. Пытаюсь осмотреться и понимаю, что нахожусь в каком-то подвале. Минут через двадцать дверь снова открывается, и в комнату буквально заталкивают девушку. Я молниеносно угадываю в ней Олю и стискиваю зубы, но продолжаю сидеть на месте.

За какие-то минуты нас усаживают на стулья и крепко привязывают. И только после этого в комнату входит тот, кого я меньше всего ожидаю увидеть: Березовский. Я как-то вскользь понимаю, что память вернулась, но это сейчас не главное. У меня слишком много вопросов. И очень мало ответов.

– Вижу, Вадюша, ты меня вспомнил? – улыбается Олег. – Я сразу этой дебилке сказал, что тебя двинуть хорошенько нужно, а она тебя таблеточками кормила.

Он хватает стул и ставит его в центр комнаты. Садится и упирается локтями в спинку.

– Ну так что, Вадюш? За излечение процент полагается, нет?

– Чего ты хочешь?

С Олегом мы ведем дела столько, сколько я себя помню. Мы с ним вместе начинали, поднимались, падали и снова поднимались. Помню, как у него однажды что-то пошло не так, а я остался на взлете. Я тогда и денег дал взаймы на раскрутку, и с бизнес-планом помог.

– Бабла хочу, Вадюш. Ты и твоя компания прочно укоренились на рынке. Из-за тебя ни один мой проект не выстрелил. А я денег хочу.

– Жадный ты, Олег, жадный. Ты же неплохо можешь заработать. В другом направлении.

– Могу, – он кивает. – Но не хочу. Я вот решил, что с бабой своей ты быстрее согласишься.

– Ты чуток просчитался, Олег.

– Я тоже так думаю, поэтому… – Он делает взмах рукой, и пара парней куда-то уходит. – Уверен, сейчас ты будешь посговорчивее. И вообще… мне нужна твоя подпись. Не бойся, я не собираюсь отбирать у тебя все. Только компанию.

– Очень великодушно с твоей стороны.

Мое внимание привлекает шум, доносящийся из-за двери. Я поворачиваю голову и задерживаю дыхание, потому что вижу там своего сына. Делаю глубокий вдох и пытаюсь сидеть спокойно, уже зная, что отдам Олегу все, что бы он ни попросил.

– Вижу, ты уже понял, что придется ко мне прислушаться, – улыбается он.

– Я подпишу, Олег. Но ты обеспечишь моему сыну безопасность.

– Я сделаю то, что захочу, Вадим. Как думаешь, кому достанется компания, если твоего отпрыска не станет?

Я улыбаюсь, а затем начинаю ржать.

– Ты все просчитал. Абсолютно все, Олег. Даже попытался избавиться от меня. Но потом узнал, что есть Сашка, да? Отменил заказ в последний момент. Меня-то можно и на улице грохнуть, а смерть ребенка ни полиция, ни журналисты не пропустят. Еще, глядишь, и доберутся до истины?

– Закрой рот!

Удар прилетел неожиданно, но даже после него я не перестал улыбаться.

– Послушай, как это будет. Мой сын – единственный, кто ничего не получит в случае моей гибели. Человек, указанный в моем завещании, надежно скрыт и ты никогда до него не доберешься. Это не Оля и не Саша, – я скалюсь, хотя представляю, как напуган Сашка.

– Блефуешь. – Олег больше не выглядит таким уверенным.

Да и его ребята, судя по всему, поняли, что запахло жареным.

– Ты можешь узнать, – спокойно говорю я. – Значит, смотри, как это будет. Ты берешь своих ребят, отвязываешь меня, Олю и отпускаешь моего сына. И вы валите подальше, потому что когда я тебя найду – удавлю.

– Я предусмотрителен, – говорит Олег и снова машет рукой.

На пороге тут же возникают его парни, но на этот раз с Женей. Ее глаза расширены от ужаса. Заметив меня, начинает мычать и брыкаться.

– Вот она же ни в одном завещании не указана, верно? Что будет, если я сверну ей шею, а? Или мы с парнями пустим ее по кругу? У нее такая аппетитная попка…

– Руки убери, сука, – рычу, а сам вижу, как она испугана. Да и Оля, мягко говоря, выглядит не лучше.

– Ох, не прогадал, когда подумал, что она будет не лишней. Не прогадал. Мы с ней уже поговорили, Вадюш. Милая девочка. Невинная такая. Наверняка и мужчин у нее мало было. Представляешь, как она удивится, если мы…

– Заткни пасть, Олег. Давай свои документы. Я ставлю подпись, и ты сваливаешь на все четыре стороны.

Глава 18

Женя. Спустя месяц

– Евгения, вы уверены, что хотите уволиться? – Семен Петрович смотрит на меня с удивлением, после чего переводит взгляд на листок бумаги и добавляет: – По семейным обстоятельствам. У вас что-то случилось?

– Нет, Семен Петрович, просто собираюсь уехать к матери на несколько месяцев, – я говорю почти правду.

– Ну так бери отпуск за свой счет, – он перестает выкать и действительно выглядит взволнованным.

– Нет. Не уверена, что не останусь в своем родном городе.

– Эх, Женя, ты такой ценный сотрудник. А проектов сколько провела! Может, поработаешь удаленно?

Я удивленно смотрю на Семена Петровича и не могу понять, он серьезно или шутит.

Насколько я знаю, в нашей компании нет и не было сотрудников на удаленке. Семен Петрович – мужчина старой закалки. Он никогда не понимал новомодных стремлений к найму подобных работников. Да и считал, что все они безответственные, необщительные и асоциальные. А тут…

– Ну а почему нет, Женя? – видимо, заметив мое замешательство, продолжает Семен Петрович. – Ты у меня проработала несколько лет. Ответственная, исполнительная, даже на больничном умудрялась такие проекты доделывать, а? Может, попробуешь? Я даже не буду требовать, чтобы ты приезжала. Будешь присылать все по электронной почте, а?

– Вы правда предлагаете удаленное сотрудничество?

– А что? Если потребуется, я готов выделить деньги на покупку хорошего ноутбука.

– Нет, – я мотаю головой. – Нет, не потребуется, у меня есть, вы же знаете.

– Отлично. Тогда, Жень, иди в отдел кадров, пусть тебя оформят как удаленного сотрудника. Зарплата будет та же. Или хочешь повышения?

– Нет, что вы.

– Скромная ты, Женя. Иди, – взмахом руки он отправляет меня в отдел кадров.

Я выхожу и прислоняюсь к стене, все еще не в силах поверить, что меня оставили на удаленке. Это лучшее, что я могла предположить. Теперь мне не нужно искать заказы на фрилансе, чтобы зарабатывать.

– Ну что там? – спрашивает секретарша. – Уволилась?

– Не-а, – мечтательно тяну я. – Перевелась на удаленку.

Она удивленно вскидывает брови и немного кривится. Я недолюбливаю секретаршу Семена Петровича, впрочем, как и она меня. Считает, что он слишком многое мне позволяет. Пожалуй, сейчас я подтвердила ее теорию. Впрочем, мне наплевать на этот факт. Абсолютно. Сейчас я счастлива.

В приподнятом настроении прихожу в отдел кадров, здороваюсь с девочками, передаю документы и жду. Меня оформляют, дают новый договор, который я быстро пробегаю глазами и ставлю подпись. Замечаю, что сумма гонорара все же увеличилась. На целых пятнадцать процентов! Это еще один факт, который меня радует. Я знаю, что действительно хорошо исполняю свою работу. Всегда в срок и так, что заказчику остается только принять. Но все же не ожидала, что меня настолько ценят.

В приподнятом настроении возвращаюсь домой и собираю вещи. Мама звонила уже несколько раз, так что я перезваниваю и говорю, что совсем скоро приеду. Собрав, наконец, вещи, вызываю такси, еду на автовокзал и залезаю в автобус.

Через два часа я приезжаю в родной город, выхожу из автобуса и тут же попадаю в объятия матери.

– Ну как ты, доченька, доехала? – Она сжимает меня и целует в щеку.

– Хорошо, мамуль. – Целую ее в ответ и ставлю сумку на площадку. – Ты как?

– Заждалась тебя. Поехали? Я дядю Мишу попросила, он меня подвез и ждет нас чуть дальше.

– Поехали.

К нашей квартирке мы добираемся за полчаса. Дядя Миша помогает поднять сумки на второй этаж, после чего прощается с нами и уезжает.

– Ну вот теперь хоть отдохнешь немного, оправишься после развода со своим Димой. Вот никогда он мне не нравился!

Я улыбаюсь, потому что отчетливо слышу в голосе мамы потребность поддержать. Дима ей всегда нравился. Вежливый, спокойный, непьющий, в отличие от нашего отца, променявшего семью на бутылку. Он казался ей лучшим кандидатом на девичье сердце, но не срослось, и сейчас мама, вместо того, чтобы расспрашивать, отгородилась от разговоров о нем.

– Я там ужин приготовила, – продолжает тараторить мама. – Сейчас покушаем, выпьем вина, поговорим… Я так соскучилась! – Она снова меня обнимает, после чего хватает мою сумку и тянет в комнату, которая когда-то была моей.

– Мам, – останавливаю ее на полпути и говорю то, что вертится на языке с самого приезда. – Я не останусь у тебя.

– Как это? – взволнованно спрашивает она.

– Мне нужно уехать. Я побуду с тобой пару часов, а потом поеду.

– Куда это?

– Мам, послушай…

Кое-как я объясняю, что у меня есть задание с работы, о котором я пока не могу рассказать. Конечно же, вру, потому что сказать маме правду означает подвергнуть ее опасности. Мы сидим некоторое время, ужинаем, мама расспрашивает о том, как мои дела на работе и не нашла ли я кого-то?

– Не нашла, мам, пока не до этого.

– Найдешь, – уверенно заявляет она.

– Конечно.

Потом я начинаю собираться. Надеваю удобные ботинки, рубашку с коротким рукавом, джинсы, и выхожу в прихожую. Мама пытается уговорить меня никуда не идти, но я говорю, что должна.

– Я приеду через пару недель, мам.

– Думала, ты у меня переночуешь…

– Прости, не могу.

Я беру сумку с одеждой и ноутбуком, еду в службу аренды автомобилей и оплачиваю джип на пятнадцать дней. Выезжаю за город и направляюсь по указанному адресу. Туда я добираюсь спустя шесть часов. Оставляю машину в лесу, убеждаюсь, что за мной никто не следит, и остаток пути иду пешком. Останавливаюсь у небольшого домика и решительно стучу в дверь.

– Пришла таки! – Мне открывает пожилая женщина, которая всего несколько дней назад нашла меня в Москве.

– Пришла, – киваю я и прохожу внутрь, протягивая пакет с лекарствами, которые купила по пути.

– Что это?

– Лекарства.

– Они ему не помогут, – уверенно говорит она и идет вглубь комнаты. Подходит к небольшой двери и зовет меня за собой.

На негнущихся ногах я иду следом. На минуту останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, и решительно вхожу. Вадима замечаю сразу. Его массивная фигура виднеется на кровати. Тело перебинтовано, сам он без сознания. Я подхожу ближе и опускаюсь рядом с ним на колени. Хочу прикоснуться к нему, но не нахожу ни единого места, которое бы не кровоточило и не было покрыто синяками.

– Его нужно в больницу, – едва слышно выдаю я.

– Нет, – решительно говорит женщина. – Его нельзя переносить. И в больницу нельзя. Я знаю, что делать. И поставлю его на ноги. Но ты мне поможешь. Если, конечно, захочешь.

– Хочу. И помогу.

Глава 19

Женя

– Вот этим нужно намазать его раны. Перевязку я сама сделаю, ты вряд ли сможешь.

Женщина дает какую-то баночку и ждет, пока я сделаю то, о чем она просит.

– Как он попал к вам? – решаю спросить я, а сама откручиваю крышечку и окунаю пальцы в какую-то коричневую жижу.

– Обычно попал, – говорит она. – Нашла я его в лесу. Избитого, с ранами. Но сильный он, поэтому и выжил. Да и заражения не было.

– А вы… врач?

– Знахарь, – улыбается бабка. – И не таких выхаживала. Ты скажи, как он здесь вообще оказался?

– Я не знаю. – Говорю совершенную правду, потому что тогда я успела увидеть только как его ударили, но больше ничего.

Меня тут же вывели и, как ни странно, отпустили. До последнего я не верила, что свободна. Конечно, мне пригрозили, сказав, что я должна забыть о существовании Вадима и даже не думать об обращении в полицию. Что стало с Олей и сыном Вадима, я не знала, потому что номер подруги был заблокирован.

Мне было страшно. Первое время я даже боялась выйти из дома. А потом подумала, что если бы меня собирались убить – сделали бы это еще тогда. Я вышла на работу и попыталась забыть обо всем, что случилось.

Но не получилось.

Меня очень беспокоила судьба Вадима. Первое время я даже пыталась найти какую-то информацию. Но все, что удалось отыскать, – полицейские сводки о том, что Вадим Кайтанов пропал без вести. Объявлен в розыск. Я понимала, что это значит. Даже знала, кто виновен, но пойти в полицию и рассказать, кто может быть причастен к исчезновению Кайтанова, было страшно.

Неизвестно, куда тянутся руки этого… Олега. Вдруг свои люди есть и в полиции? И тогда меня все же убьют. Да и доказательств, что Вадима держали в заложниках, не было. Как не было и места, где это происходило. Меня привезли домой с мешком на голове. Под конец сказали заткнуться и выбросили на улицу.

– Он твой муж?

– Нет. Просто знакомый.

– У просто знакомых не бывает номера телефона человека, который ему никто. – Женщина подозрительно щурится и наблюдает за тем, как я обрабатываю раны Вадима.

Мне больно смотреть на них, я даже не представляю, что он испытывал там, в лесу, пока был в сознании. Агонию, боль, безысходность?

Слезы сами стекают по щекам.

– Ну не-е-е-ет… – Женщина отбирает у меня баночку и начинает сама выполнять процедуры. – Ты слишком впечатлительна. Беременная, что ли?

– Н-н-н-нет, – заикаясь, выдаю я. – Не беременна. Просто… Он вообще не приходит в себя?

– Почему не приходит? Приходит. Я даю ему чаю, и он снова засыпает. Видишь в вене иглу и систему? Так поступают вещества для поддержания организма. Он слишком слаб, чтобы долго находиться в сознании, чтобы самостоятельно есть или разговаривать. Но раны заживают, и он постепенно набирается сил. Время, на которое он просыпается, увеличивается.

– Почему вы сразу не позвонили мне? – решаюсь спросить, потому что прошло немало времени.

– Потому что понимала, что звонить опасно. А он был в слишком тяжелом состоянии, чтобы оставлять его одного. Я поехала к тебе, когда ему стало лучше. Хотя и боялась. Не знала, кого встречу: друга или врага.

– Но все равно поехали.

– Потому что он бредил и говорил только два имени: Сашка и Женя. Твое было написано на бумажке вместе с адресом. Я поехала. А Сашка – это кто такой?

– Сын, – грустно говорю я. – Его сын.

– Где он, знаешь?

– Понятия не имею.

– Плохо, – она качает головой. – Очень плохо. Едва он окрепнет, мстить станет, будет искать сына. И если не найдет…

Она делает долгую паузу. Берет со стола спирт, бинты, надевает стерильные перчатки и приступает к перевязке, на которой я отворачиваюсь. Рана в боку выглядит ужасной, несмотря на то, что прошло довольно много времени.

– Почему она не заживает?

– Потому что пришлось перешивать, чтобы избежать заражения.

Я в ужасе распахиваю глаза и стараюсь сделать вид, что понимаю, о чем она говорит.

– Она заживает уже. Видишь, запаха нет, повязка чистая. Он выкарабкается совсем скоро, а ты… постараешься сделать так, чтобы он не сбежал отсюда раньше времени. Сил ему нужно набраться, и побольше. Ребра срастить… А потом уже мстить.

Я удивленно смотрю на женщину и стараюсь понять, откуда она так хорошо знает Вадима. В последнюю нашу встречу я поняла, что он все вспомнил. Узнал и меня, и Олю, и друга своего, который требовал подписать документы на передачу компании. И сейчас, когда никто не знает, где его сын… Он просто сорвется.

– Не говори, что не знаешь, что с его сыном. Убеждай в том, что тот живой, поняла? Что с ним все хорошо.

– Я не смогу ему врать.

– Сможешь, потому что иначе сразу своего мужика потеряешь. Он ринется в бой, из которого не выйдет живым. – Она какое-то время молчит и странно смотрит на меня. – Баба Таша много знает, Женя. Чувствует. Я жизнь прожила, девочка. Так что слушайся и делай выводы. Если говорю, что так лучше, значит, поступай так.

Она поднимается, складывает все и идет к двери. Потом останавливается.

– Моя комната соседняя. Ты можешь спать на той кровати, на которой сидишь. Если вдруг проснется – воды не давай. Дай чая из красной кружки. Если вдруг что – меня кричи.

– А что может случиться?

– Откуда я знаю? Зови.

Она разворачивается, выходит и тихо прикрывает дверь, а я осторожно касаюсь щеки Вадима. До сих пор не могу поверить, что он жив.

За прошедшее время я успела его похоронить и пыталась свыкнуться с этой мыслью. Жила работой.

Кстати, о работе.

Я достаю ноутбук, включаю интернет, который подключила к новому номеру, и приступаю к заказу. Мне требуется всего пара часов, после чего я отключаюсь и ложусь на кровать. Сон не идет. Я все думаю о том, что случилось бы, если бы не баба Таша. Был бы Вадим жив?