Текст книги "Рим. Полная история города"

Глава девятая. Нашествие длиннобородых и египетский мор

* * *

«Старое предание рассказывает по этому поводу забавную сказку: будто бы вандалы обратились к Годану[71]71
  Годан (Вотан или Один) – верховный бог древнегерманского пантеона.


[Закрыть] с просьбой даровать им победу над винилами и он ответил им, что даст победу тем, кого прежде увидит при восходе солнца. После этого, будто бы Гамбара [мать предводителей винилов] обратилась к Фрее, супруге Годана, и умоляла ее о победе для винилов. И Фрея дала совет приказать винильским женщинам распустить волосы по лицу так, чтобы они казались бородой, затем, с утра пораньше, вместе со своими мужьями, выйти на поле сражения и стать там, где Годан мог бы их увидеть, когда он, по обыкновению, смотрит утром в окно. Все так и случилось. Лишь только Годан при восходе солнца увидел их, как спросил: «Кто эти длиннобородые?» Тогда Фрея и настояла на том, чтобы он даровал победу тем, кого сам наделил именем. И таким образом Годан даровал победу винилам. Все это, конечно, смешно и ничего не стоит, потому что победа не зависит от человеческой воли, а скорее даруется провидением.

И тем не менее верно то, что лангобарды, первоначально называвшиеся винилами, впоследствии получили свое название от длинных бород, не тронутых бритвой. Ведь на их языке слово «lang» означает «длинный», a «bart» – борода».[72]72
  Павел Диакон. История лангобардов. (Пер. Д. Н. Ракова).


[Закрыть]

Лангобардское королевство в 751 году

Предполагается, что изначально лангобарды жили в низовьях Эльбы на территории современной Нижней Саксонии. Когда-то они служили римским императорам в качестве так называемых «федератов» – союзных племен, охранявших границы империи за жалованье и право спокойно жить на охраняемой территории. Впрочем, на самом деле спокойствие могли покупать императоры, откупавшиеся от воинственных варварских племен. Но, так или иначе, союз с Римом способствовал развитию лангобардов, позволял перенять у империи много полезного.

В 565 году скончался византийский император Юстиниан I Великий, покоритель остготов. Одним из итогов победы Византии в войне с готами стало подчинение папского престола Константинополю. Римская церковь была вынуждена признать решения Пятого Вселенского Собора христианской церкви, созванного в 553 году в Константинополе по инициативе Юстиниана. Не вникая в детали, можно сказать кратко – признание решений, принятых в Константинополе, ставило Римскую церковь в подчиненное положение. Не исключено, что римские церковники говорили между собой: «А ведь при готах было лучше».

Воссоединение Запада с Востоком было прервано смертью Юстиниана, которому наследовал его любимый племянник Юстин известный как император Юстин II, которого заслуженно можно было бы прозвать Юстином Неудачником, поскольку его единственным успешным действием было устранение своего кузена-конкурента сразу же после прихода к власти.

Почувствовав слабость Византии, лангобарды в 568 году вторглись в северо-восточную Италию и основали там Фриульское герцогство, ставшее плацдармом для дальнейших завоеваний на Апеннинском полуострове. Лангобарды действовали умно – ударяли в наиболее слабые места. Они не «наползали» на Италию, а словно бы растекались по ней ручейками. В результате византийские владения были расколоты на несколько анклавов. Сыграла свою роль и пассивность местного населения, еще не залечившего раны, нанесенные прошлой войной. Кроме того, люди надеялись, что лангобарды облегчат налоговое бремя (в Византийской империи с подданных традиционно старались получить как можно больше).

Рим во время нашествия лангобардов являл собой весьма прискорбное зрелище. Путешественник во времени, перенесшийся из I века в VI, решил бы, что он попал в какой-то другой город, небрежную копию или жалкое подобие Рима. Город ветшал и пустел. Многие представители знати, а также ремесленники и торговцы, надеявшиеся хорошо устроиться на «спокойном» Востоке, переселились в Константинополь. Византийские власти, в отличие от готов, не проявляли заботы о состоянии римских построек, ведь чем хуже выглядел Рим, тем ярче проявлялось превосходство Константинополя. Нити судьбы ткутся причудливо. Кто мог в то время знать о грядущем новом величии Рима и о том, что в 1453 году Константинополь будет завоеван османским султаном Мехмедом II?

Филипп де Мазероль. Осада Константинополя. Ок. 1470–1479 годы

«С той поры, как пало готское государство, и общественная жизнь в Риме умолкла, город стал совершенно иным. Ни консулы, ни сенат, ни игры уже не напоминали больше о всемирной империи; знатных фамилий почти уже не существовало… Религиозные интересы отодвинули гражданские на задний план, и… римский народ замкнулся в церковную форму. Никаких других общественных празднеств, кроме церковных, более не происходило; все, что сколько-нибудь волновало досужий народ, имело отношение к церкви. Она сама стала являться великим прибежищем общества; под влиянием неслыханных бедствий в природе и войн вера в скорый конец мира стала общей, и стремление к монашеству и духовному званию достигло крайних размеров. Неимущий находил здесь пищу и кров, честолюбивый же обеспечивал себе сан и положение в такое время, когда титулы диакона, пресвитера и епископа стали для римлян тем же, чем некогда были для них саны трибуна, претора и консула. Даже воины покидали свои знамена и принимали тонзуру; желавших получить церковные должности было так много из всех сословий, что Григорий старался положить предел этому наплыву, и поэтому в 592 году император Маврикий издал эдикт, которым воспрещалось солдатам поступать в монастыри, а гражданским чинам переходить на церковные должности. Постигнутый нищетой Рим не напрасно возлагал надежды на богатства церкви. Те времена, когда консул раздавал народу деньги, а префект заботился об обеспечении населения хлебом, маслом, мясом и салом, уже миновали; народ, требовавший когда-то panem et circenses,[73]73
  Хлеба и зрелищ (лат.).


[Закрыть] теперь просил только хлеба, и папа в изобилии снабжал им население»[74]74
  Фердинанд Грегоровиус. История города Рима в Средние века. (Пер. В. И. Савина).


[Закрыть].

Основу могущества Римской церкви составляли принадлежавшие ей земельные владения, подаренные или завещанные верующими. К концу VI века римский епископ считался крупнейшим землевладельцем в Италии и эти владения наделяли церковь светской властью. С другой стороны, общий упадок вынуждал епископов Рима брать в свои руки бразды гражданского, а подчас и военного правления.

Мало было римлянам тяжелых испытаний, так в 590 году на них обрушилось страшнейшее из всех – пандемия чумы, которую сейчас принято называть Юстиниановой чумой, по имени императора, на правление которого пришелся начальный период пандемии. Первая вспышка была зафиксирована в Египте, в городе Пелусий, находившемся на стыке торговых путей, отчего смертельную болезнь в те времена часто называли «египетским мором» или «египетской язвой». Из Египта чума быстро достигла Константинополя, распространилась по всей Византии, а затем перекинулась на Европу. Первая вспышка в Италии наблюдалась в 543 году, затем болезнь вроде бы отступила, чтобы вернуться обратно в 565 году, а в 590 чума пришла в Рим.

Послушаем Прокопия Кесарийского, византийского историка, очевидца тех трагических событий: «В первое время каждый, конечно, заботился о погребении трупов своих домашних; правда, их бросали и в чужие могилы, делая это либо тайком, либо безо всякого стеснения. Но затем все у всех пришло в беспорядок. Ибо рабы оставались без господ, люди, прежде очень богатые, были лишены услуг со стороны своей челяди, многие из которой либо были больны, либо умерли; многие дома совсем опустели. Поэтому бывало и так, что некоторые из знатных при всеобщем запустении в течение долгих дней оставались без погребения… Все совершаемые при погребении обряды были тогда забыты. Мертвых не провожали, как положено, не отпевали их по обычаю… В это время трудно было видеть кого-либо гуляющим по площади. Все сидели по домам, если были еще здоровы, и ухаживали за больными или оплакивали умерших. Если и доводилось встретить кого-нибудь, так только того, кто нес тело умершего. Всякая торговля прекратилась, ремесленники оставила свое ремесло и все то, что каждый производил своими руками… Таким образом, в городе, обычно изобилующем всеми благами мира, безраздельно свирепствовал голод. В самом деле, трудно было и даже считалось великим делом получить достаточно хлеба или чего-нибудь другого. Поэтому и безвременный конец у некоторых больных наступал, по-видимому, из-за нехватки самого необходимого»[75]75
  Прокопий Кесарийский. Война с персами. (Пер. А. А. Чекаловой)


[Закрыть].

Ангел смерти стучит в дверь во время чумы в Риме. Гравюра. Дата неизв.

Сказанное о Константинополе можно отнести и к Риму, и к любому другому городу, ведь чума всюду вела себя одинаково. В феврале 590 года от чумы умер папа Пелагий II. Его преемником стал уже знакомый нам Григорий из древнего и знатного рода Анициев, уже давших Риму одного епископа – деда Григория Феликса.

Для избавления от моровой язвы в Риме совершались искупительные процессии, вполне уместные с точки зрения религии (коллективное обращение к Богу – наиболее действенное), но совершенно неуместные с точки зрения эпидемиологии, о которой в ту пору никто и понятия не имел. Население города делилось на семь групп по статусу и возрасту (дети шли отдельно от взрослых), каждая из которых собиралась у определенной церкви, а затем все группы с пением гимнов шли к базилике Санта-Мария-Маджоре на Эсквилинском холме, которая в те времена была не такой помпезной, как сейчас. Лучшего способа для передачи возбудителя нельзя было и придумать, но предание гласит, что коллективное шествие оказалось действенным – вдруг в небе показался архангел Михаил, который вкладывал свой пылающий меч в ножны. Это знамение было истолковано как предвещающее прекращение мора. Архангел явился римлянам над мавзолеем императора Адриана, отчего мавзолей стал называться замком Святого Ангела. Этот многократно перестроенный замок в будущем стал неприступной крепостью внутри Ватикана, надежным укрытием для папы и его приближенных при нападении врагов.

По большому счету лангобарды представляли для Рима угрозу, сопоставимую с чумой. Исповедуя арианство, они видели в Римской церкви соперника, а, кроме того, они не отличались тем бережным отношением к завоеванным городам, которое было свойственно готам. Можно сказать, что на завоеванных землях лангобарды довершили крушение древнеримской цивилизации. Но при этом они также поспособствовали рождению новой цивилизации, поскольку стали одними из предков современных итальянцев.

Положение Рима осложнялось из-за византийского наместника-экзарха Романа, пребывавшего в Равенне с 589 по 598 год. В то время Восточной империей правил Маврикий, военачальник, пришедший к власти через женитьбу на дочери своего предшественника императора Тиберия II (к слову – тот тоже был военачальником, усыновленным Юстином II). Маврикий был талантливым полководцем, но плохим политиком. Он плохо представлял себе масштабы лангобардской угрозы и был настроен по отношению к ним весьма воинственно, несмотря на отсутствие сил, необходимых для эффективной борьбы. Маврикий больше рассчитывал на своего союзника короля франков Хильдеберта I, который в 590 году предпринял очередной поход на лангобардов, но чума и голод истребили войско франков.

Стараясь угодить императору, экзарх Роман, тоже бывший крайне воинственным, но не очень умным, регулярно обострял отношения с лангобардами. В 592 году он отнял у лангобардов несколько небольших городов и этим спровоцировал поход короля Агилульфа на Рим.

Противостоять натиску лангобардов Рим не мог, а на экзарха с его немногочисленным войском надеяться не приходилось. Оставался один способ борьбы с врагом – деньги. Вступив в переговоры с Агилульфом, папа Григорий убедил его в том, что будет выгоднее получать от Рима золото, чем разорить город и не получать ничего. Когда Григорий называл себя «казначеем лангобардского короля», то не очень-то и преувеличивал – Рим регулярно платил лангобардам «налог на жизнь», выкуп за право своего существования. Формально сохраняя видимость подчинения Константинополю, Рим на деле стал сателлитом королевства лангобардов. Жизнь между двух властителей была непростой, как плавание между Сциллой и Харибдой.[76]76
  Сцилла и Харибда – морские чудища из древнегреческой мифологии, олицетворение всепоглощающей морской пучины. Традиционно Харибда представляла собой водоворот, а Сцилла – шестиглавого зверя.


[Закрыть] Уступчивость папы вызвала недовольство императора Маврикия, но искусный дипломат Григорий решил и эту проблему.

«Подавленный войной, голодом и чумой, имея связь с Константинополем только в лице некоторых чиновников, отрезанный от Равенны лангобардами, предоставленный экзархом всем случайностям и почти лишенный всякой военной защиты, Рим… нашел в Григории своего национального и им самим избранного верховного главу».[77]77
  Фердинанд Грегоровиус. История города Рима в Средние века. (Пер. В. И. Савина).


[Закрыть]

Об устройстве городского управления в Раннем Средневековье у нас нет подробных сведений. Все, что известно, приходилось собирать по крупицам из исторических документов, в первую очередь – из писем и посланий епископов Рима. Что можно сказать? Герцога Рима и римское герцогства как такового в VII веке не было, иначе говоря – Рим не имел верховного светского правителя. О сенате с 579 года не упоминается в документах, можно предположить, что его уже не существовало, а упоминание должности герцога Рима появляется в документах только в начале VIII века и в том же веке упраздняется. Все дела Рима вершил папа и его двор.

Храмик лангобардов, или Ораторий Пресвятой Девы Марии в долине Чивидале-дель-Фриули

Картина города примерно такая. Характер основного украшения города не изменился – самыми впечатляющими постройками остаются храмы, только уже не языческие, а христианские. К Х веку большинство античных построек разрушено или перестроено в церкви. В отличие от храмов, дома римлян отличаются простотой. Пышное архитектурное великолепие уместно только в домах Божьих и, вообще, кичиться своим богатством не следует, ибо «начало греха – гордость».[78]78
  Сир. 10:15.


[Закрыть] Это изречение, звучащее на латыни как «initium omnis peccati superbia», можно не раз встретить высеченным в камне. «Если будешь искать начало греха, то не найдешь ничего, кроме гордыни… Она возникла тогда, когда ангел, возвысившийся против Бога и самим своим возвышением низвергнутый, вожделением (которое есть корень всех зол) возжелал захватить то, что не было ему дано Богом, отступил от Бога и пал».[79]79
  Фульгенций Руспицийский. К Мониму. (Пер. А. И. Смирнова).


[Закрыть] Если у тебя есть лишние деньги, то отдай их нуждающимся или пожертвуй Богу.

Зодчие, скульпторы, живописцы и, в меньшей степени, поэты снова стали востребованными. Папский двор стал центром возрождающегося Рима, а христианство – основой этого возрождения. В VIII – Х веках Рим напоминал нескладного и невзрачного подростка. Потенциал города был большим, но его еще предстояло реализовать.

Глава десятая. Дар коротышки

* * *

В конце 741 года папой был избран кардинал-диакон[80]80
  Кардинал-диакон – самая низшая ступень из трех ступеней кардинальского достоинства Римско-католической церкви. Более высокие ступени – это кардинал-священник и кардинал-епископ.


[Закрыть] Захарий, бенедиктинский монах, грек из Калабрии. При нем во многи хримских базиликах появились шелковые покровы на престолах и такие же завесы между колоннами. Новшество пришлось по вкусу и получило широкое распространение. «Судя по названиям вышитых одеяний и покровов, надо полагать, что и материи, и техника производства были весьма разнообразны, и родиной всего этого была византийская империя. Многочисленные названия, которыми обозначались ковры – vela, все греческие и часто давались по имени родины этих изделий: Александрии, Тира, Византии и Родоса. То же самое следует сказать о белых, пурпурово-красных и голубых облачениях, украшенных драгоценными камнями и затканных изображениями тех или других событий, или святых, или животных: орлов, львов, грифов, павлинов и единорогов. Названия священных сосудов, которые римляне называли греческим словом cymelia, точно так же доказывают восточное происхождение этих вещей. Вообще образцы всех таких ковров, облачений и утвари следует искать в храме Соломона, этой великой сокровищнице роскошных принадлежностей культа на Востоке. Папы и епископы старались воспроизвести в своем облачении фантастическое одеяние иудейских первосвященников, а в церквях – блеск и множество священных приношений, которыми был переполнен этот храм. Золотые кресты ослепляли своими драгоценными камнями и сверкали серебром и эмалью; вазы, чаши, кадильницы, кубки и кивории пленяли своей резной и чеканной работой».[81]81
  Фердинанд Грегоровиус. История города Рима в Средние века. (Пер. В. И. Савина).


[Закрыть]

Фрагмент византийской фрески в Санта-Мария-Антиква, на которой изображен папа Римский Захария

Папа Захарий заключил мирный договор с лангобардами, положивший конец очередной войне, причем заключил на весьма выгодных условиях – в обмен на военную поддержку в борьбе с герцогами-сепаратистами король Лиутпранд передал папе умбрийские города Блера, Бомарцо, Нарни, Орте и Терни, захваченные незадолго до того. Оцените расклад сил – Рим уже не откупается от лангобардов, а ведет себя как равноправный партнер. Даже не равноправный, а старший, поскольку папы в определенной степени могли влиять на политику лангобардских королей.

У лангобардов были напряженные отношения с франками, которые, начав с малого, к началу IX века распространили свое влияние на бо́льшую часть Западной Европы. Король франков Хлодвиг I, правивший с 482 по 511 годы, принял никейское христианство, что обеспечило ему симпатии романоязычного населения Галлии[82]82
  Галлия – римское название исторической части Европы, ограниченной руслом реки Рубикон, Апеннинами, руслом реки Макра (Магра), побережьем Средиземного моря, Пиренеями, Атлантическим океаном, руслом реки Рейн и Альпами.


[Закрыть] и поддержку никейского духовенства. Развитию отношений между франками и Римом также способствовала вражда между франками и лангобардами, берущая свое начало от вторжения лангобардов в южные пределы Франкского государства в 574 году.

Незадолго до того, в 751 году, к папе Захарию обратился франкский герцог (майордом) Пипин Короткий, прозванный так за свой малый рост. Пипин на тот момент обладал полной политической властью в государстве, королем которого был безвольный Хильдерик III. Пипин хотел завладеть королевской короной с папского благословения и потому спрашивал у папы, могут ли франки быть освобождены от присяги в верности Хильдериху, ввиду его неспособности к правлению и объявить королем герцога, обладающего реальной политической властью? Захарий ответил, что источник всякой власти лежит в народе, но это право народа должно быть утверждено папой.

Папа, образно говоря, убил одним ударом двух больших зайцев – поспособствовал еще большему сближению Рима с могущественным Франкским государством и создал крайне важный прецедент вручения короны милостью Божьей. Таким образом, за папским престолом было закреплено право распоряжаться коронами – раздавать и отнимать их. Это право превращало папу в одного из наиболее влиятельных политиков христианского мира, а все, что шло на пользу папскому престолу, становилось полезным и для города, в котором он находился.

«Пипин получил власть в королевстве франков. Он был мужем изумительной смелости и постоянно сокрушал своих недругов. Однажды он пересек Рейн всего лишь с одним из своих приближенных и напал на одного из этих недругов, и убил его вместе с его людьми в спальне, где тот жил. Он также храбро вел войны с саксами и особенно с Ратпотом королем фризов. У него было несколько сыновей, но среди них самым достойным был Карл, который позже и унаследовал его власть»[83]83
  Павел Диакон. История лангобардов. (Пер. Д. Н. Ракова).


[Закрыть].

В конце пребывания Захария на престоле лангобарды захватили Равенну и начали оказывать давление на Рим, намереваясь и его присоединить к своему королевству. Преемнику Захария Стефану II (III)[84]84
  Двойная нумерация пап по имени Стефан обусловлена тем, что избранный после Захария Стефан умер от апоплексического удара через два дня после избрания, не будучи посвященным в епископы. В течение длительного времени существовали разногласия относительно признания Стефана папой. С 1961 года по постановлению Второго Ватиканского собора его имя не включается в список понтификов, а всем последующим папам с именем Стефан присвоена двойная нумерация.


[Закрыть], который стал папой в 752 году, пришлось искать защиты у франков, поскольку Константинополь ему в помощи отказал. В 754 году Стефан отправился в Париж к королю Пипину. Переговоры прошли благополучно, по их завершении, на Пасху, Стефан совершил в королевском аббатстве Сен-Дени повторное помазание Пипина на царство, сопровождавшееся помазанием королевских сыновей Карла и Карломана. Под страхом отлучения Стефан запретил франкам избирать себе королей из иных, не освященных папой фамилий. Пипин, в свою очередь, поклялся, что он и его потомки станут блюсти интересы Церкви как свои собственные.

Константинополю союз Рима с франками был представлен как вынужденный, необходимый для сохранения самостоятельности Рима. Но тем не менее император Константин V остался недовольным подобным «самоуправством» своего вассала. Впрочем, вассалитет Рима к тому времени был предельно формальным, и это хорошо понимали в Константинополе.

Надо отметить, что и папа Стефан, и король Пипин, сначала пытались уладить дело мирным путем. Выступив в Италию, Пипин отправил посольство к лангобардскому королю Айстульфу, предлагая ему добровольно отказаться от Равенны и прочих территорий, занятых в ходе последней кампании. В свою очередь Стефан пообещал Айстульфу за эти земли двенадцать тысяч золотых солидов[85]85
  54,6 килограмма золота.


[Закрыть]. Но Айстульф отказался и был наказан за свою самонадеянность. В июне 754 года франки разгромили лангобардов в предгорьях Альп. Айстульфу удалось бежать в столичную Павию, которую осадили франки. В результате Айстульф не только пообещал вернуть захваченные территории, но вдобавок признал себя вассалом франкской короны и выплатил Пипину большую контрибуцию. Часть франкского войска осталась в Риме, в распоряжении папы, что было весьма предусмотрительно, потому что вместо возвращения земель в январе 756 года Айстульф осадил Рим. Папе пришлось снова обращаться за помощью к Пипину. Недавняя история повторилась – франки снова разгромили лангобардов и снова осадили Павию. На сей раз Айстульфу пришлось отдать Пипину в виде контрибуции треть своей казны.

На тот момент Рим был центральным городом небольшого Римского герцогства (дуката), входившего в составе Равеннского экзархата. Пипин передал папе отобранные у лангобардов территории, которые включали в себя Равенну, так называемый Пентаполис («Пять городов») – Римини, Пезаро, Фано, Сенигаллию и Анкону, а также еще несколько городов. Пипинов дар сделал папу светским правителем территорий, простиравшихся по диагонали через весь Апеннинский полуостров от Тирренского до Адриатического моря. Впоследствии к этим землям были добавлены герцогства Сполето и Беневент.

Папская область в 800 году

Поскольку папа просил помощи у франкского короля от имени святого Петра, то и отвоеванные у лангобардов территории формально стали даром святому Петру. В 774 году, после окончательного покорения лангобардов, король франков Карл Великий подтвердил правомочность пожертвования своего отца. Пипинов дар лег в основу Папской области, теократического государства, возглавляемого папами. Можно сказать иначе – Пипинов дар стал основой для возрождения римского величия.

Есть мнение, что первоначально король Карл намеревался передать папе все земли лангобардов, то есть всю Италию, но впоследствии передумал и ограничился тем, что пожаловал святому Петру малую толику отвоеванных земель, а остальное присоединил к своему королевству.

Со слабеющей Византийской империей Рим и Королевство франков могли не считаться, но с точки зрения этики Пипину нельзя было дарить святому Петру земли, отобранные лангобардами у Византии. Под этот поступок нужно было подвести какое-то основание, и таким основанием стало сфабрикованное послание императора Константина Великого папе Сильвестру I (тому самому, чью память католики почитают 31 декабря). Послание представляло собой императорскую конституцию,[86]86
  Конституциями назывались постановления (распоряжения) императоров, имеющие силу и форму закона.


[Закрыть] по которой епископ Рима объявляется главнейшим над всеми остальными епископами и ему передается верховная власть над землями Западной части Римской империи. Таким образом, Пипинов дар становился легитимным – захваченные земли возвращались их законному владельцу.

В 1440 году в Неаполе секретарь неаполитанского короля Альфонса I, гуманист и философ Лоренцо Валла, написал трактат «Рассуждение о подложности так называемого Константинова дара», в котором научно доказал недостоверность и самого факта дарения, и документа, на котором он основан. Создание трактата было вызвано конфронтацией между неаполитанским и папским дворами, но политический заказ не является основанием для недоверия к выводам автора.

Людовик Благочестивый изгоняет своего сына Пипина Аквитанского. XIV век

Сын Карла Великого Людовик Благочестивый, ставший последним единовластным правителем единого Франкского государства,[87]87
  Каролинги (династия, основанная Пипином Коротким) придерживались обычая делимого наследования. После смерти Людовика в 840 году и после недолгой гражданской войны три его сына заключили в 843 году так называемый Верденский договор, по которому государство была разделена на три части: Серединную, Восточную и Западную.


[Закрыть] вынудил папу Евгения ІІ подписать в 824 году «Римскую конституцию», согласно которой папы должны были клясться в верности императорам[88]88
  25 декабря 800 года король Карл Великий был коронован папой Львом III в Риме императорской короной. Франкские императоры носили титул «император римлян» или «император Римской империи». Их преемниками считали себя императоры Священной Римской империи, основанной в 962 году германским королем Оттоном I Великим.


[Закрыть] и ни один папа не мог быть рукоположен без императорского одобрения его кандидатуры. Впрочем, и Карл Великий позволял себе отдавать распоряжения папам. Так, например, в 785 году он приказал папе Адриану I, который пребывал на престоле с 772 по 795 год, изгнать из Равенны и Пентаполиса всех венецианских купцов, которые торговали рабами, в частности – евнухами (торговля людьми велась не в самом Риме, а в прибрежных городах). Адриан выполнил приказ.

О Риме, как таковом, в этой главе почти ничего не было сказано, но без освещенных в ней исторических событий невозможно понять дальнейшую историю Рима. Попытаемся исправить это упущение и начнем с детали, которую непременно нужно упомянуть в первую очередь – если папа Захарий начал украшать церкви шелком, то папа Стефан положил начало строительству колоколен при храмах, благодаря чему Рим наполнился колокольным звоном.

Папа Адриан I восстановил акведук Траяна, построенный в 109 году, а также еще три античных водопровода, в результате чего Рим перестал испытывать нехватку воды, от которой он страдал в течение двух столетий. Также Адриан отремонтировал стены Рима, пострадавшие как от рук лангобардов, так и во время сильного наводнения 791 года, разрушившего много римских построек. Надо сказать, что римским церквям наводнение пошло на пользу – они были восстановлены в гораздо лучшем, более красивом виде. Так, например, в базилике святого Петра серебряные статуи были заменены на золотые. «To, что было сделано Адрианом для церквей в Риме, превзошло труды почти всех предшественников; страсть к строительству, владевшая этим папой и его ближайшими преемниками, наложила вообще печать величия на первый период светского владычества пап. Одни церкви были перестроены Адрианом до основания, другие были восстановлены… Все без исключения церкви… были также разукрашены Адрианом; в каждую из них он пожертвовал по 20 тирских[89]89
  Тир или Сур – город в Южном Ливане.


[Закрыть] ковров для развешивания их между колоннами. Сотни мастеров, занятые исполнением заказов папы, работали на золоте и серебре, готовили изделия из эмали и лазури, делали мозаичные изображения, грубо, но все-таки не без некоторого вдохновения, расписывали стены и уже менее удачно высекали скульптурные вещи из мрамора».[90]90
  Фердинанд Грегоровиус. История города Рима в Средние века. (Пер. В. И. Савина).


[Закрыть]

Региональный природный парк Браччано-Мартиньяно, где находится акведук Траяна

Обычно здания того времени строились из кирпича, камень использовался редко, только для наиболее значимых построек или дворцов богачей. Для украшения зданий широко использовалось наследие древнего Рима – колонны, фризы и т. п. Бережное отношение к старинным памятникам ушло вместе с готами. Древний город был отдан на разграбление его жителям и чужеземцам (например, Карл Великий перевез из Рима в Ахен, свою столицу, ряд скульптур и множество колонн). То, что нельзя было использовать как строительный материал или для украшения, просто валялось под ногами. Роскошные здания, вернее – то, что от них осталось, использовались не по назначению, как придется. Улицы прокладывались заново (теперь они вели к церквям), но при этом не учитывалась прежняя топография – новый город словно бы накладывался на старый.

По дошедшим до нас документам можно судить о том, что во второй половине VIII века искусства в Риме переживали подъем. Снова на основе перенятого иноземного опыта создавались собственные традиции, впитавшие в себя и то, что сохранилось от античных времен. Великие художники еще не появились, но предпосылки для их появления уже были созданы.

«Свои творческие силы Рим той эпохи вложил, по-видимому, исключительно в строительство церквей, и этих сил уже не осталось для работ научного значения, – пишет Грегоровиус. – …По крайней мере, школы словесности того времени окутаны глубоким мраком. В отношении образования римское духовенство, конечно, уже давно стояло гораздо ниже духовенства других стран; в том самом Риме, из которого получили свое начало монастыри Ирландии и Англии, монахи этих стран уже могли быть учителями».

Музыка в ту эпоху была представлена игрой на органе и пением, то есть только тем, что требовалось церкви. С поэзией же дело обстояло плохо, можно сказать – никак. Римские монахи не интересовались Гомером или, скажем, Горацием, в этом отношении франкский двор значительно превосходил папский. В VII – Х веках в Риме не появилось ни одного известного поэта. Более того – в этот период наблюдалось такое прискорбное явление, как обеднение, оскудение языка. Былое красноречие кануло в Лету, уступив свое место косноязычию. В документах того же VIII века, в том числе и в папских письмах, нередко встречается неспособность ясного изложения мыслей. И это в текстах, составленных наиболее образованными людьми своего времени! Что же тогда можно сказать о языке простых римлян, который менялся быстрее «литературного» языка документов и с течением времени все меньше походил на классическую латынь. И дело было не столько во влиянии готов или лангобардов, сколько в естественных процессах, помноженных на изменившиеся жизненные условия на фоне упадка литературы и литературных школ. Латынь облегчалась и приспосабливалась к изменившимся условиям, давая начало новым языкам.

Что же касается состояния наук в Риме в IX–X веках, то оно было весьма плачевным. Если франки и германцы в то время хоть как-то стремились соответствовать классическим образцам древности, то римляне и в первую очередь – римское духовенство погрязли в невежестве и, что самое ужасное, не видели в том ничего плохого. Грегоровиус приводит слова аббата монастыря святого Бонифация, который говорил следующее: «Наместники и ученики Петра не желают иметь своими наставниками ни Платона, ни Вергилия, ни Теренция и никого другого из всей скотской породы философов, которые то, как птицы в воздухе, подымаются в горном полете мысли, то, как рыбы в море, погружаются в глубь вещей, то движутся шаг за шагом как овцы, опустошающие пастбища. И потому, говорите вы, тот, кто не напичкан подобными фантазиями, не может занять место привратника? А я вам говорю, что ваше утверждение – ложь. Петр ничего этого не знал и все-таки был поставлен при вратах, ведущих в небо, так как сам Господь сказал ему: “Я дам тебе ключи от Царства Небесного”. Наместники и ученики Петра знают апостольское и евангельское учение, и красота их слова не в напыщенности речи, а в смысле и разуме того, что говорят они. В Священном Писании сказано: чтобы поразить сильного, Бог избирает слабого. И от начала мира Бог делает своими провозвестниками не философов и ораторов, а людей неученых и простых».