Текст книги "ASAP. Дело срочное"

Глава двенадцатая

Выйдя из метро, я понимаю, что Надин еще не пришла. Оно и неудивительно: если верить моему телефону, я приехала на пять минут раньше. Около станции тусуется несколько подростков – явно учеников средней школы, их выдает форма: серые трикотажные жилетки поверх белых рубашек, заправленных в юбки по самую лодыжку. Мимо проходит женщина за руку с мальчиком. У малыша за спиной – рюкзак с Пороро[60]60
  Южнокорейский компьютерный анимационный сериал. Первый сезон вышел в 2003 году. Мультсериал переведен на 30 языков и транслируется в более чем 100 странах.


[Закрыть]. Рядом находится небольшой садик, так что я направляюсь туда и сажусь на скамейку – ждать Надин.

Несмотря на все подколки, Сун, едва я повесила трубку, заверил меня, что Надин не злится, вот только откуда мне знать наверняка? Я бы точно разозлилась, окажись я втянута в скандал по вине своего брата и его бывшей девушки.

– Псс, Сори! – со мной, похоже, только что заговорила высоченная кадка. – Сори, сюда!

Я медленно подхожу к кадушке с растением и вижу, что за ней, прямо на земле, скорчилась Надин.

– Надин-онни?

– Пошевеливайся! Пригнись. – Она хватает меня за руку и тянет, так что я скрючиваюсь рядом с ней.

– Что происходит? – шепчу я.

– Видишь тех девчонок?

Оглянувшись, я смотрю на компанию школьниц у метро.

– Ученицы средней школы?

– Они шли за мной от самого университетского кампуса. Нет ничего страшнее горстки школьниц-подростков, – ее передергивает.

Как и вчера, когда я впервые задумалась, в какой кошмар втянула Надин, на меня накатывает удушающая вина.

– Прости меня. Это моя вина. Не надо было тебя втягивать.

– Да ничего. На самом деле даже немного волнующе. Впрочем, все это не касается моей обычной жизни, может, я поэтому спокойна. Одногруппники в восторге, что у меня брат – Натаниэль из ХОХО. Для них это круто. Честно говоря, проблема не в фанатах. По словам Натаниэля, большинство проявляет уважение. Дело в папарацци.

– Все равно, – настаиваю я. – Если бы я не солгала, если бы не сказала, что в норабанге была ты, а не я, тебе не пришлось бы прятаться за кадкой с цветами.

– Хорошо, что напомнила: ты ведь и правда меня расстроила, – от этих слов я съеживаюсь и морально готовлюсь к заслуженной головомойке. – Я уже давно в Сеуле, а ты так мне и не ответила.

Я осоловело моргаю.

– Что?

– Понимаю, тебе, наверное, неловко тусоваться со старшей сестрой бывшего парня, но я так хотела с тобой встретиться!

– Прости! Надо было позвонить.

Когда мы обменялись номерами, я действительно намеревалась встретиться с ней, но потом, обдумав все хорошенько, действительно испугалась. «Неловко» – слабо сказано. Вспомнить хотя бы то, с каким стыдом я сбежала тогда из их дома!

– Ты можешь загладить свою вину, – продолжает Надин. – Окажи мне услугу.

– Что угодно.

Она смеется:

– Сначала послушай, что я скажу, а уже потом соглашайся. Ты же знаешь, что у ХОХО сейчас перерыв в работе, да?

Я киваю.

– Сун-оппа рассказал мне про хиатус.

– Точно. Вот только из-за так называемого «скандала», – она изображает пальцами кавычки, – папарацци стали дневать и ночевать возле квартиры группы. Все остальные уже разъехались и теперь живут с родственниками, но Натаниэлю-то домой не поехать. Точнее, можно было бы, но он отказывается, – она хмурится. – Не знаю точно, в чем дело. Думаю, его что-то держит в Сеуле, что-то связанное с работой. Он скрытничает. И это бесит.

Связанное с работой? Кроме ХОХО? Если Сун всегда мечтал играть, то Натаниэль никогда не проявлял интереса к сольной деятельности. Мне становится любопытно, и так хочется, чтобы Нади рассказала чуть больше, но она уже двинулась дальше.

– Он вечно в четырех стенах в квартире, совсем один. Он, конечно, говорит, что не против так пожить, но я переживаю. Ладно если бы все это продолжалось несколько дней, но ведь речь о паре недель, а я не могу часто его навещать из-за учебы. Мне было бы спокойнее, если бы он мог выходить из квартиры, не подвергаясь нападкам папарацци, но они повсюду за ним таскаются.

У меня внутри все завязывается узлом. Ситуация, которую она описывает, ужасна, но именно так все и обстоит. У остальных участников группы в Корее есть семья – у всех, кроме Натаниэля. Даже дальние его родственники живут в Соединенных Штатах. Натаниэль не такой, как Сун, уж он-то, наверное, наслаждался бы изоляцией, он скорее напоминает щенка: больше всего удовольствия ему доставляет общение с людьми. Надин, должно быть, видит по моему лицу, что я ее прекрасно понимаю, потому что берет меня за руку.

– Так вот. Я хотела спросить, нельзя ли Натаниэлю пожить у тебя – только до конца отпуска. Сколько там – две, три недели?

Пару секунд я просто пялюсь на нее, пытаясь сообразить, не послышалось ли мне все это. Чтобы Натаниэль пожил у меня?

– Я тут подумала, – торопливо продолжает Надин, как будто опасается, что я сразу откажу. – По-моему, идеальное решение, ведь дом у тебя, если я правильно помню, находится в жилом районе, а значит, шансы наткнуться на пронырливых папарацци там гораздо ниже. Натаниэль сможет свободно уходить и возвращаться – и одиноко ему не будет.

Позволить Натаниэлю пожить у меня – ужасная идея, и все же я должна Надин. Дело не только в том, что я существенно усложнила ей жизнь, но и в том, как тепло встретила меня ее семья тем злосчастным летом.

Я всегда хотела сделать что-нибудь в ответ – для них, для него, и вот мне представилась идеальная возможность. Кроме того, в доме мы будем жить не вдвоем – аджумма постоянно ночует с нами. Надин сказала, что это всего на две-три недели, а мы с Натаниэлем недавно выяснили, что теперь мы просто друзья. Что может произойти между друзьями за несколько недель?

Поверить не могу, что я всерьез обдумываю эту идею. Придется врать маме – она убьет меня, если узнает.

– Я многого прошу, да? – Мое молчание Надин истолковывает как отказ. – Ладно, проехали. – Она похлопывает меня по руке, но быстро отстраняется. – Забудь, что я подняла эту тему. Но нам все равно надо как-нибудь согласовать время и встретиться, пообщаться. Позволь мне хотя бы угостить тебя корейской пиццей со сладким картофелем и кукурузой.

Несколько минут спустя мы уже шагаем к метро – ей пора возвращаться к учебе. Меня одолевают смутные, неясные эмоции, что странно. Я должна была испытать облегчение, ведь Надин сама отказалась от просьбы, и мне не пришлось принимать решение, но по какой-то загадочное причине я ощущаю только…

Разочарование.

Глава тринадцатая

Последние несколько дней выдались эмоциональными, так что я решаю пройтись по магазинам.

Да, я большой фанат шопотерапии.

Я как раз выбираю наклейки в книжном отделе торгового центра «АЙПАРК», когда приходит сообщение секретаря Парк. Судя по всему, в последнюю минуту оказалось, что нам предстоит явиться на запись развлекательной передачи.

Фургон подбирает меня прямо у торгового центра; Хеми уже на заднем сиденье.

– Доброе утро, сонбэ! – звонко приветствует она.

Голосок у нее писклявый, и я не в первый раз задаюсь вопросом о том, какую роль ей отведут в АСАП – петь она будет или читать рэп, а может, и то и другое.

– Доброе утро, Хеми. Ты, наверное, в восторге?

Хеми кивает, но нервы ее выдают: она то и дело принимается теребить браслет на запястье.

– В этом выпуске должна была появиться одна актриса, – поясняет секретарь Парк, лавируя между такси у торгового центра. – Но в последнюю минуту отказалась.

Что ж, это объясняет, почему Хеми пригласили в последний момент. Должно быть, «Джоа» отправила ее в качестве замены.

Для Хеми это отличная возможность, поскольку публика с ней еще не знакома. Даже обо мне известно больше, чем о ней, поскольку я работала моделью и поучаствовала в радиопередаче. Если обитатели интернета решат поискать Ву Хеми в сети, то найдут выпуск передачи, а не какую-нибудь досадную информацию о ее детстве или, скажем, фотографию времен средней школы. Впрочем, учитывая, что Хеми впервые участвует в съемках передачи, складывается ощущение, будто ее решили сразу швырнуть на глубину и понадеялись, что не утонет.

– А как называется передача? – спрашиваю я секретаря Парк. Мысленно я лихорадочно перебираю варианты – как подготовить Хеми, чтобы она смогла отреагировать на любую возможную ситуацию.

– «Поймай меня, если сможешь».

У меня заходится сердце. Это одна из моих любимых передач. Выходит каждую среду, и мы с аджуммой всегда вместе смотрим ее после ужина. Каждую неделю приглашают разных гостей – актерский состав какого-нибудь популярного сериала или группу айдолов, ведущие берут у них коротенькое дурацкое интервью, потом гости разбиваются на две команды и играют в изощренную версию салок.

– Кого еще пригласили?

– На этой неделе тема выпуска – Сеульская академия искусств. Снимают в самой школе. А гостями будут выпускники САИ и нынешние ученики, такие как Хеми.

Точно, Хеми же говорила, что с начала года начнет обучение в академии.

– И Йонмин, – добавляет секретарь Парк.

Я хмурюсь.

– Йонмин? Я думала, у участников ХОХО сейчас хиатус.

– Так и есть, но съемки в этой передачи планировались заранее. Они все приглашены. Кстати, совсем забыла. Когда продюсер сообразил, что одна из выпускниц – ты, то настояла, чтобы и ты присоединилась к остальным.

Я недоуменно моргаю.

– Что?

– Вы с Хеми обе будете гостями шоу.

– Поздравляю, сонбэ! – подает голос Хеми. – Я так рада, что мы вместе будем на передаче.

Секретарь Парк, заметив, что я совершенно сбита с толку, поясняет:

– Продюсер слушала выпуск «Шоу Ури и Уги» с твоим участием. Говорит, она твоя поклонница.

Поклонница? После «Шоу Ури и Уги» мое имя действительно на некоторое время оказалось в трендах: завсегдатаи интернета гадали, кто же мой парень и каковы шансы, что он – трейни, кандидат в айдолы. Мое имя даже попало в топ-пятьдесят самых популярных поисковых запросов на той неделе, но мне и в голову прийти не могло, что я могу понравиться кому-то из слушателей.

Я качаю головой, заталкивая все эти мысли подальше. Надо сосредоточиться.

– Когда начинается запись? – спрашиваю я.

– У нас есть часа полтора.

– Ладно. – Шестеренки у меня в голове так и крутятся. – Тогда не будем терять ни минуты.

В ворота Сеульской академии искусств мы въезжаем буквально в последнюю минуту. Я пытаюсь отдышаться – последние полтора часа пролетели в мгновение ока. Позвонив своему стилисту, чтобы она подъехала сделать прическу и макияж, я спросила Анджелу, не принесет ли она кое-что из своей одежды прямо в салон фургона – для Хеми. Они примерно одного размера, и я подумала, что свежий юношеский стиль Анджелы отлично подойдет.

– Я хорошо выгляжу? – спрашивает Хеми, нервно оправляя юбку.

На ней обтягивающий топ с квадратным вырезом декольте и коротким цельнокройным рукавом, а в пару ему я подобрала развевающуюся мини-юбку, разумеется, с шортиками для безопасности, и белые сникеры – полагаю, Хеми придется побегать во время съемки. В другой ситуации я бы спросила ее, что она сама хочет надеть, поскольку наряд, в котором она нравится себе сама, прибавил бы уверенности, но сейчас на это нет времени.

– Ты красавица.

Хеми краснеет.

– Это ты выглядишь потрясающе, сонбэ.

В фургоне я поменялась одеждой со своим стилистом Субин. Футболка, в которой я отправилась в торговый центр, не подходила – слишком просто, так что теперь на мне корсетный топ и узкие облегающие джинсы. К счастью, я и так была в сникерах – одной проблемой меньше.

Выйдя из фургона, мы направляемся к первой на сегодня локации – прямо перед главным входом в школу. Сегодня воскресенье, а значит, уроков нет. Кое-кто из учеников вызвался добровольцем поучаствовать в передаче, и теперь они выглядывают из окон школы. Все они в школьной форме и в масках, чтобы скрыть их лица.

– Сонбэ, я нервничаю, – признается Хеми.

Я слега сжимаю ее руку. Жаль, что у меня было так мало времени на ее подготовку. В салоне фургона она призналась, что видела всего несколько выпусков «Поймай меня, если сможешь».

– Все будет нормально, – уверяю я. – Просто будь собой.

И надейся, что материал хорошо смонтируют.

Мы кланяемся двоим ведущим в знак приветствия – крупному веселому комику и привлекательному актеру постарше, главному сердцееду девяностых, – и тут на парковку заезжает еще один большой черный фургон. Двери с обеих сторон открываются, и оттуда выскакивают Джеву с Натаниэлем. За ними следом вылезают Йонмин и Сун – уже с переднего сиденья.

Они кланяются персоналу, а ведущие тут же устремляются им навстречу.

Весельчак смеется над какой-то фразой Натаниэля, а Сердцеед пожимает руку Суну.

Мой взгляд задерживается на Натаниэле. На нем клетчатая рубашка с длинным рукавом и порванные джинсы. Он перекрасился: на смену пронзительно-синему цвету, с которым он продвигал турне группы, пришел привычный темно-каштановый. Хотя синий ему шел, с темными волосами он куда больше тянет на роль «бойфренда», и при мысли об этом мое сердце пропускает удар.

– Добрый день, Хеми-сси, – произносит Джеву, поравнявшись с нами. Хеми ослепительно ему улыбается – наверное, они уже встречались в компании. – Волнуешься перед первой съемкой в передаче?

– Да! – пищит она. – Пожалуйста, позаботься обо мне, сонбэ. – Она кланяется ему так низко, что сгибается почти под девяносто градусов. Джеву в ответ снисходительно улыбается и, сунув руку в карман, отправляется дальше. Я только головой качаю – до чего забавно. Он явно взял на себя роль старшего брата. Хеми неотрывно следит за каждым его шагом, и в глазах ее – нескрываемое обожание. Надо будет ему сбавить обороты, пока Хеми не влюбилась в него. Впрочем, это не так уж и плохо, если задуматься. Влюбившись, она точно захочет задержаться в компании – дебютирует, ее отец сдержит слово насчет инвестиций, а Джеву это ничем не грозит – он по уши влюблен в Дженни.

Сам Джеву в это время направляется к Натаниэлю, которому пока поправляют макияж. Одна визажистка подносит тонкую кисточку к его губам, окрашивая их в темно-бордовый цвет. На мгновение я застываю, не в силах отвести взгляда от его губ, от прикосновений кисти, но, едва Натаниэль поворачивается к нам, торопливо отвожу взгляд.

Надо сосредоточиться, чтобы Хеми не только получила благоприятный опыт, но и произвела хорошее впечатление на публику. Что до меня самой, достаточно будет не показаться полной дурой.

Запись начинается вовремя. Весельчак и Сердцеед, стоя перед камерой, представляют гостей. Когда они просят каждого станцевать небольшую связку в качестве приветствия, у меня душа уходит в пятки, но Хеми полна сюрпризов: она исполняет очаровательный танец, очень кокетливый. Йонмин и Натаниэль – лучшие танцоры в ХОХО, но, поскольку программа развлекательная, они решают повеселить публику. Йонмин танцует под популярную песенку герл-группы, а Натаниэль крутится на голове. Когда рубашка начинает задираться, ведущие и остальные участники группы наваливаются на него сверху – «для благопристойности». Я прикрываю Хеми глаза рукой.

Когда очередь доходит до меня, я ритмично танцую под случайно выбранную для меня песню – годы тренировок не прошли даром, так что все мое тело двигается играючи, непринужденно. Если Хеми воплощает «очарование юности», то я целенаправленно ориентируюсь на «сексуальность» и «зрелость». Зрители любят разнообразие. Завершив танец, я замечаю, как стоящая за основной камерой женщина – видимо, продюсер или помощник продюсера – улыбается.

Когда с представлениями покончено, мы прерываемся на короткую паузу – попить и обновить макияж, а затем снимаем следующий сегмент, где нам предстоит выбрать команды для игровой части передачи.

Капитанов мы выбираем, сыграв в гави-бави-бо[61]61
  Камень, ножницы, бумага (кор.).


[Закрыть]: Натаниэль выставляет камень против ножниц Джеву и становится одним капитаном, а бумага Суна бьет камень Сердцееда, так что он становится вторым. Остальные выстраиваются в ряд.

– Джи Хук-а, может, начнешь? – предлагает Весельчак.

– Тогда я выбираю тебя, хен! – Натаниэль указывает на Весельчака, и ведущий дает ему пять.

Сун, глядя на остальных, потирает подбородок, потом указывает на Сердцееда.

Натаниэль распахивает объятия.

– Йонмин-а, иди к хену!

Йонмин с воплем «хен!» бросается ему на шею, вот только он уже тяжеловат для таких фокусов, и вдвоем они падают на пол.

Взгляд Суна на секунду останавливается на мне, потом перемещается к Хеми.

– Ву Хеми.

Хеми, восторженно захлопав, присоединяется к команде Суна.

Остались только Джеву и я – идеальный вариант, потому что теперь Натаниэль выберет Джеву, а я окажусь в команде с Хеми и смогу приглядывать за ней всю передачу.

– Мин Сори.

Я резко поворачиваю голову. Натаниэль смотрит не на меня, а на Йонмина, который где-то раздобыл три грелки для рук и теперь жонглирует ими.

– Сори-сси, – окликает меня Сердцеед. – Натаниэль выбрал тебя в свою команду.

Как в тумане я встаю рядом с ними.

В итоге состав команд таков: в команде Суна Сердцеед, Джеву и Хеми, а в команде Натаниэля – Весельчак, Йонмин и я.

Когда с первой частью выпуска покончено, нас с Хеми отправляют в большую палатку, чтобы мы переоделись отдельно от участников ХОХО. Я вздыхаю – столько трудов, чтобы подобрать подходящие наряды, и все зря. Впрочем, может, и не зря – пригодились же они для знакомства с участниками.

Помощник продюсера стучит в импровизированную дверь, потом заглядывает.

– Концепция этого выпуска – «члены студенческого совета против хулиганов. Команда Суна будет студенческим советом, а команда Натаниэля – хулиганами. Пожалуйста, оденьтесь соответственно.

На этом она исчезает.

– И народ-то по командам разделился прямо как специально, – тяну я.

Хеми хихикает.

Мы быстро переодеваемся, а на выходе нас уже ждут Джеву и Сун – оба в одинаковых отглаженных формах и очках. К ним присоединяется Хеми. Она очаровательна: и юбка до колена, и галстук из ленточек ей очень идут.

Я же решила создать образ «дрянной девчонки», что вряд ли поможет моему имиджу, во мне и без того есть что-то от хулиганки: криво повязанный галстук, закатанная на талии юбка, густая подводка. Кроме того, я натянула спортивные брюки, чтобы можно было свободно двигаться.

К нам присоединяется Йонмин – волосы взлохмачены, галстука нет и в помине.

Потом из палатки выходит Натаниэль, и Йонмин чуть не падает от смеха.

– Натаниэль, я смотрю, у тебя образ очень конкретного хулигана, – замечает Сердцеед.

Натаниэль полностью вжился в роль хулигана, а точнее, завзятого драчуна, любителя кого-нибудь поколотить в переулке за школой.

Джеву и Весельчак смеются так сильно, что им приходится опереться друг на друга. По щекам у них текут слезы.

– Смотрите, у него над бровью пластырь, – указывает Джеву.

– Это что, кровь? – задыхаясь, произносит Йонмин. В уголке рта у Натаниэля – капли красных чернил.

Натаниэль с усмешкой поворачивается к центральной камере, и я уже представляю, как монтажер добавляет поверх этого кадра текст «плохой мальчишка».

Мы записываем второе представление участников, а затем переходим к следующей локации – в главном здании школы. Назначенный мне оператор, с ним мы познакомились перед съемкой, широкими шагами идет рядом. Краем глаза я замечаю, как оператор Йонмина сжимает ладони, будто умоляя его о чем-то.

– Что происходит?

Мой оператор поглядывает на них.

– А, – он кивает. – Самые юные гости бывают довольно быстрыми на ногу.

Для этой части игры нас разделяют и отводят в разные части школы.

– Вперед! – кричу я Хеми, вскинув кулак.

Назначенный ей куратор уводит ее прочь. Мой куратор завязывает мне глаза. Пока мы идем, я мысленно вспоминаю правила игры. Все довольно просто. Где-то в школе спрятаны три «артефакта». Команда, которая найдет большую часть таких артефактов или выведет из игры всех соперников, выигрывает.

Я пытаюсь угадать, куда меня ведет куратор, но быстро перестаю ориентироваться. С шорохом открывается дверь, я делаю еще несколько шагов, и тут куратор отпускает мою руку. Она снимает повязку, и я пару раз моргаю, оглядываясь по сторонам.

Я в столовой.

Звенит школьный звонок – легкая, знакомая мелодия, от которой все внутри теплеет и переполняют воспоминания о тех временах, когда я здесь училась, сидела с друзьями за столиком, смеялась на переменах. Радостная мелодия обрывается.

В этот момент зрители увидят на экране восемь квадратиков, по одному – для каждого участника.

На старт, внимание, марш!

Глава четырнадцатая

Моя цель – найти Хеми, чтобы она могла выбить меня из игры, но приходится немного подождать, чтобы зрители не поняли, что я творю.

Я оглядываю столики. Вряд ли они бы дали игроку начать путь с помещения, где находится артефакт, но можно немного и поискать, раз время есть. Я двигаюсь к кухне, расположенной за столовой. Свет выключен, а значит, искать здесь, скорее всего, нечего, и все же.

Я один за другим открываю шкафчики, ползаю на коленках, пытаясь заглянуть на каждую полку, но пока вижу только вычищенные до блеска стальные кастрюли и сковородки. Оператор следует за мной, снимая каждый мой шаг.

Не знаю, что я ищу. Они не сказали, как выглядят артефакты, только дали понять, что, увидев, мы сразу их узнаем.

Открыв дверцу холодильника, я тут же замечаю предмет, которому явно не место среди замороженного мяса и овощей. Схватив его, я торопливо закрываю холодильник и ныряю за стол. Скрючившись на полу, демонстрирую находку на камеру. Это маленькая мягкая игрушка, символ школы – кролик с крошечной трубой.

Он такой хорошенький! На мгновение я прижимаю его к груди, но тут спохватываюсь, что меня снимают. Открыв рюкзак, их всем нам раздали перед началом игры, я засовываю кролика внутрь, потом закидываю рюкзак за спину.

– Ты не до конца застегнула, – указывает оператор.

Я медлю, чувствуя, как краснеет шея.

– Если застегну, кролику будет нечем дышать.

Боже мой, поверить не могу, что я это вслух сказала. Стыдоба-то какая. Прижав ладони к пламенеющим щекам, я торопливо возвращаюсь в столовую.

Сколько прошло времени? Как я узнаю, нашел ли кто-то еще артефакт?

Окно столовой выходит на задний двор, и, выглянув, я вижу, как Йонмин несется через поле, где ученики обычно занимаются физкультурой, а за ним, пыхтя и отдуваясь, бежит оператор.

Выйдя из столовой, я оказываюсь на лестнице пятого этажа и тут же вижу в конце коридора вспышку света, явно от камеры. Значит, там еще один игрок. Может, Хеми? Меня охватывает беспокойство. Там может оказаться Сун или Джеву. Мысль о том, что за мной погонится один из них, немного пугает. Не думала, что играть в такую игру будет страшно. Тут меня кто-то хватает за руку и втягивает в пустой класс – так внезапно, что я едва сдерживаю вопль. Мой оператор вваливается вслед за мной.

– Натаниэль? – ахаю я. Его оператор – женщина в клетчатой бандане, закрывающей нижнюю часть лица, – машет из-за его левого плеча.

– Ты что творишь? – спрашивает он. – Там Сун. Думаю, он встретился с кем-то из ведущих. Ты что, хочешь, чтобы тебя выбили из игры?

Облегчение, которое я испытываю при виде Натаниэля, опьяняет. Я едва сдерживаю порыв броситься ему на шею, вспомнив, что нас снимают.

– Конечно нет, – заверяю я. Не могу же я сказать Натаниэлю, что пытаюсь найти Хеми, чтобы она меня выбила. Он проводит рукой по темным волосам, металлические кольца поблескивают на пальцах.

Чтобы мы оба оказались в кадре, я встаю поближе к нему. Его внимание, как и внимание камер, приковано к окну и к тому, что происходит на улице, и мне выпадает редкая возможность изучить его. Его губы сохранили бордовый оттенок, но теперь в помаде заметна крошечная выемка, будто он прикусил губу. Его прическа – настоящее произведение искусства. Стилисты нанесли гель, чтобы волосы сохраняли форму в течение всего выпуска, и лишь несколько прядей ниспадают на одну бровь. По горлу видно, как быстро бьется его сердце.

Возможно, некоторым девушкам, таким как Дженни, например, больше нравятся члены ученического совета, но мне, признаться, куда симпатичнее хулиганы. А Натаниэль всегда был бунтарем – по крайней мере, в группе. Сун – сердцеед, Йонмин – обычный парень, живущий по соседству, Джеву – президент школьного совета, а Натаниэль – бунтарь. Именно он нарушил все возможные правила и сделал так, что их захотела нарушить и я. Если придется защитить друга, он действительно сразится с хулиганом в переулке. А может встретиться на крыше здания с девушкой, чтобы поцеловать ее.

– Давайте подождем, пока они не пройдут мимо, – предлагает он, и я киваю. Мои мысли приняли такое направление, что щеки горят.

Мы, скорчившись, прячемся под окном.

– Вы не могли бы выключить свет камеры? – спрашивает Натаниэль своего оператора, и она действительно отключает подсветку. Мой оператор – тоже. Теперь мы вчетвером съежились под окном в темноте.

Снаружи раздается звук. Натаниэль сдвигается, закрывая меня своим телом, рукой он упирается в стену. Когда становится ясно, что шумел помощник продюсера, осматривая помещение, он опускает руку.

Меня накрывает волна благодарности. Я так рада, что не одна, что он рядом со мной.

– У одиночных игроков есть свои преимущества, – с расстановкой произносит Натаниэль. – Как и у тех, кто держится вместе.

– Я бы предпочла держаться вместе, – признаюсь я.

Отвернувшись, он выдыхает, потом, помедлив, спрашивает:

– Ты будешь прикрывать мне спину, а я тебе, идет?

Я жду, пока он повернется ко мне и складываю большой и указательный палец.

– О’кей.

Он криво усмехается.

Мы ждем еще пару минут, потом Натаниэль выглядывает в окно и объявляет:

– Кажется, они ушли. Идем.

– Погоди, – хватаю его за рубашку. – Хочу тебе кое-что показать. – Я скидываю с плеча рюкзак и демонстрирую ему мягкую игрушку внутри. – Я нашла один артефакт на кухне в столовой.

– Черт, Сори! – смеется он, и глаза его сверкают. – Отличная работа! – Он поднимает обе руки ладонями вверх, и я бью его по рукам.

Операторы, кажется, довольны тем, что мы объединились. Вдвоем у них будет больше пространства для маневра, больше интересных ракурсов.

Переместившись на третий этаж, мы заходим в класс – а там полно учеников. Рядом уже разместилась съемочная группа, а значит, продюсеры явно хотят, чтобы мы здесь задержались.

– Тут, случайно, нет артефакта? – спрашивает Натаниэль девочку в первом ряду.

Она хихикает через маску, но не отвечает. Должно быть, им велели не помогать нам, пока не заслужим.

– А можешь чуть-чуть намекнуть? – Он являет самую очаровательную улыбку из своего арсенала, ту, что с ямочками.

– Может, если ты станцуешь, – дерзко отвечает другая ученица, сидящая рядом.

Натаниэль, не колеблясь, начинает художественно ползти по полу назад. Ученики в последнем ряду встают, чтобы было лучше видно. Впрочем, эти ребята – крепкие орешки, поскольку даже после его выступления они безмолвствуют.

– А если я? – Я исполняю двойной пируэт, а сразу после него – кувырок вперед.

Трое мальчишек тут же указывают на один из шкафчиков в конце класса. Я бегу по проходу, посылая им воздушный поцелуй.

Внутри шкафчика – еще одна мягкая игрушка. На сей раз кролик держит барабанчик.

– Я люблю тебя, – шепчу я.

– Что ты сказала?

Повернувшись, сталкиваюсь нос к носу с Натаниэлем – он прислонился к шкафчикам рядом со мной.

– Ничего, – быстро отвечаю я. – Хочешь подержать его?

– Его? – Он берет кролика двумя руками, поворачивает мордочкой ко мне, а потом пальцами сгибает ему лапки, чтобы зайчик бил по барабану. Моему сердцу становится тесно в груди от того, как он обращается с игрушкой. Должно быть, у меня вырывается какой-то звук, потому что он резко поднимает взгляд и видит, что я на него пялюсь. Он слегка хмурится.

– Повернись-ка, – просит он, отлипнув от шкафчика.

– Что ты? – От прикосновения прохладных пальцев к шее у меня перехватывает дыхание. Натаниэль отводит мои волосы в сторону, расстегивает мой рюкзак, засовывает кролика с барабаном к кролику с трубой. Остался еще один. На каком инструменте он будет играть, интересно – на флейте? На скрипке? Внезапно меня одолевает яростное желание узнать.

– Ты хочешь найти третьего, да? – раздается позади меня голос Натаниэля. Он все еще устраивает кроликов в моем рюкзаке – я чувствую движение пальцев.

– Да, – выдыхаю я.

– Тогда нам остается только одно. Выиграть.

Он начинает застегивать мне рюкзак, и тут его останавливает мой оператор.

– Оставь щелочку.

Мы уже выходим из кабинета, когда задняя дверь отъезжает в сторону, и на пороге появляются Сердцеед и Сун. На мгновение повисает пауза, а потом Сердцеед тычет в нас пальцем.

– Держи их!

Натаниэль хватает меня за руку, и мы выбегаем из комнаты. Кажется, никогда в жизни я не неслась с такой скоростью. Волосы развеваются позади. В конце коридора Натаниэль сворачивает налево, и мы вваливаемся в лифт. Я нажимаю кнопку крыши, а Натаниэль – кнопку закрытия дверей. Когда они закрываются, мы приваливаемся к противоположным стенкам, и только тут я осознаю, что мы натворили.

– Натаниэль!

– Что?

– Мы забыли про камеры!

– Вот черт.

Меня распирает смех. Сначала я фыркаю, а потом захожусь хохотом – так, что едва могу дышать. Натаниэль ничуть не лучше меня, смеется так, что чуть не падает. Все это время я так старалась, чтобы оператор не отстал, но под действием адреналина совершенно о нем забыла.

– Все нормально, – уверяет Натаниэль, вытирая слезы смеха. Он указывает в угол: поверх знакомой камеры системы безопасности команда передачи водрузила еще одну, покрупнее. – Они возьмут материал, отснятый с ее помощью.

Из моего рюкзака доносится жужжание, и я достаю рацию.

– Сори-сси? – с присвистом произносит мой оператор.

– Мы поднимаемся на крышу, – говорю я.

– А Сун не заметит, куда мы направились и не пойдет за нами? – спрашивает Натаниэль, как только я выключаю рацию.

– Уверена, помощник продюсера задержит их – по крайней мере до тех пор, пока операторы нас не догонят.

Мы оба тяжело дышим после пробежки и смеха.

– У тебя хорошо получается, – говорит он. – Я так и думал.

– Ты поэтому взял меня к себе в команду?

Я все гадала, с чего он выбрал меня, если мог выбрать Джеву, ведь всем известно, что он – просто звезда развлекательных передач. Более того, его уже однажды приглашали в это самое шоу. Может, он решил, что логично разделить ХОХО – по два участника в каждой команде, но Натаниэль не такой. Он не такой, как Джеву, не такой, как я, – он не станет делать выбор в интересах шоу. Он не такой, как Сун, который решения принимает с точки зрения стратегии, не такой, как Йонмин, который выбирает того, с кем веселее. Натаниэль ни о чем подобном не задумывается.

– Почему все-таки ты меня выбрал? – спрашиваю я.

– Не хотел гоняться за тобой, – отвечает он, и я морщусь. Может, он осознал наконец, что гоняться за мной не стоит. – Я хотел побегать с тобой.

У меня перехватывает дыхание. Ответить я не успеваю – двери лифта открываются. У края лестницы толпятся операторы – им пришлось бежать пешком.