Текст книги "Толкование договора в российском и зарубежном праве"

§ 4. Перспективы применения субъективного и объективного подходов к толкованию договора в российском праве

4.1. Необходимость концептуального ориентира при толковании договора. Субъективный и объективный подходы к толкованию договора, рассмотренные в настоящей главе, представляют собой исходные начала толкования, которые основаны на фундаментальных для договорного права принципах автономии воли и защите доверия (расчета) сторон. С одной стороны, они служат для суда концептуальными ориентирами в процессе толкования договора с целью установления прав и обязанностей его сторон, с другой – представляют собой практическое руководство для суда по вопросу о том, как следует разрешать спор о толковании.

На наш взгляд, применение указанных подходов в российском праве могло бы служить целям достижения единообразия судебной практики по спорам о толковании договора, а также гармонизации такой практики с основными тенденциями развития современного иностранного договорного права.

Представленное в настоящей главе исследование зарубежных правопорядков свидетельствует о том, что субъективный и объективный подходы к толкованию в иностранной практике играют важную роль при нахождении судом наиболее сбалансированного и справедливого решения при рассмотрении договорных споров.

Учитывая потребности динамично развивающегося отечественного оборота, когда между сторонами нередко заключаются многостраничные договоры, применение указанных подходов в российской практике могло бы оказать судам существенную помощь в определении исходных позиций при оценке приводимых сторонами доводов в споре о толковании.

На основе исследованного материала можно прийти к выводу о том, что субъективные и объективные начала толкования могут быть обнаружены еще в римских источниках, вместе с тем сами подходы к толкованию договора исходя из значения воли сторон для установления содержания договорных условий сложились позднее, в XIX столетии. Для современных правовых систем противопоставление указанных подходов играет роль лишь в рамках теоретической дискуссии. С точки зрения практики данные подходы сближаются, дополняя друг друга.

Принимая это обстоятельство во внимание, как представляется, российские суды при разрешении споров о толковании должны учитывать оба подхода, поскольку они помогают найти правильное решение при сохранении баланса интересов сторон (субъективный критерий) и интересов оборота (объективный критерий).

Если субъективный подход к толкованию договора основан на кон-сенсуальной (классической) модели договора, в рамках которой главенствующее значение имеет воля сторон, то объективный подход базируется на защите доверия (расчета) другой стороны и третьих лиц. Автономия воли и защита доверия для теории толкования договора являются отправными (исходными) точками, а задачей суда является нахождение в каждом конкретном деле компромисса между ними.

Важно учитывать, что объективный критерий толкования может быть применен тогда, когда нет возможности применить субъективный критерий, т. е. приоритет должен быть закреплен за действительной волей сторон, что согласуется с базовым принципом защиты автономии воли.

Историческими, сравнительно-правовыми и теоретическими доводами аргументация в пользу введения в российское право указанных ранее подходов к толкованию договора не исчерпывается. Действующая редакция ст. 431 ГК РФ содержит достаточно абстрактные формулировки правил толкования, которые не учитывают главного, а именно – позиции автора и адресата волеизъявления.

Такое положение дел нельзя признать правильным, поскольку рассмотрение договора в отрыве от установления того, кто из сторон являлся автором неопределенного условия, а кто адресатом, не позволяет правильно распределить бремя доказывания в спорах о толковании.

Как мы указывали раньше, во многих случаях представить доказательства того, какой была воля каждой из сторон, невозможно. При заключении договоров у сторон могли быть противоречащие, а не встречные волеизъявления. Во всех этих случаях признавать договор незаключенным неправильно, это явно не способствует стабильности оборота.

Для того чтобы не достичь «дна доказывания» или не навязать сторонам иного, чуждого существу отношений понимания спорного условия принципиально важно правильное распределение бремени доказывания.

Суд не должен толковать волеизъявление стороны изолированно, без учета того, как его могла бы понять другая сторона договора. По этой причине выделение позиций адресата и автора позволяет определить круг обстоятельств, подлежащих доказыванию. От автора договора требуется представить доказательства того, что адресат знал или должен был знать о содержании договора, а от адресата – что его понимание договора было разумным и об ином содержании договора он знать не мог.

Итогом любого судебного толкования договора будет являться переложение риска неточного условия на одну из сторон, против которой будет вынесено решение. Введение субъективного и объективного критериев толкования позволяет распределять этот риск не хаотично, как делают сейчас российские суды, а последовательно. По общему правилу автор несет ответственность за четкое содержание своего волеизъявления, если не представит доказательства того, что оно было понято адресатом либо разумным лицом именно в том смысле, который вкладывал автор.

Нетрудно заметить, что такая ответственность автора повышает уровень договорной дисциплины. В этом состоит политико-правовой аргумент в пользу введения названных подходов в российское право.

4.2. Формулирование подходов на уровне разъяснений судебной практики. Разъяснение Верховного Суда РФ критериев толкования договора на основе рассмотренных подходов могло бы служить целям практического разъяснения того, какова роль суда и какого рода интересы должны учитываться при разрешении конкретных споров.

С точки зрения российской практики применения ст. 431 ГК РФ следует указать, что первоочередной задачей суда при определении прав и обязанностей сторон договора является установление их действительной воли, что согласуется с принципом свободы договора, закрепленным в ст. 421 ГК РФ.

Как было показано в гл. I настоящей работы, следование буквальному значению включенных в договор условий неоправданно ограничивает права сторон по представлению доказательств содержания их действительной воли при заключении договора. В этой связи для российского права опровержимая презумпция в пользу буквального значения могла бы быть достаточным способом защиты интересов стороны, положившейся на буквальный смысл договора. Вместе с тем наличие такой презумпции не изменяет основную задачу суда по установлению действительной воли сторон.

Поскольку такая воля устанавливается на основе непосредственного наблюдения и соотнесения опыта интерпретатора (суда) и сторон, при применении субъективного подхода речь идет об эмпирической воле.

В этой связи при применении субъективного подхода для российских судов важен вывод о том, что такая воля рассматривается с позиции непосредственной стороны договора, поэтому значение имеет то, что другая сторона (адресат заявления) знала или не могла не знать о намерении стороны-заявителя. С точки зрения практики необходимым условием для применения субъективного подхода является установление авторства спорного условия как для распределения бремени доказывания между сторонами в споре о толковании, так и для учета позиций стороны-заявителя и стороны-адресата.

При этом судам следует принимать во внимание то, что как от стороны-заявителя, так и от стороны-адресата можно требовать принятия мер по доступному изложению своей воли и по уточнению смысла волеизъявления соответственно. Предъявление указанных требований к каждой из сторон могло бы укрепить договорную дисциплину участников отечественного оборота.

Вопрос о том, какое из предлагаемых сторонами спора значений спорного условия следует положить в основу решения, должен разрешаться судом исходя из всех обстоятельств дела и прежде всего с учетом доказательств того, как это спорное условие было или должно было быть понято конкретной стороной-адресатом.

Ввиду практических сложностей, в том числе связанных с доказыванием того, что значение действительной воли было понятно ее адресату, при толковании договора российские суды могут обращаться к объективному подходу, а именно к пониманию спорного условия разумным лицом. Речь может идти о толковании спорного условия согласно принципам разумности и добросовестности, которые знакомы отечественному законодательству (ст. 10 ГК РФ) и практике.

Для отечественной практики важно, что при применении объективного подхода следует устанавливать разумную волю, которая охватывает наиболее вероятное значение условия договора исходя из того, как разумное лицо (среднестатистический контрагент) поняло бы смысл спорного условия. Разумное лицо ставится на место стороны договора, при этом должны учитываться обстоятельства заключения и исполнения договора, а также иные индивидуальные обстоятельства, которые относятся к сфере каждой из сторон (коммерческий опыт, наличие знания о фактах, квалификация и т. д.).

Важно то, что при установлении понимания разумного лица судам следует оценить, какие разумные, т. е. требующиеся по условиям оборота, меры были приняты конкретными сторонами договора для изложения спорного условия и достижения его понимания.

Кроме того, при применении объективного критерия следует руководствоваться принципом добросовестности, который предполагает учет соответствующей стороной не только собственных интересов, но и интересов противостоящей ей стороны, в особенности тогда, когда имеется неравное экономическое положение сторон (например, договоры, заключаемые с потребителями).

С учетом изложенного и на основе правил, рассмотренных ранее, представляется возможным в целях применения указанных подходов к толкованию договора предложить следующие выводы, которые могут быть положены в основу возможных разъяснений высшими судами практики применения ст. 431 ГК РФ.

Договор должен толковаться с учетом действительной общей воли сторон.

Если будет установлено, что воля одной из сторон была направлена на придание договору определенного значения и в момент заключения договора другая сторона не могла не знать об этом, договор толкуется в соответствии с таким значением.

Если действительная общая воля сторон не может быть выявлена, договор должен толковаться в соответствии со значением, которое разумные лица на месте сторон придавали бы договору.

Представленные формулировки, которые могут быть положены в основу разъяснений Верховного Суда РФ, являются примерными, вместе с тем главная задача их принятия состоит в том, чтобы обратить внимание российских судов на необходимость рассмотрения спорного условия с позиций конкретной стороны, которой такое условие адресовано, либо с позиций разумного лица.

Глава III. Гражданско-правовой договор как объект толкования

§ 1. Общий обзор нормативной регламентации процесса толкования договора

1.1. Правила толкования: постановка проблемы. В предыдущей главе нами были рассмотрены два основных подхода к толкованию гражданско-правового договора. Указанные подходы в законодательствах рассматриваемых нами правопорядков существуют в различной форме – в виде норм закона, выводов судебной практики, доктринальных положений. Важное значение имеет то, что они дополняются специальными правилами, которые помогают суду применять их на практике.

В настоящей главе предлагается обзор правовой регламентации процесса толкования договора, а также представлена классификация правил толкования договора согласно той функции, которую они выполняют на практике. Но прежде следует остановиться на двух методологических проблемах, важных для последующего изложения.

Первая проблема состоит в том, что споры о толковании договора в большинстве случаев носят индивидуальный характер. В этой связи сформулировать универсальные общеобязательные стандарты не представляется возможным. В равной степени сложно установить общие условия применения каждого правила толкования.

Как отмечают C.-W. Canaris и H.C. Grigoleit, применительно к субъективному и объективному подходам к толкованию несмотря на то, что данные подходы «широко распространены и достаточно обоснованны, сложно их сформулировать в более определенных положениях, дополнив последующими правилами. Причиной этому служат природа процесса коммуникации и его фундаментальная зависимость от обстоятельства конкретного дела. Возможно установить общие правила, к примеру, практические указания, основанные на опыте обычной коммуникации. Вместе с тем количество возможных правил практически неограниченно. Более того, любое правило может привести к ошибкам ввиду особенностей дела и должно быть ограничено большим количеством исключений, которые не могут быть сформулированы заранее для всех обстоятельств»[172]172
  Grigoleit H.C., Canaris C.-W. Op. cit. P. 9.


[Закрыть].

В этой связи вышеназванные авторы подчеркивают: «… неудивительно, что даже в континентальных системах толкование в значительной мере регулируется общими принципами и судебной практикой»[173]173
  Ibidem.


[Закрыть].

Соглашаясь с данным мнением, приведем пример ранней европейской кодификации – ФГК, пятая глава которого содержит набор правил различной природы, не образующие собой единую систему. Кассационный суд Франции специально указал на то, что данные правила не связывают судью и носят, скорее, рекомендательный характер[174]174
  Vogenauer S. Op. cit. P. 8.


[Закрыть]. Справедливо утверждать, что кодификация правил толкования всегда будет либо неполной, либо излишней, учитывая природу толкования договора.

Вторая проблема связана со сложностью разделения собственно правил толкования в юридическом смысле и правил формальной логики и языка, к которым может обратиться суд при толковании содержания договора.

Эта проблема характерна не только для теории толкования договора, но и для юридической герменевтики в целом. Согласно позициям классических юристов XIX столетия в соответствии с правилами толкования закона толкование как процесс принципиально не может быть рационализировано, т. е. сформулировано в качестве правил. Эти соображения могут быть применены и к правилам толкования договора.

Так, F.C. von Savigny отмечал: «Толкование представляет собой искусство, овладению которым способствуют имеющиеся в изобилии прекрасные образцы Древнего и Нового времени. Несравненно слабее то, что выработано до сих пор в качестве теории толкования. Эта недостаточность современной теории – случайна, но не следует обманываться на счет значения подобной теории вообще, даже наилучшей, ибо искусство столь же мало, как и всякое иное, может быть сообщаемо или приобретаемо посредством правил»[175]175
  Цит. по: Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 56.


[Закрыть]. Так, G.F. Puchta высказывал мнение, согласно которому правила толкования юристу вовсе не нужны. Он писал: «Из правил критики и толкования образовалась особая наука, юридическая герменевтика, весьма поверхностная, бесплодная, не проникающая в суть дела сухая дисциплина. Но, помимо здравого смысла, вся юриспруденция должна быть герменевтикой… От крайности должны охранять юриста здравый юридический такт и разум, внешние же правила полезны слабым головам, избавляя их от самостоятельного мышления, но таким лицам лучше вовсе не браться за толкование»[176]176
  Васьковский Е.В. Указ. соч. С. 57.


[Закрыть].

Необходимо признать, что такая позиция характеризуется излишней категоричностью. На примерах обзора субъективного и объективного подходов к толкованию договора мы могли убедиться в том, что как минимум могут быть выделены общие начала толкования договора, которые основаны на осмыслении договора как гражданско-правового феномена, предполагающего изъявление воли стороной-заявителем и восприятие этой воли стороной-адресатом.

В отечественной литературе указывается, что универсальные принципы толкования «не нацелены на разрешение спора между конкретными лицами, а преследуют более глобальные общеправовые цели, такие как, например, поддержание стабильности гражданского оборота, придание договору эффекта, защита слабого контрагента и т. д.»[177]177
  Фетисова Е.М. Принципы толкования гражданско-правовых договоров // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2013. № 8. С. 17.


[Закрыть].

Эти подходы носят универсальный (и что еще важнее) юридический характер и в конечном счете могут быть сформулированы в качестве принципов на уровне закона либо выводов судебной практики. Остальные правила могут дополнять, конкретизировать, развивать данные принципы применительно к конкретным обстоятельствам спора о толковании.

В то же время необходимо признать, что имеется ряд «правил» толкования договора, которые не носят юридического (нормативного) характера и относятся к сфере языка и логики. В дальнейшем мы предлагаем называть такие правила, следуя терминологии, предлагаемой в западной доктрине, канонами толкования[178]178
  Например: Vogenauer S. Op. cit. P. 8; Lewison K. Op. cit. P. 336.


[Закрыть], примеры которых будут рассмотрены нами далее.

На наш взгляд, нормативный материал, а также выводы судебной практики различных правовых систем позволяют выделить собственно юридические правила толкования. Данные правила, несмотря на их гетерономную природу, могут быть классифицированы по их функциональному назначению, а также ранжированы согласно тому, носят они универсальный характер либо применяются от случая к случаю.

1.2. Уровни правовой регламентации процесса толкования. В этом отношении следует выделить правила, которые можно охарактеризовать как принципы толкования договора, под которыми необходимо понимать основополагающие начала, исходные позиции, опираясь на которые суд разрешает спор о толковании. Сообразно уже изложенному в предыдущей главе материалу таких принципов толкования два – субъективный и объективный. Можно утверждать, что данные принципы представляют собой первый уровень правовой регламентации процесса толкования, наиболее общие правила, которые применяются в каждом деле, т. е. носят универсальный характер.

Как мы указывали ранее, данные принципы находят свое отражение в различной нормативной форме. В Германии это происходит на уровне норм закона (§ 133 и 157 ГГУ) и дополняющих данные нормы выводов судебной практики; во Франции – ст. 1156 ФГК, закрепляющей субъективный подход к толкованию, и судебной практики, согласно подходам которой субъективный принцип толкования был дополнен элементами объективного подхода; в Англии – судебной практики (имеется в виду прежде всего дело Investors Compensation Scheme, в котором были изложены основы объективного подхода); в США – судебной практики и частных кодификаций (Restatement (Second) of the Law of Contracts), а также Единообразного торгового кодекса[179]179
  Единообразный торговый кодекс США: Официальный текст / Под. науч. ред. С.Н. Лебедева. М., 1996.


[Закрыть]. В российском праве субъективный и объективный критерии в рамках закона либо выводов судебной практики не закреплены, на что мы уже обращали внимание на ранее.

Согласно Венской конвенции, Принципам УНИДРУА, Принципам европейского договорного права, DCFR принципы толкования договора – это нормативные предписания, на которые мы ссылались ранее. Общая характеристика данных принципов была представлена в предыдущей главе настоящей работы. Эти принципы реализуются на практике посредством применения собственно правил толкования, которые образуют второй уровень правовой регламентации процесса толкования договора.

Такие правила можно назвать непосредственно юридическими правилами толкования, под которыми следует понимать стандарты оценки судом неясных условий договора, применяемые исходя из конкретных обстоятельств дела. Следует признать, что эти правила носят гетерономный характер, они различны по своей правовой природе и призваны выполнять различные функции при толковании договора. В отличие от канонов толкования они имеют юридическую природу, поскольку посредством их применения решаются правовые вопросы (установление воли сторон и понимания разумного лица, определение приоритета различных версий толкования, распределение бремени доказывания в споре о толковании, ограничение толкования и т. д.).

По критерию функциональной направленности можно выделить следующие правила толкования договора: 1) правила учета обстоятельств, принимаемых во внимание при толковании договора; 2) правила, ограничивающие (запрещающие) толкование договора; 3) правила, устанавливающие предпочтение различных версий толкования договора.

Если принципы толкования договора устанавливают общие методологические начала, обозначая исходную позицию (содержание воли стороны либо понимание разумного лица), опираясь на которую суд разрешает спор о толковании, то правила толкования договора являются непосредственным руководством для суда при оценке доводов сторон. При этом правила толкования в отличие от принципов не носят универсальный характер и применяются от случая к случаю, поскольку в одних делах имеются условия их применения, а в других такие условия могут отсутствовать.

Вместе с тем следует признать, что указанные правила составляют основной уровень правовой регламентации толкования договора. В § 2, 3 и 4 настоящей главы предлагается подробный обзор правил толкования на примерах из практики различных правопорядков.

Третий уровень регламентации процесса толкования договора представляет собой уже упомянутые ранее каноны толкования (canons of construction), под которыми следует понимать различные предписания, в том числе имеющие нормативную форму, которые по своей природе относятся к сфере логики и правил языка (обзор таких правил приведен в § 5 настоящей главы).

Данные правила также не обладают свойством универсальности, поскольку условия их применения тесно связаны с индивидуальными особенностями того, как с точки зрения языка составлен договор. Они могут служить для суда лишь общими ориентирами при применении собственно юридических правил.