Текст книги "Между-Мир"

– Они не моего леса, не моего мира, – Борн посмотрел на все вокруг с отвращением. – Это такого рода жизнь, к которой я чувствую только отдаленное сродство, у меня с ними не может быть эмфола. Тут не с чем быть эмфолу.

– Все готово, – робко объявил Кохома, тем самым прервав расспросы Логан.

И хотя она была очень заинтригована этой загадочной вещью под названием эмфол, выжить было гораздо важнее.

Тут сверху донесся крик.

– Быстро, Борн. – Это кричал Руума-Хум. – Он нас видит. И теперь двигается очень быстро.

Через несколько секунд к ним уже присоединились оба фуркота. Шерсть у них на шее стояла дыбом, и они неотрывно смотрели вверх. Логан тоже посмотрела вверх, как впрочем и Кохома, но по-прежнему ничего не было видно.

Пошвыряв на борт убогое снаряжение, оба фуркота взобрались на плот.

По крайней мере, не возникало проблем с местом. Плот был достаточно большим, чтобы выдержать вдвое больше людей и фуркотов.

Кохома, Борн, Логан и Лостинг – все вчетвером принялись отталкивать плот шестами из оранжевого дерева. Плот не отчаливал.

– Руума-Хум, Джелливан, – скомандовал Кохома, – сдвиньтесь на дальний конец плота!

Фуркоты подчинились и в этот раз. Когда люди оттолкнулись, плот мягко сполз в коричневую жижу и отчалил.

Первым делом Кохома измерил глубину грязи. Самодельный шест ушел вглубь целиком вместе с кулаком. Вброд они бы здесь не прошли. Из-за того, что жидкость была густая, гребли они медленно, но благодаря густоте жидкость хорошо держала на плаву самодельный плот. Все гребли с остервенением. Единственным, что замедляло их продвижение, было то, что Лостинг и Борн не имели ни малейшего представления об искусстве гребли. Но они быстро научились. С нарастающей скоростью плот отплывал все дальше и дальше от берега.

Во тьме над головой простирался невидимый черный свод. Казалось, будто они молчаливо плывут в каком-то невероятно огромном темном соборе. На небольших клочках сухой земли, на стволах поваленных, мертвых и живых, деревьев росла густая растительность, но здесь не было того яростного стремления к открытому пространству, поскольку здесь не было нужды бороться за место под солнцем.

– А где то дерево, по которому мы спустились? – спросила Логан. Она повернулась назад и всмотрелась в тьму.

На некотором удалении все казалось совершенно одинаковым, поскольку свет от фосфоресцентных грибов был слабый, и видимость была очень маленькая. И тут Логан увидела такое, что сразу поняла, по какому стволу они спустились. А также, что такое силверслит. И закричала.

У основания ствола остановился силверслит, точнее, его передняя часть. Остальная часть его тела простиралась далеко вверх по дереву и исчезала в темноте на неизвестном расстоянии. Тело его в диаметре составляло не меньше пятой части самого Дерева-Колонны, да и сам он похож был на оживший лес, поскольку на цилиндрическом теле его извивались тысячи растущих как бы сами по себе гибких щупалец цвета растертой слюны. Щупальца протягивались, переплетались, извивались в воздухе. Голова его казалась воплощением ужаса, творением какой-то искривленной природы. Сама она была шарообразная, на ней пульсировали многочисленные бесформенные рты, во все стороны ощерившиеся серыми зубами. Вокруг каждого рта росли в кажущемся беспорядке длинные щупальца. И весь этот отвратительный лик был в произвольном порядке испещрен черными пятнами, должно быть, глазами. Силверслит издавал низкие мурлыкающие звуки, противоестественно мягкие, потом они вдруг изменились и перешли в пронзительный высокий органный регистр, от которого холодные мурашки прошли по телу Кохомы и Логан. Голова чудовища сама по себе простиралась на много метров над водой. Она медленно покачивалась из стороны в сторону, обнюхивая поверхность.

Потом голова поднялась. И хотя черные провалы смотрели во всех направлениях, Кохома почувствовал, что смотрят они сейчас прямо на них.

– Господи, боже мой, он нас увидел, – вскричала Логан.

– Только не это, только не сюда, – стонал Кохома.

– Замолчите! И, как его… гребите! – прорычал Борн, – хотя и сам был напуган не меньше, чем великаны. По его лбу струился свежий пот.

Люди уже по-настоящему далеко отплыли на плоту и были на открытой воде. Но силверслит погнался за ними даже в Ад, и Борн чувствовал, что он не собирается отказываться от добычи. Громко мяукая, он стал спускаться вниз.

Тело его казалось бесконечным, оно все спускалось и спускалось по стволу Колонны толчкообразными движениями, а хвоста все еще не было видно. Силверслит даже не пытался поплыть. Вместо этого он вытянулся влево до основания следующего крупного дерева. Борн в отчаянии смотрел, как чудовище обвивает второе дерево и начинает тянуться к третьему. Он понял, что таким образом силверслит очень скоро безо всякой опасности для себя проглотит их, слизнет с плота, и ему даже не придется коснуться воды. То же самое понял и Лостинг, и они начали отчаянно искать щель, дупло, проем в основании одного из огромных стволов, где можно было бы укрыться. Хотя силверслит настолько силен, что запросто разорвет даже эти огромные деревья, чтобы добраться до них.

И тут позади плота раздался негромкий, хлюпающий звук, как если бы ребенок наступил в кадку с салом грейзера. Вода расступилась и исторгла колоссальное, невероятных размеров, бездушное тело. Оно было столь велико, что в это было невозможно поверить. Все пространство между ними и деревом, от которого они отчалили, оказалось занято этой тушей.

Это чудо-юдо не обратило на них ни малейшего внимания, как Борн не обратил бы внимания на листик, упавший ему на голову в лесу. Чудище их просто не заметило. Следом из воды показались многосуставные лапы с клешнями размером с деревья и как крюки обхватили вытянутое туловище силверслита. Между этих смертоносных лап на какое-то мгновение мелькнул единственный, огненный глаз гиганта. Он был больше скаммера, на котором прилетели великаны. Та часть тела бегемотища, которая показалась из-под воды, явила глазу людей безумный гибрид святости и святотатства, ибо чудище было инкрустировано самоцветами – изумрудами и сапфирами, топазами и турмалинами, которые блестели переплетающимся узором. Люди не в силах были смотреть на его красоту, величие, ужас.

Все упали ничком и плотно вжались в оранжевые бревна и серые веревки, а плот заходил ходуном на волнах, поднимаемых от битвы гигантов.

Борн понятия не имел о том, как плавать, и пытался постичь тайну колышущейся воды. Наконец он решил, что уж лучше бы его съели.

Казалось, что прошло несколько часов, прежде чем волнение наконец успокоилось.

Когда, наконец, Борн смог поднять голову, первым делом он увидел, что Руума-Хум и Джелливан стоят бок о бок на хвосте плота. Фуркоты, не отрываясь, смотрели на воду. Борн с трудом встал на четвереньки.

Теперь позади плота ничего не было. Лишь тишина. Тишина, да далекие мерцающие контуры бесформенных грибов и личинок, светящихся собственным холодным светом. Далекий тихий звук пузырей, будто ребенок дует в воду. Ничто не выдавало того, что еще совсем недавно здесь был силверслит и порождение ада, которое вышло, чтобы схватиться с ним.

Логан села в полном нервном и физическом истощении. Она убрала волосы, падавшие на глаза, и попыталась успокоить сердцебиение, но безуспешно. Борн какое-то время смотрел на нее, потом нашел свое весло, которое он бросил между двумя бревнами, и принялся грести.

– В какую сторону, Жан Кохома? – спросил он. – Жан Кохома, в какую сторону? – повторил он.

Кохома достал компас, но понял, что рука его слишком дрожит и он ничего не может разобрать. Тогда он взял левой рукой запястье правой и внимательно вгляделся в люминесцентный циферблат.

– Лучше… Лучше давай-ка немного правее, Борн. Немного, еще…

Еще…

– Лостинг, ты чего не гребешь? Ну же. Давайте грести все вместе.

Они заставляли себя не думать о том, над чем они сейчас проплывают, что может пробудиться в этих глубинах от прикосновения их весел. К тому же они настолько устали, что им было почти все равно. Логан легла на спину, на пахучие бревна, и стала смотреть вверх на крошечный мир, образованный сияющими грибами, растущими вверх ногами на нижней стороне ветви над головой.

– Кто бы мог предположить, что в Аду так красиво. – Тут выражение лица Логан изменилось, и внезапно она через плечо посмотрела на Кохому. Тот сидел позади нее, обхватив голову руками, и весь дрожал. – Жан, если мы встретим другой плот, то давай спросим у его капитана, куда плыть, даже если с ним будет трехглавый пес.

– Мне не нравятся собаки, – ровным голосом ответил Кохома. По его голосу можно было подумать, что он воспринял услышанное всерьез.

Здесь не бывает рассветов, и ничто не могло принести успокоение в души крошечной горстки людей и фуркотов, плывущих на оранжевом лоскутке среди деревьев-башен под черным небом, усеянным неким подобием звезд.

То, что по всем понятиям должно было быть утром следующего дня, принесло им на протяжении пятнадцати минут два нападения. Они ничего не видели до тех самых пор, пока на них не напали. К счастью, ни один из нападавших не был по размеру больше человека. Им не доводилось больше встречаться хотя бы с чем-либо близким по размеру к вооруженному колоссу, который напал на силверслита.

Первый удар пришел с воздуха. Его нанес четырехкрылый летун, на вооружении у которого был полный рот зубов, похожих на иглы. Он беззвучно спикировал на плот из переплетения воздушных корней огромного дерева. Лостинг с его быстрой реакцией опытного охотника успел предупредить всех об опасности. К счастью, с первого захода летун полностью промахнулся и снова взмыл вверх, заскрипев на вираже, как старик. Оба охотника тут же взяли снаффлеры, чтобы отразить второе нападение. Но воспользоваться оружием им не довелось. Встав на задние лапы, Руума-Хум сомкнул мощные передние на крыле нападавшего, и летун, заклекотав, свалился на плот. Длинные челюсти отчаянно защелкали, пока наконец Джелливан одним мощным ударом когтистой лапы не размозжил ему череп.

Не успели путники скинуть с плота труп первого нападавшего, как нечто, напоминающее ананас на шестнадцати длинных тонких ножках, попыталось взобраться на плот. На карабкающиеся конечности со всех сторон обрушились топоры, и кончилось все тем, что покалеченный корнеплод нырнул обратно в ил.

«Внутренние огни могут быть предназначены для привлечения особей того же вида противоположного пола в целях спаривания, – размышляла Логан. В точности как определенные виды глубоководных рыб на Земле и на Реплере. Кроме того, они могут притягивать и хищников».

– Борн, Лостинг, погасите-ка ваши факелы.

Охотники с сомнением поглядели на нее. Человек ночью в Аду, да без света. Не останется никакого шанса выжить перед лицом врага.

Но Логан и Кохоме удалось-таки уговорить их. Охотники с сожалением сняли защитные шары и опустили факелы в воду, но не раньше, чем приготовили два свежих. Воспользоваться ими не пришлось.

Без света факелов глаза их быстро приспособились к менее яркому освещению, исходящих от фосфоресцентных форм жизни вокруг. Этого было вполне достаточно, чтобы определить свой курс между стволов гигантских деревьев, поддерживающих верхний мир. И никто на них больше не нападал.

Еще несколько часов проплыли они на плоту, и тут Борн обнаружил, что хочет пить. Он опустился на колени и склонил голову к темной поверхности воды.

– Стой, Борн, – закричала Логан. – Ведь она же наверняка…

– Могла бы и не беспокоиться, – Борн сморщил нос от отвратительного запаха.

Никаких ученых степеней у него не было, никакого знания биохимии тоже, но ему достаточно было понюхать воду, чтобы определить, что она совершенно не пригодна для питья. Так он и сказал всем остальным.

– Не удивительно, – прокомментировал Кохома, и поглядел наверх. – Ведь здесь столько бактерий! Только подумайте, сколько тонн… тонн!.. уже полуразложившихся животных и растений падают на каждый квадратный километр поверхности. И это ежедневно. А теперь вообразите, что здесь со всем этим делается при такой ужасной жаре. И дождь каждый день.

Можно сказать, что этот мир стоит на естественном море жидкого навоза и перегноя, шут его знает, какой глубины.

– Очевидно, что эти деревья, несмотря на огромное потребление, не могут управиться со всеми осадками, – задумчиво поддержала Логан. – Она откинулась на плот и стала смотреть на ствол, который они оставляли справа по борту. В диаметре он чуть-чуть не дотягивал до межзвездного грузового корабля. – Хотелось бы мне знать, как эти полукилометровой высоты росточки качают воду с поверхности на такую высотищу.

– А мне бы чертовски не хотелось, – неожиданно прервал ее Кохома, – прогрести на этой штуковине мимо станции, прежде, чем мы снова поднимемся наверх. Ведь направление мы знаем, а вот определить, на сколько мы продвинулись за день…

– Борн и Лостинг знают, как оценить расстояние.

Кохома только улыбнулся.

– Конечно, знают. На тропах Дерева, но не здесь, – он указал на плот. Потом повернулся к Борну. – Как ты думаешь, не лучше ли у нас будут шансы в кроне, чем здесь, внизу, если мы, конечно, будем потщательнее выбирать дупло, в котором остановимся на ночлег.

– Да я с самого того момента, как мы отчалили от места жительства этого чудища, подыскиваю подходящую дорогу наверх, – ответил охотник.

– Но нам в любом случае вскоре придется подниматься в мир. Видишь, – он указал вперед и вниз.

А Лостинг продолжал мрачно грести, внимательно осматривая мрачные корни и основания деревьев, выискивая место, где они могли бы начать взбираться наверх. Кохома и Логан посмотрели вниз, а Борн постучал пяткой по бревну. Раздался полый звук. После этого он поднял ногу повыше и изо всех сил топнул по бревну. Нога провалилась по самую лодыжку, а когда он достал ее, из пролома хлынула желтовато-коричневая жижа.

– Что ты там говорил по поводу воздействия бактерий и разложения, Жан? – иронично проворчала Логан. После этого она снова повернулась лицом к проплывающему мимо пейзажу, похожему на сон. – Борн прав, если мы в скором времени не причалим, этот плот растает прямо под нами.

Липкая густая жижа, покрывавшая поверхность, уже лизала им ноги, когда Лостинг обнаружил путь, ведущий наверх. Древесный мыс был образован изогнутым утолщением большого корня, который горизонтально выступал в воду, прежде чем исчезнуть под ее поверхностью. Корень этот плавно изгибался, переходя в центральный ствол, что избавляло от необходимости предпринимать вертикальную атаку на сотни метров вверх.

Изрядно потрудившись веслами, путники причалили шаткое судно к твердому древесному берегу. И очень вовремя, потому что вместо того, чтобы упруго стукнуться о корень, передняя часть плота просто развалилась от удара. Быстрое обследование показало, что плот выдержал бы еще не более километра. Почти все бревна прогнили по меньшей мере наполовину. К еще более разрушительным последствиям мог привести тот факт, что большая часть серых перевязей, которыми был скреплен плот, исчезли. Останься они еще немного на плоту, и все могло кончиться его мгновенным, а не постепенным расщеплением. Бревна просто рассыпались бы, поскольку их больше ничего не связывало.

После того, как они поднимутся по удобному плавному помосту, который образует огромный изогнутый корень, появятся сучья и утолщения, которые позволят им двигаться вверх, но во всех случаях дорога будет сильно отличаться от их быстрого спуска.

Кохома вслух высказал то, что Логан думала про себя.

– И что, мы здесь будем взбираться?

– Люди умеют летать, – проговорил Борн. – Но, к сожалению, лишь в одном направлении – вниз. Боюсь, что придется. Мы с Лостингом пойдем первыми и будем отыскивать самую простую дорогу, настолько легкую, что даже ребенок сможет по ней взобраться. А вы пойдете за нами. – После этого охотник обернулся к фуркотам. Джелливан при его словах зевнул. – Идите сразу за великанами и не давайте им падать, – приказал он.

– Понял, – хмыкнул Руума-Хум. – Будем идти сразу за ними, будем о них заботиться.

Тяжелый череп еще раз обернулся, чтобы посмотреть назад. В туманном фосфоресцирующем свете тускло блеснули клыки.

– Быстрее, сюда кто-то идет.

Если у Логан или у Кохомы и возникло желание предложить поискать другой путь для подъема, может быть, менее отвесный, то короткое предупреждение Руума-Хума развеяло все их сомнения, и они поспешно последовали по избранному маршруту.

– Нас ведь никто не трогал с тех пор, как мы загасили факелы, – пропыхтела Логан. – С какой стати сейчас на нас кому-то внезапно нападать? Я думала, что мы здесь стали для всех совершенно неприметными.

– Просто у тебя глаза к здешнему свету привыкли, – крикнул ей Борн.

– А ты посмотри как следует на себя.

Логан посмотрела на свои плохо слушающиеся ноги и от неожиданности резко вздохнула. Она сияла, как тысяча крошечных лазеров: ноги, ступни, тело – все было покрыто пурпурными, желтыми огоньками, которые жили, казалось, сами по себе. Логан вытянула руки перед собой, и у нее на глазах светоносное нашествие расползлось по рукам. Потом она заметила, как легкое, едва заметное, будто перышком, покалывание распространяется по лицу, и она отчаянно начала тереть глаза, нос, рот. Паника отпустила женщину лишь тогда, когда поняла, что легкое, как перышко, прикосновение таковым и остается.

Борн теперь тоже светился, и Лостинг. Логан увидела, как на нее смотрит Жан, и что его лицо тоже покрыто мириадами огоньков, как и ее собственное. А позади светом струились Руума-Хум и Джелливан. Где-то позади раздался такой стон, что дрожь побежала по позвоночнику. Люди и фуркоты удвоили усилия. На самом-то деле подъем, с технической точки зрения, не представлял собой большой сложности, просто он очень сильно действовал на нервы и изматывал.

Логан казалось, что они взбираются уже много дней, а не часов. На какое-то время стало гораздо темнее, когда фосфоресцентные грибы, личинки, а также мхи стали попадаться все реже и реже. Но еще через дюжину метров первый свет пробился сверху, пока еще слабый, робкий проблеск пробивающегося далекого солнца. И тут же приобретенная иллюминация оставила их. Едва видимые простым глазом огоньки зашевелились, потекли и начали растворяться, поднимаясь облачком с кожи. Крошечные, невероятно крошечные насекомые, живые светлые точки.

Тот единственный, леденящий душу стон уже давно растворился, остался вдали, но ничего удивительного, что они внезапно стали привлекательны для кого-то, ибо миллиарды светлячков, которые постепенно собрались на них, превратили движущихся людей и фуркотов в сияющие силуэты на фоне тьмы, яркие, мерцающие маяки, призывно зовущие светочувствительных хищников. «Еще один симбиоз», – размышляла она. – «В этом мире их сотни и сотни, самых неожиданных».

Они поднимались в область все более и более густой растительности.

Это были уже не грибы, а какие-то доисторические предтечи настоящих растений, и вот уже появились первые бледные тени, которые отбрасывал настоящий солнечный свет, и это было как ответ на молитву. Сначала они взбирались по корням, свисавшим с самых крупных паразитических деревьев, по самым старым лианам, потом по корням более мелких деревьев паразитов и кустарников, и наконец, они достигли первых листьев – огромных дисков, едва тронутых зеленью. Некоторые были по пять, шесть метров в диаметре, они были созданы, чтобы ловить малейший лучик солнечного света свыше. Грибы здесь тоже вовсю процветали, но уменьшились до дружелюбного, неугрожающего размера, не то, что кошмарные колоссы Седьмого Уровня. Гигантские папоротники, плющи, глубокий мох по-прежнему вытесняли здесь цветущие растения.

– Пожалуйста, давайте здесь остановимся, – умолял измученный Кохома, устраиваясь на широкой лозе, увитой ромбовидным плющом. – Ну хоть на минутку.

Логан рухнула рядом с ним. Борн кинул вопросительный взгляд на Руума-Хума. Фуркот внимательно смотрел на проделанный ими путь, его длинные уши склонились вперед. Он прислушивался, а потом повернулся.

– Никто не крадется, никто не преследует. Опасность миновала.

Прошло, как показалось Кохоме, всего несколько секунд, и Борн встал и попробовал следующий свисающий корень. Оставшись доволен, он стал карабкаться вверх по этой спиралевидной структуре. Лостинг последовал за ним, охотничья трубка билась о накидку. Кохома взглянул на свою спутницу, пробормотал что-то, чего Борн все равно не понял бы, и пустился следом. Логан вздохнула, встала и попыталась немного расслабить затекшую шею. Выяснилось, что это приводит только к напряжению других мускулов. Она ухватилась за корень и начала карабкаться. Руума-Хум и Джелливан выбрали другую дорогу.

Еще несколько часов тяжелого подъема привели их к тому, что можно было бы назвать туманным полумраком, где, наконец, можно было смотреть, не прищуриваясь.

В этот раз наступил черед Логан объявить во всеуслышание, что она больше не может сделать ни шагу. Борн и Лостинг посовещались о чем-то, глядя на двух великанов, рухнувших на ложе из прямоугольных листьев, таких толстых, что они были похожи на коробочки.

– Ну и хорошо, – сказал им Борн. – Здесь мы и переночуем.

– Переночуем? – удивился Кохома. – Но ведь, когда силверслит согнал нас с того дерева, была ночь.

– Пора бы уже научиться определять время по свету, – сказал ему Борн. – Солнце уже умирает, а не расцветает. Мы были в пути остаток той ночи и почти весь следующий день. У нас почти не осталось времени на приготовление огня и убежища.

– Постой, а откуда ты знаешь, когда солнце садится, а когда встает?

Борн обвел рукой окружающий лес.

– Тут достаточно эмфола.

– Да ладно уж, – недовольно сказал Кохома. – Верю тебе на слово, Борн. – Тут выражение его лица переменилось. – А вы с Лостингом собираетесь поохотиться или нам опять придется удовлетвориться этими подметками, которые вы называете сушеным мясом?

Борн доставал топор.

– Нет времени охотиться. Или ты предпочитаешь свежее мясо крову?

– Нет уж, спасибо, – вмешалась Логан. – Уж лучше пусть будет тепло и сухо. Времени вам хватит?

– Тут много мертвых ветвей и умирающих листьев, – сказал им Борн. – К тому же мы сейчас так низко в мире, что вода просочится только поздно ночью. Кроме того, эта область все еще мало знакома нам. Ведь это Шестой Уровень. Что-то из растительности мы знаем, а что-то нет.

То же самое можно сказать о звуках и, вероятно, о тех, кто их издает сейчас. Не самое лучшее время для охоты.

– Будем есть то, что принесли с собой, – сказал Лостинг. – А завтра сумеем добраться до Третьего Уровня, и там поохотимся на свежатинку, поищем фрукты и мясные орехи. А сейчас довольствуйтесь тем, что есть.

– Понимаешь, – объяснил Кохома, – ты только не подумай, что я жаловался или еще что… – Он вспомнил, что здесь они оказались благодаря безрассудству и любопытству Борна, а вовсе не Лостинга. – Просто все ухудшающееся качество нашего рациона за последние недели явилось потрясением для моих внутренностей.

– А для нас, по-твоему, то, что мы едим, это что – пиршество? – напомнил ему Борн.

Они с Лостингом отправились на поиски зеленых листьев, похожих на огромные подносы, которые показывали признаки нездоровья или умирания.

Кохома откинулся и лежал, развалившись, в листве, пока двое охотников не исчезли за густой зеленой стеной. После этого он перевернулся и посмотрел на Логан, которая деловито сверялась с компасом.

– Ну и как курс?

Она пожала плечами.

– Более или менее верно, Жан. Ты же знаешь, сам об этом говорил, станция должна быть прямо по курсу.

– Но у нас три возможности пропустить ее. Мы можем пройти ниже, правее или левее. – Кохома затеребил лист, на котором сидел. – Ох и не нравится же мне это наше путешествие низом, черт его возьми. Да что тут поделаешь!

– Да что такое, Жан? Неужели тебе все это не интересно?

– Интересно? – он недобро поцокал языком. – Одно дело – изучать туземные отклонения со скаммера, под защитой лазерной пушки, и другое дело – вместо того, чтобы заносить новых зверей в каталог, быть ими заживо съеденным. Это мне совершенно не по душе. Скоро у нас будет еще одна проблема, понимаешь ли!

– О, у тебя полно для меня сюрпризов, – воскликнула Логан.

– Я говорю серьезно. Если мы не хотим рисковать тем, чтобы пройти мимо станции, нам придется убедить наших провожатых держать путь у самых макушек деревьев. В нашем путешествии на плоту их чувство расстояния оказалось сбитым, и я думаю, мы сможем уговорить их быстро подняться на самый верх мира.

– Да, ведь правда, станция стоит на открытом месте. А Борн, как и весь его народ, – продолжила Логан, – смертельно боится неба. Хотя, – добавила она задумчиво, – не так сильно, как поверхности. А поскольку поверхность мы успешно изучили в нижнем Аду, может быть, теперь Борн не будет так противиться подъему. Не забывай, Борн ведь не знает, что станция расположена на самом верху Первого Уровня. Он, может быть, почти поверил, что мы пришли из иного мира. По-моему, в его воображении скорее уложится это, чем то, что здесь, в этом мире, мы добровольно избрали местом жительства их Верхний Ад.

Кохома покачал головой.

– И все-таки, хотелось бы мне понять, что это за дела такие с этим эмфолом. Похоже на то, что это какое-то отклонение растительности, помогающее приспосабливаться.

Логан кивнула.

– Разве неудивительно, что поддержку и сверхъестественную помощь они черпают вокруг, потому что внизу у них Ад и вверху Ад, и получается, что они зажаты посредине, как в сэндвиче, – улыбаясь проговорила Логан. – Естественно, что развитие их пошло по нецивилизованным путям. Это очень плохо в своем роде. Борн, вожди Сэнд и Джойла и еще несколько других, они ведь у них своего рода знать.

Кохома хмыкнул и перевернулся.

– Самая большая ошибка, в которую может впасть сторонний наблюдатель в этом мире, – романтизация примитива, – иронично заметил он. – А в случае с этими людьми даже вышесказанное неверно, поскольку они не просто первобытные люди. Они – лишь выродившиеся, регрессировавшие потомки нашего народа.

– А скажи-ка мне, Жан, – прошептала Логан, – это и в самом деле вырождение, регресс, или это – прогресс? Восхождение, но просто по другому, чуждому нам пути.

– А? Что ты сказала?

– Ничего, ничего. Я устала, только и всего.