Текст книги "Волшебный камень Бризингамена"

Дом Селины Плейс

Комната была длинной, с высоким потолком, выкрашенным в черный цвет. Стены задрапированы черной бархатной тканью. Ни чем не застланный деревянный пол покрыт густо-красной краской. В комнате стоял стол, на нем лежал раздвоенный с одного конца прут и серебряная тарелка, на которую горкой был насыпан какой-то красный порошок. На одном конце стола стояла подставка для книг с раскрытой большого размера книгой со страницами из тонкого пергамента, а на другом – жаровня с тлеющими углями. Больше в комнате ничего не было. Гримнир следил недобрым взглядом за тем, как Морриган долго и нудно совершала приготовления к колдовству. Он не любил магию ведьм: они слишком полагались на неуклюжих, духов, и злоба в них закипала слишком медленно. Он предпочитал, как ударом, нагонять страх и видел для себя опору в темных сторонах человеческого ума.

Да, конечно, эта грубая ведьмина магия тоже имела свой смысл. Она постепенно набирала силу, как вздымающаяся волна, и поражала свою жертву медленной неотвратимостью лавины. Если бы только эта магия была мгновенной! Ведь так мало времени оставалось до того, как Настронда заставят действовать его все более и более увеличивающиеся подозрения, а тогда… Сердце Гримнира дрогнуло от одной этой мысли. Только бы ему удалось подчинить своей воле силу камня! Тогда Настронд увидел бы, кто из них настоящий Дух Тьмы. Тогда для Гримнира и Рагнарок, и все, кто в нем обитает, были бы не более, чем канава с червяками, через которых можно перешагнуть и забыть о них. Но как взять власть над камнем? Камень уже отпарировал все его «удары рапирой», и был момент – чуть было не уничтожил и самого Гримнира. Единственный шанс теперь заключался в колдовстве этой женщины из мортбрудов, но и за ней надо следить, нельзя допустить, чтобы она вдруг сделала камень послушным одной себе. Пока она ему нужна. А как от нее отделаться, когда она сыграет свою роль, не очень-то занимало его в данный момент. В мозгу Гримнира все разрасталась и разрасталась фигура Настронда, и он знал, что спасение только в очень быстром успехе.

Морриган, высыпая черный песок из кожаной бутылки, изобразила сложный орнамент, начертив круг на красном полу. Она то и дело останавливалась, делая рукой в воздухе какие-то знаки, что-то бормотала себе под нос, приседала, затем продолжала сыпать песок. На ней было черное платье, обвязанное алым шнуром, на ногах – остроносые туфли.

Так погружена была в свое дело Морриган и так занят своими мыслями Гримнир, что ни один из них не заметил двух пар глаз, которые прильнули к левой стороне окна.

Круг был завершен. Изменяющая Обличье подошла к столу и взяла в руки прут.

– Сейчас плохое время призывать на помощь тех, кто нам нужен, – сказала она. – Но если в том, что ты слышал, есть хоть гран истины, то надо действовать немедленно, хотя тебе следовало бы проявить больше такта, – она указала на серое облако, прижавшееся к стеклу. Глаз в окне уже не было. – Мы можем привлечь нежелательное для нас внимание.

– Но ты же видишь, они уже начали беспокоиться! Они что-то пронюхали. Скоро мы узнаем, в силах ли они одолеть нас. Хоть бы это оказалось не так! Если мы не успеем до конца дня, тогда пеняй на себя.

Тяжело ступая, ведьма открыла входную дверь, вышла, завернула за угол дома и направилась к флигелю, откуда доносились какие-то заунывные звуки.

Селина Плейс была раздражена и сердита. Несмотря на все его искусство, какой Гримнир все-таки дурак! Надо же было так рисковать! Кто, в здравом уме, мог прийти так открыто по такому делу? Ему со всей его магией было далеко до волшебного камня Бризингамена! Придется мобилизовать все ее древнее колдовство, чтобы приручить камень, и Гримнир это знает, сколько б он там не суетился в своем Ллин-дху.

– Тихо, тихо. Мы идем. Не выломайте только дверь! Сзади нее из тумана возникли две тени. Они скользнули вдоль стены и шмыгнули в открытую дверь.

– Куда теперь? – прошептала Сьюзен. Ребята стояли в тесной передней, и им надо было выбрать одну из трех дверей, выходивших туда. Одна из них была отворена и, видимо, вела в гардеробную.

– Иди ко мне, и давай отсюда посмотрим, в какую дверь она войдет.

Они не стали медлить, потому что мужские шаги Селины Плейс уже приближались в тумане.

– Ну, а теперь давай проделаем все, что мы можем, – сказала ведьма, возвращаясь к Гримниру. – Будь она неладна, эта спешка! Может, нам еще ничего и не грозит. Но все же мы не будем в безопасности, пока не сделаемся господами над камнем. Дай его нам.

Гримнир отстегнул кошелек, висевший у него на поясе, и вынул оттуда браслет. Огнелед свисал с него, его ясная глубина была скрыта туманом.

Морриган схватила браслет и поместила его в центре круга на полу. Она задернула портьеры на окнах и дверях, подошла к жаровне. Мерцание углей почти не разгоняло темноту. Морриган взяла пригоршню порошка с серебряной тарелки, посыпала им угли и выкрикнула громким голосом:

– Димориель, Карнефиель, Каспиель, Аменадиель!

Зашипев, пламя рвануло вверх, наполнив комнату рубиновым светом.

Меняющая Обличье раскрыла большую книгу и начала вычитывать из нее.

– Вос омнес ит министри одеи ет деструкционес эт сараторес дискорде…

– Что она задумала? – спросила Сьюзен.

– Не знаю, но от ее голоса по мне бегают мурашки.

– …эт квод ест нопе вос кониурасе идео вос конниро эт депрекур.

– Колин, я…

– Ш-ш-ш, молчи!

– …эт одид фиат миер альве…

Тени стали собираться на бархатных стенах в дальних углах комнаты.

Целых полчаса Колину и Сьюзен пришлось стоять неподвижно в их убежище, и меньше чем за половину этого срока их энтузиазм испарился. Они попали сюда в каком-то порыве, какая-то внутренняя потребность привела их в этот страшный дом, заставив откинуть мысль об опасности.

Они, может быть, потихонечку уползли бы и попытались найти Каделлина, если бы не наводящее ужас сопение, которое время от времени слышалось за окном гардеробной, из-за него им очень не хотелось открывать наружную дверь.

И все это время голос Морриган монотонно гудел, иногда возвышаясь до пронзительных, приказывающих выкриков.

– Приди, Хаборим! Приди, Хаборим! Приди, Хаборим! Вслед за этим ребята почувствовали сухой колючий жар, который постепенно делался просто непереносимым. Он давил на них, пока кровь не начала пульсировать в ушах и комната не стала вращаться над их головами.

– Приди, Оробас! Приди, Оробас! Приди, Оробас! Возможно ли такое? Ровно через три секунды ребята услышали цоканье копыт по голым доскам, и дикое, бешеное ржание эхом отозвалось где-то высоко над крышей.

– Приди, Намброт! Приди, Намброт! Приди, Намброт!

Порыв ветра схватил дом за стрехи и грозил оторвать его от корней из песчаника. Что-то пронеслось мимо на гудящих крыльях. Какие-то странные голоса устроили перекличку в пустых комнатах, и плотный туман прилип к дому, да так и застыл.

– Кониуро ет конфирмо супер вос потентес ин номини фортис, метуен дисиими, инфанди…

Как раз в тот момент, когда Сьюзен показалось, что она сейчас потеряет сознание, жар уменьшился, стало возможно дышать, ужасный ветер утих, в доме воцарилась гнетущая тишина.

После нескольких минут тихого бормотания дверь открылась, и голос Селины Плейс долетел в гардеробную:

– А мы говорим… что камень… будет в сохранности. Ничто не грозит ему… извне. Пошли отсюда… это опасное варево. Если оно выплеснется… а мы будем рядом… нам – конец. Поспеши. Оно набирает силу. Даже смотреть на него опасно.

С недоверием и постоянно оглядываясь, Гримнир присоединился к ней. Они вместе прошли через ту дверь в передней, что была напротив, и шаги их замерли.

– Ну и как же нам теперь выбраться из этого переплета? – сказал Колин. – Похоже, нам придется торчать здесь, пока она не отзовет все эти существа. А если она опять примется за свое колдовство? Мне что-то неохота ждать.

– Колин, мы не можем уйти, моя слезка вон в той комнате, больше такого случая не представится никогда!

Воздух стал прохладным, и никаких звуков – ни странных, ни обычных не было слышно.

Но Сьюзен чувствовала настойчивые призывы в глубине своего сердца, которые отмели в сторону все обещания, всяческое благоразумие уже тогда, когда они увидели туман со станционного моста.

– Но, Сью, разве ты не слыхала, как эта Плейс сказала, что там находиться опасно? Уж если и она боится, значит, это по-настоящему чем-то грозит.

– Наплевать. Я должна сделать попытку. Идешь? Если нет – я иду одна.

– Ох… ну, пошли. Увидишь, мы еще пожалеем, что не остались здесь.

Ребята вышли из гардеробной и осторожно отворили находившуюся слева от них дверь.

Сначала они ничего не могли увидеть в тусклом свете жаровни, но разглядели стол и подставку для книг, и белый столб посреди комнаты.

– Все спокойно! – прошептала Сьюзен. Они вошли в комнату на цыпочках, закрыли дверь, постояли, пока глаза привыкли к освещению… и тогда они увидели! Столб был живой.

Он вырастал из круга, который Селина Плейс так старательно изготовила. Это был столб маслянистого дыма, а в дыму шевелились какие-то существа. Их очертания были неясными, но ребятам удалось разглядеть достаточно, чтобы захотеть очутиться подальше отсюда. Пока они смотрели, столб начал вращаться, все быстрее и быстрее, дым становился все гуще и гуще, пол зашатался, и слух ребят внезапно наполнился печально завывающими голосами, доносящимися откуда-то издалека, из неведомых страшных мест. Жужжа как мухи, какие-то тени отделились от драпировок, и их тут же затянуло в дымную спираль. А затем основание столба почему-то сделалось голубым. Жужжание перешло в сумасшедший вой – и смолкло. Вся эта вертящаяся масса задрожала, как будто кто-то резко нажал на тормоз, замерла и рухнула, как упавшее дерево. Сквозь дым вверх побежали серебряные молнии, дымный столб столкнулся с огненным шаром, и последний поглотил его. Какой-то голос пропищал что-то совсем рядом с ребятами и исчез через двери позади них. Голубой свет начал гаснуть, а на его месте показался Огнелед посреди нарушенного магического круга.

Колин и Сьюзен стояли, точно привинченные к полу. Затем осторожно, затаив дыхание и не отрывая глаз от камня, как будто он мог исчезнуть, Сьюзен подошла и взяла его. Молча расстегнула она браслет и замкнула его на своей руке. Она не отдавала себе отчета в том, что делает. Этот момент снился ей столько раз за долгие месяцы, и столько раз она с горечью просыпалась.

В маленькой комнатке наверху под самой стрехой Селина Плейс и Гримнир сидели в ожидании. Они были скованы почти невыносимым напряжением: слишком хорошо была известна цена неудачи. На протяжении тысячелетий не раз бывали случаи, когда подобные им ослушивались Настронда. Но все в конце концов оказывались в Рагнароке. Настронд умел подчинять всякое зло своей воле.

– Теперь уже недолго, – сказала Морриган. – Через пять минут камень должен…

Тоненькая ниточка дыма просочилась под дверь и поплыла по комнате. Какие-то плачущие звуки сопровождали ее. Морриган вскочила со стула, взгляд ее сделался диким, на лбу появилась испарина.

– Нон липет абире…

Она широко раскинула руки, чтобы загородить дорогу.

– Кониуро эт конфирмо супер… Но дым обогнул ее, направляясь к камину, и прыгнул в него. За окном мрачно вздохнул ветер, и все стихло.

– Нет, нет, нет, – пробормотала Селина потрясенно, устремляясь к двери. Но Гримнир уже распахнул дверь и мчался по коридору к лестнице. Он пробежал уже один пролет вниз, когда раздался звон разбиваемого стекла, и на лестнице тут же сделалось темно, потому как черная фигура заслонила собой верхнюю часть окна. Морриган своим резким голосом издала вопль, полный страха, а Гримнир обернулся со скоростью и злобой голодного паука.

Шум вернул к жизни Колина и Сьюзен. Морриган снова взвизгнула.

– Давай быстрей отсюда! – сказал Колин. Он потащил сестру за руку в прихожую.

– Как только мы выйдем наружу, беги как сумасшедшая, я – следом.

Жуткий тарарам происходил там, наверху, и звуки неслись оттуда такие, что заставляли забывать о прочих опасностях. Однако только до тех пор, пока Колин открыл наружную дверь. Раздался какой-то скрежещущий рык, и из тумана возникла фигура, вид которой заставил их, спотыкаясь, ринуться обратно в дом. Но прежде чем Колин сумел захлопнуть дверь, собака колдуньи Морриган перемахнула через порог и очутилась прямо перед ними – злобная и страшная.

Она была очень похожа на бультерьера, только фута на четыре выше в холке, и острые уши ее, в отличие от прочего гладко-белого туловища, были покрыты грубой красной шерстью. И уж чем она была непохожа на всех собак на свете – это тем, что на морде ее не было даже признака глаз. Она была безглазая!

Зверь секунду помедлил, покачивая своей клинообразной головой из стороны в сторону и принюхиваясь влажными раздутыми ноздрями. Учуяв запах ребят, ринулся к ним, как если бы увидел их глазами. Колин и Сьюзен нырнули за ближайшую дверь, которая, как оказалось, вела в кухню, но там ничего не сулило им укрытия, только обнаружилась еще одна дверь.

– Надо рискнуть, это страшилище явится сюда через минуту.

Задвижка на кухонной двери не выдерживала, она вот-вот готова была отскочить под яростным натиском скребущих когтей. Но не успела Сьюзен все это проговорить, как послышался звук шагов, торопливо приближающихся к другой двери. И тут защелка подалась, и зверь ворвался на кухню.

Колин схватил кухонный стул и шепнул Сьюзен:

– Спрячься за мою спину.

При звуке его голоса зверь замер, но только на мгновенье.

– Мы до окна не достанем?

Колин не смел отвести глаз от наступающей собаки.

– Нет.

– А другого выхода отсюда тоже нет?

– Нет.

Он орудовал стулом как щитом. Собака наскакивала на него, пытаясь укусить. Стул был тяжеленный, руки у Колина ломило.

– Смотри, – сказала Сьюзен, – вон там какая-то кладовочка, для щеток и веников, что ли, дверь не заперта, давай туда!

– А чем это поможет?

– Я не знаю. Может, Гримнир нас не заметит, или собака на него набросится… или… все равно, хуже не будет!

– А мы там поместимся?

– Она высокая, до потолка.

– Ладно, давай.

Сьюзен залезла в кладовку и подержала дверь, пока Колин, пятясь, продвигался к кладовке. Зверь кусал ножки стула и лупил их лапами. Дерево трещало, щепки летели во все стороны, руки у Колина ослабели, но он добрался до кладовки, швырнул стул в оскаленную морду и вдавился в кладовку. Сьюзен увидела красный язычище и сверкнувшие белые клыки прямо рядом со своим лицом, но она успела захлопнуть дверь. В тот же момент Сьюзен услышала, как с силой распахнулась та, другая дверь в кухню. Потом она потеряла сознание.

Или так ей показалось. Ей стало нехорошо, голова закружилась, ей почудилось, что она провалилась в бездонную темноту. Был ли это на самом деле обморок? Колин толкнул ее, пытаясь выпрямиться, и она это почувствовала. Сьюзен ущипнула себя за руку. Нет, она была в сознании.

Колин и Сьюзен стояли тесно бок о бок, готовя себя к тому, что дверь в кладовку в любой момент могла отвориться. И что тогда? Но в кухне было неестественно тихо, не доносилось ни звука.

– Что случилось? – прошептал Колин. – Там уж слишком спокойно.

– Ш-ш-ш!

– Я не вижу, где замочная скважина? А ты? Должна же она где-то быть.

Он наклонился и пошарил рукой.

– О-о-ох!

Колин испустил вопль удивления и ужаса, и в этот момент Сьюзен чуть было действительно не потеряла сознание.

– Сью! Тут нет никакой двери!

– Ч-что?

– Нету двери! Это какая-то твердая скала и она движется, и я содрал кожу об нее! Вот почему у меня уши закладывает! Мы попали в какой-то лифт!

Говоря это, он почувствовал, что пол под ним действительно есть, но в лицо вдруг повеяло холодным сырым воздухом, и тишина воцарилась такая, что было слышно, как бьется собственное сердце.

– Ради всего на земле, где же это мы оказались?

– Скорее всего как раз где-то под землей! Сьюзен встала на коленки на пол кладовки и протянула руку к двери. Ничего. Рука ее касалась влажной скалы.

– Пол есть. А двери нет. Давай достанем фонарик и посмотрим. – Они сняли со спины рюкзаки и стали шарить в них среди бутылок с лимонадом и сэндвичей.

При свете фонариков они разглядели, что находятся у входа в какой-то туннель, который уходит в темную бесконечность.

– Что же нам теперь делать?

– Но ведь мы не можем вернуться обратно, даже если очень захотим, так ведь?

– Не можем. Только мне все это не нравится.

– Мне тоже. Но нам не из чего выбирать! Пошли. Они снова надели свои рюкзаки на плечи и двинулись вдоль туннеля. Через секунду какой-то легкий звук заставил их обернуться. У обоих душа ушла в пятки.

– Лифт умчался! – сказал Колин, с ужасом глядя в шахту, в которой стремительно исчезла «кладовка». – В один миг они будут здесь!

Шахта с доской

Ребята шли так быстро, как только могли, спотыкаясь на неровном полу и царапаясь о каменные стены. Воздух был затхлый, и через минуту на них напала одышка, точно они пробежали целую милю, но Колин и Сьюзен спешили – все вперед и вперед, при этом только две мысли бились у них в голове – удрать от погони и найти Каделлина или Фенодири. Ах, если бы это место было уже Фундиндельвом!

Проход все время отчаянно извивался, и когда Сьюзен, не издав ни звука, внезапно затормозила на повороте, Колин с размаху налетел на нее, они растянулись оба, к счастью успев поднять кверху свои фонарики.

Туннель заканчивался шахтой, которая уходила вниз на головокружительную глубину, так что света фонариков не хватало, чтобы осветить ее дно.

А на толстом крюке, глубоко вогнанном в скалу, висела веревочная лестница. Она была мокрая, местами покрыта бледно поблескивающей плесенью, но выглядела крепкой, так что должна была их выдержать. Что делать? Необходимость умертвила страх. Теперь им потребуются обе руки, они сунули фонарики за пазуху, в свои ветровки и стали спускаться в темноту.

Веревка была скользкая. Им пришлось призвать всю силу воли, чтобы слезать ритмично, без суеты. Они одолевали перекладину за перекладиной, двигаясь одновременно. Колин командовал:

– Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь.

Он находился десятью перекладинами выше, и ему было очень трудно бороться с желанием ускорить темп. Он старался не думать о том, что может произойти, если Гримнир доберется до лестницы, пока они еще на ней.

– Сто сорок, и еще – раз-два-три-четыре-пять.

– Я на дне, – крикнула Сьюзен. – Тут сыро!

Конец лестницы раскачивался над островом из песка, который расположился на дне шахты, а от него расходились четыре пути, все не очень-то заманчивые. Два из них были занесены чем-то вроде ила, а два других были затоплены водой. Колин выбрал тот, в котором воды было поменьше, в нем просматривались выбитые в скале вроде как ступени, по ним можно было шагать почти что посуху. Колин, обернувшись, чтобы помочь Сьюзен переступить через особенно большую лужу, вдруг увидел, как дико заплясал в воздухе конец веревочной лестницы. Кто-то, по-видимому, начал по ней спускаться.

Коричневая вода взметнулась к самому потолку, когда Колин и Сьюзен бросились улепетывать, натыкаясь на невидимые под водой камни. Туннель, к счастью, пошел вверх, и вскоре вода осталась позади, они побежали по сухому песку. Правда, это не принесло облегчения, песку становилось все больше и больше, пришлось бежать, согнувшись в три погибели, а вскоре они и вовсе поползли на четвереньках.

«А что, если потолок с полом сойдутся, и нам придется идти обратно… или вообще, что-нибудь еще…» – думала Сьюзен.

Пот заливал ей глаза, в волосы и в одежду набралось полно песку, камни царапали кожу, а легкие болели от попыток втянуть хоть чуть-чуть кислорода из тяжелого, пропитанного влагой воздуха. Но слезка была с ней, и на этот раз Сьюзен ни за что ее не отдаст, даже если все на свете ведьмы и колдуны нападут на нее.

А что, если дальше нет пути…

Но тут сразу же тревоги Сьюзен и рассеялись, потому что туннель кончился, и луч фонарика высветил свободное пространство.

– О, слава тебе… – пролепетала она, и ребята выползли на холмик песка.

Сначала они просто стояли на четвереньках и мотали головами, как заводные собачки, и глотали прохладный воздух, который здесь был намного легче, чем воздух в туннеле. По тому, как звуки глохли, они догадались, что находятся в пещере. Каждое их движение в туннеле отзывалось многократно увеличенным гулким эхом, а сейчас даже собственное дыхание казалось неслышным и далеким. Покачиваясь, ребята поднялись на ноги.

И формой и размерами эта пещера напоминала пещеру Спящих Рыцарей в Фундиндельве, но только вместо голубого света со всех сторон Колина и Сьюзен обступала давящая темнота. Желтоватые стены были прочерчены коричневым, черным, красным, голубым – точно венами – прожилками из минералов. Их ритмы показывали направление ветра или прибрежных волн двадцать миллионов лет назад.

Колин наклонился и прислушался у входа в туннель, который привел их в пещеру.

– Я ничего не слышу, но нам лучше двигаться дальше, если мы сможем.

…В этом месте было нетрудно скрыться от преследования. Казалось, что они попали в некую хитроумно спланированную систему пещер, соединенных бесчисленным количеством туннелей и шахт. Пещеры были удивительные. Стены, соединяясь наверху, образовывали в вышине как бы соборные купола, а размеры их подчас бывали такими, что стоя в центре, ребята могли вообразить, что стоят на песчаном морском берегу в безлунную, беззвездную и безветренную ночь. Рыхлый песок гасил звуки их шагов, отчего тишина еще больше терзала нервы, ходьба становилась жаркой, тяжелой работой, и воздух здесь все-таки был нехорош. Десять минут ходьбы забирали здесь столько сил, сколько обычно уходило на то, чтобы прошагать целый час без остановки.

Туннели входили в шахты и покидали их под различными углами и на разных уровнях. Они поворачивали, извиваясь, разделялись на развилки и рукава, вели то вверх, то вниз и часто совсем никуда не приводили. Они вливались в пещеры на самых разных уровнях – то возле пола, а то возле крыши, то оканчивались уступом на головокружительной высоте, иногда завершались едва намеченными ступеньками, а то и ничем вообще. А разинутые четырехугольные пасти шахт представляли собой бесконечную опасность. Иногда просматривались другие галереи на более низких уровнях, а некоторые уходили на недоступную глазу глубину. В таких местах нельзя допускать паники. К каждому повороту, к каждому изгибу, к каждому прогалу надо было подходить с величайшей осторожностью, опасаясь нежелательной встречи.

Колин и Сьюзен пересекли уже, наверно, полдюжины пещер. Вглядываясь в разинутые пасти туннелей, они кидались в них наугад, слепо надеясь, что именно этот окажется необитаемым. В туннелях стены и потолок были рядом, по стенам скользили их собственные тени, а в пещерах они ощущали себя потерянными, слабенький свет от фонарика только подчеркивал их ничтожность, им все казалось, что на них смотрят чьи-то спрятанные в темноте глаза. Ведь где-то тут, в этом лабиринте кто-то ведет на них охоту!

Сколько они уже бродят и сколько времени ушло, трудно было судить: время и расстояние значат очень мало под землей!

Наконец у них не осталось сил идти дальше, и, набредя на туннель, вход в который частично был прикрыт камнем, они пробрались в него и улеглись, растянувшись на полу. Духота и жажда доконали их. Они нетерпеливо шарили, ища бутылку лимонада у Колина в рюкзаке. Несколько минут спустя в туннеле было слышно только бульканье и удовлетворенное сопение.

– Надо оставить немножко на потом, – сказал Колин.

– Ладно. Только мне кажется, я могла бы осушить целое море!

Ребята расслабились, лежали, разговаривали шепотом. Но сперва они выключили фонарики: незачем было приближать тот момент, когда вдобавок ко всем несчастьям сядут батарейки.

– Послушай, – сказал Колин. – Сейчас главное – выбраться отсюда, и так, чтобы нас не поймали. Кажется, мы с тобой оказались в медных рудниках. Если это верно, то отсюда должно быть несколько выходов. Вопрос: как их обнаружить?

Они помолчали, подумали, казалось, на этот вопрос нет ответа.

– Но должен же быть выход… подожди минутку, – сказала Сьюзен. – Да! Посмотри: если мы в шахтах, то выход обязательно должен оказаться наверху, так? Ведь все входы в шахту на вершине Эджа.

– Да-а…

– Ну вот. Если мы пойдем только по тем туннелям, которые ведут наверх, значит мы будем двигаться в правильном направлении, согласен? Может, это и не очень богатая мысль, но все лучше, чем бродить без плана, пока Гримнир и Селина Плейс нас не найдут.

– Я боюсь не только их, – сказал Колин. – Ты заметила, какой песок взрыхленный? Он слишком сыпучий, поэтому на нем не остается четких следов, но, по-моему, эти рудники не такие пустые, как кажутся. И вспомни, как Каделлин советовал любой ценой не оказываться здесь из-за свартов.

Сьюзен об этом не подумала. Но что ж с того, что добавилась еще и эта опасность? Положение все равно не менялось. Они еще немного поговорили, но все равно лучше ничего не придумали.

Все-таки потребовалось мужество, чтобы покинуть более или менее безопасное место отдыха и, включив фонарики, двинуться навстречу неизвестности.

Они пошли вперед, но дошли только до отчаяния. Ни один туннель не шел вверх подолгу. Рано или поздно пол в нем начинал спускаться и резко шел вниз. И через час мучительных поисков Сьюзен и Колин уж совсем потеряли какое-либо представление о том, где же они находятся. Затем им показалось, что хотя и незначительно, путь направился вверх. Они пробрались вдоль гребня песчаной гряды, расположенной на краю каменного выступа и высившейся почти до самого потолка пещеры, усыпанной валунами. Песок непрестанно скатывался у них из-под ног и исчезал в пустоте внизу, точно вся гряда находилась в движении. В том месте, где кончалась гряда, было отверстие очередного туннеля. Там под ногами оказалась, наконец, твердая скальная порода. После песка она показалась им желанной, как зеленый луг и голубое небо. Туннель был очень длинный и менее извилистый, чем все прочие.

– Колин, я думаю, в этот раз мы попали на верный путь, – сказала Сьюзен, шедшая первой.

– Может быть.

– Ох!

– Что случилось? Там тупик, что ли?

– Нет. Но только…

Колин заглянул Сьюзен через плечо.

– Ох!

Перед ними находилась самая широкая шахта из всех, что они уже миновали. И через ее разинутую пасть была перекинута узенькая доска. Она выглядела мокрой и кое-где подгнила, и не более трех дюймов доски опиралось о край шахты с обоих концов.

– Нам придется вернуться, – сказал Колин.

– Нет. Эту шахту надо пересечь. Этот туннель ведет куда-то, иначе для чего тут оказалась бы доска?

И Сьюзен первой ступила на доску. Колин смотрел, как сестра его шла по доске над глубокой ямой. Прежде он никогда не видел ее такой. Она всегда довольствовалась его лидерством и старалась избежать даже самого незначительного риска. А теперь, вот уже третий раз на дню она сознательно поворачивалась лицом к страшной опасности, да еще с таким самообладанием. Это вызывало его уважение, хоть слегка и уязвляло его самолюбие.

Сьюзен уже прошла две трети, когда доска слегка съехала на сторону. Спина у Колина покрылась холодным потом, но девочка только остановилась на мгновение, чтобы вернуть равновесие, и вот она уже была на той стороне.

– Ну вот! Это не трудно. Доска чуть-чуть качается посредине, а так – ничего. Иди нормально и не гляди вниз.

– Ладно! Справлюсь не хуже тебя!

Колин ступил на доску. Все шло хорошо, доска держалась крепко, и он уже заранее знал, что посредине она колеблется. И несмотря на это, середина пути застала его врасплох. Он почувствовал, что доска съезжает на сторону, закачался из стороны в сторону, замахал руками как мельница. Он сделал еще два неуклюжих шага, ему показалось, что доска уходит из-под ног. Фонарик описал дугу, и Колин понял, что если шагнет еще шаг, то промахнется. Шахта под ним разевала страшную пасть. Он сделал отчаянный скачок вперед.

– Ты ушибся?

Колин попытался сесть, потирая голову.

– Нет, спасибо, Сью.

Его затошнило. Следующую секунду, показавшуюся бесконечной, он сидел без движения, поджав под себя одну ногу, в то время как вторая его нога висела над пропастью. Казалось, он никогда не сможет собрать силы, чтобы двинуться дальше. Сьюзен рванулась ему навстречу, схватила его за волосы и втащила в туннель.

– Хочешь, отдохнем?

– Можем. Прежде чем станем перебираться обратно по доске, – со вздохом сказал Колин.

– Что???

– Смотри сама.

Колин посветил фонариком, и Сьюзен издала тихий стон. От того места, где они сидели, туннель резко обрывался вниз и, насколько хватало глаз, не менял направления.

– Все вниз, вниз, только вниз! – с горечью воскликнула Сьюзен. – Неужели мы никогда больше не увидим дневного света?

– А может, пойдем вперед, раз мы сюда добрались? – засомневался Колин. – Как знать, может, это и есть выход?

Ему не хотелось снова оказаться перед доской. Он надеялся как-нибудь этого избежать.

Проход пугал своим резким спуском вниз. Пол тут был из скользкой красной глины. Торопливо шагавшая Сьюзен поскользнулась, упала и проехала некоторое расстояние, прежде чем ей удалось затормозить. Они извлекли из этого урок и пошли потише.

Вниз, вниз, вниз, глубже, глубже. Они еще ни разу не оказывались на такой глубине. Вскоре туннель резко повернул налево, потом и вовсе пошел зигзагами и кончился уступом скалы, нависшим над пустотой. Колин лег на живот, поглядел, перегнувшись через, край уступа.

– Ну, что ж. Сделали мы попытку.

Внизу лежало озеро шоколадно-коричневой воды, кое-где покрытое желтой пеной. Недалеко от берега виднелась песчаная отмель. И только. И больше ничего.

– Пошли обратно к доске! – сказал Колин. Всю дорогу назад он думал, как же заставить себя снова ступить на доску. И вот они уже дошли, и Сьюзен спросила:

– Думаешь, справишься?

– Конечно!

Колин собрал всю свою волю. В ушах у него звенело, ноги были как резиновые, дыхание вырывалось с шипением сквозь зубы, сердце колотилось. Он шел, не оглядываясь.

– Вот и все!

Он осветил фонариком доску, чтоб Сьюзен было легче идти.

– Обратно проще! Слегка под горку! – сказала Сьюзен. – Интересно, а какая у этой шахты глубина? Она замерла на месте.

– Нет, Сью, не останавливайся! Не смотри вниз! У тебя закружится голова! Давай, иди!

– Да со мной все в порядке. Я только хочу поглядеть, где у нее дно!

Она направила луч фонарика в шахту.

Сьюзен увидела мокрую скалу, ребристую, как гигантское горло, и оно уходило куда-то далеко вниз и исчезало в темноте… и… Сьюзен взвизгнула. Фонарь выпал у нее из рук, разбился, ударяясь о противоположные стены, и исчез в черном горле шахты. Это была чудовищная глубина. Сьюзен закачалась, подалась вперед, упала, схватилась за доску руками с такой силой, что та дрогнула, заскрежетали края доски, опиравшиеся о скалу. Сьюзен стояла на коленях, глядела в глубину и тихонько подвывала от страха.