Текст книги "Его студентка"

Ник

Златовласка сосредоточенно жуёт пухлую нижнюю губу, избегая встречаться со мной взглядом. Я вижу, что её страшит этот разговор, и она бы с удовольствием сейчас выбежала за дверь, но ей всё равно придётся меня выслушать.

– Ева, я всегда способен трезво оценивать своё состояние, – озвучиваю то, о чём думал последние два дня. – Предлагая тебе секс, я наивно не отдавал себе отчёта в том, насколько всё может запутаться. Так же как и не думал о том, что у меня могут возникнуть к тебе чувства.

Златовласка поднимает на меня изумлённый взгляд, и я замечаю, как дёргается белоснежная кожа на её шее. Она открывает и закрывает рот, хлопая светлыми ресницами. Да, малышка, я сам не ожидал.

Решаю сентиментальность оставить на потом и возвращаюсь к сути.

– В последнее время я всё явственнее ощущаю, что моя жизнь свернула куда-то не туда. У меня никогда не было постоянной любовницы, и тем более замужней. Мне приходится врать, а я этого делать совсем не люблю. И мне неприятна… кого я обманываю… Меня приводит в ярость мысль о том, что помимо меня ты спишь с другим мужчиной, даже если это твой собственный муж.

– Я не сплю со своим мужем, – тихо говорит Ева, уставившись себе в ладони. – Он не хочет меня и уже давно. Это одна из причин, почему я тогда набросилась на тебя в машине после клуба. Хотела почувствовать себя желанной.

Нет, у него глаза совсем на заднице, что ли? Как её можно не хотеть. Да она даже пахнет, как секс. Душистый персиковый секс.

И я, конечно, догадывался, что в постели у них всё печально, и сейчас до широкой улыбки рад тому, что у неё не было с ним секса. Что всё это время Ева была только моей. Но… Есть одно огромное «но», омрачающее мою радость – Ева выглядит абсолютно раздавленной.

– Насколько давно, малыш? – спрашиваю как можно осторожнее, чтобы не сильно задевать её чувства.

– Больше трёх лет, – безэмоционально отзывается Ева. – Собственно, у нас хорошо-то было лишь первые полгода.

Она выглядит такой хрупкой и несчастной, что сердце предательски ноет.

– Тогда почему ты терпишь? – поглаживаю её по щеке, пытаясь немного расслабить. – Не проще просто уйти?

– Есть обстоятельства.

Кажется, я даже догадываюсь какие. Материальные. Она неработающая студентка последнего курса, и, судя по моим наблюдениям, вряд ли может похвастаться тем, что скопила приличную сумму за годы, проведённые с мужем. Потому что, такие, как он, редко напрягают зад, чтобы дать своей семье лучшее.

Даю себе ещё немного времени на раздумья, и, не найдя конфликта с собой, твёрдо предлагаю.

– Ева, я догадываюсь, что сейчас тебе не под силу снимать жильё, и я предлагаю тебе с этим помочь, – Ева сражает меня наповал голубым сиянием глаз, но я стараюсь не терять пришедшей в голову мысли. – Я бы соврал, если бы сказал, что готов попробовать жить вместе, но в будущем такой возможности не исключаю.

Я ловлю её уткнувшийся в грудь подбородок и тяну к себе.

– Ты должна согласиться. Мы можем видеться каждый день, смотреть кино до ночи и устраивать трах-марафоны, пока кровать не развалится. Нам хорошо вместе, и мы оба это знаем.

Губы Златовласки начинают трястись, и по щекам крупными каплями льются слёзы.

– Я не могу так, Ник.

– Почему? – переспрашиваю как можно спокойнее, хотя Бог свидетель, она только что словно двинула мне по яйцам.

– Я не могу принять от тебя помощь.

– Ева. Только слепой не увидит, что ты несчастна в браке. Я знаю, что девочкам часто внушают, что мужчина – это навсегда. Но, чёрт возьми, тебе всего двадцать два, а жизнь одна.

– Мне двадцать три, Ник, – поправляет Ева.

– Пусть так. Сколько ты ещё готова терпеть? Я понимаю, что тебе страшно. Да, чёрт, даже мне было страшно порвать с Дженной, хотя эта стерва уж точно того не стоила. Просто наберись смелости сделать шаг в другую жизнь, и, уверяю тебя, оглянувшись назад через полгода, ты задашься вопросом, как, вообще, могла в этом существовать. Ты и так потеряла слишком много времени. Лично я не слишком этим опечален, потому что, в противном случае не встретил бы тебя. Но ты… Тебе должно быть жаль потерянных впустую лет. Только ты в конечном итоге решаешь, что лучше для тебя. Ни твоя мама, ни твой муж, ни я. Жизнь одна. Просто вдумайся в эти слова. Она, мать твою, одна. Сегодня тебе двадцать, а завтра уже тридцать, не успеешь оглянуться – сорок. Никто не выдаст тебе маховик времени, чтобы вернуться назад.

Ева трясётся от всхлипываний, но я настолько на взводе, что всё же, решаю довести начатое до конца.

– Я дам тебе денег. Собирай вещи и уезжай. Тебя ничего не держит возле твоего олуха Джейка, кроме страха и нерешительности.

– Ты ничего обо мне не знаешь, Ник, – рявкает Ева сквозь слёзы. – И я собираюсь уйти от Джейка. Но прямо сейчас я этого сделать не могу, так же как и взять твои деньги. Мне не нужна твоя благотворительность.

Я прекрасно знаю, что она сейчас делает. Откладывает проблему в долгий ящик, как привыкла делать все эти годы.

– Ева, ты…

– Ник, – перебивает Златовласка, вытирая слёзы. – Отвези меня домой. Нам больше не стоит видеться.

Грудь раздирает так, словно её полили кислотой. Блядь, вот это сценарий.

– Ты просто трусиха, Ева.

Ева не пытается возражать. Просто согласно кивает, и я молча везу её к дому.

Я не нахожу себе покоя целые сутки. Не могу спать и есть. Впервые за столько лет я встретил женщину, с которой готов попробовать большее, чем просто секс, и здесь такой поворот. Кто-то должен быть умнее и вытащить Еву из этой трясины, если у неё самой не хватает на это духу.

В течение пары часов я выясняю точный адрес и еду к её дому. Я сам поговорю с её благоверным. Мудак? Да. Но чёрт знает, когда я ещё в своей жизни встречу такую Златовласку. Вероятнее всего, никогда, а разбрасываться уникальными возможностями я не привык.

Нажимаю на кнопку звонка и просто жду. Хорошо бы тюфяк был один дома, и мы смогли бы поговорить по-мужски. Хотя не уверен, что он на такое способен.

За дверью слышен топот шагов, и дверь, наконец, открывается. На пороге стоит олух Джейк в домашних штанах и футболке.

– Чем могу помочь? – уточняет он, и по бесцветному тону становится ясно, что он совершенно меня не узнаёт.

Я не могу ему ответить, потому что впервые в жизни все слова покидают мой лексикон. Я, как идиот, таращусь в его колени, где к синей ткани трико розовой щёчкой прижимается крошечная девочка. Светлые кудряшки и голубые глаза не оставляют шанса усомниться – передо мной дочь Евы. Моей Златовласки.

– Мистер? – переспрашивает олух.

– Ошибся квартирой, – хриплю и на нетвёрдых ногах разворачиваюсь к лифту. Я убит.

Глава 25
Ева

– Ты скучала по маме, Камилла? – улыбаюсь, поправляя розовые резиночки на торчащих хвостиках дочери. – Потому что я очень по тебе скучала.

Камилла издаёт смешные булькающие звуки и скалит маленькие зубки, дёргая меня за волосы.

– Скучала, – выговаривает на тарабарском языке, который понимаю только я.

Вот уже два дня как Камилла дома, и я с облегчением отмечаю, что её, приводящие меня в ужас, приступы астмы пока не дают о себе знать.

– Папа, – бурчит дочка, и нетвёрдо переставляя маленькие ножки, идёт к Джейку. – Папа, – повторяет, дёргая его за домашние трико.

Джейк отрывается от экрана ноутбука и с улыбкой усаживает дочку к себе на колени. По крайней мере, одна из нас способна вырвать его из компьютерной вселенной.

Я смотрю, как мило они воркуют друг с другом, и сердце больно сжимается. Эта картина то, что стирает годы безразличия между мной и мужем. Моя дочь очень любит своего отца, и за это я со многим готова мириться. Была готова мириться.

– Я сварила кашу, – трогаю Джейка за плечо. – Мама передала какие-то органические хлопья. Говорит, что в них содержится большое количество пребиотиков, которые Камилле очень полезны. Надеюсь, ты её уговоришь их поесть.

Джейк кивает и целует меня в щёку. С сегодняшнего дня он в отпуске, чтобы присматривать за дочкой. Полгода назад мы волевым решением отдали Камиллу в детский сад, где её хроническая бронхиальная астма неожиданно дала о себе знать страшнейшими приступами. Мы мотались по врачам и дорогостоящим процедурам, посещали даже детского психотерапевта, чтобы исключить психосоматику, но эффекта от лечения было мало. Так как Джейк постоянно был на работе, заниматься здоровьем дочери приходилось мне. Учёба отошла даже не на третий план, и я с трудом дотянула до конца семестра.

В конце концов, на семейном совете было решено отправить Камиллу во Флориду к родителям Джейка. Два года назад они купили небольшой дом на побережье, и врач, наблюдающий дочь, уверила нас, что несколько месяцев курортного климата пойдут ей на пользу.

Бросаю прощальный взгляд на Камиллу, задорно хохочущую у своего отца на руках, и не могу сдвинуться с места. Сердце жалобно ноет, прося побыть с ней ещё. Если бы человека можно было уменьшить и засунуть в карман, я бы, без сомнения, это проделала с моей малышкой. Она моя душа, моя радость, моё обезболивающее. Та, ради которой я, не задумываясь, убью.

Первая лекция – финансовые риски. У меня отчего-то дрожат руки, когда я вхожу в аудиторию. Мне страшно за своё сердце и за свою реакцию при взгляде на него. Куда проще порвать все связи с человеком и больше никогда его не видеть, чем встречаться дважды в неделю и сгорать в огне чувств и воспоминаний.

Едва Ник входит в аудиторию, красивый и знакомый в каждом сделанном жесте, спазм предательски сжимает горло. Он швыряет портфель в кресло и здоровается со всеми присутствующими, но без привычной улыбки. Впервые за время нашего знакомства, обычно жизнерадостный Ник выглядит мрачным. Я стараюсь не разглядывать его, но это невозможно. Он словно мощный магнит, а я маленькая скрепка, у которой нет ни единого шанса против него устоять.

В течение занятия Ник на меня не смотрит, но когда я поднимаюсь, чтобы покинуть аудиторию, мне на телефон приходит сообщение.

«После занятий жду тебя на парковке. Нужно поговорить».

******

– У меня мало времени, Ник, – предупреждаю, когда залезаю в салон его внедорожника.

Он молча кивает и трогается с места.

Мы приезжаем в маленькую кафешку, в которой пару раз пили кофе. Ник помогает мне выйти, и мы, по-прежнему сохраняя молчание, располагаемся за дальним столиком.

Едва официант, принявший заказ уходит, Ник устремляет на меня тяжёлый взгляд из-под бровей.

– Ты торопишься к дочери, Ева?

Я вздрагиваю от его слов, но затем напоминаю себе, что когда-нибудь это должно было стать явным. Поэтому спокойно удерживаю его взгляд и киваю.

– Да, тороплюсь.

Ник

Значит, это правда.

Даю себе несколько секунд, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что моя Златовласка – мама маленькой девочки, и задаю свой следующий вопрос:

– Почему ты мне не сказала?

Вижу нервозность, промелькнувшую в глазах Евы, однако, несмотря ни на что, она по-прежнему держится с достоинством.

– Для чего, Ник? Ты с самого начала обозначил цель наших отношений, и пояснил, что моё семейное положение тебя не заботит.

Шах и мат. Она права. А когда я пытался заводить речь о её тюфяке Джейке, она меня осекала, давая понять, что тема её семьи неприкосновенна.

– Сколько лет твоей малышке?

Лицо Евы озаряется такой светлой улыбкой, что я прикипаю локтями к столу и любуюсь ей.

– Камилле два с половиной года. Я забеременела на втором курсе, и мне пришлось пропустить год, – она начинает водить пальцем по поверхности стола, явно окунувшись в воспоминания. – На самом деле, было очень тяжело. К счастью, нам очень помогала моя мама, в том числе и материально. Моя крикунья не спала ночами, и я практически забросила учёбу. Но несмотря на всё это, я ничего не стала бы менять.

Она поднимает на меня глаза и говорит уже более ровно:

– Появление Камиллы стёрло собой безразличие мужа и отсутствие секса. Она заменила мне целый мир. Но когда её отвезли во Флориду, и я оказалась предоставлена самой себе, я вдруг стала всё острее ощущать, насколько пуста моя жизнь. А потом я встретила тебя… И вновь почувствовала себя желанной. Ты заставил меня вспомнить, каково быть не только матерью, но и женщиной, – щёки Евы краснеют, и она знакомо опускает глаза. – Научил, что бывает вот так… когда мурашки бегут по телу от одного взгляда на мужчину, и когда ты ждёшь встречи с ним сильнее, чем день рождения в детстве.

Несмотря на моё странное состояние, меня вдруг переполняет радость. Златовласка, определённо, тоже испытывает что-то ко мне. И это что-то большее, чем просто секс.

– Ева, не сворачивай с намеченного пути. Я дам тебе денег. Уходи от мужа. Я много думал о тебе все эти дни. О тебе и о твоей дочери. Я приходил к вам домой, чтобы поговорить с твоим мужем… но увидел Камиллу и растерялся.

Ева смотрит на меня во все глаза, и это даёт мне повод уверенно продолжить:

– Златовласка, я бы соврал, если бы сказал, что ребёнок не поверг меня в шок. Я никогда не имел дела с детьми… и совершенно не представляю, как вести себя с ними. Не знаю, какой из меня получился бы отец и готов ли я им стать… но я хочу попробовать это с тобой и с твоей дочерью. Готов рискнуть, потому что… у меня есть к тебе чувства, – наступаю себе на яйца и признаюсь: – Сильные чувства. Я готов познакомиться с твоей дочерью и попытаться строить отношения.

Я дышу так, словно час отпахал в спортзале. Уже и не помню, когда так волновался, и теперь смотрю на Еву, ожидая её реакции.

– Ты ошибочно полагаешь, Ник, что проблема в тебе и в твоём решении попробовать иметь отношения с матерью маленькой девочки, – уголки её рта дёргаются в грустной улыбке. – Но это не так. На самом деле это я не готова попробовать. Что будет означать неудача для тебя? Пару походов в бар, чтобы забыться? Для нас же с дочерью это будет удар, от которого мы ещё долго не сможем оправиться.

Вот и застенчивая студентка. Сейчас я вижу перед собой другую сторону Евы. Сейчас это мать, готовая перегрызать глотку за своего детёныша. Признаюсь, я ожидал другой реакции. Не уверен точно какой, но… Да, я рассчитывал, что сниму для Евы и её дочери квартиру, и буду маленькими шажками пробовать себя в роли постоянного мужчины и отчима. И не учёл, что у второй стороны может быть совсем иное мнение на этот счёт. Уже в который раз Еве удаётся меня поразить.

Сейчас мне больно. Возможно, потому что не привык слышать отказа, а, возможно, потому что всё ещё никак не могу оценить степень серьёзности своих чувств к этой девушке.

Мне приходится собрать всю свою волю в кулак, чтобы сказать следующую фразу.

– Даже если не со мной, уходи от своего мужа, Ева. Ты достойна счастья. Позволь помочь тебе деньгами. Это самое малое, что я могу сделать.

В глазах Златовласки блестят слёзы, и она качает головой.

– Всю жизнь другие люди принимали за меня решения. Я только учусь по-настоящему жить. Это моя проблема, Ник, и я должна решить её сама.

Я с этим точно не согласен. Иногда, чтобы поверить в себя, нужна чья-то помощь. А Ева, как никто, достойна, чтобы ей помогли. Она сильная, и даже не подозревает насколько.

– Мне пора, Ник. Мне с дочерью нужно наверстать время, проведённое в разлуке.

В душе скребёт незнакомое чувство. Я вдруг словно остался совершенно один. Я и привык быть один, но никогда при этом не чувствовал себя одиноким. Наоборот, мне было комфортно наедине с самим собой. Сейчас же я завидую маленькой девочке, к которой торопится эта прекрасная молодая женщина.

Я останавливаю автомобиль на нашем обычном месте и залезаю в бардачок. Вкладываю конверт с деньгами Еве в руку и как можно бодрее произношу:

– Я не приму их обратно, Златовласка. Считай это удачной инвестицией в твою будущую счастливую жизнь.

Ева пытается сопротивляться, но я настаиваю.

– Не лишай меня возможности совершать мужские поступки, Ева. Клянусь, мне приятно.

В глазах Евы вспыхивает борьба, но, в конце концов, она засовывает конверт в сумку. В течение секунды смотрит на меня, а затем резко обнимает. Неожиданно, как и в самый первый раз в такси, безжалостно окуная меня в пьянящий аромат своего тела. Я обнимаю её в ответ, и мне кажется, что она стала пахнуть ещё прекраснее.

– Спасибо тебе за всё, Ник, – шепчет Ева, тычась влажной щекой мне в шею. – Ты должен знать, что очень мне дорог.

Я растерял все слова. Огромный воздушный шар заполнил мои лёгкие, лишая возможности вздохнуть. Я могу только несколько раз кивнуть и прижаться губами к её волосам, потому что впервые в жизни я так сильно растерян.

Глава 26
Ева
Месяц спустя

Я не нахожу себе места. Зубы стучат друг о друга как шарики в детской погремушке, когда я думаю о том, что собираюсь сделать. Шагнуть в неизвестность. Обрубить верёвки, привязывающие меня к прошлому.

Я встаю шесть утра, когда Камилла ещё мирно сопит в своей кроватке, и иду на кухню. Картина, которую я застаю, настолько знакома, что я могу нарисовать её по памяти с закрытыми глазами: Джейк, впившийся взглядом в экран ноутбука, и кружка с кофе, стоящая с ним рядом.

Замираю в дверном проёме, давая себе ещё немного времени подумать, ведь сейчас я принимаю решение не только за себя одну.

Муж сидит ко мне лицом, и хотя я смотрю на него дольше минуты, совершенно меня не замечает. Это и становится финальной подсказкой, я навсегда останусь для него лишь размытым фоном, обоями в квартире, к которым он привык настолько, что даже не помнит, какого они цвета.

Джейк, наконец, отрывает взгляд от экрана и посылает мне улыбку.

– Доброе утро, малыш. Камилла ещё спит?

Киваю и шагаю к столу, опускаясь напротив, пока муж продолжает сосредоточенно смотреть в экран, активно щёлкая мышкой.

– Нужно поговорить, Джейк.

Я жду несколько секунд, после чего протягиваю руку и захлопываю крышку ноутбука. Сосредоточенное выражение на лице мужа сменяется непониманием и подобием раздражения.

– Ева, я почти закончил… – начинает он, снимая наушники.

– Нам нужно поговорить, Джейк, – повторяю, стискивая ладони в кулаки.

Наверное, Джейк замечает что-то такое в моём лице, отчего его взгляд становится осмысленным и серьёзным.

– Что-то случилось, малыш?

Я всматриваюсь в лицо мужа, словно вижу его в последний раз. На душе становится тяжело и тоскливо. Наша жизнь уже давно лишь жалкая пародия на супружество. Мы то, что принято называть сожителями. Но сейчас я смотрю на мужчину, с которым прожила столько лет, и вспоминаю только хорошее, наш самый первый поцелуй на студенческой вечеринке, наш переезд в эту квартиру с коробками в руках и надеждами в сердце, и то, с каким изумлением и трепетом Джейк смотрел на новорождённую Камиллу. Наверное, так и должно быть. Несмотря ни на что, Джейк всегда останется в моём сердце, как мой первый мужчина и отец моей замечательной дочери.

Набираю в лёгкие кислород и смелость, и произношу самые сложные в своей жизни слова:

– Я ухожу от тебя, Джейк. Больше я так не могу.

Джек смотрит на меня, словно я сказала это на испанском языке. Хмурит брови и нервно ёрзает на стуле.

– Уходишь? Но почему? У нас же всё хорошо.

Ещё одно доказательство в пользу моего решения. Джейк искренне считает, что у нас всё в порядке. Что всё, о чём я так много и часто ему говорила об отсутствии общения и секса, лишь всплеск бушующих гормонов.

– Я несчастлива с тобой, Джейк. Нас поженили, когда мы были слишком молоды, чтобы строить долгоиграющие планы на жизнь. Не спорю, бывают счастливчики, которым повезло найти «тех самых» в таком возрасте, но мы в это число не попали. Возможно, если бы не свадьба, мы бы разбежались уже через полгода.

Джейк сосредоточенно морщит лоб, словно обдумывая эти слова, и упрямо повторяет:

– Я не хочу другую жену, Ева. И у нас дочь. О ней ты подумала? Ты хочешь оставить Камиллу без отца?

– Я думала о ней все эти годы, Джейк. Не будь Камиллы, мы бы сейчас здесь не сидели. Но теперь я знаю, что мне недостаточно быть просто матерью. Я эгоистично хочу быть счастливой. Мне всего двадцать три, Джейк, а я чувствую себя на девяносто. Мне кажется, словно я только начинаю понимать, что такое настоящая жизнь, а если останусь с тобой, то снова забуду её вкус.

Челюсть Джейка ходит ходуном, а взгляд мечется по столу.

– И что послужило причиной тому, что жизнь вокруг тебя вдруг заиграла другими красками?

Я твёрдо решила, что не стану врать в разговоре с мужем, поэтому делаю над собой усилие и признаюсь:

– Я встретила мужчину, Джейк. Встречалась с ним два месяца. Изменяла тебе. Моя вина, – делаю вдох и встречаюсь с ним взглядом, – но и твоя тоже.

Джейк замолкает и несколько секунд смотрит на стол. Я знаю, что причинила ему боль. Знаю, что несмотря на всё своё безразличие, такого он не ожидал.

Резко поднявшись со стула, он выходит из кухни. Слышу непродолжительный шорох в прихожей, и грохот входной двери.

Я продолжаю сидеть на месте, уставившись в закрытую крышку ноутбука. Пальцы выстукивают барабанную дробь, но, кажется, я немного горжусь собой.

Проходит всего пара минут, когда в квартире снова слышится шум. Джейк влетает в кухню в ботинках, чего он обычно себе не позволяет.

– Для чего расставаться, Ева? – выпаливает, начиная расхаживать вдоль стола. – Мы можем попробовать заново. Я буду стараться… и постараюсь простить тебе другого мужчину. Искать другую квартиру… видеться с дочерью лишь на выходные… Разводиться. Для чего всё усложнять?

Мне даже становится немного легче оттого, что Джейк не вмешивает в этот непростой разговор слова о чувствах. И вот так обозначает свой практичный подход.

– Ты должен знать, что я никогда не буду препятствовать твоим встречам с дочерью. Ты сможешь видеть её в любое время, когда пожелаешь. Чтобы не происходило между нами, ты всегда останешься для Камиллы отцом.

Джейк останавливается возле окна, упираясь ладонями в подоконник. Тяжело дышит и раздражённо крутит головой.

– Ты эгоистка, Ева. Думаешь лишь о том, как удобно тебе.

Мне остаётся лишь горько усмехнуться.

– Как удобно мне? Мне было бы гораздо удобнее сожительствовать с тобой и встречаться тайком с другим мужчиной. Я настолько тебе неинтересна, что могла бы делать это годами, без риска быть уличённой. Ты думаешь, мне удобно оставаться матерью-одиночкой, которая будет разрывается между работой и ребёнком?

– Работой? – оборачиваясь, удивлённо приподнимает брови Джейк. – Ты нашла работу?

– Я получила стажировку в аналитическом отделе. Фирма находится неподалёку от дома моей матери, там замечательный воздух и отличный детский садик. Я рассказала маме о своём решении развестись, и она сказала, что… – вспоминаю всё, что мне пришлось выслушать до того, как мама смирилась с моим решением, и невольно морщусь, – сказала, что на первых порах, пока я адаптируюсь на новом месте, сможет мне помогать с Камиллой.

В глазах Джейка вспыхивает что-то, отдалённо напоминающее злость. Я настолько отвыкла от его живых эмоций и того, что способна их вызывать, что сейчас не могу перестать разглядывать его.

– А ты, погляжу, всё продумала, Ева?

Мне даже удаётся немного улыбнуться. Ведь здесь мне совершенно не в чем себя упрекнуть.

– Разумеется, я всё продумала, Джейк. А какая мать поступила бы по-другому?

Джейк вновь устремляет взгляд в окно и глухо роняет:

– Я ведь люблю тебя, Ева.

Я поднимаюсь со стула и подхожу к нему. Осторожно кладу руку ему на плечо и произношу как можно мягче:

– Нет, не любишь, Джейк. Ты ко мне привык. Любовь – это когда до дрожи. Когда тоскуешь каждый день, даже если он находится где-то совсем рядом. Любовь – это неконтролируемая потребность прикоснуться, знать, чем он живёт каждую минуту без тебя, – перед глазами призрачным кадром всплывает лицо Ника, и сердце жалобно стонет. Встряхиваю головой, словно это могло помочь от него избавиться, и твёрдо заканчиваю: – Я допускаю, что ты что-то чувствуешь ко мне, но, поверь, это совсем не любовь.

Несмотря на его сопротивление, я всё же разворачиваю мужа к себе и, глядя ему в глаза, обещаю:

– Ты ещё обязательно встретишь ту самую, Джейк. Которая увлечёт тебя настолько, что ты забудешь о существовании другой вымышленной реальности. Зацепит так, что будешь видеть только её. Я буду искренне тебе этого желать. У нас всё было не зря. Ведь сейчас в соседней комнате спит самое замечательное существо на свете.

Джейк продолжает молчать, и мне остаётся только надеяться, что когда-нибудь он сможет оценить мой поступок.