Текст книги "Укрощение цифровой обезьяны"

Активное общение монашеских орденов между собой способствовало взаимообогащению ранее разобщенных школ буддизма, а межконфессиональный диалог и сотрудничество между монахами и учеными привел к большей осведомленности об этой религии.

Вопреки распространенному мнению, буддизм – не просто окрашенные шафраном одежды и благовония. Буддизм многие тысячелетия пользуется информационными технологиями. Буддийские монастыри экспериментировали с техникой печати и ксилографией (резьбой и гравировкой текста и изображений на каменных или деревянных блоках). Первой печатной книгой в мире была буддийская Алмазная сутра. Пользуясь этой технологией, китайские монахи и ученые напечатали свод буддийских священных текстов Типитака и Сутры, которые в X веке нашей эры привезли в Туркестан, Монголию, Японию и Корею. Учитывая как влияние буддизма на печатные технологии, так и современные потребности глобального буддийского сообщества, неудивительно, что последователи учения признают ценность Интернета в качестве средства общения и координирования.

Буддийские пользователи социальных сетей, блогеры и создатели веб-сайтов прочно обосновались в Сети в силу простых причин. Монах-блогер Юттадхаммо говорит: «Если вы хотите поделиться чем-то, нужно идти туда, где собираются люди». После того, как его первый видеоролик на YouTube за неделю просмотрели тысячи человек, Юттадхаммо понял, что информационная среда может стать надежным средством связи с последователями. Другие монахи-блогеры являются частью первого поколения цифровых аборигенов. Они узнали о медитации и буддийском учении через веб-сайты и дискуссионные группы. Именно через веб-сайт одна американская монахиня нашла горный дзен-монастырь, где впоследствии приняла духовный сан и жила восемь лет. Интернет в наши дни жизненно важен, говорит Юттадхаммо, и нет смысла писать книги о дхарме, если их не распространять PDF-файлами.

Монахи-блогеры считают Интернет ценным инструментом распространения информации. Для последователей буддизма мгновенный доступ к учению Будды стал большим благом. По словам одного из монахов, сетевые технологии сыграли огромную роль в его жизни: он обрел учение и получил возможность распространить мудрость через Интернет. Пожилой монах, читающий электронные книги с помощью Kindle, называет легкость и мобильность устройства великим благом.

Созданием виртуальных сообществ и расширением уже существующих общин буддизм тоже обязан Интернету. «Для практикующего буддиста наличие сообщества является основным и необходимым условием, – поясняет Лорен Сильвер, куратор Музея компьютерной истории в Маунтин-Вью, штат Калифорния. – Хотя, конечно, есть монахи, которые живут в изоляции, буддизм основывается и процветает за счет объединения учения и практики в общинах». Многие центры медитации и храмы имеют собственные веб-сайты, куда стекаются посетители со всего земного шара. Прежде в обязанности Лорен входила проверка электронной почты местного центра медитации. «Меня всегда приятно удивляло, – вспоминает она, – когда люди из Латвии или австралийской глубинки писали нам: “Я ни разу в жизни не встречался с буддистом, но нашел много материалов в Интернете и медитировал сам. У меня возник вопрос по…”». Потенциальная польза Сети для расширения буддийских сообществ так велика, что возможная интернет-зависимость не представляет реальной угрозы.

Конечно, буддисты ставят под сомнение предположение об идентичности виртуальных и реальных сообществ: вряд ли виртуальный опыт оказывает то же благотворное влияние, что и реальное «следование Пути». Буддисты придают большое значение «практике»: для них, как и для музыкантов, она является неколебимой основой дальнейших высоких свершений. Будда призывал своих последователей не принимать учение на веру, не проверив его истинность. По выражению Юттадхаммо, «буддизм – это путешествие вовнутрь, а не вовне. Интернет – всего лишь средство, а не часть духовного пути верующего». Один буддист, у которого я брал интервью, отказался от компьютера, когда понял, что прочитал достаточно, что нужно уделить больше времени на медитацию. «С Интернетом покончено», – объяснил он.

«Слова никогда не сравнятся по силе с опытом», – сказала мне американская монахиня. С ней полностью согласен финский монах, утверждающий, что «хотя виртуальный мир может помочь буддистам в практике, он не имеет ничего общего с практикой в реальности». Юттадхаммо пишет: «Не следует использовать Интернет в качестве единственного источника дхармы, неразумно думать, что интернет-сообщество – самый важный аспект нашей личной жизни в качестве буддийских медитаторов». Таким образом, Интернет является лишь вратами к глубокому познанию, а не самоцелью.

Интернет-жизнь монахов и монахинь содержательна и в то же время жестко регламентирована. Ритм монастырской жизни налагает ограничения на пребывание онлайн. «У меня есть и другие дела, я не могу позволить себе часами разглядывать милых кошечек», – объясняет один из посвященных. Часто буддистские монахи выходят в Интернет только вечером. У большинства настольные компьютеры, а не ноутбуки: так легче разделить реальную и цифровую жизнь. Те немногие, у кого есть ноутбуки, держат их на столе или в шкафу. Они пользуются старыми моделями, что отражает утилитарный взгляд на технологии и потребности экономики.

Мобильные телефоны тоже не в почете. Чокьи Либби, первая израильская монахиня, исповедующая буддизм, говорит: «У меня есть мобильный телефон, но я редко им пользуюсь. Со мной часто невозможно связаться, и мне это нравится». Один из последователей подарил Бхикшу Самахита, сингальскому монаху, мобильный телефон. Тот удивился: звонить ему было некому, да и связь отвратительная. Юттадхаммо использует свой телефон только для фотографий – в Шри-Ланке не принято устанавливать рядом с монастырями вышки базовых станций телефонной связи. Во многих общинах нет наземных линий, а мобильные телефоны монахов, как и компьютеры, пылятся на полках. Синдром фантомного звонка буддистам незнаком.

С помощью Интернета монахи следуют буддийским заповедям. Дамчо Вангмо говорит, что изучение западных средств массовой информации позволяет создать «надежную основу для любви и сострадания», поскольку «на фоне новостей твои проблемы выглядят незначительными». Для Юттадхаммо общение онлайн – типичное проявление буддизма: оно позволяет творить добро, но без обязательств. «Я не могу сдружиться с человеком онлайн, поэтому я просто помогаю ему, а потом без сожалений двигаюсь дальше», – замечает он. Эти слова напоминают притчу о двух странствующих монахах, которые встретили красивую женщину у речной переправы. Старший монах взял незнакомку на руки и перенес на другой берег. Младший возмущенно заметил, что товарищ нарушил правило, запрещающее дотрагиваться до женщины. «Я уже давно отпустил ее, – ответил старший. – Так почему же ты до сих пор носишь ее с собой?».

Предпочтение реальной практики виртуальной, утилитарное воззрение на предмет информационных технологий, а также использование устройств таким образом, чтобы свести к минимуму сопряженность – все это помогает монахам-блогерам не поддаваться интернет-зависимости. Но каким образом они ведут блоги, оставляют сообщения в Twitter, отвечают на вопросы учеников, пишут имейлы единоверцам, проводят онлайн-сеансы медитации, не позволяя Интернету нарушить чувство внутреннего равновесия или подорвать способность сосредоточиться?

Сообщения Бхикшу Самахита на тему буддизма моментально разносятся по всем социальным сетям; новые эссе (Самахита пишет их почти каждый день) через две минуты после публикации появляются в Facebook, на Twitter-каналах, страницах Google+ и дискуссионных группах. Самахита («Бхикшу» на пали означает «монах») – создатель популярного веб-сайта «Что сказал Будда», который ежегодно просматривают десятки тысяч посетителей со всех стран мира, от США до Индии и Малайзии. Кроме того, восемь тысяч буддистов ежедневно получают по электронной почте толкования древнейших текстов Типитака.

Самахита проводит в Интернете несколько часов в день – рано утром и поздно вечером. Его деятельная натура вызывает восхищение. Живет он в небольшой хижине на острове Шри-Ланка. Самахита – один из нескольких тысяч сингальских монахов, которые последовали примеру Будды, удалившись в леса в поисках нирваны и пробуждения. Лесные монахи живут в хижинах, пещерах и небольших домах из бетонных блоков. По традиции, жилища монахов удалены от мест обитания людей. Подобно христианским пустынникам, лесные монахи ведут аскетический образ жизни, не ведая современных удобств. Они спят по четыре часа в сутки, восемь часов медитируют, следуют своду из 227 правил, регламентирующих каждый аспект монастырской жизни.

Последние десять лет Самахита живет в Кипарисовой хижине – небольшом домике в горах Шри-Ланки. До Кипарисовой хижины непросто добраться: сначала на машине через чайные плантации, а потом по узкой тропе, пешком. Карта местности предупреждает: «Не покидайте пределы чайной плантации. Не ходите в лес. Идите только вверх, не спускайтесь с гор». Самахита встречается с людьми раз в месяц, когда выходит в город за провиантом. Несколько раз в год его кто-нибудь навещает. Тем не менее перед монитором он проводит по четыре-пять часов в день. Его кабинет – комнатка с огромными окнами, откуда открывается потрясающий вид. Работа ноутбука и подключение к Интернету зависят от солнечных батарей и микро-ГЭС. (Вспомните об этом в следующий раз, когда, ухитрившись успешно заменить картридж в принтере, почувствуете себя технически подкованным специалистом.)

Как же у него получается вести две разные жизни? Мы начинаем разговор по электронной почте. «Каковы плюсы и минусы лесного монашества?» – спрашиваю я. «Следование по благородному пути Будды – и трудность, и преимущество», – отвечает он. «Как бы вы описали жизнь в лесах Шри-Ланки?». – «Мирная. Спокойная. Счастливая. Простая». Дальнейшие ответы включают в себя краткие, емкие высказывания, стихотворные строки и гиперссылки. Его английский безупречен, но у меня складывается впечатление, что я разговариваю с человеком, который привык обходиться без слов. Я словно переписываюсь с Йодой – с высоким, нордическим Йодой.

Самахита родился в Дании и до принятия обета был врачом, специализировавшимся на тропических и инфекционных заболеваниях. Кроме того, он преподавал биоинформатику в Техническом университете Дании. Биоинформатика – это отрасль науки, разрабатывающая средства для анализа обширных баз данных, связанных со здравоохранением. Специалистов в этой области интересует все, что касается медицины и здоровья, начиная от спиралей ДНК и заканчивая статистическими данными Всемирной организации здравоохранения о вспышках эпидемий и сведениями о продажах аптечных средств от простуды и гриппа. В начале 2000-х годов эта область представляла обширное поле деятельности для начинающего исследователя. Однако недовольство своим существованием росло, и депрессия не заставила себя ждать. Самахита не стал принимать антидепрессанты. Случайная встреча с тибетским монахом привела его к медитации. Самахита избавился от депрессии и вступил на путь к новой жизни. В 2000 году он начал вести блог «Что сказал Будда», а годом позже обменял научные изыскания в Копенгагене на монастырь в Шри-Ланке. После двух лет ученичества Самахита принял духовный сан и поселился в Кипарисовой хижине.

Его удивительное преображение я воспринимаю как обнадеживающий знак. Если человек, привыкший обрабатывать терабайты данных, врач, который все время ждет вызова, смог перейти от жизни, полной внешних раздражителей, новомодных устройств и гаджетов, к отшельническому существованию в лесной чаще, совместив его с пребыванием онлайн, то и мы сумеем научиться созерцательному подходу к технологиям.

Я спрашиваю: «Есть ли нечто парадоксальное в том, чтобы через Интернет, источник зависимостей, проповедовать буддизм, ставящий своей целью избавление от желаний и привязанностей?» – «Если отринуть алчные стремления и поступать правильно (что само по себе нелегко), то можно вырастить лотос даже в грязи», – отвечает мой собеседник. В буддизме лотос является символом чистоты, потому что его совершенная красота берет начало в илистой почве, а лепестки имеют замечательную способность отталкивать загрязнения благодаря уникальной наноструктуре, недавно выявленной учеными.

Конечно, многие признают свою «зависимость» от электронных приборов, и выражение «подсесть на айдурь» возникло неспроста, но в буддизме тяга (или танха, буквально – «жажда») лежит в основе страдания. По словам Будды, тяга «связана с алчным аппетитом» и «повсюду рыщет в поисках непознанных удовольствий». Утоление подобных желаний временно заглушает голод, но он возвращается с удвоенной силой, и каждый раз становится хуже, чем было. Это подходящее описание человека, который говорит: «Я проверю почту по-быстрому, и все!» и остается онлайн еще не один час.

Я спрашиваю Бхикшу: «Способен ли человек, проводящий четыре-пять часов в день в Сети, не отвлекаться на бездумный просмотр веб-страниц?» Кажется, он не сразу понимает, что я имею в виду. «Какими бы ни были отвлекающие факторы – внутренними (например, воспоминания) или внешними (окружающий мир, информационные технологии, телевидение), к ним должен быть соответствующий подход». Все помехи одинаковы, не имеет значения, откуда они берутся.

Я подозреваю, что неясно выразился, поэтому спрашиваю еще раз: «Служит ли Интернет своеобразным испытанием?» – «Интернет скучен и шумен по сравнению с красотой и покоем», – говорит он.

У меня есть друзья, которые и полчаса не могут выждать, не проверив электронной почты. А доктор медицинских наук, бывший преподаватель одного из лучших европейских университетов (иными словами, именно тот информационно пресыщенный альфатип, который без Интернета и минуты не проживет) умиротворенно утверждает, что выбеленная известью хижина в глухомани интереснее Всемирной паутины!

Очевидно, в этом что-то есть.

Я беру интервью у другого монаха. Юттадхаммо – известная личность в социальных сетях. Его канал на YouTube «Истина в нас» смотрят более миллиона зрителей. Юттадхаммо выкладывает видеоролики по самым разным тематикам – от инструкций по медитации и обсуждения буддийских писаний до экскурсий по приюту, строящемуся рядом с его хижиной. Он находит время отвечать на вопросы зрителей, типа «Можно ли убивать вредных насекомых?» или «Как монахи получают имена?».

Видеоролики Юттадхаммо снимает на камеру, пожертвованную американским учеником. Как правило, все технологические устройства в монастырях – подношения последователей: дары или взносы в благотворительные фонды. Видео из цикла «Спросите монаха» – всего лишь один пример деятельности Юттадхаммо. А ведь есть еще и веб-сайты, электронные энциклопедии, интернет-радио и обучающие онлайн-семинары… «Иногда я транслирую свои сеансы медитации в режиме реального времени, – объясняет Юттадхаммо, основной монашеской деятельностью которого в настоящее время является Интернет. – Хижины я строить не умею, зато смог создать интернет-сообщество».

«Не губительны ли постоянная съемка видео, ведение блога, беседы с учениками онлайн, ответы на электронные сообщения?». – «Нет, – отвечает Юттадхаммо. – Прежде я отвлекался по пустякам, в основном из-за того, что меня угнетала жизнь. Но когда я достиг комфортного состояния, то стал спокойно работать. Теперь меня мало что интересует. Впрочем, иногда, по утрам, я просматриваю новостные заголовки».

Тот факт, что Юттадхаммо связывает склонность к отвлечению с депрессией, неудивителен: одним из симптомов клинической депрессии является неспособность сосредоточиться. Знаю по собственному опыту, что депрессия и неспособность сосредоточиться подпитывают друг друга, особенно среди преуспевающих и высокообразованных личностей. Депрессия, которую Уинстон Черчилль называл «черным псом», не дает нормально работать и приводит к психической вялости. Для большинства из нас «комфортное состояние», по версии Юттадхаммо, далеко от совершенства – тучи комаров, во время сезона дождей появляются пиявки, полным-полно змей и скорпионов. Иногда беспокоят обезьяны – настоящие, а не метафорические: они умные и не боятся людей. Но эти неприятности – «ничто по сравнению со стрессом, вызываемым жизнью в обществе».

Юттадхаммо живет в кули – небольшой хижине, расположенной в нескольких километрах от домика Бхикшу Самахита. Подобно Самахита, Юттадхаммо оставил блага западной цивилизации ради тягот лесного отшельничества. Он родился и вырос в Канаде, в «номинально еврейской» семье. Буддизм он открыл для себя в студенческие годы, когда поехал в Таиланд. Проведя год в кхмерском монастыре в Канаде (двухэтажный дом в пригороде Оттавы), Юттадхаммо вернулся в Таиланд, принял монашество, затем переехал в Шри-Ланку.

Интернет-деятельность Юттадхаммо вызывает неодобрение тех монахов, которые считают, что лесному монаху «не подобает» тратить время на пребывание в Сети. Несмотря на то, что монахи должны отказаться от мирских благ, материалы для преподавания и учебы иметь разрешается, так что можно сделать скидку для владельцев компьютеров. И все же Юттадхаммо признается: «Думаю, я не настоящий лесной отшельник. Не знаю, какой на самом деле из меня монах». Впрочем, технология позволяет ему найти золотую середину между монашескими запретами и желанием учить. «Когда я онлайн, то до остального мира – рукой подать, я могу делать добро и по-прежнему не обращать внимания на мирскую суету». Это также объясняет, почему он пользуется YouTube и потоковым видео, отказываясь от других социальных сетей. «Я зарегистрировался на Facebook, но так и не понял, зачем монаху, чурающемуся людей, добавлять кого-то в “друзья”. Twitter тоже мне ни к чему».

В пяти сотнях миль к северо-западу от уединенных хижин Самахита и Юттадхаммо, на юго-западе Индии, живет Дамчо Вангмо, одна из пяти тысяч послушниц при монастыре Намдролинг. Вангмо скоро окончит десятилетний курс обучения, после чего собирается преподавать и переводить буддийские писания на английский язык. Электроэнергия в монастырский колледж подается эпизодически, и частые отключения мешают полноценной интернет-жизни. Свой блог под названием «Записки монахини» Вангмо завела для того, чтобы рассказать еще не определившимся буддистам о жизни при монастыре. Кроме того, Вангмо возглавляет онлайн-группу для сестер и братьев по вере. (Да, у буддийских монахов есть локальная Сеть.)

Дамчо Вангмо выросла в Канаде. Ее отец принадлежал к пресвитерианской Церкви, мать – преподаватель в воскресной школе. «Бывало, я допивала остатки виноградного сока во всех крошечных потирах после богослужения», – вспоминает она. В старших классах девочка перестала ходить в церковь. «Я не верю в то, чему меня учат», – сказала она матери, однако продолжала интересоваться религией. Вскоре она открыла для себя буддизм. После окончания средней школы Дамчо изучала буддизм в Ванкувере, преподавала в Дхармасале и на Тайване, потом вернулась домой, а в 2001 году приняла решение переехать в Намдролинг.

Я спросил у Дамчо Вангмо, что она думает об интернет-зависимости. Неверным будет считать, что «помехи создаются за счет воздействия извне, они возникают из внутреннего психического состояния», – объясняет она. Если браться за дело, будучи рассеянным, то писк мобильного телефона и звуки веб-уведомлений будут отвлекать, но они – не первопричина помех. Наше сознание тревожат не отвлекающие факторы, исходящие из внешнего мира, а помехи, создаваемые самим разумом.

Я опрашивал многих монахов и монахинь. Их ответы сначала вызвали у меня недоумение, а затем – острый интерес. Во-первых, некоторые не поняли вопрос, и мне пришлось объяснить, что, по-моему, технология является существенным отвлекающим фактором. Как только я пояснил свою точку зрения, на мой вопрос ответили встречным: «Почему вы считаете, что рассеянность связана с устройствами?» Главная цель психической подготовки – обретение невосприимчивости к таким вещам. «Мы отвлекаемся и с компьютером, и без него», – возразил один из моих собеседников. «Так и есть, – соглашается Самахита, – с интернет-зависимостью или с внешними раздражителями справиться гораздо проще, чем с собственным беспокойным разумом».

Именно поэтому «дзен-софт» не произвел на монахов впечатления (впрочем, термин они сочли забавным). «По-моему, такие программы создаются с благими намерениями, – говорит Дамчо Вангмо, – в силу изначального предположения, что пользователь заинтересован в самоконтроле. Однако в них отражено неправильное мнение, будто отвлечение вызвано воздействиями извне, а не возникает из внутреннего состояния».

«Программы-регуляторы и блокираторы – штуки полезные, но в конечном итоге нам придется положиться на собственную силу воли, – замечает американская монахиня. – Только мы в ответе за нас самих и за наши действия». «Нужно найти собственный душевный покой, его никто вам не подарит, – соглашается с ней пожилой монах. – Здесь быстрого решения нет. Необходимо разработать план действий и каждый день ему следовать, только тогда будет польза». Программное обеспечение можно отключить, когда искушение слишком сильно, но это только временная мера. Сестра Грифон, буддийская монахиня, живущая в лесах штата Мэн, объясняет: «Когда мы ясно видим и понимаем и самих себя, и действительность, нет нужды бороться». «Когда-нибудь каждому придется взять быка за рога и заставить умолкнуть беспокойную обезьяну у себя внутри», – говорит Бхикшу Самахита.

Подобная отстраненность от мира рано или поздно наверняка вызывает скуку, ведь для нас в монашеской келье нет ничего интересного, кроме компьютера. Разве можно оспорить это утверждение? По словам Джонатана Коппола, американского друга Самахита, следует понять, что «самоотречение – это не убыточная, а выгодная сделка». Для монахов отказ от мирских благ – не просто проявление самодисциплины или абстрактной идеи чистоты. Так монахи обретают свободу: отринув все то, что не имеет значения, они сосредоточиваются на действительно значимом.

После такого объяснения ответы монахов становятся намного понятнее – дело не в противостоянии соблазнительному зову Интернета. «Сколько же удовольствия дарит нам эта зависимость? – спрашивает Коппола. – Если я живу настоящим, к чему мне видео про лающих кошек с YouTube?». Монахи пользуются компьютерами осознанно, создавая методы работы, выражающие сопереживание и отстраненность, а потому для них электронная зависимость теряет смысл. Уму, похожему на зеркало, незачем видео с кошками.

Если считать жизнь иллюзией, а жизненные страдания – результатом иллюзорных верований, ведущих к мукам, если долгие годы укрощать разум и очищаться от ложных привязанностей и убеждений, если непредвзято и безоговорочно посвятить себя тому, чтобы осознать каждую секунду, каждую ускользающую эмоцию, то сверкающий и манящий Интернет, который якобы обращается к самой примитивной части нашего мозга, – просто пустышка. Немногим дано приблизиться к аскетичному образу жизни монахов, но можно следовать их примеру в отношении технологических новинок и гаджетов.

Буддисты тысячелетиями изучали принципы работы человеческого мозга. Если они утверждают, что отвлечение возникает в самом разуме, а не порождается внешними условиями, то стоит задуматься над этим всерьез.

Как ни странно, понятие «обезьяний ум» актуально и в наши дни, хотя буддизм возник в Индии две с половиной тысячи лет назад. Казалось бы, реальность давно прошедшей эпохи несравнима с нашей – высокотехнологичной, многозадачной. Однако же это сходство существует.

Шаманы, отшельники, оракулы существовали во все времена. Несомненно, многие из них разработали методы, которые мы называем созерцательными. В сущности, эти методы представляли собой неписаные, или тайные, знания, ведомые только посвященным и адептам. Зато буддийские и даосские руководства по медитации, датируемые шестым веком до нашей эры, были широко распространены, практичны и направлены на то, чтобы сделать медитацию доступной для каждого. Вслед за этим возникли духовные учреждения, поддерживающие тех, кто посвятил свою жизнь созерцанию и духовному просветлению: появились первые индуистские ашрамы и джайнистские монастыри, а затем, во втором веке до нашей эры, – ессейские общины.

Почему созерцательные практики получили широкое распространение именно в эту эпоху? В 1949 году немецкий философ Карл Ясперс ввел термин «осевое время» для описания периода необычайного подъема духовного и философского творчества между 800 г. до н. э. и 200 г. до н. э. В эту эпоху, по мнению Ясперса, духовные основы человечества закладывались одновременно и независимо в Китае, Индии, Персии, Иудее и Греции. Во всех этих странах мыслители задавались извечными вопросами: что значит быть человеком, как мы воспринимаем и познаем мир, как люди определяют себя и свою роль в обществе. По словам Карен Армстронг, греческие философы, буддийские монахи, иудейские священники и конфуцианские ученые «расширили границы человеческого сознания, открыли совершенно новые измерения в ядре человеческого существования и вышли за их пределы». Распространение созерцательных практик стало частью формирования современных представлений о том, что значит быть человеком.

Созерцательные практики служили реакцией на волнения, вызванные имперской экспансией, политическими переворотами, появлением глобальных торговых сетей, массовыми миграциями и урбанизацией. Жизнь в Сражающихся царствах Китая, в Древней Греции и на Ближнем Востоке под пятой греческих, римских и персидских имперских завоевателей была полна насилия и жестокости. В мирное время жителей городов соблазнял постоянно растущий спектр развлечений и отвлекающих внешних раздражителей. Этим испытаниям и соблазнам философы и духовные лидеры Осевого времени противопоставляли политику рациональности и ненасилия. Им удалось переориентировать религию, превратив ее, по выражению Джона Хика, из «орудия космического порядка» – то есть ритуальных жертвоприношений с целью снискать божественную милость в виде хорошего урожая, плавной смены времен года и т. п. – в инструмент совершенствования и просветления. Ради того, чтобы выйти за рамки короткой, жестокой, невыносимой жизни и в конечном счете создать лучший мир, началось развитие «трансцендентального сознания», которое Шмуэль Айзенштадт определил как способность отойти от мира (иногда в буквальном смысле – монашество или отшельничество, но чаще – психологически) и наблюдать его непредвзято. Иначе говоря, сосредоточенно следить за окружающим миром. Созерцать его.

Осевое время закончилось около 200 г. до н. э., но все еще продолжается совместная эволюция как общественного устройства и глобальной экономики, так и сообществ, посвятивших себя созерцанию. На Западе монастыри, соборы и университеты стали огромными механизмами, предназначенными для поддержания и усиления сосредоточенности. Эти сообщества предлагают отрешиться от повседневного мира, однако зависят от него. Средневековые университеты в Париже, Болонье, Оксфорде и Кембридже, огражденные от помех обыденной жизни, с радостью принимали студентов, всевозможные дары, покровительство высокопоставленных особ и высокотехнологичный инструментарий – например бумагу, научные приборы и книги.

Историки утверждают, что среди технологических достижений, коренным образом изменивших наше мировоззрение, Интернет занимает такое же место, как письменность. Но это половинчатое объяснение. В противовес сложностям, трудностям и технологическим преобразованиям люди создавали созерцательные практики, поддерживающие внимание, поощряющие умиротворенность и восстанавливающие внимание. Неопределенность повседневного существования и созерцательная практика взаимодействуют и накладывают свой отпечаток друг на друга. Неудивительно, что древние созерцательные практики находят отклик в полном зависимостей современном мире. Они были созданы для нас.