Текст книги "Мифы славян для детей и их родителей. Меч Сварога"

Как Дажьбог женился на Марене и как его спасала Жива

После ухода супруги Тарх Дажьбог остался один-одинёшенек.

Майя Златогорка низошла в Навь. Там дух её слился с духом богини Смерти, что есть тень Марены Свароговны. Не потому ли Марене потом так приглянулся Дажьбог, что она решила его приворожить?

Марена решила заклясть сына Перуна и поселить в его сердце любовную тоску. Растопила она печку муравленую, и бросила в неё прах от следов, оставленных Дажьбогом, да стала шептать наговоры сердечные:

– Вы пылайте, следочки Тарха, вы горите в печке муравленой! И пылай в Дажьбоге Перуновиче по Марене душа его светлая! Чтоб не мог Дажьбог жить без душеньки, чтоб не мог без меня он ни есть, ни спать! Подымайтесь, дымочки, из печечки, подымайтесь вы, ветры буйные! Соберите тоску ту тоскучую со всех вдов, сирот, с малых детушек, соберите со света белого, понесите её в сердце ярое – молодого Тарха Перунича! Поселите тоску ту тоскучую, дайте и сухоту сухотучую в его кровь, и в жилы, и в печень! Будьте крепче булата, слова мои! Ключ к словам моим в небесах, а замок в морской глубине, проглотила замок этот рыба-кит. Рыбу-кит не добыть и замок не открыть! А кто рыбу добудет, замок отопрёт – гром того убьёт и спалит огонь!

Как тут после такого заговора любовного не потерять было голову? И Дажьбог Перунович полюбил Маренушку Свароговну любовью колдовскою, наворо́женной.

А в то же время к Марене сватался и Кащей Чернозмеевич, но Дажьбог так распалился страстью, что решил отбить у соперника прелестницу черноглазую.

Однако Марена, хоть и сама глаз положила на Дажьбога, замуж всё же хотела только за Кащея. То же ведь жених хоть куда, загляденье: сам знатного рода, сын Вия Змеича и Матери Сырой Земли, да ещё и внук самого Чёрного Змея и владыка всего Навьего царства! А Тарх Дажьбог – всего-то сын русалки.

«Мало ли что Дажьбог хорош, да пригож собою, – рассуждала Маренушка Свароговна. – Да ведь Кащей-то Виевич много богаче, и род его подревнее будет, и ему подчиняются все силы тёмные! С ним я и буду царицею полумира!»

Но Дажьбог вовсе не хотел быть только полюбовником Марены – царицы Нави, как та того пожелала.

И уж не рада она была вызванной ею страсти весеннего бога. А уж он-то ей прохода не давал, в тереме её в стенах деревянных ветки вырастали, листьями и цветами покрывались, а на росписях под потолком соловьи оживали и песни распевали.

И когда Тарх Дажьбог стал слишком уж её донимать, она предложила ему выпить загово́ренный мёд. Только Дажьбог его отведал, как у него на голове заветвились рога – и Дажьбог обратился в Златорогого Оленя. О сём волхвы и вспоминают поныне в середине лета, в день Медового Спаса. И видится им, как по миру бежит Дажьбог как Олень Золотые Рога.

…Не стучит, не гремит копытами, а калёной стрелою летит Олень! У Оленя копыта серебряные, у Оленя рога – красна золота!

– Ты куда летишь, молодой Олень? – спрашивают его тогда волхвы.

И отвечает им Олень Златорогий:

– Я бегу, я лечу ко речной воде… Нужно в воду Оленю копытом ступить, тем копытом серебряным воду студить!..

Вновь же обратила Марена Златорогого Оленя в Тарха Дажьбога только после того, как Перун пригрозил испепелить её молнией.

И так Марена была всё же вынуждена выйти замуж за бога весны, как зима поворачивает к лету. Хоть, впрочем, это можно толковать и иначе: Дажьбог женился на Марене, как лето поворачивает к зиме…

И тогда они пришли ко Ирийским горам ко Сварогу-отцу во небесную кузню. И сковал им Сварог по златому венцу, и сыграл Дажьбог Тарх Перунович со Мареною вскоре свадьбу.

Солетались на свадьбу весёлую птицы со всего Света Белого. Ударялись птицы о Матушку Землю, обернулися во ясу́ней и Дажьбога с Мареною прославляли. И сплела им Леля любви венок, подарила Рось голубой платок, подарила Лада гребёночку: коль махнёшь платком – будет озеро, а гребёночкой – встанет тёмный лес.

Стали тогда гости на свадьбе гулять, и пить, и есть, и плясать.

И плясала на свадьбе Жива Свароговна. И кружилась она всем на диво: правой ручкой махнёт – встанет лес и река, левой ручкой – летят птицы под облака.

И плясала на свадьбе Маренушка, рукавами она махала: правой ручкой махнёт – лёд на речке встаёт, левой ручкой махнёт – снег из тучи идёт.

И говорил тогда Тарх Перунович, любовью околдованный:

– Замело, завия́ло дороженьки, и нельзя пройти мне к Маренушке. Промету я дорожку – сам к милой пройду. Постелю́ посте́лю пуховую, обниму Маренушку милую!

* * *

Дажьбог, светлый Солнцебог, как женился на Марене, так и начал терять силу солнечную. И потому день светлый стал меньше ночи тёмной… Власть получила Марена над Солнцебогом, ибо лишь о Марене-красавице думал он теперь с рассвета и до заката.

Марена же с тех пор только и думала, как сбежать к Кащею Бессмертному, ибо тоскливо ей стало в садах Ирийских. И тут как раз и подоспел Кащей, когда дома не было Дажьбога. Подъехал он к вратам Ирийским на вороных крылатых конях, в чёрной колеснице и зазвал Марену.

А та тому и рада была, и укатила по небу в чёрной колеснице со смехом:

– Мне ль, Марене, жить со безродным Дажьбогом? Лучше быть царицей с Кащеюшкой! Вороницею с Чёрным Вороном!..

Дажьбог же как узнал, что Маренушка сбежала, тотчас бросился за похитителем. И летел он Ясным Соколом в поднебесье, и скакал по полям Ярым Туром, пробирался в лесах Белым Волком… И летел он на коне златогривом, будто стрела, выпущенная из лука…

Только вскоре на пути его встало воинство Кащеево, не пуская Дажьбога ко Марене. И поднял свой солнечный меч Дажьбог, разметал он чёрное воинство, лишь с самим Кащеюшкой Виевичем не сумел Тарх Дажьбог управиться. Ибо сила Нави в его кольце вновь отымала силы Дажьбога.

И уже занёс было лютый Кащей над Дажьбогом свой чёрный меч, но не стал его он рубить.

– Обещал я тебе три вины простить, – молвил сын Вия Чернозмеича. – Теперь два прощенья за мною остались.

И ушёл Дажьбог в горы Алатырские. Припадал он к источникам с водою живой, чтоб прибавилось у него благой силушки, чтоб Кащеюшку лютого одолеть.

И опять на бой выходил Дажьбог, снова раскидал он силы навские, но опять не хватило силы совладать Дажьбогу с Кащеем.

– Лишь одно у тебя осталось прощенье, – усмехнулся тогда Кащей Бессмертный. – Лучше б снова ты судьбину не испытывал!

Но Дажьбог вновь в горах Алатырских набирался силы великой. И уж в третий раз на Кащея пошёл, дабы одолеть люта ворога и вернуть Марену Свароговну. Но и в третий раз силы недостало. И тогда Кащей ему молвил:

– Вот теперь, удалой Дажьбог, все прощенья мои кончились. Если снова придёшь за Мареной, я тебя уже не помилую!

И тогда Дажьбог, возвратившись во Сваргу, окунулся в Сметанное озеро, дабы, набравшись силою новой, броситься опять на обидчика.

Отбивал он удары лютые и теснил Кащея Бессмертного аж до самого Чёрного замка. Как два вихря они сошлись, словно Сокол с Вороном сшиблись. И от мощных ударов мечей сотрясалось всё поднебесье.

А во замке том на Чёрной горе уже поджидала Марена двух супругов своих, двух возлюбленных, бьющихся за неё, как два тетерева на токовище весеннем.

Веселилась она и наливала в кубок свой зелено вино. И как только, сверкая мечом булатным, вступил Дажьбог во чертог Кащеев, преследуя лютого ворога, она встала ему на пути.

– Свет мой ясный, Тарх, сын Перуна! Меня силой увёз Бессмертный! Как день летний не может без солнышка, так и я не могу без тебя, мой свет. Не могу я есть, не могу и спать! Выпей чару вина зелёного ты с великой тоски и досады!

И как выпил Дажьбог зелена вина – так оставила его сила солнечная, пал на землю он как подкошенный.

И тогда Марена Свароговна приковала Вышня Дажьбога ко горам высоким Кавказским, да ко той Хвангурской горе. Приковала его тяжкими цепями и прибила руки гвоздями…

– Здесь, мой дорогой супруг, обретёшь ты Смерть-Марену желанную. Здесь ты, Солнечный Тарх Дажьбог, навсегда теперь упокоишься.

Гамаюн, птица вещая, тогда закручинилась, чуя беду неминучую. И тогда Алконост, птица радости, стала плакать и горевать, так же как и Сирин, печальная.

И тогда во горах Алатырских, да во светлом царстве Ирийском Жива Свароговна закручинилась и, сама обратясь Белой Лебедью, закурлыкала в облаках белых:

– Не бывать тому, сестрица Марена! Вся природа-матушка, зимою оцепеневшая от холода, снова по весне возрождается… И сойдут снега, зацветут цветы весенние! Силой Прави по весне снова жизнь вольётся в жилы Дажьбога, и падут его цепи тяжкие!

И явилась Жива Свароговна ко Хвангурской тёмной горе, к коей Дажьбог был прикован тяжкими цепями. Подносила к губам его жаждущим Жива кубок со медовой сурьёю. И влились в Дажьбога огонь и вода, жизнь и свет, и весенние силы, и любовь беззаветная девичья.

И сказала ему так Лебедь Белая:

– Молодой Дажьбог сын Перунович! Ты возьмёшь ли меня в замужество? Я спасу тебя от неверной жены, от Маренушки – верной Смерти!

И сказал Дажьбог сын Перунович:

– Я возьму тебя замуж, Лебёдушка, Жива, дочь Сварога небесного!

И тогда Свароговна Лебедью полетела в кузню небесную, доставала клещи железные. И затем она отдирала теми клещами волшебными от скалы Дажьбога могучего.

Уносила Дажьбога Лебёдушка далеко из Тёмного царства к Алатырским горам в светлый Ирий-сад. Оживляла Дажьбога живой водой и лечила ему кровавые раны.

И тогда во саде Ирийском, да на той горе Алатырской поднимался высокий дуб. И уселись под ним Жива со Дажьбогом. Как сидели они – разговаривали:

– Ах, что это за садок, за зелёненький такой! Ах, что это за цветы, за лазоревые! Ах, что это за мило́й, что за ласковый такой!..

И вокруг в светлом Ирии цветы расцветали… На земле же все Живу с Дажьбогом славили, поминали и Мару Свароговну!

VII. Сказы о Конце Мира и рождении Руси

 
О прекрасная и вольная —
Земля Русская!
Отчая земля рода Бусова!
 
 
Изумляешь ты всех красотами
и земли обильной щедротами —
и озёрами, и лугами,
и лесами, и холмами…
И на тех горах Алатырских
восхищаешь садом Ирийским!
 
 
И бежит от престола Сварогова
речка огненная Смородина.
И течёт она по Руси Святой,
и сливается с Волгою-рекой,
и поёт нам о прежних днях,
о деяниях стародавних,
чаяньях и снах…
 

Присказка

Масленица[7]7
  Масленица празднуется в последнюю неделю зимы до весеннего равноденствия, с 14 по 20 марта.


[Закрыть] пришла! Широкая, звонкая, весёлая и блинная! Отворяйте ворота!

Едет Масленица на санях, запряжённых тройкой, по дороге заснеженной, ухабистой. И кони её игривы, и звенят бубенцами под дугами, и переборы разлихой гармони разносятся окрест. А Солнце-то уже пригревает, и на буграх снег маслится, подтаивает…

«Ой ты, Масленица-мокрохвостая! Закончилась тоска постная! Солнце за тобою всю зиму гналось, и тебе от него убегать пришлось… Да не смогла уйти, вот и конец пути! Теперь тебя Солнце сожжёт, знать – Весна-красна придёт!»

«Придёт-то придёт! Да Зима-то все свои богатства заберёт! И серебро, и алмазы ледяные! И что-то вам останется? Сгорит Масленица-раскрасавица! И льды разобьются, воды разольются!»

И горит на горе Масленица, завёрнутая в старую рогожку… Маренушка-Зима, сжигаемая Дажьбогом-Весною… Прощай, родная! Уж полютовала ты да поморозила нас, пора и честь знать! Живе ласковой место пора уступать!

Так мы Зиму лютую провожаем, а Весну-красну призываем. Блинами да калачами и пряниками! А блины-то масляные, со сковородки кипящей! Их горы по тарелкам сложены.

Мы их из стопок берём, обжигая пальчики, в четвертушки сминаем и макаем в масло, горячее, посоленное, с яичным желтком смешанное… Солнечные блины, с солнцем-желтком!

Жуем их, и губы маслим, и утираем… А масло каплями стекает с блинов и на солнце, как золото, сияет. Пусть Солнце горит ярче! Лето будет жарче!

И напившись чаю с блинами, пряниками да калачами бежим на горы. А там уж веселье!.. И с высоких гор все катаются, а снежная пыль искрится и кругом разлетается. Вот полетели сани… да не сдержались и ахнули, повалились кувырком, и все вверх тормашками в сугроб ничком. Смех и грохот!..

Никто не зашибся? Куда там! Урр-ра! Снова все тянут санки на гору… А затем опять вниз, и кто едет передом, кто отплясывает как умеет, кто катится вверх ногами…

А рядом – на другом холме ещё забава. К праздничку выстроен снежный Ирийский городок с детинцем да со стенами ледяными…

И его охраняют добры молодцы и красны девицы. А берёт крепость ватага ряженных чертями да лешими. И все друг во дружку швыряют снежки и лезут на стены очертя голову… «Мы возьмём град Ирийский! Сами сядем на горе Алатырской!..»

А вечером – банька топится, всю дурь да усталость из себя выжигаем и вениками выбиваем. А кто-то и в прорубь после прыгает. Окунается в воде святой, дабы удаль показать да силушки набраться. Хорошо после парной в проруби плескаться!

* * *

Неделю идут Масленичные гуляния… До самой Красной горы.

И всю ту неделю Дажьбог Перунович преследует Маренушку-Масленицу, сбежавшую с Кащеем Бессмертным.

А Маренушка сама – тоже не проста́. В понедельник она встречает Даждя, во вторник заигрывает с ним, в среду угощает блинами, в широкий четверг устраивает пир на весь мир и поит его зелёным вином, а в пятницу распинает на Алатырской горе…

Вот она какая! Но потом в субботу Жива прилетает к сестрице Марене и освобождает Дажьбога. И в прощённое воскресенье Дажьбог прощается с Мареною и прощает её за всё, и уходит к Живе Свароговне.

Но тёмные силы не желают мира и покоя… И потому вновь похищаются небесные тучи-коровы, и разгораются новые сражения…

И вначале происходит битва Трёх родов: Сварожичей, Дыевичей и Панов. И Барма Сивыч с Индриком Дыевичем раскрывают пещеры и возвращают стадо небесное. Соперника их бога Вальяра, ставшего Медведем, обращают в Медведь-гору великую. И где они ударяют по горе, там открывается источник поэзии, к коему припадают поэты и мудрецы, встающие на путь служения Свету.

Затем та великая Битва Трёх Родов перерастает в последнюю великую войну прошлого Коло Сварога, в войну Нави и Яви, царства Пекельного с Ирийским… И сотряслись тогда горы Алатырские. И был огонь и потоп, разлившийся широко, как разливаются реки весною на Руси-матушке.

И так год кончается… Но конец Старого года всегда означает и начало Нового года. Так и за смертью приходит новое рождение. И так всё вновь возвращается к истоку. И так вновь даются людям законы…

И так в горниле сражений выковывается будущее рода нашего. И рождается в огне Русь Святая…

* * *

И ныне, когда писались эти строки, я бродил и у Медведь-горы в Тавриде, и у Алатырь-горы на Кавказе. И видел я там сны об Иномирье…

…И видел зелёную и цветущую долину у подножия Алатырь-горы и на ней столбы с вращающимися на верху колёсами, по коим ходят люди…

А внизу, на скамье, сидел Велес Сварожич. Он приводит сюда души людские – бродить по лугам Ирийским. И мир сей многослоен. В одних слоях свет был сиренев и сумеречен, в иных ослепляюще бел…

И вот я вхожу в сиреневый мир. И Велес беседует со мной о семье моей. И они все здесь, и баба Люба, и родители…

А вот я оказываюсь в слое, который ослепительно бел. Здесь все в белых сви́тках. Сидят как в храме на хора́х златых. А впереди Боян с гуслями яровчатыми. И я слышу прославления и Песни Гамаюновы.

Ну что же, настала пора и мне пересказать те песни последние. Для того всё и затевалось, потому и нити жизни нашей завязывались в клубки…

О похищениях звёздных коров и о Битве трёх родов

О как прекрасна ты, Сварга небесная! Как широко небо звёздное!

И там в небесах синих по заоблачным лугам Ирийским ступает Земун Корова Небесная. И ступает она от края небес до края, и от моря до синя моря…

И ест она траву на святых лугах Ирийских, и даёт молоко. И течёт то молоко по небесному своду, и звёздами частыми сияет.

И у той Земунушки Родовны рога чудные виты и кованы из золота красного. А тяжёлые копыта её блестят белым се́ребром, и каждая шерстиночка её унизана скатным жемчугом.

Скачут за Земун её детушки родимые: Амалфея, Дана, Волыня – златорогие звёздные турицы. Рождены они Родом-батюшкой и Рожаницею Земун.

Вопросили их звёзды частые:

– Вы куда спешите, свет Земунушка, также детушки – млады турицы?

– Мы бежим и спешим к Белым водушкам да ко Камешку Алатырскому. Обойдём мы вокруг Камня Белого, в белы водушки окунёмся – в красных девушек обернёмся.

Возвращались они от Алатырь-горы, и снова их звёзды выспрашивали:

– Ой вы, турицы златорогие! Отвечайте по чести да по совести – где вы побыли, погуляли где? И какое вы чудо увидели?

– Ой, мы видели чудо-чудное… Как в своей златой колеснице пролетал Сурья-бог – Солнце Красное. Он к нам руки-лучи от небес простирал, и ласкал он нас, и обнимал…

Много ль, мало ли минуло времени – зачали от Солнышка турицы.

И родила Амелфа – Велеса. Дана – братьев Валью и Вритью. А Волынюшка – бога Хорса.

Так у внуков Земунушки Родовны волосы горят красным золотом, ноги – в серебре по коленочки. И зажат в правой рученьке каждого – Синь-горючий Камень Мерлирь.

* * *

А в ту пору во глуби Пекла Вий Седунич призвал Пана Виевича. И вынашивали они коварные планы, дабы захватить в поднебесье власть.

И так сказал тогда Вий Седуневич сыночку козлоногому Пану:

– О сынок мой, Пан сильномогучий! Ты сделай-ка ход из чрева земного, а затем с лавою подымись в поднебесье! Ты затми-ка дымом Красное Солнышко! Укради-ка там в Сварге синей златорогое стадо туриц!

Распалил тогда огонь козлоногий Пан и прожёг проход в поднебесный мир. И расселась тогда земля, и пролилася лава огненная. И поднялись там горные кряжи, имя коих – Пановы горы. И затмил Пан пеплом Красно Солнышко, и замглил он синее небушко. И угнал он с небес стадо туров и туриц.

И похитил Пан из колыбели также братьев – Валью и Вритью. И пригнал он затем туриное стадо в Навье царство, к батюшке Вию.

И тех братьев звёздных Вий Седунич объявил своими сынами, дабы подчинились они власти Пекла.

А чтобы забыли они о Солнце, о батюшке – яром владыке, он обратил их в драконов Нави. И дал он им также охальные прозвища: Валью назвал Валуном, ну а бога Вритью – Вруном.

Мы же будем их также знать как детей Солнца Ярого – как богов великих и славных с именами: Вальяр и Вритьяр.

Опечалилась тогда их матушка Земун. Обмелели реки молочные, и Земля погрузилась в кромешный мрак. А с небес пошли тогда не дожди, очищающие и прохладные, – повалился горячий пепел. Запрудил тогда реки змей Вритьяр, а брат его Вальяр затмил Красно Солнце.

И не стало воды ни для зверя рыскучего, ни для птицы летучей, ни для змеи ползучей! Оскудела тогда Мать Сыра Земля… Стали рыскать по ней звери лютые, волки хищные и медведи. Стали красть у людей скотину…

…За горою крутой и за Ра-рекой расшумелись леса дремучие. В тех лесах дремучих костры загорелись и огни воспылали горючие. Вкруг огней тех люди сбирались, к небесам они обращались:

– Ты, Семаргл-Огнебог, воспылай до небес! Передай Перуну Сварожичу и Дажьбогу, Барме и Индрику-змею – славу нашу, Семаргл могучий!

– Ты, Сварог небесный! Пошли сынов в службу дальнюю и многотрудную! Сокруши Осла, ты, ревущего! Улетит пусть зловещею птицею далеко от Древа Всемирья да от Бел-горюч камня Ала́тыря, ветер буйный и переменчивый!

И прорёк Сварог-отец, царь небесный:

– Отправляйтесь, боги, на поиски! Отыщите туров, рождённых Даной! Возвратите домой вы ирийское стадо!

Взвился бог Семаргл сын Сварожич, закружился он огненным вихрем.

– Мы отыщем вскорости звёздное стадо!

И вскочили тут на коней крылатых Даждь с Перуном – боги Ирийские. Также Барма великий – владыка молитв. Также Индрик могучий, сын Дивного Дыя.

И те боги пришли за Волгу – за Великую Сурью-Ра. На богах – кольчуги булатные, на руках – златые пластины, на плечах – медвежии шкуры, а в руках – мечи и секиры. Словно птицы, раскинув крылья, полетели к битве ясуни!

* * *

И прилетели тогда боги светлые ко Великой Волге-реке да ко тем великим лесам Светлояровым. И тогда рассудил смелый Тарх Даждьбог:

– Нужно нам и великого Велеса, деда моего, сына Солнца, вызвать на борьбу с родом Вия!

И ответил тут ему батюшка Перун:

– Мы с тобою проведаем Велеса Суревича! Призовём мы его на сей славный бой! И тогда станет нашим союзником всевеликий сын бога Сурьи!

И тогда Дажьбог многосильный и храбрый оперился, представ Гамаюном. Обратился он птицей вещею, полетел затем в Светлояров лес ко Великому граду Китежу, где была обитель святая бога Велеса сына Суревича.

И спустился, и сел многомудный бог под окошечко-то косящетое… И беседовали там царь с царицею: Велес Суревич с супругою Вилою.

– Этой ночью, – сказал Велес Суревич, – приходили к нам Карна с Желею, пламя мыкая в роге огненном! Знать, идут сюда боги Сварги – с родом Виевым ратоваться! Будут биться они против Вальи и Вритьи – милых братьев, обманутых Вием! Против дочки нашей Поманы, что похитил также великий Пан! Также против Лутони-бога, что родили уже Пан с Поманою! Могут сгинуть в огне ветви нашего рода – по вине Вия с Паном и воле Сварога!

Вила Сида так супругу рекла:

– Мы должны на ту битву родных не пустить, чтобы кровь свою защитить! Мы напустим на них жажду, голод и сон, а еду заколдуем и питье зачаруем… Китаврула мы призовём. Пусть волшебник глаза тем богам отведёт – и родных от смерти спасёт!

А Дажьбог-Гамаюн, сидя под окошечком, всё, что Сида прорекла, слышал и запомнил. И к отцу он тотчас возвратился. Перья скинув, собою опять обратился.

И подъехали Даждь-бог со Перуном ко тому Светлоярову озеру. Видят: вот золотая лодочка, ну а в ней Китаврул – перевозчиком. Возит он по озеру Светлояру на ту сторону, к Китеж-граду.

А уж как та лодка украшена – и чеканкою, и резьбою. Нос-корма у ней позолочены, рытым бархатом обколочены. И в той лодочке – будто дивный рай, кипарисовый, виноградный сад. Там цветы цветут, птицы песнь поют. И столы там убраны яствами, рядышком – кроватки тесовые.

Китаврул на корабль гостей проводил и усаживал за столы, за волшебные скатерти-самобранки. Предлагал им выпить напиточков и откушать златые яблочки.

Отвалила ладья Китаврулова и поплыла по Светлояру ко Великому Китеж-граду.

Вдруг то озеро обернулось во туманушке – океаном. Берег китежский стал вдруг островом чудным, прозывающимся Буяном: там и дуб растёт коренистый, рядом – ёлочка щепотиста.

Как на дубе том висит цепь златая, кот Баюн по ней важно ступает. Как направо пойдёт – сказку скажет, а налево – песнь запоёт. А по ёлочке той – скачет белочка, что златые орехи грызёт, изумруды лущит, из скорлуп вынимает и в шкатулочки их кладёт.

И садились боги за златые столы – на скамьи, за скатерти-самобранки. Слово молвил тогда бог Перунушка:

– Наливайте-ка нам напиточков!

Тарх Дажьбог отца отговаривал, только тот его не послушал. Как наелся Перун и напился – тотчас спать на кровать повалился. И тогда Дажьбог пития выливал, и мечом столы разрубал.

И тотчас ладья Китаврулова приставала к причалам Китежа-града. И пошёл Дажьбог ко златым вратам. И вошёл он в тот город. Вокруг – терема, белокаменные дома. Мостовые устланы золотом и каменьями самоцветными.

Доходил Дажьбог до реки, за которой чудесный замок – на семи ветрах о семи шатрах.

Видит: радужный мост пред собою. И пошёл Дажьбог по тому мосту к Семиверхому замку Велеса.

Как пришёл, явились пред ним – Велес Суревич с Вилой Сидой. Обратился Дажьбог к хозяевам добрым, поклонившись им по обычаю:

– Велес Суревич, сын Амелфы! Ты примкни к дружине Свароговой! Ведь в твоей могучей деснице – полнота есть силы державной! Если б мы потянули вместе братский плуг в порыве едином, то тогда никакая сила не смогла бы нас переспорить!

Отвечал Перуничу Велес-бог:

– Нет, сражаться с родною кровью не пристало мне, сын Перунов! И скажу ещё: меч не скован, не отточено то железо, что моих одолеет братьев – сыновей великого Сурьи!

И тогда Дажьбог, сын Перуна, вынимал изо́стренный меч. И сошлись тотчас в рукопашную Велес буйный и Тарх Дажьбог.

Как они боролись-братались – содрогалася Мать Сыра Земля, расплескалось и море синее, приклонилися все дубравы, заплелись во полюшке травы.

И воскликнул Велес сын Сурьи:

– Помоги-ка мне, Вила Сида, образумить сына Перуна!

Подскочила к ним Вила Сида и сбивала на Землю Сырую супротивника мощного – Тарха Дажьбога. И тогда они привязали – Даждя цепью златою к дубу.

– Вот теперь ты будешь, Перунич, песни петь нам, как Гамаюн! Или вечером сказки сказывать, как любимец наш – кот Баюн!

И воскликул тогда Тарх Перунович, и по небу гром раскатился:

– Ты проснись-пробудись, грозный батюшка! Помоги-ка мне, грозный бог Перун!

Мало времени миновало – разгулялась непогодушка, туча грозная поднималась. Шла та туча грозная на горы – горы с тучи той порастрескались и на камешки раскатились. Подходила к лесам – приклонились леса, разбежались в лесах звери лютые. Становилась туча над морем – море синее расходилось, разметались в нём рыбы быстрые.

Из-под той-то грозноей тученьки со громами, огнями сверкучими прилетел Орёл сизокрылый. Стал летать Орёл, клекотать в небесах:

– Почему приковали Тарха? Почему его привязали? Из-за Велеса – сына Сурьи, из-за Сиды – дочери Рода!

Не взлюбилась та речь буйну Велесу, он выскакивал на широкий луг. Лук тугой снимал с своего плеча, брал калёну стрелу у Дажьбога, направлял стрелу в птицу вещую. А Дажьбог у сырого дуба, глядя на стрелу, приговаривал:

– Слушай, батюшка лук! Ты, калёна стрела, – не пади ты ни в воду, ни на гору, не пади в дуб сырой и в сизого Орла – попади-ка в грудь буйна Велеса!

Не попала стрела ни на гору, ни в воду, не попала стрела в дуб сырой и в Орла – повернулась она во грудь буйного Велеса, сбила с ног она грозного бога.

И тогда Орёл сизокрылый обернулся снова в Перуна Сварожича. И послал Перун громовую стрелу – и разбился сырой дуб на щепочки. И спадали тогда цепи тяжкие вниз на землю с Тарха Дажьбога.

И сказал Перун буйну Велесу-богу:

– Я тебя, грозный Велес, Коровы сын, уничтожу, сожгу, не помилую!

– Не найдешь ты меня, – Велес так отвечал. – От тебя я сумею упрятаться! Вот идёт человек – стану тенью его, ничего ты со мною не сделаешь!

– Я убью человека, его я прощу, но тебя затем не помилую!

– Тогда я – под коня! Не отыщешь меня! – отвечал ему Велес, Коровы сын.

– И коня я забью, и тебя погублю, погублю тебя, не помилую!

– Я запрячусь в дупло, там спокойно, тепло – ничего ты со мною не сделаешь!

– Я тот дуб расщеплю и тебя отыщу – я найду тебя, не помилую!

И тогда бог Велес сын Суревич руку с перстенем ввысь подымал, перст свой к небесам воздымал. А в том перстне – Рубин Сокровения. И когда в него ударила молния – вмиг растаяло наваждение.

Вдруг исчез и сам Китеж-град святой с Семиверхой башнею Золотой. И пропал вокруг океан, сгинул также чудный остров Буян.

И увидел Перун сын Сварожич вместе с сыном Тархом Дажьбогом, что вокруг лишь лес Светлояров – травушка вокруг чуть трепещет, озерцо синей гладью блещет…

Так Перунушка со Дажьбогом Китеж-град в лесу не нашли и ни с чем обратно пошли, да в дубравушках заблудились и к сражению припозднились.

* * *

А Семаргл, Барма и Индрик-змей подходили тогда ратью грозною к Пановым мглистым горам. Где течёт Великая Ра-река, и в неё впадает река Ока.

Барма – бог сладкозвучный, поэт из поэтов, начал петь, восхваляя Сваргу, проклиная Пана и Вия. И по зову Бармы, царя молитв, Сивый Мориан появился. Вслед за Сивой явились – Рудые. Собиралась окрест рать великая!

И искали боги ирийские всех коров, украденных мощным Паном. И услышали их мычание.

Видят боги – у Камня горючего реки запрудил мощный Вритья-змей. Сила Вритьи возбуждена, охватил его жар подземный, преградивши собою воды, он лежал на дне подвселенной.

Подъезжал к нему мощный Индрик-бог на могучем Единороге. Змей шипел, как в пьяном угаре:

– Я тебя, Индрик-бог, вызываю на бой! Я тебя, мощный Индрик, с конём проглочу!

Но ему не ответил Индрик, распалённый гневом и хмелем.

Колдовать тут начала Данушка. Напустила она тучи тёмные, град, и гром, и грозные молнии. И во тьме надвинулся Вритьяр, в рог ударил Единорогу. И тогда колдовскою силой Индрик-бог обратился в волос. Вритьяр бил по тонкому волосу.

Поднял палицу мощный Индрик – содрогнулось всё поднебесье, как разбил он голову Вритьи. Будто сук, секирой обрубленный, Змей упал на Матушку Землю.

Вол хотел победить Быка, но сразил его мощный Индрик-змей. Он – безногий, бесплечий, безрукий – победить хотел бога Индрика! Погрузился он в долгий мрак – тот, кому был сам Индрик враг!

Индрик чары Даны разрушил. И поникла Данушка Родовна. И на сына она упала, и прикрывала его собою. Сверху Дана-мать, снизу сын – так лежат Корова с Телёнком.

И ударил палицей Индрик-бог. И поверг он лютого Вритью, обуздавшего все потоки. И поверг он Дану Земуновну. И столкнул их бог со Великой Ра – и все воды ринулись в море.

О, кого испугался Индрик-змей? Что за страх проник в сердце бога? Почему, в Орла обратившись, улетел он от тела Вритьи? Он увидел Месть – Волка Огненного, пересекшего путь Орла.

Вот была задача нелёгкая у Семаргла и бога Бармы – отыскать уведённых Паном всех родных дочерей Земун. Видит Барма: в Медведя мощного обернулся сын Волги-Ра. И сам лёг он горою на ту пещеру, где сокрыто стадо коров.

Слышит Барма: мычат коровы под Великою той горой. К ним свой голос добавил Барма – с Сивой, Рудыми и Семарглом.

Испугался тут мощный Вальяр, побежал он от громкой песни… И бежал он лесами дремучими, и болотушками зыбучими, побежал полями широкими, миновал и горы высокие, убежал от Белого к Чёрному морю… Но не скрылся от гнева небес.

Здесь, богов увидевши, – замер. Лёг у моря Медведь-горою, от ударов не уклоняясь.

И тогда бог Индрик могучий, рогом мощным Единорога проломил великий Валун. Словно Дятел, кору пробивший, он разбил преградушки Вальи.

Барма-бог молитвой раскрыл Валун, пробуравил своею силой. А Семаргл ударил секирой – и Крыница в Камне раскрылась.

И родился тогда в Крынице, что струила волшебный мёд, сам премудрый Квасура-бог.

И съезжалися к той Крынице грозные цари и царевичи, вслед за ними – князи и князевичи, приходили волхвы многомудрые. Все в Крынице черпали мёд. Пили все медовую сурью.

И открыли они врата, и вошли волхвы в подземелье. И нашли в пещере сокрытой – тот Огонь, что светит во тьме. И, раскрыв глубокие тайны, стали ведать те мудрецы: это Пламя поэтам не чуждо, ими тот Огонь разожжён…

Вот лежит великий Валун, порождённый силою Вальяра. У подножия той горы там лежит поверженный Вритьяр.

И тогда великая туча обложила гору печальную, и рыдала чёрным дождём над сынами матушки Даны… И сверкнула молния в туче, как великий Огненный Всадник проплывал над сею горою.

– Се Закон! Исполнен Закон! – прокатилося в горней выси.

И тогда печальные паны вереницею вышли из недр горы. Приклонили они колени.

И глава их к небу поднял – Ключ Златой от Врат Сокровенья. Этот Ключ стал платой за жизнь Вальяра и Вритьяра и их заключенье.

Так за теми Вратами Тайны заключили Валью и Вритью. Заключили их не на годы, заключили не на столетья, а на долгие тысячелетья….