Текст книги "Распутин. Выстрелы из прошлого"

Немного сухих цифр. Только с февраля по сентябрь 1915 г. Россия предоставила Сербии и Черногории долгосрочных кредитов на сумму 75 507 387 рублей (эти кредиты никогда не были возвращены). Точная сумма, на которую было поставлено вооружение и боеприпасы, неизвестна – но она велика. Кроме того, в Сербию и Черногорию из России переправили 2 450 000 пудов муки, 1 миллион пудов ячменя, 350 000 пудов кукурузы, 600 000 пудов овса, 1 400 000 пудов пшеницы, 650 000 пудов сена, 200 000 пудов соломы. Пуд, если кто запамятовал – 16 килограммов… Русские общественные организации отправили, кроме того, 215 132 посылки с продовольствием и теплой одеждой, на общую сумму 1 983 423 рубля.

Как реагировали сербы? Да постоянно ныли, что этого «недостаточно». Более того, господа сербские коммерсанты развернули вокруг этой помощи неплохой бизнес. Особенно прославились «песочная» и «обувная» аферы. В русскую муку подсыпали песок для веса и перепродавали родному правительству. Русские сапоги вообще сплавили на сторону, а казне сдали корявые изделия местных ремесленников… (Справедливости ради стоит уточнить, что и русские армейские интенданты своего не упустили.)

Один из ведавших военными перевозками сербских офицеров сообщал своему командованию, как обстоит дело с приемкой русских грузов: «В Радуеваце интендантура не смогла обеспечить корма для 746 лошадей, высаженных с барж. Для их транспортировки не были поданы железнодорожные составы, и измученных животных направили своим ходом в Заечар. Многие из них погибли. В Прахове под дождем были выгружены артиллерийские снаряды, порох и бочки с бензином, 25 240 тыс. патронов, 102 тыс. кг мостового оборудования. Все отсырело».

Вот так они обходились с тем, что воюющая Россия отрывала от себя. Да еще ныли, что мало помогаем…

Осенью 1915 года Россия выделила Сербии новый кредит – 180 млн французских франков. Да и другие державы Антанты оказывали Сербии помощь в сотни миллионов…

Знаете, что они за это получили? Когда союзники попросили сербскую армию начать наступление на Австро-Венгрию, сербы ответили отказом. Точнее, прямо они не отказывали – но воевать не собирались. Сначала уверяли, будто мало оружия. Получив из России и Франции дополнительные партии, начинали ссылаться на нехватку продовольствия и боеприпасов. Получив то и другое, плакались на плохие погодные условия. Именно так, я ничего не преувеличил. Хныкали, что идут дожди, а героический сербский солдат в дождь воевать решительно не приучен, придется ждать ясной погоды…

Представители Антанты прямо-таки стервенели, и их можно понять: в Сербию закачивали многие миллионы денег, массу вооружения и боеприпасов, астрономическое количество продовольствия и амуниции – а сербы и не думали воевать всерьез… Главнокомандующий французскими войсками маршал Жоффр чуть ли не кулаком по столу стучал под носом у сербских представителей. Они пообещали, что воевать будут – но вновь обманули.

Французы и итальянцы, по свидетельству русских дипломатов, начали не на шутку подозревать, что сербы попросту заключили с австрийцами секретное соглашение, этакое «тайное перемирие». Однако дело обстояло еще циничнее и проще, чем казалось: сербы берегли силы и оружие для очередной борьбы за Великую Сербию. Правивший страной принц-регент Александр, даже не таясь, издал приказ по войскам, в котором говорилось: «Мы должны еще некоторое время выполнять нашу тяжелую обязанность и стоять за наших великих и могучих союзников, которые воюют за нас и повергнут нашего общего противника на его собственной территории». А далее повествовал, как союзники, «повергнув нашего общего врага», вознаградят Сербию «за понесенные ею жертвы». Другими словами, сербы собирались не воевать, а стоять – чтобы их благородные союзники, разгромив врага своими силами, прирезали Великой Сербии новые территории.

Вот так они и стояли, стояли, стояли – пока русские, английские, французские солдаты ходили в атаки… Зато какие перлы можно было встретить в сербских газетах!

«Последняя победа поставила Сербию и сербский народ на первое место в Европе, в ряд первых людей в мире». Это они – о кратковременных успехах первых месяцев войны, за которыми последовал разгром…

Г. Н. Трубецкой, многолетний российский посланник в Сербии, писал так: «Сербы никогда не видят вещи, как они есть, но всегда или лучше, или хуже действительности… Многие из них искренне считают себя первым народом в мире, а свою армию лучшей в Европе. То же самое они думают о своей литературе и науке. В Нише, например, была прочитана лекция о влиянии сербской литературы на европейскую».

Нише, о котором идет речь – очередной крохотный городок, куда после катастрофы сбежали остатки «лучшей в мире армии» и откочевало правительство, давно уже цыганским табором слонявшееся по стране…

Мне известен один-единственный пример еще более подлого поведения «православных братьев». Речь идет о Румынии. В шестнадцатом году, собравшись наконец после долгих уговоров и внушительных авансов вступить в войну на стороне Антанты, Румыния предварительно продала по повышенным ценам Германии и Австро-Венгрии все свои запасы зерна и нефти. В расчете на то, что русские «все равно помогут».

И ведь помогли, что самое печальное! Нешуточные богатства осели в карманах всей этой славянской сволочи, что по недоразумению считается «единоверными братьями»…

К январю 1916 г. наступил полный крах. Сербское правительство, уже ничем не способное управлять, сбежало в Черногорию, а оттуда – в Албанию. Полумиллионная сербская армия, видя такое дело, тоже пустилась в бегство через заснеженные албанские перевалы. До Албании добрались только 120 тысяч – остальные перемерзли, как французы в девятнадцатом году. Эти жалкие остатки «лучшей в мире» армии союзники перебросили в Грецию и взяли под свое начало. Примерно то же самое происходило в Черногории. Тамошний король Николай с частью министров и военачальников сбежал из страны. Армия разбежалась по домам. Австрияки без единого выстрела заняли Черногорию…

Именно там, в греческой эмиграции, принц-регент Александр и набрался наконец смелости покончить с «Черной рукой», из-за которой, собственно, и случились все беды. Правда, действовал принц с сербской спецификой: он создал свою тайную офицерскую организацию, не без юмора названную «Белая рука». Она и покончила с «черной». Полковника Дмитриевича и парочку его подельников расстреляли без особых церемоний, воеводу Путника вытурили в отставку. Правда, лучше от этого не стало, потому что дела обстояли хуже некуда…

Тут произошла Февральская революция, а за ней и Октябрь грянул. И случилось так, что впервые сербам высказали в лицо все, что о них думали. Едва комиссары от большевиков заняли Министерство иностранных дел и стали там осваиваться, первым заявился сербский посол – и с порога завел речь о славянском братстве, а также новых кредитах и дальнейшей помощи. Комиссар (к великому сожалению, история его имени не сохранила) без особой дипломатии дал понять, что лафа кончилась, на халяву более рассчитывать не стоит. И вообще сербы – махровые империалисты.

Посла, по воспоминаниям свидетелей беседы, чуть удар не хватил – так с «братушками» еще не разговаривали, и они давненько привыкли, что Россия служит дойной коровушкой. Посол в совершеннейшем расстройстве чувств бросился восвояси, бормоча что-то вроде: «Сами дураки…»

В гражданскую войну на территории России какое-то время болтался так называемый «Добровольческий полк сербов, хорватов и словенцев», образованный из военнопленных австрийской армии. Правда, в этом «полку» насчитывалось всего две тысячи человек.

Естественно, эта шайка-лейка ничем себя не прославила, когда в Самаре, где они окопались, произошел переворот, и власть от красных перешла к КОМУЧу (скопище болтунов, членов Учредительного собрания), «братушки» заняли под казарму лучшее здание в городе, оделись, обулись и вооружились с бесхозных русских складов, но воевать против большевиков решительно отказались, заявив, что они хотят «сохранить солдат для обезлюдевшей во время войны Сербии». После чего организовали некую «контрразведку» и стали грабить-расстреливать мирных самарцев. И потребовали, чтобы КОМУЧ оплатил им проезд на родину, да не бумажками, а золотом.

Это уже было чересчур – и сербам ответили без особых церемоний: вас, собственно, сюда не звали и в гости не приглашали, так что обратные билеты оплачивать не обязаны… Сербы и прочие братья спорить не стали и, прихватив награбленное, уехали на родину.

А на родине разворачивались интересные дела… Подробно излагать все перипетии большой политики нет смысла. Скажу коротко: оказавшаяся среди победителей Сербия стала главным инициатором создания Королевства сербов, хорватов и словенцев, появившегося на свет 1 декабря 1918 г. Королем, естественно, стал принц Александр. Страна получилась внушительная: в нее вошли Сербия, бывшие территории Австро-Венгрии (Словения, Хорватия, Воеводина, а также Македония, Босния и Герцеговина). Окрыленные успехами, сербы решили не церемониться и прихватили еще и Черногорию. Сидевший в эмиграции черногорский король Николай, ясен пень, был ужасно разозлен, и его сторонники подняли в Черногории мятеж, но сербы его быстренько подавили, а вскоре и Николай скончался – то ли от огорчения, то ли срок подошел…

Страна получилась приличных размеров (см. карту бывшей Югославии), но при ближайшем рассмотрении представляла она собой то ли некоего монстра, то ли салат, где рядом с солеными огурцами лежали ломтики ананаса, и все это было полито малиновым вареньем с чесноком…

Дурацкая какая-то получилась держава, откровенно говоря. Прежде всего, ее части были по развитию настолько не соответствующими друг другу, что грустно делалось. Главные промышленные центры и банки – как раз в Словении и Хорватии. Но реальная власть принадлежала исключительно сербам (славным главным образом свиноводством и землепашеством). Что сербы, не особенно и притворяясь, зафиксировали в Конституции 1921 г.

И началось то, что деликатно именовалось «сербизацией». Сербы составляли только 39 % населения новехонького, с иголочки, королевства – но составляли подавляющее большинство в офицерском корпусе, полиции и жандармерии, органах государственного управления. И заботились в первую очередь о себе, любимых. Интересные цифры значатся в статистике Национального банка, распределявшего кредиты на развитие экономики меж провинциями. Сербии – 49 %, Хорватии – 23 %, Словении – 11,5 %, Боснии и Герцеговине – 8 %, Македонии – и вовсе шиш с маслом (да вдобавок Македонию переименовали в Южную Сербию). Четыре пятых всей транспортной инфраструктуры, созданной за первые десять лет (железные дороги, мосты, шоссе), приходилось на Сербию. Мало того, в Хорватии и Словении стали в приказном порядке демонтировать заводы и фабрики и перевозить их в Сербию. В несербские провинции стали переселять сербских колонистов, запрещать там обучение на родных языках, закрывать национальные школы и церкви. Переселенцам выделяли лучшие земли, отнимая их у местных крестьян. Любые протесты подавлялись карательными отрядами. Нужно отметить, что в этой роли наряду с сербами выступали и отряды русских белогвардейцев. Ага, вот именно. Как раз для этого сербы их у себя и приютили, а вовсе не из братских чувств…

Одним словом, сербы очень быстро стали душителями и давителями полудюжины других народов. Ну а попутно они, опять-таки нисколечко не церемонясь, ограбили немцев.

Дело в том, что те самые «проклятые тевтоны» (да и «чертовы австрияки») до Первой мировой войны делали огромные инвестиции в экономику Сербии: в горнодобывающие предприятия и угольные шахты, в торговлю и предприятия по строительству железных дорог. Сербы все это быстренько приватизировали…

Естественно, все это не могло кончиться миром – народ на Балканах горячий, испокон веков привык бегать по горам и лесам с оружием… Македонцы, косовские албанцы и черногорцы создали множество небольших партизанских отрядов и весело палили по сербам из кустов, из-за углов. Сербская жандармерия отвечала повальным террором против мирного населения. Что, как легко догадаться, порождало новых партизан.

Хорватская оппозиционная партия через своих депутатов в парламенте вскрыла массу злоупотреблений, совершенных сербами из правительства. Оказалось, в частности, что сынок многолетнего премьер-министра Сербии Пашича греб из государственной казны так, что в ней уже донышко виднелось. Остальные были не лучше.

Сербы начали преследовать партию и бросать ее лидеров в тюрьмы – а 20 июня 1928 г. некий Рачич, член той самой «Белой руки» (все еще существовавшей) прямо в здании парламента, во время дебатов вытащил пистолет и открыл огонь по хорватским депутатам. На месте убил двоих, третий умер от ран в больнице.

По всей Хорватии начались народные волнения, подавленные жандармерией с обычным для сербов зверством.

Именно тогда и родилась хорватская боевая организация усташей, выступавшая за независимую Хорватию.

Король Александр, решив, что не стоит больше сохранять даже видимость демократии, устроил в 1929 г. переворот, объявил чрезвычайное положение, разогнал парламент. К власти пришло правительство, возглавляемое генералом Живковичем. По совместительству, о чем мало кто знал, этот генерал много лет возглавлял и организацию с романтическим названием «Белая рука». Ага, ту самую…

Прежнее название – Королевство сербов, хорватов и словенцев – отменили, как не соответствующее историческому моменту. Теперь страна называлась короче – Королевство Югославия. Но это был тот же шалман под новой вывеской – разве что сербы еще активнее стали притеснять все прочие нации.

И Югославия стала недвусмысленно сближаться с Германией, где канцлером был уже господин по фамилии Гитлер. В 1934 г. хорватские усташи застрелили короля Александра (по заказу той же Германии – очень уж любил королек амурничать с Францией). Трон опустел.

Вообще-то у Александра был родной брат – но его сам Александр в целях ослабления конкуренции еще в 1917 г. упрятал в сумасшедший дом (где бедняга просидел четверть века). Королем провозгласили принца Петра, 11-летнего сына покойного – а править стал принц-регент Павел (чей он там родственник, лично мне, откровенно говоря, неинтересно), окончательно взявший курс на дружбу с Гитлером.

Югославия официально одобрила присоединение Гитлером Австрии и оккупацию Чехословакии. И началось…

В стране практически открыто, под крышей «Культурного союза», объединявшего этнических немцев (а их в Югославии было полмиллиона) работали агенты гитлеровских спецслужб, создавших широкую агентурную сеть в югославской армии и органах государственной власти. Ради приличия Югославия наконец-то установила дипломатические отношения с СССР (в июне 1940). А через восемь месяцев югославский премьер-министр подписал протокол о присоединении Югославии к Тройственному пакту Германии, Италии и Японии…

Буквально назавтра в Югославии произошел новый переворот – устроенный группой высших офицеров, связанных с Лондоном. Принца-регента и премьер-министра вышибли в отставку, выбили стекла в германском посольстве, сожгли флаги Третьего рейха…

Но вот что делать дальше, никто толком не знал. Заключили договор о дружбе и ненападении с СССР, что было, признаем, очередным идиотизмом: дружба дружбой, против этого возражать трудно, но вот каким образом СССР и Югославия могли бы друг на друга нападать, если их разделяют несколько вполне суверенных и неслабых держав? Ненападение-то тут при чем?

Гитлер разозлился и приказал: «Расколошматить!» Генералы рявкнули: «Яволь!» Началась война…

Стоп! Называть это войной у меня язык не поворачивается. Просто-напросто сербам в очередной раз надавали по наглой роже. Быстро и качественно.

Обладатели ряда высших постов в армии и государстве были агентами Абвера – в том числе и военный министр Югославии генерал Недич. Все «секретные» и «суперсекретные» документы югославского Генштаба уже через пару часов оказывались на столе германского резидента в Белграде.

6 апреля 1941 г. германские самолеты бомбили Белград, а вермахт вторгся в Югославию. С первых же часов войны югославский Генштаб утратил управление войсками – ничего удивительного, с таким-то военным министром… Оборонительные планы Югославии немцы знали до последней запятой, и потому, как легко догадаться, игра шла в одни ворота. Вдобавок из югославской армии массами дезертировали хорваты, словенцы и македонцы: сыграло свою роль двадцатилетнее сербское колониальное управление страной, все остальные нации не считали начавшуюся войну своей и рассуждали с крестьянской прямотой: сербы все это затеяли, пусть сами и выпутываются…

10 апреля, на четвертый день войны, югославская армия перестала существовать как единая организованная сила. В страну вошли войска немецких союзников: итальянцы, венгры и болгары. 13 апреля немцы вошли в нисколько не сопротивлявшийся Белград, 15 апреля король Петр, министры и военачальники на самолетах сдернули в Египет, а оттуда перебрались в Лондон. 17 апреля югославская армия, все 28 дивизий, капитулировала…

Одним словом, произошедшее носило характер исконного сербского балагана: сначала надувать щеки, крутить усы и бряцать дедовскими саблями, совершенно не просчитывая последствия, потом в два счета получить по физиономии и выйти из драки…

Дальнейшие события многие воспринимают в духе примитивных штампов: мол, в Югославии началось могучее партизанское движение, и земля горела под ногами оккупантов…

Нравится это кому-то или нет, но все обстояло гораздо сложнее. Начнем с того, что зачинателями партизанского движения в Югославии были вовсе и не сербы, и не коммунисты. Уже в конце апреля в Словении подпольно собрался съезд всех более-менее серьезных политических движений и общественных организаций, включая коммунистов. На нем было решено создать единую антифашистскую организацию – национальный фронт Словении (и партизанские отряды, а также подпольную сеть).

Следом, уже через несколько дней, подключились сербы – но не коммунисты, наоборот. Небольшая группа сербских офицеров во главе с полковником Драголюбом (Драже) Михайловичем капитуляцию не признала и, уйдя в горы, стала организовывать свои отряды. Михайлович ориентировался на короля и правительство лондонских эмигрантов.

И только через пару месяцев появились сориентированные на Москву отряды Коммунистической партии Югославии, лидером которой был Иосип Броз, более известный потом всему миру под партийным псевдонимом Тито. Кстати, никакой не серб, а сын хорвата и словенки.

К тому времени уже вовсю функционировало сербское марионеточное правительство во главе с тем самым гитлеровским прихвостнем генералом Недичем и располагало своими «вооруженными силами» из сербских нацистов. (А вы, должно быть, решили, что среди сербов нацистов не было? Не надо так хорошо о них думать…)

Прогитлеровское правительство Недича «отметилось» в Боснии самым печальным образом. Там сербы начали настоящий геноцид мусульман. Исключительно за то, что они мусульмане. С молчаливого одобрения оккупировавших Боснию итальянцев сербы рушили мечети, убивали мулл, пытались обратить боснийцев в православие. Ничего удивительного, что после этого мусульмане валом валили в «Ханджар» – мусульманскую дивизию СС. Не из симпатий к Гитлеру и нацизму, а исключительно нежелания поквитаться с сербами…

«Красные» сербы с албанцами обошлись не лучшим образом. Сначала их Тито всячески зазывал в свои ряды, клятвенно обещая, что после войны населенные албанцами югославские земли воссоединятся с Албанией. Однако потом, набрав силу, он про свои обещания вульгарным образом запамятовал. Албанские части в составе Народно-освободительной Армии Югославии подняли восстание, но оно форменным образом было потоплено в крови. Уцелевших согнали на стадион в Приштине, превращенный в концлагерь, где обхождение от гитлеровского мало чем отличалось. После войны Тито вообще разделил населенные албанцами земли меж Сербией, Черногорией и Македонией, официально объявив албанцев «национальным меньшинством». Вновь, как до войны, на албанских землях появились колонисты «титульной нации», около 200 тысяч албанцев вынуждены были эмигрировать. Именно в этом берут начало события девяностых – у албанцев Косова был свой счет к сербам. А впрочем, у всех без исключения народов Югославии к сербам накопилось немало серьезных, вполне обоснованных претензий…

И началась драка – Тито против Недича и Михайловича, а те, в свою очередь, и против него, и против друг друга. Московские сербы, лондонские сербы, берлинские сербы ожесточенно резали друг друга. Хорватские усташи (к тому времени Хорватия стала независимым государством, впрочем, во всем зависящем от Германии) с особенным удовольствием палили в «московских» и «лондонских», но под шумок не брезговали и подстрелить какого-нибудь «берлинца». Поскольку ненавидели сербов как таковых, не делая идеологических различий – натерпелись за двадцать лет сербского террора. Конечно, во многом усташи перехватили через край, иногда устраивая форменную резню, и оправдания им нет – но нужно все же помнить, что ненависть к сербам не на пустом месте родилась…

А там и албанцы разделились на три хорошо вооруженных крыла. Одни воевали в союзе с Тито. Вторые создали организацию «Балли Комбетар», воевавшую за создание «великой Албании» (я уж запамятовал, от которого до которого моря, но размах, как водится, был именно таков: от моря до моря, и никак иначе!) третьи пошли на службу рейху – католики и мусульмане (с Тито дружили в основном албанцы православные). Из них сформировали эсэсовскую дивизию «Скандербер», тоже цедившую кровушку направо и налево…

Все эти отряды и отрядики (было еще несколько разновидностей помельче) гонялись друг за другом по многострадальной бывшей Югославии, все воевали со всеми. Тут же дралась на стороне гитлеровцев казачья дивизия генерала Краснова – из белогвардейцев и советских военнопленных. В воинстве Тито кого только не было – итальянцы, болгары, чехословаки, поляки, советский батальон из военнопленных, венгерский батальон и немецкая коммунистическая рота. Ноев ковчег какой-то…

По большому счету, это была не борьба партизан с карателями, а самая настоящая гражданская война. Дрались меж собой представители одной нации, дрались меж собой разные нации, да вдобавок деревня воевала против города. Это четко прослеживалось: к Тито примыкали в основном горожане, а четников и усташей поддерживали в основном крестьяне…

В 1944 г. советские войска вошли в Югославию и освободили Белград – после чего ушли из страны. На этом настаивал Тито, хотя и верный, казалось бы, друг Москвы. Вновь произошло то, что случалось уже не единожды: сначала сербы «выдоили» Москву (разве что на сей раз не царскую, а сталинскую), а потом Тито решил, что сам будет великим вождем и правителем…

Для начала он развернул массовые репрессии против четников – генерала Михайловича расстреляли, а его солдат тысячами погнали под пулеметы. Вина многих из них заключалась исключительно в том, что против гитлеровцев они воевали на «неправильной» стороне…

Далее вновь возникла Югославия – практически в довоенных границах, разве что на сей раз не королевство, а «социалистическая федерация». На деле – все же прежнее сербское королевство с некоронованным монархом Иосипом I. Несмотря на хорватскую кровь, «красный император» притеснял хорватов с несказанным наслаждением – при малейшем протесте напоминая, как они, мерзавцы, воевали на стороне Гитлера. В столице Хорватии Загребе снесли памятник национальному герою Хорватии, пану Елашичу, тому самому, что помог в 1848 г. подавить венгерский мятеж – что хорватам, мягко говоря, не понравилось и симпатий к сербам опять-таки не прибавило…

После войны Тито пытался создать нечто напоминающее «великую державу» – так называемую Дунайскую федерацию, куда рассчитывал привлечь Болгарию, Албанию и всех прочих, кого удастся. Албанию подчинить себе удалось, но с остальными получилась промашка – Сталин воспрепятствовал. Тогда Иосип крайне осерчал на Иосифа, провел чистку коммунистической партии и всех выявленных «агентов Москвы» загнал в концлагеря. Тамошние порядки гитлеровским уступали мало, разве что крематориев и газовых камер не было. Но погибли там многие тысячи…

До конца 80-х годов XX века социалистическая федеративная Югославия кое-как существовала, главным образом за счет экономической поддержки Запада. Но более всего ситуация напоминала подземный пожар. Такое частенько случается: сверху, на поверхности, никаких признаков беды, растут деревья и зеленеет травка, даже зайчики бегают и птички щебечут – но в глубине пылают пласты угля или торфа, и со временем огонь вырывается наружу…

Пока был жив Тито, руководитель властный и незаурядный, страна с грехом пополам оставалась единой. Но межнациональные отношения обострились (а впрочем, они с восемнадцатого года оставались такими), республики практически открыто спорили, кто за чей счет живет – и все не без оснований обвиняли сербов в «колониализме». Еще в 1983 г. хорватский ученый Бибер, выступая перед группой ученых в Загребе, заявил, что если нынешние процессы распада будут продолжаться, страна превратится во второй Ливан. Западный специалист по Югославии Сабрина Рамет тогда же пессимистично писала: вопрос заключается только в том, сколько времени осталось до начала нового кровопролития меж сербами и хорватами…

Умер Тито, разделился на пятнадцать государств СССР – и грянуло…

Впрочем, начиналось все мирно. В 1991 г. две самые культурные и цивилизованные области Югославии, Хорватия и Словения, объявили о выходе из федерации и провозгласили независимость. Белград по привычке реагировал как надлежит колонизатору: послал в Словению внутренние войска, армейские части. Но признанная международным сообществом Словения оказала сопротивление, и сербам пришлось отступить. Ненадолго, впрочем. О создании своего государства объявили албанцы из Косовского края. Кое-кто до сих пор видит в этом «происки НАТО». Однако вряд ли стоит сваливать все на «происки» – достаточно вспомнить, как зверствовали в Албании сербы в 1913 г., как во время Второй мировой албанцев «умиротворяли» штыком и пулей сербы самой разной политической ориентации, как в 1981 г., уже при социализме, разгоняли танками демонстрации протеста в Косово…

Сербы ввели в Косово войска – и начали действовать так, как привыкли за десятилетия. Тем временем в Хорватии зашевелилась так называемая сербская Демократическая партия.

Давно подмечено: как только сербы начинают толковать о демократии – жди войны… Так и оказалось. У нас совершенно неизвестна и эта партия, и ее главарь, врач-психиатр Иован Рашкович, но фигура это была крупная и крайне жуткая.

Означенный эскулап еще в 1990 г. выпустил фундаментальный труд о живущих в Югославии народах, озаглавленный примечательно: «Безумная страна». О сербах говорилось так: «Я заметил, что большинство представителей сербского населения демонстрирует признаки эдиповой личности, то есть умеренной дозы агрессивности в сочетании со способностью подчиняться. В этом психологическом типе присутствуют два разных элемента: один – это большая преданность, проявляющаяся в полном послушании авторитету, то есть отцу, который контролирует сферу удовольствия и обладает абсолютной властью, и другой – тот, что в определенных ситуациях разрушает эту власть, восставая против нее… В природе сербов сосуществуют авторитарные черты с определенными элементами агрессивности и открытости одновременно».

Это говорилось вовсе не в упрек соплеменникам – психиатр считал, что обладание именно этими качествами как раз и делает сербов «лидерами славянства на Балканах» – а разные прочие хорваты и всякие мусульмане, учил он, должны стать «подчиненными расами».

Чтобы претворять идеи в жизнь, Рашкович и основал вышеназванную партию. Как ни трудно поверить, но факт остается фактом: тремя ее «младшими» лидерами были… бывшие пациенты Рашковича. Эта вооруженная «теоретическим обоснованием» банда собирала митинги, разжигая ненависть к хорватам и мусульманам. Доктор не только не скрывал, что умышленно разжигал войну, наоборот – хвастал этим принародно. В январе 1992 г., выступая по белградскому телевидению, он самодовольно вещал: «Я отвечаю за все, потому что я готовился к этой войне, даже если это не было военными приготовлениями. Если бы я не создал этот эмоциональный накал в сербском народе, ничего бы не случилось. Моя партия и я подожгли фитиль сербского национализма не только в Хорватии, но и в Боснии-Герцеговине. Я повторял снова и снова этим людям, что это знание ниспослано небесами, а не идет от земли».

Вскоре «посланец небес» умер, но у него остался достойный ученик – ученик дьявола с прекрасно известной многим фамилией Радован Караджич (на сей раз не пациент Рашковича, а его прилежный студент). Он и продолжил дело учителя…

Началась война. Начался со стороны сербов геноцид – как в былые времена. Безусловно, масштабы устроенной сербами резни преувеличены – но именно что преувеличены, о чистом вымысле речь не идет. Сербы не впервые в истории зверствовали, пытаясь сохранить свою совершенно уже рассыпавшуюся мини-империю.

И тогда над Югославией появились бомбардировщики НАТО. Согласен, кое в чем эти бомбежки выглядят неприглядно. Однако никак нельзя сказать, что страны НАТО совершили возмутительную, ничем не спровоцированную агрессию против мирного, доброго, душевного народа, который, до того как на него посыпались бомбы, идиллически пас своих свиней, совершенствовался в гуманитарных науках и тешился высоким искусством. Увы, все обстояло как раз наоборот – все, что сербы успели к тому времени натворить, перевешивало причиненные им самим неприятности. В которых и на сей раз виноваты исключительно сами…

Так что натовские бомбардировки все же были меньшим злом в сравнении с тем большим, что добрых сто двадцать лет исходило от сербов. Как ни грустно признавать сквозь нерассеявшийся дурман «славянского братства», но именно так и обстоит дело…

Крайне символический штрих: по данным соответствующих служб, во время войны на Балканах (которую, думается мне, следует считать Четвертой балканской, потому что третья состоялась в 1941–1945 гг.) в России обитало примерно шестьдесят тысяч молодых, здоровых сербов самого что ни на есть призывного возраста (другие источники называют даже большее число – девяносто тысяч). Угодно узнать, сколько из них, узнав о войне, ринулись защищать родину?