Текст книги "Проклятия по контракту"

Хмелик обиделся:

– Попал бы я тебе по скуле – у тебя бы уровня вообще не осталось!

– Так не попал же… Но ничего: теперь у тебя будет много свободного времени для тренировки!.. – Борис приказал Рябому. – Забирайте его, пусть ему руку перевяжут – допрос проведём завтра.

– Не надейся, мент, хрен я тебе что скажу! – уходя, крикнул ему несостоявшийся чемпион.

– Утро вечера мудренее! – подытожил их диалог Борис. Потом подошёл к Тине. – Спасибо! Ты вовремя вмешалась. – Обнял её и тут же отодвинул от себя. – Но ты меня и огорчила!

– Чем? – удивилась она.

– Ты дала слово, что не станешь меня подстраховывать, и всё – таки пришла!

– Я не страховала, Я просто отдыхала там, на скамейке, за кустами… Дышала воздухом.

– Значит, ты меня всё-таки обманула!.. Как же я могу тебе в дальнейшем верить?

– Можешь. Потому что, когда я тебе давала слово, я скрестила пальцы, а это, как ты мне объяснил, получается уже понарошку и не считается обманом.

Он рассмеялся.

– Способная ученица!.. – Обнял её за плечи. – Скорей домой, в постель и сразу спать! – Она повернула голову и с недоверием посмотрела на него, мол, я тебя знаю. – Нет, нет! – запротестовал он. – После такой встряски никаких других желаний – только спать, я к тебе даже не притронусь… Ты мне не веришь? Я даю слово!.. Я клянусь! – прокричал он и незаметно от неё скрестил на обеих ладонях по два пальца.

Назавтра они доложили Лукоперецу обо всём: и о проникновении Бориса в офис Мерлина, и о спектакле, который разыграла Тина у этого псевдоколдуна, и о вчерашнем задержании Акима Хмелика… К их удивлению, полковник не психовал, не скандалил, даже забыл спрятать в стол фотографию внучек-близняшек – он молча слушал, не перебивая, и только глубоко-глубоко вздыхал: очевидно, после истории с пожарниками его уже ничем нельзя было удивить.

Выслушав всё, помолчал, постучал ладонью по столу и, наконец, произнёс:

– Ваши деяния обсудим потом. А что собираетесь делать дальше?

– Допросить Хмелика, и на основании его показаний получить ордер на арест Мерлина.

– Нужны убедительные доказательства.

– Мы постараемся. Но я этого типа знаю – из него что-то выбить не так-то просто.

– А вы очень постарайтесь! – приказал полковник и подкрепил своё требование очередным «афоризмом». – Кто очень хочет, тот сможет. Вы меня поняли?

– Понял, – подтвердил Борис, – это упрёк импотентам. – И они с Тиной поспешили из кабинета.

…Как и предполагал Пахомов, допрос Хмелика не дал результатов, на все вопросы он отвечал отрицательно:

– С Бурляевым и с Кононовым ты разделался?..

– Не знаю таких.

– Заказ на них от Мерлина получил?

– Первый раз про такого слышу.

– Кто на меня навёл?

– Никто. Просто вышел в скверике погулять. Узнал тебя, вспомнил прошлое, решил поквитаться…

Уже второй час они сидели друг против друга, Пахомов уговаривал, грозил, снова уговаривал – Аким был непреклонен.

Наконец, терпение Бориса лопнуло. Он перегнулся через стол, схватил Хмелика за грудки и тряханул так, что у того голова откинулась за спину.

– Не хочешь по-хорошему, так я тебе, сволочь, сейчас морду в форшмак превращу и скажу, что так защищался, когда ты в меня стрелял!..

– Зря напрягаешься, начальник!.. – спокойно отреагировал Хмелик. – Я твоих страшилок не боюсь, можешь меня бить, резать, на огне палить – я на нарах такую школу прошёл, что тебе и не снилось. И отметки хорошие получал, вот, видишь… – Он ткнул пальцем в несколько шрамов, на щеке, на шее и за ухом. – Любую боль вытерплю. По милости твоей и прочих ментов, за эти годы не один пуд соли съел, самой горькой… И ртом ел, и задницей, и…

– Стоп! – вдруг прервал его Борис. – Значит, соль и задницей ел?..

– А чего ты вдруг всколыхнулся? – удивлённо спросил Аким.

– Красивый образ! Представил себе, как это происходит… – Позвал часового, приказал. – Уведите арестованного. – И пообещал Хмелику. – Скоро опять увидимся!

Оставшись один, он вытащил записную книжку с телефонами и стал поспешно перелистывать, ища нужный номер.

Когда Тина вошла в кабинет, Борис заканчивал разговор:

– Я очень надеюсь на вас. Заранее спасибо!.. Выезжаем минут через десять. – Положил трубку. Довольный, потёр руки. – Этот бандюга у нас скоро расколется!

– А куда мы едем, – спросила Тина.

Борис быстро пересказал ей свой замысел. Она расхохоталась.

– Ты не просто Бармюн, ты – гений среди Бармюнов!

– Я знаю, – скромно признался Борис. – Выезжаем сейчас, он уже готов действовать – Мы едем к нему домой?

– Нет. У них за городом – садовые участки, вдоль дороги. На каждом – строительные вагончики, приспособленные под домики. Он там будет ждать.

– Как мы узнаем его участок?

– Он же умелец: на крыше домика соорудил что-то вроде ветряной мельницы, крылья раскрасил – сразу заметно. Когда ветер дует, крылья вращаются, заряжается аккумулятор – своё электричество!.. Прикажи надеть на Хмелика наручники и посадить к нам в машину. А я пойду и куплю ему пива, побольше. Тина снова рассмеялась.

– Ты – самый беспощадный Бармюн!

– Я знаю, – снова скромно подтвердил Борис.

Машина неслась по шоссе.

Борис сидел за рулём, Тина на заднем сидении, рядом с Хмеликом. Отхлёбывая из бутылки пиво, которым его угостил Борис, тот поинтересовался?

– Куда везёшь, начальник?

– Выбивать из тебя признание.

– Не получится, на мне уже все пытки перепробовали.

– Не скажи! – И Борис процитировал: – «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…»

– Стихами будешь пытать?

– Возможности криминалистики неисчерпаемы! – загадочно ответил Борис.

– А можно ещё бутылку оприходовать? – попросил Хмелик. – От раны жажда мучит.

– Бери. Мне за рулём нельзя, а старший лейтенант алкоголь не употребляет.

– Вас надо по телику показывать: непьющие менты!

Аким откупорил следующую бытылку и буквально влил её себе в горло. Минут пять ехали молча. Потом Хмелик снова стал хныкать:

– Жарко в твоей машине, майор!.. Почему кондиционер не поставишь?

– Денег нет.

– Взятки брать надо!

– Заткни свой рот ещё одной бутылкой!

– Можно?.. Вот спасибо, вот удружил! Да так я готов всю жизнь быть под следствием! – и он опорожнил следующую бутылку.

Проехали ещё несколько километров и подследственный заёрзал на сидении.

– Майор!.. А, майор!.. Останови машину.

– Чего это вдруг? – не оборачиваясь, спросил Борис.

– Мне того… Этого… – Присутствие Тины его немного стесняло. – Пройтись надо.

– Куда пройтись? – Борис делал вид, что ничего не понимает.

Тина, отвернулась, чтобы скрыть невольную улыбку, смотрела в окно и мысленно повторяла: «Ну, Борька! Ну, гений! Как всё точно рассчитал!..»

Хмелику уже было невтерпёж. Отбросив остатки приличия, он заявил прямым текстом:

– Отлить мне надо, понял?.. Отлить!..

– А, понятно, повод уважительный… Сейчас поищем тебе туалет.

Аким взвился на сидении.

– Зачем искать?.. Россия – родина туалетов: каждое дерево – туалет!.. Останови на минутку!

– Но не здесь же! – они выезжали из какого-то городка. – Пойдём по трассе, поищу тебе подходящее место.

– Давай быстрей, а то я за себя не отвечаю!

Через пару минут они уже ехали мимо пригородных садовых участков. Аким торопил, подпрыгивая на сидении.

– Здесь давай!.. Или здесь!.. Тормози, давай!

– Нельзя здесь, – объяснял ему Борис, – видишь, в этом дворе дети играют, в этом – бабушки беседуют… Ты у них на виду будешь свою струю демонстрировать?! Надо подыскать безлюдный садик.

– Вот он, вот! – заорал Хмелик. – У этой мельницы! – и он указал на домик, на крыше которого вращались разноцветные крылья.

– Этот годится. – Борис въехал на обочину и остановил машину. – Выходи. Только забеги за угол, чтоб дети не видели.

Не теряя времени на ответ, Аким только кивнул, выскочил из машины и помчался к домику, на ходу расстегивая ширинку. Через секунду он скрылся за углом. Наступило минутная пауза: Тина и Борис напряжённо ждали. И дождались: один за другим, прозвучали два выстрела, и раздался волчий вой. Но это был не волк, это выл Хмелик. Он выскочил из-за домика, пытаясь скованными руками дотянуться до ягодиц. Вслед за ним вышел хозяин домика с охотничьей двустволкой в руках. Это был Рыбин Гуд. Он схватил воющего Хмелика за шиворот и потащил к машине, у которой стояли Борис и Тина. Не показывая, что они знакомы, спросил:

– Полиция?.. Очень кстати!.. Вот получите – ко мне в дом пытался залезть. Бежал, видно, из тюрьмы: видите – наручники.

– Это наш клиент, – сообщил ему Борис. – Просился пописать – не знали, что задумал грабёж. Вы имели полное право защищать вашу собственность.

– Да не грабил я этого психа, не грабил!.. – Подпрыгивая от боли, орал бывший боксёр. – Что ты мне в зад всадил? Почему так печёт?

– Два заряда соли, – спокойно ответил Рыбин, – морской, технической, неочищенной… Ко мне тут некоторые нацелились за грушами, за ягодами… Так я их этой солью быстро отвадил… – Затем объяснил Акиму, продолжающему подпрыгивать и подвывать. – Сутки печь будет, пока не растворится…

– А как-то сократить срок можно? – сочувственно спросила Тина, включаясь в этот спектакль.

– Можно, если задницу в тазике отмочить.

– А у нас в машине как раз есть тазик, – Борис открыл багажник и вытащил оттуда большой белый таз, купленный за час до отъезда. – По распоряжению начальства, теперь полиция без тазика на задания не выезжает. А в садике, вижу, и кран имеется.

– Так наливай скорей воду! – радостно закричал Хмелик и стал расстёгивать брюки.

– Стоп! – остановил его Борис. – Во-первых, не здесь, а в домике, если хозяин разрешит. – Рыбин утвердительно кивнул. – А во-вторых, в тазик сядешь только после того, как ответишь на все вопросы, которые я тебе в управлении задавал.

И тут Хмелик всё понял. Продолжая дрыгать ягодицами от боли, он схватился скованными руками за голову и заорал:

– Менты поганые!.. Что придумали, суки легавые!..

– У тебя есть право продолжать молчать – ты ведь любые пытки выдерживал.

– Так то по-пацански было: нож или пуля… А тут соль грёбаная… – Опять завыл. – Ой, не могу!.. Ой, печёт!.. Давай тазик!.. Тазик давай!..

– Говорить будешь?

– Да! Только из тазика!.. И поскорей!

– Тогда пошли.

Борис повёл воющего Хмелика в дом. Рыбин наполнил таз водой и направился за ними. Через минуту вышел, предложил Тине:

– А вы пока ягод поешьте, они в этом году уродились. Я своих ребят из школы привожу – они всё обчистят, а назавтра снова полно, и малины, и смородины…

– Спасибо вам за помощь!

– Не за что – одно дело делаем. Да и должник я ваш. За то, что тогда с Рустамом помогли разобраться, и, самое главное, моему автомобилю классное название придумали – «Попорожец»!.. Его теперь весь город знает, я еду, а народ улыбается, будто Михаил Жванецкий приехал…

Допрос продолжался больше часа. Борис сидел за столом, Хмелик, со спущенными штанами, – на полу в тазике. Борис записал все его показания, зачитал ему, и тот, сидя в тазике, подписал их. Но перед этим категорически потребовал никому не рассказывать, как он их давал. Мол, если об этом узнают, то, «когда срок мотать стану, вся тюрьма с хохоту подохнет, и погоняло мне пристегнут «Жопа малосольная»!.. Борис дал слово оформить его показания, как добровольное признание. Успокоенный Аким, чтобы тянуть время «отмачивания», сообщал всё новые и новые подробности своей «деятельности». Из его рассказа вырисовалась схема взаимодействия участников группировки.

Хмелик клялся и божился, что никакого Мерлина не знает и в глаза не видел – все распоряжения он получал от некого Савелия Лисицына, по кличке «Лис». Борис понял, что Лисицын и был тем партнёром, которому Мерлин поручал осуществление проклятий. Но «Лис» сам руки не пачкал: для этого у него был Аким, которого он посылал на исполнение. В свою очередь, у Акима были два подельника, которых он, если не справлялся один, привлекал на помощь и сам с ними расплачивался.

– В Бурляева ты сам стрелял?

– А там двоим делать было нечего: только открыть замок и отключить свет!..

– А Кононова?

– Тут посложней: в машину тащить, из машины… Пришлось Коляна брать… Я тебе о нём уже говорил. – И чтобы ещё потянуть время, продолжил. – Кроме Коляна, у меня ещё Толян есть, в одной камере два года чифир пили, он сперва за драку сидел, потом за грабёж… Хочешь, я тебе всю биографию Толяна расскажу?

Но Борис отказался.

– На сегодня хватит. – Бросил Акиму полотенце, привезенное вместе с тазом. – Промокни зад и натяни брюки. – Вышел из домика, вытащил мобильник, набрал номер. – Мне нужен капитан Рябой… Привет, Вовчик!.. Значит так: высылай наряд, а ещё лучше, выезжай сам, на Станкостроительную двенадцать, корпус два, квартира десять… Савелий Лисицын… Записал? Молодец!.. Живёт один. Привози в управление – я буду часа через полтора. Полковнику доложи, что все основания для ареста у меня есть. И ещё: проследи, чтобы Лисицын никому не успел позвонить – это очень важно!.. Понял? Смотри не упусти!.. Удачи!

Из домика вышел Аким, неся перед собой таз.

– Куда воду вылить?

– Только не на цветы! – предостерёг Борис. – Это уже не вода, а рассол.

Рыбин указал на траву, и Аким выплеснул туда содержимое таза. Борис подошёл к Рыбину и крепко пожал ему руку.

– Вы нас очень выручили!

– Всегда готов, как говорили пионеры! – Рыбин шутливо отсалютовал. – Таз не забудьте.

– Оставьте себе – уверен, он вам ещё не раз понадобится.

Все засмеялись. Все, кроме Хмелика.

Допрос происходил в кабинете у Бориса.

Лисицын оказался пожилым и нездоровым человеком: лицо отёчное, землистого цвета, синие мешки под глазами… Клочки волос на голове, короткие и сухие, похожие на пересушенную паклю. Сквозь частые пролысины виднелась воспалённая кожа, с прожилками и царапинами – будто по ней прошлись наждаком.

– …Я давно ждал, что рано или поздно вы ко мне нагрянете. У меня даже сумка приготовлена со всем необходимым для тюрьмы… Помните, у Ильфа и Петрова был персонаж Кислярский, который, готовясь к аресту, заказал себе специальную «допровскую» корзинку: в развернутом виде она представляла кровать, а также, могла заменять шкаф – в ней были полочки, крючки и ящики для одежды… Я, конечно, не с таким размахом, у меня там только электробритва, паста, зубная щётка, лекарства…

– Вы – интеллигентный человек, образованный, начитанный… Как дошли до жизни такой?

– Не сразу. Я по профессии агроном. По окончании института, был направлен на Урал, директором совхоза. Совхоз отстающий, зачуханный, даже электричество не в каждом доме, предыдущий директор пил по-чёрному, люди не зарабатывали, удирали… Стал выяснять, почему так? Рассказали, что сюда из области несколько лет подряд указания шли – сажать только кукурузу, а она там никогда не росла, кукожилась на корню, початки проклёвывались величиной с карандаш. Естественно, совхоз терпел убытки… Я, когда стал директором, осмотрелся и решил, первым делом какие-то деньги заработать, людям зарплату платить. Узнал, что здесь раньше люцерна росла, её животноводы на корм скоту покупали, Вот я её, тайком от райцентра, и посадил, вместо кукурузы. Она хорошо выросла, мы на ней здорово заработали. А я свой первый выговор получил за невыполнение указаний.

– Первый? Значит, потом ещё были?

– Конечно. Я же искал способы заработать, людей удержать. Пруд соорудил. В километре от нас заброшенный карьер был, там когда-то глину добывали, котлован остался – я в него воду напустил из соседней речушки, навёз мальков – карпы развелись, мы их в городе ресторанам и кафе продавали – вот вам и второй выговор… Но я на них внимания не обращал, я вообще решил совхоз переориентировать. С овощами тогда было плохо, спекулянты на базарах по три шкуры драли. Так я парники построил, чтобы огурцы и помидоры посадить и весной первыми их на рынок вывезти.

– Посадили?

– Не успел: меня посадили раньше.

– За что?

– За «самоуправство и торговые махинации». Три года отсидел, но не жалею, тюрьма была для меня великой школой: понял, что на советскую власть работать бессмысленно, инициатива наказуема – надо работать на себя. Там и первые связи появились, с нужными людьми подружился… Когда вышел, брежневский застой сменился бардаком перестройки – появилась куча возможностей деньги загребать.

– Но в олигархи пробиться не удалось?

– Не стремился: не люблю быть на виду – в тени спокойней. Я только идеи выдавал, посредником был, советчиком… Мне за всё это очень хорошо платили. Жену обеспечил, детям образование дал, всех их вывез в Израиль и поселил в Иерусалиме.

– Вы еврей?

– Нет.

– Кто-то из предков?

– Нет. У меня в роду, как в песне Высоцкого: «антисемит на антисемите».

– Значит, жена еврейка?

– Тоже нет. Она татарка. Но я ей раздобыл какую-то еврейскую прапрабабушку… Вы же знаете, в Москве за деньги можно получить даже паспорт папуаса.

– Но почему именно в Иерусалим?

– Хочу их спасти. По пророчествам, этот город уцелеет при любых катаклизмах, во-первых, он на высоте восемьсот метров, а во-вторых, город трёх религий – Господь не даст его разрушить.

– Надеюсь, вы понимаете, что теперь с семьёй не скоро встретитесь?

– Да. Но мне всё равно осталось недолго… Рак у меня нехороший, уже не лечится… Но и человечество меня не надолго переживёт: или атомная война, или столкновение планет, или очередной Всемирный потоп.

– Вы расширяете мой кругозор. Для одних Конец Света – это повод не работать, для других – беспробудно пить, для третьих – гулять и развратничать… А для вас это весомое оправдание вашей подлой деятельности! И вы надеетесь, что Бог простит вас?

– Уверен, что нет. Поэтому я туда и не переехал, чтобы жене и детям не навредить. Ведь я много лет проецировал обман, грабежи, насилие… И таких, как я, с каждым днём всё больше и больше… Ну, не может этот кошмар продолжаться бесконечно.

– Но вы же сами – частица этого кошмара.

– Да. Поэтому и понимаю, что если я уже от него устал, то как устал Господь!

– Вы часто повторяете имя Бога – вы что, верующий?

– Просто я стал чаще поднимать глаза к небу.

– И при этом продолжали творить преступления?

– Уже по инерции. И это ничего не меняло: не будь меня, Мерлин бы нашёл другого, более жестокого… А я рук не марал, я был только посредником. И жизни человеческие не отнимал – это было условие, которое я поставил Мерлину.

– Давно с ним сотрудничаете?

– Лет десять. Сперва ему клиентов поставлял, когда он целительством занимался.

– Что значит, поставляли?

– Подготавливал. Экстрасенс он слабенький, а хотел, чтоб люди ему верили, вот я и готовил слепых, глухих, парализованных – они на его сеансах якобы излечивались. Ну, народ, конечно, от этого балдел и пёрли к нему на излечение и больные и здоровые… А потом стали появляться проклинающие – вот тогда и появилась эта идея: запустить проклятия на поток. Мерлин за неё ухватился: денег за это можно больше брать, а работать меньше, и энергию не растрачивать.

Зазвонил телефон, Борис снял трубку. Капитан Рябой доложил:

– Оба подельника Акима Хмелика, и Толян, и Колян, уже у нас. А вот Мерлин смылся: ни в офисе, ни дома. – Секретаршу видел?

– Да. Сказала, что он ей звонил и сообщил, что должен срочно улететь, велел отменить приём.

– Когда звонил?

– Часа в четыре.

– Пронюхал, гад!.. Попытается смыться. Надо срочно перекрыть ему и вылет, и выезд.

– Я уже позвонил Лукоперецу, он дал команду. Все аэропорты перекрыты, а на вокзалах розданы его фото.

– Молодец, Вовчик!.. Будем надеяться, что он ещё здесь. Но всё равно… Минутку! – Он отложил трубку и обратился к Тине. – Срочно проверить списки пассажиров на всех самолётах, вылетевших в течении этих двух часов. Если Мерлин там, сообщить лётчикам и в порт прибытия.

– Слушаюсь, товарищ майор!

Тина поспешно вышла. Борис снова приложил трубку к уху.

– Я с тобой, капитан. Что ещё скажешь?

Мерлин для вас, Борис Романович, у секретарши письмо оставил.

– Когда оставил?

– Точно она не знает: пришла – письмо уже лежало на столе, наверное, утром завёз.

– А что в письме?

– Не знаю – конверт запечатан, я чужие письма не вскрываю.

– Приезжай скорей, вместе почитаем!

Положил трубку, повернулся к Лисицыну.

– Удрал ваш босс. Не подскажете, куда?

Лисицын развёл руками.

– Он любит всякие экзотические острова… Часто там отдыхал… Но не со мной, а с какими-нибудь дамами.

Пахомов решительно хлопнул ладонью по столу. – Ничего, найдём!

Письмо Мерлина.

«Здравствуйте, майор!

Может, я и не великий экстрасенс, но чувство опасности у меня развито хорошо: ваш приход меня очень насторожил. Правда, я не думал, что вы будете действовать так стремительно, но на всякий случай ускорил свой отпуск и, к счастью, успел удрать, моя осторожность меня спасла. Представляю, как вы сейчас злитесь, поэтому посылаю вам свою фотографию, чтоб вы могли на ней выместить свой гнев. Проклинать не стоит – без моей помощи проклятия вряд ли сбудутся, но вы можете её колоть, резать, рвать на части… И, пожалуйста, запомните моё лицо – больше вы его не увидите: если решу вернуться в Россию, то уже с переделанной внешностью и, естественно, с другой фамилией.

Думаю, что Лис уже у вас, поэтому передайте ему, что я благодарю его за партнёрство и гарантирую, что его семья получит все причитающиеся ему деньги.

Прощайте, майор! Уверен, вы скоро станете полковником».

Ни в аэропортах, ни на вокзалах, ни в уже взлетевших самолётах, Мерлина не обнаружили. Был объявлен розыск, но следы его потерялись. Надеялись, что вдруг он проявится, поэтому ни офис, ни его загородный дом не опечатали – за ними было установлено круглосуточное наблюдение. Секретарша приходила каждый день в десять утра, отвечала на звонки настойчивых клиентов, объясняла, что шеф в отпуске, досиживала до двух и уходила. Все телефоны прослушивались, но Мерлин не звонил.

В ближайшую субботу вечером в его загородный дом ввалилась компания: трое респектабельных мужчин и три девицы явно не монашеского вида. Когда Борису об этом доложили, он немедленно позвонил капитану Рябому, сообщил ему об этом, сказал, что через минуту ныряет в машину и по дороге заедет за ним. Тине не очень хотелось отпускать Бориса одного в такую компанию, но она понимала, что должна оставаться в тени.

– Я бы, на его месте, такой лакомый кусочек, как ты, ни за что бы не упустил! Поэтому сиди тихо и жди, – уговаривал её Борис, – ты наша приманка.

– А чего ты так заторопился? – Не удержавшись, поддела его Тина. – Появились три новых приманки?

– Господи! Ты опять за своё!.. Это же шанс обнаружить какую-нибудь ниточку!

– Хорошо, хорошо, я всё понимаю, но обещай, что ниточки будешь искать только у мужчин, а девиц предоставишь капитану Рябому.

…Когда Пахомов вместе с капитаном вошли в дом Мерлина, гулянка была уже в полном разгаре: бутылки наполовину распиты, девицы наполовину раздеты. Одна из них, завлекательно прикрываясь полупрозрачной шалью, исполняла сольный танец живота, переходящий в танец ягодиц. При виде вошедших, радостно воскликнула «Кто к нам пришёл!» и гостеприимно распахнула шаль, демонстрируя себя, как угощение.

– Вы?! – Борис с удивлением узнал в ней Алину, секретаршу Бурляева. – Вот уж неожиданный сюрприз!

– И для меня… Но очень приятный.

Она не спешила прикрыться, давая ему возможность в полной мере оценить её роскошные ноги, от пяток до бёдер.

– Не устали? – спросил он. Она удивлённо развела ладони, мол, от чего?.. Тогда он разъяснил. – Не устали хранить верность вашим трём любовникам?

Она рассмеялась и прикрылась шалью.

– У меня сегодня разгрузочный день.

Остальные гости, выключив музыку, с интересом прислушивались к их разговору. Борис, раскрыв удостоверение, представился сам и представил капитана Рябого. Алина, на наивном глазу, спросила:

– Майор, а почему теперь с вами вместо красивой женщины этот симпатичный юноша?.. Вы сменили ориентацию?

Пропустив мимо её издёвку, Пахомов сообщил всем об исчезновении Мерлина и попросил рассказать, кто с ним виделся последним.

– Очевидно, я, – после небольшой паузы отозвался импозантный мужчина с пышной седеющей гривой и рубиновым перстнем на безымянном пальце левой руки. – Прыгов, Фёдор Тарасович, адвокат, – представился он и продолжил. – Точнее, не виделся, а говорил по телефону.

– Когда?

– Дайте подумать… В среду, часа в четыре, я как раз вернулся в свой офис после обеда.

Борис и Рябой переглянулись: в это же время Мерлин звонил своей секретарше – прощальные звонки.

– О чём вы беседовали?

– В общем, говорил он, я слушал. Сказал, что улетает отдыхать, что подцепил потрясающую красотку, увёл от мужа и забирает её с собой.

Понимая о какой красотке говорил Мерлин, Борис невольно сжал зубы и процедил:

– А куда он её собирался увозить?

– Сказал, что ещё не решил, но когда уже они будут на месте, сообщит. И ещё сказал, что на этот раз улетает надолго и разрешил пользоваться своей виллой, напомнил, где спрятаны ключи… Вот мы и пользуемся – грех хате простаивать!

Он рассмеялся, ему подхихикнули остальные гости.

– Откуда у него такой домище? – поинтересовался капитан Рябой.

– От советской власти, – сообщил Прыгов и, видя, что тот не понимает, разъяснил. – Когда-то здесь была государственная дача, в ней жил большой партийный босс. На её строительство денег не жалели: ведь коммунисты ненавидели частную собственность, поэтому строили себе дачи и квартиры за счёт государства… – Все снова засмеялись. Очевидно, в этой компании Прыгов был главным весельчаком, поэтому окружающие поспешно реагировали на каждую его шутку. – После перестройки этот партайгеноссе бросился в бизнес, прогорел и продал дом нашему Владленчику…

Пока Борис разговаривал с Прыговым, капитан записывал фамилии и координаты всех присутствующих.

– Вы хотите назначить мне свидание? – игриво поинтересовалась одна из девиц.

Вместо Рябого ответил Борис.

– Мы хотим сообщить вам, что ваш друг, Мерлин Владлен Лаврентьевич, находится в розыске. Поэтому, если что-то о нём знаете, вы обязаны сообщить следствию. – Он обвёл взглядом присутствующих. Все растерянно молчали. – Если станет известно, что кто-то его покрывает, то о последствиях вам расскажет господин адвокат.

Он указал на Прыгова. Тот сразу посерьёзнел.

– Мы его с прошлой субботы не видели, а о телефонном разговоре я вам доложил… А по каким статьям его обвиняют? Надеюсь, по гражданским?

– Должен вас огорчить: по уголовным. И посему, и его офис и его дом будут опечатаны. Вам придётся прервать эту вечеринку.

Раздался общий стон всей компании. Прыгов отвёл Бориса в сторону.

– Товарищ майор! Я к вам обращаюсь не как адвокат к следователю, а как мужчина к мужчине: не ломайте нам праздник! Мы уже выпили, расслабились, мужики настроились, девочки разогреты… Подарите нам прощальную ночь в этом доме!.. Нас сейчас прогнать – всё равно, что остановить коней на скаку, перед самым финишем!..

Борис невольно рассмеялся.

– Красивый образ!.. Ладно, как мужик, я вас понимаю, пойду на нарушение правил. Оставайтесь, я предупрежу охрану. Но чтобы утром никого из вас здесь уже не было!

– Ура – а – а! – закричала вся компания, которая внимательно прислушивалась к переговорам.

– Выпить не предлагаю – вы при исполнении. – Прыгов потряс руку Борису, потом Рябому. – Спасибо! Спасибо за понимание!.. Алиночка, проводи гостей!

Алина довела их до входных дверей, пропустила вперёд капитана, а Бориса придержала за руку.

– Вы меня очень осуждаете?

– За что?.. У вас же есть своя железная логика: конец Света, надо успеть пожить… Кстати, вы в курсе, что Кононов после покушения стал инвалидом: врачи сохранили ему только одну ногу – вторую пришлось ампутировать, до колена.

– Я знаю. Но я буду с ним, я его не брошу!.. – произнесла она тоном преданной жены. Но не выдержала и рассмеялась. – Ему же, кроме ноги, больше ничего не ампутировали?

– Бог миловал, – успокоил её Борис. – Продолжайте хранить ему верность.

Когда они дошли до ворот, услышали очередной тост Прыгова:

– Так выпьем за наших женщин, которые с каждой рюмкой становятся всё красивей!..

Утром, когда Борис и Тина собирались садиться в машину, чтобы ехать в Управление, у Тины зазвонил мобильник. Казенный женский голос сообщил:

– Это Яна, секретарь из офиса Мерлина… – Тина сделала знак Борису и поспешно включила громкую связь.

– Я слушаю вас.

– …Владлен Лаврентьевич просил, – тем же казенным голосом продолжала секретарша, – чтобы вы получили письмо. Он отправил его вам на главпочтамт, до востребования.

– Почему же вы мне об этом сообщаете только сегодня?

– Потому что он велел мне три дня подождать. А я честно выполняю все его просьбы и, в отличие от других, не кручу ему голову. Вам всё ясно?

– Всё. Спасибо, – ответила Тина и отключила мобильник. – Жалко её: она, бедненькая, ревнует.

– Не переживай: она терпела всех его предыдущих любовниц – вытерпит и тебя… Поехали за письмом!

Они примчались на главпочтамт, но письма не было. Их успокоили, что бывают задержки с доставкой, может прийти сегодня днём, а может даже завтра.

– Вы что, развозите почту на волах? – возмутился Борис.

– Наведывайтесь! – посоветовала им девушка в окошке, над которым красовалась табличка «От А до В».

Ругая последними словами всё Министерство связи, от министра до почтальона, и «весь наш ненавязчивый сервис», Борис усадил Тину в машину, и они поехали в Управление.

У кабинета их уже поджидал капитан Рябой.

– Машина Мерлина найдена на стоянке в аэропорту Домодедово, – доложил он. – Я ещё раз перелопатил всех оттуда улетевших и улетающих – его нет в списках.

Борис открыл дверь и пригласил его и Тину в кабинет.

– Садитесь, сосредоточьтесь и давайте думать, что это значит: либо он затаился в Москве и готовит липовые документы для отлёта, либо успел удрать пока мы чухались и закрывали аэропорты и вокзалы.

– До ареста Лиса он ещё не знал, что мы у него на хвосте. Узнал утром, а в четыре дня уже прощался… – вслух рассуждал капитан Рябой. – Новый паспорт за полдня не сделать – значит, успел ускользнуть по старому документу. А машину специально оставил в Домодедово, чтобы вести нас по неверному следу.

– При такой спешке гнать машину аж в Домодедово, терять столько времени? – усомнилась Тина.

– А если не терять? – Борис подскочил на стуле от пришедшей догадки. – Если это ему по дороге?

– Куда? – удивлённо спросила Тина.

– В аэропорт Остафьево! – Борис подбежал к карте, висящей на стене. – Вот!.. Рядом с Подольском. Хитро придумал, стервец!.. Оставил свою машину в Домодедово, вскочил в такси и за двадцать минут домчал до Остафьево – это рядом… – Повернулся к Рябому. – Рейсы из Остафьево мы не проверяли?

– Нет, – виновато ответил Рябой. – Кто мог подумать – это же военный аэропорт.

– И давно уже и гражданский, и транспортный, и… – Борис остановился от неожиданной догадки. – Там же есть и частные рейсы!.. Он мог по интернету заказать самолёт, по карточке оплатить, приехать и сразу вскочить на борт… – Рванулся к дверям. – Я к полковнику. Пусть даст команду просветить все рейсы Остафьево: и плановые, и чартерные, и частные… – Выбежал и через секунду вернулся. – Немедленно узнать и проверить его банковский счёт: когда последний раз пользовался кредиткой и сколько снял наличных – думаю, что все! – И снова нырнул в коридор.