Текст книги "Проклятия по контракту"

Пахомов оказался прав: в среду утром Мерлин снял со своего счёта все наличные деньги, девяносто тысяч долларов. Карточкой не пользовался – очевидно, не хотел оставлять следы и за билет заплатил наличными. Лукоперецу уже доложили, что в среду, в шестнадцать часов двадцать минут из аэропорта Остафьево на Херсон стартовал самолёт ЯК-40, оплаченный его пассажиром господином Мерлиным Владленом Лаврентьевичем.

– В четыре часа он звонил своей секретарше и нашей Тине, очевидно, звонил уже из самолёта… Но почему Херсон?.. Он же обещал показать тебе приморские страны?.. Не верь мужчинам, Тиночка!

– Я и не верю, – ответила Тина с каким-то оттенком в голосе, который не предвещал ничего хорошего.

Борис сделал вид, что не заметил (Потом разберусь!) и скомандовал:

– Едем на Главпочтамт, может, из письма что-то прояснится. А ты, Вовчик, постарайся выяснить, есть ли у него на счетах деньги, в каких странах и в каких банках… А они у него явно где-то есть!.. Конечно, не в Херсоне.

…В машине Тина сидела молча, на вопросы отвечала односложно: да, нет, нормально. Борис припарковал свой «Форд» за несколько кварталов до почтамта.

– Давай пройдёмся.

Они зашагали по тротуару.

– Ну, раскалывайся: в чём дело?

– А ты не догадываешься?

– Нет.

– Конечно: для тебя это нормально.

– Ну, скажи, наконец, что я такое криминальное совершил?

– Ты не сказал, что там, в доме Мерлина, будет Алина.

– Клянусь, я не знал, для меня это было неожиданностью.

– Я тебе не верю. Ты от меня это скрыл. Поэтому и не взял меня.

– Повторяю: я даже не предполагал, что она может там очутиться.

– Не ври, я тебя всё равно не слушаю. – Тина нервно отбросила его руку. – Я не хочу разговариваю с тобой!.. Не хочу слышать твоего вранья!.. Понимаешь?.. Я вообще больше не буду с тобой разговаривать!.. Никогда!.. Ты понял?

– Теперь понял… А с кем? С кем ты будешь разговаривать?

– С теми, кто мне не врёт!.. С кем угодно, только не с тобой!..

– Хорошо!

Борис бросился к проходящей мимо интеллигентного вида даме, в очках и шляпке. Остановил её.

– Простите!.. Вы не могли бы поговорить с этой женщиной, – и он указал на Тину.

Дама удивлённо подняла брови.

– С ней?.. Я её не знаю.

– Это неважно. Она хочет с вами поговорить.

– О чём?

– О чём угодно!. Просто поговорить!

Дама решительно обошла Бориса и шагнула дальше, бросив через плечо:

– Я не стану разговаривать с первой встречной!..

Рядом проходила влюблённая парочка. Они шли в обнимку и периодически целовались. Борис бросился к ним.

– Ребята! Эта женщина хочет с вами поговорить, – он кивнул в сторону Тины.

– Опять будет мораль читать, что на улице нельзя целоваться, – вздохнула девушка.

– Нет, нет! Она просто хочет поговорить, на любую тему.

Парень нагнулся к нему и объяснил:

– Старик, нам не до неё, – и, ещё крепче обнявшись, парочка зашагала дальше.

Но Борис был неутомим. Следующей, он остановил старушку с коляской, очевидно, няню.

– Пожалуйста, поговорить с этой женщиной?

Та испуганно шарахнулась в сторону.

– Не приставайте ко мне!

– Ну, хоть немножко, хотя бы две-три фразы, – настаивал Борис.

– Да не хочу я с ней говорить! – няня, прикрывая своим телом коляску, откатывалась от Бориса. – Отстаньте от меня!.. Я сейчас полицию позову!..

– Видишь? – Борис с торжествующим видом вернулся к Тине. – С тобой никто не хочет говорить, кроме меня. А я готов говорить с тобой! Всегда, везде, всю жизнь и… – Он не договорил: Тина хохотала, громко, не в силах сдержаться, чуть ли не навзрыд.

– Что с тобой? – испуганно спросил он.

Она, захлёбываясь от хохота, не в силах что-то произнести, вместо ответа только махала руками, мол, не могу, не могу, подожди чуть-чуть… Наконец, справившись с этим приступом, обняла его, прижалась щекой к щеке.

– Какой же ты сумасшедший!.. Я тебя обожаю!.. Зачем ты приставал к людям?.. Зачем ты их пугал?.. Ты видел их лица?.. Только, пожалуйста, не отвечай мне, а то… я опять… я опять… ой, не могу!..

И снова зашлась в приступе хохота. Она смеялась так искренне и заразительно, что Борис не выдержал и стал хохотать вместе с ней.

…На Главпочтамте письма всё ещё не было. Борис вызвал заведующую отделением, возмущался, тряс удостоверением, но та только разводила руками:

– Ничего не могу поделать, очевидно, письмо заказное, оно дольше идёт.

– В одном городе! Третьи сутки!

– Москва – это не город, это страна. Если б вы хоть знали, из какого отделения послано, можно было бы дать запрос, а так… Ждите. До вечера поступит.

– Наша почта – самая почтовая! – объяснил Тине Борис, и они вышли на улицу. – Надеюсь, письмо сегодня всё-таки придёт. Потеряны три дня – важен каждый час. Поэтому, Тинуля, ты садишься за столик в ближайшем кафе, кушаешь свои любимые сосиски, заедаешь шоколадным мороженым, пьёшь кофе с ликёром и каждые полчаса приходишь сюда и требуешь письмо – или они его разыщут, или сами напишут. А я сейчас еду к твоему любимому Августу Генриховичу Шляпке, мы договорились, он ждёт.

– Ой, я тоже к нему хочу.

– Как только получишь письмо, прыгай в такси и мчись к нам. Где он живёт, запомнила?

– Конечно.

– У меня есть пару вопросов, надеюсь, он что-нибудь подскажет.

– Он подскажет. Он такая умница!.. У него такая светлая голова!.. Такое чувство юмора!..

– Прекрати или я сейчас тоже устрою сцену ревности!

Через полчаса Борис позвонил в квартиру Шляпке. Профессор-гномик встретил его в вечернем чёрном костюме, под которым была надета чёрная рубашка с тёмно-серым галстуком. Заметив удивлённый взгляд гостя, объяснил:

– Я только что вернулся с кладбища. Хоронил старого друга, Когда-то он занимал важный пост, попытался бороться с коррупцией, замахнулся на больших людей – ему этого не простили: подбросили доллары, обвинили во взяточничестве, был суд, дали условный срок и, конечно, уволили. Последние годы жизни он посвятил реабилитации своего имени, было много адвокатов, апелляций, пересмотров… И вот итог: за гробом несли все его удостоверения, ордена, почётные грамоты и, самое главное, решение Верховного суда в его пользу. Так что правда, в отличие от здоровья, восторжествовала. – Он помолчал пару секунд и продолжил. – Где-то я прочитал: война государства с коррупцией – это борьба нанайских мальчиков…

– Смешно, – оценил эту шутку Борис.

– И грустно, – добавил Шляпке. – С вашего разрешения, я сниму пиджак и перейду в другое настроение…

Он вышел в спальню и через минуту вернулся: вместо чёрного пиджака на нём была ярко-желтая домашняя куртка.

– Так чем вы озабочены, друг мой?

– Удрал от нас Мерлин. Всех его пособников взяли, а он ускользнул, буквально между пальцами. Такая неудача!

– Не надо огорчаться, это естественно: на каждую удачу приходится доля неудач, они идут рядом, параллельно… Я всегда волновался, когда в моей жизни всё было хорошо: понимал, что неудачи накапливались. И только, когда начинались неприятности, я успокаивался… Поведайте мне всё по порядку. – Выслушав подробный рассказ гостя, подытожил: – Ещё не всё потеряно – его письмо вашей жене может что-то прояснить. А пока… Вы не забыли принести то, что обещали?

– Конечно, нет!.. – Борис протянул ему конверт. – Здесь и его фотография, и его письмо, оставленное для меня.

Шляпке вынул из конверта принесенное и разложил на столе.

– Попробую тряхнуть молодостью. Правда, после шестидесяти лет я перестал этим баловаться, но ради такого случая… – Потёр ладони одну о другую, потом накрыл ими фотографию Мерлина и его письмо, сосредоточился, закрыл глаза и секунд десять сидел так, не раскрывая веки. Сейчас он ещё больше был похож на гномика, гномика-волшебника.

Прошло ещё какое-то время, профессор открыл глаза и грустно произнёс:

– Или я уже очень стар или он поставил сильную защиту: я не могу его сфокусировать, он как будто растворяется в воде… Много воды и он в ней прячется… Во входную дверь позвонили.

– Это Тина! Я открою!

Борис бросился в переднюю и распахнул дверь. Тина шагнула через порог, держа, как знамя, в поднятой руке долгожданное письмо.

– Любовь – великая сила!.. Теперь он наш!

– Почему не позвонила?

– Хотела зачитать лично! – Они вошли в гостиную. Тина радостно бросилась к профессору. – Август Генрихович! Я так рада вас видеть! – прижалась щекой к его щеке. – Но вы не сможете на мне жениться – меня любит Мерлин! – И снова подняла вверх полученное письмо.

– Я уже понял, что потерял вас, – улыбнулся Шляпке, – но если вы немедленно не прочитаете письмо, вы потеряете и Бориса: он умрёт от нетерпения.

– Пусть помучается! Он всё ещё не верит, что я – женщина-вамп, сейчас убедится!

И Тина торжественно зачитала послание Мерлина:

– «Моя красавица! Так случилось, что я должен был срочно улететь. Улететь от дел, от забот, от недоброжелателей, но не от вас, моя колдунья! Наш совместный отпуск состоится! Никогда не думал, что могу так жаждать встречи с женщиной!..

А сейчас читайте очень внимательно:

В камерах хранения Киевского вокзала, в боксе номер 014 (код 33–99) для вас оставлен конверт, в нём авиабилет до Одессы и деньги на дорогу. Самолёт вылетает восемнадцатого июля, в 10:35 утра из аэропорта Шереметьево-2. В Одессе встретить вас не смогу по очень уважительным причинам, поэтому вы берёте такси и приезжаете на Морвокзал. За высотной гостиницей (она там одна) находится яхт-клуб «Марина». У первого пирса слева стоит моя яхта, вы её сразу узнаете по её новому названию: «ФЛОРЕНТИНА». Обе каюты открыты, на столах – коньяк, фрукты и шоколад – смело входите, отдыхайте, угощайтесь, вскоре я появлюсь, и начнётся наше сказочное путешествие!

Молю Бога, чтоб он дал мне силы дождаться этого! Обезумевший от любви, Ваш Владлен».

Закончив чтение, Тина победоносно глянула на Бориса.

– Ты не писал мне таких писем!

– Мне некогда – я ловлю автора этого письма.

– Одесса, море – вот почему я видел так много воды, – удовлетворённо произнёс Шляпке, – значит, у меня ещё не всё потеряно. – Гномик выпятил грудь и сжал кулаки, как бы готовясь к драке. – Мы с Борисом ему, Тиночка, вас без боя не отдадим!

Но Борис не поддержал эту игру – он уже был собран и сосредоточен.

– Этот Мерлин очень хитёр и осторожен. Давайте проанализируем его действия. Чтобы сбить нас со следа, он оставил машину в Домодедово, а сам улетел из Остафьево, улетел частным самолётом, причём, не прямо в Одессу, а в Херсон – а оттуда уже в Одессу на такси. Послал Тине письмо через главпочтамт, письмо, о котором секретарша по его распоряжению сообщила только через три дня – это время ему потребовалось, чтобы сделать в Одессе фальшивый паспорт на другую фамилию. Билет и деньги для Тины оставил в боксе на вокзале, заранее, пока его ещё не разыскивали. В Одессе получил разрешение на плаванье на своей яхте, которую переоформил на свой новый паспорт. Поэтому, он и переименовал яхту, так что Тиночка, я должен тебя огорчить – он сделал это не только из любви к тебе. Больше того: он тебе не очень доверяет и, на всякий случай, избегает контактов: не встречает, не отвозит на яхту, и не ждёт тебя там – он будет наблюдать, не привела ли ты за собой «хвост». И только убедившись, что ты одна, прыгнет на палубу и рванёт в море, в Турцию, уверен, что именно туда, потому что в Турцию не надо тебе готовить визу – её можно купить уже там, в порту.

– Почему на яхте? Ведь он мог просто взять нам два билета на какой-нибудь круизный теплоход.

– На теплоходе опасно, можно встретить ненужных знакомых и туда может пойти сигнал о розыске. Поэтому на яхте безопасней: через полчаса уже в нейтральных водах и плыви спокойно до Турции. А оттуда, чтобы окончательно замести следы, он улетит на какие-нибудь милые его сердцу острова… Стоп! Восемнадцатое – это же завтра. – Вскочил. – Не будем терять время – едем на Киевский, заберёшь его послание. По дороге разработаем план, и я закажу себе билет.

– Мы полетим вместе? – обрадовалась Тина.

– Ни в коем случае: он мог поручить кому-то проследить за тобой во время посадки. Кроме того, мне надо будет встретиться с Одесской милицией и всё подготовить, поэтому я вылечу раньше.

У него опять горели глаза, он был собран и напряжён, как лев перед прыжком на добычу.

– У Бориса это называется «брать на живца», – пояснила Тина профессору. – А живец – это я.

– Вы – самый очаровательный живец, – успокоил её галантный гномик и поцеловал ей ручку.

Место Тины было у окна. Посадка закончилась. Последним в самолёт вбежал худой, высокий мужчина и плюхнулся на сидение рядом с ней. Он был не просто худой, а худой, как гвоздь, с нечесаной гривой на голове. «Мохнатый гвоздь» внутренне улыбнулась Тина. А сосед, чуть переведя дыхание, обратился к ней, будто продолжая прерванный разговор:

– …Попугай стал ругаться матом. Хозяев просят: утихомирьте его, вокруг дети, женщины. А они отвечают: пусть говорит, что хочет – у нас демократия. А? Как вам нравится?.. Да, у нас родилась демократия, но она же недоношенная! И масса нянек, которые этим пользуются!.. Все – лидеры, все – передовые, все ищут новые пути развития. Сегодня даже водители трамваев начинают искать новые пути, а это чревато! Вы согласны?..

Тина уже поняла, что это не диалог, а монолог, что она ему нужна только, как повод, чтобы высказаться, поэтому на его вопросы не отвечала, а только кивала головой.

– …Депутаты, министры, губернаторы – это всё слуги народа, да?.. Да!.. А вы заметили, что народу становится всё меньше, а слуг всё больше?.. И не спорьте – это правда!.. Скоро все станут руководителями, а руководить будет некем!..

Тина уже не вслушивалась в его слова, мысленно повторяя план действий, разработанных Борисом. Итак: она выходит из самолёта, одна, давая отвод любым назойливым попутчикам (как-будто Борис предвидел, что к ней прицепится этот парень-гвоздь), не разрешая никому её провожать, потому что Мерлин непременно будет незаметно наблюдать за ней. В аэропорту станут предлагать свои услуги разные водители – ни в коем случае не садиться в их машины, опять же, чтобы Мерлин, не заподозрил, что кто-то её встречает. Пойти на остановку, достояться до такси и ехать прямо на морвокзал, а там уже – всё, не спеша: пройтись до яхт-клуба, отыскать яхту «Флорентина», войти на палубу, постоять на ней, чтобы быть замеченной, потом войти в каюту. Если там действительно стоит коньяк, отхлебнуть глоток, или просто пополоскать рот – обрадовать Мерлина, что она чуть навеселе… А дальше уже вступает Борис…

– … А что они творят с планетой? – прервал её мысли сосед. – Они же её губят!

– Кто? – Тина всё же решилась воткнуть вопрос в его монолог.

– Все! Во всём мире!.. Они издеваются над Землёй. Поймите: Земля – это мозг: два полушария, северное и южное. А они из него высасывают нефть, газ, золото…

Объявили, что самолёт идёт на посадку. Все пассажиры стали пристёгиваться.

– …А подземные ядерные испытания!.. – продолжал сосед. – Представьте, если у вас в мозгу взорвут что – то… Как вы себя будете чувствовать?

– Ужасно, – призналась Тина.

– То – то! – обрадовался он её ответу. – Терпение нашей планеты на пределе, она скоро стряхнёт нас с поверхности, как блох, или утопит всех, как котят… Если до этого в нас не врежется какой-нибудь гигантский астероид или Большой Адронный коллайдер не втянет в чёрную дыру, и тогда…

– С вами случилась какая-то беда? – участливо спросила Тина.

Мохнатый сосед сбился, сделал глубокий вдох, взмахнул руками, хотел возражать, но вдруг сник, выдохнув весь воздух, как бы сдулся, показался Тине ещё худее, чем был, и тихо ответил:

– От меня жена ушла. Это был наш медовый месяц. Мы его проводили в Москве. А она удрала от меня, на седьмой день.

– Вы ей тоже всё это рассказывали, что и мне?

– Я с ней делился своими опасениями, как с самым близким человеком. А она оказалась чужой.

– Не расстраивайтесь, – успокоила его Тина, – она вас любит.

– Откуда вы знаете?

– Я бы удрала от вас на следующий день, а она выдержала целую неделю!

Когда Тина довольно быстро прошла паспортный контроль и таможню, на неё набросились «бомбилы» с предложениями довезти, «как лялечку, «до куда нужно». Но, следуя инструкции Бориса, она стала в очередь на такси. Краем глаза посматривала по сторонам: а вдруг заметит Мерлина. Но потом бросила эту затею: не такой он простак, чтобы так легко проявиться.

Минут через двадцать подошла её очередь. За рулём сидела женщина-водитель, крашеная блондинка среднего возраста, явно не соблюдающая диету. Всю дорогу она расспрашивала Тину, кто она, откуда, к кому едет… «Наверное, красавец-брюнет, а?» – Я люблю шатенов, – улыбнулась Тина.

– Тоже терпимо, – успокоила её водитель, – лишь бы не очень пил… Приехали отдыхать? – Тина кивнула ей в зеркальце. – Счастливица, чтоб вы были здоровы!.. Я вам очень-таки завидую!

– Но вы же живёте на курорте!

– Ну, и что?.. Кручу этот бублик дни и ночи, в море ещё ни разу не намочилась, некогда: надо продукты купить, синенькие приготовить, дочек присмотреть, мужа приголубить, чтоб не одичал. Верчусь, как в жерновах. Только в воскресенье кайфую: отправлю его с детьми на пляж, а сама дома, одна, как барыня: стираю, глажу, полы мою… Вот, мы уже приехали… Счастливо отдохнуть! Будьте живеньки и здоровеньки! – Разговорчивая водитель притормозила и взяла протянутые ей деньги. – Ой, вы так много оставляете на чай, что можно перейти на коньяк. – Когда Тина уже вышла из машины, она высунулась в окно и спросила. – Вы случайно не знаете, отчего это может здесь болеть? – она ткнула себя пальцем под правое ребро. Тина улыбнулась.

– Я плохо разбираюсь в медицине, но персы говорят, что все болезни от желудка.

– Бедные: они, наверное, бывали в наших столовых самообслуживания.

Тина дошла до пирса. Яхту нашла сразу: на её борту горело выведенное свежей краской название «Флорентина». Она прыгнула на палубу, осмотрелась, увидела ступеньки, ведущие вниз, спустилась по ним и упёрлась в две двери. Обе были не заперты. Она заглянула в первую каюту, потом во вторую – Мерлин не наврал: и там, и там на столиках стояли вазы с фруктами, коробки шоколадных конфет и по бутылке «Мартеля» и лимонада. Тина вошла в первую каюту, опустилась на диванчик у столика, налила в фужер лимонада, выпила, вытащила из коробки конфету, развернула, съела… Потом вспомнив наказ Бориса, плеснула в фужер немного коньяка, прополоскала им рот и, не найдя, куда выплюнуть, проглотила его. «Вкусно!.. Если придётся долго ждать – сопьюсь!..», – подумала и съела ещё одну конфету.

Прошло минут десять – Мерлина не было, очевидно, выжидал, не появятся ли за Тиной хвосты. Захотелось спать: очевидно, сказался и полёт, и всё напряжёние последних дней. Она потрясла головой, стряхивая сонливость.

Тина знала, что где-то там Борис наблюдает и ждёт прихода хозяина яхты. Было договорено: как только Мерлин спускается к ней в каюту, на палубу запрыгивает Борис – приятный сюрприз для Мерлина: отсюда он уже никуда не денется, собственная яхта станет для него ловушкой.

Наконец, Тина услышала голоса, потом стук каблуков по ступенькам и через секунду дверь каюты распахнулась и вошла Яна, секретарь Мерлина.

– Вы?!.. – только и смогла произнести Тина.

– А вы ждали кого-то другого?.. – Тина молчала. Яна присела на диванчик, стоящий по другую сторону стола. – Он не придёт, он уже далеко за морем. Я вас сопровожу к нему.

Ошеломлённая Тина продолжала молчать. Сквозь обволакивающую сонливость она вдруг почувствовала, что яхта стала покачиваться, и послышался рокот двигателя. Она глянула в иллюминатор и увидела удаляющийся порт. Растерянно спросила:

– Мы уже плывём?

– Да. Ваш медовый отпуск начался!.

– А как… Как яхта сама плывёт?.. Без рулевого?

Яна рассмеялась.

– Теперь я понимаю, что его в вас привлекает: наивность и глупость. Не волнуйтесь: у штурвала опытный моряк, он же телохранитель Владлена, простите, моего шефа… Бывший десантник, зовут его Ашот – вы с ним ещё познакомитесь.

Тина была в шоке: этого Борис не предвидел. Хитрый Мерлин мастерски всё запутал, яхта сразу рванула от берега, Борис мог не успеть… И вдруг этот телохранитель… И ещё голова всё тяжелеет, и веки закрываются сами.

– Почему так хочется спать?.. Наверное, меня укачивает.

– Всё проще, милочка: и в лимонаде, и в коньяке – очень сильное снотворное. Так что, ложитесь и отдыхайте, войдём в нейтральные воды, я вас разбужу.

Тина уже не могла сопротивляться навалившемуся на неё дурману. Она сползла по спинке дивана, её голова опустилась на мягкий подлокотник… Последней мыслью было: «Надо что-то делать… Надо сообщить Борису… Надо Борису… Надо…» И она погрузилась в сон.

Чтобы не вызвать подозрения Мерлина, милицейский катер был причален в километре от яхт-клуба.

– Через пять минут мы туда долетим, – успокаивал капитан Приходько, которого одесская милиция прикомандировала к Борису, – это не катер, а птица!

Но Борис нервничал, ведь там была Тина. «В катере может и мотор забарахлить, и что-то не заведётся». Честно говоря, мысль о том, что Мерлин ступив на яхту, сразу же рванётся в море, в голову ему не приходила, он был уверен, что первые несколько минут тот будет петушиться перед Тиной. Но всё же какая-то подспудная тревога пульсировала в мозгу. Поэтому он решил подстраховаться: попросил добыть ему костюм для подводного плавания и канат с крюком, завернул пистолет в целлофан и, когда Тина ступила на палубу, с противоположной стороны пирса подплыл под водой к яхте, вынырнул, зацепился за борт крюком и стал ждать, прячась и напряжённо прислушиваясь.

Минут через десять послышался голос с лёгким кавказским акцентом и Борис понял, что у Мерлина есть помощник. Вдруг заработал двигатель и яхта стала потихоньку отходить от пирса. «Удираете, сволочи! – прошептал Борис. – Не выйдет!» С помощью каната он подтянулся к борту, перевалил через него и распластался на палубе. Никто не отреагировал – его не заметили. Он поднял голову, огляделся: Мерлина не было – очевидно, он уже спустился в каюту. У штурвала стоял огромный детина в тельняшке и пляжной кепке с большим козырьком. Оставив позади пирс, яхта набирая ход, неслась в открытое море. Борис подполз к ступенькам и нырнул вниз. Освободил от целлофана пистолет и открыл первую дверь – в каюте никого не было, открыл вторую и увидел Тину, полулежащую на диване, и сидящую напротив секретаршу Мерлина Яну.

При виде Бориса, Яна вскочила и выдохнула фразу, которую произнесла Тина при её появлении: – Вы?!

– Я!.. Сядьте на место!.. Надеюсь, у вас нет оружия?

Яна постаралась взять себя в руки.

– Я умела стрелять только глазами, но это было давно.

Борис указал на спящую Тину.

– Что с ней?

– Хорошее снотворное, сладкий сон. Так мне легче доставить её моему шефу.

– А он где?

– Вы теперь его не поймаете, он уже в Турции.

– В ваши обязанности входит и транспортировать ему женщин?

– И это тоже.

– Вы понимаете, что вас будут судить? Во – первых, вы усыпили и похитили человека, а во-вторых, вы замешаны в преступной деятельности вашего шефа.

– Что ж… Проигрывать тоже надо уметь… Простите, я должна закурить. – Вынула из сумочки сигарету, щёлкнула зажигалкой, затянулась. – Знаю, что вы уже до всего докопались… Но я вам ещё кое в чём при знаюсь… – И видя вопрошающий взгляд Бориса, пояснила. – Я – бывшая жена Мерлина.

Борис не мог скрыть своего удивления.

– И вы… Вы мирились с его романами, любовницами, оргиями?.. И ваше достоинство и ваша гордость от этого не страдали?

– Я за него готова жизнь отдать, а вы говорите о какой-то гордости! – Она улыбнулась. – Не можешь остаться любимой, надо стать необходимой. Вот я и придумала эту фирму «Амортпрок». – Снова улыбнулась. – Вы так искренне удивляетесь… Да-да, это я придумала, я!.. Я не замешана в этой деятельности – я её замесила. И действую, и руковожу, но всё это за кулисами, а на сцене он, мой любимый петушок, раздувает перья и принимает аплодисменты.

Борис не сразу пришёл в себя от её откровения.

– Что вас заставляло идти на это? – спросил он после паузы.

Она спокойно объяснила:

– Иногда, когда у него появлялся просвет между очередными романами, он и со мной соглашался переспать пару ночей – бросал косточку, как собачке, за преданность.

– И вы этим довольствовались?

– Больше того, я была счастлива… Но вам, простите, ментам, это, конечно, кажется диким, противоестественным, непонятным, потому что… потому что… потому что…

Запнулась, увидев, как Борис, приподняв Тину, осторожно и нежно, уложил её поудобней на диване и заботливо накрыл пледом.

Яна внимательно наблюдала за всеми его движениями, всё поняла. Грустно усмехнулась.

– Н-да, вот этого я не усекла… Псевдомуж оказался истинным… Тут вы меня переиграли.

– За это и выпейте. – Борис налил ей полный фужер лимонада. – Пейте, пейте, не заставляйте меня применять силу.

Яна опять усмехнулась.

– А знаете, я начинаю вас уважать. За ваше здоровье, майор! – осушила фужер до дна и прилегла на диване. Борис подошёл и защёлкнул на её запястьях наручники.

– Зачем? – спросила она. – Я ведь сейчас засну.

– Это, чтобы к вам не приходили дурные сны. И чтоб я был спокоен.

Затем вытащил из-под водонепроницаемого костюма мобильник и набрал номер.

– Капитан Приходько? Да, я. Всё в порядке. Иду на палубу. Как только услышите выстрел – жмите на перехват. Открыто, уже не маскируясь. Спасибо, постараюсь!

Спрятал мобильник, взвёл курок пистолета, вышел из каюты и на цыпочках поднялся по ступенькам. Детина по-прежнему стоял за штурвалом, спиной к Борису, поэтому его не заметил. Борис поднял пистолет и выстрелил в воздух.

Детина резко повернулся, увидел незваного гостя и заорал:

– Ты кто такой?.. А ну, ныряй к нехорошей маме!.. Сейчас башку прострелю!..

Он нагнулся и достал сумку, в которой, очевидно, было оружие. Но вынуть его не успел: Борис снова выстрелил и сумка выпала из рук рулевого.

Детина замер.

– Братан, ты что, офанарел?

– Стой смирно и слушай меня внимательно. Как тебя зовут?

– Ашот, – отрапортовал детина.

– Фамилия?

– Иолчан.

– Так вот, Ашот Иолчан, ты попал в неприятную историю: хозяин яхты – преступник. Я – следователь из Москвы, мы ловим всю их шайку. Видишь вон тот милицейский катер? – Детина повернул голову в сторону, куда указал Борис, и кивнул. – Это за тобой. Не знаю, служишь ли ты у него давно или он тебя нанял временно, в любом случае ты замаран. А теперь слушай очень внимательно: для тебя спасение, если б ты был нанят только на эту поездку и ничего о своём хозяине не знал – дарю тебе этот шанс, если будешь себя хорошо вести. Ты меня понял?

– Спасибо, братан! – Детина быстро разобрался в ситуации. – Я всё понял. Армяне умный народ. Очень умный!.. Знаешь, как говорят: там, где прошёл армянин, даже еврею делать нечего! Мне всё ясно: я не телохранитель, я – простой моряк, которого наняли довести яхту до Анталии. А больше я ничего не знал, не знаю и знать не хочу… Я всё правильно понял?

– Да. Но ещё правильней будет, если ты повернёшь яхту к берегу.

– Уже!

И Ашот резко крутанул штурвал на сто восемьдесят градусов. Через несколько минут к яхте пришвартовался милицейский катер.

Гостеприимная Одесская милиция поселила их на Приморском бульваре, в гостинице Лондонская.

Капитан Приходько, который вместе с ними осуществлял операцию перехвата яхты, убеждал:

– Здесь каждый глоток воздуха целебный – это единственное, что пока у нас ещё бесплатно.

Потом он повёз их в какой-то маленький ресторанчик и угостил прославленными одесскими жареными барабульками. Во время трапезы поинтересовался:

– Вот у вас в Москве уже не милиция, а полиция – какие-то перемены произошли?

– Конечно, – ответил Борис, – появилась буква «п».

Когда возвращались, уже стемнело. Войдя в номер, Тина сразу бросилась в ванную.

– Отмоюсь от общения с Яной.

Борис скинул туфли, выпрыгнул из брюк, расстегнул все пуговицы на рубашке и бросил её на кресло. В номере было спокойно и уютно, светился только один торшер у кровати. Борис физически ощутил, как из всех его пор просачиваются и исчезают накопленные за все эти дни напряжение и усталость.

Он распахнул окно. За окном открылось что-то нереальное: небо, обшитое чёрным бархатом, с прорезанными дырками для звёзд; Луна напоминала всё тот же румяный колобок, но теперь он был разрезан пополам: как будто половину съели, а половину оставили на потом…

А под окном – ярко освещённый Приморский бульвар, заполненный веселым гомоном, и каштаны, украшенные гирляндами острот и песен…

А за бульваром, точнее, под ним, внизу – залитый светом порт, спокойная, задремавшая гладь воды, отражающая бархатное небо, и светящиеся иллюминаторы кораблей, как отражение звёзд на солёном бархате моря….

Из ванной вышла Тина в белом махровом халате, подошла сзади к стоящему у окна Борису, взяла за плечи.

– Я тебя ещё не поздравила.

– С чем? – спросил он, продолжая смотреть в окно.

– С окончанием дела. Ты его мастерски провёл.

– Хорош мастер – Мерлина-то упустил.

– Неважно. Главное, ты раскрыл целую банду преступников и прервал их деятельность.

– Не я, а мы.

– Допустим. Но завтра в Москве я за это получу от Лукопереца благодарность, а ты – выговор за незаконное проникновение в квартиру подозреваемого.

– Я к этому привык. Но последняя точка ещё не поставлена: я ещё должен зайти в офис Бурляева, вызвать к нему в кабинет этого поддонка Радова и плюнуть в его подлую физиономию.

– И я тебя в этом поддерживаю. Хочешь, я пойду с тобой и плюнем вместе?

Она обняла его и прижалась к его спине. Несколько секунд они так простояли молча. Потом Тина заговорила.

– Там в ванной, когда купалась, я вдруг подумала: ты ведь должен был приплыть с милицией на катере. Зачем ты столько времени просидел в воде? Как ты мог предвидеть все неожиданности?

Он повернулся к ней и ответил:

– Во-первых, море тёплое, было приятно. А вовторых, даже если бы всё шло по плану, катер догнал бы яхту только минут через пять, а в эти пять минут Мерлин бы уже к тебе начал приставать.

– Почему ты так решил?

– Потому что, будь я на месте Мерлина, я бы к тебе обязательно приставал. – Он поднял её на руки, донёс до кровати, уложил, сел рядом. – Слушай, давай родим ребёночка?

Она стремительно приподнялась, опираясь на локоть.

– Повтори!

– Я хочу, чтобы у нас был ребёнок.

– Господи! Я так давно жду этих слов!.. Но ты же не хотел! Ты так убедительно отговаривал, что я поверила: мол, ещё не время, кризис, нестабильность, теракты… И, вообще, все пугают, что скоро будет конец Света.

– Будет. И не скоро, а сейчас, сию минуту, в этой комнате.

– Боря, что ты несёшь?

– Сейчас убедишься. – Он погасил торшер. – Всё! Конец света!.. – Лёг рядом и обнял её. – Хочу ребёночка!

И вдруг ему показалось, что из темноты выплыла мама, стала в позу Ленина, вытянула вперёд правую руку и произнесла: