Текст книги "Дело Ханссена. «Кроты» в США"

Приложение № 2

Из интервью американского журналиста Пита Эрли с генерал-майором Службы внешней разведки России в отставке Б. А. Соломатиным

– Вы задали мне много вопросов, и жаль, что я не могу полностью ответить на все, ибо в этом случае мне пришлось бы написать целую книгу. Но, прежде всего, позвольте рассказать немного о себе. Родился я в 1924-м, в год смерти Ленина, в семье военнослужащего. Меня воспитали в патриотическом духе, и я верил в превосходство советской системы. Старшие говорили людям моего поколения, что если мы будем упорно трудиться, то скоро наступит рай на земле. Мы верили в это всем сердцем.

Вот так я был воспитан, и в середине 1942 года, на второй день после окончания средней шкалы, ушел добровольцем на фронт – воевать с немцами. Мне было 17 с половиной. По законам, действовавшим в то время, я не подлежал призыву, по крайней мере еще несколько месяцев. Но под угрозой была судьба страны, и я решил, что не могу ждать. Моя мать, истинно русская женщина, благословила меня.

В годы войны я был командиром взвода полковой артиллерии. Воевал в Польше и Германии. Награжден орденом Красной Звезды и медалями. После войны учился в Московском институте международных отношений. По его окончании в 1951 году меня приглашали на работу в министерство иностранных дел, но я выбрал службу во внешней разведке. И оставался на этой службе до 1988 года, когда и ушел в отставку. Такова моя жизнь. Жена – научный работник. У меня две дочери и внук, которого я стараюсь воспитать как настоящего русского человека.

– Расскажите, пожалуйста, как вы встретились с Джоном Уокером.

– Важно знать, что нам не пришлось искать его. Джон Уокер по собственной воле пришел в посольство СССР в Вашингтоне и попросил встречи с сотрудником, отвечающим за вопросы безопасности. Он представился уорент-офицером военно-морских сил, который имеет доступ к секретным документам, и сказал, что хотел бы продать эти документы. Он ничего не говорил о любви к Советскому Союзу или о том, что он разделяет идеалы коммунизма. Он ясно сказал, что хочет денег.

– Как вы убедились, что это не двойной агент, подосланный к вам ЦРУ или ФБР?

– Разумеется, эти службы регулярно подсылали нам «двойников». Но Уокер показал месячный ключ к шифру для одной из ваших шифровальных машин. Это было крайне необычно, и я решил рискнуть по-крупному. Имейте в виду, что резидент КГБ, как и глава резидентуры ЦРУ, как правило, не беседует напрямую с добровольцами, которые приходят в посольство. Но в данном случае Уокер предлагал нам шифры, а это самый важный объект разведки.

– Главная цель?

– Именно. И я решил лично поговорить с ним, составить собственное впечатление об этом человеке, чтобы решить, будем ли мы работать с ним в будущем. Должен сказать, что я люблю рисковать, разумеется рисковать разумно. И уверен, без риска не может быть действительно результативной разведки.

Поэтому я плюнул на все правила и инструкции и в течение двух часов беседовал с Уокером один на один. Конечно, на первой встрече я не мог полностью убедиться, что он не двойной агент, не подослан контрразведкой, но интуиция подсказывала мне, что Уокер не «двойник». Интуиция – это, конечно, не случайная догадка, она требует накопления достаточных знаний и практического опыта, в данном случае разведывательной работы. К тому времени я уже проработал в разведке 16 лет.

Сотруднику разведки, чтобы не остаться в дураках, нужно, прежде всего, хорошо знать разведываемую страну, знать, что там секретно, а что нет. Следует задать себе такой вопрос: нанесет ли предлагаемая информация вред стране, которую представляет человек, передающий ее? Я не знал тогда и сейчас все еще не знаю ни одного примера, когда какая-нибудь контрразведка использовала в качестве двойного агента человека, имеющего доступ к шифровальному делу. Шифры и шифровальная техника слишком важны и слишком секретны, чтобы кто-нибудь стал рисковать ими, даже если используются ложные шифры.

– Когда Джон Уокер первый раз пришел в советское посольство? Он утверждает, что не помнит, и ФБР не имеет точных сведений. Дата его посещения может иметь важное значение.

– Я удивлен, что он позабыл. Я не вел дневника, но эту дату никогда не забуду, хотя бы потому, что последовало за этим. Это было в октябре 1967 года.

– Так это было значительно раньше, чем сообщалось? И означает, что Уокер шпионил на КГБ с конца 1967 года до середины 1985-го, то есть 17 лет. Должно быть, рекордный срок. Это также означает, что он стал шпионом за три месяца до того, как американский военный корабль «Пуэбло» был захвачен у берегов Северной Кореи в январе 1968 года. Мы знаем, что северокорейцы захватили шифровальную машину KW-7, которая находилась на этом корабле. В то время KW-7 широко применялась в рамках всей военной системы США: ВМС, армия, ВВС, морская пехота и даже ЦРУ использовали ее для передачи сообщений. Если Уокер передал вам шифры, а северокорейцы – шифровальную машину, то вы получили все, что нужно для расшифровки наших военных секретов. Они передали вам KW-7?

– Я не пытаюсь предстать человеком, который знает все, что происходит в разведке, как это делают в своих книгах некоторые бывшие офицеры. В разведке и контрразведке только человек, который возглавляет эти службы, знает все. Я говорю об этом потому, что все вопросы, связанные с шифрами и шифровальными машинами, находились в ведении другого управления КГБ, вроде вашего Агентства национальной безопасности, которое работает совершенно отдельно от ЦРУ. Но я могу сказать вам одно: передали ли нам северокорейцы KW -7 или нет, в действительности не имеет значения. Потому что в своей книге о Джоне Уокере вы пишете, что он и его друг Джерри Уитуорт передали КГБ технические документы, которые нужны для воссоздания KW-7 и других шифровальных машин. Уокер признал на допросах в ФБР, что он сделал это. Вы понимаете, что это значит? Более 17 лет Уокер обеспечивал возможность читать ваши наиболее важные военные секреты. В истории шпионажа последнего времени, пожалуй, не было провала в области безопасности связи такого масштаба и такой продолжительности во времени.

На Западе узнали о Джоне Уокере после суда над ним. В США снят фильм о его истории, были опубликованы четыре книги, сотни статей в газетах и журналах.

Возможно, период с 60-х до середины 80-х годов и был периодом застоя. Но, как показывает дело Уокера (и многие другие дела), это не относилось к советской разведке. Мы регулярно обеспечивали советское руководство первоклассной информацией. Насколько эффективно она использовалась? Не мне судить. Все, что профессиональный разведчик может сделать, это предоставить информацию политическому руководителю. Кстати, эффективное использование развединформации – не только наша проблема, я уверен, это проблема и для Америки. Мы можем дать нашим руководителям только то, что добываем, но не можем заставить их действовать.

– Итак, Джон Уокер был самым важным шпионом КГБ – вы это хотите сказать?

– Был ли он самым важным? Вопрос поставлен некорректно. Каждый серьезный источник имеет свою специализацию, и выбирать из всех только одного было бы неправильно. Что касается военно-стратегической информации, особенно информации о главном компоненте атомной триады США – подводных лодках с ядерными ракетами, то да, пожалуй, его можно назвать самым важным. Во время «холодной войны» американцы считались нашими главными противниками, и в то время, когда нервы правителей обеих сверхдержав были напряжены до предела, мы действительно зависели от информации, которую Уокер передавал нам. Процитирую один из документов – меморандум, который представил в суд бывший руководитель военно-морской разведки США адмирал Студеман:

«Уокер создал мощные предпосылки к победе в войне для советской стороны». Вы, американцы, любите называть его «шпионом века». Возможно, вы правы.

– Почему вы не использовали эту информацию и не напали на Соединенные Штаты?

– Глупый вопрос. Почему вы полагаете, что эта информация важна только в том случае, если бы мы собирались напасть? В определенном плане Джон Уокер помог обеим странам избежать ядерной катастрофы. Каким образом, спросите вы? Потому что дал нам возможность понять ваши истинные намерения. Вы не могли блефовать, коль скоро мы читали ваши телеграммы. И это помогало нам определять, когда вы хотели воевать, а когда просто «надували щеки», то есть делали вид, будто намерены воевать. Этот аспект шпионажа часто недооценивают. Иногда бывает хорошо, когда обе стороны знают, что в действительности делает противник.

– Как вы смогли сохранять сеть Уокера в тайне в течение столь долгого времени?

– Не вижу в этом ничего необычного, особенно потому, что вы нам помогали.

– Что вы имеете в виду – то, что ВМС очень халатно относились к обеспечению безопасности?

– Не только ВМС. ФБР тоже. Напротив нашего посольства в Вашингтоне, на другой стороне улицы, сидели агенты ФБР и фотографировали каждого, кто входил в здание, но они не засекли Уокера. А теперь серьезно – как это стало возможно? Прежде всего потому, что вся работа с нашей стороны была проделана должным образом. Я сказал бы – на высшем уровне. Московский центр и связники Уокера сделали все, чтобы он был неуязвим.

– Да, ваши люди действовали очень обстоятельно.

– Мы, к примеру, крайне ограничили число лиц, которые знали о нем. В Москве, в Центре, его имя было известно только небольшой группе людей на самом верху. Все эти очень серьезные меры привели к тому, что американцам не было передано никакой информации о нем. Теперь не секрет, что даже в нашем управлении КГБ были шпионы, работавшие на ЦРУ! Они могли бы разоблачить Уокера, если бы узнали о нем. И тот факт, что он не был раскрыт, показывает, что мы хорошо выполняли свою работу. Я считаю, в работе с Уокером с нашей стороны практически не было ошибок. И он бы мог по-прежнему работать с нами до сегодняшнего дня, если бы сам был осторожнее – не тратил расточительно деньги, решил бы проблемы с женой и прочее.

– Делились ли вы информацией, полученной от Уокера, с другими странами? В частности, были ли известны цели наших бомбардировок северовьетнамцам заранее – ведь КГБ знал наши военные секреты?

– Понимаю, что этот вопрос очень важен для вас и было много предположений на эту тему. В мое время имела место практика передачи ведущей страной, то есть Советским Союзом, некоторой разведывательной информации нашим союзникам по Варшавскому Договору и другим членам так называемого социалистического лагеря. Вьетнам не был членом Варшавского пакта, но он был одним из членов социалистического лагеря. Передача информации контролировалась на самом высоком уровне. Это могло быть сделано только с санкции одного из заместителей начальника Первого Главного Управления. Я был одним из них, поэтому лично знаю, как это делалось. И могу сказать, что мы давали не так много информации нашим союзникам. Она всегда излагалась лишь в общих чертах. Вы можете представить себе, что мы проявляли особую осторожность в целях защиты таких источников, как Уокер. Передача вьетнамцам в любой форме сведений, полученных нами от него, противоречила нашим интересам, поскольку это могло привести к его разоблачению. И рисковать таким образом было бы глупо. Простите, но мы, прежде всего, думаем о своих интересах. Уверен, если бы американцы были на нашем месте, они поступили бы точно так же. Исходя из того, что я вам только что сказал, вы можете сделать свои выводы, и если решите, что мы не передавали информацию, полученную от Уокера, вьетнамцам или другим нашим союзникам, то сделаете правильный вывод.

Предполагаю, что в Америке найдутся люди, которые не поверят мне, услышав, что Уокер не несет ответственности за ваши неудачи, связанные с бомбардировками во Вьетнаме. Я рассказываю, что знаю, и логика должна подсказать вам, что это правда. Уокер был слишком важен для нас, чтобы мы пошли на риск его расшифровки.

– Были ли вы удивлены, когда его арестовали?

– Разумеется, да и в то же время нет. Каждый арест более или менее неожидан и в то же время к нему нужно быть готовым. Как правило, не потому, что ошибки делаем мы, а потому, что их делают люди, работающие на нас. Мы всем даем советы и предупреждаем, но они редко слушают. Это в их характере – не слушать предупреждений.

– Что вы имеете в виду?

– На мой взгляд, Уокер был незаурядным человеком – талантливым, с хорошим чувством юмора. Всегда хотел быть в центре внимания, крайне честолюбив, ничто не могло вызвать у него чувство стыда. Он был даже циничным. Как обычно случается с такими людьми, его подвела исключительная самоуверенность. Те черты характера, которые дали ему возможность так успешно шпионить на нас, стали и главной причиной, которая привела его к аресту. И это всегда случается, когда речь идет о таких людях. Они становятся беспечными, потому что верят, что умнее своих начальников, более талантливы и даже неуязвимы.

– Существует различие между русскими, которые предают свою страну, и американцами, совершившими измену? Различаются ли их мотивы и характеры?

– Различия очень большие. Наши предатели – это действительно предатели, а тех, кого вы называете предателями, мы называем, ну, скажем, людьми доброй воли. Так делают обе стороны. Они видят то, что хотят видеть. Мы делаем героев из тех, кто помогает нам, и проклинаем тех, кто предает нас.

Что касается мотивов, то романтики здесь мало. Первый и самый главный – деньги. Только один человек был не таким – Соутер. Он пришел к нам не из-за денег. Он действительно верил в превосходство советской идеологии, системы, так же как и Ким Филби – знаменитый британский разведчик. Но в наши дни большинство агентов – люди, работающие за наличные.

– Считаете ли вы, что российское правительство имеет какие-либо обязательства перед Джоном Уокером?

– В ответ на ваш вопрос я бы сказал, что возможные шаги со стороны нашего правительства по оказанию помощи Джону Уокеру – сфера не моей компетенции. Сейчас для Уокера уже довольно поздно просить нас о помощи. Однако история нашей разведки свидетельствует: мы всегда помогаем своим друзьям. Это относится и к нему, и к тем людям, которые последуют за ним.

– Разрешите задать еще несколько вопросов о шпионской группе Уокера. Джон завербовал своего лучшего друга Джерри Уитуорта, своего брата Артура Уокера и затем подготовил для шпионажа своего сына Майкла Уоке– ра. Кто причинил самый большой вред США?

– Джон Уокер и Джерри Уитуорт были очень ценными агентами, но, я думаю, нет абсолютно никакого сравнения между их информацией и информацией, которую передавали два других агента – брат и сын Уокера. Информация последних была менее ценной. Она не шла ни в какое сравнение с шифрами, которые доставали Уокер и Уитуорт.

– Хотя вы говорите, что не знакомы с делом Эймса, разрешите задать гипотетический вопрос: если бы Эймс был шпионом КГБ, как бы вы сравнили информацию, которую передавал он, с информацией Джона Уокера?

– Я бы не стал сравнивать дело Эймса с делом Уокера. Они действовали в различных областях разведки. Уокер передавал военно-стратегическую информацию, шифры. А Эймс, судя по сообщениям газет, – большей частью информацию из области контрразведки: имена русских, работавших на ЦРУ. Разумеется, оба были источниками важной информации. Но результаты их деятельности очень отличаются. Информация, поступавшая от Эймса, могла быть использована для разоблачения предателей. Это одноразовое событие. Информация же Уокера не только снабжала нас текущими разведывательными данными, но в течение продолжительного времени помогала понять и изучить, как в действительности работает военная система США.

– Считаете ли вы, что у обоих были сходные характеры?

– Вы встречались с обоими и поэтому, вероятно, должны сами ответить на свой вопрос. Я не знаю характера Эймса, поэтому не могу сравнивать его с Уокером. И все же, думается, у них есть что-то общее. Прежде всего, по складу характера оба авантюристы. Оба хотели денег. И наконец, оба наделали массу ошибок, что и привело к их аресту.

Раз уж мы заговорили об Эймсе, то хотел бы сказать несколько слов об атмосфере, которая создалась после его ареста. Вспомните, вся Америка возмущалась Россией. Вспомните гневное заявление о нашем шпионаже, которое сделал президент Клинтон. Вспомните, что он приказал выслать из США несколько наших людей и даже отправил специальную группу сотрудников ЦРУ в Москву, где она потребовала, чтобы ее допустили к нашим документам. Вспомните гневные речи в конгрессе и угрозы прекратить оказание нам американской помощи. Так вот, я хотел бы спросить вас: зачем весь этот шум? Остановитесь и подумайте. Вы действительно надеетесь, что мы, русские, поверим, будто в Лэнгли находится этакий тихий, маленький монастырь, где добрые безобидные монахи проводят все свое время в молитвах? Господа, прежде чем так громко протестовать, посмотрите лучше на себя! Почему русские, которых Эймс будто бы выдал, были казнены или посажены в тюрьму? Ответ прост – они шпионы. А для кого они шпионили? Для ЦРУ, для того самого правительства и того самого президента, которые сейчас так возмущены, потому что был пойман Эймс, шпионивший на нас. Почему вам можно шпионить за нами, а нам шпионить за вами нельзя?!

И еще один момент. На мой взгляд, великая держава, такая как Соединенные Штаты, должна с достоинством признать свое поражение и не протестовать перед лицом всего мира, когда поймают какого-либо шпиона. Великая держава не должна вести себя как ребенок, который топает ногами, когда кто-то отнимает у него его новую игрушку. Надеюсь, ваши руководители вспомнят о делах Пеньковского, Полякова, Толкачева и многих других. Я думаю, вы должны следовать нашему примеру. Мы восприняли эти поражения без истерики и с достоинством.

– Да, но вы их казнили…

– В то время таков был наш закон. Я не говорю вам, что делать с Уокером и Эймсом. А ведь многие в Америке хотят, чтобы их казнили.

– Сейчас, когда «холодная война» закончена, считаете ли вы, что Соединенные Штаты и Россия должны прекратить шпионить друг против друга?

– Деятельность разведывательных служб обеих стран не прекратится никогда. Но окончание «холодной войны» дает нам возможность положить конец применению нецивилизованных методов.

– Пожалуйста, разъясните.

– Наши страны должны установить пределы – что можно делать в разведке и что нельзя. Должен существовать нравственный и этический кодекс, который распространялся бы на все страны. Например, следует полностью отказаться от таких методов, как применение силы при вербовке.

– Вы имеете в виду угрозы вербуемым?

– Да, физические угрозы, шантаж. Все это должно быть исключено. Следует покончить с применением психотропных препаратов. Мы не должны прибегать к опасным тайным действиям, которые могут встревожить весь мир. Я говорю о свержении правительств, убийствах руководителей других стран, об экстремальных пропагандистских кампаниях, терроризме. Я бы сказал, что многие из этих действий вряд ли практикуются сейчас, особенно новой российской разведкой.

– Вы думаете, что ЦРУ применяет такие методы?

– Почитайте ваши книги по истории. Расследования, проводимые конгрессом в 70-х годах, показали, что ЦРУ применяло их. Но большинство подобных методов редко используется в наши дни. Это мое мнение. Знаю, как работала разведка, когда был в ее руководстве, и как она работает сейчас. Моя точка зрения такова: было бы хорошо иметь какие-то общепризнанные стандарты для разведывательных операций, которым бы следовали все страны при защите своих национальных интересов.

– Некоторые говорят, что Соединенные Штаты и Россия должны подписать соглашение о прекращении шпионажа друг против друга. Америка, например, не шпионит за некоторыми из своих союзников, такими, как Великобритания.

– Это чепуха. Во-первых, Америка ведет разведывательную работу во всех странах-союзницах, включая и Великобританию. Этого требуют, как любят заявлять ваши руководители, национальные интересы США. Во– вторых, я уверен, что такое соглашение невозможно, поскольку все в мире взаимосвязано. Допустим, мы подпишем такое соглашение с США, но вы не забыли, что Соединенные Штаты – член НАТО? Собираются ли Великобритания или Голландия, например, также прекратить шпионаж против нас и не будут ли они просто обмениваться этой информацией с США в рамках НАТО? Вот почему эта идея является неосуществимой. Если такое соглашение было бы подписано, оно привело бы к мировым скандалам и конфликтам, потому что никто не будет выполнять его, а когда агентов будут ловить за руку, то это приведет к еще большему возмущению и далеко идущим последствиям.

– Кто лучше шпионит – ЦРУ или КГБ?

– Я должен сказать откровенно: в профессиональном плане я всегда завидовал ребятам из ЦРУ, которые без каких-либо усилий с их стороны получают горы информации от бывших офицеров нашей разведки, которые перешли на богатый Запад. Я никогда не считал, что мы играем на равных. Не забывайте, мы не имели столько денег и тем не менее нанесли вам крупные поражения.

– И все же, кто был российским эквивалентом Джона Уокера или Олдриджа Эймса? Кто из западных шпионов причинил вам больше всего вреда?

– Я отвечу, не задумываясь, – Олег Гордиевский. Это был обычный уголовник и типичный предатель, который продал свою Родину и своих коллег просто для того, чтобы обеспечить себе сладкую жизнь. Я презираю его прежде всего потому, что он говорит сейчас, что предал свое Отечество, ибо всегда был против тоталитаризма. Он насмехается над теми нашими соотечественниками, которые оставались здесь и открыто выражали свои взгляды, а не бежали из страны и не становились предателями.

«Washington Post Magazine», 23 апреля 1995 года.