Текст книги "Теория государства и права. Учебник"

§ 4. Акты применения норм права: понятие, особенности, виды

Правоприменительный акт – один из видов правовых актов. Он определяется в юридической науке как известный официальный документ, изданный компетентным органом или должностным лицом по какому-либо делу (вопросу) в отношении конкретного субъекта или субъектов на основе соответствующей правовой нормы.

Назначение актов применения права вытекает из их названия – они призваны применять юридические нормы к соответствующим лицам, но ни в коем случае не создавать новые нормы и не изменять или дополнять старые; это не их функция.

Наиболее характерные признаки (специфика) правоприменительных актов заключаются в следующем:

1) они имеют индивидуально-определенный характер, т. е. относятся к конкретным лицам, которых можно назвать поименно (например приговор суда, приказ об увольнении работника с работы, указ о награждении гражданина орденом). Этим они отличаются от нормативных актов, имеющих безличную (неперсонифицированную) природу;

2) являются властными и обязательными для исполнения, поскольку исходят от государства либо с его согласия от общественных объединений, органов местного самоуправления, других структур и образований (делегированные полномочия); за неисполнение таких актов могут последовать санкции;

3) не содержат в себе правовой нормы (общего правила поведения), поэтому не являются источником и формой права; их назначение – не создавать, а применять нормы права;

4) выступают в качестве юридических фактов, порождающих конкретные правоотношения между тем, кто применяет норму, и тем, к кому применяют; тем самым эти акты осуществляют локальное (казуальное) правовое регулирование, конкретизируя общие предписания;

5) исчерпываются однократным применением и на иные ситуации и других субъектов не распространяются; после разового применения прекращают свое действие;

6) обеспечиваются государственным принуждением, так как речь идет о претворении воли законодателя в жизнь, если даже для этого требуется использовать силу власти.

Следует иметь в виду, что далеко не все официальные документы представляют собой правоприменительные акты (например, разного рода справки, доверенности, квитанции, накладные, платежные поручения, дипломы, аттестаты, грамоты, удостоверения личности и т. д.), так как они не подходят под указанные выше признаки. Подобные “казенные бумаги” выступают технико-операционными средствами служебных взаимоотношений между гражданами и организациями, а также последних между собой.

Классический правоприменительный акт (например, приговор суда) должен обладать необходимыми внешними атрибутами (реквизитами), т. е. отвечать установленным правилам и требованиям (место и время вынесения, дата, подпись, печать, ссылка на закон, кем издан и т. д.). Он должен также иметь определенную внутреннюю структуру: описательную часть, мотивировочную и резолютивную, в которой излагается само решение. Без некоторых элементов такой атрибутики самый важный акт может утратить свою юридическую силу.

Виды правоприменительных актов. Акты применения норм права отличаются большим разнообразием, поэтому они классифицируются по различным основаниям.

По отраслевому признаку они подразделяются на уголовно-правовые, гражданско-правовые, административно-правовые, финансовые и др.

По субъектам их издания – на акты судебных органов, арбитражных, прокурорских, следственных, контрольных; органов представительной и исполнительной власти, местного самоуправления; акты президента, правительства, федеральных министерств и ведомств.

По юридической природе – на правоохранительные, правоисполнительные, правовосстановительные, правообеспечительные.

По последствиям – на правообразующие, правопрекращающие и правоизменяющие (например приказ ректора о зачислении в вуз, об отчислении из вуза, о переводе с одной формы обучения на другую в том же вузе).

По форме выражения – на письменные и устные (например, штраф за неправильную парковку автомобиля, за безбилетный проезд в общественном транспорте, за переход улицы в неположенном месте); акты-документы и акты-действия. Акты-действия, в свою очередь, могут быть подразделены на словесные (распоряжение или резолюция руководителя подчиненному совершить определенное действие) и конклюдентные, или молчаливые: разного рода указатели, сигналы, жесты, команды, символы, ясно показывающие намерения применить норму права (остановить автомашину, затормозить, свернуть в сторону), если требования будут нарушены. Отказ от выполнения всех этих знаков, указателей и сигналов влечет за собой юридическую ответственность (А.Д. Черкасов).

По названию акты применения права могут иметь форму указа, постановления, приказа, распоряжения, протокола, резолюции, разрешения, приговора, акта о наложении штрафа, указания и т. д. Нередко они совпадают с названиями нормативных актов. Важно, чтобы правоприменительный акт не содержал общего правила поведения.

Следует отметить, что среди правовых актов есть такие, которые содержат в себе как признаки индивидуальной определенности, так и черты нормативности, в силу чего их трудно отнести только к тем или другим. Например, приказ министра обороны о призыве на воинскую службу очередных новобранцев, равно как и приказ о демобилизации отслуживших свой срок военнослужащих, является, с одной стороны, правоприменительным актом, поскольку он применяет в данных случаях соответствующие нормы Конституции РФ и Федерального закона от 28 марта 1998 г. “О воинской обязанности и военной службе”[40]40
  СЗ РФ. 1998. № 13. Ст. 1475; 2005. № 14. Ст. 1212.


[Закрыть], а с другой стороны, такой приказ относится к сотням и тысячам субъектов индивидуальных и коллективных (военкоматов всех уровней) и тем самым регулирует довольно обширный пласт общественных отношений. А это уже – свойства нормативного акта.

Так что деление правовых актов на нормативные и ненормативные, в частности акты применения норм права, в какой-то мере условно, не абсолютно. Данное обстоятельство необходимо иметь в виду при определении юридической природы того или иного правового документа. Тем не менее указанные выше разграничительные признаки между нормативными и правоприменительными актами остаются в силе.

§ 5. Пробелы в праве. Применение норм права по аналогии

Ни одно, даже самое совершенное законодательство не может заранее предусмотреть все те нестандартные ситуации, которые могут возникнуть в жизни и потребовать правового реагирования, поскольку жизнь неизмеримо богаче, многообразнее, чем любые юридические нормы. Именно поэтому нигде в мире никогда не было и нет беспробельного, идеального права, адекватно отражающего действительность. Пробелы в законодательстве нежелательны, однако объективно они возможны и неизбежны[41]41
  Хотя право и законодательство нетождественны (соотносятся как содержание и форма), в данном конкретном случае мы берем эти понятия за одну скобку и рассматриваем их в целях некоторого упрощения как взаимозаменяемые.


[Закрыть]. Это своего рода “огрехи” на правовом поле. Более того, по мнению, например, В.В. Лазарева, пробелы даже в какой-то мере полезны, ибо они позволяют суду разрешать уникальные, редкие дела исходя из своих представлений о справедливости. Суды и другие органы не могут оставаться безоружными перед лицом фактов, требующих государственно-правового вмешательства. А такие неожиданные факты, споры, коллизии не в состоянии предвидеть самый искушенный законодатель. К тому же последний и не стремится к глобальной регламентации “всего и вся” – ведь право, как известно, регулирует не все, а лишь наиболее важные и существенные отношения. Под пробелом в праве понимается отсутствие в нем нужной нормы, с помощью которой можно было бы разрешить возникший случай. Это как бы “умолчание” законодателя относительно необходимости правового урегулирования определенного общественного отношения. Случай есть, а нормы нет.

Именно в этом смысле нередко говорят о “белых пятнах”, “пропусках”, “вакуумах”, “нишах” и “пустотах” в праве. Иными словами, речь идет о неполноте, отставании законодательства. Отсюда – необходимость его дополнения, развития, совершенствования.

В литературе различают пробелы первоначальные (“недосмотр законодателя”) и последующие, когда они обнаруживаются уже в процессе правового регулирования, правоприменительной практики, когда появляются неизвестные ранее отношения. В любом случае пробел в праве – это состояние неурегулированности, неопределенности, а стало быть, и возможного своеволия, личного усмотрения чиновника.

Выделяют также реальные и мнимые пробелы. Мнимый – это когда высказывается суждение о существующем якобы пробеле в праве, тогда как на самом деле ситуация вообще не находится в правовом пространстве и, следовательно, не подлежит разрешению. В.В. Лазарев называет еще такие виды пробелов, как полные и частичные, преодолимые и непреодолимые, простительные и непростительные, а также намеренные.

Пробелы в праве вызываются в основном следующими причинами: а) относительной “консервативностью” права по сравнению с более активной динамикой общественных отношений; б) несовершенством законов и юридической техники; в) бесконечным разнообразием реальной жизни; г) появлением новых отношений, которых не было в момент принятия той или иной нормы.

Имеет значение и то, что, как сказано выше, право опосредует не все взаимоотношения между людьми, а только наиболее принципиальные, но с течением времени одни факты могут выпадать из сферы его действия, другие, напротив, включаться в нее. На гранях соприкосновения правовой и неправовой сфер могут возникать “щели”, нестыковки, пробелы.

Первый и естественный путь полного устранения пробела – принятие новой нормы. Но это – “долгий путь”, ибо законодатель не может непрерывно, в срочном порядке заделывать “дыры” в праве, он это делает постепенно, устраняя наиболее существенные из них. Пробелы же возникают постоянно и их надо оперативно заполнять, преодолевать. Для этой цели и существует институт правовой аналогии.

Термин “аналогия” в переводе с латинского означает сходство, подобие, соответствие чего-либо с чем-либо. В данном случае речь идет о сходстве правовых норм и регулируемых ими отношений. Задача аналогии заключается в том, чтобы разрешить ситуацию, не предусмотренную законом, таким образом, каким разрешил бы ее законодатель, судя по тому, как он разрешает другие подобные ситуации. Законодатель устраняет пробел, а правоприменитель – восполняет или преодолевает.

В основе аналогии лежит предположение, что все отношения, сходные между собой в главных своих чертах и признаках, разрешаются одинаково. При этом обязательным условием является то, чтобы случай, подлежащий разрешению, непременно входил в круг регулируемых правом отношений, иными словами, находился в пределах юридического поля. К моральным отношениям аналогия права неприменима.

Различают два вида правовой аналогии или два способа преодоления пробелов: 1) аналогию закона; 2) аналогию права. В первом случае отыскивается и применяется сходная с другими норма закона или иного нормативного акта. Во втором, когда не обнаруживается даже и сходной нормы, дело разрешается на основе и в соответствии с общим духом, смыслом, принципами действующего права. Понятно, что в такой ситуации особое значение приобретает правосознание, юридическая культура и профессионализм судей.

Институт правовой аналогии в ее двух видах закреплен в ч. 3 ст. 10 действующего пока Гражданского процессуального кодекса РСФСР, которая гласит: “В случае отсутствия закона, регулирующего спорное отношение, суд применяет закон, регулирующий сходные отношения, а при отсутствии такого закона суд исходит из общих начал и смысла советского законодательства”. В названной статье говорится также о том, что суд в соответствии с законом может применять нормы иностранного права.

Наиболее серьезный пробел – это когда нет ни соответствующей нормы права, ни правового обычая, ни юридического прецедента, ни нормативного договора. В пункте 1 ст. 6 ГК говорится: “В случаях, когда предусмотренные пунктами 1 и 2 статьи 2 настоящего Кодекса отношения прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким отношениям, если это не противоречит их существу, применяется гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения (аналогия закона)”; в п. 2 этой же статьи разъясняется: “При невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости”.

Таким образом, два кодекса четко определяют необходимость и способы преодоления пробелов в праве. При этом впервые упоминается об отсутствии обычая и соглашения сторон, а не только нормы.

В научной литературе выделяется еще субсидарная, или дополнительная, аналогия. Субсидарной называется такая аналогия, когда суд при рассмотрении, например, гражданского дела применяет сходные нормы из других отраслей права (административного, семейного, трудового, финансового и т. д.).

Институт аналогии не действует в уголовном праве, хотя пробелы в нем тоже возникают, но они устраняются законодательным путем.

Например, ст. 152 УК РФ содержит состав торговли детьми. Раньше, в старом Кодексе, такой статьи не было, в то время как сами деяния совершались. Следовательно, пробел ликвидирован. Не было в прежнем уголовном законе и нормы, карающей за жестокое обращение с животными. Статья 245 нового УК предусматривает данный состав. Пробел заполнен. Есть и другие примеры.

Аналогия в уголовном праве не применяется потому, что оно исходит из основополагающей идеи: нет преступления без указания на то в законе. Преступлением может быть признано только такое деяние, которое прямо предусмотрено УК, и следовательно, уголовная ответственность может наступить только за заранее предусмотренное действие. Эта идея признана всеми демократическими правовыми системами и направлена на защиту свободы личности. Во всех остальных отраслях права аналогия так или иначе используется. Вообще, правовая аналогия возможна всюду, где нет специального запрещения.

Более того, согласно опять-таки общепризнанному в мировой юридической практике принципу суд не вправе отказать гражданину в разрешении спора под предлогом отсутствия закона. Он обязан принять дело к рассмотрению и разрешить его по существу, используя институт аналогии. Этот принцип сохраняет силу и в российском праве. Исключения составляют лишь случаи, перечисленные в ст. 129 ГПК РФ, когда суд может отклонить заявление “просителя”.

Еще в Кодексе Наполеона говорилось, что судья, который откажется судить “под предлогом молчания, темноты или недостаточности закона, сам может подлежать преследованию по обвинению в отказе в правосудии”. Это значит, что социальное назначение института правовой аналогии – защита прав граждан.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Что понимается под реализацией права? Назовите формы такой реализации.

2. В чем заключается специфика применения правовых норм как особой формы их реализации?

3. Каковы стадии процесса применения норм права?

4. Что такое пробелы в праве? Как они устраняются или восполняются?

5. Два вида правовой аналогии – в чем их различие? Сошлитесь на закон.

ЛИТЕРАТУРА

Боннер А.Т. Применение аналогии при рассмотрении судом гражданских дел // Советское государство и право. 1976. № 6.

Гойман В.И. Действие права. М., 1992.

Зибигайло В.К. Проблема пробелов в праве. Киев, 1974.

Дюрягин И.Я. Применение норм советского права. Свердловск, 1973.

Карташов В.Н. Институт аналогии в советском праве. Саратов, 1976.

Карташов В.Н. Применение права. Ярославль, 1980.

Лазарев В.В. Пробелы в праве и пути их устранения. М., 1974.

Лазарев В.В. Социально-психологические аспекты применения права. Казань, 1982.

Решетов Ю.С. Реализация норм советского права. Казань, 1989.

Российская правовая политика / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. М., 2003.

Рудковский В.А. Правоприменительная политика: сущность и содержание. Волгоград, 1999.

Юсупов В.А. Правоприменительная деятельность органов управления. М., 1979.

Глава 15
Толкование права

§ 1. Толкование норм права:
понятие и необходимость

Толкование правовых норм – важнейшее условие их правильного понимания и применения. Не будь толкования, весь сложный процесс правореализации был бы крайне затруднен, а в известном смысле невозможен. Необходимость толкования убедительно подтверждена многовековым правовым опытом, юридической практикой, судьбами конкретных людей.

Французский философ Р. Декарт советовал: “Употребляйте правильно слова, и вы избавите мир от половины недоразумений”. А его соотечественник Вольтер сказал однажды своему собеседнику: “Прежде чем спорить, давайте договоримся о терминах”. Нелишние предупреждения.

Действительно, со словами иногда происходят настоящие метаморфозы. Любопытны в этой связи рассуждения одного из современных российских политологов – Ф. Бурлацкого, который, говоря о реакции Запада на результаты наших реформ, пишет, что его зарубежные коллеги, с которыми он общался и общается, не могли даже представить себе, что в России слово “приватизация” будет понято как воровство, демократия как манипулирование, свобода как вседозволенность, торговля как обман, президент как царь, парламент как место для пустословия и лоббизма, а мафия как первичная организация единомышленников.

Конечно, в этих сравнениях чувствуется изрядная доля иронии, но все же они весьма показательны и в принципе верны. Слова как бы вывернуты наизнанку. Но такая раздвоенность совершенно нетерпима в юридической сфере, где, как ни в какой другой области, важна однозначность, которая в известной мере достигается путем толкования. Юридическая деятельность – одна из самых формализованных, а правовое мышление – это прежде всего доказательное мышление.

Толкование – древнейший правовой институт. Он является частью более широкого понятия – герменевтики, которая в переводе с греческого означает объяснение, разъяснение, интерпретация какого-либо предмета, явления. В научном плане герменевтика представляет собой теорию и искусство толкования не только законов, но и текстов литературных памятников, книг, рукописей, художественных произведений, материальных объектов, реликвий, раритетов, других исторических, религиозных и культурных ценностей.

В данном случае под толкованием понимается выяснение точного смысла, содержания толкуемой правовой нормы. Задача и цель толкования заключается в том, чтобы установить подлинную волю законодателя, выраженную в данной норме, и правильно ее применить. При этом толкование, прибавляя новое знание о норме, ни в коей мере не изменяет и не заменяет ее; тем более – не создает новой. Речь идет только об анализе, изучении, разборе действующей нормы. Толкование не должно быть попыткой “домыслить”, “дополнить” закон, придать ему нужный смысл.

Проблема толкования – это проблема соотношения духа и буквы закона, между которыми, как правило, существуют определенные противоречия, несовпадения. Подобные коллизии приходится устранять именно путем толкования. Очень важно, чтобы законодатель и исполнитель понимали друг друга. Юридическая деятельность (судебная, прокурорская, следственная, адвокатская и иная), как никакая другая, требует скрупулезной точности, определенности, однозначности. И, конечно, внимательности. Не зря говорят: закон – это скальпель в руках судьи и пользоваться им надо умело и осторожно. Не менее выразительна пословица: “Не суда бойся – бойся судьи”.

Толкование во многом зависит от уровня правосознания толкующих лиц, их профессиональной подготовки, компетентности, культуры, эрудиции. Один и тот же закон можно истолковать по-разному, в зависимости от того, кто и как толкует, в каких целях. Большую роль здесь играет субъективное начало. Народное наблюдение гласит: “Закон, что дышло, куда повернешь, туда и вышло”. Между тем закон, допускающий двоякое толкование, – это плохой закон.

Субъекты толкования обладают различным политическим, нравственным и правовым сознанием, они порой находятся на разных полюсах идеологического спектра, имеют свои социальные пристрастия и предпочтения. А это не может не отражаться на понимании и толковании права. Так что толкование может быть и предвзятым. Особенно это касается нечетких, двусмысленных законов, которые действительно при желании можно повернуть по-разному, т. е. они допускают множественное толкование, возможность вкладывать в них различный смысл. Подобных случаев в современной юридической практике немало. Толкование носит как объективный, так и субъективный характер.

Даже судьи Конституционного Суда РФ, будучи первоклассными профессионалами, наделенными исключительным правом толковать Конституцию и другие нормативные правовые акты, не всегда понимают предмет толкования одинаково. Многие из них заявляют о своей особой позиции, высказывают мнение, не совпадающее с мнением других судей. Разумеется, приводится соответствующая аргументация. И получается, что “все правы”. Бывает, что тот или иной закон одним политическим субъектом признается конституционным, а другим (например Президентом) – не соответствующим Конституции РФ.

В литературе идет давний спор о том, все ли юридические нормы подлежат толкованию или только неясные. Большинство правоведов считают, что все, ибо “ясная” на первый взгляд норма при более внимательном ее рассмотрении обнаруживает в себе определенные, подчас еле заметные некорректности, умолчания, невнятности, требующие тонкого профессионального анализа. Существует также мнение, согласно которому в неофициальном толковании нуждаются все правовые нормы, в то время как официальному толкованию подлежит лишь небольшое их число. С этим тоже трудно согласиться.

Вообще, толкование является обязательной стадией правоприменительного процесса, о какой бы норме речь ни шла. Прежде чем применить ту или иную правовую норму, ее надо подвергнуть всестороннему толкованию и убедиться в том, что выраженная в ней воля законодателя понята правильно. Кроме того, необходимо выяснить действие нормы по времени, в пространстве и по кругу лиц. Не случайно толкование юридических предписаний рассматривается в литературе как своего рода поднормативный способ правового регулирования (С.С. Алексеев).

Следует сказать, что в недемократических, тоталитарных государствах сознательно практикуется принятие так называемых “каучуковых” или “резиновых” статей (норм), дающих широкий простор для произвольного их толкования, наполнения нужным содержанием. Подобные нормы используются властями для борьбы со своими политическими противниками. Например, в советском Уголовном кодексе 1960 г. была ст. 70, каравшая за антисоветскую агитацию и пропаганду. Четких критериев такого “криминала” не содержалось. В результате под эту статью можно было подвести очень многие “опасные” действия (“крамольное” стихотворение, рассказанный анекдот, хранение запрещенной книги, даже неудачную шутку), т. е. в соответствии с приведенной выше пословицей поворачивать закон “куда надо”. И очень многие за подобные “преступления” получали срок.

В конце 80-х гг., в ходе перестройки, резко усилилась критика власти и ее представителей – партгосаппаратчиков. В этой ситуации была предпринята попытка принять закон об ответственности граждан за дискредитацию должностных лиц. Где проходит грань между острой, но справедливой критикой “начальников” и их дискредитацией, в законе не указывалось. Против этой откровенно антидемократической меры активно выступили печать, общественность, и затея благополучно провалилась.

В 1992 г., уже в период проведения реформ, не прошел закон, в котором была закреплена статья о наказании (до семи лет лишения свободы) “за деяния, противоречащие интересам Российской Федерации”. А так как “интересы России” – понятие неопределенное и трактуется по-разному, то по данному закону при желании можно было упрятать за решетку любого неугодного гражданина. Формулировка оказалась явно “каучуковой”.

Особое значение толкование приобретает при смене политического строя, когда, как правило, еще действуют старые законы, которые необходимо приспосабливать к новым условиям (например, после октября 1917 г., после распада СССР). Обычно в таких случаях делается оговорка: прежние законы действуют лишь постольку, поскольку они не противоречат интересам новой власти. Так, в Российской Федерации и до сих пор в определенной части применяется сохранившееся союзное законодательство. Ясно, что к нему требуется особо внимательный подход, так как оно не всегда вписывается в современные реалии.

Итак, законы, допускающие различное толкование, содержащие двусмысленности, лазейки, разночтения, – это несовершенные законы. Их в принципе (в идеале) не должно быть, но в действительности они есть и в этом далеко не обязательно кроется “злой умысел”. Более того, подобные акты или нормы в какой-то мере неизбежны. “Законодатель должен мыслить как философ, а говорить как крестьянин” (Г. Еллинек). Но это не всегда получается. Отсюда – необходимость толкования права.

Основные причины следующие:

сложность или нечеткость юридических формулировок, скажем, излишняя их краткость, абстрактность либо, напротив, пространность;

несовершенство законодательной техники, поспешность в принятии тех или иных правовых актов, их слабая проработанность, декларативность, неконкретность;

несовпадение норм и статей правовых актов, наличие бланкетных и отсылочных норм, нетипичных предписаний;

специфика юридических терминов и понятий, интерпретация которых требует специальных познаний, высокой квалификации;

законодателю не всегда удается ясно и точно выразить свою волю в той или иной норме или акте, совместить “дух” и “букву” закона;

отдельная норма права действует не изолированно, а в системе других норм и только в этой взаимосвязи ее можно правильно истолковать.

Два аспекта толкования. Толкование бывает уяснительным и разъяснительным. Иными словами, следует различать толкование-уяснение и толкование-разъяснение. Оба эти процесса тесно взаимосвязаны. При этом уяснение всегда предшествует разъяснению, а не наоборот. Но не всегда за уяснением автоматически следует разъяснение. Последнее может и не наступить. Это зависит от конкретных обстоятельств.

При толковании-уяснении норма права толкуется субъектом для себя. Такое толкование представляет собой определенный мыслительный процесс, происходящий в сознании толкователя, и оно не получает какого-либо внешнего выражения, не фиксируется в каком-либо акте. Данный процесс не является юридическим процессуальным действием. Подобное толкование может даваться не только официальным должностным лицом, но и рядовым гражданином. Оно не является обязательным для других.

При толковании-разъяснении не только осуществляется мыслительный процесс, но и совершается реальное юридическое действие, находящее внешнее выражение в специальных актах, которые называются актами толкования, т. е. оно имеет документальное оформление. Это толкование не только для себя, но и для других. Причем оно имеет обязательное значение для всех заинтересованных лиц. Разъяснение нормы вправе давать лишь уполномоченные на то органы и должностные лица. Рядовые граждане такой прерогативой не располагают. Понятно, что любое разъяснение может быть осуществлено лишь после уяснения толкуемой нормы.