Текст книги "Пирровы победы"

Дольше всего держались края подковы. Дориан Хо стал думать, что лесные духи помогают инквизиторам, а ведь не должны. Инквизиторы-то были их врагами. Может, духи решили выбрать из двух зол наименее злое? Кочевники ведь лес не любят, сожгут его, чтобы вокруг только степь простиралась. Но лучше, чтобы инквизиторы и кочевники перебили друг друга до последнего воина.

Мозг не успевал реагировать, только тренированное тело долго не подводило Дориана Хо, уклоняясь от копий и мечей. Что-то кольнуло его в бок. Боль прошла по телу и затихла. Кто-то падал рядом с ним, свои и чужие, по земле стало неудобно ступать, там была слизь и мертвецы, которых святая вода не могла сделать слизью. Вскоре Дориан Хо стал слабеть.

Вспышка молнии расколола череп, а следом за ней пришла темнота…

Обычно мародеры грабят мертвецов на поле сражения до нитки, не то что украшения и драгоценности снимают, забирают даже сапоги, штаны и оружие. Дориан Хо потрогал золотую цепочку с амулетом, висевшую на шее. Никто ее не взял. Кочевники спешили, не остановились, чтобы мертвецов обобрать, прошли дальше – впереди их ждала добыча побогаче, такая, что повозок не хватит увезти ее в степь.

Повезло Дориану Хо. Амулет его от опасностей охранял, заговоренный он был. Кстати, ему дважды повезло. Грабители могли бы и амулет с него содрать, и его самого добить.

Несколько человеческих тел ползали по полю, как червяки по гнилой ране.

Кто-то застонал слева, метрах в пяти от Дориана Хо, пошевелился, опять затих. Инквизитор уж было хотел помочь бедолаге, но тот сам начал вставать, заодно приподнимая и навалившиеся на него два тела. Совсем как медведь, на которого набросились собаки, повалили уже, но тот собрался с силами и разбросал всех нападавших.

– Гадость какая, – услышал Дориан Хо чуть хрипловатый голос.

Человек стоял на четвереньках, от мертвых тел он уже избавился, а теперь что-то счищал ладонью с физиономии.

– Тебе помочь? – спросил Дориан Хо, протягивая товарищу руку.

– Сам справлюсь, – ответил тот.

Лицо его было все в слизи. Вот про нее-то он и говорил «гадость». Черные волосы инквизитора были подстрижены под горшок, но сейчас все свалялись. С лица он кое-как слизь стер, но чтобы смыть ее с волос, ему пришлось бы вылить на себя много воды. Балахон в нескольких местах был порван, обнажая глубокие раны. Одна из них пропиталась кровью, а ткань прилипла к телу. Инквизитор что-то искал.

– Вот он! – наконец воскликнул он радостно и упал на колени, точно помолиться захотел.

Он вытащил из-под тела кочевника щит, из которого торчало две стрелы, а на одной стороне железные полосы были вмяты в дерево несколькими мощными ударами. Инквизитор взвесил его в руке, закрылся, точно готовился к нападению, потом выпрямился во весь рост, оказавшись на полголовы выше Дориана Хо. На лице его заиграла улыбка.

– Он же сломан почти, – сказал Дориан Хо, – найди себе другой. Тут полно хороших щитов, почти не поврежденных.

– И что с того? – спросил инквизитор. – Вот они-то своих хозяев не защитили, а мой хоть и чуток поломал дили на насекомых, ведь их так же коллекционеры сажают на булавки, а потом раскладывают по коробкам.

Дольше всего держались края подковы. Дориан Хо стал думать, что лесные духи помогают инквизиторам, а ведь не должны. Инквизиторы-то были их врагами. Может, духи решили выбрать из двух зол наименее злое? Кочевники ведь лес не любят, сожгут его, чтобы вокруг только степь простиралась. Но лучше, чтобы инквизиторы и кочевники перебили друг друга до последнего воина.

Мозг не успевал реагировать, только тренированное тело долго не подводило Дориана Хо, уклоняясь от копий и мечей. Что-то кольнуло его в бок. Боль прошла по телу и затихла. Кто-то падал рядом с ним, свои и чужие, по земле стало неудобно ступать, там была слизь и мертвецы, которых святая вода не могла сделать слизью. Вскоре Дориан Хо стал слабеть.

Вспышка молнии расколола череп, а следом за ней пришла темнота…

Обычно мародеры грабят мертвецов на поле сражения до нитки, не то что украшения и драгоценности снимают, забирают даже сапоги, штаны и оружие. Дориан Хо потрогал золотую цепочку с амулетом, висевшую на шее. Никто ее не взял. Кочевники спешили, не остановились, чтобы мертвецов обобрать, прошли дальше – впереди их ждала добыча побогаче, такая, что повозок не хватит увезти ее в степь.

Повезло Дориану Хо. Амулет его от опасностей охранял, заговоренный он был. Кстати, ему дважды повезло. Грабители могли бы и амулет с него содрать, и его самого добить.

Несколько человеческих тел ползали по полю, как червяки по гнилой ране.

Кто-то застонал слева, метрах в пяти от Дориана Хо, пошевелился, опять затих. Инквизитор уж было хотел помочь бедолаге, но тот сам начал вставать, заодно приподнимая и навалившиеся на него два тела. Совсем как медведь, на которого набросились собаки, повалили уже, но тот собрался с силами и разбросал всех нападавших.

– Гадость какая, – услышал Дориан Хо чуть хрипловатый голос.

Человек стоял на четвереньках, от мертвых тел он уже избавился, а теперь что-то счищал ладонью с физиономии.

– Тебе помочь? – спросил Дориан Хо, протягивая товарищу руку.

– Сам справлюсь, – ответил тот.

Лицо его было все в слизи. Вот про нее-то он и говорил «гадость». Черные волосы инквизитора были подстрижены под горшок, но сейчас все свалялись. С лица он кое-как слизь стер, но чтобы смыть ее с волос, ему пришлось бы вылить на себя много воды. Балахон в нескольких местах был порван, обнажая глубокие раны. Одна из них пропиталась кровью, а ткань прилипла к телу. Инквизитор что-то искал.

– Вот он! – наконец воскликнул он радостно и упал на колени, точно помолиться захотел.

Он вытащил из-под тела кочевника щит, из которого торчало две стрелы, а на одной стороне железные полосы были вмяты в дерево несколькими мощными ударами. Инквизитор взвесил его в руке, закрылся, точно готовился к нападению, потом выпрямился во весь рост, оказавшись на полголовы выше Дориана Хо. На лице его заиграла улыбка.

– Он же сломан почти, – сказал Дориан Хо, – найди себе другой. Тут полно хороших щитов, почти не поврежденных.

– И что с того? – спросил инквизитор. – Вот они-то своих хозяев не защитили, а мой хоть и чуток поломался, зато столько стрел от меня отвел, столько ударов, что легко могли бы они не меня одного на тот свет отправить. Я его не брошу. Починю.

– Твое дело.

Выходило, что к щиту своему инквизитор относится как к талисману.

– Сражение то мы проиграли или нет? – спросил он, оглядевшись. – Меня оглушили, когда храмы уже горели и основание подковы кочевники смяли.

– Меня еще раньше подранили, – сказал Дориан Хо.

– Точно, – стал что-то вспоминать инквизитор, – мне кажется, я видел, как ты упал. Просто смотрю, вроде наши по полю ползают, раненых да убитых осматривают. Вот и подумал, что поле за нами осталось, а кочевников мы прогнали.

– Вперед они, скорее всего, ушли, кочевники-то. Спешили… Не стали даже трупы грабить.

– Не похоже на них.

– Да и то, что они на нас ночью напали, тоже не их тактика.

– Ночью вообще мало кто сражается. Ну если только внезапно напасть не думает. Они, выходит, хотели на нас внезапно наскочить, да не вышло?

Дориан Хо кивнул только, не стал ничего говорить. Он сделал два шага, нагнулся, ухватил за древко одну их хоругвей, ту, которую заприметил, когда с инквизитором разговаривал, попробовал ее поднять. Вот только не мог он объяснить, зачем понадобилась она ему сейчас. Ноги подогнулись. Хоругвь повлекла его к земле…

– Повезло все же нам, – протянул инквизитор. Он подошел к Дориану Хо, помог ему поднять знамя. Ветра почти не было. Оно висело тряпкой, как мертвая птица, которую проткнули копьем. В глазах инквизитора появилось разочарование. Он, наверное, подумал, что если поднимет хоругвь и ее расправит ветер, то к нему вернутся силы. Но они и так к нему возвращались. Лицо его казалось бледным только из-за того, что вокруг были предрассветные сумерки, клубился густой туман, укрывавший место сражения, как одеялом, вернее, как саваном, который набрасывают на мертвецов, перед тем как предать их земле. Никто их не будет хоронить.

Дориану Хо вдруг показалось, что туман – это души воинов – инквизиторов и кочевников, покинувшие свои тела. Но их слишком много. Там на небесах еще не решили, кого куда отправить, и они ждут своей очереди между небом и землей.

Горизонт запылал. Не от пожаров, там уже все выгорело, а оттого, что поднималось солнце. Лицо инквизитора, пропитываясь светом, стало наливаться кровью. Он как будто вбирал этот свет, как это делают растения. Дориан Хо понял вдруг, зачем ему была нужна хоругвь – на нее удобнее опираться, чем на посох. Но люди, что ползали по полю, подумали, что командир созывает их под свое знамя.

Туман стал бледнеть. Сортировка душ, видимо, пошла на небесах побыстрее. К хоругви брели десятка три калек, шатаясь, падая, вновь вставая, помогая подняться тем, кто без чужой помощи с этим бы не справился. Не все были инквизиторами. К счастью, и не кочевниками, потому что тем-то надо было бежать подальше от этого знамени. К нему потянулись и беженцы. Им ведь некуда было деться.

«И что я им скажу? Что нас разбили?» – успел подумать Дориан Хо.

Но ведь не это хотели от него услышать. Если он скажет им правду, то даже у самых стойких руки опустятся. Надо придумать что-то другое.

А люди тянули к хоругви грязные ладони, будто это святыня какая-то, дарующая исцеление. «Может, так оно и есть?» – Дориан Хо посмотрел на полотнище.

Оно стало трепетать, будто просыпалось. С одного края оно обгорело, а в центре растеклось огромное пятно крови, почти замазав вышивку.

Дориан Хо стал вспоминать, что на ней было изображено? Лик святого Себастьяна – покровителя инквизиторов…

6

– Ты когда-нибудь сожжешь весь город, – сказал король.

Он не обернулся, заслышав шаги главного инквизитора, не посмотрел в его сторону, но узнал его безошибочно. Король стоял возле сводчатого окна и смотрел на отблески далекого огня сквозь разноцветные стекла. Из-за этого казалось, что лицо его раскрашено. То ли как у варвара перед сражением, то ли как у бродячего актера перед представлением.

– Туда съехались все пожарные команды города. Мне докладывали, что им едва удается сдерживать огонь, чтобы он не перекинулся на другие строения. Ты что, демонов там прятал и теперь они хотят в этот мир ворваться? Что там горит?

– Нет, не демонов. Твоим пожарным их было бы не сдержать.

– Твои инквизиторы смогут?

– Да. Но там нет демонов.

– Я знаю. Горит красиво, – протянул король задумчиво. Огонь притягивал его взгляд.

На покои короля было наложено заклинание, давным-давно, когда он еще не родился, а правил в этих землях один из его предков. Маг, что работал над заклинанием, постарался на славу. Сила заклинания с годами ничуть не ослабела. Если кто хотел скрытно пронести оружие, спрятав его в одежде, а стражники, которые стояли при входе и обыскивали всех, не находили его, – в королевских покоях оно нагревалось докрасна.

Лет пять назад король с интересом наблюдал, как корчится на полу один из его потенциальных убийц. Тот проник к правителю под видом гонца с пограничных укреплений. Он спрятал кинжал во рту. Глубоко, глубоко, почти в глотке. Как уж он собирался его доставать – уму непостижимо. Может, он долго тренировался? Уроки у факиров в цирках брал? Те такие длинные кинжалы и даже мечи глотать умеют. Еще они могут огнем дышать, совсем как драконы. Вот только для этого факирам приходится выпить воспламеняющейся гадости. Вряд ли драконы ее пьют.

Кинжал, раскалившись, стал буквально выжигать бедолагу изнутри, спалил ему гортань, так что тот и кричать даже не мог в полный голос, а только хрипел и плевался кровью. Король на всякий случай отошел на безопасное расстояние. Он не боялся, что кровь окажется отравленной. Его часто пытались отравить, но в покоях любой яд нейтрализовался. Просто он боялся испачкать свою одежду кровью.

На пороге королевских апартаментов с людей спадали любые маски, никому еще ни разу не удалось пробраться туда под видом кого-то другого. Обмануть стражников – полбеды, а вот нейтрализовать заклинание за прошедшие годы еще никому не удавалось. Жаль, что имени мага, сотворившего это заклинание, не сохранилось. Впрочем, две-три сотни лет для чародея не такой уж большой срок. Он мог еще жить, причем не сильно состарившись внешне. Он мог специально сделать так, чтобы имя его забыли, времена-то неспокойные наступили.

– Каков результат? – спросил король главного инквизитора. – Хотя что спрашивать! Достаточно на этот огонь посмотреть.

– Я не могу управлять этим огнем, – ответил Ортега.

– Жаль. Мне доложили, что твои люди остановили мертвецов, но кочевники прорвались. Мне придется сделать рокировку. Отправить войска против кочевников на юг, а твоих инквизиторов – на подавление восстания в северные районы. Популярности это твоим людям и твоей религии не добавит, но что поделаешь, другого выхода нет. Зато ты можешь хоть сейчас объявить всех восставших еретиками, отлучить их от вашего бога. Однако я не уверен, что они твоего бога принимали, а значит, для них проклятие это – пустые слова.

«Твоего бога», – заметил про себя инквизитор, точно и сам король в него никогда не верил, а где-то под подушкой прятал вырезанную из дерева или камня фигурку языческого идола, которому и поклонялся, когда его никто не видел, и приносил ему жертвы.

– Войска подавлять восстание будут с меньшим вдохновением, чем инквизиторы, – продолжал король, – боюсь, что часть солдат вообще на сторону мятежников может перебежать. Средств на то, чтобы заплатить наемникам, в казне не хватит.

Главный инквизитор склонил голову.

– Показательный карательный поход пойдет всем на пользу, – сказал он.

– Не очень усердствуйте, а то выжжете все живое вокруг, так что ни одного человека не останется. Там ведь все-таки и урожай выращивать надо, и другие работы выполнять. Кто делать это будет, если вы всех перебьете?

– Я буду действовать избирательно.

– Я надеюсь на это и на вашу храбрость тоже.

Рана на боку немного напоминала о себе при резких движениях, но если не дергаться и идти размеренно, то чувствовалась только усталость. Молодой инквизитор, увидев, как мучается Дориан Хо – день тому назад рана его открылась и пропитала одежду кровью, – предложил свои услуги.

– Ты лекарь? – спросил Дориан Хо, посмотрев на молодого товарища. Да пусть бы тот действительно оказался лекарем, все равно у него не было сумки с инструментами, мазями, примочками и микстурами.

– Я могу тебе помочь, – сказал инквизитор. Дориан Хо отчего-то после этих слов бросил взгляд на короткий меч, висевший на поясе у инквизитора. От крови тот, наверное, заржавел и к ножнам пристал, так что его и не вытащишь одним рывком. Такое-то средство и у самого Дориана имелось, причем острое лезвие было куда как более гуманным способом помощи обреченным, чем стамеска и молоток, которыми солдатам, получившим в сражениях смертельные ранения, ломали шейные позвонки, чтобы они побыстрее отправились на встречу с богами. Стамески и молотка у инквизитора тоже не было.

– Давай, – сказал Дориан Хо.

В такой ситуации согласишься на помощь любого шарлатана, хуже уже не будет.

– Присядь, – сказал брат, показав на трухлявый пенек возле дороги.

Для этого пришлось бы останавливаться всему немногочисленному отряду. Но спешить было некуда. Все равно им не угнаться за кочевниками, а если, случись, они и догонят их, то встреча эта будет равносильна тому, что они повстречают на дороге скелет, с ног до головы обернутый в черную хламиду и с косой в руках.

Лишним нескольким минутам отдыха обрадовались все. Ведь эти люди уже стали походить на тех мертвецов, с которыми еще пару дней назад сражались: такие же бледные и немощные. Разве что плоть при ходьбе не отваливается, но, видимо, и это скоро начнется. Повстречай их в пути другие инквизиторы – не узнают, примут за мертвецов, что в сражении выжили (хм, «выжили» – вот слово, которое совсем в этом случае не подходит), да и начнут поливать их святой водой. Хоть грязь с них смоется…

– Хламиду подними, – попросил инквизитор. Дориан Хо закатал свою одежду. Вокруг раны кожа начинала синеть, точно отмирала. Запах разложения еще не чувствовался, но могильным холодом от раны веяло слишком сильно. Он даже поежился, а кожа его покрылась мурашками. В голову полезли мысли о том, будут ли его хоронить в торжественной обстановке в сделанном из дорогих пород дерева гробу или завернут в саван да побыстрее бросят в неглубокую могилу, из которой его сможет выцарапать любой хищник. Но это все равно будет лучше, чем вовсе не погребенным остаться, как сотни его товарищей, что пали в битве с мертвяками и кочевниками.

Свои стрелы кочевники не отравляли. Вероятно, грязь стервятник занес. Что там он клевал, пока до бока Дориана Хо добрался?

– Скверно, – сказал инквизитор себе под нос.

– Это я и без слов вижу, – раздраженно откликнулся Дориан Хо, подумав, что на этом врачевание закончится и инквизитор признает, что не сможет ничего поделать.

Если бы перед ним оказался простой лекарь, то можно было подумать, что так он цену набивает. Дескать, рана хуже некуда, лечить ее трудно, за результаты он не отвечает и гарантий, что вылечит ее, никаких не дает. У пациента есть выбор: либо он все-таки соглашается на процедуру и выкладывает столько, сколько лекарь попросит, либо идет к гробовщику снимать мерку. Вообще-то гробовщикам не нужна уж такая точность в измерениях, как портным. Ошибись портной – одежда либо мешком будет висеть, либо натянется, точно ее обладатель за последнее время располнел. Зато гробовщик и на глаз определит, какой гроб делать. Несколькими сантиметрами больше или меньше – роли не сыграет.

Инквизитор ничего не сказал, не попросил опустить хламиду, а размял пальцы и ладони, как делают это массажисты, разгоняя застоявшуюся кровь. Суставы захрустели. Звук был неприятным, и Дориан Хо поморщился.

Брат по вере достал кинжал, кольнул себя в палец, выдавил немного крови, а потом капнул ею на рану Дориана Хо.

«Вот еще не хватало, чтобы после этого он объявил меня своим кровным братом».

Ритуал этот применяли и язычники, и северные варвары, и бог весть кто, может, и тролли, но с обычаями последних Дориан Хо был практически незнаком.

Тем временем инквизитор медленно начал водить ладонями над раной, точно боль накручивал на свои руки, чтобы она увязла там, не смогла сорваться, как рыба, которая не слишком глубоко заглотнула наживку. Дориан Хо чувствовал, как боль утихает, покидает тело. Он начал расслабляться и не сдержал крика, когда целитель сильно дернул, точно и вправду что-то хотел вырвать из его тела.

Потом инквизитор что-то стряхивал со своих рук секунд пятнадцать.

– Лучше стало? – наконец спросил он.

– Да, – кивнул Дориан Хо, – спасибо.

– Надеюсь, ты не будешь никому говорить, что я умею это делать?

– Убогие да больные тебя будут осаждать, ты прослывешь чародеем, если кто об этом узнает.

– Вот этого я как раз и не хочу.

– Отчего же?

У Дориана Хо поднялось настроение, как у приговоренного к смертной казни, который дожидается, когда же его выведут на площадь, где его уже поджидает палач с топором и тысячи зрителей, и вот приходит приказ его помиловать и отпустить из темницы на все четыре стороны.

– Будто ты сам не знаешь. Насмотрелся я на то, как братья по ордену поступают с теми, кто такими способностями обладает.

Говорили они тихо, остальные инквизиторы сидели от них в нескольких метрах. Вряд ли кто из них слышал этот разговор.

– Ты, часом, в орден пошел не для того ли, чтобы себя обезопасить?

– Может быть.

– Чистки в ордене тоже проходят, – сказал Дориан Хо. – Не беспокойся, никому я не скажу, хотя нарушаю этим святые заветы. Но в помощи твоей еще десяток человек нуждаются. Боюсь вот только – проговорится кто-нибудь из них, если ты и их врачевать начнешь.

– Я им ночью помогу, когда они спать будут. Никто и не узнает.

– Хорошо, – кивнул Дориан Хо, – где ты магии обучался?

– Нигде. Само все это приходит… – Он солгал, но Дориан Хо этого не заметил. – Чувствую, что делать надо. Вот и все.

Главному инквизитору король поручил подготовить сообщения о том, что повстанцы являются предателями интересов страны и что они с кочевниками заодно. Глашатаи должны были эти документы зачитывать в городах и деревнях. Главное – выбить почву из-под ног мятежников, чтобы народ воспринимал их не как заступников, а как очередных агрессоров.

Глава ордена ушел выполнять это поручение, оставив короля наедине с его мыслями. Впрочем, это было не безопасно: найти выход из того положения, в котором оказался монарх, можно было простым путем – выйти на балкон и прыгнуть вниз.

Брусчатка мостовой, она уж наверняка все тревоги из треснувшей головы выгонит. Растекутся они по камням вместе с кровью и мозгами.

Страна оказалась одновременно и в огне, и в тисках, – надо же было такому случиться, чтобы беды все одновременно пришли. Видимо, неспроста кочевники набег свой затеяли именно в тот момент, когда мертвецы из могил встали, и несколько провинций охватило восстание. Вывод – все взаимосвязано, повстанцы родину продали и сговорились с кочевниками. В этом был замешан еще и маг, что мертвецов из могил поднял.

«Повсюду заговор. Одну сорную траву выкорчуешь, как тут же новая вырастает!»

Король хлопнул два раза в ладоши. Звук получился громким. Он поднялся до сводов потолка, забился о стены, точно птица, которая ищет, как ей выбраться наружу из клетки.

– Что прикажете, мой господин? – В покои на зов явился слуга.

Правитель не стал набирать себе слуг из отпрысков знатных родов. Слишком много у них было амбиций. Насмотрятся на жизнь в королевских покоях, и, чего доброго, взбредет им в головы покои эти отобрать. Король предпочитал иметь в качестве слуг простолюдинов. Они по гроб жизни ему благодарны, что он их вытащил из нищеты, и готовы за него жизнь отдать.

Потенциальных кандидатов отбирали среди солдат, которые несли службу во дворце, или торговцев, что встречались на улице. Во дворце была должность – ответственный за прислугу. В его обязанности и входило подбирать кадры.

Иногда слуги, выкрашенные белой краской, прятались в нишах стен. Они могли стоять там неподвижно не один час, и даже если кто-то подходил к ним совсем близко и начинал пристально рассматривать, то все равно мало кто догадывался, что это живые люди.

– Как искусно они сделаны, – восхищались гости. В руках живые скульптуры держали копья, луки, мечи и щиты, тоже выкрашенные в белое, но все это было не каменным, а настоящим. Такое оружие не жгло руки. Стоило только королю щелкнуть пальцами, как статуи оживали – десять невесть откуда появившихся воинов, – тот, кто захочет неожиданно напасть на государя, сам должен быть готов к сюрпризам.

Однажды король пригласил к себе глав союзных княжеств. На сей раз в нишах стояли не мужчины, а женщины, специально отобранные из множества претенденток. Белая краска несколько обезличила индивидуальность каждой, сгладила их черты. Они походили друг на друга, но не как сестры, а скорее, как родственницы – все одинаково длинноногие и ослепительно красивые.

Когда они сошли со своих мест, у гостей был шок.

Приглашенные сидели за огромным столом, в центре зала. Они сами в статуи превратились, замерли – кто с набитым ртом, кто и вовсе руку с аппетитным куском до рта не донес, – когда все это произошло.

Ожившие изваяния танцевали, кружились…

– Они не холодные как камень, а, поверьте мне, очень горячие, – засмеялся король, наблюдая за выражениями лиц своих гостей. Он знал, что все поняли намек.

Сюрприз удался: он был похож на мага, который может оживлять статуи…

– Что у нас из развлечений? – спросил король у слуги.

– Бродячие циркачи из южных окраин.

– Фу, южные окраины, – скривился монарх, – они мертвеца или кочевника, что ли, приволокли? Что они хотят показать?

– Удивительную волосатую женщину.

– Гы, забавно! – Король сменил позу на троне, сперва он сидел, опираясь подбородком на правую руку, теперь – на левую. – Они наверняка поймали самку снежного человека и выдают ее за волосатую женщину. Ты сам-то видел?

– Нет. Они держат ее в клетке, которая поставлена на колеса и закрыта покрывалом. Представление в городе еще не давали. Ждут, когда вы, повелитель, на волосатую женщину посмотрите. Только потом циркачи выступят перед остальными.

– Это похоже на право первой ночи. Я лучше бы на обычную женщину посмотрел, ну и не только посмотрел, а на волосатых мне что-то не хочется.

– Прикажите позвать наложницу?

– Потом. Я не могу так долго задерживать горожан. Они поди представление увидеть хотят?

– Да. У народа не так много развлечений.

– Что ж, им казни на центральной площади уже наскучили?

– Они тоже по-своему развлечение, но слишком однообразное.

– Согласен. Вот прогоним кочевников – пленных на кол посадим. Думаю, что это горожанам понравится. Ну а с повстанцами сложнее все, прилюдно главарей казним, остальных вдоль дорог на деревьях развесим, птицам будет пропитание. Надо ведь обо всех божьих тварях заботиться.

– Недовольные могут появиться.

– Недовольные будут кормить птиц следующими, – рассердился король. – Ну а циркачи и волосатая женщина – хорошая замена казням, – продолжал он свои рассуждения. – Зови циркачей! Посмотрим… Наложниц – потом! Но не думаю, что волосатая женщина меня надолго заинтересует.

Лет десять назад, еще в те времена, когда король любил бродить по городу в поисках приключений на свою голову, одевшись как купец средней руки, зашел он как-то раз в шапито, где давал представление заезжий цирк…

Обычно он выискивал привлекательных девушек, заводил с ними знакомства, словом, кружил им головы, причем весьма успешно, ведь тогда он был еще хорош собой и мог соблазнять представительниц прекрасного пола исключительно своей внешностью, а не титулом. По городу за ним ходило несколько охранников, одетых так же неприметно, как и он. Род их деятельности выдавали крепкие фигуры, перекатывающиеся под одеждой бугры мышц. Однако стоило кому-то повздорить с королем или в таверне, где частенько он пил пиво и горланил в компании простолюдинов, или на улице, где на него могли напасть грабители, – тотчас рядом с ним возникало несколько громил. Впрочем, король и сам тогда мог проучить обидчика. В драке один на один он обычно выходил победителем, потому что на обучение разного рода единоборствам потратил уйму времени.

Король любил такие драки. Тело повиновалось ему, уходило от мощных ударов с такой легкостью, будто он растворялся или мгновенно смещался в пространстве, оказываясь уже где-то сбоку от нападающего, причем тот едва удерживал равновесие, вложив всю свою силу в удар, так и не достигший цели. Надо было лишь чуть толкнуть его, пока он вновь не встал твердо на ноги, и тогда он падал, как старое здание, как подрубленное дерево.

Шатер цирка едва вписался в маленькую площадь, края его почти задевали за стены домов. Разрисованная в разные цвета парусина трепетала на ветру.

Человек, раскрашенный, как сказочное чудище, зазывал прохожих посмотреть представление.

Подобные маски надевали себе на голову рыцари, чтобы противника напугать. Но однажды, как говорилось в старой легенде, пришлось им сражаться с потусторонними силами, а те и без масок выглядели точно так же, как люди в масках. Они наверняка не испугались бы своих отражений, и тогда люди маски свои сняли. Человеческие лица, искаженные яростью, демонам показались гораздо страшнее, нежели их собственные лица. Но это была только легенда.

Голос у зазывалы был такой же зычный, как у глашатая. Может, когда-то он им и работал, но потом потянуло его на вольные хлеба.

– Сегодня на нашем ринге вы увидите удивительное сражение, – кричал зазывала, делая между словами огромные паузы, как будто ему обязательно нужно было набрать полные легкие воздуха, чтобы произнести следующее слово. – Лесной житель против лучших драчунов страны! Каждый может испробовать и свою силу в сражении с лесным жителем! Если кому-то удастся его победить, владельцы цирка обещают приз, а кроме того, хорошо оплачиваемую работу.

Прохожие прислушивались, кивали из стороны в сторону головами в раздумье, особенно крепкие мужчины, с руками, похожими на стволы деревьев, и мозолистыми ладонями, привыкшими к грубому труду. Они прикидывали в голове – стоит ли рискнуть. В любом случае, ничто им не мешало зайти в цирк и посмотреть, кого им в противники прочат, и уж потом подумать, имеет ли смысл на ринг выходить.

– Ты не хочешь хорошо оплачиваемую работу заполучить? – спросил король у охранника.

– Не думаю, что будет выше, чем у меня сейчас, – сказал тот.

– На ринг выйдешь? Получишь приз циркачей, да еще я тебе добавлю, если лесного жителя победишь.

– Могу попробовать, – нерешительно сказал охранник. С одной стороны, он не знал, кто окажется его противником, и рисковать своей головой зря не хотел, с другой – отказ мог рассердить короля. И тогда, возможно, он выгонит охранника на все четыре стороны, а вместо него возьмет хотя бы того же лесного жителя.

Арену окружало несколько рядов деревянных скамеек. Их уже стала заполнять толпа простолюдинов, спешащих занять места поближе к арене. Цена на билеты различалась. Дороже всего ценились первые ряды, а места на верхних были самыми дешевыми. Народ торопился, ведь когда несколько верзил займут твои места, то уж лучше отправиться искать свое счастье на задворках цирка, чем выяснять с ними, кто прав.

Король честно заплатил за места в первом ряду для себя и своих телохранителей.

Клоун носился между лавками, предлагая всем сладкую воздушную вату и леденцы в форме сказочных птиц и монстров. Детишки были от них в восторге и требовали у родителей купить эти сладости. Однако те гневно смотрели на клоуна, внушая ему убраться побыстрее со своими товарами. Но клоун продолжал навязывать свой товар, как будто не понимал ничего и по лицам читать разучился. Когда он нагибался, протягивая сладости очередному покупателю, то у него задирались полы длинной куртки, и тогда становилось видно, что на брюках, обтягивающих его зад, была мишень.

– Гляньте, что у него на заднице-то нарисовано, – засмеялся один из охранников, показывая на клоуна.

– Гы-гы-гы, – заржали остальные его товарищи.

Ноги невольно зачесались от желания пихнуть клоуна в зад, прямо в десятку. Очевидно, мишень на брюках нарисовали для какого-то трюка.

Зал заполнился на две трети. Пришедшие стали проявлять признаки недовольства, стучали ногами по земле. Звук, правда, получался глухой. Тогда они начали хлопать в ладоши, прикладывать их рупором ко рту и требовать начала представления. Хозяин цирка тянул время, ждал, когда займут все места. Дело вот-вот могло обернуться беспорядками. Опрокинут недовольные зрители подставки с факелами и масляными фонарями – убытков куда как больше будет, чем от пары десятков не занятых мест.