Текст книги "Введение в самопознание"

Как рассказать про йогу? С чего начать? Где взять хоть какую-то определенность, с которой согласились бы все йоги? Вопрос. Сегодня почти все так или иначе занимаются йогой, но мало кто может дать однозначное определение этого явления. Существует множество видов йоги. Некоторые из них настолько оригинальны, что не имеют с остальными йогами ничего общего, кроме названия. Для того, чтобы дать определение йоги, Мирча Элиаде пишет целую книгу, но дает определение лишь одному ее виду – санкхья-йоге. Впрочем, кто-то готов выдать и очень краткое определение вроде того, что йога – это «единение» с высшей Действительностью. Как, например, Рон Леонард, в предисловии к книге Франклина Меррелл-Вольфа «Математика, философия и йога» (Меррелл-Вольф, с. 6).

И я, честно говоря, склонен на этом определении и остановиться. Точнее, почти на этом, потому что это есть определение не йоги, а мистицизма, к которому в наше время стали приравнивать йогу. Йога же, как я это понимаю, есть не мистицизм, который и есть единение с высшими силами, а способ (или способы) достижения этого единения. Йога – это труд и аскеза, которые в итоге могут дать это единение. А могут и не дать.

Может быть, и мое определение не совсем верно в глазах многих йогов, но я психолог и на самом-то деле пытаюсь дать определение не йоги, а того явления, которое под именем йоги занимает умы многих искателей совершенства или себя. В тех случаях, когда явление слишком сложно, я прибегаю к такому приему: я пытаюсь создать его самый общий воображаемый образ, как бы увидеть его неким пространством. Как это возможно для психологических понятий? Объясню.

Любое психологическое понятие, точнее, любое понятие, рассматриваемое психологически, есть лишь часть нашего мышления или разума. Иных нет, просто потому, что любое восприятие обрабатывается разумом и воплощается им в какой-то образ. И уже одно это говорит, что все образы должны быть как-то связаны между собой, хотя бы по отношению к разуму. Как они связаны?

Основная задача нашего разума – обеспечить нам выживание на той планете, где мы оказались. Для этого он с мига рождения и до ухода создает описание этой планеты, которое называется Образ мира. И что бы ни вошло в него извне в виде новых явлений или понятий, для разума это всегда или образы явлений чего-то в мире или понятия о чем-то в мире. В итоге все понятия оказываются так или иначе уложены в Образе мира как его образные части.

Эта «укладка» осуществляется весьма определенным образом, так сказать, от самого главного для человека. Но поскольку главное для живого изначально одно – это выживание, то эта цель становится само собой разумеющейся и как бы перестает ощущаться. Она лишь основа, ее не видно. Виден же рисунок, пущенный по основе. А рисунком этим оказываются угрозы жизни, опасности. Как их ощущает человек.

В раннем детстве это, в основном, земные условия – холод, жара, отсутствие пищи, звери, всяческие острые и тяжелые предметы. В общем, все, что может причинить вред ребенку. В это время человек познает Земную жизнь как Мир-природу. Но чуть только ребенок подрос, а это значит, как только он достаточно освоил землю, чтобы не погибнуть без присмотра, его отпускают в общество себе подобных. И оно становится для человечка новым миром на всю жизнь. И этот мир гораздо опаснее Земли. По крайней мере, так его ощущает наш разум.

Мир-общество состоит из множества сообществ, которые расположены горкой. На вершине – правитель мира – сообщество по имени Власть, или государство. Это Верховный мир. Внизу – Нижний мир – сообщество по имени Дно, и оно в точности повторяет устройство Верха. В нем также есть правитель мира и к нему также ведет лестница ступеней, которые можно занять, как место за пиршественным столом.

Посередине – Средний мир, состоящий из множества сообществ. Многие из них условно равны. Некоторые явно ближе к Власти, другие ко Дну. Между ними прослойка из людей, к сообществам не относящихся, одиночек. Очень тонкая прослойка.

К ней же можно отнести сообщества, которые объединяют людей, но не вписывают их в общие лестницы достижения власти в Верхнем или Нижнем мире. Это сообщества, имеющие иную цель, чем достижения власти в обществе, и не ведущие борьбу за распределение общественных мест.

И это отнюдь не такие сообщества, как Наука, Религия, Искусство. Хотя и принято считать, что у них свои цели, не связанные с Властью, но вы уже поняли, я надеюсь, что на самом деле как сообщества они очень определенно вписаны в государство и стремятся быть опорами Власти. Независимо от того, что думают про себя отдельные их деятели. Сообщество, раз родившись по воле объединившихся людей, так же независимо от своих членов, как государство от своих граждан. Сообщества – это самостоятельные, условно живые существа, боги нашего Мира.

Вот такой образ я вижу. Если использовать его как основу, то дальше можно попытаться «увидеть» йогу, вписанную в такую картину мира.

Весь этот мир – это какой-то объем пространства, разделенный на Верх, Середину и Низ. И все это пространство сложено из малых объемов, которыми являются разные сообщества людей. Люди по ним перетекают. Но поскольку это перемещения встречные, то сами сообщества как бы и не замечают, что из них кто-то уходит или приходит.

Все сообщества имеют какую-то иерархию, лестницу Власти или Управления. В них есть кто-то, кто раздает места, и есть множество таких, кто за эти места сражается, карабкаясь по этой лестнице вверх.

Попробуем рассмотреть, где в этом мире сообществ находится йога.

Попробуйте, и сразу увидите, что йога двойственна. Во-первых, – это множество людей, которые бьются за места в других сообществах, а йогой занимаются лишь в свободное время – самостоятельно или объединяясь в крошечные сообщества единомышленников. С остальными же йогами они общаются, в основном, через книжные магазины, где добывают нужную им духовную подпитку.

Эта часть йоги, безусловно, относится к прослойке или среде, из которой сообщества и собирают свои тела.

Но есть и другая йога – это, так сказать, профессиональное сообщество йогов, которое живет за счет того, что собирает вокруг себя людей, преподает им йогу и продает знания. Это уже явно не прослойка, а сообщество или, точнее, сообщества, потому что они разобщены и направлены не на единый центр у нас в стране, а на какие-то свои источники знаний в Индии, Америке и где-то еще за рубежом.

И хоть внутри этих профессиональных сообществ йоги и есть все та же лестница мест и борьба за власть, все же эти сообщества отличаются от остальных. Они сами, собирая в себя людей, заявляют, что не нацелены на то, чтобы стать опорой государства.

На самом деле это не так. Просто сообщества эти малы и слабы. Заявиться на борьбу с крупными сообществами у них нет сил, и они знают, что в любой миг могут быть раздавлены своими сильными братьями. Было же в России время, когда йогу запрещали, а йогов преследовали. Но если сообществам профессиональной йоги удастся набрать силу, да еще и объединиться с какими-нибудь другими сообществами, вроде мистиков, оккультистов и народных медиков, они обязательно вступят в борьбу за Власть в государстве. Даже если сами их члены будут против. К сожалению, мы имеем власть над своим сообществом до тех пор, пока наши личные силы сопоставимы с его силами. А сообщества ничего, кроме силы, не признают. Даже самые интеллигентные…

Итак. Первое, что видно в йоге – это то, что она двойная. И есть профессиональная часть, устроенная в точности так, как все остальные сообщества нашего мира, и прослоечная, куда люди входят, что называется, по интересам.

Описывать профессиональную йогу просто. Она сама о себе пишет и сообщает все, что нужно о ней знать. А что нужно нам о ней знать? Да то, что существуют в нашей стране несколько профессиональных центров йоги, которые соблюдают все законные требования государства и поэтому имеют право торговать йогическими знаниями. Цены официально утверждены и приемлемы. Преподаватели проверены и дадут качественный товар. Какой товар – тоже отдельно оговаривается. Каждый центр йоги связан со своим источником где-то за рубежом и честно указывает, откуда и что вы получите.

А откуда и что мы можем получить там? Вообще-то, выбор не так уж велик. На самом деле, скорее всего это будет хатха-йога одного их двух сохранившихся в мире направлений:

Это или йога Шивананды, основными источниками которой сейчас являются ученики Вивекананды Свами Вишну-Девананда, живущий в Канаде, и Свами Сатьянанда Сарасвати в Бихаре.

Или йога Шри Кришнамачарьи, распространяемая в двух видах. В виде школы Б. К. С. Айенгара или в виде аштанги-йоги Паттабхи Джойса. Все это направление можно назвать йогой Майсорского дворца, потому что именно при дворе Махараджи Майсора это направление йоги и сохранилось.

При этом про оба направления надо сказать, что, по сути, это Хатха-йога, то есть основное тело этих направлений составляют огромные наборы асан, которые и предлагаются для изучения желающим официально вступить в йогические сообщества.

Конечно, все эти источники владеют и многими другими йогическими знаниями, но основное «тело» их школ составляют все-таки асаны. Думаю, что это связано как раз с той официальностью, которую они захотели обрести как сообщества. Сообщество существует только за счет людей, которые в него входят. Иначе говоря, чтобы люди не уходили из сообщества, их надо чем-то занять. И тут не придумаешь ничего лучше «формальных упражнений», как это говорится про восточные единоборства.

Формальные упражнения – это упражнения, которые имеют форму, то есть очень определенный, зрительно запоминаемый образ стоек или движений. Все, что формы не имеет, нельзя зарисовать и нельзя превратить в формальную школу, потому что нельзя и передать строго в соответствии с каким-то проверяемым образцом. Все неопределенное, бесформенное каждый будет делать так, как понимает сам. И тогда школа пропадает и с ней исчезает и сообщество, превращаясь в множество бродящих по миру учителей и учеников, как это, собственно, и было всегда в Индии до Шивананды и Кришнамачарьи. В итоге, когда в начале ХХ века потребовалось преподать миру индийскую йогу, йогов в Индии не нашлось. И Махарадже Майсора пришлось приказом создавать йогическую школу Майсора.

То, что я не ошибаюсь, показывают и жизнеописания йогов Индии и Тибета, которые жизни провели в поисках настоящего учителя. Рождение йогических школ, устроенных по образцу современных сообществ западного мира, – это признак того, что йога – живое и настоящее учение. И хотя формализация и убивает жизнь, но она же и сохраняет от распада. Думающий ищущий человек найдет свою йогу, в смысле того самого единения, и за формальными упражнениями. В чем явная выгода существования таких сообществ – так это в том, что они поддерживают постоянную и насыщенную среду общения по вопросам йоги. И даже когда кто-то вдруг осознавший, что ему формальные упражнения больше ничего не дают, уходит, его знают, и он доступен. Многие из таких ушедших действительно становятся мастерами или мудрецами вне сообществ, как это и было заведено в йогических традициях издревле.

Если обобщить сказанное по профессиональной йоге, то образ этого явления прост и понятен. Устройство сообщества в точности соответствует принятому в современном мире. Направлений йоги, которые там являются основой, всего два в четырех видах. И все они по сути своей – хатха-йогические. Есть, конечно, и другие школы, вроде Йога сукшма-вьяяма Дхирендра Брахмачари. Но, по сравнению с названными, они мало известны и к тому же, и это главное, ничем от них не отличаются по сути.

Это, что называется, официальное ядро. Но, кроме него, вокруг этих школ существует два покрывала – коммерческой и мистической тайны. И оба они утверждают, что хатха-йога – это только начало, а вот там, за ней!.. Там-то только и начинается настоящее!

Вероятно, что так и есть. И где-то там за асанами и клизмами действительно начинается настоящее… Знать бы еще, что считать настоящим! Но с точки зрения общественной психологии, это всего лишь способы уловлять дополнительных членов. И не будь основы из формальных упражнений, все, кто дает эти дополнительные части йоги, оказались бы на правах тех мелких учителей, которые разбросаны по всему миру во множестве. В общем, все, что превышает в профессиональной йоге хатха-йогу, может быть названо прослоечной частью сообщества или прослоечной йогой.

Это то, что в йоге не может быть по-настоящему формализовано, а значит, всегда остается полем для личного достижения, для мастерства и действительного единения. И даже когда это начинает преподавать официальный преподаватель йогической школы, он вне школы, потому что достиг истинного знания. Собственно говоря, затем и нужна была школа, чтобы дать толчок для этого личного достижения.

Мастерам, имеющим такие личные достижения и преподающим по миру и в России различные виды иных йог, – начиная с Раджа и Джняны, – не удается создать большие школы или официальные сообщества. Даже американская раджа-йога Рамамурти С. Мишры никак не сравнится с разворотом хатха-йогических сообществ. Я думаю, в первую очередь, потому, что у них нет единого и общедоступного языка. То есть, по сути, как раз той формализации, которая позволяет создать традицию.

Именно этой текучестью и неуловимостью явления, которое мы можем назвать достижением, единением или собственно йогой, и объясняется, на мой взгляд, то обилие йог, которые существуют в мире.

Когда я в начале этой главы предлагал «увидеть» образ йоги, я хотел подвести вас вот к чему. Когда мы начинаем говорить о йоге, каждый чувствует, что он понимает, о чем речь. Йога – это понятно! Но стоит только задать тебе в этот миг вопрос: а что понятно? – как ты растеряешься или выдашь какой-то ущербный ответ, нарисовав лишь кусочек явления с именем йога.

Причем, один нарисует то, что я показывал только что, как профессиональную йогу. Другой расскажет о философии йоги от Вед и до современности.

Для третьего йога будет теми упражнениями, что он выбрал из бесконечного множества и считает настоящими. Причем, для одного это позы, для другого – чистка, а для третьего дыхание или сосредоточение.

Четвертый же вспомнит о йоге Ауробиндо. А йога Ауробиндо начинается как раз с отмены той йоги, которая стала теперь основной: «Предметное направление Садханы (йогической практики) как раз противоположно тому, которое избирается в большинстве случаев и которое, вероятно, было избрано в том числе и вами. Обычно начинают с тела и Праны (жизненной энергии), затем переходят к Аштте (ментальному сознанию) и Манасу (воспринимающему уму) и заканчивают Буддхи (разумом) и волей. Правильное же направление состоит в том, чтобы начать с воли и закончить телом» (Шри Ауробиндо, Йогическая Садхана, с. 13).

А отсюда, поскольку это издавал Фонд Рерихов, один шаг до Агни-йоги, которая к йоге индийской, можно сказать, вообще отношения не имеет.

Эту йогу можно оспаривать как учение, но при этом оно с полным правом носит имя йоги. И если даже кто-то сомневается в ее происхождении, сомнений в том, что Агни-йога есть учение о единении, нет.

И Синтетическая йога Ауробиндо и Агни-йога – это большие школы, насчитывающие в себе множество людей. Попробуйте увидеть и эти сообщества в том пространственном образе йоги, что я пытался нарисовать. И они никак не связаны с сообществами профессиональной йоги.

Как с ними не связаны и многочисленные школы буддийской йоги, тибетской йоги…

И уж тем более не связаны многочисленные творцы и последователи самодеятельных йог. Только в России было создано их несколько. К примеру, долго гуляли в свое время по рукам ксероксы «Кунта-йоги», созданной группой питерских студентов, доведших себя самодельно-йогической аскезой до озарений.

Или вот лежит передо мной книга Игоря Ларионова «Интра-йога». Возможно, первая современная попытка создать науку самопознания. Сам он, правда, предпочитает называть ее «интравертная наука» – «наука, отделенная гранью, непроходимой для всевозможных методов объективного исследования» (Ларионов, с. 17).

Попробуйте еще раз увидеть тот образ йоги, который получается теперь. Йога – это что-то очень широкое в пространстве сегодня. Есть и то, что официально ею считается, и то, что лишь берет ее имя, чтобы поговорить о своих открытиях.

Но йога еще и очень широкое понятие во временном движении. Я имею в виду, что у каждого из нас своя история знакомства с ней, то есть история складывания образа йоги. И это такая каша!

Я открываю официальное издание петербургского центра Раджа и Буддха-йоги «Ваджраяна» «Методология йоги» и читаю введение, написанное В. В. Антоновым. И как же много родного и прожитого еще в подпольные семидесятые и в перестроечные восьмидесятые отзывается во мне:

«Санскриткое слово “йога” переводится на русский язык так же, как латинское слово “религия”. Оно означает “связь”, “соединение”, “слияние” человека с Богом.

Когда говорят: “йога”, то иногда подразумевается религиозное мировоззрение и системы методов духовного совершенствования индийского происхождения. Но, поскольку главная суть мировоззрений и методологий совпадают во всех серьезных школах всех религиозных конфессий, то практикуется и расширительное использование термина “йога”. Так, говорят и о суфийской йоге, и о китайской даосской йоге, и о буддийской йоге и т. д.

В лекциях и статьях настоящего сборника мы постараемся показать именно универсальность законов духовного развития человека вне зависимости от того, к какой религиозной конфессии он принаждлежит изначально. <…>

Теперь несколько слов о той школе, которая представляет данный сборник.

Первые шаги на духовном Пути мы делали в рамках целительства, хатха-йоги и православия, изучали, помимо прочих, труды Рерихов и Блаватской. В дальнейшем нам достаточно быстро удалось утвердиться на прямом монотеистическом Пути к Богу, избежав языческих блужданий. Этому помогло тщательное изучение опыта всех основных религиозных направлений и школ. Мы избрали для себя Целью и Учителем Бога-Отца (или на других языках – Иегову, Аллаха, Ишвару, Дао). И мы получали руководство и помощь от Него.

Первое благословение на начало широкого преподавания, то есть фактически, на открытие духовной школы, мы получили от Иисуса Христа, потом имели ряд посвящений в высшие формы медитативной практики от Бабаджи и Сатья Саи-Бабы…

Аминь.

В. В. Антонов».

(Методология йоги, с. 3–4).

Начало девяностых. Это было именно так. Сборища йогов и мистиков-экстрасенсов собирались по всей Руси великой. У каждого был свой джентельменский набор духовности. Что-нибудь вроде тольтекской-мантр-гештальт-медитации. Или суфийско-христианской-бхакти-экстрасенсорики. И это все была йога, потому что и экстрасенсорика, и оккультизм наш, и прикладная психология – все-все вырастало из затертых ксероксов и ломких фотокопий.

В общем, рассказать о йоге очень и очень непросто. Я, конечно, использую золотой ключик вопроса и буду рассказывать не о всей йоге, а только о той ее части, где прямо говорится о самопознании. Следуя традиции вольного обращения с йогой, можно было бы даже назвать это Йогой самопознания, чтобы не смешивать ни с чем иным. Но честь творения новой йоги я оставлю тем, кто лучше знает предмет.

Мне же достаточно будет вкратце рассказать об истории и философии древней йоги, а также показать, как жило самопознание в разных видах йоги – йоге Патанджали, в йоге Упанишад, в йоге Бхагавад-гиты.

Однажды тебе надоедает питаться мнениями множества различных знатоков о том, что такое Йога, и ты заглядываешь в первоисточники. И с удивлением узнаешь вещи, совсем не совместимые с бытовыми мнениями.

Во-первых, оказывается, что Йога изначально сливается с философ-ской школой, которая именуется Санкхья. Если даже Йога и существовала когда-то самостоятельно, то в такие отдаленные времена, которые уже никто не помнит. Во всяком случае, учителем Будды был санкхьяик. Но научил он его при этом йоге. И Буддизм Будды – это один из видов Йоги.

Как видите уже по этому примеру, Йога и Санкхья очень близки, но при этом не подменяют друг друга. Йога оказывается как бы деланием, а Санкхья – созерцанием. В силу этого единства Йогу вполне можно считать прикладной философией.

Во-вторых, довольно быстро выясняется, что Йога, кроме всего прочего, – религия. Религия, правда, без церкви и без жрецов. В каком-то смысле, в этом Йога тоже напоминает Буддизм, правда, вывернутый наизнанку. Если Буддизм – это церковь без религии и без богов, то Йога направлена на служение господу-Ишваре. Он-то и есть великая цель настоящего йогина. Как ни странно, но популяризаторы Йоги на Западе об этом почему-то не пишут. Вот, кстати, вопрос: почему?

Впрочем, еще у одного из первых индийских йогов, приехавших покорять Запад, можно прочитать по отношению к «Афоризмам Патанджали»:

«Прежде всего я бы хотел бы коснуться великого вопроса, на котором покоится вся история религии йоги. Великие умы человечества сходятся на мысли, получившей подкрепление и со стороны современных научных исследований: человек есть плод и проявление некоего абсолютного состояния, которое предшествовало нашему нынешнему относительному состоянию, и наше движение вперед является возвращением к Абсолюту» (Вивекананда Свами, Четыре йоги, с. 173).

Однако, по мере углубления в йогическую философию постепенно выясняется, что Ишвара занимает не такое уж господствующее положение среди целей йога. Чтобы показать это, воспользуюсь исследованиями известного индолога Макса Мюллера.

Мюллер приложил немало усилий, чтобы показать, «какое подчиненное положение занимала в системе Патанджали преданность Ишваре. Она есть только одно из средств для постоянства мышления и для существования таким путем вивеки, то есть различия между истинным человеком (пуруша) и объективным миром (пракрити). Такое различие остается, как в йоге, так и в санкхьи, высшим благом для рода человеческого» (Мюллер, Шесть систем индийской философии, с. 317).

Йогин считает, что есть «Высшее Божество, чистое духовное, всецело душа, совершенно своеобразная от огорчений, дел и желаний». Но при этом «существуют бесчисленные индивидуальные души, или пуруши, одушевляющие живые существа и вечные. Они чисты и недвижны, неизменны, но вследствие их соединения со вселенной они не прямо становятся испытывающими радость и горе и принимают бесчисленные формы воплощения в течение вечно повторяющейся метемпсихозы.

Ишвара для йогинов первоначально был только одной из многих душ или, лучше сказать, одним из многих я, или пуруш, но притом таким я, которое никогда не соединялось со вселенной, не повторялось в метемпсихозе, было высшим во всех мыслях, хотя и того же рода, как и все другие пуруши. Потому Патанджали и в голову не могла прийти мысль о достижении другими пурушами единения с этим высшим Пурушей. По его мнению, высшая цель йогина есть свобода, уединенность, отдельность и самососредоточение» (Там же, с. 317–318).

Иными словами, признает йог господа или не признает – не имеет значения. Главное, что он должен достичь, – стать самим собой. А истинная твоя сущность божественна, и чтобы понять, что это такое, попытайся понять, что такое господь Ишвара.

Но на этом открытия не завершаются. Третьей неожиданностью оказывается то, что древние почти не знали той йоги, которой обучают сейчас и Запад и Восток. Тот же великий систематизатор Йоги – Патанджали – весьма небрежно относится и к асанам, и вообще к работе с телом. Он их лишь слегка поминает, как то, что может быть полезно йогу. Иначе говоря, Йога в действительности начинается там, где заканчивается то, чему учат в современных школах Йоги.

Все это оказывается так неожиданно и сложно, что я лично предпочитаю от изучения Йоги сбежать в изучение самопознания в Йоге и Санкхье. И лучше всего это сделать на примере древних текстов. Но прежде чем к ним перейти, все-таки надо сделать несколько вводных пояснений, которые сделают эти тексты хоть чуточку понятнее.

Первое, что надо иметь в виду, это то, что просто самопознание не существовало для восточного ума. Это всегда было познание себя ради чего-то. В частности, ради познания бога или ради освобождения.

Мирча Элиаде писал об этом в своей «Йоге»:

«…мы можем представить, каким образом присутствует в индийском мышлении фундаментальная проблема всякой философии – поиск истины. Для индийцев истина сама по себе не обладает никакой ценностью. Она становится ценностью только благодаря сотериологической направленности: знание истины помогает человеку освободиться» (Элиаде, Йога… с. 69).

Сотериология происходит от имени Сотер. Так греки звали богов-освободителей.

Что же касается освобождения, то тут я бы добавил для полноты еще одну мысль Элиаде: «…в Индии познание причин, влияющих на человеческую жизнь, не может являться самодостаточной целью; если исследуют содержания бессознательного, то лишь для того, чтобы “сжечь” их» (Там же, с. 62).

Все это означает, что на сегодняшний день, говоря об имеющемся на Востоке «инструментарии» самопознания, мы невольно будем говорить об инструментах освобождения или инструментах очищения. Чаще же всего они будут совпадать, потому что «сжигание» содержаний бессознательного – это очищение сознания.

Очищение сознания действительно не только чрезвычайно важно для Йоги. Скорее всего, оно-то и является единственной Йогой.

В «Комментариях к “Йога сутрам” Патанджали Свами Прабхаванда пишет: “До тех пор, пока мы не предпримем попытку сконцентрироваться, мы представить себе не можем, какое огромное количество ненужных наслоений спрессовано в нашем подсознании.

Именно по этой причине многие начинающие медитировать останавливаются в недоумении и нерешительности. Они говорят: “До того как я приступал к занятиям концентрацией, мой ум казался мне чистым и спокойным. Сейчас его покой нарушен, и он полон грязных мыслей. Это просто отвратительно. Я никогда не думал, что я настолько плохой человек. Несомненно, я становлюсь не лучше, а гораздо хуже””» (Шафаренко, с. 129).

И действительно, многие изучающие себя обнаруживают, что в них живет множество помех как сосредоточению, так и тому, чтобы быть собой. И тут они встают перед выбором – расстраиваться или же считать, что самопознание началось и ты столкнулся с той частью себя, которую не знал. Разве не в этом смысл самопознания – выявить то, что ты не знаешь в своем доме, дать ему имена и овладеть. То есть, как полагается хозяину, – выкинуть за ненадобностью или использовать?

Очищение-освобождение Йоги, вероятно, вырастает из традиционной культуры, и, как считает Элиаде, сходно с инициацией.

«Как и в других религиозных посвящениях, йогин начинает с отказа от профанного мира (семьи, общества) и, ведомый Своим Гуру, последовательно избавляется от поведенческих образцов и ценностей, свойственных обыденным людям. Когда мы увидим, до какой степени йогин старается размежеваться с профанным миром, то поймем его стремление “умереть для этой жизни”». (Элиаде, Йога… с. 70).

Но вслед за такой «смертью» идет перерождение на другом уровне бытия, уровне освобождения.

«Умереть для этой жизни» явно связывает йогу не только с первобытной инициацией, но и с мистическим христианством, в первую очередь, с иночеством. Вероятно, это говорит о том, что христианское иночество содержит в себе немало черт, заимствованных из первобытной инициации. А может, правильнее было бы говорить не о заимствовании, а о том, что многие способы самопознания и работы над собой, найденные еще в первобытном обществе, выжили, перейдя в Христианство и Йогу. И выжили они потому, что человек, точнее, человечество, испытывает в них потребность. Но об этом еще будет отдельный разговор.

Почему мы не можем говорить о самопознании как об описании имеющегося в сознании, а также о влиянии того, что скрыто? К примеру, как пытаются делать некоторые направления европейской глубинной психологии? Неверный вопрос. Правильнее было бы спросить: почему Йога говорит об очищении сознания, а не об изучении его содержания?

Я думаю, потому, что содержание нашего сознания слишком велико и замутнено. Когда мы говорим о самопознании, мы задаемся вопросом: могу ли я знать все, что у меня в сознании? И становится ясно, что это невозможно по объемам.

К тому же, при такой постановке вопроса мы попадаемся в любопытную ловушку. Приобрести знание, в частности, узнать то, что есть в твоем сознании, – можно лишь в том случае, если ты этого не знаешь. Но если оно в твоем сознании, то можешь ли ты его не знать?

В каком-то смысле ты знаешь все, что есть в твоем сознании, просто по определению, как говорится. Сознание и есть знание себя. Однако на деле мы постоянно налетаем на то, что ты не знаешь о себе чего-то и с удивлением об этом узнаешь. Обычно именно такие вещи и называются подсознательными содержаниями.

Как только ты это обнаруживаешь, у тебя появляется желание вскрыть все темные закоулки своего сознания и стать полным хозяином самому себе, но тогда ты попадаешь в иную ловушку: для того, чтобы знать, что содержится в твоем сознании, тебе приходится создать знание о знании – копию имеющегося знания или хотя бы его список, опись содержания. И это, в свою очередь, увеличивает объем того, что ты должен знать. И ты движешься в сторону дурной бесконечности просто ради того, чтобы знать, и тем самым перестаешь жить.

Это выбор: быть сторожем при своем знании себя или же жить и наслаждаться жизнью. Но как наслаждаться, когда ты живешь в огромном и безобразном складе знаний? Для этого там хотя бы надо навести порядок.

Вот мы и приходим к освобождению и очищению.

Полноценное познание себя возможно только в том случае, если ты должен не помнить себя, а быть собой. Не буду вдаваться в это понятие «быть собой» слишком глубоко. Думаю, для наших прикладных целей будет достаточно такого временного определения: для того, чтобы естественно наслаждаться своей жизнью, нужно, чтобы объем того, что ты считаешь собой, не превышал того, что ты можешь естественно осознавать прямо сейчас. Не бегая в воспоминания.

Что это значит на деле? А то, что все, что ты не осознаешь собой, есть то, что ты осознаешь своим, то есть своей собственностью, но не сущностью. А то и хуже, вообще чужим. И тогда встает вопрос об избавлении от чужого, а потом и своего.

Иначе говоря, самопознание начинает идти как вычищение того, что ты обнаруживаешь в своем сознании с помощью вопроса: не чужое ли это во мне? Но постепенно ты начинаешь вычищать и все чужое, и свое, если только можешь разотождествить себя с ним.