Текст книги "Счастье есть"

– Фрида, здравствуй! – он подошел к ней и поцеловал ее руку.

Его зрачки с нечеткими границами и глубокий красивый голос все еще оказывали на нее гипнотическое воздействие. Фрида глубоко вздохнула.

– Здравствуй, Виктор, – сказала она.

– Что-то случилось? – спросил он, присаживаясь напротив. – Или ты решила, что мы все-таки можем быть вместе?

– Я захотела тебя увидеть. Просто так. Неужели это настолько невероятно?

– Это вряд ли. Но я с удовольствием приму от тебя в подарок эти несколько часов. Или, если захочешь, намного более долгий промежуток времени. Как тебе нравится мысль провести со мной вечность, например?

– Ты серьезно говоришь о вечности? – Фрида заинтересованно улыбнулась.

Подошедший официант ненадолго прервал их разговор. Сделав заказ, они продолжили.

– Да. Я говорю серьезно. За последние три месяца я кое-что сделал. Но не говорил тебе об этом.

– А теперь расскажешь? – спросила Фрида с улыбкой, поощряющей его хвастаться своими достижениями.

– Вечер длинный. Если ты никуда не спешишь, конечно… Но скажи сначала, как поживает твое новое увлечение по имени Алекс?

– Ты преувеличиваешь мою увлеченность, – улыбнулась Фрида. – Пожалуй, я просто хотела секса.

Глаза Виктора ревниво блеснули.

– И что, он хороший любовник?

– Хороший.

– Когда три месяца назад ты сказала, что нам лучше расстаться, я принял это. И возможность того, что у тебя будут любовники, я тоже обдумывал. Но это нелегко.

Виктор тяжело вздохнул.

– Виктор, ты рассчитывал быть для меня тем человеком, который ушел из жизни. Я очень его любила. А ты просто пользовался тем, что очень похож на него, – сказала Фрида. – Но вернуть прошлое невозможно, понимаешь? Сейчас, когда я узнала тебя лучше, я понимаю, что вы – разные люди. Поначалу я была очарована тобой, ты казался мне моим погибшим мужем.

– Мои наблюдатели говорят, что ты серьезно влюбилась в Алекса.

– С моей стороны это легкий флирт, не более, – утешила его Фрида.

– Ты даешь мне надежду. Или дразнишь. Но это в любом случае приятно.

Голос Виктора звучал для Фриды сладкой музыкой. Ведь это был голос ее любимого мужа. Те же интонации. Те же переливы обертонов. Она слушала этот голос, и начинала чувствовать себя так же, как в прошлом, когда любила и была любимой, когда весь мир казался ей полным надежд.

– Я должен кое в чем тебе признаться, – сказал Виктор.

– В чем же?

– Ты, конечно, можешь мне не верить. Но я скажу как есть. А ты решай сама, как отнестись к этому. Договорились?

– Да, – она кивнула и закусила нижнюю губу.

Виктор улыбнулся. Он знал, что это означает. Фриде очень любопытно, но она не хочет показывать этого.

– Я заранее прошу прощения, мое объяснение может показаться путаным. Я не мог сказать тебе этого тогда, полгода назад. Не мог не потому, что не хотел. Просто не мог. Может быть, я зря вообще тогда с тобой заговорил. Зря привел в этот ресторан. Я мог бы просто смотреть на тебя со стороны, любоваться тобой… И появиться в твоей жизни только сегодня. Я именно так и планировал. Но полгода назад я не удержался от соблазна.

– Виктор, расскажи мне все, – сказала Фрида, и ее голос дрогнул.

– Ладно. Представь себе две почти одинаковые реальности, – начал Виктор.

Он положил на стол две одинаковые салфетки.

– Но есть несколько не очень значительных отличий.

Виктор взял перечницу и для наглядности внес разнообразие: высыпал немного перца на одну из них, а потом одну из салфеток слегка надорвал.

– В одной реальности ты теряешь мужа, в другой твой муж теряет тебя. Причина одна и та же. Просто так сложилось. В обеих реальностях до самоубийства их довел психолог, в обеих реальностях его имя Альберт Абрамович Карапетян. Есть еще множество отличий между этими реальностями, но для нас они не так важны. И вот, в результате смелого эксперимента, преодолев множество препятствий и смертельных опасностей, твой муж, потерявший тебя, оказывается в той реальности, где ты потеряла его. У вас общая боль. И множество общих воспоминаний. Отличия между твоей историей семьи и его историей семьи есть. Но, скажем так, они видны в нюансах. Характеры у твоего мужа в этой реальности и в той тоже различны, потому что была все-таки разная среда воспитания, и образование другое, и уровень технологического развития в этих реальностях разный… Но что это я все не могу сказать главного!.. Наверное, смущаюсь. Ладно. Буду говорить от первого лица. Наверное, так будет проще.

– Продолжай, – попросила Фрида, и взяла его за руку.

– В общем, я прошел дверь между двумя реальностями первым. Оборудование еще не было настроено как следует. Отсюда нечеткий контур зрачков и те нюансы в сексе, которые все испортили между нами.

Фрида сжала руку Виктора Холливуда.

– Говори, Виктор, – подбодрила его она. – Мне нравится как звучит твой голос.

– Сейчас происходит следующее.

Виктор осторожно освободил свою руку, развернул две салфетки, соединил их друг с другом, и снова сложил их вчетверо, уже обе.

– Я соединяю реальности. Не только эти две. Сейчас сближаются четыре, но, возможно, я добавлю еще несколько. Соединение произойдет через некоторое время. Но сейчас этот процесс уже начат. Когда я завершу его, на это уйдет, возможно, месяц, может, чуть больше времени, я стану тем человеком, которого ты потеряла. Мои зрачки станут человеческими. И все остальное… тоже.

Виктор откинулся на спинку стула и глубоко выдохнул.

– Ты меня удивил, – сказала Фрида.

– Чем же?

– Когда мы встречались, ты ни разу не сказал больше одного предложения. А тут такая речь!

Виктор Холливуд улыбнулся.

– Я готовился, – признался он. – Правда, я хотел прийти к тебе, когда все уже случится, с цветами, во фраке и так далее. Ведь чтобы быть рядом с тобой, я сделал невозможное: преодолел установленные Создателем границы реальностей, поставил на карту все, что я имел, задействовал лучшие умы. Фактически, я совершил этот подвиг ради тебя, Фрида. Чтобы снова тебя видеть. Чтобы быть с тобой.

– Скажи, ты не фантазируешь насчет всех этих операций с салфетками? – осторожно спросила Фрида.

– Нет. На меня работает огромная команда ученых, живущих в четырех разных ветках реальности, нами проводятся многочисленные и совершенно невиданные ранее эксперименты…

– Но как соединение веток реальности повлияет на все вокруг? – спросила Фрида.

– Это будет роскошное изменение мира. Вот представь.

Виктор достал из кармана монетку.

– Я подбрасываю монету. В этой реальности она может упасть вверх либо одной стороной, либо другой. А когда реальности будут совмещены, реализуются оба варианта. Одновременно.

– Как это будет выглядеть? – спросила Фрида. – Я не понимаю, правда.

– Ты просто сможешь выбирать наилучший для тебя исход события. Возьмем другой пример. В одной реальности ты погибаешь в автокатастрофе, в другой – нет. И все вокруг видят тебя и погибшей, и живой. А у тебя появляется возможность выбора исхода случайного события, то есть ты не погибаешь, а остаешься жить. Конечно, если ты хочешь именно этого.

– Хм, – сказала Фрида. – Поправь меня, если я ошибаюсь. Я правильно понимаю, что вы решили провести слияние нескольких веток реальности, не зная точно, к каким последствиям это приведет?

Официант принес заказанные блюда. Они на какое-то время примолкли.

– Я знаю, каковы будут последствия, – сказал Виктор. – Есть несколько сценариев. Первый. Он должен будет вмешаться.

– Кто?

– Создатель Универсума.

– Если у этого Универсума есть Создатель, – сказала Фрида.

– Есть, – убежденно кивнул Виктор. – Наши ученые получили неопровержимые физико-математические доказательства его существования и активной деятельности.

– Ладно, – сказала Фрида. – И что ты будешь делать, когда Он вмешается?

– У меня есть перечень из шестисот тринадцати вопросов к Создателю, на которые я хочу получить ответы. А потом мы будем договариваться с Ним о разделе власти и влияния.

– Ты сумасшедший, – сказала Фрида.

– Да, видимо я сумасшедший. Но не забывай, что я начал делать это только потому, что потерял тебя. И я всего лишь хотел тебя вернуть! Правда, три месяца назад я снова тебя потерял. Но именно ради тебя я шагнул в ту дверь между ветками реальности!

– Неужели любовь требует от тебя поставить под угрозу существование всего Универсума? – спросила Фрида.

– Я хочу быть человеком рядом с тобой. Таким же, как раньше. И соединение реальностей – единственный путь для меня. Но переговоры с Богом – это еще не весь мой план. Есть и второй, и третий сценарии. Рассказать?

– Расскажи, – согласилась Фрида.

– Второй сценарий состоит в том, что слепленные реальности потом можно будет разъединить. И каждый человек сможет выбрать, в какой из реальностей ему быть. А третий сценарий – мой самый любимый. Он состоит в том, что можно будет создать идеальный мир, сформировав новую реальность, в которой соединяются наилучшие исходы случайных событий, которые произошли в нескольких разных реальностях. Этот сценарий тоже рассчитан нашими учеными. Поэтому я и говорю о вечности. Благодаря уже разработанным технологиям, мы с тобой сможем прожить целую вечность в счастье и могуществе в этом идеальном мире, где происходит только самое лучшее, что может произойти. Для нас самое лучшее.

– Я понимаю твои слова, но с трудом верю в то, что это возможно. Покажи мне, – сказала Фрида.

– Что?

– Покажи мне то, что ты делаешь. Я должна быть уверена, что это не просто слова моего хорошего друга, сказанные вечером в ресторане.

– Сразу после ужина я отвезу тебя на то место, где готовится слияние нескольких веток реальности, – пообещал Виктор.

* * *

В одном из ресторанов на улице Греческой в это же время беседовали Эммануил Кошечкин и Алекс. Эммануил выбрал это заведение по той причине, что персонал не возражал, когда Эммануил приходил сюда вместе со своим котищем. Котище сидел на стуле рядом с Эммануилом и ел из тарелки, стоящей на столе, говяжью печень, которую Эммануил для него заказал.

– Алекс, – сказал Эммануил. – Я позвонил тебе, чтобы рассказать о своей новой работе. Мне просто надо с кем-то поделиться.

– Я готов послушать, – кивнул Алекс.

Глаза Алекса блестели в полумраке ресторанного интерьера все тем же безжалостным блеском, как будто были покрыты отражающей свет пленкой. Его эмоции были сдержаны, а в движениях читались сосредоточенность и целеустремленность.

– Там превосходное оборудование, я никогда раньше такого не видел. Я теперь могу не просто отделять один радиоактивный атом, я могу определять, сколько времени осталось до полураспада. Ты можешь себе такое представить?

– Насколько я помню физику, это очень высокий уровень технологии.

– В том-то и дело! – сказал Эммануил. – На Виктора работает группа гениальных ученых. Вообще в их ветке реальности научный прогресс ушел далеко вперед. Я очень многому научился у них буквально за несколько дней.

– А котище у тебя ничего, освоился, – сказал Алекс.

– Он очень умный. Более того, как мне сказали, он создан для того, чтобы телепатически наталкивать на свежие физико-математические идеи. Его мне для этого и прислали из другой ветки реальности. Поэтому я очень продвинулся в изучении математики за последние дни.

– Да, необычное животное. А ты ничего не слышал о ювелирных тростях Бахмана? Их, вроде, похищают по всему миру.

Котище посмотрел на Алекса искоса, как бы возражая против отнесения себя к животным.

– Конечно, – Эммануил снизил голос до шепота. – Они хранятся там же, на стройке, в длинном оружейном шкафу. Их свозят туда специальные люди, я сам видел.

– Как Виктор сумел организовать кражу тростей так быстро? – спросил Алекс. – Он еще два дня назад ходил, искал список их владельцев.

– Могущество Виктора практически безгранично, – сказал Эммануил.

– А как ты думаешь, для чего Виктору трости Бахмана?

– Это связано со всем, что он делает. Трости играют в воплощении его замыслов главную роль. Я видел, что его зрачки становятся человеческими, когда в них попадает блик от драгоценных камней с этих тросточек.

– Вот как! – вежливо изумился Алекс.

– Именно, – ответил Эммануил. – Виктор говорит, что такие трости есть только в нашей ветке реальности, поэтому он здесь и действует…

– То есть в других ветках реальности Бахман не живет? – спросил Алекс.

– Именно. Бахман есть только здесь. Он – уникальный субъект.

– Все, что ты говоришь, очень интересно. Но скажи мне, Эммануил, могут ли технологии, которыми ты сегодня владеешь, помочь мне?

– В чем именно? – спросил Эммануил.

– Понимаешь, на меня слишком много всего навалилось. Проблемы на работе, развод с женой, я остался без дома… Но главное – мой сын Борька попал в больницу, и ему сделали операцию на сердце.

– Вот это да! – сказал Эммануил.

– Операция прошла не очень хорошо. Сейчас Борька балансирует на грани жизни и смерти из-за аллергии на наркоз и легочной инфекции. Скажи, возможно ли каким-то образом управлять исходом событий в этой, нашей ветке реальности, и сделать так, чтобы Борька выздоровел?

– Хм… Пожалуй, над этим стоит подумать, – сказал Эммануил.

– Может быть, ты расскажешь мне в двух словах в чем суть того, что задумал сделать Виктор?

– Насколько я понимаю, а понимаю я далеко не все, – сказал Эммануил, – он сближает несколько веток реальности друг с другом. Теоретически это позволит каждому из нас выбирать исходы случайных событий. В том числе и исход болезни твоего сына.

– То есть, можно управлять вероятностью событий? – спросил Алекс.

– Я тебе сейчас объясню, что делает Создатель Универсума, – сказал Эммануил.

– Давай.

– Обыденное сознание увязывает понятия «вероятность» и «случай». Считается, что чем выше вероятность данного исхода, тем в большем количестве случаев он выпадет. Это так для случайных событий, которые могут быть повторены многократно. Но для событий, которые повторены быть не могут, понятие вероятности теряет смысл. Тем не менее, эти события остаются случайными. Так вот, о таких событиях я и хочу сказать. Все возможные исходы таких случайных событий распределяются по веткам реальности. Создатель Универсума, решая, какой исход случайного события реализуется в какой ветке реальности, тем самым формирует ткань бытия этих веток реальности.

Эммануил достал блокнот и ручку из кармана, перелистнул несколько страниц с математическими формулами, нашел свободную, нарисовал три кружочка и три квадратика. Каждый квадратик он снабдил тремя короткими векторами, выходящими из одной точки и направленными в сторону кружочков.

– Три кружочка – это три ветки реальности. Три квадратика – это три случайных события, каждое с тремя возможными исходами. Создатель решает, какой из этих исходов реализуется в какой ветке реальности, и таким образом каждая ветка реальности получает сочетание исходов этих трех случайных событий.

Эммануил продлил пунктиром вектора до кружочков, показав, что в каждом кружочке оказывается три вектора, направленные от трех случайных событий.

– Ты, наверное, уже посчитал, что количество возможных сочетаний этих исходов в данном случае шесть. Но Создатель оперирует более сложной картинкой. На его схеме веток реальности больше, и они связаны друг с другом в динамически изменяющееся дерево. Понимаешь?

– Кажется, да.

– Так вот. Соединяя несколько веток реальности, мы получаем возможность выполнять ту же функцию, что и Создатель, то есть выбирать исходы случайных событий. Но в отличие от этой схемы, эти исходы будут реализовываться в обобщенной ветке реальности.

Эммануил пунктиром нарисовал новые пересекающиеся кружочки на схеме. Область их пересечения закрасил.

– Вот в этой части будем находиться мы. И мы будем выбирать исходы случайных событий.

– Так вот зачем все это делается! – сказал Алекс. – Получается, что твой ящик Шредингера начал соединять ветки реальности…

– Да, с его помощью Виктор и его команда проникли сюда, к нам. Я думал, что у меня проблемы с психикой, когда слышал по ночам голоса и шаги. И начал ходить к Альберту Абрамовичу. А оказалось, что это товарищи Виктора приходили в эту ветку реальности, пока я спал.

При упоминании психолога Алекс скривился.

– Благодаря моему ящику, Виктор привел сюда целую армию специально подготовленных людей, полностью преданных ему. А с завтрашнего дня его армия будет увеличиваться в геометрической прогрессии, потому что ящики моей конструкции начнут выпускаться серийно.

– Значит, это вторжение? – уточнил Алекс.

– Именно. Наша реальность полностью захвачена ими и контролируется во всех ее аспектах. Остановить его не может даже Бог. Виктор сделает все, что он пожелает.

– Когда будут соединены ветки реальности? – спросил Алекс.

– Строительство только началось. На стройке работает огромное количество людей и техники, в том числе немцы, турки, итальянцы… Я не знаю, за какой период времени строительство будет завершено. Виктор хочет, чтобы центральный купол был построен в первую очередь. Именно в этом куполе будут расположены трости, и именно там произойдет соединение реальностей.

– А есть ли сейчас способ повлиять на Создателя Универсума, чтобы в этой, нашей ветке реальности реализовался исход «Борька выздоровел»? – повторил свой вопрос Алекс.

– Так-так… – сказал Эммануил.

Котище, который закончил есть говяжью печень, и теперь вылизывался, сидя на стуле, привлекая к себе внимание всех посетителей ресторана, взглянул на Эммануила и громко замурлыкал. Эммануил открыл чистую страницу блокнота и начал покрывать ее формулами. Алекс не мешал. Он сделал свою ставку в вечной игре Универсума. Ставку, которая может сыграть. И которая более эффективна, чем молитва. Хотя, с другой стороны, возможно, молитва и есть способ убедить Создателя реализовать нужный человеку случайный исход в данной ветке реальности. С другой стороны, ведь изо всех веток реальности раздаются одинаковые молитвы. Кто же будет молить о смерти своего сына? Следовательно, Создатель в любом случае делает выбор сам, не основываясь на молитвах верующих… Сейчас Алекс желал силой науки развернуть Фортуну к себе лицом. В конце концов, наука для того и нужна: с ее помощью законы природы начинают делать то, что нужно человеку здесь и сейчас. В каком-то смысле все научные технологии – это обман законов природы, поскольку законы природы действуют сами по себе, а эффект от их действия получает обладатель той или иной технологии.

Эммануил поднял голову от своих расчетов, взглянул на Алекса хитрым взглядом.

– Знаешь, – сказал он. – Благодаря твоему вопросу, я пришел к довольно интересным выводам, которые позволяют объяснить, как свет, переломленный драгоценными камнями, влияет на исходы случайных событий.

– Ты мне просто скажи, есть шанс или его нет?

– Шанс есть, – сказал Эммануил. – Завтра утром поедешь со мной. И мы вместе попробуем уговорить Виктора провести эксперимент, который повлияет на выздоровление твоего сына. Если Виктор даст согласие, все может получиться. Это интересно и для нас, поскольку позволит нам понять, что именно будет происходить, когда мы начнем свой глобальный эксперимент по соединению реальностей.

Глаза Алекса засияли еще ярче. Котище спрыгнул со стула и начал под столом тереться об ноги Алекса.

– Значит, чтобы Борька выздоровел, я должен умолять Виктора дать мне шанс изменить ход событий, – констатировал он.

– Только двое могут повлиять на ситуацию с твоим сыном, – улыбнулся Эммануил. – Виктор и Бог.

– Проблема в том, что и с тем, и с другим я в весьма сложных отношениях, – усмехнулся Виктор.

– Заезжай завтра в семь утра за мной, – сказал Эммануил. – Поедем на стройку. Поговорим с Виктором. Я думаю, если мы попросим, он не откажет.

Алекс ехал в больницу. Было почти восемь вечера. Он хотел узнать, как дела у сына, а Клава не брала телефонную трубку. Он ехал и думал, что для женщин создавать проблемы со связью (не брать телефон, не слышать телефон, забыть телефон где-нибудь, не зарядить его вовремя, выключить звук, не пополнить счет) является вполне естественным, ибо таким образом они вернее всего привлекают внимание к своей персоне и создают условия для личного контакта. Из-за этих мыслей он был слегка взвинчен. Но больше всего его терзала мысль о необходимости обратиться с просьбой к Виктору. Алекс понимал, что ради жизни сына он готов пойти на все. Но ему противна была сама мысль о том, что он должен обратиться с просьбой к своему сопернику, могущество которого, по словам Эммануила, стремительно приближается к могуществу самого Создателя Универсума.

Центральный вход в больницу был закрыт, Алекс вошел через приемное отделение. Объяснив строгому охраннику, зачем пришел, и вручив ему для убедительности денежную купюру, Алекс поднялся в кардиохирургию. Дежурная медсестра сидела за своей стойкой и вязала.

– Как мой сын? – спросил он.

– Я сейчас позову дежурного доктора из реанимации, – сказала она, подхватываясь с места и быстрым шагом направляясь к двери реанимационной.

Дверь в борькину палату была закрыта, и Алекс не желал ее открывать. Его состояние каким-то образом исключало жалость и сочувствие, как по отношению к себе, так и по отношению к Клаве. Странно, но сейчас Алекс воспринимал свою бывшую супругу как совершенно чужую женщину. Годы совместной жизни как будто бы растворились без следа.

Врач появился в дверях реанимации и направился к Алексу.

– Борис стабилен, – сказал он. – Сердцебиение нормализовалось, температура тридцать восемь, давление в пределах нормы. Он еще не дышит сам, но пока никакой угрозы жизни нет.

– Спасибо.

– Не за что. Мы делаем свою работу.

Алекс достал из кошелька несколько крупных купюр, отдал доктору.

– Пожалуйста, сделайте все возможное.

Доктор кивнул, принял купюры и исчез за дверью реанимации.

Открылась дверь палаты, на пороге появилась Ангелина Квадриговна.

– Явился, не запылился, – сказала она.

– Как Вы себя чувствуете, Ангелина Квадриговна?

– Я?! С чего это ты стал такой заботливый!? Не можешь дождаться, когда я ноги протяну?!

– Что Вы! Очень рад, что с Вами все в порядке, – сказал Алекс.

Он снова обратился к дежурной медсестре.

– Сегодня делали операцию Анатолию Игнатьевичу Бахману. Могу ли я узнать о его состоянии?

– Он у нас в другой реанимации, – сказала медсестра. – Сейчас я позову доктора.

Медсестра ушла в другой конец коридора.

– Ты зачем свою потаскуху в больницу притащил? – спросила Ангелина Квадриговна.

– Ну что Вы опять начинаете, Ангелина Квадриговна, – попытался успокоить бывшую тещу Алекс.

– Нет, ты мне объясни!

Очевидно, комплекс тещиных социально-ментальных программ был намного сильнее здравого смысла, слабым огоньком теплящегося в сознании Ангелины Квадриговны. Она, словно биоробот-терминатор, готова была ценой собственного здоровья и собственной жизни выполнить заложенный в ее сознание программный код, предписывающий нанести максимальный психологический урон неверному зятю.

– Успокойтесь, Ангелина Квадриговна, Вам опять станет плохо.

– Ты, подонок, мою Клаву обманывал столько лет, свою первую семью от нее скрывал, а теперь добиваешь ее тем, что блядей водишь в больницу к сыну?! А если Борька умрет, ты и на могилу к нему ездить с этой кралей будешь?

Надо было признать, что бывшая теща мастерски выбирала угол психологической атаки. Но Алекс знал, что выяснение отношений с ней совершенно бессмысленно, и не втягивался в эту захватывающую беседу эмоционально. Он спокойно взглянул на бывшую тещу и прошел мимо, чтобы встретиться с доктором-реаниматологом, который уже вышел из дверей второй реанимации.

– Что, правда глаза колет?! – крикнула ему вслед Ангелина Квадриговна. – Даже ответить нечего?!

С победным видом она вернулась в палату, очевидно, даже забыв о том, для чего выходила в коридор. Алекс предоставил ей возможность наслаждаться мнимой победой, и встретился глазами с реаниматологом.

– Анатолий Игнатьевич чувствует себя хорошо. Дышит сам. Давление нормальное, температура около тридцати семи, но это норма, сердцебиение в порядке. Думаю, завтра Вы сможете с ним поговорить. Приходите утром.

– Спасибо, – сказал Алекс, протягивая доктору оставшиеся в его бумажнике крупные купюры. – Сделайте все, что необходимо.

– Завтра ему нужно будет привезти еду, – сказал доктор. – Жидкий овощной супчик-пюре без мяса, сладкий чай с лимоном. Организуете?

– Конечно, организую. Сейчас же отдам команду.

Доктор удалился в реанимацию. Алекс набрал телефон секретаря Бахмана, и передал ей просьбу доктора. Получив от нее заверение, что завтра личный повар Бахмана привезет все необходимое в больницу, Алекс направился к выходу.

– Что, с Клавой даже не поговоришь? – спросила Ангелина Квадриговна, снова появляясь из палаты и преграждая ему путь.

– Извините, Ангелина Квадриговна, – сказал Алекс. – Спешу.

– Может, хоть меня домой завезешь?

– Вот Вам деньги на такси, – сказал Алекс, протягивая ей мелкие купюры, оставшиеся в его бумажнике.

– Да не нужны мне твои деньги! – брезгливо фыркнула Ангелина Квадриговна.

Он обогнул ее мощную стокилограммовую тушу и через несколько секунд уже бежал вниз по лестнице. Выйдя на улицу, Алекс позвонил Фриде. Но та не брала трубку. Алекс набрал телефон Макса.

– Макс, привет! Ты где? Я скоро приеду… Борька стабилен, но сам еще не дышит. Я сейчас у больницы. Опять с Квадриговной поругался. Но это пустяки. Я с Эммануилом Кошечкиным виделся. Узнал кое-что. Приеду, расскажу.

Когда Макс и Манечка Мейкер ушли из ресторана, Макс захотел прогуляться у моря, но Манечка была слишком легко одета для такой погоды. Поэтому он завез ее в магазин одежды, где Манечка выбрала себе забавный шерстяной кардиган, украшенный мехом. Потом они поехали к морю и погуляли вдоль набережной, время от времени останавливаясь, чтобы поцеловаться.

– Я тебе клянусь, – говорила Манечка, – клянусь чем хочешь, мамой своей клянусь, что никогда не буду вести себя так, как Клава, и уж тем более как Ангелина. Никогда!

– Женщины не всегда следуют здравому смыслу, – мягко увещевал ее Макс. – Но мужчины именно за это и любят своих женщин.

– Знаю, милый. Мой папа-женоненавистник постоянно говорил о том, что мы, женщины, по сути, являемся социально-биологическими компьютерами, которые выполняют заложенные в сознание программы, не осознавая, что они делают. Я тебе честно скажу, что да, есть программы, которые выполняются независимо от нашей воли. Точно так же, как есть они и у мужчин, правда, в меньшем количестве и не такие изощренные, но они есть.

– Согласен, есть такие социально-биологические программы и у нас, – кивнул Макс.

– Но то, как именно женщина следует этим программам, в первую очередь определяется ее отношением к любимому мужчине. Любовь – вот что определяет женское поведение в наибольшей степени. Если любви нет, те же самые программы начинают генерировать зло и ненависть. Если же есть любовь, тогда женщина – источник света и добра. Точно то же самое можно сказать и о мужчинах.

– Ты так складно говоришь об этом, – сказал Макс. – Я иногда чувствую, что влюбился в девушку-философа.

– Знаешь, когда мне было восемнадцать, и мой отец умер, я постоянно думала обо всем, что он говорил мне. Слова моего папы заставили меня обдумать эти вопросы детальнейшим образом. Тогда я только-только начала жить самостоятельно. И я пыталась понять все сложные нюансы отношений между мужчинами и женщинами. Честно скажу, сейчас я уже понимаю, что моя мама изрядно доставала папу.

– Такая мирная, позитивная женщина, – сказал Макс.

– Это сейчас. Она успокоилась. Как говорил папа, женщины успокаиваются, когда выигрывают соревнование с мужем «кто последний».

– Жестокая шутка.

– Он часто говорил жестокие вещи. Но правдивые. А мама злилась. И доводила его. Иногда я думаю, что было бы, если бы она не доставала его так сильно? Может, он бы прожил подольше? Может быть, я бы тебя с ним успела познакомить?

– Думаю, он не был бы в восторге.

– Это точно. Поначалу. Но потом, если бы он узнал тебя получше, он бы принял тебя в семью.

– Думаешь?

– Уверена в этом. Ты замечательный человек.

Они гуляли вдоль моря, слушали плеск волн и крики чаек. Немногочисленные фонари на аллеях озаряли цветущие деревья. Аромат цветов, смешиваясь с морским воздухом, опьянял и дарил надежду.

– Поедем домой, – сказала Манечка. – Ножки мерзнут.

– Поедем, – согласился Макс.

Они поднимались к стоянке по извилистой тропинке, затем пошли вверх по остаткам бетонной лестницы.

– Мы ничем не можем помочь Алексу, – сказал Макс. – Только психологически поддержать.

– Знаешь, – сказала Манечка. – Мне кажется, самое страшное уже позади. Врачи не дадут мальчику умереть.

– Я тоже так думаю, не дадут.

– Все, что мы можем сделать, это налить ему коньяку с лимончиком и просто посидеть рядом.

– Какая ты у меня замечательная! – сказал Макс, обнял и поцеловал Манечку. – Давай я тебя на руках донесу, чтобы у тебя ножки согрелись.

Он подхватил ее на руки и поднялся с нею по лестнице, а потом нес по аллее до стоянки.

– Какой ты сильный! – сказала Манечка. – Я почувствовала себя маленькой девочкой на руках у папы. С ума сойти! Столько воспоминаний нахлынуло.

– Я буду носить тебя на руках почаще, – пообещал запыхавшийся Макс.

– Интересно, все архитекторы такие сильные? – спросила Манечка.

– Даже не вздумай проверять, заревную, – улыбнулся Макс. – Поедем, купим хороший коньячок.

Алекс позвонил в дверь, когда чайник уже вскипел. Макс открыл ему, а Манечка принялась нарезать лимончик.

– Проходи, дорогой, – сказал Макс.

– Я не помешаю?

– Ну что ты, мы тебя ждем. Коньячок специально для тебя купили.

– Это гуманно, – сказал Алекс.

Он прошел в тесную кухоньку, расположился на табурете. Манечка налила чай.

– Как там Бахман? – спросил Макс.

– Бахман лучше, чем Борька. Уже дышит сам. Завтра ему уже супчик привезут. Так что старик пошел на поправку.

– Не переживай. Врачи сделают все необходимое. С Борькой все будет в порядке, – сказал Макс, наливая коньяк. – Давай за Борьку и за его здоровье.

Они выпили. Манечка тоже сделала глоток.

– Очень надеюсь на это. Я кое-что предпринял.

Алекс пересказал свой разговор с Эммануилом, воспроизведя нарисованную в ходе разговора схему. Макс и Маня слушали, не перебивая.

– Вот это да! – сказала Манечка. – Очень похоже на бред сумасшедшего. Но если это правда…

– Завтра увижу все своими глазами, – сказал Алекс. – Я еду с Эммануилом на строительную площадку к Виктору. Эммануил надеется убедить Виктора помочь мне. Кстати, трости Бахмана точно крадет Виктор, они свозятся к нему на строительную площадку и запираются в оружейном шкафу. Эммануил говорит, что такие трости есть только в нашей ветке реальности. Поэтому Виктор здесь и осел.

– Вот гад! – сказал Макс. – И как он сумел так быстро все организовать? Даже при наличии неограниченных финансов это довольно сложно.