Текст книги "Пулковская Цитадель"

– Не смешно. Пойдем сядем… так, осторожно. Хорошо.

– Да нормально, Катя. Нормально. Идти могу.

Они дохромали до окна и уселись прямо на полу, прислонившись к стене.

– Мда… – Никодим оглядел мрачную картину побоища. – Что же это за чертовщина твориться?

– Самой интересно, – буркнула Катя. – Война? Террористы?

– Если война, то почему нас не предупредили?

Его взгляд упал на полицейского в штатском. Тот с трудом поднялся, огляделся, покачал головой и принялся кого-то вызывать по рации.

– Семыныч?! Семеныч?! Мать вашу, что у вас там? – он буквально орал, видимо контузило мужика при взрыве. – У меня тут полно трупов… Прием! Есть раненые! Медиков срочно! Прием! Как слышишь меня?!

– Главное – живы, – сказал Никодим девушке. Именно сейчас ему захотелось сказать эти слова. То ли ее поддержать, то ли себя убедить… Чертовски хотелось верить, что все наконец закончилось!

* * *

Невольное затишье прервали жалобные стоны и писк рации. Они сидели молча, прислонившись к стене, а за окном горели уличные фонари и нет-нет, да проезжали машины. На все было плевать. Усталость и физическая, и эмоциональная придавила, отяжелила кости. Чудовищно хотелось пить, но встать и сходить было невмоготу.

Вынужденное затишье оказалось недолгим. Полицейский в штатском (точно мужика контузило, орал на весь ресторан) докричался до начальства, и вскоре зал вновь наполнился медиками и полицейскими. Любопытство съедало изнутри, хотелось знать, что же творится вокруг. Ну ладно, падение самолета и пожар в аэропорту – это можно было объяснить. В конечном счете, самолеты падали всегда. Но что за сумасшедшие люди устраивают огнестрельный переполох? И если первого – в кожаном пиджаке – Никодим про себя списал на террористов, такое тоже может быть, то как объяснить сорвавшегося с катушек полицейского. Тут к бабке не ходи, что-то не чисто!

Его, а заодно и Катины сомнения неожиданно развеяли сами полицейские. Уж больно громко орал контуженный.

– Что у вас там произошло?

– Трое из прибывшего спецназа…

– Что?

– Я говорю, трое из спецназа вдруг начали стрельбу, – повысив голос, ответил полицейский с погонами капитана. – Ворвались в вестибюль… двоих охранников сразу порешили, а потом без разбору по всем начали…

– Я вначале охренел! – вставил второй, в штатском. – Бесовщина какая-то.

– Ну, мы двоих угомонили, – продолжил капитан, – а третий… ё, Саня, ты не поверишь! Он своего напарника, уже мертвого, за ногу схватил и в ресторан поволок.

– Видел! А вы чего его не уложили?! – возбудился контуженный.

– Так чего-чего? Мы пока перезаряжались, он, гад, к вам рванул.

– А-а-а, он, падла, Кольку из седьмого отдела… вон без руки лежит… уже отмаялся. И четверых прямо у дверей всех положил.

– Да ты не ори.

– Чего?

– Да-а-а, видно здорово тебя приложило.

– Спасибо во-он тому парню. – Контуженный ткнул пальцем в Никодима. – Завалил придурка.

– Из наших?

– Нет вроде.

Капитан подозрительно посмотрел на парочку, а затем решительно подошел.

– Капитан Скворцов, предъявите документы.

Никодим лениво полез во внутренний карман, извлек заграничный паспорт.

– Так. Хорошая у вас фамилия, Никодим Александрович.

– Обычная фамилия, – пожал плечами Никодим.

– Служите?

– Нет. Отслужил уже.

– Где, когда?

– Давно, в пехоте.

– Срочная?

– Так точно.

– А этого, – капитан кивнул в сторону, – стало быть, вы пристрелили.

– Я. Так уж получилось.

– Понимаю. Извините, за беспокойство. – Капитан вежливо вернул документы.

– А что у тебя за фамилия? – спросила Катя, когда полицейский отошел.

– Настырный.

– Кто? – девушка не поверила.

– Я, Настырный Никодим Александрович.

– Очень приятно. – Она едва заметно улыбнулась и тоже представилась по всей форме: – Некрасова Екатерина Павловна.

– Будем знакомы. – Никодим улыбнулся в ответ.

* * *

Процедура уже который раз за сегодняшний день повторилась. Раненых перевязывали, убитых и тяжелых уносили. Следователи вновь принялись опрашивать всех – кто что видел и слышал. Вот толку от этой затеи было мало. Расспросы продолжались больше часа, после чего кто-то из чинов объявил, что можно покинуть здание.

– Интересно, из-за всего этого бардака тут такси теперь можно будет поймать? – озадачился Никодим, но Катя его не слушала.

Девушка резко отстранилась и решительно подошла к одному из полицейских. Никодим пошел за ней.

– Простите… – Полицейский обернулся к ней. – Мы тут слышали… это правда, что город якобы закрыли?

– Не якобы, а совершенно точно, – ответил лейтенант. – С утра было распоряжение.

– А почему?

– Карантин.

Катя пожала плечами.

– Не понимаю. Какой карантин. Целый город?

– Девушка, вы откуда взялись?

– Я только что прилетела…

Лейтенант понимающе кивнул.

– Ну и напрасно. В городе уже несколько дней свирепствует вирус. Сегодня распоряжением президента город закрывают до особого распоряжения.

– А что за вирус? – из-за спины девушки спросил Никодим.

– А я почем знаю. Приказ есть приказ. Народу, говорят, много умерло… по телевизору передавали…

– Бред какой-то. – Катя обхватила виски. – Бред…

– Пойдем. Спасибо, лейтенант. – Никодим увлек ее за собой.

* * *

Вестибюль был в крови. Трупы, раненые и скользкие гильзы под ногами привели Катю в полнейшее расстройство.

– Я больше не могу… – Ее колени дрогнули.

Никодим едва успел усадить ее на стул.

– Дыши глубже. Вот так – хорошо. Сейчас рванем домой. Уже можно. Примем душ, и все встанет на свои места.

– А мама?

– Конечно – мама прежде всего. Поедем сейчас к маме. Она у тебя где живет?

– На «ваське».

– Ого! – Никодим едва не присвистнул. – Не близко.

– Который сейчас час?

– Почти девять.

– Поздно. – Она выдохнула так тяжело, как будто внутри нее порвалась какая-то жизненная нить.

– Нормально. – Никодим попытался улыбнуться. – Самое время для свидания…

Внезапно, стоявший рядом мужчина рухнул на пол. Дернулся пару раз и застыл. Кто-то вскрикнул, кто-то ахнул… Полицейский у дверей напрягся и потянулся к кобуре.

– Не подходите к нему! – громко предостерег мужчина в грязном халате. Сейчас по его виду можно было только догадываться, что этот медицинский халат когда-то был белым.

– Стойте! – повторил медик. – Отойдите!

Сам же доктор смело шагнул вперед. Он присел на корточки, взял руку упавшего, попытался нащупать пульс. Затем он извлек из нагрудного кармана маленький фонарик, приоткрыл мужчине веки, заглянул в глаза. Доктор мгновенно отшатнулся, а затем порывисто вскочил.

– Наз…

Договорить он не успел. Труп пришел в себя. Рука, словно хлесткая плеть, метнулась вперед и ухватила доктора за ногу. Тут же прозвучал точный выстрел – голова ожившего трупа откинулась, череп раскололся, выпуская наружу красно-серую массу…

Выдох облегчения пробежал по толпе, но рано…

Со стороны перехода, ведущего в соседнее здание, раздались громкие голоса, послышались выстрелы. Через секунду в вестибюль ворвались трое взъерошенных полицейских.

– Капитан! – проорал один из них, перепрыгнул через труп и унесся в сторону распахнутых дверей ресторана.

– Все назад! Закройте двери! – почти в один голос прокричали двое других.

Двери, соединяющие вестибюль с переходом были спешно закрыты. Тут же возник охранник центра с рацией.

– Что там? У меня рация глючит?

– Гости, чтоб их!

– Ага… – кивнул второй полицейский, – не задался, к чертям, день.

Рация внезапно ожила.

– У них пулемет!

– И мотоциклы… – стиснув зубы, поддакнул сержант.

– Прием! Пятый?! Пятый?! – охранник продолжал забрызгивать слюной рацию, но та больше не проронила ни звука.

– Отмучался, видать, – съязвил полицейский и подпер собой дверь.

– Будем надеяться, что эти байкеры сюда не сунутся.

Глава восьмая
Приехали…

Четырнадцатое сентября 2013 года, поздний вечер, город Санкт-Петербург, улица Внуковская, бизнес-центр «Пулково Скай».

– Гражданочка, повторяю вам еще раз, – полицейский устало сдвинул фуражку на затылок, – туда нельзя. А ты куда прешь?! Разворачивай! Сержант! Уснул?! Разворачивай этих!

– У моего мужа там офис, мне надо забрать документы, – продолжала настаивать дама, сидящая за рулем автомобиля. – Я только…

– Сворачивайте! – явно теряя терпение, изрек лейтенант. – Вы мешаете. Вы не видите, что творится?! В аэропорту взрыв. Пожар…

Недовольно поджав губы, женщина нажала кнопку стеклоподъемника и включила заднюю скорость.

– Ничего-ничего, – сказала она, слегка повернув голову назад, – сейчас, Лариса, я у автосалона припаркуюсь. Вы меня там и обождете.

«Мазда» цвета синий кобальт, легкая и юркая, красиво воткнулась между «ниссаном» и БМВ, заняв место на краю парковки.

– Посидите здесь? Или со мной пойдете?

Лариса обвела глазами ряды разноцветных крыш, плотно припаркованных автомобилей.

– А ты надолго?

– Нет. – Невысокая женщина – темный деловой костюм, длина юбки до средины колена, короткая стрижка и стильные квадратные очки – выбросила ногу на асфальт. – Минут на двадцать, ну на полчаса. Это максимум.

– А ты пройдешь? Посмотри, сколько там полицейских.

– Пройду. Так что, вы остаетесь?

– Скучно, – вздохнула Лариса, – и пить хочется.

– Вот тебе вода. Как там Дема?

– Спит, – доложилась девушка, отвернув кружева конверта, – он почему-то все время спит. Это нормально?

– Это здорово, – улыбнулась женщина, – у тебя хороший спокойный ребенок. Повезло. Ты-то у меня кричала сутками. К Демке я еще ни разу ночью не вставала, а с тобой, по-моему, до года ни разу толком и не ложилась.

– А почему они кричат? – озадачилась Лариса.

– Бог его знает. Может быть, они догадываются, что жизнь – штука тяжелая и нервная. И ничего не получается так, как хочется. Потому что хочешь обычно все и сразу, а получаешь ничего и постепенно… – Поглядев на дочь, открывшую рот, мама рассмеялась. – А может, у них просто животики болят. Демка еще только учится жить: дышать, моргать, кушать, переваривать, писать и какать…

– А если ты уйдешь, а он заплачет?

– Покачаешь, – женщина пожала плечами, – в крайнем случае – покормишь. Стекла тонированные, никто тебя не увидит, не беспокойся.

– Так полчаса назад же кормили! Нельзя ведь часто, доктор говорил.

– Ты их больше слушай, – фыркнула мама. – Демка сам знает, что ему можно, а что нельзя.

– Да откуда ему знать! Он же еще ничего не соображает.

– Все он соображает. Он у тебя умненький. Ну, бывай. Если что, я у отца в офисе, там мобильники не всегда работают. На своем громкость убавь, а то отец еще позвонит, разбудит внука, он завтра утром обещал вернуться. Ну, я скоро…

– Постой, – Лариса попыталась удержать мать, – а если…

– Разберешься, – решительно сказала женщина, – у меня дела. Полчаса вы без меня проживете. Не скучай, мамуля. – Последнее слово она протянула с ласковым ехидством. Ласки, впрочем, было больше.

– Осторожнее…

– Разберусь. А ты заблокируй двери.

* * *

Лариса слушала радио, изредка покачивая бело-голубой сверток. «Ниссан» отъехал первым, на его место припарковался красный «опель», из которого вышел молодой мужчина, обошел машину вокруг и открыл дверцу для девушки чуть старше Ларисы. Сразу стало тошно. Паша как пропал, так и не показывался – подлец. Но она любила его. Его первого. И появись он сейчас возле машины, она, не задумываясь, кинулась бы к нему на шею. Она простила бы ему все-все! А Пашка, увидев сына, какой он маленький и красивый, полюбил бы его. И стали бы они жить все вместе. Паааашка! Тошнотворный комок подкатил к горлу. Она держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться в голос.

Мама уговаривала отнестись ко всему философски – это как вообще? Рассказывала, что жизнь длинная, первая любовь редко приводит к чему-то постоянному, главное, что ребенок родился здоровым… Все это было, конечно, правильно, но как-то мало утешало. Лариса не верила, что Паша ее бросил. И, похоже, мама тоже в это не верила. Или знала что-то. Вот только что?! Но ей она не говорила. Вот и отец тоже все время отводил глаза и только приговаривал: «Ничего – прорвемся».

Спустя минут пять отъехала и бэха.

– Если сейчас закончится эта песня и скажут что-нибудь веселое, значит, все будет хорошо, – загадала Лариса, – Паша позвонит, а потом приедет. Демка ему понравится. И жить мы будем долго и счастливо и вообще не умрем. Никогда.

– По данным Министерства здравоохранения на сегодняшний день число умерших от загадочной болезни в Санкт-Петербурге превысило десять тысяч человек. Сегодня утром указом президента России город объявлен закрытой карантинной зоной. Прекращается железнодорожное, автомобильное и воздушное сообщение. На всех дорогах срочно устанавливаются санитарно-эпидемиологические посты. Президент принес искренние соболезнования семьям погибших и выразил надежду, что скоро вирус будет побежден. В срочном порядке создан антиэпидемиологический штаб. Над загадкой десятилетия работают видные ученые во главе с академиком Рюсенбергом.

Дальше Лариса слушать не смогла. Слезы, которые она так долго сдерживала, вдруг пролились все сразу, будто опрокинули ведро. Промокли блуза, жакет и даже край кружевного одеяльца.

Группу молодых людей, появившихся со стороны выхода на парковку, Лариса не заметила. Она оплакивала свою неудавшуюся жизнь так старательно и самозабвенно, словно слезы могли помочь, смыть все проблемы, в том числе загадочный вирус и указ президента.

Внезапно совсем рядом послышался звук смачного удара, дерево вошло в соприкосновение со стеклом. Соседняя «вольво» вздрогнула от удара и немедленно завопила на всю парковку, призывая хозяина на помощь. Лариса потянулась к кнопке, чтобы закрыть стекло, и тут же испуганно съежилась. Машину окружила толпа парней и девиц то ли нетрезвых, то ли обколотых дурью: размашистые движения, улыбки во весь рот, больше напоминающие оскалы. Один, совсем мальчишка, вооруженный чем-то вроде бейсбольной биты, со всей дури треснул по левой фаре «мазды», потом запрыгнул на капот и впечатал каблук тяжелого ботинка в лобовое стекло еще раз. К нему присоединилась девица в джинсах, разрезанных по бокам. Они что-то кричали, но соседняя машина завывала громче.

«Где же полиция?» – в панике подумала Лариса. Она схватила мобильник, чтобы позвонить маме, но тут парень запрыгнул на крышу и принялся выплясывать там что-то из репертуара экваториальной Африки. «Мазду» ощутимо встряхнуло. Демка немедленно проснулся и тоже включил сирену, вместе с «вольво» они составили неслабый дуэт. Лариса попыталась втянуть голову в плечи, как черепаха. Послышался хруст лобового стекла, и оно покрылось частой сетью трещин. Толпа совсем развеселилась и принялась раскачивать машину. Ларису внутри бросало из стороны в сторону, сумка упала, раскрылась, и оттуда высыпалось все: ключи, мобильник, косметичка, пачка салфеток. Девушка не кричала, лишь согнулась и покрепче перехватила орущего ребенка, стараясь уберечь его головку от ударов. Машина раскачивалась все сильнее и вдруг повалилась на бок. Посыпались удары в днище. «Мазда» еще раз качнулась и повалилась «на спину», как черепаха. Перепуганная пассажирка внутри салона лишилась чувств. Малыш продолжал кричать, а толпа, похоже, даже не заметила, что внутри перевернутой «мазды» кто-то был. Их внимание привлек красный, как пожарная машина, «Рейндж-Ровер». Перехватив поудобнее биты и обрезки труб, они направились туда, круша по пути фары и зеркала.

Лариса пришла в себя довольно скоро от боли в запястье. Она то ли стояла, то ли лежала на четвереньках. На спину давил руль, а где-то у коленей привалился теплый сверток. Молчащий сверток!

Лариса осторожно переместилась так, чтобы лечь на бок, и подтянула к себе конверт здоровой рукой. С тихим ужасом заглянула внутрь.

Из кружев на нее смотрели огромные синие-синие глаза сына. В них светилось безмерное удивление. И молчал Демка скорее от этого самого удивления, чем от страха.

– О Господи, – выдохнула Лариса. Она нашарила под собой мобильник. С ним все оказалось в полном порядке, но мама не отвечала. Все, как она предупреждала – сеть не ловила. И как вовремя!

В салоне ощутимо пахло бензином. Девушка попыталась толкнуться в дверь, но ту, похоже, заклинило. Сознание, вскормленное Голливудом, немедленно подсунуло целый калейдоскоп картинок с горящими машинами, взрывами бензобаков и взлетающими в синее небо лимузинами. Две секунды паники – и тот же Голливуд пришел на помощь. Лариса легла так, чтобы иметь лучший упор и с силой ударила в лобовое стекло ногами. Раз. Другой. Потревоженный ребенок снова пискнул.

– Да тихо ты!

С третьего удара стекло вывалилось целиком. Ногами вперед, каракатицей, девушка выползла наружу, подтаскивая за собой ребенка. И на подгибающихся ногах бросилась подальше от разгромленной «Мазды», туда, где возвышались корпуса бизнес-центра. Мобильник остался в машине.

* * *

Сирены скорой в последние несколько дней стали для города на Неве привычной музыкой, но в этот раз к ним присоединились милицейские, или, как сейчас говорили, полицейские. Парковка была большой, или Ларисе это только показалось, но, добираясь из одного конца в другой, она немного успокоилась и даже стала смотреть по сторонам, проявляя здоровое любопытство. Несколько машин пронеслись мимо нее, свернули, замерли. Похоже, у соседнего здания.

Значит, этих придурков понесло туда? И слава Богу!

Разбитые стекла устилали ей путь, словно она была средневековой женой, уличенной в измене. Правда, никто не требовал идти по ним босиком. Разбитые фары, оторванный бампер. Две или три машины лежали на боку, а одна, как теперь и их «мазда», торчала вверх колесами. Странно, но полицейских видно не было, хотя всего час назад тут стоял кордон.

Лариса знала, что такое толпа. Как-то пару лет назад она возвращалась из школы домой и увидела, как на небольшом асфальтовом пятачке компания пацанов азартно пинала плюшевого мишку. Пинали и пинали, какая разница, мишка или мяч? Но вдруг на одно мгновение Лариса ощутила его живым. Острая жалость полоснула по сердцу, и она, не раздумывая, бросилась под ноги ребятам, вытаскивая грязного, порванного в трех местах невезучего топтыжку. Обломала парням весь футбол. Те, понятно, в отместку попинали ее вместо мишки. Слегка, несильно… Всего одно ребро сломали да фингал поставили. Медвежонка она отбила, и вечером, стараясь не особенно шевелиться, чтобы не тревожить грудь, стянутую тугой повязкой, осторожно сунула его в тазик с мыльной пеной. Запихать игрушку в стиральную машину Лариса почему-то не решилась, словно тот и впрямь был живым.

Толпа способна на все. И стоять у нее на пути – все равно что пытаться перекрыть движение на Кольцевой, просто раскинув руки. Лариса и не собиралась мешать банде явно рехнувшихся парней. Не собиралась… Но нужно было хотя бы позвонить в полицию. Выполнить свой гражданский долг.

К сожалению, мобильник остался в машине. Вместе с карточкой, деньгами, ключами от квартиры и… И это все не важно. Самое главное свое сокровище она успела вынести, а остальное – да гори оно все огнем!

Небо в тот день явно почистило уши, потому что едва девушка успела про это подумать, как сзади раздался мощный взрыв и возник столб черного дыма. «Мазда» все-таки рванула.

Лариса ускорили шаг, до «маминого» бизнес-центра было уже недалеко…

* * *

В огромном вестибюле было прохладно и тихо. Несколько человек сидели на диванах, молодой мужчина стоял у «вертушки», о чем-то негромко вещал телевизор. Лариса нерешительно замерла у входа. Она никогда здесь не была, отец совсем недавно арендовал здесь офис, и ей не довелось. И к тому же ей показалось, что все присутствующие смотрят на нее… Через секунду она поняла, что ничего ей не показалось. На нее и в самом деле смотрели в упор несколько пар глаз. Словно пытались ей что-то сказать.

Мужчина у вертушки даже попытался сделать что-то этакое глазами. Недоумевая, Лариса сделала несколько шагов к нему.

– Простите, вы не подскажете, где я могу позвонить в полицию? – спросила она.

– Села на пол, коза! Не шевелиться, дышать только по моей команде! – прозвучало над ухом.

Лариса обернулась. За ее спиной стоял, покачиваясь с ноги на ногу, длинный парень, рыжий, с тонкой бородкой, в линялых джинсах и футболке с надписью «А нам все по…». Откуда он возник?

Тут она поняла, что в огромном вестибюле на самом деле намного больше народу, чем показалось ей с порога. Просто основная масса сидела и лежала на полу, не поднимая голов. А остальные подпирали стеночки. И этих остальных Лариса признала. По крайней мере одного – того парня, который танцевал на капоте ее машины.

– Вы тут что, грабите? – искренне удивилась Лариса.

Но как? У банды укуренных придурков не было никакого оружия. Не считать же оружием одну бейсбольную биту на троих? И тут до нее дошло – как. Эта штука настолько не вписывалась в местный интерьер, ее настолько не могло здесь быть, что поначалу Лариса ее даже не увидела. А увидев, приняла за деталь декора.

Посреди вестибюля стояла пушка. Самая настоящая. Небольшая, выкрашенная в зеленый цвет, как в фильмах про Вторую мировую войну.

– Вот ЭТИМ грабите? – уточнила Лариса, – креативненько.

Потеряв терпенье, Рыжий толкнул ее в спину, и она плюхнулась на пол рядом с мужчиной средних лет в дорогом костюме и галстуке ручной работы. Ребенок завозился, но подумал, и, видимо, решил, что плакать не стоит. Он был сыт, упакован в памперс, так что проблема мокрых пеленок его не беспокоила, а все остальное происходящее в мире казалось малышу несущественным.

– Это правда пушка? – спросила Лариса шепотом, почти не разжимая губ.

Сосед, тот, который в костюме, посмотрел на нее как на идиотку, общаться не пожелал и демонстративно отвернулся. Но сидевший чуть дальше мальчишка в форме разносчика пиццы оказался приветливее.

– Это пулемет, – почти шепотом сказал он.

– Такой здоровый? – не поверила Лариса.

– Дегтярева-Шпагина, крупнокалиберный, – с законной гордостью за свою страну пояснил пацан, – безоткатка. Рульная вещь.

– Как думаешь, они на самом деле выстрелят?

– Да фиг знает, – курьер пожал плечами, – у них только три ленты, я видел, так что может и обойдется. Хотя нам тут и одной хватит.

– Ты что, их знаешь? – поинтересовалась Лариса.

– Так это же Ред и его банда. «Безумные Колеса». Они из нашего района.

– Байкеры?

– Ага. У Реда настоящий «Урал», раритетный. С коляской. На нем он свою пушку и таскает.

– Странно, – Лариса переменила положение, усевшись поудобнее, – где же они свои «табуретки» бросили?

Разносчик пиццы оказался мальчиком информированным, и пока байкеры связывались с властями и пытались качать права, он шепотом вводил Ларису в курс дела:

– Ред почти год провел в туберкулезном диспансере, в закрытой палате, так что у него на счет больниц и болезней – фобия. Он когда услышал, что город закрывают, у него, видимо, шифер съехал. Вмиг собрал свою банду. А они всегда рады прокатиться ну и повыпендриваться. Только на этот раз выпендриться не вышло. На Таллиннском шоссе, там, где санитарный контроль, «ежик» растянут. И как они подъехали полным составом, Ред на своем Урале, с пушкой, Тери с Карлом на джипе, остальные… Трамплин кинули и этого ежа перескочили. Их попробовали остановить из водометов, но не успели. Ребята уже радовались, но метров через триста оказался второй пост, уже посерьезнее. Там поперек трассы баррикаду устроили из старых побитых тачек. Ну и… В общем, они попытались по краю проскочить.

– Эй, вы! – один из байк-террористов ткнул битой в их сторону. – Заткнулись оба, а то башку разобью.

Парень умолк, а Лариса невольно опустила глаза. Здоровяк в косухе удовлетворенно хмыкнул и перевел свое оружие в положение «на плечо». Лариса пару минут выжидала, а потом едва слышно спросила:

– И что дальше?

– Так там же армия, не копы, – парень с опаской покосился на байкеров и тихо-тихо продолжил. – Они двоих автоматами и сняли. Остальные назад повернули.

– Насмерть? – испугалась Лариса.

– Парни не знают. Они удрали, чтобы самим под раздачу не попасть. Вот и злые… Мы тут с самого утра зависаем.

– Ого.

– Тут сначала народу набилось из аэропорта разрушенного, слышала?

Девушка кивнула.

– Копы, медики и все такое… а потом в другом здании стрельбу кто-то открыл. Копы все туда свинтили. А потом там еще и рвануло что-то…

Лариса испуганно расширила глаза и прикрыла рот рукой, у нее это вышло так мило, что парень невольно улыбнулся.

– И что дальше? – девушка убрала ладонь от губ.

– Не знаю. Тут как раз Ред со своими нарисовались. Во-он видишь у ресепшена тело лежит, это они охранника битой приложили – насмерть. И у входа они еще копа одного байком сбили… я не видел, но Ред кричал, что ему тоже… того…

– Да-да, – Лариса закачала головой, – я, кажется, видела мотоциклы… у дверей… а чего полиция?

– Здесь такой шум-гам стоял! – Парень еще раз скосился на захватчиков, убедился, что никто из них не смотрит в их сторону и продолжил. – С нами двое или трое копов было, но эти ушлепки грамотно пулемет развернули. А Ред и проорал им, чтоб убирались, иначе всех покрошит в оливье. Копы и убрались.

– А где они?

– Рядом. Во-он за теми дверями коридор с магазинчиками, а там и второй вестибюль.

– Так это рядом.

– Ага, рядом…

И они, не сговариваясь, обернулись в ту сторону… площадка с лифтами, а за ней и впрямь стеклянные двери, вероятно, запертые, и около них неспешно прогуливался высокий худощавый байкер. Он крутил на пальце пистолет, по всей видимости, подобранный у убиенного охранника или копа. Парень чувствовал себя королем, ходил с гордо поднятой головой, а на его прыщавой физиономии время от времени появлялась дурацкая улыбка. Тут он неожиданно повернул голову и узрел двоих заложников, смотревших на него.

– Эй, – только он и успел сказать, как пистолет сорвался с его пальца и громко бухнулся на кафельный пол. – Эй! – Он так засуетился, стараясь поднять ствол, что когда это ему удалось, кричать было уже не на кого. Лариса и разносчик пиццы отвернулись и сделали вид, что ничего не произошло.

– Чего орешь? – громко вопросил рыжий главарь.

– Они на меня пялились! – Худощавый неопределенно тыкнул стволом в заложников.

– Кто?

– Ну… вон… не… ну…

– Косой, хорош блеять! Смотри за воротами!

Осаженный начальством худощавый спрятал пистолет в карман и обратил свой взор на стеклянную дверь, сквозь которую красовались подсвеченные витрины торговых отделов.

– Интересно, чего они хотят? – вздохнула Лариса. – Денег?

– Да нет. Хотя и от денег не откажутся. А хотят они, чтобы их выпустили из Питера. Всех. Без карантина.

– И откуда ты взялся, такой информированный и до сих пор живой, – буркнул дядечка в костюме.

– От папы с мамой.

– Я таких шустрых в свой банк дальше окошечка не пускаю. На всякий случай.

– И не надо, – заявил разносчик пиццы, – кому нужен банк, который вот-вот обанкротится.

– С чего это ты взял?

– Конечно обанкротится, – убежденно продолжил пацан, – сорок три процента в день и никакой страховки по кредиту!

Дема завозился в пеленках и вдруг отчаянно, горько ревнул на весь вестибюль. На Ларису стали оглядываться. Она лихорадочно затрясла конверт, словно пыталась просеивать муку. Мальчишка не умолкал, плач его становился все громче и требовательнее.

– Есть хочет, – поняла Лариса, – вот, блин!

– Ну так покорми. Или он у тебя искусственник? – Разносчик пиццы, похоже, оказался информированным не только в вопросах мототерроризма и банковской политики.

– Да нет, – досадливо поморщилась Лариса, – просто неудобно. Смотрят.

– Попросить, чтобы отвернулись? – Новый знакомый с готовностью набрал в грудь побольше воздуха.

– Нет-нет, не надо, – торопливо остановила его Лариса, – не ори. Напугаешь. Я лучше так как-нибудь.

– Я думал, что это делается не как-нибудь, а грудью, – съязвил «костюм», видимо в качестве маленькой мести за сорок три процента.

– Все мужики знают, чем и как детей кормят! Чего ж вы тогда не рожаете? – окрысилась Лариса.

Она отвернулась к стене и расстегнула блузу. Соседи деликатно отвернулись. Получив доступ к молоку, Дема немедленно замолчал, а через секунду с аппетитом зачмокал.

– Везет мужику, – с нескрываемой завистью протянул курьер, – собственный бар всегда рядом. А я бы сейчас дернул чего-нибудь типа колы или минералки.

* * *

Шел уже второй час их сидения на полу под угрозой дурацкой пушки. Пить хотелось не одному пареньку-курьеру, но байкеров это, похоже, мало трогало. Они потягивали пиво, зыркали по сторонам, по очереди бдели у безоткатки, а Ред время от времени что-то рычал в телефон.

Внезапно со стороны длинного коридора послышался какой-то шум. Курьер сообразил первым.

– Как только я скажу «Бежим!», дергай за мной, – прошептал он.

– Что? – не поняла Лариса.

– Бежим!

Лариса так и не успела ничего сообразить, парень схватил ее за руку и потащил за собой. Она едва успела поудобнее перехватить ребенка.

Они влетели прямо в распахнутые двери большого лифта, буквально вдавив туда пассажиров, собиравшихся выходить. Сзади Ларису толкнули, потом еще раз, и еще. Она заорала:

– Ребенка задавите! – И попыталась выгнуться буквой «зю», чтобы отвоевать как можно больше пространства.

Курьер, приложил к устройству какую-то карточку и, не глядя, хлопнул по кнопке, двери закрылись, и лифт, слегка вздрогнув от перегруза, плавно пополз вверх.

– Хулиганье! – Пожилая дама, которую за мгновение до этого буквально вдавили в стенку, попыталась выпрямиться и расправить плечи. – Немедленно опустите лифт назад, на первый этаж!

– С удовольствием. Куда скажете, – отозвался курьер, – как только мы выйдем на… – он глянул на табло, – пятом этаже. После этого, мадам, вы можете валить куда хотите, хоть прямиком в объятья террористов.

– Что? – опешила она.

И тут второй раз за день жизнь продемонстрировала свой мерзкий характер. Мигнул свет. Лифт дернулся и… остановился.

* * *

Бледные фонари заливали холодным голубоватым светом площадку, откуда никто не позаботился убрать разбитые машины. Возле одной из них, полуобгоревшей «мазды», стоявшей вверх колесами, который раз за этот трудный вечер звучала одна и та же мелодия: «Мамочка любимая моя…». Мобильник подавал голос в среднем каждые полчаса, но без пользы. В конце концов, у него сел аккумулятор и он отключился.

* * *

Мужчина в дорогом костюме и с изящной тростью по меньшей мере в десятый раз надавил кнопку вызова. Динамик молчал. В кабине лифта, застрявшего между третьим и четвертым этажами, становилось уже ощутимо жарко и душно.

– Уснули они там, что ли? – раздраженно проговорила пожилая женщина.

– Ага. Вечным сном, – кивнул паренек-курьер.

На него даже не зашикали. Время шикать прошло сразу вслед за временем терзать кнопки мобильных телефонов в попытках дозвониться до аварийных служб, МЧС, полиции, скорой помощи и даже газовой службы. У застрявших в лифте просто не было лишних сил.

– Пацан спит? – спросил новый знакомый.