Текст книги "Игры богов"

Дальше… Дальше, приказал себе Бродяга. Сотни лет, похожих друг на друга. Век за веком – он и боги. Он среди них. Тысячи лет… И вспышка. Воспоминания разлетелись в мириады осколков, натолкнувшись на непреодолимую стену.

Бродяга закрыл лицо руками, словно пытаясь защититься от этих осколков. Осколков своей памяти.

– Ты чего? – спросил Бес осторожно. Бродяга медленно оторвал руки от лица, открыл глаза и встал с колен.

– Нам пора, – сказал Бродяга. – Пора идти.

– Пора так пора, – не стал спорить Бес. – Только заскочим в храм к Самке, я ей шепну свой секрет.

Бес вышел в коридор. Бродяга пошел следом. Стражники на всякий случай посторонились, пропуская странных мужиков. Не богов, об этом они спросили у знакомого жреца храмовой стражи. Силой от них не пахло.

На мосту Бес остановился и посмотрел на восток. Светало.

От реки тянуло сыростью, и налетевший ветер рвал туман в клочья.

Бес спохватился, расстегнул пряжки и снял с себя перевязь с мечами. Аккуратно, чтобы не лязгнуть металлом, положил их на мосту.

– Ты уверен, что получится? – спросил Бродяга.

– Ты о пророчестве? Абсолютно. Когда я это понял – удивился, что остальные не додумались. – Бес поежился от сырости. – Вот за это я и недолюбливаю Вечный город. Осенью – сыро и холодно. Летом – сыро и душно. Все время сыро.

Пока они шли к храму, Бес все объяснил. И Бродяга был вынужден согласиться, что да, действительно. Все очень просто.

Бес сразу признался, что не слишком оригинален. Решение он нашел уже готовое, нужно было просто его применить.

На востоке, у самого Восточного моря, находились Четыре Царства Середины. Остальной мир жители этих Царств старались не замечать, забредших чужеземцев в лучшем случае выдворяли за свои границы… Если хотелось воевать, то воевали они между собой. Два на два, три на одного, один на один. Либо вчетвером против любого постороннего. В мирные годы правители Четырех Царств способствовали развитию поэзии, живописи и искусства любви. Две тысячи лет.

Была даже составлена особая книга, именовавшаяся Книгой воплощенной страсти, которая содержала описания способов, позиций, ласк и любовных игр. Бес, если честно, стал разыскивать эту Книгу с тайной надеждой обнаружить там новую позицию. Но среди тысячи приведенных новой не было. Жители Четырех Царств считали тысячу символом гармоничной вселенной, достигнув ее, дальше изощряться не стали. Но спустя тысячу лет после основания Четырех Царств с севера пришли дикие всадники, которые каким-то чудом не просто завоевали Царства, но умудрились создать собственную династию и править двести лет.

Столь важное событие не могло не оставить своего отпечатка на жизни Четырех Царств Середины. Дикие кочевники перестали быть и дикими, и кочевниками. Скоро они вообще растворились среди остальных жителей Четырех Царств, оставив обычай содержать конницу, заплетать волосы в косичку, хоронить родителей в стенах домов. И заодно они удвоили количество позиций в Книге воплощенной страсти. Нет, дикие кочевники не отличались особо изощренным воображением. Просто сами жители Четырех Царств были настолько потрясены нравами и дикостью завоевателей, что дополнили Книгу одним-единственным пунктом.

– Прикидываешь? – засмеялся Бес. – Ма-алень-кая приписочка такая.

– «Важно заметить, – нараспев прочитал по памяти Бес, – что список позиций следует удвоить, дополнив его позициями диких всадников. И как ночь противопоставлена дню, как белое противостоит черному, вода – суше, пламя – земле, так и позиции диких всадников суть та же идеальная тысяча, только со звериным выражением лиц любовников». Круто?

Бродяга задумался. Ему было несколько не до того, чтобы вникать в изыски Четырех Царств Середины. Да и все эти Четыре Царства на его памяти были двумя десятками деревень, расположенных в дельте Жирной реки. Но Бес, пожалуй, прав.

– Я еще и этот… прецедент нашел, – сказал Бес уже возле самого портала Главного храма. – В записях Храма Всех Богов. Когда искали способ освободить от обета кого-то из ваших. Или кого-то из младших богов, точно не знаю. Он, типа, поспорил, что вечно будет двигаться. Не идти, а двигаться. Повезло бедняге, что так сказанул. Уж не помню, на что он спорил, но таки выиграл. Боги присудили, что удары сердца, сокращение легких и селезенки, равно как и движения лица, именуемые мимикой, суть движения телесные, не менее важные и заметные, чем движения остальных телесных членов. Так что – мы не можем заставить сердце и печень работать по-другому, но мимику… Для начала – дикое выражение лица. А там – посмотрим.

– Ты хоть бессмертие себе попросил? – Бродяга присел на ступенях храма, подстелив плащ. – Попросил? Или море амброзии? Это тянет.

– Зачем? Это ведь ты обещал мне дать. Я с тобой договорился. – Бес поднялся по ступеням. – Не хочешь зайти?

– Ты ее, главное, сюда не выводи, – устало отмахнулся Бродяга. – И не задерживайся.

Бес скрылся в храме. Бродяга печально улыбнулся. Путаница. Все есть в этом мире, только нужно найти. Заметить в этом диком клубке – схватить за хвост и вытащить. Не нужен особый ум или талант. Только сноровка.

Бродяга прислушался. Показалось… Или нет?

Тихо-тихо. Еле слышно. Даже для его слуха. Крик? Стон? Бродяга обернулся в ту сторону, откуда доносились эти странные… страшные звуки. Площадка для казней.

Три сотни жизней за тысячи. Быстро, чтобы не привлекать излишнего внимания. Начальник храмовой стражи там. И наверняка Светлый повелитель. Мальчишка там. Он… Он осудит себя на эту казнь – видеть, как гибнут люди, которые были его сообщниками. Самому отправить их на смерть, чтобы спасти город. Он бы и сам пошел на смерть… Бели бы это могло помочь. Мальчишка… Светлый повелитель. Великий человек, бессильная кукла в руках Самки.

Бродяга закрыл глаза.

Прошло ведь всего только несколько дней, как он вышел из Бездны. Всего несколько дней он живет среди смертных. Среди людей. Всего несколько дней он вынужден общаться с ними, помогать им или принимать от них помощь.

Вечный город не станет Проклятым. Боги не смогли ничего сделать, а человек – смог. Человек смог манипулировать волей богов, а боги? Бог попытался обмануть человека, кинуть самым дешевым образом. И не смог. И что-то там говорил Плешивый в заведении Злодея… Богом стать легко? Что он имел в виду?

«Я просто устал», – подумал Бродяга. Устал. Нелепое для бессмертного бога слово – устал. За тысячелетия до Бездны он не знал, что такое усталость. Скука – да, знакома. Злость. Радость. Но с усталостью он познакомился только после Бездны.

Интересно, что чувствует Бес? Он не устал? Или он хочет стать богом только для того, чтобы отдохнуть?

Город еще спал. Тысячи людей спали, даже не догадываясь, что этой ночью изменилась их судьба. Не зная, что Ловец по имени Бес смог вытащить из клубка мироздания спасение для них.

«Насколько легче было бы людям жить без богов», – подумал вдруг Бродяга.

Чушь. Так было всегда. Иначе быть не может. Люди не могут обходиться без богов… Не могут? Или это боги… Бродяга встал со ступеней и прошелся вдоль храма.

Страшненькая мысль. Если не получается ее просто отбросить, то нужно загнать ее поглубже. Спрятать от самого себя. Боги ничто без людей? Стоит людям перестать молиться и жертвовать, как… Чушь. Бог ведь может и потребовать. Заставить. И тогда…

Снова вспомнился Плешивый. Демоны питаются страхом. Значит, боги станут демонами.

Бродяга оглянулся на храм. Где там замешкался Бес? Им пора идти. Нужно кое-что уточнить у Беса – и отправляться в путь.

Люди и боги – слишком сложно для Бродяги. Нужно решать более простые задачки. Кто вытащил его из Бездны? И кто такой Разрушитель? И как Бродяга попал в Бездну? Как? Кто виноват? Что делать?

– Куда идешь? – спросил Бес, выходя из храма.

– Что? – обернулся Бродяга.

– Ты шагал по улице с таким видом, будто собрался долго-долго не сворачивать.

– А, ерунда. Что сказала Самка?

– Попыталась меня трахнуть на радостях – с диким выражением на лице. Я героически увернулся, сославшись на то, что очень занят. Она вызвала к себе жрецов и руководителей храмовых школ. – Бес подошел к Бродяге. – У тебя странное выражение лица.

– Дикое и кочевое? – спросил Бродяга.

– Потерянное. И совсем не божественное.

– Мне нужно найти одного бога, – сказал Бродяга. – Понимаю, что в Вечном городе никого, кроме Самки…

– Никого, – подтвердил Бес. – Скажи, кто тебе нужен. Мне показалось, или ты действительно не хотел попасть на глаза никому из богов?

– Не показалось, – сказал Бродяга. – Но этот, я думаю, не сдаст.

– Говори, кто нужен. Иногда бога найти непросто.

Тут Бес был совершенно прав. Иногда бога найти непросто, даже если его ищут боги. А боги искали. Аватары и ипостаси были также брошены на поиски Того, Кто Вернулся. Во всех храмах и капищах было объявлено, что всякого проповедника Того, Кто Вернулся, надлежит схватить и без промедления отправить к кому-нибудь из богов.

Один из людей Младшего дракона был задержан в Третьем оазисе. Бедняга начал свою проповедь прямо на рыночной площади. Но долго выступать ему не дали. Он успел только сказать: «Радуйтесь, ожидавшие Того, Кто Должен Вернуться. Тот – вернулся». Из малого рыночного храма бога Торговли вынырнул аватара, схватил бывшего разбойника за горло и втащил в храм.

– Ни хрена себе! – сказали свидетели происшествия и быстренько разбрелись по домам – от греха подальше и чтобы поделиться с близкими важным известием: Тот – вернулся. Половина людей при этом не забыла поинтересоваться у стариков, а кто, собственно, такой Тот, Кто Должен Вернуться.

Ничего особого разбойник сообщить аватаре не смог. Не знал. Рассказал о столкновении в пустыне, о слепоте и исцелении. И умер под пытками, ничего не сумев больше вспомнить. Младшего дракона, однако, назвать успел.

Теперь было велено искать Младшего дракона.

Тот на площадях не выступал, но и особо не прятался. Его захватили у него в доме, когда бывший атаман пустынных разбойников диктовал что-то писцу. Неоконченную рукопись на листах из папируса и самого Младшего дракона доставили на Поляну Света.

Боги собрались почти все, за исключением Самки и Мастера.

– Кажется, все, – сказал Ясноглазый, усаживаясь в кресло. – Самка прощается с Вечным городом, а Мастер… Мне будет очень недоставать мнения Мастера.

Ясик улыбнулся и обвел взглядом присутствующих. Воин отвел глаза, Громовержец вежливо хихикнул, а все остальные не сводили взоров с неподвижно стоявшего человека.

Это действительно было событие – человек на Островах. Такого никогда не бывало.

– От него воняет, – сказала Охотница.

– Это только мы потеем нектаром, – съязвила Дева.

– Я не стал его допрашивать, – сказал Ясик. – Я позволил себе только заглянуть в рукопись…

Листы папируса взлетели с земли, словно подхваченные ветром, и замерли в воздухе.

– Похоже, что автор еще не дошел до самого описания нового бога. Так – бред по поводу ночной пустыни и света знания.

Младший дракон не шевелился.

– Мы тебя слушаем, – сказал Ясноглазый. Естественно, можно было бы разобраться с этим смертным лично, без свидетелей, не делясь ни с кем полученными сведениями, но после той памятной вечеринки, когда боги собрались без Ясноглазого, все как-то не получалось вернуться в компанию. А этот вот проповедник – отличный повод собрать всех. И поставить на свои места. Напомнить, кто здесь главный.

– Итак…

Младший дракон открыл глаза.

Боги. Много. Смотрят на него. А он не может пошевелиться, что-то сжало его, как невидимая рука. Он действительно избранный. Один бог открылся ему первому… Остальные решили наказать Младшего дракона. И это правильно. Так и должно быть. Именно этого Младший дракон и ожидал. Боги так велики, что быть их другом или врагом – одинаково почетно. И опасно.

– Говори, – сказал тот из богов, что сидел на троне.

Могучий и ясноглазый. С надменным лицом и гордой осанкой. Верховный, понял Младший дракон.

– Что мне позволено говорить? – спросил Младший дракон, все еще не в силах пошевелиться.

– Расскажи нам о том, кого и как ты встретил в пустыне, – сказал Ясноглазый. – Кто это был?

– Он был похож на человека, – сказал Младший дракон. – Он был так похож на человека, что пустынный разбойник не распознал в нем бога. Тень была на его лице, и разбойник подумал, что это возраст. А это были мысли о страдании людей…

Ясноглазый засмеялся, и Младший дракон замолчал.

– Нет-нет, – спохватился Верховный бог, – продолжай, не обращай внимания.

– И был он не один, демон сопровождал его. И был демон похож на человека, так же как на человека был похож бог. Они сидели у костра и говорили о Сущем, но разбойник не понял этого. Он только услышал, что демона зовут Бесом, а бога – Бродягой.

Ясик оглянулся на богов:

– Бес? Я слышал это имя.

– Это один из Ловцов, – подсказал Громовержец.

– Правильно, – кивнул Ясик. – Он придумал, если не ошибаюсь, богиню Синего пламени. Кто у нас эта богиня?

Боги промолчали.

– Ах да, – спохватился Ясик, – мы же не говорим, кто есть кто. Мы храним это в секрете. Но ведь Бес не демон? Так ведь?

– И говорил бог о том, как было, и говорил Бес о том, как есть… Разбойник был зряч, но не видел. А потом ослеп, но узрел. Демон светом погрузил разбойников во тьму, а бог, закрыв им глаза рукой, зрение вернул. Черное всегда кроется в белом, и белое прячется в черном… И тогда бог открылся разбойнику, который с того мгновения перестал быть разбойником. И сказал, что вернулся. И ушел…

– Так в каждом уходе скрыто возвращение, а в каждом возвращении прячется зерно ухода, – подхватил заунывным голосом Ясноглазый. – Бред.

Младший дракон подождал немного, а потом спросил тихо:

– Мне позволено будет закончить?

– Валяй, – махнул рукой Ясик.

Листы папируса согнулись вдвое. Каждый в отдельности, по очереди, со слабым хрустом. И еще раз.

– Он ушел, не в силах больше терпеть человеческую глупость и божественное зло. И вернулся, чтобы научить людей и наказать богов. Чтобы дать один закон богам и людям…

– Это он тебе сказал? – осведомился Ясик. – Этот Бродяга, Тот, Который Вернулся?

– Это я понял сам. Мне это открылось…

– Лучше скажи, куда они собирались уйти? – перебил его Ясик.

– Кто может найти след в пустыне? – Младший дракон даже позволил себе улыбнуться.

Когда-то давно его отец сказал – жизнь дается только раз, и наступает момент, когда ты понимаешь, что она заканчивается. И ты не должен радоваться или печалиться по этому поводу. Ты должен понимать это. И сейчас Дракон понимал, что не договорил тогда отец. Если жизнь дается только раз, то и отнять ее можно всего лишь раз. Поняв это, можно перенести все. Он всегда знал, что рано или поздно умрет.

И Младший дракон улыбнулся.

– Мне это надоело, – сказал Ясноглазый. – Из всего этого высокопарного бреда понятно только одно – некто, называющий себя Бродягой, движется куда-то в сопровождении Ловца по имени Бес. Куда?

Ясик встал с трона и пошел к кромке моря. Трон двинулся за ним, мелко семеня ножками.

– У кого есть идеи? – спросил Ясноглазый.

Он присел на берегу, зачерпнул воду и аккуратно сжал ее в ладонях. Вода превратилась в прозрачный зеленоватый шар. Внутри двигалась небольшая серебристая искорка. Рыбешка. Ясноглазый подбросил шар. Тот замер в воздухе, чуть покачиваясь.

– Где ты встретил своего бога? – спросил Ясик не оборачиваясь.

– В двух переходах к западу от деревни проклятых, – сказал Младший дракон.

Ему не нужно было врать. И от этого было легко. Только один раз. Только одна смерть. Просто и понятно.

– Если провести линию от Четвертого выхода из Бездны через место встречи с богом, с Тем, Кто Наконец Вернулся, то мы получим направление к Вечному городу. – Ясик щелкнул пальцем по шару из воды, и тот лопнул.

Рыбка упала на берег и забилась. Капелька серебра на мраморе.

– Никто не хочет поговорить с Самкой? – поинтересовался Ясик.

Никто не хотел.

– И, как на грех, Мастера тоже нет, уж он бы не отказался с ней пообщаться. – Ясик, не оборачиваясь, сел.

Трон успел оказаться в нужном месте в нужное время.

– О чем это я?.. – в задумчивости протянул Ясик. – А, ты еще здесь.

Ясноглазый посмотрел на Младшего дракона.

– Никому не нужен проповедник? – спросил Ясик. – Неплохо ведь излагает. Никому?

Тишина.

– А если я его отправлю в Зверинец, никто не будет возражать?

– Не боишься, что он испортит Сторукого? – спросила Дева.

– В каком смысле, Красотка? – засмеялся Ясик. – Разве что испортит ему желудок.

Ясик щелкнул пальцами. Младший дракон исчез.

– Оп! – Настроение Ясика стало еще лучше. Он посмотрел на все еще висящие в воздухе папирусные листы.

– Чуть не забыл.

Мрамор под листами вдруг загорелся. Ровным и сильным пламенем. Желтые, почти невидимые языки поднялись к листам, словно принюхиваясь. Осторожно лизнули. Но листы остались целыми.

– Рукописи не горят! – вскричал Ясноглазый. – Они содержат истину, а значит, не подвержены уничтожению. Как я мог это забыть!

Листы папируса теперь были заключены в пламя, как в кокон, залиты огнем, как мушка смолой.

– Что же мне теперь делать! – снова вскричал Ясноглазый и стал вдруг серьезным. – Вы бы хоть похлопали из вежливости. Какой актер во мне погибает! И драматург! Надо будет как-нибудь вызвать на соревнование лучших актеров из смертных.

Ясноглазый встал с трона.

– Что теперь делать? – спросил Ясик. – Что? Мы теперь знаем, что кто-то действительно вернулся из Бездны. Мы знаем, что вместе с ним сейчас Бес и что они могут идти… или уже пришли в Вечный город. Самка пусть сама его там поищет… Но ведь зачем-то он туда пошел? Зачем? Я тебя спрашиваю, Певец, зачем и куда он может идти?

Певец что-то рассматривал на своей лире. Очень внимательно рассматривал.

– Понятно. – Ясик по очереди посмотрел в глаза каждому из богов.

И каждый отвел взгляд. Только Дева осталась спокойной.

– Ты что-то придумала? – спросил Ясик.

Все стояли перед ним, как провинившиеся дети. И это было правильно. Никто не пытался оспорить его право вот так построить их и требовать ответа. Дева вот только чуть улыбается.

– Что тебя веселит?

– Но ведь это не Разрушителя встретил Дракон. И не Безумного бога. Может, это действительно Алый? – Дева позволила себе присесть на край камня.

Поправила складки одежды.

– Алый? – переспросил Ясик. – И это что-то меняет?

– Не знаю, меняет ли что-нибудь то, что вернулся бывший Верховный бог… – сладко улыбнулась Дева.

– Он вернется в Бездну, – сказал Ясик.

– Это ты сказал. – Мед просто сочился с улыбающихся губ Девы. – Нет Закона, запрещающего вернуться. Это просто невозможно сделать, потому и нет Закона.

Боги молчали.

– Я не знаю, как ему удалось вырваться, – сказала Дева, – но…

– Но я… или любой из вас, встретив его, должен отправить его обратно в Бездну, – жестко произнес Ясноглазый.

– Почему? – осведомилась Дева.

– Потому что я так сказал. И чтобы ты этого не забыла… – Ясноглазый усмехнулся: – Прими от меня этот подарок. Штришок к твоей красоте.

Дева вздрогнула. Поднесла руку к лицу. Ясик провел рукой, словно ставя между собой и Девой стену. Воздух затвердел, превращаясь в зеркало.

– Любуйся.

Легкая, еле заметная морщинка возле глаза. Дева потрогала ее пальцем.

– Вот и все, что я хотел всем вам сообщить, – провозгласил Ясноглазый и исчез.

Листы папируса вспыхнули и разлетелись черными хлопьями.

– Здравствуй, Алый, – сказал Мастер.

– Здравствуй, – ответил Бродяга.

– Бездна совсем тебя не изменила. – Мастер отложил в сторону деревяшку, которую строгал, когда Бродяга вошел в храм.

Встал и, прихрамывая, подошел к Бродяге. Обнял.

– Что с ногой? – спросил Бродяга, отстранясь.

– Глупость и слабость. Мои. Глупость и жестокость Ясноглазого. Все вместе.

Храм Мастера был завален свитками, странными конструкциями из дерева, кости, слюды и металлов. Храм был больше похож на мастерскую, чем на жилище бога.

Прихрамывая, Мастер прошел за алтарь, вынес деревянный табурет и поставил его перед Бродягой:

– Садись, Алый.

– Теперь я Бродяга, – сказал Бродяга. Мастер вынес второй табурет и сел напротив Бродяги.

– А я тебя ждал, – сказал Мастер.

– Это ты меня вытащил?

– Нет. Но когда я услышал, что вернулся Тот, Кто Должен Вернуться, я подумал, что это именно ты. И подумал, что ты захочешь поговорить с кем-нибудь. С кем-нибудь, кто тебя не предаст. – Мастер улыбнулся, не переставая поглаживать ногу.

Бродяга огляделся:

– Это твой новый храм?

– А что?

– Он очень похож на тот, который я запомнил. Прошло две тысячи лет, а ты…

– А с чего должны меняться мои привычки? – спросил Мастер. – И что такое две тысячи лет? Полагаешь, остальные изменились? Весь наш мир остался таким же, как и был.

– Не скажи. – Бродяга покачал головой. – Наверное, ты не замечаешь… Люди стали другими… Боги…

– Это ты не замечаешь, – ответил Мастер. – Люди всегда были такими. И боги всегда были такими. И нынешние боги, и забытые – все и всегда…

Бродяга чуть прищурился, словно старался раз глядеть что-то в глазах Мастера.

– Что? – спросил Мастер.

– Ты сказал – нынешние и забытые… Ты бывал на Забытых островах?

– Зачем? – пожал плечами Мастер. – У меня слишком много дел. Видел солнце?

– Этот кусок раскаленной бронзы?

– Вот и Ясик так же говорит, – вздохнул Мастер. – А что я могу сделать? Если сделать солнщ чуть горячее – будет выгорать небесный свод. Хорошо это будет смотреться – голубое небо с черной полосой с востока на запад.

– Зачем вообще этот небосвод, эта твердь? Вы же на ней не живете?

– Твердь… Купол. Знаешь, зачем накрывают тараканов на столе чашкой? Чтобы не расползались. И людишек так же держат, чтобы не расползались. Сколько нужно было Силы, чтобы остановить или вызвать дождь, повелевать ветром. А под небом голубым – всегда пожалуйста. И ветер с нужной силой и в нужном направлении. Помолился царь перед морским походом, пожертвовал без скупости – получай попутный ветер. Или наоборот.

Мастер, не вставая с кресла, сунул руку в ящик и вытащил каменный шар. Протянул его Бродяге:

– Полюбуйся. Восточный мир и западный – две полусферы. Вне пределов – людей нет. Пусто. Только боги. Зато никто не приплывет, скажем, к Островам.

Бродяга взял каменный шар в руки. Хрустальные полусферы поблескивали в солнечном свете.

– Это похоже на голову лягушки, – сказал Бродяга и вернул шар.

– Брось, – махнул рукой Мастер.

Шар гулко прокатился по гранитному полу.

– Восточный мир – мир поклоняющихся богам. – Мастер потер колено и зашипел.

– А в западном?

– Там поклоняются камням, деревьям, духам предков… А мы – не камни, не духи предков. Если начнем перековывать этих дикарей под себя – такая свара начнется между нами… Решили оставить как есть.

– Как есть, – эхом повторил Бродяга. – А Разрушитель?

Мастер отвел взгляд. Подобрал какую-то деревяшку, в руке появился нож.

– А что Разрушитель? – сказал Мастер. – Его ищут… Знаешь, это как безоружных отправить ловить медведя. Ловят и жутко боятся поймать.

Ленточки стружки падали на пол. Одна за другой. Быстро.

– Как ты думаешь, кто это? – спросил Бродяга, глядя на стружки.

– Никто, – ответил Мастер. – Никто не сможет получать столько Кровавых жертв и сохранить разум. Никто, и ты это понимаешь лучше других.

Бродяга смотрел на стружку.

Боль. Ярость. Боль. Темнота. Бездна.

– Извини, – сказал Мастер.

– Ничего, – ответил Бродяга. – Тем более что это правда. Я действительно лучше других это понимаю. Только не могу понять, как это случилось со мной?

– Нехорошо это с тобой получилось, – сказал Мастер. – Мы еле успели тебя остановить. Я потом специально узнавал – пятнадцать десятков молодых рабов. Сразу, в одно мгновенье. Тебе. Помнишь город неподалеку от Ледяного перевала?

Бродяга кивнул.

– Мы его сожгли. Огонь с небес. Никто не выжил. И тот твой аватара, который от твоего имени потребовал Кровавых жертв, тоже сгорел.

Нож замер. Потом стружка снова стала падать на пол.

– Твои территории поделили, аватары разбежались под новых хозяев. – Мастер искоса глянул на Бродягу.

– Я ничего этого не помню, – покачал головой Бродяга. – Ничего.

Вспышка, злость, боль, Бездна.

– Ты пришел мстить? – спросил Мастер.

– Кому? И как?

– Как? Это сейчас очень просто. Как наложить проклятье.

– Кстати, – Бродяга наклонился и поднял с пола ленту стружки, – что происходит с проклятьем? Мне казалось, что это требует постоянного расхода Силы. И поэтому применяется только в действительно серьезных случаях. А теперь, как мне сказали…

– Правильно сказали. – Мастер невесело улыбнулся. – Только теперь все по-другому. Кто-то из аватар придумал, тварь мелкая. Дешево и сердито. И можно проклинать всех подряд. Фокус в том, что проклинаемый знает о проклятье. Боль и проклятье. Человеку страшно и больно. И эти страх и боль питают его же проклятье. Как Кровавая жертва. Сила – своему собственному проклятью. Только без крови. Беспрерывный поток черной Силы. Человеку страшно и больно. И боль эта нарастает. И боль эта усиливается. И чем сильнее она становится, тем…

Мастер развел руками и замолчал. Он никогда не был силен в риторике. Но Бродяга понял. Действительно просто. Берется знак проклятья, вручается вместе с болью. Легкий толчок. А потом – виток за витком, виток за витком… Боль и страх. Проклятье.

– А мстить сейчас легко, – сказал Мастер. – Объявляешь себя Разрушителем… Бац – весь мир погибает. Ты даже пожелать ничего не успеешь. Сила Кровавой жертвы разрывает тебя, разрывает весь мир. Я так полагаю, что не только ЭТОТ мир. Солнце, звезды, вселенная… Всё. Слишком давно люди приносят Кровавые жертвы Разрушителю.

– Ты думаешь, что все-таки Разрушителя нет? – спросил Бродяга.

– Не знаю, – ответил Мастер. – Надеюсь. И опасаюсь. Не знаю.

Деревяшка закончилась, и Мастер оглянулся по сторонам, ища новую.

– Мне нужно к Проклятому городу, – сказал Бродяга.

Он ждал, что Мастер спросит зачем, но тот не спросил. Встал с табурета, прохромал за алтарь, вернулся с посудиной:

– Хочешь нектара?

– Спасибо, обойдусь. Поможешь? Я бы и сам добрался, но поджимает время.

– Время, – протянул Мастер. – Поджимает. Ты даже не знаешь, как оно поджимает. Ладно. К самому городу я тебя доставить не смогу. А вот в Семивратье… Как я полагаю, оттуда скоро отправятся корабли к Проклятому городу. Дней через двенадцать попадешь к Проклятому. Нормально?

Бродяга задумался. Кивнул:

– Пойдет.

– Мне тут надо одну штуку закончить, – сказал Мастер, – пока погуляй. Жрецы, если что…

Бродяга вышел из храма. Посмотрел на небо.

– Все еще не нравится? – спросил Бес, отдыхающий в беседке напротив храма.

Перед ним уже был стол, заполненный выпивкой и закуской.

Бродяга молча вошел в беседку и сел к столу.

– Договорились? – спросил Бес.

– Договорились, – кивнул Бродяга.

– Не вижу радости.

– Ты байку о женихе с палочкой знаешь?

– Я столько баек знаю, – сказал Бес, угощаясь вином, – что и не упомню всех.

Бродяга оглянулся на храм:

– К богатому человеку пришел парень сватать его дочь. Парень так волновался, что беспрерывно строгал палочку, пока разговаривал. А отец с интересом поглядывал на руки парня. Парень строгал до тех пор, пока вся палочка не превратилась в стружку. Богач это увидел и отказался выдать за него свою дочь.

– Ага, ага, – вспомнил Бес. – Типа, и приданое моей дочери ты так же растранжиришь. Вот если бы ты хоть что-то путное вырезал. Пусть даже зубочистку… При чем здесь эта история?

«Что должно было твориться с Мастером?» – подумал Бродяга и посмотрел на ленточку стружки, которую все еще держал в руках.

– Не сдаст? – спросил Бес.

– Не сдаст, – ответил Бродяга. – И даже поможет.

Безотказный, безответный Мастер. Руки которого могут обходиться без Силы, делая чудеса. Мастер всегда работал, каждое мгновение.

Бродяга разжал пальцы, и ленточка упала на землю.