Текст книги "Игры богов"

Ясноглазый засмеялся и посмотрел на Мастера:

– Спасибо тебе, Хромоножка. Ты все так замечательно устроил. Мы принесли жуткую клятву, и никто не сможет никому причинить вреда до самого утра. Ты думал обезопасить себя и этого выкидыша Бездны? Но всегда наступает утро. Всегда. Клятва освободит нас всех. И меня тоже. И тогда мы посмотрим, кто чего стоит. Посмотрим. Вы думаете, что все скопом меня можете победить? – спросил Ясноглазый. – А у вас получится этот скоп? Получится? Кто будет против меня? Красотка? Вояка? Вояка, ты будешь против меня?

Воин промолчал.

– То-то же! Громовержец поразит меня своим перуном? Они меня ненавидят, все ненавидят, так же как уважали тебя, Верховный бог Алый. И что, они тебе помогли тогда? Они не станут нападать на меня. Понятно? Они хотят жить. Они бессмертные и боятся его потерять, это свое бессмертие. И сделают все, чтобы выжить. Мы будем выжигать всех сторонников Разрушителя. Мы устроим показательное поражение Разрушителя… Ты великолепно подойдешь на эту роль, Бродяга. Ты будешь мерзким, с рогами, копытами, клыками и хвостом. С тобой придет твой любимый Бес, вечно молодой красавчик. И вы будете повержены и брошены туда, где вам и место, – в Бездну. Я даже дарую Бесу бессмертие, чтобы он вдоволь насладился Бездной.

Ясноглазый подставил ладонь, и жидкое пламя потекло по ней к локтю, плечу, окутало всего Верховного бога.

– Мастер так хотел продемонстрировать мне и всем вам свое презрение, что выболтал слишком много. Ты на таком кораблике прошлый раз спасал людей?

Мастер попытался удержать в руках модель корабля, но не смог. И корабль по воздуху поплыл к Ясику, огибая кувшины и горы еды.

– Мы построим, если нужно, тысячи таких кораблей. И впустим на них только тех, кто не подвержен культу Разрушителя.

Кораблик ткнулся носом в гроздь бананов и остановился.

– Если кто-то попытается спастись без нашего разрешения, – сказал Ясик и поднял указательный палец, – мы оснастим эти… как ты их назвал?

– Ковчеги, – пробормотал побледневший Мастер.

– Мы оснастим эти ковчеги таранами, посадим на них воинов. Это будет славная битва!

Несколько бананов, как лодки, поднялись в воздух. Ковчег атаковал их, опрокидывая и давя об кувшины. Удары были все сильнее, сильнее… Ковчег ударился о кувшин. Горлышко пробило дно, и кораблик стал опускаться к столу, медленно переворачиваясь.

– Ой! – сделал испуганные глаза Ясик. – Ну ничего, ты нам много ковчегов построишь. Правда, Мастер?

Мастер молчал.

– Правда, Мастер?! – повторил Ясноглазый уже громче, так, что завибрировал хрусталь на столе.

И Мастер кивнул. Самка зажала рот руками и отвернулась.

– Старый бог – с нами, – сказал довольный Ясноглазый, полыхая огнем. – Кто же против нас?

Боги молчали.

Ковчег лежал, завалившись на бок, между объедками.

– Ты что-то хочешь сказать? – Ясик взглянул на Бродягу. – У тебя есть еще немного времени до рассвета. Согласись, странная штука – жизнь. Ты так рвался сюда, так хотел разоблачить меня. Продемонстрировал, как замечательно работают твои мозги… И что? Ты рассчитывал на эту шваль? – Ясик с пренебрежительной гримасой обвел руками богов. – Это бессмертное дерьмо, – сказал Ясик. – И самое смешное, что я могу напоминать им об этом сколько угодно – они будут послушно выполнять все, что я скажу. До тех пор, пока все это будет оставаться в рамках Клятв и Законов, Пророчеств и Обещаний. В доступных всем понятиях. Пока будут получать от всего этого хоть какую-то прибыль. Ну и что, что я могу их тыкать рожами в дерьмо? Зато и они могут помыкать тысячами и тысячами… Думаешь, оттого, что я унижаю Громовержца, он меньше давит на свои ипостаси? А Мастер… Кстати, Мастер, ты ведь теперь можешь рассчитывать на прощение. У нас ведь теперь будет другой мальчик для битья. И даже два. Бродяга и Бес, которого я таки сделаю бессмертным. А твою ножку мы вылечим. И она больше не будет бо-бо…

Ясик обошел стол и остановился возле Мастера.

– Ты же не хочешь, чтобы у тебя болела ножка? Только кивни.

Мастер кивнул.

– Замечательно. Ты разрешил сделать из своего приятеля пугало… За это ты должен быть вознагражден. Теперь нужно только поцеловать больную ножку… Можно я не буду целовать твою ножку? Пусть это сделает кто-нибудь другой… Вот Самка, например. Самка! – тихонько позвал Ясик.

Самка подняла на него заплаканные глаза.

– Кто обидел эти маленькие глазки? – пропел Ясик. – Тебе ведь жалко Мастера. И тебя ведь, кроме него, никто из богов давно не трахает? Поцелуй его в колено, вылечи.

Самка встала с ложа.

– Давай-давай, – подбодрил Ясик. – Не стесняйся.

Самка наклонилась к ноге Мастера. Дотронулась губами.

Мастер закричал и рухнул навзничь. Раздался треск.

– Ну что же ты… – с укоризной произнес Ясноглазый. – Нежно нужно было. А теперь придется еще раз целовать – ногу в другую сторону выгнуло. Давай.

Самка снова поцеловала колену Мастеру. Он застонал. Опять раздался хруст. Не сильный.

– Оп-па! – воскликнул Ясик, поднимая руки вверх.

Огонь с рук рванулся вверх и разлетелся искрами. Искры повисли в воздухе, словно светлячки.

– У меня еще есть время, – сказал Бродяга.

– У тебя его масса, – ответил Ясик. – И эта ночь, которая так нежна. И много последующих дней. Мы ведь будем спасать этот мир? Будем? Тогда мы сделаем из тебя злобного Разрушителя, а… Нет, – взмахнул руками Ясик, – мы все сделаем по-другому. Ты же у нас Тот, Кто Вернулся. Разрушителем будет Бес. Он покроется очаровательной шерстью и будет, сражаясь с тобой, изрыгать пламя и дым повонючей… Серу, например. А ты будешь его побивать, разносить вдребезги и повергать в прах. На каждом представлении. И мы будем называть тебя… Спасителем. Прекрасная пара клоунов – Разрушитель и Спаситель. Так что ты мне хотел сказать?

– Я хотел попросить Мастера напомнить мне текст вашей клятвы, – сказал Бродяга. – На эту ночь.

– Странное пожелание. – Ясик даже изогнулся словно лакей на постоялом дворе. – Но – заказчик всегда прав. Мастер, прошу!

Мастер встал, глядя себе под ноги.

– Прошу, – повторил Ясик.

– Все вместе, – сказал Мастер, – и каждый из нас в отдельности должен поклясться Камнем, Рекой и Бездной, что ни один из богов, присутствующих здесь сейчас или появившихся здесь позже, не при чинит никому другому вреда. До завтрашнего утра.

– Такая вот прекрасная в своей лаконичности законченности клятва, – сказал Ясик.

– Боги умеют давать клятвы, – сказал Бродяга. – Каждое слово – значимо и важно.

– Да, – сказал Ясик, – мы такие.

И тут кто-то похлопал его по плечу. Очень грубо и вещественно.

– Я, конечно, жутко извиняюсь, – сказал Бес. – Все это, конечно, очень интересно – Спаситель, Разрушитель… Но у меня остался один вопросик к вам, уважаемый.

Потрясенный Верховный бог стоял и смотрел на человека, который коснулся его и не испытывал при этом ни малейшей неловкости.

– Это, как я понимаю, вы меня отправили за Бродягой, – сказал Бес. – Типа, втравили в эту неприятную историю.

– Я, – сказал Ясик.

– И это вы, извините, послали тех, простите, убийц на дорогу к Вечному городу? – Тон Беса был предельно вежлив. – Вы?

– Я.

– Очень приятно, – с умильной улыбкой на ли це произнес Бес. – Мы тут совсем недавно обсуждали с Бродягой, что я сделаю, если встречу вас.

– Что вы говорите? – Ясик посмотрел на Бродягу. – И что же он сказал, твой смертный друг?

– Он сказал, что даст в рожу, – спокойно, очень спокойно пояснил Бродяга.

– А вот те хрен! – радостно воскликнул Бес и врезал правой в лицо Верховному богу.

Бог рухнул на стол, сметая посуду и окончательно раздавив ковчег.

– Клятвы богов оч-чень хитрая штука, – сказал Бес, схватив Ясика за одежду и поднимая со стола, ближе к себе. – Там сказано… – Бес снова врезал, удерживая бога за одежду. Рванул на себя и подставил ко-лено. – Как там было сказано? – спросил Бес и врезал Ясноглазому ногой по лицу. – Слышь, Мастер!

Кровь брызнула и тут же прекратилась. Раны у богов заживают быстро. Но боль… Ясик пытался закричать, но только сипел. Он забыл, как это больно, когда бьют.

– Все вместе, – сказал Мастер, – и каждый из нас в отдельности должен поклясться Камнем, Рекой и Бездной, что ни один из богов…

– Въехал, бессмертный? – спросил Бес. – Ни один из богов… – Бес снова поставил Ясика на ноги и снова ударил коленом чуть пониже живота. – Все мы были людьми, – сказал Бес. – Ты был мужиком, и яйца у тебя остались…

Ясик выл, пытаясь встать, суча ногами и держась руками за пах.

– Все мы были людьми, но я так и не стал богом, – сказал Бес. – И поэтому могу спокойно тебя бить. Вот так… и так… и вот таким образом. А еще… Слушай, – спохватился Бес, прижимая бога коленом к полу. – Ты когда-нибудь участвовал в кабацких драках? Нет? Жаль. Там иногда любят пользоваться розочкой… Глина, конечно, не слишком здорово режет, но иногда попадается хрусталь… Если от удара не рассыпается в порошок, то дает вполне приличные осколки…

Бес взял со стола кувшин. Ударил об край. Вино выплеснулось на пол.

– Вторая попытка, – сказал Бес и разбил следующий кувшин.

Получился довольно длинный осколок.

– Мне Бродяга объяснял, что богу нужно делать что-то совсем уж смертельное, чтобы убить. Хотя бы временно… – Бес поднес осколок к горлу бога. – Голову, например, отрезать.

Глаза Ясноглазого расширились.

Все боги уже стояли вокруг Беса и поверженного бога, жадно глядя на происходящее. «Точно также, как подобные вещи рассматривают люди в кабаках», – подумал Бес.

– И заметь, – сказал Бес, – ты ведь не связан. Ты можешь защищаться… Но в клятве сказано – никому. Не только богу, а никому вообще не причинять вреда. Так что я тебя ударить – вот так – могу, а ты меня – нет. А когда я тебе отрежу голову, ты умрешь и возродишься здесь же, но совсем без Силы… Что с тобой сделают твои бессмертные приятели?

Ясик дернулся.

– Сообразил, – одобрил Бес. – Молодец. И так и так – ты в дерьме. Но если тебя захватят твои приятели – ты будешь вечным посмешищем… Они найдут способ тебя прищучить. А если ты ударишь меня… Есть шанс меня убить с первого раза. Тогда и в Бездне будет веселее. А кроме того, всегда есть шанс оттуда выйти. Бродяга же вышел.

Бес легко провел осколком по горлу Ясноглазого. Царапина появилась и сразу же исчезла.

– Еще раз, – сказал Бес и надавил сильнее.

И отлетел в сторону, врезался в богов, стоявших стеной.

Ясик вскочил, яростно взмахнул рукой и замер, схваченный Общей Силой.

Огненный камень, Бездна и Черная река.

Их сила неоспорима. Она непререкаема. Эту клятву нельзя нарушить. Невозможно. Нарушителя настигает кара, быстрая и неотвратимая.

Ясноглазый закричал. Он не хотел подчиняться, он пытался вырваться… Его сжало, ударило об пол. О ствол дерева. Его швыряло от дерева к камню и от камня к столу.

Ясноглазый перестал кричать, сражался молча и в остервенением. И, уже понимая, что все бесполезно, что его победил человек, что больше надеяться не на что, бог перестал сопротивляться. Он замер. И у него еще было несколько мгновений, чтобы обвести взглядом богов, посмотреть в глаза Беса и спокойно, почти спокойно, сказать:

– Я все равно вернусь.

Ярче тысячи медных солнц сверкнула посреди Острова вспышка, и Ясноглазый исчез.

– Вот, в общем, и все, – сказал Бродяга. Бес взял со стола уцелевший кувшин:

– До сих пор руки трясутся. – Бес выпил вина, помотал головой. – Слышь, Бродяга, может тут кому еще в дыню настучать? У меня сегодня рука легкая.

– Извини, – сказал Бродяга, – даже если бы и хотел, не могу тебе сказать. Это бы означало причинить вред одному из нас.

– Так намекни, – засмеялся Бес и снова выпил. – А если я до рассвета пару богинь обесчещу, это будет вредом?

– Тебе вредно много пить, – сказал Бродяга и отобрал у Беса кувшин. – Нам пора.

– Это куда? – поинтересовался Бес.

– Еще не знаю, – сказал Бродяга.

– Ты мне собираешься должок отдавать? – спросил Бес.

– Не знаю, – сказал Бродяга. – Если получится… И если ты еще хочешь…

Бес задумался.

– Вот в том-то и дело, – сказал Бродяга. – Пошли?

И они пошли к летающему кораблю Мастера.

– Ты что там, кстати, ляпнул, когда с богами здоровался? – уже возле самого корабля спросил Бродяга.

– А что? Классная фраза – «Да пребудет с тобой Сила».

– Полный кретинизм, – сказал Бродяга. – Чтобы я ее от тебя больше не слышал.

Бес остановился.

– Знаешь что? – сказал Бес.

– Что? – спросил Бродяга.

– А не пошел бы ты со своими указаниями, – сказал Бес. – Рот еще мне будешь затыкать! Один бессмертный уже пытался со мной драться!

Они остановились перед кораблем.

– Ты этой штукой управлять умеешь? – спросил Бес.

– Не-а! – покачал головой Бродяга.

У них за спиной послышался хруст гальки. Бес и Бродяга оглянулись. Боги.

– Чего нужно? – спросил Бес.

Певец оглянулся на остальных и сделал шаг вперед:

– Что нам делать?

– С чем? – спросил Бродяга.

– С Лимбом. С Разрушителем. С миром.

– Хороший вопрос, – оценил Бес. – А мы здесь при чем?

Певец беспомощно оглянулся на остальных богов.

– А я твоего пророка спас из Зверинца, – растерянно сказал Воин. – Младшего дракона.

– Отправь его куда-нибудь поближе к дому, – попросил Бродяга. – Ему просто не повезло.

– Отправлю, – сказал Воин. – Но нам что делать?

– Во-первых, – потребовал Бес, – эту твердь небесную отмените. Горизонт Истинный, звезды эти поддельные и солнце – все убрать к свиньям собачьим.

– Хорошо, – сказал Мастер.

Боги продолжали стоять, выжидающе глядя на Бродягу и Беса. «Как собаки побитые, честное слово, – подумал Бес. – Не бросать же их в таком состоянии».

– Разрушителя придумали люди, – сказал Бес. – Так? Это вы своими фокусами их к этому подтолкнули, аватары ваши отвязанные… Так? По гадости маленькой, по подлости – все вместе и стало Разрушителем. А вы сделайте так, чтобы люди придумали другого бога, нормального, светлого. Этого… – Бес почесал в затылке. – Спасителя, – вспомнил он. – Ясик этот ваш нормально придумал имя. Спаситель. Договоритесь между собой, слово дайте, что будете работать вместе, изображать светлые деяния этого самого бога. Поклянитесь, в конце концов… Трудно будет, но вы постарайтесь. Вон какие все красивые да умные.

Бес оглянулся и увидел потрясенный взгляд Бродяги.

– Чего уставился? – осведомился Бес. – Противоположности друг друга гасят, дают ноль. Понятно?

– Что? – спросил Бродяга.

– Это просто: берешь хрустальную палочку и начинаешь ее тереть о шелковую тряпочку… – Бес начал показывать на пальцах, спохватился и спрятал руки за спину.

– Как твоим кораблем управлять? – спросил Бродяга у Мастера.

– Просто подумай, куда хочешь.

– Тогда мы полетели, – сказал Бродяга.

Бес подождал, пока Бродяга вошел в корабль, оглянулся и посмотрел на богов:

– Смотри, Самка, я на праздник к тебе заявлюсь. Ты там мне подготовь пару девочек с диким лицом.

– Хорошо, – улыбнулась сквозь слезы Самка.

– А вы все, – лицо Беса стало сердитым, даже грозным, – запомните. Если снова начнете фигней заниматься, я вернусь. С копытами, клыками, шерстью – вам всем места будет мало. Вы хорошо придумываете клятвы, а мы, люди, умеем их использовать. Бродяга верно сказал.

Боги стояли неподвижно до тех пор, пока корабль не исчез вдали.

– Спасителя придумать? – сказал наконец Громовержец. – Это что, сопли людям вытирать?

Воин сплюнул.

– Нужно подумать, – сказала Дева.

– Думать? – Самка обернулась к ней так резко, что та шарахнулась. – Нету у нас времени думать. Нету! В любой момент все может накрыться. Не хочешь ничего делать – отвали, не мешай. Хватит убивать, доубивались уже. Любовь вместо войны…

– И весь мир будет искать новые позы, – сказал Громовержец.

– Весь мир может Лимбом накрыться! – неожиданно поддержала Самку Охотница. – Нужно поклясться!

– А потом кто-то найдет лазейку, чтобы самому стать этим Спасителем, – выкрикнул Поэт. – На кого-то горбатиться?..

Мастер вздохнул, отвернулся и пошел к разгромленному столу. Нашел остатки своего разбитого ковчега, сложил перед собой и стал рассматривать, прикидывая. Подошла Самка, присела рядом.

– Был ты, Поэт, всегда уродом, уродом и остался, – сказал Воин. – Я вон спас Младшего дракона!

– Теперь все будут рассказывать, как они боролись против Ясика и Разрушителя, – съязвила Охотница. – Герои…

– Так мы что-то делаем? – спросил Громовержец.

– Полагаешь, они бросились приносить клятву? – спросил Бес.

– Они сейчас будут спорить и прикидывать, не замыслил ли кто-нибудь всех напарить, – ответил Бродяга.

– Ну ты и слов нахватался, – покачал головой Бес.

– С кем поведешься… – Бродяга тяжело вздохнул. – А ведь он мог успеть тебя убить.

– Само собой, – согласился Бес. – Я до последнего надеялся, что он согласится стать бессильным. А он как врезал! Мое счастье, что он не Силой ударил, а рукой. Очень уж я его унизил.

Корабль снизился и летел над самой водой.

– Получится? – спросил Бес. – Или действительно придется потом…

– Не знаю, – честно признался Бродяга. – Не знаю. Не один еще город, возможно, придется испепелить… И потоп… Не знаю. Это же не только от богов зависит. Думаешь, люди мало приложили руку к тому, чтобы другие смертные захотели всеобщего разрушения? Мало?

Бес посмотрел на воду, быстро перевел взгляд на небо.

– Есть! – выкрикнул он. – Небо, смотри! Народ сегодня ночью просто охренеет.

Тверди больше не было. Были звезды. Полное небо звезд. И не было двенадцати созвездий, делящих и небо, и жизни людей на части. Вернее, они были, но их нужно было еще найти. Найти.

– И куда мы теперь премся? – спросил заметно повеселевший Бес.

– На восток. Это там, где восходит солнце, – сказал Бродяга. – Ты должен это увидеть первым. Заслужил.

Бес пожал плечами. Что он, восхода не видел?

– С другой стороны, – сказал Бес, – ну дадут они клятву. Дадут. И что? Это всего лишь слово.

Бес толкнул Бродягу в бок и обнаружил, что Бродяга спит.

– Ну ладно, – сказал Бес, – слово так слово. И было слово.

У дороги, недалеко от перекрестка караванных путей, сидел человек. Его волосы были похожи на снег. Его лицо было словно опалено неземными страданиями. Человек сидел молча, глядя перед собой. Он никого не беспокоил и не окликал. Иногда, поначалу очень редко, к нему подходили люди. Некоторые – из любопытства. Они задавали вопросы, и человек отвечал.

Вечером, когда путники оставались возле него на ночлег, он рассказывал им свою историю. И не было у него ни изысканных сравнений, ни возвышенных фраз. Он простыми словами рассказывал о том, как однажды встретил в пустыне, ночной пустыне, двоих – бога и беса. Как ослеп. И как прозрел. Как мог выбрать путь беса, но выбрал путь бога. И как остальные боги, терзаемые страхом и ревностью, схватили его и бросили к чудовищу. Как другой бог, высокий и сильный, закованный в доспехи и с мечом пламенным, вдруг проникся к нему жалостью. И спас из лап немыслимого ужаса.

Бог-воитель позволил человеку вернуться, чтоб рассказать о боге, который вернулся. Этот бог не принес спасения. Этот бог не принес счастья. Он принес надежду на счастье и спасение. И принес слово.

– Мой отец учил, – заканчивал свою речь Младший дракон. – У человека есть только его слово. И что у меня будет, если не будет слова?

Его называли чудаком, седого рассказчика. Но с каждым днем все чаще и чаще люди останавливались возле него, чтобы услышать рассказ.

Хотя что такое рассказ – всего лишь слово.

Но оно было.

Слово.

Ноябрь, 200З

Единственным плодом сверхчеловеческих усилий высочайших мудрецов мира на протяжении шестидесяти поколений стали слова, слова, и ничего, кроме слов.

Томас Бабингтон Маколей