Текст книги "Охота на Клариссу"

– Ты даешь мне надежду.

– Да, друг, надежда умирает последней, мы еще расправимся с язычником, нанесем ему такой удар, которого он не выдержит. Вот тогда ты и станешь графом! Но сделать нужно все разумно, чтобы у этого нормандского быка Ричарда не было повода нам мстить. И красотка будет твоя.

С этими словами Тибо подсел поближе к грузному барону и обнял кузена за плечи.

– Но молодую графиню-то он уже оседлал, а я не люблю чужие объедки подбирать! Я ее давно добиваюсь. Старый дурак, ее папаша, наотрез мне отказал еще два года назад. Но потом будто бы все пошло как нужно – добрые люди графа Эдмонда отправили к Богу вместе с женой. Вроде бы никто не стоял между мною и титулом графа Мелана. Если бы не этот варвар, графство уже мое было бы! Да и девчонка красотка редкостная! Но я ей потом припомню, что она мною пренебрегла, будет ноги целовать! А сам буду у нее на глазах девственниц трахать! – Слюна так и летела из толстых губ.

– Донат, угомонись! Все обязательно будет так, как ты хочешь! Но это планы на будущее! А сейчас мы может развеяться? Твой гарем, конечно, пополнился?

– Да, могу предложить тебе неплохую забаву, – оживился Донат, – есть две новенькие стройняшки из одного селения.

– Это интересно, и какого возраста?

– Семнадцатки, я уже их попробовал, – Донат искривил тонкие губы в слащавой улыбке и потер руки.

– Что же ты молчал? – воскликнул граф и вскочил. – Идем смотреть.

– Чего на них смотреть-то? – удивился Донат. – Конечно, идем.

Когда друзья вошли в специально отведенную для любовных утех комнату, девушек уже подготовили. На них были нарядные туники, из-под которых пикантно выглядывали расшитые розочками нижние рубашки. В тщательно вымытые и расчесанные волосы были вплетены полевые цветы, они и многочисленные букетики, развешанные по всей комнате, источали нежные запахи, заполнявшие всю комнату головокружительными ароматами. Донат отличался хорошим вкусом – это было видно по отобранным им девушкам. Одна из них, ростом повыше, стройная длинноногая шатенка – сверкающие на солнце локоны ее густых волос ниспадали до самой талии. Другая – белокожая лань маленького роста, но очень элегантная, с точеной фигуркой. Ее иссиня-черные волосы окружали маленькую головку и были заплетены в тугую толстую косу. Когда мужчины вошли, девушки заученно заулыбались.

– Как зовут наших маленьких милашек? – слащаво заговорил граф, поглаживая седую бороду.

– Эта стройняшка – Алике, – начал представлять своих наложниц хозяин гарема, так как они только поглядывали на мужчин. Зеленоглазая шатенка молча бросала взгляды то на барона, то на графа. Маленькая брюнетка нежно гладила руку подруги, глядя на нее своими темно-коричневыми, почти черными, влажными глазами. Чувствовалось, что девушки очень дружны.

– Ах, какая малышка! Мне нравится малышка! – засюсюкал Тибо, и брюнетка вздрогнула и машинально провела рукой себе по животу.

– Это наша маленькая Жакот, – Донат подошел к девушкам и потеребил брюнетку по щеке, та провела по его волосатой руке нежной ладошкой. Барон властно взял Жакот за круглый подбородок и приблизил личико юной девушки к себе.

– Хорошая лисичка, ты всегда должна быть ласковой со своими хозяевами, – его мокрые губы сложились трубочкой.

– Донат, дай мне тоже насладиться этим цветочком, – вмешался Тибо, – она такая нежная…

– Я знаю, как доставить удовольствие господину, – хихикнула Жакот.

– Это похвально, похвально, но я сам тебе все покажу, – слащаво прошептал граф, ощупывая грудь девушки и ее ягодицы.

– Ого, грудь у Жакот хоть и небольшая, но тугая! – восхитился седобородый сластолюбец. – Да и попка кругленькая, как орех!

– Так и просится на грех! – подхватил его друг, надвигаясь на вторую любовницу. Алике увлекла грузного барона к стене, но наткнулась на широкую лавку и чуть не упала. Барон уловил момент, обхватил юную прелестницу за плечи и притянул к себе. Толстяк впился мокрыми губами в расслабленный розовый ротик молоденькой девушки, да так, что она чуть не задохнулась.

– Смотри, Донат, какие ножки! – воскликнул граф, задирая подол туники и нижней рубашки Жакот. Тугая волна желания подкатила к горлу старика, и он был уже не в силах сдерживать свои жадные руки. Тибо, не обращая внимания на кокетливое сопротивление девушки, стал поспешно развязывать шнуровку на ее платье. Быстро, почти грубо, он содрал с девушки верхнюю одежду и принялся за нижнюю рубашку. Красавица делала вид, что пытается защититься, но сильные вездесущие пальцы графа уже ощупали все ее тело, подбираясь к самым сокровенным местам.

Донат же повалил Алике на лавку и, не снимая платья, обнажил ее округлые ягодицы.

– Ну, козочка, сопротивляйся, – бормотал он, ― мне это нравится. – Но Алике внезапно сменила тактику и как бы невзначай провела рукой по возбужденному месту барона между ног. От этого и без того тугой дротик чуть не прорвал штаны.

– О, нас не обманули, граф! Она горяча как вулкан!

– Это в такие-то годы?

– Как ни удивительно! Нужно наградить управляющего за неплохую работу, он умеет хорошо выбирать козочек, – продолжал восхищаться барон. Руки же его в это время не забывали об одежде Алике. Скоро девушка была совсем голой. Для усиления эротического чувства Донат обвязал на талии юной наложницы алую ленту от платья.

– Люблю, когда хотя бы что-то остается, – бормотал он, завязывая бант.

– Я вижу, ты уже ничего не боишься, мышка? – постарался ласково спросить граф и стал снимать штаны. – Посмотри, что у меня есть!

– О, мессир, девушкам не нужно этого видеть, – кокетливо отозвалась Жакот.

– У барона можно, потом расскажешь подругам, что ты видела в замке Доната! – гордо заявил Тибо. – Посмотри, какой богатырь!

К этому времени мужчина уже снял штаны и обнажил свое возбужденное подрагивающее древко. Жакот провела рукой по обнажившейся плоти, но на ее нежную ладонь легла сильная ладонь графа и заставила ее сжаться.

– Ты не отворачивайся, а посмотри, – посмеивался граф, – да и приласкай его своей нежной ручкой.

Мужчина запустил другую руку глубоко в волосы Жакот и жадно впился в ее маленький рот.

Барон к этому времени уже полностью обнажился и стал покрывать поцелуями розовую кожу Алике.

Барон навалился на стройную шатенку своим круглым животом сзади и прижал к деревянной скамье так, что она с трудом дышала.

– Не бойся, он не кусается, – протянул своим тоненьким голоском барон и прижался потной грудью к нежному телу. – Тебе будет приятно, уверяю!

Тибо засмеялся в поддержку «остроумному» замечанию, и мужчины стали сладострастно хохотать.

– Я слишком разгорячился, – воскликнул Донат, – так и кончу, не начав. Не охладить ли нам свой пыл глотком вина?

– Хорошая идея, – согласился граф Шатрский, отпуская стройную куколку из своих жилистых лап, – да и девчонкам не мешало бы налить. Только не предлагай свою прошлогоднюю кислятину!

– Для таких случаев у меня есть вишневая наливочка пятилетней выдержки, – хозяин замка потянулся за объемистым кувшином.

Мужчины уселись рядом на широкой скамье. Отставив кувшин в сторону, барон поднялся и, взяв их за руки, подтащил девушек к скамье. Друзья усадили наложниц к себе на колени и стали, шутя, заливать им в рот крепкий напиток. Алике и Жакот не сопротивлялись – видно, вино барона им пришлось по вкусу. Сладкие струи наливки стекали по бугоркам небольшой груди Алике, и барон стал жадно слизывать влагу прямо с коричневатых сосков.

– А ты дай этим струйкам стечь ниже, вон туда, – посоветовал граф, – там ты оближешь более сладкие места! ― и звонко хлопнул по розовой попке.

Оргия продолжилась. Тибо насладился Алике, задрав ее стройные ноги под самый полог резной кровати, а барон занялся черноволосой «кобылкой», уложив ее рядом с подругой.

Когда мужчины устали, барон кликнул Матильду, и та принесла обильные закуски: копченых рябчиков, маринованную телятину, соленых угрей. Кстати оказалось и кислое вино, недавно поруганное графом. Пирушку друзей нарушил шум во дворе замка. Мелькнуло красное насиженное пятно на толстой заднице – барон нагнулся, чтобы выглянуть в окно. Там он увидел женщину в темном плаще с капюшоном.

– О, как ты вовремя! – крикнул барон гостье и помахал рукой.

У посетительницы заняло немного времени, чтобы дойти до «гарема». Ни один мускул не дрогнул на ее невозмутимом лице при виде обнаженных мужчин и двух девиц. Граф и барон даже пальцем не двинули, чтобы прикрыть свои поникшие «орудия любви».

Женщина склонилась в подобострастном поклоне.

– Как там поживает наша старая знакомая со своим новым мужем? – Барон лениво почесал свой толстый живот.

– Никаких новостей для вас, господин, – неуверенно проговорила осведомительница, – новый граф постепенно овладевает сердцем Клариссы. Но этого и следовало ожидать, ведь он очень красив.

– Да, старик Донат, – с хохотом вмешался граф Шатрский, – ничего не выйдет у тебя с женитьбой на этой штучке – нормандец, как видно, умеет ублажить красотку!

Расстроенный барон так посмотрел на кузена, что тот сразу затих:

– Ладно, ладно, друг мой, уже и пошутить нельзя!

– Пойдем оденемся, Тибо. Нужно послушать, что нам еще расскажут о новом графе Мелана. Потом продолжим!

– Да нет, что-то уже не хочется больше.

– А что, тебя уже не устраивают мои кобылки? – удивился Донат.

– Ну, ты же знаешь, – протянул Тибо с ухмылкой, – мужчине все время хочется чего-нибудь новенького! Да скучные они у тебя, неопытные.

Барон почесал жирный затылок, и его глаза поднялись вверх, всматриваясь в только ему известную точку пространства.

– Думаю, мы можем еще кое-что придумать, – наконец загадочно пропел он своим тонким голоском, – одевайся, поговорим с гостьей и съездим в одно место!

Графа Шатрского не нужно было долго уговаривать, и вскоре небольшой отряд покинул расположение замка. Настроение у кузенов стало отменным, наверное потому, что впереди их ожидали сладостные утехи, да и погода откликнулась на хорошее состояние духа веселыми голосами птиц и ласковыми лучами заходящего солнца. В разговорах да похвальбах дорога показалась не очень длинной, прошло совсем немного времени, и всадники остановились у небольшого дома на самом краю отдаленного селения во владениях Доната. Покрытый коричневой черепицей навес почти скрывал тяжелую дубовую дверь, служащую входом в этот загадочный дом.

Дверь скрипнула, и показалось узкое морщинистое лицо хозяйки. Через мгновение старуха растянула столетние складки вокруг провалившихся губ в подобие угодливой улыбки.

– И это твоя красотка?! – возмутился граф.

– Что вы, мессир, – крякнула старая сводница, – у меня есть такие девушки!

И старуха звонко чмокнула узкими губами и нарисовала в воздухе что-то типа лютни крючковатой рукой. ― Но я бы хотела вначале получить три солида!

– Ты будешь доволен, Тибо, – барон, передав деньги старухе, похлопал друга по плечу, и они, спешившись, ступили в жилище.

Проскрипев рассохшимися половицами, знатные гости расположились на стульях у дощатого стола. В жерле камина, сложенного из больших красных камней, варилось какое-то зелье, источавшее зловеще-загадочный запах; сквозь узкие окошки в дом еле-еле пробивались остатки вечерних лучей солнца. Однако помещение было довольно просторным, а деревянная лестница вела на второй этаж, где было еще несколько комнат.

Старуха громыхнула об стол кувшином, и перед посетителями возникли две большие глиняные кружки.

– Угощайтесь, гости дорогие, – проскрипела она, и в ее глазах блеснул лукавый огонек.

– Что это? – граф Шатрский недовольно перекривился, заглянув в кружку.

– Не бойся, а лучше попробуй, – посоветовал Донат и сам прильнул к угощению.

Винцо и вправду оказалось отменным. Возможно, старая сводница знала какие-то секретные рецепты, скорее всего, она добавляла пряности и разные настои. Как бы там ни было, а напиток сам вливался в разгоряченное горло, не позволяя губам сомкнуться, пока тяжелая кружка не опустела.

Тибо довольно крякнул и утер губы.

– И вправду хорошо вино! – воскликнул он, чувствуя, как жаркий огонь приятно разливается по венам, исходя из живота и заполняя собой все тело.

– Погоди, сейчас это зелье достигнет твоей головы…

– Я понял, – перебил граф, – и эта старуха покажется мне красавицей.

– Вы зря обижаете старость, – заметила хозяйка дома, – этой участи не избежать никому.

– Ну, пока мы молоды, можем и позабавиться, – не согласился Донат.

По пронзительному взгляду из-под кустистых бровей можно было догадаться, что сводня не согласна ни с первым, ни со вторым утверждением барона.

– У меня для вас приготовлены шустрые девочки, и помоложе, чем я, – все же ответила она.

– Ну так давай их! – Донат довольно потер руки.

– Э нет, мессиры, – возразила старуха, – нужно осушить еще по одной кружке! Я уже послала за ними.

– Это что, условие? – удивился граф, но все же потянулся к заветной посудине, опять возникшей перед его крючковатым носом.

– Скорее предисловие, – засмеялся Донат и, опрокинув кружку, стал жадными глотками осушать ее.

Тибо увидел, как ходит кадык барона под слоем сала на толстой шее, и невольно сглотнул слюну – вино словно манило его.

Вскоре граф почувствовал, как таинственный напиток достиг и его головы и других потаенных частей тела. Стало весело и хорошо, даже деревенский дом приобрел черты привлекательности. К тому же немолодой граф почувствовал в своих чреслах необычайную силу и страстное желание. Он провел рукой по штанам ниже живота – его мужское достоинство буквально рвалось на волю, пытаясь освободиться из оков одежды. Граф до этого никогда в своей жизни не ощущал такого сильного желания и был удивлен величине своего восставшего органа.

– Ах, какие кавалеры! – веселые женские голоса вернули графа к реальности.

В комнату буквально ворвалось несколько нарядно одетых молодых женщин. Одна из них бухнулась графу прямо на колени, обдав его волной сладких дурманящих запахов. Пухлая рука красотки обвила шею Тибо, а ее алые губки впились в его сухой рот еще до того момента, пока он успел открыться. Граф даже не успел толком рассмотреть налетчицу, но уже ощутил горячую страсть ее пышного тела и вездесущие нежные пальчики. Молодица почему-то захотела приложиться и ко лбу графа, и его нос при этом уткнулся прямо в ее колышущуюся мягкую грудь. Ножка шалуньи выглянула из предусмотрительно глубокого разреза в широкой юбке, и хищная рука графа сама потянулась к нежной бархатистой коже и поползла выше по шелковистому бедру.

В это время граф услышал за спиной еще одну женскую трель, но уже возмущенную.

– Что ты напала на графа, Клаудина! Я тоже хочу побаловаться с нашим гостем!

И Тибо ощутил, как сзади на него навалилось еще одно полыхающее страстью тело, а вездесущие ручки мгновенно оказались на его животе, прямо под одеждой, и стали настойчиво проникать все ниже и ниже. Граф хотел повернуться, чтобы взглянуть на вторую прелестницу, но черные локоны закрыли ему глаза, и еще одни губы прильнули к его шее.

То ли от ласк Клаудины и ее подруги, то ли от хитрого зелья старухи, но голова у графа совсем пошла кругом, и дальнейшие события понеслись вскачь помимо его воли. Три тела переплелись в сладостной любовной битве, и граф уже не мог разобрать, чье тело он ласкает, а чьи руки доводят его до экстаза. Лишь изредка ему удавалось вырваться из этой карусели, чтобы увидеть такое же буйство страсти, происходящее рядом с его другом. Страшный напиток подействовал на любителей любовных утех таким образом, что они не могли угомониться до самого рассвета. Не разбирая, где кровать, а где пол, груды борющихся тел перемещались по комнате, вновь и вновь вступая в любовную схватку.

* * *

Граф Шатрский очнулся только утром. Луч солнца упал прямо на его опухшее лицо, и он пошевелился, недовольно кряхтя. После столь бурной ночи все части тела нестерпимо ныли. Особенно тянуло между ног. Его бедный орган потрудился на славу в эту ночь и был иссушен окончательно. Невольно граф провел рукой между ног. Орудие ночной битвы настолько уменьшилось, что, казалось, исчезло совсем и отозвалось острым всплеском боли. Старуха мирно подметала пол. В очаге уже что-то булькало.

– Боже, – простонал граф, – где эти шлюхи?

– Вы о моих девочках, мессир? Они ушли еще на рассвете. И они совсем не шлюхи. Просто им было интересно поиграть с такими знатными гостями, как вы.

Барон тоже поднялся, кряхтя и чертыхаясь. Придерживая рукой негнущуюся спину, Донат потянулся к кувшину с молоком и жадными глотками осушил его.

– Что это было за зелье, Донат? – почти проскулил граф.

– Да черт с ним, с этим зельем, – промычал барон, – главное, девочки-то какие!

– А я их и рассмотреть толком не успел…

– Ну, то, что тебе нужно было, ты, по-моему, очень даже рассмотрел, – Донат ухмыльнулся.

– Да, все-таки ты молодец, – согласился граф, – такая ночь надолго запомнится. Правда, денег у меня они изрядно вытянули!

– А меня не надуешь! Я их повадки знаю! Дал по солиду и предупредил, что это все!

Встреча в лесу

Позавтракав, граф Мелана встал из-за стола и вышел во двор. По небу проплывали кавалькады кучевых облаков. Сквозь них прорывались яркие лучи и сверкающими проблесками бродили по голубому небу. Ночная гроза прошла Мелан стороной, и небо стало стремительно очищаться. Солнце так ослепительно светило, что казалось, будто сама земля испускает тепло. День обещал быть жарким и душным, и птицы радовались хорошей погоде, описывая круги по воздуху и звонким пением приветствуя солнце.

– Ну вот что, милая, сейчас мы с тобой поедем в лес, – объявил Ингмар, вернувшись в зал. Погода и впрямь звала на прогулку. ― Все-таки у нас с тобой медовый месяц!

– Ты норманнский варвар, Ингмар, – совершенно не умеешь обращаться с дамами, – с лукаво-ангельской улыбкой запротестовала Кларисса, – тебе нужно было вчера сказать, что поедем гулять.

Молодая женщина и сама была не прочь развеяться, но некоторые особенности ее характера заставляли ее противиться. Язык как будто самостоятельно высказывал то, что она вовсе не хотела говорить.

– Какая разница? – удивился хевдинг. – Да и не знал я вчера, что сегодня будет такая чудесная погода.

Мужчина подошел к жене и обнял ее за талию.

– Поедем, милая, не капризничай.

Постепенно Ингмар, даже против ее воли, начал завладевать сердцем Клариссы. Она стала замечать за собой, что ей нравится его могучая фигура, что не вызывает прежнего раздражения его повелительный голос, когда он командует ее слугами. Графиня отметила про себя, что ей уже нравится, что теперь муж взял на себя большинство забот и дел по управлению графством. Конечно, на жене графа по-прежнему осталась лежать ответственность за порядок в замке. Кларисса распоряжалась созданием и сохранением припасов на зиму, ей подчинялись работники кухни, она следила за чистотой и порядком – муж, как и обещал, не вмешивался в мелкие покупки, которые она делала. Но как хорошо стало, что Ингмар взял на себя командование дружинниками! С этим грубым народом графине было очень нелегко справиться – они явно не желали подчиняться женщине. Правда, она злорадно ожидала последствий порки караула, заснувшего на страже. Ей казалось, что франки возненавидят норманнского захватчика. И каково же было удивление Клариссы, когда она обнаружила, что после порки никто не затаил злобы на нового графа. Оказалось, дружинники, которые прозевали кражу корабля, только больше стали уважать нового хозяина за твердый характер. Вдобавок любители поспать, получив назначенные удары плетей, как бы искупили свою вину. Ингмар придерживался такого правила: получил наказание – вины больше нет. Хевдинг давал возможность каждому из своих подчиненных в дальнейшем делом доказать, что проступок был лишь досадным недоразумением. После порки франки стали нести службу не хуже своих товарищей норманнов. Да и вообще отношения между франками и дружинниками Ингмара сразу же после свадебного пира стали довольно дружественными. И здесь не обошлось без влияния Ингмара. Граф с первого дня не делал разницы между людьми разной национальности. Правила были одинаковы для всех, наказания и поощрения тоже. Так, за спасение драккара хевдинг наградил дорогими кинжалами двух франков и трех викингов, а за сон на дежурстве приказал выпороть пятерых франков. Все, и даже выпоротые, считали приказ норвежца справедливым. Кларисса сама видела, как, поднявшись после порки, любители поспать сами подходили к графу и, принеся свои извинения, обещали в дальнейшем быть примерными дружинниками. Это поразило женщину – она никогда не отдавала распоряжений о физических наказаниях.

Все-таки мужчинами должны управлять мужчины, была вынуждена признать Кларисса.

– Ну что, уговорил? – отвлек от раздумий Клариссу муж.

– Я буду готова только через час.

– Хоть через два, – хмыкнул хевдинг, – мы ненадолго.

Когда они выехала из ворот, все невольно залюбовались красивой парой. Да и лошади были им под стать. Дагни, игреневый жеребец Ингмара, и Сейла, белоснежная, с черным хвостом и такой же гривой, изящная, как и ее хозяйка, не удержались и понеслись к реке. Лошади не могли не разделить чувства наездников.

– Мы едем без охраны? – удивилась Кларисса.

Ингмар погладил рукоятку меча, закрепленного на широком кожаном поясе, и усмехнулся:

– Разве тебе нужна еще какая-нибудь дополнительная защита? С тобой ведь я.

От его уверенных слов Кларисса успокоилась и пустила Сейлу галопом по чудесному зеленому лугу. Дагни поспешил за ней, похоже, жеребец тоже находил красавицу кобылицу весьма привлекательной. Но на Клариссу до сих пор навевал ужас тот лес, где было расположено опасное болото, и она направила кобылу к дубовой роще – в противоположную сторону.

– Попробуй, догони! – кокетливо крикнула графиня и послала Сейлу в стремительный галоп.

Белая кобыла была более резвой, чем тяжелый Дагни, и быстро оторвалась от преследователя. Ингмар прижался к взмокшей шее жеребца и пришпорил его. Веселый смех жены стал приближаться. Вилланы, проезжающие мимо на телеге с сеном, вывернули себе шеи, наблюдая, как мчались по зеленому лугу два всадника. Прозрачная белая вуаль развевался на голове изящной женщины, а рослый белокурый мужчина, стараясь догнать всадницу, просто слился со своим коричневым жеребцом. Лишь на краю поля Ингмару удалось настичь жену.

Они пересекли небольшой кустарник на окраине луга и въехали в дубраву – кроны величественных дубов сомкнулись над их головами где-то далеко вверху. Мощные узловатые стволы были расположены друг от друга на большом расстоянии, и дубрава напоминала громадный зал с многочисленными колоннами. Под раскидистыми кронами дубов молодых деревьев не было, росла только невысокая трава, да и то небольшими кустиками. Лошади сбавили темп и неторопливо брели, как бы подчиняясь духу покоя и торжественности, царившему в лесу. Иногда из кустов выскакивал потревоженный заяц и несся петлями, как будто за ним гналась свора собак. Где-то вдали слышались трубные крики оленей – самцы вызывали друг друга на бой и оповещали своих дам о своей готовности к любви. Ингмар ехал за женой немного сзади, чтобы полюбоваться стройной фигуркой Клариссы и ее изящной посадкой в седле. Молодая женщина ощущала жадный мужской взгляд – ей было приятно, что тот не спускает с нее глаз. Время от времени Кларисса оглядывалась и неизменно натыкалась на теплые голубые глаза нормандца.

Вскоре дубрава перешла в сосновый лес. Толстые коричневые корни могучих сосен заросли кустиками черники. Ягоды уже начинали созревать, и Ингмар предложил спешиться. Через некоторое время губы у мужа стали темно-синими, как у вампира. Кларисса залилась смехом, показывая мужу на его рот. Тогда викинг достал свой меч, и в начищенном отполированном клинке женщина увидела свое отражение. У нее был точно такой же рот мертвеца. Ингмар взял жену за теплую руку и попробовал притянуть к себе, но та, игриво взвизгнув, вырвалась и побежала вниз по поросшему густой травой склону.

– Тебе больше никогда не удастся сбежать от меня, – воскликнул мужчина и бросился вдогонку.

Как и следовало ожидать, спустя десяток шагов кокетка споткнулась и была настигнута могучим варваром. Ингмар обхватил ее сильными руками, и они с хохотом покатились по склону. А когда остановились, норманн оказался внизу. Он крепко обнял жену и прильнул жаждущими губами к благоухающему лесными ягодами нежному рту. Кларисса зажмурилась, голова у нее слегка закружилась от пьянящего наслаждения. Он целовал и ее глаза, и изящную шею, бормоча страстные, но мало понятные слова на норвежском.

Вдруг она ощутила, как теплая рука коснулась ее обнаженной груди. Молодая женщина и не заметила, что он успел развязать шнурки на ее одежде. Ингмар прикоснулся губами к розовому соску и стал посасывать, осторожно покусывая его. Затем он втянул в рот и второй, дрожащий от нетерпения и уже затвердевший сосок. Горячие губы переходили от одной груди к другой, пока она не обезумела от желания. От острого удовольствия Кларисса, уже не сдерживаясь, вскрикивала и стонала. Руки опустились на его плечи, и она с удовольствием потрогала крепкие мышцы на широкой спине. Ингмар притянул ее к себе, перевернулся, приподнял подол ее туники, и охваченная сладострастной дрожью Кларисса послушно раздвинула ноги, отдаваясь волнам наслаждения. Мощные бедра, прижимавшиеся к ней, напряглись твердыми буграми мускулов, и молодая женщина, почувствовав прикосновение ищущего вход мужского естества, со стоном выгнулась вперед. Твердый стержень плавно скользнул внутрь влажной плоти, а затем резкими толчками стал проникать все глубже и глубже. Она обвила ногами его бедра и подтолкнула их, стараясь поглотить горячий фаллос как можно глубже, полностью отдавшись во власть неистовых толчков. Внутри лона разгорался безумный огонь, она прерывисто вскрикивала и ахала, вцепившись в литые плечи, влажные от пота. Одурманенная колдовской негой, она двигалась ему навстречу, пылая от вожделения. Каждый яростный рывок обострял и усиливал наслаждение, наконец, огненный вихрь экстаза сгустился и взорвался в глубине ее тела. Она не успела подавить пронзительный вскрик, вырвавшийся из груди. Муж начал врезаться в Клариссу с нарастающей силой, а потом неожиданно замер, почти мгновенно присоединившись к ней в этом полете в колдовской мир блаженства.

Не выходя из нее, Ингмар перевернулся и уложил жену на себя. Они лежали, отдыхая, и он целовал ее нежными тихими поцелуями. Истома охватила молодую женщину, и, когда он снова стал двигаться внутри ее тела, Кларисса с удивлением ощутила вновь разгорающееся желание, наслаждаясь блаженным прикосновением вновь затвердевшего мужского естества.

«Почему же мама так не любила эти супружеские обязанности? Неужели отец не дарил ей такого наслаждения, что ей так не нравились его объятия? – промелькнули у нее в голове запоздалые мысли, когда она снова слетела в восхитительный экстаз.

В пылу «сбора ягод» они совершенно забыли о своих лошадях. Дагни и Сейла скорее всего не ушли далеко, но что-то их не было слышно. Выбравшись из объятий мужа, Кларисса прошептала:

– Пойду поищу лошадей…

– Чего их искать, сейчас свистну и прискачут, – целуя ее розовое ушко, сказал Ингмар низким голосом.

– Тихо, – молодая женщина приложила палец к губам, – мне интересно, что они там делают. Мне кажется, они влюблены друг в друга! Я быстро!

Она погладила мужа по жестким светлым вихрам и исчезла за стволами сосен. Кларисса сделала несколько шагов и прислушалась к незнакомым звукам. Вдалеке, за пригорком, доносились хруст сухих веток, шорох листьев и недовольное ворчание, как будто там прогуливалось несколько рассерженных человек. Молодая женщина замерла и прижалась к остро пахнущему смолой стволу. Дерево поскрипывало и высоко вверху гудело под ударами ветра в крону. Лошадей нигде не было видно. Дагни и Сейла, конечно, не ушли, но почему-то притихли и не издавали ни звука. Шум приближался все сильнее и сильнее, и Кларисса увидела несколько полосатых поросят, ловко роющих землю своими маленькими мордочками. Животные не обращали на женщину никакого внимания и продолжали весело резвиться, гоняясь друг за дружкой на небольшой полянке. Кларисса залюбовалась прелестными малышами и незаметно для себя вышла из-за дерева. Вдруг раздался резкий хруст ломающихся веток. Женщина обернулась и увидела на краю поляны громадного кабана. Он что-то жевал. Вдруг он почуял Клариссу и поднял кверху свое рыло. Она увидела большую голову с настороженными ушами, свирепые глаза, подвижную морду с двумя отверстиями и белые клыки. Животное замерло в неподвижной позе и, перестав есть, уставилось на нее злобными вопрошающими глазками. От ужаса Кларисса не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Наконец кабан издал резкий крик, и громадная туша ринулась через поляну прямо на испуганную женщину. Кларисса ступила шаг назад – все похолодело у нее внутри. Кабан, обнажив длинные острые клыки, несся громадными скачками, буквально вырывая тяжелыми копытами траву вместе с огромными комьями земли.

«Вот она, моя смерть», – меланхолически подумала Кларисса и зажмурила глаза.

– Йя-хооо! – резкий крик мужчины прервал хрип взбешенного вепря, и женщина увидела, что на поляну, справа от нее, выскочил Ингмар. Викинг опять громко крикнул и с размаху стукнул плашмя клинком своего длинного меча по стволу сосны. В ответ дерево звонко загудело, а кабан круто затормозил, да так, что на этом месте остались глубокие рытвины, и, повернувшись, бросился на норманна. Но человек не стал убегать, а побежал ему навстречу.

Кабан дико взревел и, выставив острые клыки, прыгнул вперед. Викинг сделал несколько больших скачков и, когда кабан уже опустил свое рыло, чтобы нанести смертельный удар в живот, вдруг подпрыгнул вверх и перескочил через двухметровую тушу, лишь дотронувшись правой ступней до сивой холки. Во время своего гигантского прыжка воин взмахнул мечом и изо всех сил рубанул по заду животного, где взметнулся к небу небольшой хвост. Раздался визг, вепрь рванул вперед, поливая траву кровью. Хотя задние ноги и отказывали кабану из-за серьезной раны, но он все-таки развернул уже непослушное тело и вновь кинулся на нормандца, стараясь ударить его клыками. Ингмар мгновенно перекатился через спину и вскочил на ноги. Но и этого было достаточно, чтобы зверь оказался рядом с ним. Викинг отпрыгнул в сторону, но грозные клыки задели его левую руку. От ужаса Кларисса завизжала, и кабан глянул на нее. Этого мгновения хватило, чтобы острый меч рубанул в основание черепа вожака. Ингмар постарался вложить в удар всю свою немалую силу, и меч почти перерубил толстую шею. В конвульсивном движении кабан вскочил на задние ноги, но уже следующим ударом викинг всадил свое смертоносное оружие в левую сторону груди, туда, где находилось сердце.