Текст книги "И дам вам сердце новое"

– Да. Десятая палата.

– А Вадим Владимирович?

– Уехал, – слишком поспешно ответила она и тут же отвела глаза.

– Я так понимаю, что надолго? – усмехнулась Женя.

Вторая девушка хихикнула и тут же опустила глаза.

Все ясно. Вадим Владимирович Сафронов, еще вчера объяснявшийся ей в любви, просто стер и вычеркнул ее из своей жизни, как ненужный элемент. Женя почувствовала предательскую дрожь в руках, но попыталась ее унять.

Кивнув, она направилась по коридору.

– Подождите! – окликнула ее девушка с рецепции и кинулась за Женей. – Вам нужен халат и бахилы. И маска еще.

Она схватила необходимые предметы со стойки и поспешно подошла к Жене. Покосившись на Галину Кирилловну, занятую разговором по телефону, она прошептала:

– Это ваш сынок, да? Левушка?

Женя кивнула. Похоже, уже вся клиника была в курсе.

– Пусть выздоравливает, – пожелала сердобольная девушка. – А Вадим Владимирович у себя, если вам надо…

– Нет, не надо, – с трудом улыбнулась Женя. – Спасибо вам.

Девушка неловко кивнула и бросилась назад к стойке, а Женя нетвердым шагом пошла по коридору. Было больно. Чисто на физическом уровне. Сейчас у нее болело все. Наверняка из-за простуды.

Женя открыла дверь десятой палаты. Бледный Лева лежал на кровати, лицо слилось с подушкой, усталые глаза утратили блеск. Рядом Потоцкая с неизменной книгой в руках и Вера. Обе в масках. Женя побыстрее натянула маску на лицо и сделала шаг в палату.

Быстрым взглядом охватила всю картину. Вера за короткое время умудрилась превратить палату в уютную квартиру. Фрукты в вазочке, на подоконнике блюдо с домашней выпечкой. В палате удивительным образом пахнет не лекарствами, а корицей. Настоящая мать.

– Женя! – тихим голосом позвал Лева, и словно кто-то щелкнул тумблером, свет погас, и все затопило слезами.

– Как ты? – Женя подошла к мальчику, кивнула Потоцкой и Вере.

– Верочка, вам так повезло с подругой! – начала дива голосом королевы-матери. Похоже, она единственная была не в курсе всего происходящего.

Вера молча кивнула и посмотрела на Женю. Мгновенно поднялась со стула, на котором сидела, и словно мать-орлица кинулась к кровати Левы.

– Вы хорошо себя чувствуете? Мне показалось вчера, что вы заболели!

– Я выпила лекарство.

– Вы с ума сошли! Вам нельзя к нему приближаться, у него еще очень слабый иммунитет.

– Женя, я хотел спросить…

Лева попытался прорваться из-за спины матери, но та уже теснила Женю к выходу.

– С ним все в порядке.

Хрупкой Вере снова удалось одержать победу над тренированной Женей. За считаные секунды обе женщины оказались в коридоре. Вера отвела глаза, но Женя уже знала, что та ей скажет.

– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить? – усмехнулась она, прислоняясь к стене и физически ощущая, как поднимается температура и все внутренности начинают гореть огнем.

– Надо же… Вы это знаете?

– Знаю.

– Удивительно.

– Простите? – Женя приподняла брови.

– Так, ничего, – отмахнулась Вера. – Извините меня. Я вам очень благодарна. За то, что вы оказались такой и спасли моего сына, – она выделила слово «моего», произнеся его медленно и выразительно.

– Но ведь это и мой сын, – усмехнулась Женя.

– Нет, не ваш. У вас своя жизнь, Леве в ней нет места. Всего доброго, Евгения, мы вас больше не побеспокоим.

Миллион слов теснился в голове. Жене хотелось оттолкнуть наглую тетку, впечатать ее в стену, избить до беспамятства или просто стереть, как стираешь лишний текст на экране компьютера. Открыть дверь, подойти к сыну и не отпускать его никогда. Но она больше не шла на поводу у своих эмоций. Слишком тяжело и дорого ей все это давалось. Так будет действительно лучше. Для всех. Проще жить умом, а не чувствами. Ум, в отличие от сердца, не болит.

Женя кивнула и побрела дальше по коридору к двери, на которой она в прошлый раз заметила надпись «Бухгалтерия».

Главный бухгалтер уже собиралась домой, но Жене удалось упросить ее выписать счет. Та просто побоялась отказать девушке, здорово смахивающей на больную чахоткой, – истощенной, с черными кругами под глазами, с трудом ворочающей языком.

Получив счет, Женя направилась к выходу. Ей хотелось избежать встречи с Сафроновым. Больше не видеть и не слышать его никогда. Попытаться отмотать всю эту историю назад. Но она больше не лгала себе и понимала, что это невозможно. Ее сковало тупое безразличие. Она напоминала себе манекен, который декоратор торгового зала бессмысленно переносит с места на место, время от времени переодевая, придавая ему определенные позы, разворачивая лицом к посетителям, завлекая их, обманывая красивой бездушной картинкой.

В мрачных раздумьях она дошла до отделения банка, на счет которого ей перевела деньги страховая компания. Успела за несколько минут до закрытия. Она отдала счет операционистке и поблагодарила девушку. Завтра утром деньги будут на счету «Сафронии» и она никому ничего не будет должна.

Вышла на улицу, в теплый влажный вечер. Май – это ее любимое время года, когда уже можно есть сочную клубнику и рубиновые черешни, наслаждаться прохладным ветром и сумерками, со сладкой истомой ждать подарка от судьбы.

Сегодня вечером подарков не намечалось. Женя вспомнила, что ничего не ела целый день, вяло отметила, что есть совсем не хочется. Волоча ноги за собой, отправилась к гостинице, где попросила чай в номер.

Поднявшись к себе, сразу же сбросила платье, укуталась в теплый махровый халат, подтащила плюшевое кресло к панорамному окну, выходившему на улицу, и забралась в него с ногами.

Обхватив колени руками, Женя потерлась лицом о мягкий халат и задумалась.

Со Станиславом придется встретиться, нельзя избегать его вечно. Она скажет ему правду и постарается проститься по-хорошему. После чего поедет в квартиру и заберет остатки своих вещей. Вернется на работу и примется за поиски нового жилья. Будет работать. Пахать, пока не залатает все раны в душе и на теле. Этот эпизод закрыт, проект окончен как всегда успешно, отчет сдан. Надо двигаться дальше.

Стук в дверь разбудил уже успевшую задремать Женю. Решив, что принесли чай, она распахнула двери. На пороге стояла Ирена. Меньше всего Женя ожидала увидеть ее.

– Я могу войти? – светски поинтересовалась та. Идеальна и безупречна – льняной светло-голубой костюм с юбкой чуть ниже колена, элегантные бежевые лодочки, тонкая блузка и тщательная укладка. В ушах бледно-голубые сапфиры. Настоящая Джекки, только перчаток не хватает. Впрочем, для них слишком жарко.

– Зачем? – Меньше всего Жене хотелось сейчас общаться с матерью бывшего жениха. – Я больше ничего у вас не крала.

– Я знаю, – спокойно ответила Ирена и без приглашения прошла в номер. Села в кресло возле окна и жестом предложила Жене присесть на кровать. – Мне нужно с тобой поговорить.

– Мы уже на ты? – не удержалась Женя. – Как вы узнали, где я?

– Твой начальник такой милый и разговорчивый.

Ирена внимательно уставилась на девушку. Женя закрыла дверь, но с места не сдвинулась, просто прислонилась к стене, всем видом демонстрируя гостье, что к долгим разговорам не предрасположена.

– Ну, как тебе живется? – светски поинтересовалась Ирена.

– Нормально, – в голове лихорадочно заворочались мысли. Что ей нужно? Что-то со Станиславом?

– Серьезно? – Ирена слегка улыбнулась.

Женя скрестила руки на груди, разводить светские церемонии ей не хотелось – к чему? Больше она никак не зависит от этой женщины.

– Послушайте, у вас ко мне какое-то дело?

– Да. Я хочу, чтобы ты вернулась к Станиславу.

Женя даже приоткрыла рот от ошеломления, уставилась на Ирену, в тщетной попытке прочитать ответы на свои вопросы на ее красивом непроницаемом лице.

– Я не ослышалась?

– Нет. Ты должна вернуться.

– Вы же сами выставили меня вон, – нервно рассмеялась Женя. Она категорически не понимала, что происходит.

– Выставила, – легко кивнула Ирена, – но мальчику действительно плохо без тебя. Он даже попытался наесться таблеток, – по-дружески поделилась она с Женей. Та в шоке уставилась на несостоявшуюся свекровь.

– Что? Что с ним?

– С ним все в порядке, – Ирена махнула рукой, словно отгоняла назойливую муху. – Надо же, я думала, что он на такое не способен.

– На такое? О чем вы?

– Я о любви. Так вот, ты должна вернуться к нему. Вы сыграете эту чертову свадьбу во Франции, в замке, купишь себе платье какое угодно – о чем ты думала? О Вере Вонг?

– О Мураде.

– Ах, ну да. Пусть будет Мурад. Ваши фото напечатают все глянцевые журналы, не только местные, но и зарубежные, не каждый день футбольные команды в полном составе играют свадьбу в старинном замке. А потом Станислава купит какой-нибудь хороший клуб за большую сумму. Ты же в курсе, что к нему присматриваются англичане и испанцы?

Женя кивнула. Разговоры об этом шли постоянно, но она была уверена, что это лишь часть футбольного пиара.

– Мир футбола – это же мир мужчин. А мой мальчик – настоящий мужчина, и с ним рядом должна быть женщина, – в голосе Ирены неожиданно послышались истеричные нотки.

– Станислав может жениться на любой, зачем вам именно я?

– Любая мне не нужна. Он хочет тебя и должен тебя получить.

– Это пройдет.

– Я не собираюсь молча смотреть, как страдает мой сын. Если бы ты была матерью, ты бы меня поняла. К тому же…

Жене неожиданно стало холодно, она глубже запахнула халат.

– К тоже неизвестно, как жизнь повернется. Станет ли он неврастеником или геем, ты будешь рядом и станешь все это терпеть.

– О чем вы?..

Ирена подняла руку, жестом останавливая Женин вопрос, отвела глаза в сторону. Несколько мгновений ей понадобилось, чтобы взять себя в руки.

– Я знаю, о чем я говорю, – твердо сказала Ирена. – Иногда это генетическое. Ну и ты не дура, могла бы заметить.

У Жени закружилась голова. Да, она замечала излишнее внимание и любовь Станислава к собственной внешности, но списывала все на популярную нынче «метросексуальность». Легкая возбудимость, истеричность и подозрительность? Такой характер, бывает. Да и не было у нее никаких объективных причин в нем сомневаться.

– Так вот. Ни у кого не должно возникнуть никаких подозрений. Тем более перед трансфером. Он должен быть в лучшей форме. А если эти истерики не прекратятся в ближайшее время, он упустит все шансы.

Женя смотрела на Ирену и не понимала – как ей вообще могла нравиться эта холодная циничная тетка? Ирена поднялась и подошла к Жене.

– Ты никогда не задумывалась, почему он выбрал тебя?

– Потому что я классная? – нервный смех.

– Потому что у тебя мужской характер, милочка. Ты вернешься к Станиславу, помиришься с ним, придумаешь какую-то причину, я ему ничего не сказала о твоем воровстве. Вернешь его в прежнюю форму. Сделаешь все, чтобы он подписал выгодный контракт. И будешь рядом с моим мальчиком, что бы ни произошло. В самом крайнем случае – станешь ему надежным фасадом.

– И почему я вдруг должна себя на это обречь? – устало спросила Женя.

– Потому что ты слишком любишь красивую жизнь и сейчас тебе без нее плохо. Неудобно ведь ездить на автобусе и жить в дешевых отелях, согласись, – по-дружески предположила Ирена. – Ну и к тому же у меня есть запись с видеокамеры, где видно, как ты воруешь деньги из сейфа. И если я вдруг замечу, что мой сын несчастлив, эта запись немедленно отправится в полицию.

– Запись? – Женя была поражена.

– Евгения, ну ты же не думала, что у нас в квартире нет системы видеонаблюдения? – театрально удивилась Ирена. Ответ она прочла на Женином лице. – Не стоит считать других глупее себя. Обдумай мое предложение и поступи правильно, – она сделала ударение на последнем слове и направилась к двери. Не прощаясь, вышла и тихонько притворила ее.

Через минуту в дверь снова постучали.

– Уходите, – крикнула Женя.

– Ваш чай, – раздался голос горничной.

В два шага Женя преодолела пространство от кровати до двери, распахнула ее – молоденькая девушка в форме горничной держала в руках поднос с заварным чайником и чашкой.

– Принесите мне коньяк. Двести грамм, – попросила Женя.

Она проснулась на следующее утро от настойчивого стука в дверь – снова горничная, на этот раз другая, постарше. Женя не повесила на дверь табличку о том, что ее нельзя беспокоить. К тому же, подошло время или выселяться из гостиницы, или продлевать свое пребывание.

Растрепанная и плохо соображающая, она сказала, что сейчас спустится на рецепцию и решит все вопросы. Влезла под обжигающе холодный душ, вымыла голову и почувствовала себя значительно лучше.

Она думала о словах Ирены полночи, пока не отключилась от усталости и алкоголя. Мышь в ловушке – как бы ни вырывалась, все равно останется без важной части тела.

«Прыгни уже с обрыва», – пафосно призвала Женя свое отражение в зеркале, чистя зубы. Она бросила быстрый взгляд в окно ванной комнаты – жара. Ну и хорошо.

Достав из сумки белые шорты и майку, Женя быстро оделась и спустилась вниз. Гостиница с удовольствием предоставила ей еще одни сутки проживания.

Она заглянула в ресторан и попросила крепкий черный кофе без сахара. От завтрака, входящего в стоимость номера, отказалась. Ей даже нравилось ее нынешнее состояние – замученная, с осунувшимся лицом и синяками под глазами. Тем проще будет разговаривать со Станиславом. Он всегда предпочитал красивых девиц, что бы там ни думала его мать.

Женя попросила вызвать ей такси. Проезжая по хорошо знакомым улицам, она словно впервые увидела их – как будто невидимый фотохудожник наложил на изображение нужные фильтры, и вот все стало удивительно четким, контрастным и ярким.

Дом, в котором они жили, по-прежнему потрясал. Но если еще месяц тому назад Женя чувствовала, что принадлежит этому месту – это ее крепость, которой она была достойна, то сейчас ее охватили совершенно другие чувства и эмоции.

Коротко переговорив с парнем, дежурившим возле шлагбаума, таксист заехал во двор. Женя вжалась в кресло, ей не хотелось видеть охранника, которого прекрасно знала. Она привыкла сюда приезжать на собственной роскошной тачке, а не на такси.

Расплатившись с водителем, Женя быстрым шагом направилась к подъезду. Автоматически отметила ухоженность места – утром охранник включал систему полива, и двор дома представлял собой настоящий оазис в океане жары, затопившей город. Трава была изумрудной, а розы пронзительно-белыми, – как и положено картинкам с рекламных проспектов.

Женя вдохнула – впереди первое унижение, встреча с охранником в подъезде. И хотя тот наверняка был не в курсе происходящего, Женя все равно чувствовала неуловимые перемены. Она больше не хозяйка, она гостья.

Станиславу она не звонила и никак не предупредила о своем приходе. Она решила собрать вещи и дождаться его возвращения, чтобы вернуть ключи. Наверняка в это время он в клубе на тренировке. А мать его пусть делает что хочет с записью. Отдаст в полицию – ну что же. Так тому и быть. Логичное завершение карьеры для девочки из детского дома.

Женя вставила ключ в замок и открыла дверь.

Станислав оказался дома. Она физически это ощутила. Вещи не были разбросаны, против обыкновения, но Женя почувствовала затхлый запах спиртного. Спертый воздух – квартиру не проветривали, светомаскировочные шторы задернуты. И тишина. Мертвая. Даже канарейка не пела.

Женя сделала несколько шагов по коридору – заглянула на кухню – чашки на барной стойке, пластиковая упаковка из-под обеда, купленного в кулинарии внизу. Пустая бутылка пива.

Она мягко пошла дальше. Станислав был в гостиной и, кажется, спал. Он лежал на спине, закрыв рукой глаза. Рядом на полу валялись еще две бутылки из-под пива. Женя прислонилась к косяку и молча смотрела на бывшего жениха, пытаясь разобраться в чувствах, которые ее захлестнули.

Восхищение. Станислав был одет в одни мягкие серые штаны – поджарая, спортивная фигура, каждая мышца прорисована, словно ее ваял Микеланджело из каррарского мрамора. Гладкая кожа – результат эпиляции. Станислав был сложен как бог и всячески это подчеркивал. Женю передернуло – она сразу вспомнила глупые намеки его матери.

Он был добр и беспомощен. И глядя на него сейчас, Женя наконец-то смогла сформулировать свои чувства – Станислав заменял Жене ребенка. Она смотрела на него как гордая мать на сына. Но теперь, когда ее собственный сын снова появился в ее жизни, она ощущала странный дискомфорт здесь, в этой квартире, рядом с этим мужчиной. Она уже была матерью, и ей был не нужен еще один сын.

– Почему ты ушла? – Женя вздрогнула. Станислав не спал. Женя ощутила несвежее дыхание – похоже, он пил несколько дней подряд. Она почувствовала угрызения совести. Станислав этого не заслужил.

– Мама тебе разве не сказала? – осторожно спросила Женя.

– Она сказала, что тебе просто не хватает смелости отменить свадьбу и сказать мне об этой самой.

Стерва!

– Но я в это не поверил. Ты бы сказала, правда? – Станислав рывком сел на диване. – Ты же всегда говоришь правду.

Он внимательно всмотрелся в Женю и нахмурил лоб.

– Что с тобой?

– В каком смысле?

– Ты как-то странно выглядишь, не так, как всегда.

– Я не накрашена, – пожала плечами Женя. – А ты всегда видел меня с макияжем. И это первая ложь, о которой ты должен знать. Я вообще ужасная врунья.

– Что ты несешь? – Станислав встал с дивана и сделал два шага по направлению к ней, но Женя подняла руку. Ей больше не хотелось впускать его в свое личное пространство. Пожалуй, туда вообще никого не следовало пускать.

– Я говорю правду, Стасик, первый раз в жизни.

– Станислав, – механически поправил он.

Не обращая внимания на Женину руку, Станислав сделал два шага по направлению к ней и оперся рукой о косяк, прижимая Женю к стене и не давая ни малейшего шанса вырваться.

– И что же это за правда? – Женя поморщилась от запаха перегара.

– Я не бросала тебя. И даже не отменяла свадьбу. Это сделала твоя мать.

– Что? – он был явно сбит с толку.

– Дослушай, пожалуйста, – Женя отвела глаза, сил смотреть на Станислава просто не было. – Она сделала это после того, как застала меня в кабинете твоего отца. Я пыталась украсть десять тысяч долларов.

– Откуда украсть? – не понял Станислав, как всегда, слыша лишь форму слов, но не вникая в суть.

– Из сейфа твоего отца. Я потом собиралась их вернуть, но это ничего не меняет. Твоя мать застала меня за кражей.

– Если тебе требовались деньги, почему ты не взяла у меня? – опять эта форма вместо содержания.

– Потому что мне пришлось бы тебе пояснить, зачем они мне нужны. И объясняться с твоим отцом.

– И зачем они тебе понадобились?

– Они были необходимы на операцию моему сыну, он умирал.

Станислав опустил руку и потрясенно смотрел на Женю. Та наконец-то отважилась поднять глаза.

– Твоему кому? – он был ошарашен.

– Моему сыну. Да, у меня есть сын. И это моя вторая ложь. Самая большая.

– Но почему я его не знаю? Где он живет?

– Самое смешное в этом всем, что я тоже ничего о нем не знала до недавнего времени.

– Это как?

– Просто. Я думала, что родила дочь. Девять лет тому назад. Я отдала ее в дом ребенка.

– Зачем? – Станислав был искренне потрясен. Впервые в жизни весь его мир дал огромную трещину, и он проваливался в бурлящие глубины раскаленной лавы полной неразберихи и непонимания.

– Потому что мне едва исполнилось семнадцать, и я не смогла бы ее воспитывать. У меня ничего не было. Теперь, извини меня, пожалуйста, мне нужно собрать вещи.

Женя скользнула в узкое пространство между Станиславом и стеной, направляясь к спальне. Но у того была молниеносная реакция. Он схватил Женю за руку и привлек к себе.

– Почему ты мне не сказала? – продышал он ей в лицо. Женя задержала дыхание.

– Потому что ты бы никогда на мне не женился!

– Почему ты так думаешь? – Станислав легко потряс ее.

– Потому что я знаю! – воскликнула Женя, кусая губы до крови и пытаясь выдернуть руку, чтобы освободиться.

– Да ни хрена ты не знаешь, – Станислав толкнул ее так, что она ударилась об стену, не удержалась на ногах и сползла на пол. Она со страхом посмотрела на бывшего жениха. Тот опять схватил ее, оторвал от пола и привлек к себе.

– Я тебя люблю, понимаешь?

Женя замотала головой.

– Ты же ничего не знаешь.

– Это ты ничего не знаешь! Зачем ты врала?

Женя промолчала. Ее аргументы никто и никогда бы не понял. Одному она уже сказала правду.

– Отпусти, – прошептала девушка.

– И что?

– И я уйду.

– Куда?

– Куда-нибудь, я придумаю, – залепетала Женя. Ей почему-то было страшно смотреть в налитые кровью глаза Станислава. Она никогда не видела золотого мальчика в такой ярости. Неужели он становится мужчиной?

– Пацан этот твой сын? – Станислав ослабил хватку.

Женя кивнула.

– Что с ним?

Он сделал шаг назад, Женя вздохнула с облегчением.

– У него болезнь сердца.

– Опасная?

– Смертельная. Вчера его прооперировали, операция прошла удачно, – она искала защиты за заученными казенными фразами и они действительно послужили отличным щитом. Она даже смогла немного поднять голову и прекратила терзать губы.

– А почему ты здесь, а не в больнице? – кажется, Станислав во всей этой истории был единственным, кто задавал нужные и правильные вопросы. Все остальные делали все возможное, чтобы их избежать.

– Потому что с ним рядом его мать.

– Я не понял…

– Стас, давай не будем, пожалуйста. У мальчика есть мать, которая его воспитала. Я всего лишь произвела ребенка на свет.

– А его отец?

Женя развернулась, чтобы все-таки направиться в спальню, но Станислав снова резко ухватил ее за руку и прижал к стене.

– Неважно.

– Что значит «неважно»? Он тоже когда-нибудь придет к нам как сосед?

– Никуда он не придет, не переживай. И я уже ищу новую квартиру.

– Все дело в маме, да?

– Послушай…

Станислав схватил Женю за плечи и легонько потряс, как коврик, из которого рачительная хозяйка вытряхивает пыль.

– Мне плевать, что там у тебя было. Если дело только в маме, то возвращайся. Давай вообще не будем устраивать эту дурацкую свадьбу, просто распишемся и все, – медленно, словно боясь, что Женя не поймет его слов, произнес Станислав.

Женя подняла взгляд. Глаза расширились, и она стала напоминать милого игрушечного зверька, запуганного и отчаянно нуждающегося в хозяине.

– Что? – прошептала она.

– Что слышала. Ты выйдешь за меня замуж? Заберем твоего пацана, будем воспитывать, родишь мне еще детей.

– Ты?..

– Что я? Я хочу много детей. Знаешь, как хреново быть самому? Соглашайся. Ты будешь крутой матерью. Ну?

Вместо ответа Женя обняла Станислава и разрыдалась навзрыд.

* * *

Дни шли за днями, Женя вернулась на работу, механически выполняя положенные действия, но особо не вникая в происходящее. Пару раз удостоилась замечаний от Ванечки, пообещала исправиться и ничего не сделала. Она не отпускала Станислава от себя ни на шаг. Попросила Тамару Константиновну научить ее готовить. Делала все, чтобы окружить его теплом и заботой. Даже сама начала гладить его рубашки. В тот вечер, после объяснения, она снова поклялась, что будет хорошей женой, и собиралась сдержать свое обещание, чего бы это ей ни стоило. Каждый день она мыла окна, протирала все поверхности, доводя чистоту в квартире до совершенства. Она даже начала ранжировать продукты в холодильнике, выставляя их по цветам и размерам.

Станислав был счастлив. Ночью она ни в чем ему не отказывала, даже в том, на что никогда раньше не решалась. Казалось, они переживали настоящий медовый месяц, если бы не странное тупое чувство внутри. Как будто вырезали орган, пусть не жизненно важный, но чье отсутствие весьма ощутимо.

Вечерами, когда Станислав находился на сборах или тренировках, Женя забиралась с ногами на подоконник и смотрела на большой город, копошившийся у ее ног. Она приняла правильное решение – но не из-за страха перед Иреной, а ради Станислава. Она была ему нужна.

Несколько раз она звонила Вере. Вначале та не отвечала, а потом взяла трубку и вежливо попросила забыть этот номер.

– Я просто хотела узнать… – начала Женя.

– С Левой все в порядке, его выписали, он уже дома. Спасибо вам за подарки и всего доброго.

Женя плакала. Теперь она очень много плакала, но старалась скрывать свои слезы от Станислава. Ее худоба стала болезненной. Наталья ругала ее на чем свет стоит и пыталась впихнуть в нее пирожное. Однажды Женя поддалась на уговоры, но уже через пять минут организм отторгнул пищу.

Они со Станиславом подали заявление. По его просьбе она коротко подстриглась. Свадьба должна была состояться через месяц. Ирена настояла на своем – все будет так, как мечтала Женя. Замок, Золушка и платье от Мурада. На самом деле невесте было плевать, Станиславу идея очень нравилась, а она спорить не стала.

В конце концов она уволилась с работы, чтобы больше времени проводить дома и постараться заменить Станиславу заботу матери. Теперь ее единственные прогулки, точнее поездки, были на улицу Радужную. Она парковала полыхающий «Мерседес» в узком пространстве между гаражами и наблюдала за домом. Иногда ей везло, и она видела Веру и Леву, выходивших на короткую прогулку. Мальчик сидел на лавочке и грелся под солнышком, всегда слишком тепло одет. Волосы отросли, он снова отбрасывал их знакомым жестом, от которого щемило сердце. От модного парня не осталось и следа – просто мальчик, восстанавливающийся после продолжительной болезни.

Конечно, ему надо было бы поехать на море или в санаторий. Но у Веры наверняка не имелось на это денег, а от Жени она бы их не приняла.

В дождливые дни они не выходили. Тогда Женя просто парковалась между гаражами, включала дворники и сквозь мокрое стекло наблюдала за жизнью за желтыми занавесями, укрывавшими Верино окно от чужих глаз. Там было тепло и счастье, наверняка, но до Жени долетали лишь холодные отблески, больно ранившие. Но она все равно продолжала приезжать. Она превратила эти ежедневные поездки в ритуал – пока она рядом, ее мальчику ничего не угрожает.

Еще она очень скучала по работе, по постоянному движению, да и просто по свежему ветру жизни, который не проникал за ее наглухо задраенные окна (из-за открытых окон в квартире оседало слишком много пыли, Женя не успевала с ней бороться). Канарейка умерла, а новую она заводить не стала. Достаточно с нее привязанностей. Теперь только Станислав.

Она станет идеальной женой, и это будет ее наказанием и наградой Станиславу, принявшему ее обратно.

Она старалась ни в чем ему не перечить. И когда он сказал, что завтра они идут на вечеринку в честь тренера, вернувшегося к работе после тяжелой операции, Женя не стала возражать, хотя ей самой совершенно не хотелось выходить из дома.

Она сделала над собой усилие, поехала в парикмахерскую, где привела себя в порядок – маникюр, укладка. Впервые за долгое время она осталась довольна увиденным. Купила новое платье. Вначале выбрала длинное, нежной цветочной расцветки. Увидев себя в зеркале, тут же сняла наряд и попросила консультанта принести ей простое черное. Короткое и немного вызывающее. Черные Лабутены отлично к нему подойдут.

Женя вернулась домой и опять полдня просидела на подоконнике, бесцельно глядя в окно. Вяло подумала о том, что надо было бы перекусить, на такие мероприятия лучше не ходить с пустым желудком, иначе шампанское сразу же ударит в голову. Но есть совершенно не хотелось. Она сварила бульон для Станислава и напекла блинов, но у нее самой запахи никаких желаний не пробуждали.

Она смотрела на раскаленный город – в начале сентября он все еще плавился под лучами необыкновенно активного солнца. Они с городом были похожи. Им обоим любое движение давалось с трудом. Она ощущала тягучий ритм: медленный, ленивый, словно река, перетекающая от берега к берегу, в солнечной неге, и ей все больше хотелось открыть окно и стать частью этого ритма. На несколько секунд.

Станислав вернулся домой около шести. Удивительно, она просто не заметила, как пролетело время. Словно марионетку он посадил ее в машину и направился в центр, где на месте сгоревшего кукольного театра открыли новый ресторан под названием «Карабас Барабас». Да, в сфере ресторанного пиара не хватает по-настоящему творческих людей.

Алина тоже была там. Ворковала с Эмилией, дружба с которой в последнее время стало модной.

– Так и знала, что Анжелка врала! – воскликнула Алина, хватая руку Эмилии и разглядывая массивное кольцо в виде лягушки – мелкие изумруды и крупные алмазы-глаза.

– Ты о чем? – тягуче поинтересовалась Эмилия, делая глоток шампанского и не отнимая руки.

– Она говорила, что кольцо сделали ей в единственном экземпляре. Точно такое же, как у тебя.

Эмилия многозначительно улыбнулась.

– Возможно, его заказали у того же мастера.

– Сафронов? – с легкой завистью поинтересовалась Алина. Ее новоиспеченная подруга всего лишь закончила консерваторию, а сумела отхватить такого мужика!

– Именно, – Эмилия кивнула с плохо скрываемой гордостью.

– А ты слышала, что муженька Анжелы ограбили? – с ядовитой радостью поделилась Алина. В последнее время она все больше смаковала чужие беды, чем делилась собственными радостями. Как с этим бороться, в Оксфорде ее не научили.

– Да что ты? – Эмилия слегка приподняла брови. – Ничего об этом не знаю.

– Ну, он не афишировал. Говорят, с любовницей кувыркался, когда к ним залезли… Вот стерва! Все-таки окольцевала его, – прервала увлекательные сплетни Алина и даже сделала шаг назад, инстинктивно пытаясь спрятаться за спиной у Эмилии.

– Кто?

– Да Женька.

Эмилия повернулась, с интересом разглядывая вратаря национальной сборной по футболу и худенькую девушку, сопровождающую его. Та выглядела изможденной, с потухшим взглядом и полным отсутствием интереса к жизни. Совсем не похожа на женщину, способную кого-то окольцевать.

– Плохо выглядит, – не скрывая злорадства, констатировала Алина. – Впрочем, с чего бы ей выглядеть хорошо? – она хихикнула, обдумывая только ей понятную мысль. – За что боролись… Надо подойти поздороваться.

Она потянула Эмилию за руку. Пришла ее очередь взять реванш.

Пока Станислав здоровался и обнимался с товарищами по команде и расцеловывался с их пластиковыми подружками, Женя, взяв бокал шампанского, отошла в сторону к окну. Оно притягивало как магнит. Сквозь окна она наблюдала за жизнью.

– Я тебя и не узнала! – Женя оглянулась. Алина, ну, конечно. Рядом с какой-то девицей, похожей на саму Женю, – тощей длинноногой блондинкой в коротком платье. Девица показалась смутно знакомой.

– Богатой буду, – Женя даже не улыбнулась, снова отвернулась к окну.

– Ты не заболела? – с притворным беспокойством поинтересовалась Алина. Оно было настолько липким и душным, что Женю передернуло.

– Нет, я в порядке.

– Я тебя все-таки поздравляю, – сквозь зубы процедила Алина. Ее подружка смотрела настороженно, слишком внимательно разглядывая Женю. Та не выдержала первой.

– Мы знакомы?

– Нет, – девушка пожала плечами.

– Это Эмилия. А это Женя, – представила девушек друг другу Алина.