Текст книги "И дам вам сердце новое"

– Вы все врете друг другу! – Женя решила не ходить вокруг да около.

– Да как ты смеешь? – прошептала смертельно побледневшая София Николаевна.

Женя обратилась к ней:

– Точнее все врут, кроме вас. Как это ни смешно звучит, но вы действительно самый честный человек в этом доме.

– Поясни, – спокойно попросил Вадим. Он мог поручиться за каждого присутствующего, но и новая знакомая не походила на воровку. Если бы Женя была профессионалкой, она бы никогда так глупо не попалась. А любительница сбежала бы из дома еще до того, как все проснулись. Единственное, что смущало Вадима, так это ее отказ провести ночь в его комнате. Она легла отдельно, и он понятия не имел, чем она занималась.

– Ты врешь, будто собираешься на мне жениться, – девушка укоризненно посмотрела на Вадима. Тот, неожиданно для самого себя, вспыхнул.

– Ты не…

– Нет, – покачала головой девушка. – Я все прекрасно поняла. Ну, да не это сейчас главное. Твой брат и его жена врут, что бедствуют.

Светлана удивленно вскинула брови.

– Кто бы стал врать о бедности?

– Вы постоянно крутили на пальцах воображаемые кольца, – спокойно пояснила Женя. – Это привычка, понимаете? Я тоже так делаю, если забываю надеть кольцо. Спрашивается, почему бы не выгулять украшения в гости к свекрови? Да потому что вы не хотите, чтобы она о них знала. Почему? Да потому что она не одобрит ваше богатство.

София Николаевна приоткрыла рот.

– Я не понимаю… – прошептала она, растеряв весь свой боевой запал.

– Думаю, что вы, – девушка обратилась к Константину, – скорее всего, связаны с браконьерством. У вашей жены действительно аллергия на икру, а проявиться она может, только если есть ее слишком много.

Константин метнул на Женю свирепый взгляд.

– …Да и не станет мелкий служащий из рыбхоза надевать шелковый халат и покупать неработающей жене дорогие пеньюары. А бельишко у вас из Ла Перла, между прочим. Крутая у них новая коллекция, – проигнорировала его лютый взор Женя, обратившись к Светлане. Та согласно кивнула и даже улыбнулась. Похоже, ее все происходящее забавляло.

Догадки Жени встретило гробовое молчание. Но девушка не смутилась.

– Ваши сыновья – состоятельные люди, им не нужны ваши бриллианты, – обратилась Женя к Потоцкой, словно адвокат к суровому прокурору.

– Это оставляет меня, Владимира Андреевича и, собственно, вас, София Николаевна.

– Да что вы себе позволяете! – вспыхнула женщина.

Женя пожала плечами.

– Я сразу подумала о вас. Ведь проще простого обвинить меня в воровстве, выгнать из дома и разлучить с сыном. Вы ведь действительно испугались, что он на мне женится? Зря, – она рассмеялась. Сама мысль была настолько нелепа, что Женя не смогла удержаться.

– Что смешного? – поджала губы Потоцкая. – Вполне понятно мое нежелание родниться непонятно с кем.

– Естественно, – согласилась с ней Женя. – Поэтому я вначале и подумала, что вы сами решили все это устроить, чтобы от меня избавиться. Но затем я подумала – вы на такое не способны. Вы очень любите камни, носите их даже при дневном свете. Я вас понимаю, сама надеваю бриллианты с утра пораньше.

– Они у вас действительно есть? – удивилась Потоцкая.

– Есть, – кивнула Женя. – Но дело не в этом, а в том, что вы не смогли бы подбросить мне ваши украшения – у меня есть привычка всегда запирать двери на ночь. К тому же, если бы вы обвинили меня в воровстве, вам бы пришлось расстаться с бриллиантами на долгое время.

– И что это нам дает? – фыркнула София. – Что вы хотите сказать? Что бриллианты украл…

Взоры всех присутствующих обратились к Владимиру Андреевичу. Весельчак и балагур, он сжался в огромном кресле, словно воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух.

– Как? – тихо спросил министр. И сам себе ответил: – Рано или поздно…

– Я видела фотографию в часах, – пояснила Женя. – Это кто?

– Это моя любимая женщина, – Владимир Андреевич кивнул в сторону жены, смотрящей на него диким взглядом, а затем обратился к Жене: – Простите меня, девонька, за то, что решил прикрыться вами. Не со зла это. Просто в моей жизни осталось не так много времени. Я уже все решил. Единственное, что хотел забрать из этого дома, это память о матери, ее украшения. Но это было практически нереально, ведь камни Софа всегда любила намного больше, чем меня.

* * *

Через десять минут Женя стояла на пороге негостеприимного дома, вдыхая пьяный весенний воздух. Она вызвала такси и направилась к воротам, где планировала дождаться машину. Больше ей не хотелось здесь оставаться ни минуты. Миссия с треском провалена. Придется искать другие пути решения проблемы. Женя уже сделала несколько уверенных шагов к выходу, когда услышала резкий оклик.

– Ты кто? – голос Вадима звучал обвиняюще. – Шоппинг-консультанты вряд ли знают о круиз-контролях.

Женя вздохнула и, развернувшись на каблуках, посмотрела Вадиму в глаза.

– Что ты вообще знаешь о шоппинг-консультантах?

– К чему весь этот… спектакль?

– Мне нужна операция, – глядя Вадиму прямо в глаза ответила Женя.

– Тебе? – опешил Вадим. Он ожидал услышать все что угодно, но только не это. На кого-кого, а на смертельно больную Женя никак не походила.

– Нет, не мне. А сыну… моей подруги, – быстро пояснила Женя.

Внезапно девушка была близка к слезам. Она хотела закончить этот фарс как можно скорее и оказаться дома. Снова внутренние инстинкты истошно вопили о том, что нужно бежать. Немедленно, сломя голову, подальше от этого человека. Но Сафронов не собирался так быстро сдаваться. И он не был Станиславом, он задавал вопросы. Подойдя и крепко схватив Женю за руку, он привлек ее к себе. Настроение у обоих было паршивым, и природа на него отреагировала – сильный ветер гнул деревья и сгонял стада белых облаков в хаотичную кучу, попутно окрашивая их в чернильный цвет.

– Послушай, я ничего не понимаю. Ты можешь толком объяснить? У тебя есть подруга, у нее тяжелобольной ребенок, которому нужна операция в моей клинике. Так?

Женя кивнула.

– Почему подруга сама не пришла на прием, не поставила его в очередь?

– У нее нет денег.

– У меня и бесплатно оперируют.

– Но очередь на год вперед!

– Женя, ты пойми, больных детей просто огромное количество, к сожалению…

– Ради Бога, перестань! – прервала его Женя. – Ты еще начни песню про то, что всем не поможешь. Меня не интересуют все. Точнее, я сочувствую бедным детям, но меня интересует один конкретный ребенок, который просто не проживет столько времени, чтобы дождаться приема у тебя в клинике.

– Почему ты сразу не сказала? Зачем надо городить столько лжи? Можно было просто записаться ко мне на прием, я бы сам посмотрел, в исключительных случаях…

Женя не выдержала и рассмеялась ему в лицо. Сафонов разозлился, хватка усилилась.

– Что смешного я говорю?

– Да то, что я приходила, и меня просто вышвырнули из клиники! Этот твой охранник поймал меня возле кабинета и выкинул на улицу.

– Ну не преувеличивай, – неуверенно возразил Сафронов.

Женя вырвала руку. Унижение уступило место злости.

– Я не преувеличиваю. Меня насильно вывели из твоей клиники, скрутив руки и толкнув так, что я упала прямо на ступеньках.

Сафронов замолчал, не в силах оспорить ее заявление.

– Что я должна была подумать? Что клиникой владеет исключительный душка, который растрогается, услышав историю Левы, и поставит его в план на операцию без очереди? Я искала информацию о тебе. Все, что я видела, это то, что ты любишь тощих моделек, меняешь их как перчатки, тусуешь с чиновниками. Какой подход я могла к тебе найти? Один-единственный. И он сработал.

Сафронов по-прежнему молчал, лишь играл желваками. Он был страшно зол и на девушку, и на себя. Бесило, что попался на удочку ушлой девицы, бесил и охранник Гоша, явно вышедший за рамки дозволенного. Но больше всего его бесило то, что Женя была права. Она действительно раскрутила его как банального ходока, купившегося на стройные ноги и смазливую мордаху. Когда он успел таким стать? Может, мама права и ему действительно стоит жениться?

– Чего ты хочешь?

– Хотела, – Женя сделала ударение на прошедшем времени, – чтобы ты сам прооперировал Леву. Говорят, что ты лучший.

Вадим вперил тяжелый взгляд в Женю.

– Вот, значит, как. Чтобы я лично. А ты знаешь, что я не оперирую детей?

– Почему я не удивлена, – фыркнула Женя.

– И почему?

– Да потому что у тебя сердца нет! Как ты можешь давать его другим?

Если бы взглядом можно было сжигать, Женя бы немедленно превратилась в жалкую кучку пепла. Она пошатнулась на каблуках и попыталась направиться к выходу, но Вадим вновь схватил ее мертвой хваткой и потащил к своей машине. Женя попыталась вырваться.

– Хватит меня таскать, я не собачка! – крикнула она, пытаясь перекричать ветер, ставший ураганным.

– Ты пешком пойдешь в город? – холодно поинтересовался Сафронов – вот уж кого стихия совсем не трогала.

– Я вызвала такси.

– Я сам отвезу тебя.

– А что, мы уже уезжаем? Почему так рано? Я не успела насладиться общением с твоими милыми родственниками.

– Прекрати паясничать, – сухо попросил Вадим, распахивая дверь внедорожника. Перед тем как сесть в салон, Женя сняла туфли, замучившие ее насмерть.

– Ты не против?

– Ни в чем себе не отказывай, – отрезал Сафронов, захлопывая дверь и обходя машину с другой стороны.

Открыв ворота, он резко сдал с места, подняв клубы пыли. Нервно вел машину назад в город, постоянно сигналя и подрезая других на шоссе.

– Прекрати, – голос Жени сорвался на крик. – Я не хочу оказаться у тебя в клинике и год дожидаться своей очереди.

Вадим Владимирович игнорировал ее уколы. На въезде в город он свернул направо.

– Вот тут можешь меня высадить, – попросила Женя. Вадим снова не ответил, продолжая все так же резко и прерывисто вести машину.

– Высади меня, – повысила голос Женя.

– Не кричи, я тебя слышу. Скоро приедем.

– Куда ты меня везешь?

Вадим уверенно вел машину в сторону старого центра, где недавно построили жилой комплекс «Остров сокровищ», удачно вписавшийся в архитектуру города и умудривший даже немного улучшить ее. Претензия на колониальную архитектуру – ажурные балконы, щедро украшенные лепниной, беседки и настоящий английский сад.

– В гости.

– Я не хочу в гости, у меня есть свой дом.

– Наверняка что-то нереально крутое, куда нам, простым смертным, и не дотянуться, – саркастично согласился он. – Давай, соври что-нибудь поинтереснее, у тебя это хорошо получается, – предложил он.

Женя расхотелось продолжать эту перепалку. Она прислонилась лбом к холодному стеклу. Насиловать ее интеллигентный Вадим Владимирович вряд ли будет. Все остальное она переживет.

Женя оказалась права. Машина подъехала к «Острову сокровищ». Охранник поднял шлагбаум, салютуя Вадиму. Проехав двести метров, ловко лавируя по зеленой территории, он остановился возле третьего от въезда дома. Добротная четырехэтажка. Две квартиры на этаже, огромные метражи, насколько могла судить Женя. Сафронов распахнул дверь и шутливо поклонился ей, жестом приглашая вылезти из машины.

– Я могу не обуваться? – с вызовом поинтересовалась Женя. Зачем он привез ее к себе в гости? От Вадима Владимировича можно было ожидать всего чего угодно.

– Не утруждайся.

Мастер-ключом он открыл дверь подъезда и держал ее, пока Женя не вошла внутрь. Сливочно-масляный мрамор приятно холодил ноги. Несмотря на попытку расхрабриться, бросить вызов и вести себя в атмосфере роскоши должным образом, Женя все равно почувствовала себя бедной родственницей, по страшному недоразумению попавшей в богатый дом. Надо же, а ведь она была уверена, что истребила в себе такое чувство, как классовое неравенство. Но Вадиму Владимировичу и гадскому семейству удалось снова его пробудить.

Не вызывая лифт, Вадим зашагал по идеально чистой мраморной лестнице на второй этаж. Женя последовала за ним.

Квартир на площадке действительно размещалось две. Вадим подошел к той, что была расположена справа от лифта. Один поворот ключа, и дверь распахнулась.

– Прошу.

Внезапно Женю бросило в жар. Бежать. Как можно скорее. Ее обуял первобытный ужас. Наплевав на то, что подумает Сафронов, она развернулась и кинулась вниз по мраморной лестнице. Он поймал ее на третьей ступеньке.

– Не так быстро, дорогая.

– Пусти, – по лицу Жени потекли слезы. Как же она его ненавидела в тот момент.

– Ты думаешь, что человека без сердца тронут девичьи слезы? – фыркнул Сафронов и поволок ее наверх. Нога у Жени подвернулась, и она упала на ступеньку.

– Отпусти меня! Чего ты ко мне прицепился!

– Я? – Сафронов одним рывком поставил ее на ноги, дотащил до двери квартиры. Втолкнул внутрь. – Это ты ко мне прицепилась, позволь тебе напомнить.

– Теперь ты хочешь меня наказать? Я буду кричать! – предупредила Женя.

– Начинай прямо сейчас, – холодно пожал плечами Сафронов, толкая Женю по бесконечно длинному темному коридору в сторону большого холла, – соседи будут завидовать моей бурной личной жизни, – заключил он, вталкивая Женю в огромную гостиную.

Комната была полукруглой, с окнами по периметру. Абсолютно черное пространство и серый пол. Прямо в стены вмонтированы огромные аквариумы. Благодаря причудливой подсветке, Жене показалось, что она попала в батискаф. На круглых окнах-иллюминаторах прозрачный тюль. Они были откинуты, ветер раздувал занавески. Отчего Женя на какое-то мгновение почувствовала себя Дейзи из «Великого Гэтсби». Вот только Вадим Владимирович никак не напоминал душку ДиКаприо.

В комнате стоял черный диван и рояль цвета ночи. Белая шкура на сером полу. Какая пошлость! Пожалуй, и девушек здесь соблазняет. Играет на рояле. Казанова хренов.

Не разуваясь, Сафронов поволок Женю к роялю. На нем стояла большая фотография. Молодая красивая женщина и мальчик, ровесник Левы. Мать и сын. Красоту и молодость перечеркивала черная траурная лента.

– Мои жена и сын.

Женя осеклась. Закусила губу и почувствовала во рту знакомый солоноватый привкус. Бросила взгляд на Сафронова, тот проигнорировал, глядя на фотографию.

– Сочувствую, – пробормотала девушка.

– Это было пять лет тому назад. Она мне просто соврала. Легкая, ни к чему не обязывающая ложь. Я просил ее не ездить с Максимом в аквапарк, потому что он еще не до конца оправился после пневмонии. Но Максим очень хотел на день рождения друга. Он и так месяц провалялся в больнице, а потом дома. И она дрогнула. Она всегда слишком его любила. Так сильно, что решила соврать. Я в тот день дежурил, и все жертвы того ДТП попали ко мне. Точнее, жена отправилась сразу в морг, а Максим ко мне. А я не сразу-то и понял, почему на меня медсестры так смотрят.

У Жени все сжалось внутри. Жар уступил место леденящему холоду. Ей казалось, что она сама себя спалит без остатка. Хренова искательница информации. Как она могла такое пропустить? Надо было спросить, найти общих знакомых помимо Натальи. Ту ничего, кроме светских сплетен, не интересует. Как же она так облажалась? Если бы можно было каким-то невероятным чудом отмотать время назад, она бы непременно это сделала. Автоматически она сжала его руку и кивнула.

– Теперь ты больше не оперируешь детей.

– Нет. Но я поставлю мальчика в план операций на этот месяц. И привлеку самого лучшего хирурга. Только одно условие.

– Какое? – Женя испуганно посмотрела на Сафронова. Конечно, все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Ты больше никогда, слышишь, ни при каких обстоятельствах не будешь мне врать. Иначе это конец всему, сразу же. А я бы этого не хотел.

Женя не успела опомниться, как Сафронов привлек ее к себе и поцеловал.

* * *

В девять утра Лева стоял на пороге ее квартиры. Станиславу Женя еще ничего не сказала – тот прилетел в шесть со сборов и тут же направился в клуб. Обещал вернуться домой через пару часов. Времени у нее вагон и тележка. Будет возможность все обдумать и подготовиться. И прийти в себя после того неожиданного поцелуя Сафронова. Тогда она ушла молча, ничего не сказав. Да и он не предложил остаться. Похоже, эти отношения Вадим решил не торопить, и это было страшнее всего. Лучше бы она оставалась для него просто девочкой на ночь. Так было бы проще для всех.

Вера оказалась точной, как швейцарские часы с кукушкой. Засуетилась сразу же на пороге, вручила Жене огромную сумку.

– Вот, Левочкина одежда. Там я все подробно расписала, список лекарств, когда и что ему принимать, – она сунула Жене в руки помятый листик. Женя вздохнула, взяла, не глядя. – Ему показана специальная диета. Пожалуйста, ничего жареного, острого, соленого, копченого.

– У тебя с желудком проблемы? – Женя покосилась на Леву.

– Нет, – Вера не дала ему ответить. – Нужно следить за свертываемостью крови. Вот тут специальная вата, которая может остановить кровотечение, вот мазь.

– Да не суетитесь вы, – Женя поморщилась и снова покосилась на Леву. Мальчик стоял посреди коридора, как вкопанный, разглядывая картины.

– Чего стоим, кого ждем? – Женя с интересом посмотрела на пацана.

– Красивые.

– Что?

– Картины красивые, – зачарованно пояснил Лева, не сводя глаз с ближайшей.

Женя кивнула и обратилась к Вере, так и не выпустившей огромную сумку из рук. Поколебалась. Может, стоит как-то обнадежить беднягу, рассказать о том, что Сафронов согласился взять мальчика на операцию в свою клинику? Нет, пока у нее не будет на руках всех документов, а Леву не пригласят на осмотр, не стоит ничего говорить. Женя не была суеверной, просто не любила сообщать о своих планах заранее.

– Поезжайте. Я его не съем, – заверила она Веру. Подумала немного и прибавила: – Ну и мама пусть выздоравливает поскорее, – сделала акцент на последнем слове.

Вера, игнорируя колкость Жени, бросилась к Леве, крепко обняла и чуть не разрыдалась. Мальчик еще находился в том благословенном возрасте, когда публичная нежность матери его не смущала. Он вцепился в Веру, как утопающий в спасательный круг, и Женя с удивлением поняла, что Лева ее боится. Родную мать?

«Ты ему не мать», – тут же одернула она себя и отвернулась. Почему-то было неловко смотреть, как Вера осыпает поцелуями лицо сына.

– Левочка, ты слушайся…

– Женю, – подсказала Женя.

– Да, Женю. Следи сам за лекарствами. Ничего тут не трогай. И если что, звони, я постараюсь побыстрее вернуться. Но бабушка старенькая.

Лева серьезными глазами посмотрел на мать.

– Мам, не переживай. Все будет хорошо, – спокойно уверил ее он, и Вера с удивлением отметила, что за прошедшую неделю сын повзрослел. Резко и неожиданно.

– Хорошо, – она кивнула, с трудом сдерживая слезы. Не хватало еще разрыдаться перед этой холеной девицей, лишенной всяческих сантиментов.

Она вышла, не прощаясь, захлопнула за собой дверь и тут же принялась нервно дергать за ручку – сумку забыла оставить.

Женя открыла, со вздохом забрала сумку, процедила:

– До свидания.

И захлопнула дверь перед носом Веры. Резко почувствовала, как земля уходит из-под ног. В ее доме ее собственный сын, о существовании которого она даже не подозревала. Ей надо как-то за ним ухаживать, а она понятия не имела, что делать с детьми. Но самое ужасное, ей надо как-то объяснить его присутствие жениху!

Так, главное, без паники. Лева смотрел на нее с интересом, как ученый-энтомолог изучает новый подвид насекомого.

– Ну что, в Макдональдс? – мрачно пошутила Женя.

– Мне нель…

– Да знаю я, не нуди.

Проблемы стоило решить по мере их наступления. Прежде всего, надо придумать, что соврать Станиславу, да поубедительнее. Скажет, что он ее племянник. Нет, Господи, ну какой племянник, она же сирота. Сосед, чьи родители попали в больницу? Да, точно. Тем более, что он уже был заявлен как сосед. Рассеянный Станислав мог все-таки запомнить его лицо. Рисковать не стоило. Она автоматическим жестом достала из кармана телефон и посмотрела на экран – сообщений от Сафронова не было.

– Так, слушай внимательно, – она подошла ко Льву и присела перед ним на корточки, так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – Ты сосед сверху.

– Почему сосед?

– Не задавай дурацких вопросов. Потому что я так сказала.

– А мама всегда со мной все обсуждает, – насупился Лева. – Я уже не ребенок.

– Я не… – Женя осеклась. Хотела заявить, что она не его мама, но не смогла. – Мама приедет, будешь с ней все обсуждать. А у меня дома делай так, как я скажу. Усек?

Лева молча кивнул. Пожевал губу. Она была вся в трещинах, обветрилась. Прям как у Жени. Никак не могла избавиться от этой дурацкой привычки. Автоматическим жестом девушка достала из другого кармана гигиеническую губную помаду и протянула ее Льву.

– Намажь, сил нет смотреть.

– Я не девчонка, – презрительно скривился Лев.

– Да, ты маленький пацан с обветренным губами. Забыл правило номер один?

– Какое еще правило? – снова насупился Лев.

– В этом доме ты делаешь все, как я скажу.

– А если не сделаю?

– Тогда правило номер два.

– Какое?

– Смотри правило номер один, – Женя настойчиво протянула Льву гигиеническую губную помаду. Тот вздохнул и, кривясь и морщась, все-таки намазал губы.

– Вот так-то лучше.

Женя встала и направилась к кухне.

– Ну идем, кашу тебе сварю.

– А ты умеешь? – с подозрением спросил Лев.

– Что там уметь? – фыркнула Женя и снова потянулась к телефону. Она понятия не имела, как варить каши, но слышала, что детям нужно делать кашу на молоке. К тому же нельзя было сразу уронить свой имидж в глазах мелкого.

Через десять минут вся хромированная итальянская плита (между прочим, 3000 евро!) была залита молоком, пригоревшим и невыносимо вонявшим. Женя распахнула настежь окна, но все равно не могла избавиться от запаха, который искренне, глубоко, почти на животном уровне ненавидела еще со времен детского дома. Запах пригоревшего молока. Оставив недоумевающего Леву на кухне, она бросилась в ванную. Там стояли освежители воздуха. Она буквально пробежала по всей квартире, щедро орошая пространство вокруг запахом лотоса и еще какой-то неведомой эссенции, выдаваемой производителями за апельсин.

Резким шагом зашла на кухню и начала брызгать во все стороны. Лева закашлялся. Женя слишком поздно сообразила, что пацану наверняка не очень полезно нюхать химические освежители воздуха. Он что, задыхается? Кинув баллон с аэрозолем на стойку, Женя бросилась к Леве.

– Лева, что? Тебе плохо?

Она отвела в сторону руку, которой прикрывался пацан. Лева вел себя странно, лицо покраснело, в глазах слезы, а тело содрогается в конвульсиях. Что с ним? Отек Квинке? Вроде нет, при нем опухает шея. И в этот момент Лева выразительно хрюкнул и, не удержавшись, судорожно рассмеялся.

Женя замерла на несколько мгновений, почувствовав невыносимое облегчение. Вот гад, перепугал до смерти! Но вместо того, чтобы рассердиться на пацана, она тоже рассмеялась. Хохот душил ее. Спустя несколько секунд она сама напоминала Леву – потная, красная, со слезами на глазах.

– Хватит! – она попыталась остановить беспредел.

– Ой, не могу. Ты не умеешь кашу варить! Я так и знал! – не унимался Лева, незаметно перешедший с нею на «ты». Но Женя не возражала, ей даже понравилось.

– А ты, можно подумать, умеешь, – вытирая слезы и пытаясь прийти в себя, огрызнулась Женя.

– Конечно! Я ее сам дома варю, пока мама на работе.

Женя встала и покосилась на пацана.

– И как ее варить?

– Очень просто, молоко надо поставить на ма-а-аленький огонь, а ты сразу на полную мощность все включила!

Женя встала с диванчика и подошла к держателю бумажных полотенец. Щедро отмотала с десяток и принялась промокать плиту, пытаясь ликвидировать следы катастрофы. Полотенца впитали в себя жидкость, но плита так и осталась в белых разводах.

– Ну иди, покажи, как надо, – Женя решила взять маленького умника на слабо.

– Вытри вначале плиту, – рассудительно заметил Лева. – Если ты опять включишь конфорку, то будет вонять.

– Плохо пахнуть, – автоматически поправила Женя, следившая за чистотой речи. Правильная грамотная речь казалась ей признаком высокого класса.

– Пахнуть, не важно, будет вонять, как в школьной столовке, – отмахнулся Лева.

– Так я вытерла, – резонно заметила Женя. – Все сухо.

– Кто так плиту вытирает? – Лева расширил глаза. Жене стало смешно, мелкий поучал ее, словно он был ее родителем.

– А как надо? – ради интереса Женя решила его поддеть.

– Мокрой тряпкой! У тебя есть?

Спустя пятнадцать минут молоко в маленькой кастрюльке закипало на медленном огне на тщательно вымытой плите. Женя помогла Леве промыть гречку (мальчик настаивал, что это важно. Сама же Женя была уверена, что ее вполне можно сварить прямо в пакетике и разрезать в самом конце варки). Она даже разыскала мед в своих запасах. Сахар дома она не держала.

Они так увлеклись процессом, что не услышали поворот ключа в замке и пропустили момент появления Станислава.

– Привет, – в два шага он преодолел кухонное пространство и привлек к себе Женю. Поцеловал. Кивнул пацану: – Ты опять в школу опоздал, что ли?

Женя кинула предупреждающий взгляд на Льва.

– Понимаешь, его родителей забрали в больницу, – она вдохновенно начала врать.

– Как забрали? Что случилось? – нахмурился Станислав. Он всегда был очень чутким. Женя никогда не сможет забыть, как он плакал над сдохшей от чумки собакой. Ей это очень нравилось. Станислав совсем не походил на нее, практически лишенную всяких чувств. Он был лучше ее. Намного.

– Авария. Да, – принялась вдохновенно врать она, ненавидя себя за это. – Они ехали домой, а мальчик был уже дома. Точнее, они выехали в магазин, и их сбил грузовик.

Глаза Станислава расширились от ужаса.

– Писец. Они умерли?

Он спохватился через секунду и бросил извиняющийся взгляд на мальчика.

– Прости, малой.

– Нет-нет, – тут же возразила Женя. Они живы, просто… в реанимации. Да, им надо будет там некоторое время побыть. А у пацана нет никого больше. Ни бабушки, ни дедушки, вообще никаких родственников. Вот, пришел к нам. Мы ж с ним знакомы, – Женя решила добавить веса собственным словам.

Станислав плюхнулся на диван. Женя знала, что он никогда не будет допытываться или подозревать, он не был Сафроновым. Он просто пожалеет. И все рассчитала верно, как обычно.

– Держись, малой, – серьезно попросил он Леву, закидывавшего в это время в кипящее молоко гречку. Тот так же серьезно кивнул в ответ.

– А что ты делаешь? – поинтересовался Станислав.

– Кашу варю.

– Какую?

– Гречневую.

– С молоком?

– Да, и с медом, сахара не было.

– Круто! – Станислав подорвался с места и подошел к мальчику, потрепал его по голове и заглянул в кастрюлю. – Только сделай погуще, я люблю, чтобы молоко почти все впиталось.

– Сладкая каша? – фыркнула Женя.

– Ну да, мама такую в детстве варила. Обожаю. Станислав потянулся, футболка задралась, обнажив пресс с кубиками. Женя немедленно поймала себя на мысли, что любовные утехи придется временно отложить. И даже вздохнула с облегчением.

– Сколько ей вариться? – поинтересовался Станислав почему-то у Левы.

– Минут сорок, а потом еще надо постоять под полотенцем.

– Женек, присмотри за кашей, а мы пока с… тебя, кстати, как зовут?

– Лева.

– Мы с Левой в миньонов погоняем. Пацану надо отвлечься.

– Что? – Женя была ошарашена.

– Ты тоже хочешь? – спохватился Станислав.

– О, нет, – Женя не понимала глупые бегалки с желтыми тупыми созданиями.

– Что такое миньоны? – заинтересовался Лева.

– Ну такая бродилка, у меня на планшете. Миньонов знаешь?

– Нет.

– Ну мульт такой, смешной.

– Я не видел.

– Ты в каком веке живешь, пацан? – удивился Станислав. В его идеальном мире дети ходили с родителями в кинотеатры на все премьеры.

Женя прикинула, что может смотреть Верин сын.

– Дай угадаю, ты смотришь Фиксиков, Смешариков и Галилео?

– Да, откуда ты знаешь? – удивился Лева. Женя еле сдержала смех, рвущийся наружу. Заправила за ухо прядь волос, упавшую на глаза. Да уж, Вера будет ей благодарна за приобщение мальчика к миньонам. Вера. Одно имя и подход к воспитанию почему-то вызвали протест.

– Станислав, а покажи Леве, как в них играть, – неожиданно для самой себя предложила Женя. – Потом, может, вместе мульт посмотрим. Он и правда смешной.

Жениха не пришлось долго уговаривать. Станислав направился к выходу из кухни, Лева, позабыв о каше, пошел за ним. В последний момент вспомнил и добавил:

– А еще кашу нужно постоянно помешивать, чтобы пленочки не было, – и тут же испарился под Жениным взглядом.

Она бросила тоскливый взгляд на кастрюлю.

– «Женек, присмотри», – передразнила она Станислава.

И вот это ее будущее? Варить каши, пока муж с детьми гоняет в миньонов? Она подошла к плите, сняла крышку, понюхала – а что, теперь это пахнет весьма неплохо. Снова достала мобильник. Ни слова от Сафронова. Все ясно, этот мерзавец просто поиздевался над ней. Или же решил дать задний ход. Сверился, наверное, со своими записями, понял, что все занято, и решил прокатить ее. А ведь вчера, на какой-то момент, ей показалось, что он вполне нормальный человек. Ключевое слово «показалось».

В тот момент, когда пришло сообщение, Женя раскладывала кашу по тарелкам и поэтому не услышала сигнал телефона. Обжигаясь, Лева и Станислав набросились на еду. Последний даже застонал от удовольствия.

– Лев, научи Женю варить такую кашу. Почти как у мамы.

Жене стало обидно. До этого Станислав никак не намекал, что ему не хватает материнской еды, и всегда поддерживал ужины в ресторанах и обеды из того, что готовила домработница.

Она нехотя взяла тарелку и положила себе ложку каши. Обычно она их ненавидела и презирала. Цельнозерновой тост с красной рыбой и авокадо – вот рецепт ее идеального завтрака.

Но то, что получилось у Левы, было просто божественным. Наверное, так и должна выглядеть правильная мамина каша. Наплевав на все приличия, Женя пододвинула к себе кастрюльку и начала есть прямо из нее.

– Женек, а как же углеводы?

– Плевать, – ответила та с набитым ртом.

Завтрак прервал звонок телефона Станислава.

– Это папа, – одними губами прошептал он и удалился в другую комнату, что-то сосредоточенно дакая в трубку. Женя перевела взгляд на Леву. Тот сидел, откинувшись на стул, на лице проступила испарина. Женя подскочила и положила руку ему на лоб. Лоб был ледяной.

– Тебе плохо? – она слегка потормошила мальчика.

– Сердце захватило, – ответил он, посиневшими губами.

– Надо лечь, – засуетилась Женя, бестолково мечась по кухне и раздумывая, куда лучше положить пацана. В комнату для медитации? На полу холодно. На диван? Мало места. Почему она не подумала, где мальчик будет спать? Ведь квартира совершенно не приспособлена для детей. Может, надо было купить ему раскладушку. Вдруг она остановилась и поймала себя на мысли, что мечется, словно всполошенная курица. Почти как Вера.

Лева закрыл глаза. Женя успела вовремя, чтобы его подхватить.

– Сейчас, сейчас, надо лечь.

– Все в порядке, – сбивчиво прошептал Лева.

Станислав был занят разговор по телефону, отвлекать его и объясняться с будущими свекрами ей не хотелось. Она подхватила мальчика на руки. Даже для хрупкой Жени эта ноша оказалась слишком легкой. Похоже, он еще немного потерял в весе.