Текст книги "Обручальный кинжал"

Когда мы приблизились, хозяин замка встал с кресла и церемонно поклонился:

– Тар Уйэди к вашим услугам. Рад, что вы заглянули.

– Ярослав Волк. – Капитан изящно склонился в поклоне, одновременно не унижающем его достоинство и выражающем уважение к ульдону. – Это… – Громкий хлопок дверей прервал его слова, однако Ярослав даже не поморщился. – Это моя невеста, Владетельница Ясноцвета Крюк. Прошу простить нас, к сожалению, она не может выразить вам свое почтение, ибо очень больна.

Я была благодарна Волку за эти слова, потому что сомневалась, что смогу поклониться и не упасть при этом.

– О, я вижу, – кивнул Тар Уйэди. – Магия из вас так и хлещет, Сиятельная Ясноцвета. В нашу последнюю встречу вы выглядели куда лучше. Но ничего, я смогу сделать из вас счастливую невесту.

– Невесту? – переспросил за нашими спинами голос, от которого мое сердце сначала замерло, а потом рухнуло вниз. Я зашаталась. Ярослав схватил меня за руку и обеспокоенно заглянул в лицо, готовый в любую минуту подхватить на руки. – Как она может быть невестой Волка, если она моя жена?

Медленно-медленно, чувствуя себя хрупкой, словно тонкий ледок под весенним солнышком, я обернулась, чтобы увидеть самое любимое, самое дорогое лицо для меня в этом мире.

Лицо моего законного мужа, Жадимира Ножова.

Жадимира, которого я уже два года считала умершим, но который сейчас стоял передо мной в прекрасном здравии, со вкусом одетый и даже хорошо упитанный. Его светлые пушистые волосы, которые я так любила перебирать пальцами, были заплетены в обычную косу аристократов, и из нее, как всегда, выбилось несколько завитков, напоминающих перышки.

Улыбка Жадимира вспыхнула перед моими глазами, словно взрыв магического шара, и мир стал невыносимо ярким.

Глава 10

Читать романы? Зачем? Жизнь куда интереснее всего, что можно придумать!

Специалист по жизненным драмам Даезаэль Тахлаэльбрар

Это было необыкновенное чувство, корнями уходящее куда-то в детство. Я лежала на большой, мягкой кровати, под пушистым и невероятно теплым одеялом. Над кроватью был бархатный балдахин темно-зеленого цвета с желтыми кистями. Я потянулась, нежась, и тут с удивлением поняла, что у меня впервые за долгое время ничего не болит и движения приносят только удовольствие. Я от души потянулась еще раз, раскинув руки, и тут же наткнулась на чье-то тело. Резко села, прижимая к себе одеяло, чтобы прикрыть наготу, и осторожно повернула голову.

Повернувшись ко мне спиной, на второй половине кровати мирно спал, закутавшись в одеяло по шею, золотоволосый мужчина. Сначала мое сердце пропустило один удар – неужели это?.. Но потом я увидела кончик острого уха и вздохнула с облегчением. Конечно, мне все показалось. Быть такого не может, чтобы я видела воочию собственного супруга, он же давно умер! Наверное, это все истощение, магическое и физическое, плюс новые впечатления так повлияли на мой разум. Был бы жив Жадимир и если бы он действительно находился в замке ульдона, он вряд ли бы позволил, чтобы со мной в постели спал какой-то эльф, пусть даже и целитель.

– Даезаэль! – негромко окликнула я. – Просыпайся!

Сын Леса пробурчал что-то невнятное, но, судя по всему, ругательное и натянул на макушку одеяло. С другой стороны одеяла на свет показались две розовые пятки.

Я повернула голову в другую сторону. На углу подушки лежали ножны с кинжалом. Моим старым кинжалом, с рубином в рукояти. Это могло многое значить, а могло не значить ничего. Я решила оставить разрешение этого вопроса на потом.

Я встала с кровати, радуясь ощущениям, которые дарило чистое и здоровое тело. Рядом стояло глубокое кресло, обитое бархатом, а на нем – пушистый халат. Я закуталась в него и подошла к окну, чтобы распахнуть портьеры.

Слабый солнечный свет, до сих пор пробивавшийся в комнату через узкую щель между шторами, хлынул в комнату, играя золотыми бликами на обоях. Комната была роскошной, отделкой ничуть не уступающей комнатам в замке отца.

Я выглянула во двор. При солнечном свете он выглядел таким же мирным и обычным, как и ночью, и все так же ничем не отличался от обычного замкового двора богатого аристократа.

Но все же это выглядело слишком непривычным для поместья пограничного региона, с которым только два месяца назад закончилась затяжная война. Ни следов атак и осад замка, ни следов поспешного ремонта. Все смотрелось так, будто это замок в центре процветающей страны, давно не знавшей никаких проблем.

Я посетила роскошную ванную, потом побродила по комнате, перебирая пальцами ног ворсинки ковра. Это было так приятно! Только проведя несколько лет практически в нищете, попутешествовав почти два месяца в фургоне, я поняла, от чего когда-то добровольно отказалась. Иногда комфорт может заменить даже счастье. Впрочем, большинство людей так и живут, заменяя комфортом существования собственно жизнь.

Вдруг в дверь постучали. Я направилась было открыть, но меня остановило шипение, раздавшееся с кровати:

– Куда? Ложись обратно!

Я обернулась. Даезаэль стоял на кровати, как капитан корабля на мостике, и махал мне рукой, другой приглаживая волосы.

– Халат сними! – Он ловко перепрыгнул с кровати в кресло, которое жалобно крякнуло, и протянул ко мне руки.

Два года назад от этой фразы я бы упала в обморок от смущения и возмущения. Два месяца назад я бы долго взвешивала «за» и «против». Сейчас я не колеблясь сунула халат в руки эльфу, который тут же в него завернулся, и нырнула под одеяло.

– Ты – тяжело больна и без сознания, – проинструктировал меня Даезаэль.

Я послушна прикрыла глаза, оставив тоненькую щелочку между веками.

Целитель не спеша открыл дверь.

– Что так долго? – раздался встревоженный голос Ярослава.

– Я спал, – буркнул Даезаэль. – У меня была трудная ночь. Вы ведь хотите, чтобы с вашей любимой, невестой и женой все было в порядке?

В комнату вошли ульдон, Драниш, Ярослав и… мое сердце сначала замерло, а потом заколотилось так быстро, что я испугалась, что оно лопнет… мой уже-не-умерший супруг. Я изо всех сил сохраняла умиротворенное выражение лица. Отец был бы мной доволен.

– Как она? – спросил Волк.

– Как и должна быть, – расплывчато ответил целитель. – Причин для беспокойства нет.

– Что ж, господа, визит окончен, – проговорил Тар Уйэди. – Пойдемте, не стоит утомлять больную.

– Выздоравливающую, – поправил Даезаэль. – Но в остальном ты прав.

Он подождал, пока посетители выйдут, и запер дверь. Я открыла глаза и вздохнула. Предвкушающий взгляд любителя жизненных драм мне совершенно не нравится. Еще вопрос, где бы я себя чувствовала уютнее: в лесу, кишащем волкодлаками, или один на один с эльфом, дорвавшимся до тщательно скрываемых тайн прошлого. От волкодлаков хоть на дереве спрятаться можно.

– Ну что ж, Ясноцвета. – Целитель удобно устроился в кресле. – Я готов.

– К чему? – спросила я, пытаясь оттянуть момент истины.

– Милая моя, не стоит казаться глупее, чем ты есть на самом деле, – плотоядно улыбнулся Даезаэль. – Ты же прекрасно понимаешь, что я хочу услышать все, и с самого начала.

– Тогда почему ты приказал мне притворится перед Волком? Уверена, что он хочет того же самого.

– О, конечно же хочет! Так хочет, что наш мудрый хозяин развел всех твоих возлюбленных по разным камерам в подвале и там запер. Чтобы не поубивали друг друга в попытках выяснить, кто первый будет с тобой спать. И, пока они там за решетками сидят, я на их месте. Здорово, правда?

– Что? – переспросила я. – О чем ты говоришь? Пока я лежу тут, в шикарной комнате, они в тюрьме? За что?

Даезаэль тяжело вздохнул, сообразив, что ему придется рассказывать первому, иначе я буду переживать за сидящих в подвале и все равно толком ничего не смогу поведать.

– После того как ты свалилась в обморок, ульдон приказал отнести тебя в эту комнату. Пока мы поднимались сюда по лестнице, между твоим мужем номер один, предполагаемым мужем номер два и наиболее вероятным мужем номер два начались мелкие стычки. Поэтому ульдон приказал слугам развести их в разные комнаты, окружить всем возможным комфортом, дать вдоволь питья и еды и запереть. И пока мы тут самоотверженно спасали твою жизнь, Драниш напился, разнес всю комнату, сломал дверь и пошел бить морду твоему мужу номер один. Вот и пришлось нашему гостеприимному хозяину посадить горячих мужчин в камеры. Не волнуйся, он им даже одеяла выдал. И сюда водит на экскурсии два раза в день.

– Сколько времени я была без сознания? – Чем дольше я вылеживаюсь в кровати, тем большего градуса достигнет ярость Ярослава. Как же, благородный аристократ, который уже было получил домен в свои руки, оказывается мало того, что с носом, да еще и в тюремной камере! Он меня убьет!

– Третьи сутки, – довольно сказал эльф.

Я не пыталась скрывать эмоции, которые меня обуревали, и он пил их, словно вкуснейший нектар.

– Что-то быстро я стала себя хорошо чувствовать, – удивилась я.

– О, это ульдон. – В голосе целителя проскользнули явные завистливые нотки. – Ему доступна такая магия, которая вашим магам даже и не снилась! А я все подсмотрел, теперь буду тренироваться, когда ты или Ярик в очередной раз помирать будет. Правда, результат не гарантирую, но ведь нужно на ком-то новые знания отрабатывать? А потом вернусь домой и…

Он немного помолчал, мечтательно глядя на свои ладони.

– Ну что, ты все, что хотела, узнала? – спросил он.

– А как Тиса и Персиваль? – из вежливости спросила я, хотя, признаться честно, их судьба меня волновала меньше всего.

– Персик отъедается, а Тиса живет под дверями камеры Ярика. Теперь она тебя не любит еще больше, чем раньше. – Эльф сказал это с нескрываемым удовольствием.

– Догадываюсь, – кивнула я. Теперь лучше не оборачиваться к Тисе спиной, особенно учитывая то, что защита Ярослава-жениха на меня теперь не распространяется.

– Рассказывай, – потребовал эльф.

– Это долгая история, и я еще никому ее не рассказывала, – предупредила я. Я этого не хотела, но потребность выговориться у меня все же была, и немалая. Тяжело все время носить в себе груз трагических событий и фатальных ошибок.

– Никому, кроме Чистомира, – возразил Даезаэль.

– Нет. – Я подложила себе под спину подушку со второй половины кровати и села, обхватив согнутые ноги руками. Так я казалась себе маленьким, но сильным комочком. Как в материнской утробе. Ты еще совсем крохотный, но уже готов бороться за свою жизнь всеми доступными способами, иногда даже убивая свою мать. Не со зла, а просто потому, что не можешь сдаться. – Чистомир почти все выяснил сам, а потом ему было достаточно задать только несколько вопросов, чтобы составить полную картину.

Даезаэль подбодрил меня движениями бровей. Я грустно улыбнулась и начала.

Три года назад я поехала с родителями на бал в домен Ножа. Отец недавно успешно женил Пребыслава и теперь надеялся так же выгодно выдать замуж меня, и этот бал, куда собирался весь аристократический свет северной части королевства, был прекрасным местом для того, чтобы заняться подбором женихов.

Меня, если честно, бал и выбор суженого волновали мало. Я была уверена, что люблю Чистомира и что больше мне никто в этой жизни не нужен. Но мой отец молодого Дуба страшно ненавидел, и его начинало трясти, стоило только услышать имя «этого хлыща». Как раз недавно Владетелю Крюку шпионы донесли, что я встречалась с Мириком и даже посмела веселиться с ним на деревенском празднике, а потом удалилась в неизвестном направлении. Трудно описать бурю, которую я выдержала. Отец от избытка чувств даже несколько раз стукнул кулаком по ручке кресла, на котором сидел, хотя из себя выходил крайне редко. Это произвело на меня неизгладимое впечатление, хотя покаяться так и не заставило – все же не зря папа частенько говорил, что упрямством я пошла в Крюков в отличие от Пребыслава, который обладал куда более мягким характером.

Как бы там ни было, на бал мы ехали в ледяном молчании. Мы с отцом друг на друга не смотрели, а мама всегда боялась встревать между нами, тем более что – я это знала – удалой красавец Мирик ей всегда нравился. А кому не понравится тот, кто ради встречи с твоей дочерью готов взобраться по каменной замковой стене, да еще и проделать это так, что никто не заметил? Мирик как вежливый и воспитанный парень сначала заглянул в ее окно и поздоровался, а потом уже полез ко мне.

Многодневные балы у Ножей всегда отличались роскошью и были знамениты огромным количеством заключенных на них союзов. Для участия в празднествах приезжали даже с юга. Родителям перезрелых девиц на выданье ради успешного брака своей кровинушки не тяжело было две недели трястись по дорогам королевства.

После приезда на бал я почти сразу потеряла родителей из виду: меня закружила в вихре развлечений молодежь, пока старшее поколение степенно и размеренно решало судьбы и планировало будущее.

Однажды днем, когда мы с подругой гуляли по парковым дорожкам, я увидела его.

Он сидел на бортике фонтана, задумчиво глядя в воду. Длинные, как у всех благородных, волосы против всех правил были распущены и свободно развевались от легкого ветерка. Солнечные зайчики играли на пушистых золотистых прядях и путались в длинных черных ресницах, оставляя на щеках тени. Лицо парня было очень и очень красивым, немного необычным для точеных черт аристократов. Высокие, острые скулы благородных смягчались, нос был небольшой и аккуратный, полные губы были полураскрыты, только подчеркивая редкую для наших краев круглоликость. Ворот белой шелковой сорочки был не завязан и виднелась грудь, обычная мужская грудь, покрытая золотистым пушком, но меня как будто ударили в живот чем-то большим и горячим. Несмотря на холодную погоду, куртка парня была просто наброшена на плечи, совершенно не скрывая фигуры.

Я замерла на дорожке, не в силах отвести взгляда от молодого человека.

– Что ты? – потянула меня за руку дочка Ножа, Звонкорада. – Пойдем.

– Кто это? – прошептала я.

Она проследила за моим взглядом.

– А! Это Жадимир Ножов. Не обольщайся его именем, это сын моей двоюродной тетки, и родителям разрешили дать ему такое имя в честь заслуг перед отечеством старика Ножова. Он далеко не благородный, и вообще… Что? Познакомить тебя с Жадимиром? Только ты ничего себе не придумывай, он девушками не интересуется, все в облаках витает.

– Я ничего не придумываю, – запротестовала я, но предательская краснота залила щеки и даже шею. – А он что, из этих?

В кругу девушек ходили щекочущие нервы слухи о некоторых молодых мужчинах, которые устраивали тайные вечеринки, на которых предавались запрещенным утехам. Что такое запрещенные утехи, никто из нас не знал, но это так волнующе звучало!

– Да нет, – махнула рукой Звонкорада. – Просто мечтатель. Такой не от мира сего. Правда, знает десять или одиннадцать языков. Жадимир, познакомься, это ее Сиятельство Ясноцвета Крюк, младшая дочь Владетеля Крюка. Это господин Жадимир Ножов.

Жадимир медленно, словно приходя в себя после долгого сна, затрепетал ресницами и посмотрел на меня пронзительно-голубыми глазами, которых не было у чистокровных аристократов. Вскочил с бортика фонтана и изящно поклонился. С этого момента я окончательно поняла, что пропала навсегда.

Согласно этикету, я должна была только кивнуть и потянуть руку для поцелуя. Хорошо, что не нужно было делать реверанс, иначе я бы просто упала – такими ватными сделались мои ноги. Я протянула Жадимиру дрожащую руку, и от его прикосновения теплыми губами к кончикам моих пальцев в меня словно ударило молнией.

Звонкорада посмотрела на нас, пожала плечами и убежала, а я осталась на маленькой площадке возле фонтана, словно заколдованная.

О чем мы тогда говорили с Жадимиром, не помню, все как будто плыло в золотистом тумане.

Вечером, после ужина, мы танцевали вместе, и еще ни один партнер, кроме Чистомира, так меня не чувствовал и не вел так в танце. Мы словно были одним целым и не танцевали, а плыли или летели по воздуху. Такого счастья я еще никогда не испытывала.

Днями мы вместе с Жадимиром бродили по парку, ночами – танцевали и расставались только на время сна и приема пищи – мое положение было куда выше, чем положение обедневшего аристократа, пусть даже и не очень дальнего родственника Владетеля.

Отец вызвал меня на серьезный разговор через три дня.

– Жадимир не тот человек, которого я бы хотел видеть в роли своего зятя, – прямо сказал он.

– Зятя? – удивилась я. – Отец, но я даже не думала…

– Ты, может, и не думала, но я прекрасно вижу, к чему все идет. Собирайся, мы едем домой.

Я покорно согласилась и даже не успела попрощаться с Жадимиром. Но во время пути домой, когда я попробовала привычно подумать о Чистомире, перед моими глазами появилось лицо Жадимира в обрамлении пушистых золотистых локонов, которые всегда выбивались из тугой косы.

А через два дня я начала неимоверно скучать. Мне не хватало его голоса, прикосновений его рук, его запаха, его взгляда… Я потерянной тенью бродила по коридорам замка, и любое дело валилось у меня из рук, аппетит совершенно пропал, и даже няня вызывала только раздражение.

Глядя на это, мать как-то уговорила отца сменить гнев на милость, и к нам приехал Чистомир. Однако даже друг детства не смог развеять моей тоски.

– Что ж, – сказал он после нескольких неудачных попыток меня растормошить, – диагноз понятен. Это любовь.

– Любовь? – удивилась я. Почему-то именно так назвать мои чувства к Жадимиру я еще не догадалась.

– Любовь, – сказал Мирик и печально вздохнул. – Знаешь, а я ведь ревную. Не знаю, как я смогу отдать мою любимую Милку в руки какого-то мужика, пусть даже он и вызывает в твоих глазах такое сияние.

Он крепко обнял меня, уткнувшись подбородком в мою макушку.

– Скажи, только честно, что ты сейчас чувствуешь? – прошептал он.

– Я хочу, чтобы это был не ты, – честно ответила я.

– Ясно. – Мирик на миг прижал меня еще крепче, так, что стало больно, и сказал: – Не унывай. Если он испытывает к тебе те же чувства, что и ты к нему, все у вас будет хорошо.

– А если нет? – Страх сжал мое сердце. Так я не боялась даже перед грозой.

– Если нет, тебе будет больно, – с состраданием сказал Чистомир. – Но это ты переживешь, обещаю. В любом случае я хочу, чтобы ты всегда помнила о том, что я на твоей стороне и что я тоже люблю тебя.

Когда Чистомир уезжал, нанеся необходимый визит вежливости моему отцу, я даже не вышла его проводить. Я просто сидела на кровати и ждала, а чего – сама не знала.

И дождалась.

Через два дня отец вызвал меня к себе в кабинет. Я вошла, апатичная ко всему, склонилась в дежурном поклоне, только после этого подняла глаза… и увидела Жадимира.

Пространство и время каким-то образом сжались, и буквально через секунду я была уже около любимого, обвив руками его шею.

Жадимир холодно придержал меня, чтобы я не упала, и осторожно освободился от объятий. Его лицо, как и остальных присутствующих в кабинете, ничего не выражало.

– Ясноцвета! – ледяным тоном произнес отец.

Этого мне хватило, чтобы прийти в себя.

– Прошу прощения, – прошептала я виновато.

– Я хотел бы поговорить с тобой с глазу на глаз, – сказал отец.

За моей спиной раздался шорох. Низко кланяясь, Ножовы – отец и сын – вышли из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

– Беркут Ножов просил твоей руки для своего сына, – сообщил отец. (Я попыталась сохранить на лице спокойствие, но мне это не удалось. Рот так и расплывался в улыбке.) – Что ты думаешь по этому поводу?

– Я люблю Жадимира и очень хочу выйти за него замуж.

Отец отвернулся от моего счастливого и преисполненного надежды лица и долго смотрел в окно, пока я не успокоилась и мое лицо не стало способным удерживать на себе спокойную и вежливую маску.

– Как я уже сказал, – после долгого молчания произнес он, – Жадимир – это не тот зять, которого я бы хотел иметь. Однако я понимаю, что запрещать тебе сейчас что-либо бесполезно. Поэтому запомни, Ясноцвета, что у тебя есть право совершить только три ошибки. Потом, не обижайся, я буду обращаться с тобой, как с безмозглой курицей. Можешь выходить за него замуж.

– Спасибо! – Никогда в жизни я не была так благодарна отцу.

– Но!.. Я хочу выдвинуть несколько условий.

Как же без этого!

– Я на все согласна, – поспешно ответила я.

Отец поморщился, будто я была ему противна, и позвонил в колокольчик, который стоял на письменном столе.

Когда в кабинет вернулись Ножовы, отец озвучил свои условия нашего брака с Жадимиром.

– Во-первых, Ясноцвета не отдаст свой родовой кинжал. Для совершения обряда замковые маги изготовят копию.

Беркут Ножов кивнул. Было бы глупо рассчитывать на то, что Ясноград Крюк позволит старинной реликвии, которая досталась мне в результате решения магов Дома еще в день моего рождения, уйти из рода. Этот кинжал перерезал не только мою пуповину, впервые вкусив мою кровь, но и пуповины многих и многих Крюков до меня еще тогда, когда они еще даже не были Крюками, а простыми, но крайне властолюбивыми аристократами из удельного княжества.

– Во-вторых, брак будет заключен деревенским жрецом, а не магами Дома.

– Что? – одновременно крикнули мы с отцом Жадимира.

Брак, который заключил жрец, мог быть расторгнут в любой момент, причем даже не королем, а Владетелем – или его уполномоченным – того домена, на чьей территории обвенчалась пара. Только обряд брака, который совершали маги Дома, считался нерушимым, на всю жизнь, и только тогда на магическом гобелене в королевском тронном зале между нашими с Жадимиром именами протянется золотая нить.

– Да, – сказал отец. – Я согласен на брак только при таких условиях. Если через три года Ясноцвета по-прежнему будет хотеть быть женой Ножова, я позволю магам Дома их обвенчать. Естественно, что дети, рожденные в этом браке до его магического заключения, будут Крюковыми.

– Я согласна! – пропела я. Что за глупые условия! Самое главное – я буду рядом с ним, моим любимым!

– Я не согласен! – прошипел Беркут Ножов, подходя ближе к столу и нависая над сидящим отцом. – Что это за бессмысленное условие?

– Сиятельный Владетель Крюк, – подсказал отец. – Ты забыл это добавить.

– Приношу свои извинения, – процедил сквозь зубы Беркут. – Сиятельный Владетель Крюк.

– Очень даже осмысленное условие, – хищно улыбнулся отец, которого совершенно не взволновала злоба Ножова. – И ты это знаешь. Если не согласен – убирайся из моего замка. Я завтра же выдам дочь за младшего Дуба, и он быстро ее утешит.

На лице Ножова ходили желваки, а Жадимир нежно мне улыбался.

– Хорошо, – сказал, как выплюнул, Беркут.

– Сейчас подпишем договор.

Отец достал из папки, лежавшей на столе, уже составленный договор и протянул каждому из нас по экземпляру.

– Вижу, вы уже подготовились, Сиятельный Владетель Крюк, – буркнул Ножов.

– Не люблю сюрпризов, особенно неприятных, и всегда стараюсь их предугадать, – пожал плечами отец. – Я уже послал за надежным жрецом.

Так я стала женой Жадимира Ножова. Ни роскошного платья, ни гостей, ни празднеств, как во время свадьбы брата, ни оглашения соседям, но все это и не было нужно. Главное – я была рядом с любимым!

Мы отправились жить в наше южное поместье – то, где много лет назад я познакомилась с Чистомиром. Отец выделил нам приличное ежемесячное содержание, и я с помощью няни с головой окунулась в обустройство нашего быта. А Жадимир днями пропадал в библиотеке.

Он очень любил читать и обладал обширными познаниями во многих областях знаний. Его семья была очень бедной, и Жадимир большую часть своего времени проводил в поместье Ножа, где с удовольствием учился. Владетель этому не препятствовал, а с недавних пор даже начал использовать двоюродного племянника в качестве подручной энциклопедии.

Мой отец тоже вскоре оценил познания зятя и, когда приезжал к нам в гости, подолгу проводил с ним время, запершись в библиотеке.

– О чем вы говорили? – спрашивала я у мужа.

– О том о сем, – пожимал он плечами.

Я никогда не углублялась в расспросы, потому что это мне казалось далеко не самым важным в моей жизни. Самым важным были наши ночи.

Рядом с Жадимиром я была готова проводить в постели по нескольку суток. Даже только прикасаясь к его волосам, проводя рукой по груди, покрытой золотистыми волосами, или бедрам, я получала необыкновенное удовольствие. А что творили со мной его прикосновения! Я таяла и плавилась от его ласк, превращаясь в жидкий огонь, то возносясь к небесам, то стремительно падая вниз, когда в животе становилось легко и щекотно.

Через четыре месяца и два дня с момента нашей свадьбы, когда я лежала в сладкой дреме в объятиях Жадимира, он неожиданно сказал:

– Я отправляюсь на войну с нечистью.

Меня будто холодной водой окатили.

– Зачем? – пролепетала я непослушными губами.

– Чтобы заработать денег, – ответил муж. – Я же мужчина и не хочу всю жизнь прожить на подачках твоего отца.

– Дорогой, но я же все-таки богатая наследница! – Я приподнялась и заглянула ему в лицо. – Я могу забрать все деньги, полагающиеся мне по праву, хоть завтра. Если тебе так противно видеть моего отца, мы можем уехать… куда угодно. Купить себе собственное поместье, и даже на новую библиотеку для тебя хватит.

– Ясная моя, дай мне возможность проявить себя! Я хочу, чтобы наши дети гордились мной, как я горжусь своим отцом. Не переживай так! – Жадимир приподнялся, толкнул меня обратно на простыни и навис сверху. Его дыхание щекотало мне кожу, и способность возражать улетучивалась с каждым мигом. – Я много знаю, к тому же аристократ. Уверен, мне достанется ответственная и денежная должность. Совсем скоро я вернусь к тебе со славой и деньгами.

Что я могла на это возразить? Как верная жена только согласиться, как бы больно ни было.

– Обещай, – попросил Жадимир перед отъездом, – что, если со мной что-то случится, ты отомстишь нечисти за меня!

– Конечно! Клянусь! – Я выхватила его кинжал, который за эти месяцы стал мне почти родным, и провела лезвием по руке, чтобы выступила кровь. – Клянусь, что я отправлюсь на войну с нечистью, если с тобой что-то случится!

– Со мной ничего не случится, – улыбнулся Жадимир своей сияющей улыбкой, которая согревала мое сердце. – Ведь меня дома будешь ждать ты!

После его отъезда родители настояли на том, чтобы я вернулась в замок, а няня поддержала их в этом решении. Еще через три месяца, когда весь мир был засыпан снегом по колено, как траурным белым покрывалом, пришло известие, что Жадимир погиб.

– Этот удар был так силен, что я едва его пережила, и несколько месяцев меня кормили с ложечки и боялись оставлять одну. Потом внезапно я очнулась и поняла, что моя жизнь еще не кончена, что у меня есть обещание, которое я дала любимому. Дождалась первой грозы и во время нее сбежала из родительского дома, – закончила я свой рассказ.

Эльф облизнулся, как кот, вдоволь наевшийся сметаны.

– А зачем татуировку было сводить? – спросил он.

– Я не собиралась возвращаться домой, – объяснила я. – А по татуировке меня можно было легко вычислить, если бы отец организовал поиски. Тем более, когда я обращаюсь к высшей магии, да что там, даже когда использую свою магическую энергию в полную силу, меня легко могут засечь маги нашего Дома, как это случилось, когда я прикрывала наш фургон маскирующим заклятием в домене Сыча. Конечно, отец мог приложить усилия и отыскать меня даже в том случае, если бы я не применяла магию, но он убедился, что обычный поиск ничего не дал, и разрешил мне совершить вторую ошибку. Поэтому я изменила внешность, взяла себе другое имя и замаскировала кинжал. Заклятие маскировки все-таки мой конек.

Эльф помолчал, переваривая услышанное, а потом с удовольствием сказал:

– Эта клятва, бегство из дома, сведение татуировки – какая все-таки феерическая глупость! Высший уровень идиотизма!

Я пожала плечами:

– Тогда мне так не казалось.

– А сейчас? – проницательно спросил Даезаэль.

Я только вздохнула. Сейчас бы я поступила совсем по-другому. Совсем. Но что зря жалеть, ведь все равно себя нынешнюю в минувшее время не вернешь.

– Одного я не могу понять. – Эльф задумчиво переплел пальцы в замок. – Как твой умерший муж мог оказаться в замке у ульдона?

– Может быть, он нежить? – предположила я дрожащим голосом.

– Нет. – Даезаэль покачал готовой. – Уж нежить я чую сразу. Думаю, скорее всего извещение о его смерти было ошибкой. Может, он просто пропал без вести и потом как-то прибился к Тару Уйэди.

– Нет, такого не может быть. Мой отец после извещения провел собственное расследование, чтобы быть уверенным в этом. Ведь он бы не смог меня замуж повторно выдать! – Я вспомнила дни ожидания расследования, когда горькие слезы прерывались надеждой – а вдруг? Вдруг он жив! Я была готова принять Жадимира любым, даже калекой, лишь бы он вернулся ко мне.

В тот ужасный день отец самолично пришел ко мне в спальню и сказал:

– Надежды нет. Жадимир Ножов мертв.

Я молча осела на пол, а он подошел ко мне и положил руку на мою голову, требовательно протянув вторую. Я дрожащими руками отцепила от пояса ножны с кинжалом Жадимира. Теперь он вернется в семью Ножовых, а рядом со мной снова будет мой кинжал, с красным рубином на рукояти. Но я бы отдала полжизни за то, чтобы и дальше носить простенький кинжальчик в дешевых ножнах с гербом Ножова!

– Будь сильной, – сочувственно сказал Ясноград и ушел.

– …Интересненькое дело. – Из воспоминаний меня вырвал голос эльфа. – Вставай и одевайся, там в шкафу что-то подходящее должно найтись. Будем выяснять правду!

Он кинул мне халат и встал на четвереньки, нашаривая под кроватью свои сапоги. В шкафу оказалось множество одежды – как моей, аккуратно развешенной кем-то на плечиках, так и чьей-то – целое отделение пышных и ярких платьев. Я достала скромный, но не унылый комплект юбки с блузой и с радостью обнаружила на нижней полке свою сумку с личными вещами. Появляться перед всеми с растрепанными волосами я не хотела.

– Ты пока одевайся, и вообще, чтобы была в лучшем виде! – Эльф потер руки. – А я пойду все приготовлю.

– Может быть, не надо? – умоляюще простонала я. От энтузиазма Даезаэля мне стало страшно. Я была согласна выяснить все с глазу на глаз с Жадимиром и извиниться перед Ярославом. Однако целитель, в этом можно было не сомневаться, явно планировал извлечь из драмы моей жизни все возможные удовольствия. – Я хочу поговорить с Жадимиром сама!

– Не думаю, что Ярослав тебе это позволит, – заметил Даезаэль.

– Он не сможет мне это запретить, – возразила я.

– Как бы там ни было, он твой жених, выбранный твоим отцом, который был уверен, что ты вдова. – Я открыла рот, желая что-то возразить, но эльф предостерегающе поднял руку и договорил: – И он твой начальник. Если ты решишь внезапно прервать службу, чтобы заняться семейной жизнью, он должен будет об этом услышать из первых уст. И я тоже должен присутствовать при этом разговоре, потому что ты моя пациентка. Вдруг излишнее нервное напряжение на тебя негативно подействует?