Текст книги "Проект хаоса – 2"

Сазонов в двух словах обрисовал план, Храмову он не понравился, но ничего иного придумать в цейтноте просто нереально.

– Игорь, тыл, – скомандовал Сазонов.

Смардин послушно кивнул. Он быстро взрослел в это утро и уже понял, что спорить с командиром нельзя. Да и задание важное – не допустить удара в спину.

Еще повезло, что уличных камер тут не было. Вот на перекрестке две висят и у входа в супермаркет одна, но до них метров четыреста. И в небе чисто, вражеских беспилотников не видно. И кустарник возле дома тоже помог, скрыл маневры самозваных освободителей.

Удар получился внезапным. В три ствола проложили восьмерку на дороге. Храмов сумел снять водителя грузовика и одного в кузове. Второй спрыгнул вниз и залег за бордюром. Руднев и Олимчук накрыли внедорожник. Им ответили уцелевший боевик из внедорожника и тот, кто выскочил из грузовика. Перестрелка шла под вой и крики заложников, в клетку угодило пару пуль и кого-то зацепило.

Игорь слышал стрельбу, видел своих товарищей и очень хотел им помочь, но смирил порыв и сидел на месте, как было сказано. Сжимая «Сайгу», он думал, сможет ли вообще выстрелить в человека и как будет чувствовать себя после этого.

А потом из-за гаражей вдруг выскочили два боевика с автоматами наперевес и шустро помчали к арке. Сидящего за деревом Смардина они не заметили. Зато тот увидел боевиков сразу. Расстояние метров десять, цели ростовые. Не успев толком испугаться, Игорь чуть приподнял ствол «Сайги» и нажал на спуск два раза. Потом еще раз. Крупная картечь патрона двенадцатого калибра на таком расстоянии не успевает разойтись веером и бьет кучно. Даже если зацепит конечность, гарантированно выведет из строя.

Но зацепило не конечности, а тела боевиков. Отчего они моментально перешли в горизонтальное положение и больше опасности не представляли. Третий выстрел докончил дело, два стальных шарика попали в голову ближнего боевика, милосердно избавив его от предсмертных мук. Второй боевик прожил еще несколько мучительных секунд. В его груди зияла приличных размеров дыра.

Игорь так и остался сидеть, глядя на убитых врагов, ощущая пустоту внутри и легкое онемение рук. Он очнулся только при приближении Сазонова. Полковник посмотрел на боевиков, потом на Смардина и похлопал его по плечу.

– Молодец! Все четко сделал! Забираем оружие и уходим.

Игорь с трудом встал, повесил ружье на плечо.

– Как там?

– Все нормально. Все путем. Пошли.

С уцелевшими боевиками пришлось повозиться, прежде чем добить обоих. Руднев едва не схлопотал пулю, но сумел завалить боевика во внедорожнике. А последнего добивали в три ствола Храмов, Брунов и Олимчук. Потом спешно собирали трофеи, освобождали заложников, не слушая их стенания и причитания. Сложнее было заставить людей уйти с дороги.

И только после боя Сазонов вспомнил о том, что хотели взять пленного. Но при таком раскладе сил и такой обстановке поимка языка практически невозможна.

Сразу встал вопрос: куда девать людей? Домой? Так опять поймают. На базу Храмова? Это значит, засветить место, что совсем не нужно. Сперва решили просто увести во двор, а по пути придумать. Но так сразу не придумывалось.

Пока гнали толпу (реально гнали), на ходу успокаивая женщин и урезонивая мужчин, пока отвечали на нелепые вопросы и уговаривали не отставать, Сазонов все ломал голову. А потом зазвонил телефон и знакомый насмешливый голос ударил по уху:

– Сазонов, ты меня слышишь?

Саид-Меркулов вышел на связь.

Меркулов успел сколотить свою группу. В основном из бывших братков, но к ним примкнули еще несколько человек. Здорово усилил группу племянник Олега Островного Александр, капитан, командир роты десантно-штурмовой бригады. Приехал в гости к дяде и попал в переплет.

Таким образом, группа Саида насчитывала двенадцать человек, за исключением троих остальные в прошлом братки с хорошим опытом схваток и перестрелок. А тринадцатым стал Егор Майоров. По боевому опыту он превосходил всех, хотя не спешил об этом рассказывать. Но Саиду хватило легкого намека, чтобы понять, кем стал телохранитель известного авторитета.

Команда Меркулова тоже сумела вытащить из плена полтора десятка заложников, вернее, заложниц, отбив их у боевиков. И перед Саидом тоже встал вопрос – куда девать бывших пленников? Выход подсказал Островной.

– Заброшенная спортбаза на Островского возле окружной дороги. Там малый стадион, помещения. Помнишь, в девяноста пятом стрелку забивали? Тогда еще оборудование не растащили, мы штангу и два мешка боксерских увезли.

– И что они там будут делать?

– Они там будут сидеть на попе ровно и дышать через раз. Если жить хотят!

С таким аргументом не поспоришь, и Саид дал добро. Правда, тут же всплыл другой вопрос – как этих юных красавиц охранять? С оружием те обращаться не умели, да и не смогли бы держать оборону. Значит, оставлять кого-то для защиты. Вот тут Саид и вспомнил о Сазонове. У того ума много, пусть и думает. А Саиду привычнее воевать, а не баб стеречь. Вот если бы с бабами там засесть, а лучше в баньке… Но это только в перспективе.

Меркулов набрал номер Сазонова, представил физиономию того и насмешливо поприветствовал:

– Сазонов, ты меня слышишь?

Телефоны прослушивались всеми, кто хотел и кто мог. От официальных государственных структур, до полуофициальных негосударственных и совсем неофициальных частных. Причем, как российских, так и импортных. Все эти «телеграмы», «ватсапы», «скайпы» и соцсети текли, как сучка перед кобелем. Так что даже в экстремальной ситуации все умные и сообразительные люди использовали мобильники для передачи минимума информации. А уж зубры вроде Саида и Сазонова вообще лишь обозначали время и место встречи, да и то намеками.

Саид упомянул точку, где когда-то частенько забивали друг другу стрелки братки, если хотели разрулить[6]6
  используемый жаргон братвы сейчас, наверное, известен всем. И все же: разрулить тему – решить вопрос.


[Закрыть] тему мирно. Место тихое, скрытое от глаз, имело несколько подходов и недалеко от дороги.

Туда Сазонов вместе с Храмовым и отправились. А остальные остались с освобожденными пленниками. На удивление на встречу пришел не Саид, а другой человек. Моложавый мужчина, рост выше среднего, телосложение крепкое, короткие взлохмаченные волосы, слегка сутулится. На носу нелепые очки.

– Не подскажите, который сейчас час по Гринвичу? – глуховатым голосом спросил визитер, улыбаясь откровенно дебильно, при этом перекосив рожу.

Храмов хотел было ответить резко, но Сазонов опередил его.

– Ты от Саида?

– Ага. Сколько лет, сколько зим. Здравствуйте, гражданин начальник.

Визитер разогнул спину, развел плечи, явив отменную осанку, снял с носа очки и пригладил волосы. На Сазонова взглянули молодые веселые глаза серо-стального цвета. Эти глаза полковник уже видел. Но очень давно.

Профессиональная память сработала, Сазонов с удивлением узнал человека, которого встречал двадцать лет назад. И не знал, что он здесь, в Сурсаке.

– Майоров Егор Алексеевич. Он же Кнут. Помощник и телохранитель Барсовина, то есть Барса.

Майоров усмехнулся, кивнул. Сазонов ответил тем же, вспоминая досье этого человека.

Высшее образование, высокий уровень интеллекта, умение думать и принимать взвешенные решения. При этом отменный боец, получивший хорошую подготовку частным порядком. Где и как, Сазонову тогда выяснить не удалось.

Свое погоняло «Кнут» Егор получил за коронный удар, вырубавший любого, даже самого здорового противника. По механике удар напоминал удар волейболиста или теннисиста по мячу, наносился по шее. Говорили, что Кнут таким ударом отправил на тот свет какого-то типа в разборке за городом, но точных данных не было.

Майоров всегда выходил сухим из воды, на него ни разу не заводили дело, хотя порой на то имелись основания. Официально он состоял в штате охранной фирмы и всюду сопровождал Барса, хотя формально охранял не его, а папку с важными документами. Это для обхода дебильных законов.

Сазонов вспомнил интересный эпизод. Как-то машину с Барсом остановили в рамках оперативных мероприятий по линии уголовного розыска. Тогда еще для силового прикрытия привлекли ОМОН. Так вот Кнут, пользуясь статусом охранника и знанием законов, сумел отбить шефа и не дать его отвезти в отделение. Потом, конечно, Барс все равно оказался на допросе, но ничего реального ему предъявить не смогли.

Последнее, что помнил Сазонов, так это спешный отъезд Барса за границу в двухтысячном году. А следом Россию покинул и Майоров. И встретить этого типа здесь полковник не ожидал. Впрочем, былые дела теперь значения не имели. Раз Майоров пришел, да еще от Саида, значит, тоже участвует в игре и его следует воспринимать как возможного союзника.

Идея Саида понравилась Сазонову и Храмову. Конечно, стягивать в одно место всех заложников опасно, но, в конце концов, иного варианта не было.

– Трофейное оружие есть, вооружим мужиков, пусть охраняют, – сказал Майоров. – Конечно, там не укрепрайон, но оборону держать можно. Если террористы всей кодлой не навалятся.

– Хорошо, так и сделаем. Мы выведем людей сюда, а потом на базу, – ответил Сазонов, пристально глядя на давнего знакомца.

Мало изменился Кнут. Прическа короче, плечи шире, а в остальном прежний. Ему за сорок, а можно лет тридцать пять дать от силы.

– И где ты теперь? – не утерпел Сазонов. – Вроде уехал за границу, нет?

Майоров улыбнулся, развел руками.

– Каюсь, начальник, вернулся. Тосковал по дому. Стал совсем мирным человеком. Книги вот пишу.

– Какие книги?

– Обычные. Фэнтези.

Сазонов изумленно моргнул.

– И сколько издал?

– Десять.

– Погоди, ты Егор Майоров? – спросил Храмов. – «В стороне от бога» твоя книга?

Майоров кивнул.

– Весь цикл. И второй тоже.

Храмов удивленно присвистнул.

– Да ты известный человек!

Сазонов покосился на Храмова.

– Читал что ли?

– Ага. И племянница взахлеб глотает его книги.

Полковник покачал головой. Не верилось, что этот тип стал мирным человеком.

– Чудеса! А по повадкам чистый боевик.

Майоров хищно улыбнулся.

– Ну что, начальник, работаем?

– Да. Работаем.

Первая победа в бою против террористов вполне ожидаемо вдохновила отряд под командой Заура Шуркаева и послужила примером для соседей с других улиц. Те, кто сидел дома и слышал стрельбу буквально под окнами, теперь тоже вставали в строй. Не у всех было оружие, но решимости отстоять дома хватало. Заур Шуркаев тут же приступил к формированию групп, во главе которых поставил сыновей, Константина Казенникова и Кирилла Забура – адвоката, а в прошлом, отставного майора ВДВ.

Едва они успели обговорить систему связи и порядок взаимодействия, как на соседней улице Челюскина началась стрельба. Основные силы группы Парвана зашли с севера и начали прочесывать дома, выгоняя жильцов, а при малейшем сопротивлении открывая шквальный огонь. И свежесозданный отряд полковника Шуркаева вынужден был вступить в бой с ходу.

Не все ополченцы имели за плечами армейскую службу, не все могли похвастать отменным здоровьем и умением стрелять, а уже, тем более, было мало таких, кто хоть немного разбирался в тактике уличных боев. Однако ненависть к врагу, жажда отомстить за убитых и стремление выгнать со своей земли незваных гостей придавали не только силу, но и заряд энергии.

Назначенные командиры групп почти сразу охрипли от криков, удерживая самых горячих от атаки в лоб во весь рост. Особенно сложно было удержать молодых бойцов и родственников тех, кто погиб при нападении боевиков. Все управление сырыми подразделениями свелось к нескольким командам: «не лезь вперед», «работать по сигналу», «прячьте голову, пока не отстрелили на хрен» и еще парочке таких же ценных, зачастую бесполезных фраз. Горячка боя, азарт со страхом вперемешку мешали трезво оценить ситуацию и действовать более осторожно.

Ополченцы начали нести потери с первой же минуты схватки. Однако с той стороны были хоть и более сплоченные, но далеко не самые смелые боевики, тем более, они вместо легкой прогулки угодили в жесткую перестрелку. Так что боевики тоже несли потери. Огонь с той и с другой стороны был большей частью хаотичным, однако пули все же находили жертвы.

Одной из жертв стал командир боевиков Парван. Его поймал в прицел Заур Шуркаев и снял с двухсот метров точно в лоб. После гибели командира боевики стали отходить, а заместитель Парвана Лечи доложил о проблеме командиру отряда Гулиеву. Тот приказал выйти из боя и занять позиции за путепроводом.

Поредевший отряд ополченцев подсчитывал потери и собирал трофей, а также принимал в свои ряды новых бойцов уже с других улиц. В экстремальной ситуации жители быстро соображали, что делать и не тратили время на обсуждение и болтовню. До них, наконец, спустя столько лет, стала доходить простая истина: народ тогда является хозяином своей земли, когда может защитить ее сам от любых врагов, что внешних, что внутренних. А внутренние враги были опаснее всех внешних вместе взятых.

Мурад Гулиев доложил о проблемах на Бугровке Тимуру, попросил усилить отряд и уточнить задачу. Координатор отреагировал на провал зачистки вроде бы спокойно, однако потребовал не сдавать позиций и не позволять местным жителям начинать освобождение района. Потом сам позвонил Лечи.

– Тактика мелких уколов и разведка! Сожгите десяток домов, это заставит их бросить силы на тушение, – велел Тимур. – Посадите лучших стрелков на крыши захваченных домов, пусть обстреливают улицы и не дают противнику спокойно передвигаться. Позже я пришлю помощь.

– Я понял, – торопливо ответил Лечи.

– Теперь ты командир группы, – добавил Тимур. – И доля Парвана переходит к тебе. Не подведи меня.

– Все сделаю, – заверил Лечи и довольно вздохнул.

Грозный и всесильный координатор не стал обвинять его в неудаче и гибели Парвана. А доля бывшего командира группы в пять раз выше, чем доля его заместителя. И еще будет добыча, немалая добыча! Лишь бы с этими тупыми горожанами сладить. Загнать их в угол и добить! Тогда весь район окажется под его властью! Женщины, ценности, пленники! Это хорошо! Это стоит любого риска!

Сладкие мечты нового командира прервал вновь назначенный заместитель.

– Мы перестали получить данные с беспилотника.

– Почему? – не понял Лечи.

– Кажется, его сбили.

Лечи вытаращил глаза и забористо выругался на русском языке. Что же ему так не везет в самом начале? Шайтан побери этих тупых ублюдков! Их рук дело!

Беспилотные аппараты террористов представляли собой далеко не самые новые, но хорошо отлаженные машины, способные вести наблюдение и съемку. Они могли висеть в воздухе около двух часов, после чего их сажали, меняли аккумуляторы и вновь запускали в небо. Картинка с беспилотников шла хорошая, четкая, имелись вторые камеры ночного видения, так что техники были довольны и отправляли координатору самые свежие новости с улиц и дворов города.

Вопреки распространенному мнению, сбить такой аппарат не так легко. Его вообще непросто различить в небе, не зря он имеет маскировочную окраску, малошумен, хотя и не обладает хорошей маневренностью. Однако попасть в небольшую плохо различимую цель, плывущую на высоте в несколько сотен метров тяжело. К тому же у ополченцев не было подходящего оружия. Их карабины и винтовки просто не доставали до беспилотников.

Операторы знали это и спокойно вели дроны по маршруту, изредка меняя его при необходимости. И все-таки даже на старуху бывает проруха.

Небывалая активность жителей на западе Бугровки приковала внимание штаба Тимура и там дали команду получше обследовать район на предмет действий противника. Техник задал дрону новый маршрут и для лучшего обзора снизил высоту с четырехсот до двухсот метров. На мониторе возникли кадры с одной из улиц, по которой активно передвигались вооруженные люди. Их было около тридцати. Вторая группа из пятнадцати человек шла параллельно по другой улице.

Дрон сделал вираж и взял на прицел горящие внедорожник и грузовик, рядом с которыми лежали трупы убитых. В них без труда опознали боевиков. Поступила новая команда и дрон снизился еще на полсотни метров, облетая участок поперек. В этот момент по нему и отработали сразу десять столов.

Беспилотник засек Алан Шуркаев и дал знать своим. Шуркаев-старший велел не спешить со стрельбой, понимая, что толку от торопливости не будет, а спугнуть чужую машину можно. Он приказал быть наготове тем, у кого имелись ружья под винтовочный патрон. Мощные «Тигры», «Вепри» и старые добрые «Мосинки» могли попробовать достать чужую технику. А тут еще и дрон высоту потерял, делая облет.

– Бей! – скомандовал Заур Шуркаев, подгадав момент, когда дрон прошел на минимальной высоте.

Первый залп прошел мимо, второй почти накрыл машину, а вот в третьем сразу две пули угодили в дрон. Оператор сразу заложил вираж и повел дрон вверх, но с земли дали еще два залпа и одна пуля угодила в движок. Дрон дал крен, задымил и почти потерял управление. И все же его смогли увести почти на полкилометра к востоку. Высота упала до сорока метров. Оператор попробовал вывести дрон на центр улицы, но тот при очередном крене зацепил крылом стену высотки, потерял скорость и рухнул на асфальт.

В запасе у техников был еще десяток дронов и потеря одного не сильно сказалась на возможностях наблюдения. Однако Тимур воспринял аварию серьезно.

Жители в нескольких районах все же сумели организоваться в команды, пусть пока немногочисленные, но уже успели пару раз сильно потрепали отряды террористов. Тимур знал, что даже самые незначительные успехи здорово укрепляют моральный дух и заставляют проявлять еще большую активность. К тому же ядро сопротивления быстро обрастает сторонниками. Группы в десять-двадцать человек превращаются в отряды по сто-двести бойцов. Это уже не шутка, это сила. Для противостояния ей надо отвлекать значительную часть своих отрядов. А сейчас, когда следовало ждать ответа из столицы, появление сопротивления у себя под боком допустить никак нельзя.

Еще больше Тимура взбесило известие о гибели Парвана из отряда Гулиева. Местные начали вышибать среднее звено командования, этого тоже оставлять без ответа нельзя.

– Я надиктую текст, его надо озвучить и немедленно запустить в сеть. И по местному телевидению, – приказал Тимур. – И подготовьте несколько объектов для демонстрации. Надо ударить по их нервам.

Старший техник немедленно отдал приказ и через пять минут готовый текст озвучивал один из операторов, чей голос после обработки запустят в запись.

– Хотите поиграть – поиграем, – буркнул под нос Тимур, растягивая губы в едкой усмешке. Потом отдал другой приказ. – Усилить охрану мест содержания заложников. Подготовить по три-четыре заложника для наглядной агитации. Если эти партизаны полезут освобождать своих, пусть посмотрят шоу.

Тимур глянул на часы, подивился, как быстро бежит время.

– И Москва что-то молчит. Пора поторопить.

Отправка и обустройство на старой спортивной базе бывших пленников стала только самым началом работы группы Сазонова по сколачиванию и организации реального ополчения. Меркулов сразу заявил, что стеречь базу не по нему, он наберет еще десяток парней и начнет охоту за боевиками. Благо есть добровольцы из числа спортсменов и «чисто нормальных пацанов».

Они договорились с Сазоновым о порядке связи, Меркулов выслушал пожелания полковника, пообещал не лезть на рожон и быть в досягаемости для звонка.

Сразу после этого позвонил Иванцов. Директор охранной фирмы тоже не скучал, его группа успешно проредила ряды террористов, забрала несколько трофейных машин и отыскала отличный способ скрытого передвижения по улицам – подземные коммуникации. Не везде можно было по ним пройти, но зато ни вражеские беспилотники, ни камеры наблюдения не видели ополченцев.

Идею сбора освобожденных пленников на базе Иванцов поддержал, но посоветовал устроить несколько таких точек, чтобы не тащить людей через целые районы. Правда, не подсказал, где найти столько добровольцев для охраны и чем их вооружать.

Пока думали-гадали, одну идею подбросил Игорь Смардин. Переживший первый бой и получивший боевой опыт парень, образно говоря, расправил крылья, и его мозги заработали вдвойне быстрее.

– Даркнет! – заявил он. – Теневая сеть. Скрытый интернет, одним словом.

– И что он?

– Закидываем обращение к горожанам. Пусть те, кто сможет, даст знать, если видит на улице боевиков. Посты, патрули. И скинет это на форум. Я наложу на карту места нахождения террористов и маршруты патрулирования, и мы сможем легко обходить их или наоборот, ставить засады. А если кто-то будет отслеживать их перемещения, мы вообще получим весь расклад по ним.

– Не весь и не везде, – тут же вставил Храмов. – Надо еще найти тех, кто сделает. Но в целом идея классная! Молоток!

Он хлопнул Смардина по плечу и тот довольно улыбнулся. Сазонов пожал плечами, с такими техническими сложностями он не сталкивался и не мог сразу оценить идею. Но раз Храмов поддерживает…

– Что тебе нужно для этого?

– Ноут, сеть и время.

– Тогда не тяни.

Сазонов повернулся к Храмову и Рудневу.

– Надо объединить наши с Иванцовым группы и действовать сообща. А то нас маловато, серьезный бой не выдержим.

– Мы и так не выдержим, – вставил Руднев. – На нас пока не обращают внимания. Но еще пара таких акций, и террористы устроят охоту. И впрямь придется в канализацию нырять.

– Нужны несколько точек для отдыха и сбора. Нужно продовольствие и медикаменты. Для нас и для людей на базе. Нужно что-то более тяжелое, чем автоматы. И нужно, наконец, решить, будем выходить на связь с властями или как?

Храмов сказал все верно, но дать ответы на все вопросы Сазонов не мог. Следовало думать и еще раз думать. Только быстро. Противник вряд ли даст время на размышление.

– Возвращаемся к тебе, – сказал Сазонов. – По дороге решим.

Основные телекомпании Сурсака захватили во время первой фазы операции. Держать под контролем все не имело смыла, поэтому оставили две, офисы остальных просто закрыли, предварительно уничтожив аппаратуру. Так что выйти в эфир в городе теперь могли только террористы. Телевидение пока гнало обычную программу из столицы, хотя вряд ли кто-то в это утро смотрел телевизор.

После команды координатора Тимура была подготовлена прямая трансляция и запись обращения. Сначала по каналам прогнали заставку «Внимание городу и жителям!» Дали сигнал тревоги, запустили резкую музыку, чтобы привлечь как можно больше внимания. А потом включили трансляцию. Ее собирались повторять в течение получаса. А если понадобиться, то и больше.

После заставки пошла картинка с улиц города. Горящие машины, разрушенные здания, трупы убитых полицейских и мирных людей.

– Жители Сурсака! Мы захватили ваш город! Мы убили полицейских и сотрудников других силовых структур. Мы взяли в плен представителей власти и тысячи горожан. Мы не намерены убивать всех. Мы хотим, чтобы центральная власть услышала нас и выполнила наши требования.

На экранах телевизоров и мониторов пошли кадры со строек. Огромные клетки, заполненные людьми. Женщины, дети, старики. Многие полураздеты, некоторые девушки вовсе голые. Мужчины избиты, в крови. На лицах детей страх и отчаяние, почти все плачут. Слышны крики, стоны и мольбы.

Вокруг клеток стоят вооруженные мужчины с платками на лицах, в кепи, косынках. Они сурово смотрят на заложников, некоторые делают угрожающие жесты.

– Мы понимаем ваше стремление выжить и спастись. Мы ценим желание смелых людей защитить себя и близких. Но мы будем жестко подавлять любые попытки сопротивления! Мы убьем каждого, кто возьмет в руки оружие и нападет на наших братьев! В городе объявились группы людей, которые вступают в перестрелки с нашими отрядами. За это мы будем карать беспощадно! За каждого убитого мы убьем десять заложников. За каждого раненого – пятерых! А если нападения продолжаться, мы будем убивать сотнями и тысячами! Мы сожжем ваши дома, мы придем в каждую квартиру и вырежем всех! Вот что ждет вас, если вы ослушаетесь наших приказов и не остановите нападения!

Картинка сменилась, теперь запись шла из церкви. На стене рядом с иконами висел распятый священник. Он был в одних штанах, босой. Руки и ноги священника прибиты гвоздями к стене, тело привязано веревками. По рукам и ногам стекали струйки крови. Вокруг него стояли и лежали около полусотни прихожан и случайных людей, привезенных в церковь.

Напротив заложников возле входа стояла шеренга боевиков с автоматами наперевес. По команде, они разом нажали на спусковые крючки и длинные очереди ударили по толпе. Люди заметались по помещению, падали, сраженные пулями, крича проклятия и слова мольбы. Что-то шептал священник, но его не было слышно. Наконец, несколько пуль угодили ему в живот и грудь, и священник обмяк, замер.

– Если вы не прекратите сопротивление, вы станете виновниками гибели своих соседей, знакомых и близких! Это первое и последнее предупреждение! Остановитесь сами и остановите ваших друзей!

На экранах возник глубокий котлован, в котором были несколько клеток с заложниками. В маленькой клетке стояли два десятка мужчин, избитых, измученных, раненых. К клетке подошли несколько боевиков с пулеметами, встали вплотную к решетке и открыли стрельбу. Винтовочные пули без труда пробивали тела людей и поражали по два-три человека сразу. Вскоре в клетке остались только убитые и тяжелораненые, их добили несколькими очередями.

– Это последнее предупреждение! Это последнее предупреждение! – громко повторил голос.

Кадр с расстрелянными людьми застыл на экране.

Эту передачу сперва увидели те, кто сидел в сети или перед телевизором. Запись быстро разошлась по сайтам и блогам, вызвала бурю эмоций у зрителей, а потом уплыла за пределы области. Шок от увиденного многих приковал к креслам и стульям. А кто стоял – попадали на диваны. Массовые убийства в прямом эфире были чем-то сродни кино или кадрам из далеких стран. А тут в своем городе, на знакомых улицах, в мирное вроде бы время! Кое-кто узнал среди жертв родных, близких, знакомых. К шоку добавился удар сердечной боли.

Словом, ультиматум Тимура цели достиг. Многих напугал, поверг в ужас, заставил замереть в страхе. А кого-то наоборот, толкнул прочь из дома куда глаза глядят, лишь бы уйти из этого проклятого места.

Среди тех, кто присоединился к ополчению или только хотел это сделать, тоже были такие, кто дал задний ход. Пораженные увиденным, эти люди подумали, что если выполнить требования террористов, то это как-то поможет заложникам и спасет жизни. Мало того, что сами пошли на попятную, так еще и предложили, а кто-то и потребовал от других сделать тоже самое.

Конфликт вышел и в отряде Шуркаевых, выросшем за последний час чуть ли не втрое, и в группе Иванцова. Даже Кеша Олимчук высказался в духе «может ну его на фиг?»

Сазонов не успел ответить ему, когда на связь вышел Алан Шуркаев.

– У нас тут митинг целый, – сказал он Храмову. – Кто требует разойтись, кто сдаться. Совсем люди ошалели от страха. Привыкли спины гнуть перед силой.

Храмов прибавил звук и Шуркаева слышали все.

– Отец успокаивает, другие тоже. Но трудно. До мата дошло, как бы в рукопашную не пошли.

Сазонов, заведенный увиденным в сети и сомнениями Олимчука, перебил Алана.

– Это Сазонов!

– Здравствуй, полковник!

– Алан, передай всем, что отступать нельзя! Террористы давят на совесть и страх, прикрываются заложниками. Но от того, что мы сдадимся, лучше не будет! Они все равно сделают то, что хотят! Они будут убивать и насиловать, будут грабить. Они уничтожат город ради своих целей. И если мы опустим руки, то только ускорим поражение и потеряем остальных людей. Сейчас мы можем надеяться только на себя. Власти нет, полиции и ФСБ нет. Москва молчит. Сурсак в руках врагов. На войне нельзя уступать противнику только потому что тот захватил пленных. А мы уже воюем. В своем доме!

– Я слышу, полковник, – ответил Шуркаев. – Отец тоже самое говорит людям. Напуганные и слабые уходят, но большинство остается. Только…

– Что?

– Надо, чтобы это слышали все, а не мы одни. Знаешь, сколько тех, кто не понимает, как быть? Большинство.

– Знаю. Большинство дрожит под диванами. И ждет террористов. Нас мало, но сдаваться все равно нельзя. И потом, даже если придут полиция и армия, все равно будут жертвы. Как нас будут освобождать, уговорами и обещаниями? Нет, кровь будет литься в любом случае. Но если ждать помощи, то можно и не дождаться!

– Готово! – вдруг подал голос сидевший за компьютером Смардин.

– Что готово?

– Я сделал запись разговора. Выделил ваши слова, товарищ полковник, – виноватым голосом пояснил Игорь. – Сейчас обработаю и можно запускать в сеть. Пусть все слышат.

Сазонов переглянулся с Храмовым и Рудневым. Те пожали плечами. Идея Игоря неплоха, но стоит ли запускать запись? Полковник помедлил.

– Я слышал, – донесся из радиостанции голос Алана. – Это хорошая идея! Надо выпускать в сеть!

– Контрпропаганда, – поддержал Брунов. – Для всех колеблющихся.

Он покосился на Олимчука, тот немедленно ответил:

– Я не колеблюсь! Просто выразил мнение. А воевать готов и дальше!

– Хрен с тобой, гений компьютерный, – махнул рукой Сазонов. – Только голос подправь, чтобы не узнали.

– Сделаю.

– Алан, мы продолжаем, – сказал Храмов. – Будь на связи.

Он отключил радиостанцию и посмотрел на Сазонова.

– Вот теперь начнется игра на выбывание.

Зазвонил телефон Сазонова. Тот глянул на экран и тут же ответил.

– Алло, Сева? Сева, ты слышишь?

– Привет, па, – донесся голос сына полковника.

– Сева, что у тебя? Как ты там?

– Жив, па. Ничего.

Полковник вытер со лба внезапно выступивший пот и нервно вздохнул. Он гнал плохие мысли и убеждал себя, что с сыном все будет хорошо. Но его молчание и сложная обстановка в Горинске давили на сердце.

Сазонов перехватил сочувствующие взгляды Храмова и Брунова, смущенно отвернулся.

– Сева, что нового? Как вообще дела?

– Да хрен его знает, как дела, бать! – сменил тон Всеволод. – Не скучаем. У нас тут весело.

Полковник опять глубоко вздохнул, унимая дрожь в голосе.

– Участвуете в веселье-то или как? – насмешливым тоном спросил он.

Всеволод хмыкнул.

– Не особо. Тут черт ногу сломит.

– Главное не голову. Сева, будь осторожен, сынок.

– Постараюсь, – пообещал сын каким-то неестественно веселым голосом. – Все, бать, мне пора. До связи.

Голос сына пропал и полковник не сразу отключил телефон. Как он там, сынок? Взрослый и все равно пацан. Что ждет его в мятежном городе, где доведенный до края народ восстал и вышел на улицы с оружием в руках? Что ждет их всех?