Текст книги "Проект хаоса – 2"

Алан проверил другие комнаты, осмотрел тело боевика и вывел Данилу во двор.

– Три трупа, – сказал он своим.

– Уходим, – скомандовал Казенников. – Мы их хорошо шуганули, пока не полезут.

В этот момент со стороны боевиков по ним заработал пулемет.

Все решил один выстрел, сделанный Зауром Шуркаевым. Он увидел мельтешение в кустах у обочины дороги возле старого сруба колодца. Оттуда заработал пулемет, только бил он не по домам, где сидели ополченцы, а вправо, туда, куда ушла группа Казенникова. Полковник навел прицел на кустарник, увидел пулеметчика и двух боевиков поблизости. Один сильно суетился, все выглядывал из-за сруба и что-то кричал. Возможно, это был командир боевиков. Во всяком случае, его лучше видно, чем пулеметчика. И полковник навел оптику на этого типа.

До цели было меньше двухсот метров, ветра нет, а шестикратный прицел позволял разглядеть даже лицо. В тот момент, когда указательный палец дожал спусковой крючок, противник вдруг нырнул вниз и Заур едва не выругался в голос, понимая, что мог промахнуться.

Он вновь навел прицел, но суетливый тип пропал. И пулеметчик спрятался за срубом колодца. Зато третий боевик быстро бежал куда-то вправо. А потом вдруг разом стих огонь с той стороны и фигурки боевиков стали отползать от перекрестка. Полковник вытер пот со лба и вдруг понял, что пальцы слегка подрагивают. Отвыкший за эти годы от стресса организм получил огромную порцию адреналина.

Зазвонил телефон и полковник быстро нажал на экран.

– Отец, – ударил по ушам звонкий голос Алана. – У нас все в порядке. Мы им всыпали.

Шуркаев-старший зачем-то кивнул, потом охрипшим голосом произнес.

– Молодцы. Давайте сюда.

И глубоко вдохнул, унимая бешено колотящее сердце. Он только сейчас обратил внимание на это. И ведь не из-за боя, а из-за сына ходила ходуном грудь. За обоих сыновей.

Заур поморгал и вновь приник к прицелу, наводя его на боевика, сидевшего рядом с пулеметчиком. И когда тот опять высунул голову из-за куста, плавно потянул спуск.

Азизу повезло дважды. Сперва замешкались его люди, попав под слабый, но прицеленный огонь противника. Потом он сам долго выбирал путь на левый фланг, чтобы и под пули врага не попасть, и под пулемет не выползти. А то свои же и пристрелят. Как не били себя в грудь боевики, но настоящей армейской выучки они не имели. Захватить наскоком дом и перебить безоружных могли, а ломать жесткое сопротивление врага и рисковать своими шкурами нет. Азиз совсем уж собрался бежать дальше, сзади вдруг кто-то завопил.

– Умара убили! Умар мертвый!

Азиз скомандовал боевикам лежать и побежал обратно.

Умар лежал недалеко от колодца. Верхняя часть черепа снесена, на траве и кустах кровь и какие-то ошметки. Пуля полковника Шуркаева должна была попасть в челюсть командира боевиков, но тот в последний момент дернулся и подставил под удар верх лба. Входное отверстие было небольшим, а вот выходное… его не было. Потому что заднюю часть черепной коробки просто снесло.

Азиз несколько секунд рассматривал убитого, потом вдруг сообразил, что теперь он главный и тут же отдал приказ.

– Собираем группу! Уходим! Уходим!

А сам мысленно воздал хвалу Аллаху, ибо тот спас сегодня его шкуру, причем дважды.

Понимая, что надо еще держать ответ перед Парваном, Азиз приказал вытащить всех раненых и убитых, до кого можно было добраться. Боевики, напуганные жестким сопротивлением жителей, приказ выполнили, но вытащили далеко не всех. Быстро погрузились в микроавтобус и погнали к точке сбора.

Парван выслушал сбивчивый доклад Азиза, задал несколько вопросов, посмотрел на тела погибших и промолчал. Что Умар провалил задание, он уже понял. И что этот Азиз трус и вряд ли способен командовать в сложной обстановке, тоже понял. Все эти шакалы из вспомогательных групп только и могут хвастать и орать. В крайнем случае, сойдут, как надсмотрщики стеречь заложников. А в бою мало чего стоят. С другой стороны, автобус с пленниками они пригнали, значит, дело сделали. Но наказание за бегство должно последовать. Хотя и сам предупреждал Умара, что тот может отступить. Но отступить, а не бежать!

– Парван, там был целый отряд! Пятьдесят стволов, не меньше! – горячился Азиз. – Половину мы убили, клянусь! Если пойдем всей группой, то…

– То найдем тела тех, кого ты бросил, – закончил за него Парван. – И ты бросил оружие, которое враг взял и теперь обернет против нас. И еще кое-что ты там оставил.

Парван вперил в Азиза суровый взгляд и тот даже икнул от страха.

– Ч-что?

– Честь воина и мужчины! – отрезал Парван.

Он заметил возмущение на лице Азиза, вскинул руку с пистолетом и выстрелил тому в лоб. Пистолетная пуля не имела той энергии, что была у автоматной пули, но ее хватило, чтобы разнести мозги Азиза. Тело рухнуло под ноги Парвану.

В третий раз Аллах не стал спасать жизнь боевика. А везение Азиза иссякло.

– Унесите, – скомандовал Парван и достал радиостанцию.

Следовало доложить о промежуточном результате и получить указание, куда везти заложников. А потом узнать, что делать дальше.

7
Сурсак. Все только начинается

Отправленный на запад города беспилотник заснял перестрелку на Бугровке, поэтому, когда пришел доклад от командира отряда Гулиева, Тимур уже знал о произошедшем. Он не стал указывать Гулиеву на очевидные ошибки его людей, на слабую подготовку и откровенную трусость некоторых боевиков. Никто и не ждал от этих шакалов подвигов и стойкости. Тем более, что дело свое они делали, пополняя количество заложников. А что при этом несли потери, так это нормально. Пока людской резерв позволял пополнять отряды, хотя в запасе и оставались самые слабые и неустойчивые. Правда, кое-кто из них уже показал себя неплохо, видимо, в ходе боя обретя уверенность и боевой настрой.

Тимур дал команду направить на запад второй беспилотник и держать район под контролем. Отряд самообороны с улицы Гастелло заслуживал внимания, ибо мог стать помехой для действий боевиков. А если вокруг этого отряда сплотятся другие жители? Придется отвлекать на подавление большие силы, что недопустимо на данном этапе.

– Может, поджечь с десяток домов к западу от путепровода? – предложил помощник. – Это отвлечет жителей и заставит их не вылезать из района.

Тимур обдумал идею, покивал.

– Если они начнут собирать людей с соседних улиц, так и сделаем. А пока… кто там у Гулиева есть?

– Командир группы Парван.

– А, афганец.

– Таджик с Панджшера.

– Он хорошо действует. Вот пусть и займется. Надо обстрелять улицы, заставить жителей бежать из домов. Кого-то он схватит, остальные разнесут панику и не дадут организоваться местным. Сделает пару рейдов, а там посмотрим.

– Понятно.

Тимур сел за стол, где стояли большой чайник, пиалы, блюдца со сладостями и печеньем. Помощник налил в пиалу чай, подал Тимуру. Тот сделал глоток, одобрительно кивнул.

– Отправь запрос, надо выяснить, где еще появились группы сопротивления. Пусть эти районы возьмут под постоянный контроль, но без особой надобности туда не лезут.

– Сейчас сделаю.

– Скорее всего, это вояки проявляют активность.

– Уцелевшие полицейские?

– Нет, военные. Полицейские вряд ли полезут. Тут отставников хватает, спортсменов, охотников. Тех, у кого есть оружие и яйца, чтобы его применить.

Пришел новый доклад от командиров отрядов. Количество заложников росло, сопротивление населения было слабым и эпизодическим. Потери и вовсе незначительными.

– А что там на периметре? – спросил Тимур. – Гостей не видно?

– Тишина. Никакой активности со стороны военных или полиции.

Тимур усмехнулся.

– Еще не дошли вести. Ничего, скоро узнают. В сети полно роликов из Сурсака, неужели не видели?

Он посмотрел на часы и сделал еще глоток. Чай был отличным.

– Дадим им еще время. Заодно и подготовимся. Вызови командиров отрядов «Север» и «Восток». Пора им переходить к следующему этапу.

Спасенную девчонку смог разговорить Храмов. Влил в нее стакан чая с коньяком, умыл холодной водой, помассировал уши и лоб, заставил с минуту глубоко и медленно дышать. А потом стал задавать вопросы, мягко, настойчиво, не давая сорваться в истерику.

Кто, когда, где? Об остальном даже не давал говорить. Не сразу, спотыкаясь, поскуливая и смаргивая с ресниц слезы, девочка Даша начала отвечать.

Короткий опрос закончился новой порцией чая с медом и отправкой в ванную. Константин Брунов, имевший опыт работы с людьми в экстремальных условиях, проводил ее и буквально заставил влезть в горячую воду.

– Вроде не сильно ее порвали, – заметил Храмов, после того, как Брунов увел Дашу. – Большого кровотечения нет.

– Да, действуют нагло. Значит, не разовая акция, – сказал Олимчук.

– Какая на хрен разовая, если они банки пошли грабить! – перебил его Храмов. – Ответа не ждут, значит, полиции уже нет. Ты понимаешь, какими силами они ударили, если смогли вывести из дела всех силовиков разом! Тысячи три, не меньше. И не лохов каких-то, а боевиков с опытом.

– Не шуми, – остудил его пыл Руднев. – Там всякие есть. Те, кого мы у банка положили, точно не спецы, а так, гоп-команда. Главное не это, главное, что мы делать будем?

Он перевел взгляд на Сазонова. Тот стоял у окна, поглядывая на улицу и на микроавтобус террористов.

– Товарищ полковник, – позвал его Руднев. – Кажется, мы снова в строю. Какие планы?

Сазонов воспринял слова Виктора без улыбки, перевел взгляд на сидевшего за столом Смардина. Тот был взвинчен, губы сжаты, взгляд суровый. История освобожденной девчонки потрясла его. Сазонов вспомнил дело с сестрой Игоря и скривил губы. Понятно, парень близко принял трагедию Даши. Но сейчас нужен не печальный мальчик, а готовый к делу боец.

– Игорь!

– А? – не сразу среагировал тот.

– Вся надежда на тебя! Давай, прошерсти сеть. Сайты, блоги, все что можно. Кто-то что-то еще выложил. Если сможешь, выйди на связь с теми, кто залил ролики. Пусть подробно расскажут, что видели, где, когда. И еще попробуй выйти на камеры наблюдения. Любые.

– Я не… – Игорь, наконец, выплыл из задумчивости. – Я ведь не хакер.

– А другого нет. Кстати, поищи реальных хакеров, просто опытных пользователей. Введи в курс дела, пусть помогут. Растолкуй, что произошло. Нам без информации никак.

Смардин сел за компьютер, застучал пальцами по клавиатуре. Храмов одобрительно кивнул.

– Но этого нам не хватит.

– А мы вспомним основной принцип разведки, – хмыкнул Сазонов.

Два бывалых разведчика переглянулись, что имеет в виду полковник? Сазонов заметил их переглядки.

– Будем получать информацию из разных источников. Тем более, опыт уже есть.

– Опять на охоту? – спросил Олимчук. – Только я с вами.

– И я, – оторвался от компьютера Игорь. – Не буду же все время тут сидеть.

– Не волнуйся, – успокоил его Сазонов. – Чует мое сердце, работы на всех хватит. Эти уроды только начали. А мы даже не знаем, чего они хотят. Какая у них цель.

– И куда провалились полиция, нацгвардия и ФСБ! – добавил Олимчук. – Не могли же всех сразу накрыть.

Он обвел взглядом мрачные лица офицеров и уже другим тоном спросил:

– Или могли?

Город уже не спал. В восьмом часу утра летом при давно взошедшем солнце проснулись не только те, кому надо было идти на работу, но те, кто мог не спешить по делам, а заняться чем-то дома. Впрочем, встали и другие, разбуженные стрельбой и взрывами, пожарами, звонками друзей и знакомых.

Состояние горожан можно было сравнить с состоянием их предков, разбуженных утром двадцать второго июня сорок первого года ревом моторов самолетов, взрывами бомб и снарядов. Непонимание, неверие в происходящее, осознание катастрофы, страх, паника, метания по дому или по улице в поисках укрытия. А если на руках дети, больные родители, если сам ранен? Многие ли сохраняют здравый рассудок и трезвое суждение?

Да, на Сурсак не падали бомбы, не рвались снаряды. Но пылало зарево пожаров, трещали автоматные очереди и что самое страшное – сквозь окна и стены доносились крики и стоны раненых, попавших в плен, ставших жертвами насилия. И все это в двадцать первом веке, в мирном вроде бы городе, где полно сил правопорядка.

Как реагировали люди на вторжение самой настоящей армии террористов? А кто как мог. Кто заперся дома и дрожал под диваном, кто прятал детей и жену в подвале, кто обрывал номера полиции и госбезопасности.

Некоторые успевали достать из сейфов оружие и дрожащими руками снаряжали магазины. Некоторые заводили моторы машин и уезжали куда подальше. Для многих эта поездка стала последней, ибо зачастую беглецы попадали под огонь автоматов и пулеметов патрулей террористов, машины влетали в дома или столбы, вставали на обочинах, а их владельцы застывали за рулем и на сиденьях, прошитые пулями.

К слову, машины не взрывались, как в кино. Если, конечно, пуля не попадала в бензобак и не детонировали пары бензина.

Что испытывали угодившие в плен? Это сложно передать. Из теплых постелей в грязные автобусы и грузовики, а потом в клетки и ямы. Осыпаемые ударами и руганью, под угрозой расстрела или избиения, без малейшего шанса на освобождение, без надежды на помощь. Женщины… женщинам было еще хуже. Только пожилые могли рассчитывать, что их не изнасилуют. И то не всегда. Остальные либо уже испытали прелести «любви боевиков», либо им предстояло это испытать.

Понятно, что тревожные вести широким потоком хлынули в интернет, очень быстро превратившись в лавину панических сообщений. Звонки, видеоролики, истерические мольбы о помощи – все это играло на руку террористам. И было запланировано ими изначально.

Ведь в результате поднятой шумихи в столицу потекли отрывочные и неточные данные о происходящем в Сурсаке. Обратно вот-вот должны полететь такие же сумбурные и панические запросы и требования уточнить обстановку. Но кто даст четкий ясный ответ? Городская администрация частью сгинула, частью попряталась, полиция, нацгвардия, ФСБ обескровлены и вне игры.

Вполне ожидаемо, что Москва начнет суетиться, дергать силовиков, отдавать поспешные непродуманные приказы, потом их отменять. Затем уже кто-то сообразит начать нормальный сбор сведений и пошлет переговорщиков. И все это – время, потраченное зря. Отданное террористам. А те таким подарком воспользуются на все сто.

Так что координатор Тимур не обращал внимания на мелкие просчеты и ошибки, не влиявшие на ход операции, и спокойно выслушивал доклады о потерях среди боевиков. Он отлично знал, что еще ни один план никогда не исполнялся полностью. Тем более, план самой масштабной террористической операции, сопоставимой по размаху с какой-нибудь локальной войнушкой в банановой республике.

При всех недочетах и проколах акция развивалась успешно. А начинать открытую игру Тимур рассчитывал сразу после завершения второго этапа операции. Когда уже никакие действия противника не смогут изменить расклад сил. Именно к тому моменту по его прикидкам, государственная власть окончательно придет в себя от шока и начнет действовать осмысленно.

Так размышлял Тимур и имел на то все основания. И хотя он уже знал о спонтанном сопротивлении жителей в некоторых районах, знал о потерях при работе групп зачистки, но не принимал всерьез ни отпор защитников домов, ни активность каких-то отважных горожан. Все равно их потуги и старания не остановят дело и не помешают операции. А более сильное сопротивление его профессионалы сломят всегда. Используя любые способы, вплоть до самых жестоких.

Конечно, он был прав. Но не совсем. Тимур забыл одну восточную, а может, и западную мудрость. Даже самый маленький камешек может сломать колесо большой телеги. Тем более, если камешков несколько и они способны действовать умно.

Связь на удивление работала. И мобильная, и городская. Но звонить по обычному телефону даже не пытались, террористы наверняка уже посадили своих людей на основные ГТС: «Пульсар», «Центрсвязь», «Телеком» и слушали все переговоры. Так что использовали мобильные сети, хотя их уж точно прослушивали спецслужбы. Но тут не до жиру.

Выручил Храмов, у него было два десятка «левых» номеров. Звонили всем знакомым, вплоть до случайных контактов. Предупреждали об опасности, давали советы и просили оставаться на связи. Некоторые абоненты не верили, кто-то еще даже не встал с кровати, кто-то считал новости розыгрышем. Храмов, Руднев, Брунов едва ли не матом объясняли расклад, прося врубить мозги не вылезать на улицу.

Впрочем, шли и обратные звонки, и первым Сазонову позвонил его приятель, полковник Старостин.

– Ты знал! – орал полковник. – Ты знал, что они нападут, и не сказал никому!

– Олегович, не шуми. Я же тебя предупреждал. Ты поверил?

– Надо было не так предупреждать! – не унимался Старостин. – Меня едва не шлепнули возле дома!

– Не ори! – надоело выслушивать претензии Сазонову. – Ты дома?

– Да.

– Вот и сиди пока. Отслеживай обстановку, охраняй семью. И будь все время на связи. Я могу позвонить с другого номера.

– Какая на хрен обстановка?! У нас по подъездам боевики прошли, людей из квартир вытаскивали. Сотню захватили точно.

– На чем увезли?

– На грузовиках и автобусах. И завалили с полсотни. Этих уродов как собак нерезаных!

– Не голоси! Жди звонка. Если боевики ушли, попробуй пройтись по подъезду. Только не рискуй.

– Сам знаю! – огрызнулся Старостин и отрубил телефон.

Ну, хоть орать перестал, видимо, понял, что зря наехал на Сазонова.

О побоище на Бугровке сообщил Алан Шуркаев. Его рассказ многое прояснил в расстановке сил боевиков и в их операции.

– Алан молоток! – порадовался Руднев. – Они там все молодцы, отбились!

– Они отбились, – охладил радость Олимчук. – А вот другие, по ходу, не смогли.

– Отбились, потому что еще раньше организовались, – сказал Сазонов, поняв из рассказа Храмова, кто такой этот Алан и его семейство. – Две улицы под ружьем, тут даже боевики спасовали. Пока во всяком случае.

– Нам тоже так надо! – заявил Игорь Смардин. – Собирать отряд и действовать.

– Юноша прав, – заметил Брунов. – Только как это сделать? По телефонам много не обсудишь, еще неизвестно, кто сидит на сетях.

– Ножками, – предложил Храмов. – От дома к дому.

– Пока непонятна конечная цель террористов и, тем более, непонятно, что будет делать Москва, когда узнает о произошедшем, – остудил пыл Сазонов.

Он просматривал ролики, снятые свидетелями активности боевиков и нервно разминал руки. Он даже не мог предположить, до какой степени хреновая была ситуация. Просто фантасмагория! Целый областной центр в руках террористов, а власти и силовики как сквозь землю провалились! Какой-то сорок первый год прошлого столетия, а не двадцать первый век!

– Но делать-то что-то нужно! – логично предположил Храмов. – Или тикать из города, или реально сколачивать отряд. Хотя все пути наверняка перекрыты.

Сазонов посмотрел на него и пожал плечами.

– Будем решать. Если успеем. Кто из надежных людей живет поблизости? Только чтобы реально надежные, которые не…

– Не обоссутся! – закончил за полковника Брунов.

Храмов и Руднев переглянулись.

– Тут другая фигня, – вдруг сказал Брунов. – Кое-кто из приезжих с Закавказья и Средней Азии может на сторону террористов встать. На них бы не налететь.

– Думаешь, за них будут? – спросил Олимчук.

– Уверен! Одна кровь, одна вера, к тому же диаспоры эти… настоящая мафия! И кто где живет, мы не знаем. Если в спину не выстрелят, то уж боевикам о нас сообщат точно.

Брунов прав, ждать, что южане встанут за город, глупо. В лучшем случае, останутся в стороне. Если им соплеменники позволят. Но в Сурсаке приезжих много, так что армия боевиков может вырасти чуть ли не вдвое.

– Значит, таблом не щелкаем! – подвел нерадостный итог Храмов. – А пока попробуем узнать, где этих новых «рассиян» больше. Игорь, у тебя еще одна задача.

Смардин потер покрасневшие глаза и послушно сел за комп.

Большой двухэтажный особняк в восточной части коттеджного поселка за улицей Островского принадлежал бизнесмену Осману Касумову. Семья Касумовых жила в Сурсаке с середины девяностых, когда отец Османа инженер-строитель сумел вывезти жену и детей из охваченного войной Азербайджана. Потом дети выросли, дочь вышла замуж и уехала за границу, а родители переехали в новый дом в пригороде.

Осман получил российское гражданство, отслужил в армии, занялся бизнесом, завел свою семью и построил большой дом на Бугровке. Свою первую родину он, конечно, не забывал, но за все эти годы был там всего один раз. К России давно привык и даже практически избавился от акцента. В доме говорили на русском, хотя два сына неплохо знали и родной язык. Жена наполовину кабардинка, наполовину русская, язык мужа так и не выучила за исключением пары сотен слов.

Касумов знал земляков, живших в Сурсаке, с кем-то контактировал по делам бизнеса, однако особо тесных отношений не имел. Знал он и выходцев с других республик Закавказья и Средней Азии. Однако с ними, тем более, не хотел иметь отношений, за что его порицали знакомые, мол, нехорошо отрываться от своих корней и братьев по вере.

В это утро Осман встал рано, чтобы подготовить машину к поездке в соседнюю область. Для своих магазинов он покупал говядину, свинину и баранину у поставщиков, выходило дешевле, да и само мясо было лучшего качества. А уж коптили, солили и варили здесь, на заводе Касумова.

Дети спали, а жена возилась на кухне, готовя мужу завтрак. Она первая и услышала шум на улице, пока Осман был в гараже.

– Это стрельба? – спросила она, комкая в руках полотенце.

Осман вышел во двор и прислушался. Да, определено стреляли. Где-то за путепроводом и на улице 8 марта. Но кто? Он вспомнил неясные намеки приятеля Абдула, владевшего большим автосервисом, и его совет уехать из города на недельку на курорт или к родителям. Осман еще переспросил, что тот имеет в виду, но Абдул не уточнил. Лишь добавил, что Осман должен помнить о своей родине и о вере.

Упрек вполне понятный, Осман почти никогда не бывал в мечети, да и молился редко. От отца-инженера он перенял его точку зрения на религию и институт церкви. Так что веру имел, но доказывать остальным, какой он правоверный мусульманин, не хотел.

От разговора у Османа остался плохой осадок и он гнал темные мысли из головы, пытаясь переключить внимание на свои заботы. А вот сейчас, слыша стрельбу неподалеку от дома, он вдруг вспомнил и Абдула, и его слова, и пристальный взгляд. Сам Абдул с соплеменниками встречался постоянно и имел какие-то дела с выходцами из Дагестана и Ингушетии. Значит, это было не просто предупреждение?

– Иди домой, – велел Осман жене. – А я закрою ставни.

Жена поспешила к дому, а он закрыл гараж, потом обошел двор, опуская тяжелые стальные ставни на окна. Ставни ему делали на заводе из качественной закаленной стали. Пули и картечь гладкоствольного ружья остановят, да и воры, реши вдруг залезть в дом, не смогут сломать или спилить такую защиту.

Дома Осман первым делом достал из сейфа нарезной карабин. Набивая магазины патронами, он прислушивался к звукам с улицы, долетавшим через открытую входную дверь. Стрельба то стихала, то разгоралась вновь, причем работали не только автоматы, но и пистолеты.

А потом вдруг зазвонил телефон. Осман посмотрел на номер, звонил младший брат Абдула – Мурад.

– Салам, Осман, – он говорил на азербайджанском.

– Салам, Мурад, – ответил Осман. – Все ли у тебя хорошо в ранее утро?

– Хвала Аллаху, все идет хорошо, – немного торжественно проговорил Мурад. – Надеюсь, и тебя он не оставит своей милостью.

Мурад всегда был настроен более жестко по отношению к Осману из-за его отстраненности от земляков и позволял себе непочтительные высказывания в адрес старшего по возрасту. Осману как-то пришлось одернуть молодого парня, а Абдул заставил того принести извинения. И вот сейчас этот звонок.

– Прости меня, Осман, – так же четко проговорил Мурад. – Я не хотел разбудить тебя. Но хотел предупредить. Будь осторожен сегодня на улице. А лучше не выходи со двора. А если к тебе придут домой наши братья, прими их достойно.

– Ты о чем, Мурад? Какие братья? К тебе родня приехала?

– Наши братья по вере! – жестко сказал Мурад. – Сегодня хороший день для молитвы. Молись, Осман и помни о моих словах. Если тебе дорога своя жизнь и семья.

Он прервал разговор прежде, чем Осман успел задать новый вопрос. Осман подкинул телефон в руке и положил его на полку. Разговор ему не понравился. И еще больше не понравилась эта торжественность в голосе Мурада.

Осман служил во внутренних войсках и даже застал начало второй чеченской войны. Хотя сам участия в боевых действиях не принимал, но помнил, как их батальон вводили в Чечню, а сам он вместе с другими дембелями перегонял технику из места постоянной дислокации. Потом дембелей повезли обратно, хотя некоторые хотели остаться воевать.

Словом, подготовку Осман прошел хорошую. И образование имел хорошее и опыт жизненный. Так что быстро связал воедино намеки Абдула, предупреждение Мурада и стрельбу в городе.

И первое, что пришло ему на ум – повторение захвата школы в Беслане и рейд банды Басаева в Будённовск. Этого просто не могло быть в центре России в начале двадцать первого века даже без малейших признаков войны. Но стрельба была явью. И предупреждение тоже не сон. Значит…

Осман вышел во двор. Теперь стреляли с севера и с юга. Нечасто и не очень сильно. Но шум приближался. Значит, кто бы это ни был, он шел сюда. И если Мурад сказал правду, шли некие «братья по вере». Которые его самого может и не тронут. А вот остальных…

Осман закинул карабин на плечо и решительно пошел к воротам.

Своего соседа Михаила Сомова Осман знал мало. Тот переехал сюда два года назад. Работал в иностранной компании сотрудником в IT-сфере. Чисто кабинетный специалист с умной головой и непрактическим складом характера. Нормальный спокойный человек, неконфликтный, добродушный.

С Османом Михаил здоровался при встрече на улице или в магазине, поздравлял с праздниками, однажды помог отыскать собаку Касумова, удравшую со двора. У Сомова рос мальчик, ровесник младшему сыну Османа, дети вместе ходили в школу и играли на площадке. Жены иногда общались на улице, обсуждая свои дела.

Накануне Михаил пообещал помочь с починкой компьютера Османа и установкой новых программ. Они договорились о встрече днем, так что Михаил здорово удивился, когда сосед постучал в ворота.

– Что случилось? Рановато для работы, – вместо приветствия спросил Сомов, зевая и глядя на Касумова покрасневшими глазами.

– У тебя оружие есть? – сразу перешел к делу Осман.

– Какой оружие?

– Ясно.

Осман оттер плечом Михаила и зашел во двор. Тот отступил, не понимая, что происходит.

– Значит так, сосед, стрельбу слышишь?

Сомов замер, прислушиваясь, потом неуверенно кивнул.

– Это стрельба?

– Да, это стрельба. Нападение бандитов.

Михаил неуверенно улыбнулся.

– Шутишь, какие бандиты?

Осман подошел к Сомову вплотную, положил руку на его плечо и встряхнул.

– Миша, это не шутка! Они идут убивать! Твои дома?

– Д-дома… – выдавил Сомов, глядя на соседа круглыми от изумления глазами. – Ты серьезно?

– Буди своих, собирайтесь и ко мне. Только быстро. Миша, ты понял, быстро!

Сомов кивал, но не двигался с места. Осман сильно толкнул его в плечо.

– Бегом! Иди!

Словно по заказу с севера от улицы Гастелло вдруг разом заработали с десяток автоматов. Им вторили резкие выстрелы винтовок и ружей, причем часть из них гладкоствольные. Осман легко различал типы стрелкового оружия по звуку, благо имел большой опыт в стрельбе.

Кажется, эта перестрелка встряхнула Сомова и заставила поверить в реальность происходящего. Он неловко повернулся и быстро пошел к двери.

Осман вышел со двора и встал посредине улицы, глядя в обе стороны. Справа метрах в ста два жилых дома, но их владельцы вроде бы в отъезде. Слева два огороженных участка с недостройками, вагончиками строителей и штабелями бетонных блоков. Стреляют с правой стороны от улицы 8 марта. Неужели и впрямь захват?

Семейство Сомовых вышло из дома минут через двадцать. В руках жены небольшая сумочка, у сына портфель с ноутбуком. Вид у жены и сына заспанный и недовольный. Видимо, Михаилу пришлось чуть ли не силком вытаскивать своих из постелей.

– Осман, что такое? – тоже забыв поздороваться, спросила жена Михаила Людмила.

Это была рослая статная женщина с красивым, но излишне волевым лицом и стройной фигурой.

– Что за выдумки с бандитами? – допытывалась она.

– Дома, дома расскажу. Давайте быстрее.

Они уже дошли до ворот дома Касумовых, когда на дороге со северной стороны показались два микроавтобуса, а за ними шли несколько человек. В их руках можно было разглядеть оружие.

Осман буквально втолкнул Людмилу и ее сына в ворота и посмотрел на незваных гостей. Один из них рассматривал улицу в бинокль. А рядом стоял боевик с пулеметом РПК и смотрел по сторонам.

Группа «Нерест» под руководством Надира из отряда Гулиева работала в южной и восточной части Бугровки. Здесь были заняты не все участки, а многие дома не достроены или брошены. Финансовый кризис ударил по владельцам и заставил их свернуть строительство. И только на севере улицы стояли несколько домов, построенные лет семь-восемь назад.

Подгруппа боевиков под командой помощника Надира Хамзы прочесывала как раз этот участок, одновременно захватывая заложников, грабя дома и расстреливая непокорных. Сопротивления практически никто не оказывал, попытки нескольких мужчин встать на защиту домов с ножами и топорами были пресечены выстрелами в упор.

Боевики успели отдать должное женщинам, но их тут было мало. И особых ценностей тоже мало. Среди террористов царило разочарование, однако командиры гнали их дальше, обещая хорошую добычу на других улицах. В конце концов, грабить можно долго.

От командира отряда дошло особое указание: не трогать дома, где проживают единоверцы и земляки. Таких на Бугровке было немного, так что их адреса запоминали наизусть.

Надир еще дополнительно уточнил для помощников.

– Среди наших земляков есть такие, кто сторонится братьев по вере и дружит с русскими. Их надо проверить. Если они с нами – пусть помогают. Если нет, значит, они предатели и им нет пощады!

Когда подгруппа Хамзы вышла к перекрестку, впереди были только несколько жилых домов. Следовало их осмотреть, а потом пройти дальше на соединение с другой подгруппой.

Двух местных мужчин и женщину с ребенком Хамза рассмотрел в бинокль. В одном узнал азербайджанца и вспомнил его фамилию – Касумов. Тот самый, кто сторонится земляков. А второй русак, сосед, наверное. Почему они вместе?

Хамза дал отмашку и боевики пошли вперед, растягиваясь цепью. Позади шли два микроавтобуса. Один с запасным снаряжением, второй с пятью пленниками. Точнее с пленницами. Мужчин Хамза пока не брал, не желая занимать место в автобусе.

У ворот дома Касумова боевики встали. Хамза сам постучал в дверь и расслышал лай собаки. Дверь приоткрылась, на Хамзу взглянуло хмурое лицо хозяина дома.