Текст книги "Проект хаоса – 2"

– И ракетные войска вдогонку, – добавил Архип. – Ты уж совсем скис. Хрен его знает, как будет, но раз решили стоять до конца, придется стоять. Или сдаваться.

– Ну да, очень мы им нужны живыми.

– Но все же целый город…

– Тебя исчезновение Яворского и Покровского не напрягает? – перебил Архипа Толик.

Архип пожал плечами, словно не хотел говорить об этом.

– Яворский ранен, уехал. Покровский к соседям рванул о контактах и помощи договариваться.

– А Дрон, Фокс, Потап? Ну Дрон ранен, а остальные? А завхоз наш куда делся?

– Это ты к чему?

Толик вдруг длинно зевнул, прикрыл рот кулаком и виновато хмыкнул.

– Пардон, кислорода не хватает. Я к тому, Родион, что руководство клуба и некоторые наши товарищи слишком уж дружно исчезли. Причем, только часть выбыла из строя по ранению. Остальные под благовидными предлогами. Нет?

Архип, которого на самом деле звали Родион Березняк, отвел взгляд в сторону и поцокал языком. Новый командир группы «А» и заодно второй заместитель отряда Анатолий Рывнов затронул слишком деликатную тему. Или слишком опасную.

Отряд «Буран», с блеском выступив накануне и показав высокий класс, тоже понес потери в личном составе. Все же противостояли им хорошо вооруженные и неплохо подготовленные сотрудники силовых ведомств, мотивированные и настроенные на жесткое сопротивление.

Трое бойцов погибли, еще полтора десятка получили ранения разной степени тяжести. Несколько человек получили небоевые травмы. Хотя в этих условиях любая травма считается боевой. Пусть не пуля или осколок, а сильный ушиб при падении, надорванные связки ноги и защемление шейных позвонков. У одного вообще вдруг аппендицит вылез, хорошо успели в больницу отвезти.

Потери не критические, но ощутимые. В дополнение к этому получил ранение в случайной перестрелке Макс Яворский, причем неподалеку от базы отряда. К тому же куда-то пропали некоторые сотрудники «Бурана». То ли задание новое получили, то ли еще что. И Андрей Покровский объявил о своем срочном отъезде два часа назад. Но предварительно назначил новым командиром отряда Архипа, как самого опытного из командиров групп. И сказал, что отряд целиком переходит в подчинение штаба повстанцев. Если, конечно, никто из бойцов не против.

Покровский оставил свои контакты, передал ключи и документацию «Бурана» Архипу и уехал.

Замотанный боевой работой Архип новости воспринял без особого удивления, не до того было. Соображать начал потом, когда уже в ранге командира собрал отряд на базе и рассказал о последних новостях.

Назначение Архипа все приняли нормально, его уважали в отряде, а действия группы «А» оценили высокого. Хотя и другие группы себя показали отлично, но всегда кто-то больше выделяется иногда благодаря стечению обстоятельств, а не какому-то отчаянному героизму или большому успеху.

Тогда же Архип предложил несколько изменить структуру отряда с учетом потерь и новых задач.

В группах отделения сокращались до шести человек, добавлялось пятое отделение поддержки. В нем были два расчета пулемета ПК и расчет гранатомета РПГ-7. Это Покровский перед отъездом сделал шикарный подарок, доставив из некого схрона оружие. Пулеметы, гранатометы, подствольники, гранаты и боеприпасы. Он же передал повстанцам два десятка небольших беспилотников для ведения наблюдения. Откуда такой подарок, не сказал, но пообещал при случае прислать еще.

Каждое отделение получало транспорт – микроавтобус или внедорожник. Командир группы тоже получал машину. По согласованию со штабом повстанцев отряд «Буран» становился оперативным резервом и командой быстрого реагирования.

На место командира группы «А» Архип назначил Анатолия Рывнова. Это назначение тоже встретили с одобрением. Толик зарекомендовал себя умелым бойцом и хорошим командиром. Сказывалось недавнее армейское прошлое и спортивные навыки. Ну а что командовал умело, так нечего удивительного. В экстремальной ситуации иногда самые невзрачные и незаметные люди вдруг проявляют задатки лидера.

Одновременно Толик стал вторым заместителем Архипа. Первый заместитель Богдан – командир группы «Б» – ночью получил ранение в руку и выбыл из строя. Ему поручили штабную и организационную работу. То есть сделали начальником штаба отряда. С учетом всех владений общественной организации «Буран» это была еще та нагрузка, но жаловаться Богдан не стал.

За заботами и делами Архип подзабыл о смутных подозрениях, но потом все мелкие нестыковки, шероховатости и догадки всплыли на поверхность и оформились в неявную пока уверенность, что «Буран» – контора не с двойным, а с тройным дном. И как бы это самое третье дно не выводило на тех, кто мог стоять за всеми событиями в Сурсаке за последние два-три месяца.

Бывший прапорщик внутренних войск и армейский контрактник Архип, он же Родион Березняк, головой работать умел не хуже, чем руками. И понимал, что прежнее руководство «Бурана» – те еще темнилы. Но какие цели они на самом деле преследовали?

Архип мог все это высказать Рывнову, мог выслушать его мнение. Но сейчас трогать эту тему просто не имело смыла. Так Архип и сказал.

– Нет у нас времени на это. Твои подозрения, мои догадки, еще кто-то из парней до чего-то дошел… Нам бы эти сутки пережить и следующие заодно.

– Да. Но как бы нам все это потом боком не вышло, – ответил Толик.

– Ну да. Но нам столько боком может выйти, что одним фактором больше, одним меньше. Ты голову не ломай. Давай, бери группу под командование, определяй порядок смен и двигай в свой район. И связь держи.

Толик встал и медленно направился к выходу. Он-то думал, что Архип хочет высказать свои соображения, для того и оставил. Но раз тот не спешит поднимать тему, то и ладно.

– Толик, – окликнул вдруг Архип. – Я через час встречаюсь с Буровцом и Селивановым. Выскажу им. Только как бы они на нас не стали косо смотреть. Если вдруг примут всерьез.

– Не станут, – открывая дверь, ответил Толик. – Им терять наш отряд не с руки. А иметь информацию о «Буране» все же надо. Хотя хрен его знает!

Рывнов махнул рукой и вышел из кабинета. Посмотрел на часы и вспомнил, что так и не позвонил маме. Как она там? Дома ли вообще? Черт, надо было позвонить раньше, совсем замотался!

Мобильная связь в городе работала с перебоями до полудня, а потом отрубилась. Это снижало управляемость отрядов, нарушало координацию и вообще сильно давило на нервы. Но выход нашли быстро. Так как городская телефонная сеть исправно действовала, несколько монтажных команд проехали по улицам и попросту восстановили все телефонные будки, а кое-где провели новые линии. Многие жители выставляли домашние телефоны на подоконники первых этажей, чтобы при необходимости повстанцы могли быстро связаться с кем надо.

Работала радиосвязь, но на всех частотах гарантированно сидели слухачи, так что кроме коротких сообщений ничего не передавали.

Когда началась принудительная эвакуация городских властей Ловкачев посоветовал выдвинуть дополнительное условие Заречному, чтобы тот приказал восстановить мобильную связь и интернет. Буровец поддержал идею и лично передал требование губернатору. После недолгих споров местный оператор мобильной сети все же запустил систему. Однако все понимали, что по первому слову из центра связь опять отрубят и продолжили прокладку телефонных линий прямо по улицам.

С одной из таких точек Анатолий Рывнов и позвонил домой. Но трубку никто не взял. Скрывая тревогу за мать, он подождал, пока группа не прибудет на место, распределил дежурства, оставил за себя Игоря Сумского, а сам поехал домой на трофейном УАЗ «Патриоте», взятом в гараже охранной фирмы «Нордстар». Логотип фирмы заклеили скотчем, а к антенне привязали красную ленту. По общему решению именно этот символ использовали повстанцы, как опознавательный знак.

Интернет-канал «Вольный дом».

«Горинск ударными темпами очищается от всякой швали в виде чиновников, силовиков, а также тех, кто хотел отсидеться под прикрытием частной охраны. Они самоуверенно полагали, что пять-шесть стволов спасут их от всех бед. Но теперь они уезжают. Конечно, не с пустыми руками. Уже больше десятка бизнесменов задержаны с баулами денег. Причем, везут не рубли, а доллары и евро. Контрольные посты проверили их бумаги, но лишь двое смогли предоставить соответствующие документы. Остальных заставили сдать деньги до выяснения их происхождения. Повстанцам несколько раз пришлось применять оружие для предупредительных выстрелов, успокаивая наиболее горячих бизнесменов…»

Интернет-издание «На закате».

(теперь новостной блок выходит и на местном телевидении)

«Как заявил один из уехавших, он уверен, что Москва скоро начнет наводить здесь порядок. И он, как умный человек, хочет в этот момент быть как можно дальше отсюда. Желательно, на Мальдивах, куда и едет с семьей. Что ж, возможно он и умен. Но кроме ума и мыслей о личном обогащении у него ничего нет за душой. Нужны ли такие личности нашему народу? Что они могут сделать для него в трудный час? Скорее всего, они просто предадут. Пусть проваливают и там тратят свои капиталы. Главное, чтобы не возвращались. Ибо назад мы их не пустим!..»

Блогер «Игрок на рояле в кустах». Он же Ярослав Ухватов, командир группы связи при штабе повстанцев.

«Моя первая запись сегодня. Приношу извинения, но очень много работы, мы спим по три-четыре часа, некогда даже перекусить.

Интересный эпизод на южном выезде из Горинска. Член правления банка «Кредит-альянс» гражданин Трышко пытался вывезти на трех машинах своего картежа наличность на два миллиона долларов. Картеж сопровождали восемь вооруженных охранников. Но вот документы на эти деньги у гражданина Трышко отсутствовали. Кроме какого-то левого приходного ордера ничего не было. Трышко отказался предоставлять другие бумаги, вел себя крайне нагло и требовал его пропустить, угрожая большими проблемами. Охрана этого сурового банкира вела себя грубо, вследствие чего была разоружена и положена мордами в асфальт. Гражданину банкиру командир поста предложил уничтожить доллары или сдать их. Я впервые видел, как люди рыдают, глядя на кучу денег. Под конец Трышко буквально умолял позволить ему вернуть доллары в банк. Богатые реально тоже плачут. К сожалению, очень редко…»

– Не так там было! Когда он набросился на парней, ему вломили слегка, а потом заставили жрать баксы! Так он и правда несколько купюр съел. И не подавился, урод!

– А остальное?

– Там толпа собралась человек тридцать. Ну и Димка, старший группы, предложил желающим взять кто сколько хочет.

– И что, кто-то взял?

– Ага! Кое-кто щемился, аж вспотел, но бабки не тронули. И охрана этого урода слюнки глотала. А из повстанцев никто даже не подошел. Ну и… бензином облили и вместе с баулами сожгли. Два лимона зелени!

– Так, мужчины, руки мыть и к столу! Давайте, пока все не остыло.

Своих спасителей Галина Владимировна почти в приказном порядке увезла домой, пообещав накормить обедом. Что было весьма кстати, ибо ни Геннадий, ни Вениамин с утра толком не ели. Благо к тому моменту суета вокруг здания электросетей улеглась. Трупы боевиков увезли, пленных отконвоировали в РОВД, где посадили под замок. Повстанцы начали готовить объект к обороне, а группу Геннадия и людей Вениамина перевели в резерв.

Геннадий подвез дядю и Галину Владимировну к ее дому, клятвенно пообещал вернуться, но сперва сделать одно дело. Он и впрямь приехал через сорок минут, как раз к накрытому столу.

Лоскутин-старший времени даром не терял, с азартом рассказывал Галине Владимировне о своем хозяйстве и усиленно приглашал в гости, обещая прекрасный отдых на природе и уйму приятных впечатлений. Геннадий только улыбался, видя, что дядя запал на мать его друга, но благоразумно помалкивал.

От Геннадия они и узнали о происшествии на южном выезде, куда собственно тот и ездил. Он лично наблюдал картину уничтожения долларов и дополнил рассказ блогера подробностями.

– Бегут многие. И черт с ними, – добавил Геннадий, с аппетитом глядя на тарелки с супом.

– Не согласен, – возразил дядя. – Что город очищается от продажной швали, хорошо. Но что люди расколоты на два лагеря – плохо. Считай половина на одной стороне, половина на другой. А если война? Что будут делать те, другие? В спину ударят?

– Так везде. Вся страна расколота.

– И я о том. Смотри, – Вениамин Николаевич крутил в руке ложку, хмуро глядя на нее, словно она была в чем-то виновата. – Народ власти не доверяет, не принимает ее, но покорно терпит издевательства и молчит. Ну да, у нас довели людей, они встали. А в других областях? А властям это выгодно, нет единства, нет силы у народа.

– А в чем сила, дядя? – спародировал фразу из известного фильма Геннадий.

– В идее, – серьезно ответил тот. – В вере. Идея должна быть, мы ж не звери жить одним днем, нам вперед смотреть надо, на наших детей, на внуков, о них думать. А у народа идею отняли, идеология запрещена! Оттого и веры нет. Не в богов веры, а в себя, в свои силы, в свою волю. Нет веры в будущее. Куда уж тут вставать, за что?

– Но встали все-таки!

– Довели нас, говорю же! Беспределом довели, беззаконием. И то… как-то разом завелись, как подтолкнули словно. Мы там у себя и не поверили сперва, думали – так пошуметь вышли, глотки подрать. А когда увидели баррикады и бой с полицией, тут уж все стало ясно. Ноги в руки и вперед! Но все равно, не знаем, что дальше. Вон готовимся к обороне, а разве выстоим? Против ракет и бомб?

– Одни нет, – вздохнул Геннадий. – Даже если вся область встанет, сомнут. Тут надо соседей поднимать. Кстати, наши что-то подобное хотят сделать.

– Молодцы, если так. Только опять, что они им скажут? Восстание поднимать? А ради чего? Ну пошумят, ну может заставят свои власти что-то сделать! А против полиции пойдут? Под пули? И зачем? Чтобы через несколько дней получить пару дивизий в гости?

– Да. Одна, две, даже пять областей ничего не сделают. Только что пример покажут.

– Потому как нет единого понимания будущего, ради чего кровь проливать и что с победой делать, если ее добудут. Вот в чем заковыка.

Геннадий почесал лоб, пожал плечами.

– Знаешь, я так далеко не смотрел пока. Когда началось, все о себе думал, о том, что делать. Вернее, после пьянки отходил.

Геннадий сбился, бросил взгляд на Галину Владимировну, не желая уточнять, что пил с ее сыном.

– Только что из ОМОНа ушел с руганью. Ну и… присоединился к повстанцам. А там некогда было о будущем думать, только успевал бить и уворачиваться.

– Вот-вот. Не до того было. И другие так же. А сейчас раж пройдет, адреналинчик из крови выйдет и начнут репу чесать, как да что. Многие испугаются, кто-то уйдет. И если штаб не предложит ясную и четкую программу, не достучится до каждого, наш успех обернется пшиком. А времени в запасе почти нет.

– И что делать?

– Готовить.

– Оружие?

– Да. Главное оружие, как говорил Ленин, это идеология. А Сталин говорил, что нам без идеологии смерть. И оби знали, что говорили.

– Я это не читал.

– Да откуда! Вас же пичкали рекламой, колой, жвачкой и толерантностью, ети ее! Откуда вам знать?!

Галина Владимировна внимательно слушала Лоскутиных, беспокойно посматривая на суп и картошку с котлетами. Потом не выдержала и решительно заявила.

– Все хватит! Вениамин, Гена, споры надо вести на полный желудок! Не то будете простывший суп хлебать! Ешьте, пока есть время! А то опять сорвут куда-то!

– Все, Галь, – примирительно поднял руки Вениамин. – Слушаем и повинуемся.

Он подмигнул племяннику и опустил ложку в тарелку. Геннадий спрятал улыбку и тоже взял ложку. В этот момент в дверь позвонили.

У него даже не было сил удивляться. Вид сидящих за столом друга и какого-то мужчины не вызвал у Толика никаких эмоций. А вот спокойный вид матери разом снял тревогу за нее и заставил облегченно вздохнуть. Галина Владимировна тоже не сдержала вздох облегчения и поспешила обнять сына.

– Наконец-то! Даже не позвонил!

– Звонил несколько раз. Но ты не отвечала.

– Ах, да, извини. Я же… Мой руки и за стол. У нас тут гости.

С Генкой они обнялись. После всего пережитого довольная физиономия друга много значила.

– Это мой дядя, приехал к нам на помощь. Вместе электросеть защищали.

– Очень приятно, – Толик пожал Вениамину Николаевичу руку.

– Взаимно. Галина и Гена рассказали, что ты в какой-то особой команде.

Толик машинально отметил, что дядя друга назвал его мать по имени, но оставил без внимания.

– Все мы тут потихоньку воюем.

Галина Владимировна поставила на стол еще один прибор и буквально заставила всех взять в руки ложки.

– Все разговоры потом. Приятного аппетита.

– … Я не понял, а военные что? Вообще не лезли?

– Ничего. Ни одного подразделения на улицах. Говорили, будто им вообще запретили расположение покидать.

– А власти не пытались их заставить?

– Так они местным не подчиняются. Вроде как губернатор начальника гарнизона хотел попросить вывести на улицы солдат, но тот даже слушать не стал.

– А теперь они как? Город в руках повстанцев, если сюда будут стягивать нацгвардию и полицию, военных все равно как-то задействуют.

– Да хрен его знает! Штаб будет договариваться с ними. Не воевать же в самом деле!

– Вот-вот. Только с ними еще не хватает воевать! Кстати, я слышал, несколько офицеров присоединились к нам. Но это не точно.

Разговор за столом все равно завязался, правда, после того как были съедены суп и котлеты. А когда на столе возникла бутылка коньяка, Вениамин Николаевич первым задал вопрос племяннику. Это не было пустым любопытством, бывший капитан хотел быть в курсе событий. А его прошлый опыт мог послужить повстанцам.

Галина Владимировна в разговоре участия почти не принимала, занималась на кухне делами, изредка вставляя пару слов, а больше слушая мужчин.

Анатолий, наконец, обратил внимание на поведение Вениамина Николаевича, когда тот обращался к его матери. Что-то гость уж слишком активен. Подкатить хочет?

Анатолий прямо спросил об этом Гену, когда его дядя вышел в туалет. Верный друг развел руками.

– Да он нормальный мужик.

– Вижу, что нормальный, речь не о том. Чего это он так резко?

– Ну так это он ее из боя выносил. На руках. Так до кабинета и нес! Я уж думал, не отпустит. А ты че, против, да?

– Да нет, – пожал Анатолий плечами. – Это ее дело. Просто неожиданно и быстро.

– Ну так война! На войне все быстрее происходит.

Упоминание о войне не понравилось Рывнову, но возражать другу он не стал. Тот вдруг усмехнулся и подмигнул.

– Я тоже там одну подружку нашел. Ох девчонка какая! Класс!

– Ага. Пока кто-то воюет, бравый сержант с дяди пример берет!

– Да ладно тебе, – обиделся Генка. – Я бывший сержант, хотя и остался бравым. А повоевать и мы успели.

Но рассказать о своих подвигах он не успел. Зазвонил телефон, Анатолий ответил и услышал голос Сумского.

– Толян, ты дома?

– Нет блин, в лесу!

– Короче, давай сюда. Приказ поступил, нас вызывают.

– Куда?

– Узнаешь! Мы в сборе, ждем.

Не успел Толик огорчить мать скорым отъездом, как заработала радиостанция Геннадия. Его тоже просили поспешить с возвращением.

Глядя на них, засобирался и Вениамин Николаевич. Анатолий, успокоив мать и перехватив взгляд Лоскутина-старшего, вдруг сказал:

– Мы поедем, а вы не спешите. Маме помогите. А то бросаем одну.

Мать даже не нашлась что ответить на такое предложение сына. Только как-то жалобно посмотрела на Толика и на Лоскутина-старшего.

Генка поддержал друга.

– Если что, я позвоню. Твою группу все равно мне подчинили.

– Командуешь теперь, значит, – хмыкнул дядя. – Ладно, командир, раз даешь увольнительную, так и быть. Если хозяин не против.

Он внимательно посмотрел на Анатолия, но тот качнул головой.

– Не против. А с мамой сами договаривайтесь. Все, пора.

Вопрос присутствия военных в городе обсуждался и в штабе повстанцев. Лидерам протеста было над чем ломать голову. В Горинске находились два филиала военных училищ, несколько отдельных частей, госпиталь и тыловая служба. В двадцати километрах от города стояла мотострелковая бригада и авиаполк.

Военные получили приказ ни под каким видом не вмешиваться в конфликт, однако не все сохраняли нейтралитет. Около двадцати офицеров гарнизона приняли участие в протестах и схватках с полицией. На стороне властей выступили некоторые контрактники, им хорошо заплатили и обещали еще больше, если они продолжат воевать с народом.

Но штаб волновали не они, а то вооружение, что было в арсенале у военных. В чьи руки оно попадет? Не получат ли его боевики и банды, работавшие на полицию? А бронетехника? Ее хоть и немного, но даже пары БТРов хватит, чтобы навести шум на улицах.

Отставной подполковник Буровец сразу предложил выйти на контакт с командованием гарнизона и прояснить позицию военных по дальнейшим планам. Однако в штабе гарнизона никто не ответил. Тогда решили выйти напрямую на части. Помощи от военных не ждали, но хотя бы те не мешали.

– Смысла говорить с ними не вижу, – заявил Ловкачев. – Как в министерстве решат, так и будет. От командиров на местах ничего не зависит.

– Но кто-то все же пошел к нам, – возразил Толокнов. – Оружие в руки взяли и воевали.

– А кто-то воевал за полицаев, – парировал Ловкачев. – Это одиночки. Ну пусть группы. Но двадцать, тридцать, сто человек ничего не решают.

– Надо блокировать части. Не все, а где есть личный состав и техника. Тыловую базу, например, трогать не за чем. И училище тыловое, – предложил Буровец.

– Не скажи! Оружия там немного и бойцы из тыловиков никакие. Но там хорошие запасы продовольствия и не только. И боеприпасов хватает. Если это попадет в руки противника…

– А нет уже противника, – прервал Ловкачева Буровец. – Основная часть вышла из города, остальные не имеют сил напасть на военных. Ничего не смогут сделать. Думаю, надо предупредить военных, чтобы не контактировали с боевиками. Ну и перекрыть подъезды к частям. Только людей на посты может не хватить.

– Выпустим обращение к военным, – подал голос молчавший до этого Селиванов. – И листовки разбросаем, и по телевидению выступим. Разъясним нашу позицию, попросим не выступать против народа и не поддаваться на провокации. А то боевики могут устроить налет на какую-то часть, чтобы вызвать ответный огонь. А свалят все на нас.

Предложение поддержали, но на всякий случай решили все-таки перекрыть подъезды к воинским частям. Лишним не будет.

Военные фигурировали и в планах Крона. На определенном этапе они должны были выступить в поддержку. Только вот кого именно поддерживать, решать предстояло Крону. Отдельный батальон связи мог сыграть за повстанцев. Тогда как артдивизион и дивизион артразведки поддержали бы власти города. Во всяком случае предварительная работа с офицерами штабов этих частей была проведена загодя. И выплачен совсем немалый аванс.

Пока что выходило, что выступить должен батальон связи, но только когда центральные власти начнут зачистку города. Это бы внесло сумятицу в планы властей и заставило армию более активно включиться в дело.

Впрочем, Крон допускал и третий вариант. Военные вообще останутся в стороне от заварушки и войдут в город только по приказу командования и только после взятия города под полный контроль силами полиции и нацгвардии. Но это произойдет не раньше, чем восстание подавят, точнее утопят в крови. По самые крыши домов.

Пока же команда Крона занималась плановыми мероприятиями. То есть проводила эвакуацию части персонала и техники. Вслед за инструкторами Горинск покидали техники, аналитики, спецы в сфере коммуникаций. Они свою работу сделали, теперь их ждал отдых и хорошие гонорары. Группа эвакуации, напротив, была загружена до предела и пахала на все сто процентов. В режиме полной готовности пребывала и охрана команды. Начиная с ближней, что работала со штабом Крона, и заканчивая прикрытием, сидевшим в области.

Максимально взвинтив уровень противостояния и доведя ситуацию до прямого столкновения, Крон пожинал плоды работы, отслеживая обстановку, но больше ни на что существенно не влияя. В запасе оставался только один козырь. Особая команда «дворников». Небольшой хорошо вооруженный отряд, который в нужный момент совершил бы нападение либо на повстанцев, либо на их противников. Чтобы не дать затихнуть конфликту или спровоцировать стороны на обострение. Опять же, надобность в такой акции могла и не возникнуть. И зависело это уже не сколько от действий в Горинске, сколько от ситуации в Сурсаке. Где операция другой команды выходила на пиковый уровень. О чем Крон был отлично осведомлен.

Впрочем, не он один. О захвате Сурсака знали все. Только далеко не все видели связь между восстанием здесь и терактом там. Но те, кто догадывался, все равно не могли никак повлиять на ситуацию. Или почти никак.