Текст книги "Сам без оружия"
Автор книги: Алексей Фомичев
Жанр: Шпионские детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
– Я бы с удовольствием выпустил ему кишки, – прошипел Кинджиро, вновь склоняя голову и прося прощения за резкие слова.
Идзуми улыбнулся.
– Мы не можем позволить себе дать волю чувствам, мой мальчик. Не сейчас.
Идзуми жестом отпустил Кинджиро, стер улыбку с губ и посмотрел за окно. Его догадка относительно русского художника, скорее всего, верна. Если же нет… что ж, он успеет подумать о плохом.
Сейчас же его больше волновало, куда пропал «партнер». После последнего контакта в столице он на связь не выходил. А теперь вторая часть документов была для Идзуми крайне нужна. Это хоть как-то оправдает его в глазах руководства.
И если раньше Идзуми еще сомневался, выполнять ли условия сделки с «партнером», то теперь все сомнения отбросил. Он сделает все, что хочет этот человек, лишь бы получить желаемое. Он сделает даже больше. Лишь бы был прок!
Сомнение, ожидание, тревога терзали помощника японского посла все последующие сутки. А потом стало не до них. «Партнер» вышел на связь.
11
В Ново-Николаевск поезд прибыл ближе к вечеру, все еще отставая от графика на полтора часа. Стоянка здесь была сокращена до минимума, однако пассажиры высыпали на перрон размять ноги и подышать свежим морозным воздухом.
Тут же на перроне были несколько разносчиков газет, булочек, пирожных и сигарет. К ним устремились некоторые пассажиры второго класса, на ходу доставая деньги. А кое-кто прошел в вокзал в буфет и в небольшой трактир, видимо, пополнить запасы спиртного.
Идзуми в сопровождении Горо и Кинджиро тоже вышел на перрон, прошел вдоль него мимо паровоза, который уже медленно отходил от состава, уступая месту новому.
Неподалеку прохаживался лоточник с сигаретами и папиросами. Выкрикивая свои скороговорки, он ловко подбрасывал коробки спичек и ловил их одной рукой.
Когда Горо проходил мимо лоточника из-за него вывернулся малец лет девяти-десяти. Он притормозил возле японца, буквально втиснул тому в руку спичечный коробок и исчез в клубах пара, окутавших паровоз.
Горо прошел дальше, сопровождая Идзуми, вместе с ним постоял у края перрона, а потом так же неторопливо вернулся в вагон. И только там немного замерзшими пальцами раскрыл коробок. Внутри лежал свернутый в трубочку листок бумаги.
Через пятнадцать минут Идзуми закончил по второму разу читать записку, бросил ее на стол и посмотрел на Горо и Кинджиро.
– Это похоже на ультиматум.
– Скорее на ловушку, – хмуро вставил Горо.
Идзуми перевел взгляд на Кинджиро. Тот кашлянул, прикрыв рот рукой, и склонил голову.
– Согласен, это может быть ловушкой. Но возможно, это наш шанс спасти ситуацию. Извините, Идзуми-сама.
Идзуми сложил руки перед собой и задумался.
«В Красноярске к поезду будут прицеплены два вагона с химикатами и пироксилином в ящиках. Охрана – от трех до пяти человек вольнонаемных с личным оружием. Вагоны следуют до Читы.
Если вы все еще желаете получить вторую часть документов, вам следует с помощью содержимого этих вагонов устроить взрыв в одном из тоннелей Кругобайкальской железной дороги. Точные координаты будут переданы позднее. Детали и план операции разработайте самостоятельно. В момент акции вам будет оказана помощь моим человеком. Приметы передам позднее.
Если операция будет успешной, вы получите вторую часть документов во Владивостоке. О денежной части вознаграждения сообщу дополнительно.
Готовность к сотрудничеству – выход на станции Красноярска господина Идзуми в шарфе черного цвета».
Послание было написано на русском языке мелким разборчивым шрифтом. Чтобы прочитать его, Идзуми пришлось использовать лупу. Кроме текста, никаких знаков, подписей, отметок.
По всему выходило, что «партнер» где-то поблизости, видимо, в том же поезде. Он следит за дипломатами, наверное, выжидает удобный момент.
В послании ни слова об утраченных документах, значит, «партнер» не знает о них. Кстати, и о пожаре тоже ни слова. Не придает значения?
Идзуми вдруг подумал о том, что «партнером» может оказаться Скорин. Но потом отбросил эту мысль. Глупо отнимать документы, которые отдал сам. Это просто неумно.
Но кто тогда «партнер»? Возможно, Идзуми видится с ним в ресторане, приветствует во время прогулок по станциям. Но вычислить его не может. И это здорово раздражает, особенно теперь.
Идзуми отвлекся от своих мыслей, посмотрел на Горо и Кинджиро. Те почтительно ждали, когда он вновь заговорит.
– Я не понимаю мотивов действий «партнера», – произнес помощник посла. – Зачем ему авария на железной дороге? Если бы это было во время войны Японии с Россией, все было бы ясно. Но сейчас!
– Возможно, он хочет скомпрометировать нас перед русскими? – осторожно заметил Горо. – После такого случая он получит реальные рычаги воздействия на дипломатов и сможет диктовать нам свои условия.
– Для чего? Он передает нам секретные документы и тут же подставляет русской контрразведке?
– А может… – дождавшись кивка Идзуми, нерешительно начал Кинджиро, – может, его цель как раз завербовать нас посредством такого акта? Ведь это диверсия на стратегическом направлении. Связь центральной части империи с восточной окраиной.
Идзуми нахмурился, тронул листок бумаги, покатал его по столу. Предложение секретаря было не лишено смысла, но… слишком сложная комбинация. И цена вербовки слишком велика.
– Не думаю. Как говорят – игра не стоит свеч.
В купе повисла пауза. Столь странное требование «партнера» поставило дипломатов в тупик. Еще вчера Идзуми был готов на что угодно, лишь бы вернуть документы, но сегодня он уже испытывал сомнения относительно целесообразности участия в подозрительной и насквозь провокационной диверсии.
Выйди участие дипломатов Японии в этой операции на свет – отношениям двух империй мог настать конец. Это не вербовка осведомительниц из числа фрейлин Ее Императорского Величества, не подкуп купца первой гильдии, даже не взятка офицеру Генерального штаба в виде выигрыша на скачках.
Что простительно дипломату и разведчику, не простят диверсанту и террористу.
Однако…
«Партнер» не зря подробно объяснил, с помощью чего надо проводить диверсию. Взрывчатка фактически будет на месте. Следует лишь подготовить ее к взрыву и уйти. Но если это так важно «партнеру», почему он сам все не сделает? Не может? Не хватит сил? Его не будет в поезде?..
Несколько охранников – видимо, рабочие-взрывники какой-нибудь шахты – не самая большая проблема для подготовленных людей. Убрать их незаметно можно. Но что потом? Как сделать так, чтобы японца не заметили пассажиры? Где его спрятать?
Идзуми вдруг поймал себя на мысли, что уже обдумывает сам план акции, а не целесообразность ее проведения. Значит, он уже согласен? Значит, принял решение?
Идзуми открыл глаза, посмотрел на секретаря и советника. Они терпеливо ждали. Судя по их виду, им есть что сказать. Но теперь это не так важно. Теперь он готов рискнуть.
– Мы сделаем это! – заявил помощник посла. – Хотя это акт диверсии в отношении нашего союзника, но ради высшей цели мы пойдем на это.
На лицах Горо и Кинджиро проступило удивление и одобрение. Видимо, хоть и сомневались, но все же были «за».
– Кинджиро, на вас план операции. Продумайте все детали и учтите – никто не должен заподозрить в диверсии наших людей. И тем более никто не должен их видеть. Заодно решите, сколько человек потребуется.
Секретарь склонил голову. Имея чин тайи (капитана) разведки армии, Кинджиро владел многими навыками, в том числе ведения диверсионных операций. В посольстве именно он отвечал за все силовые акции, а также за скрытую охрану.
– Горо. Нам с вами надо попытаться вычислить этого «партнера» среди пассажиров.
– Если он все же здесь, – уточнил Горо.
– Думаю, он здесь. У него просто нет иного способа следовать за нами на такой же скорости. Если только в его распоряжении нет аэроплана. Но это вряд ли.
Легкая усмешка пробежала по губам Идзуми. Горо тоже растянул губы в улыбке. Нет способа засветить себя больше, чем следовать за поездом на аэроплане. Это могло бы пройти в Европе, может быть, в Америке. Но только не в России с ее бескрайними просторами и не самым лучшим состоянием авиации.
– Мы заставим его проявить себя, – сказал Идзуми. – Найдем способ… Кстати, Кинджиро, вы не знаете, в каком из новых чемоданов лежит черный шарф?
В Красноярске Идзуми отправился на прогулку в новом наряде. На фоне коричневого пальто вязаный черный шарф был особенно хорошо заметен.
В сопровождении Кинджиро Идзуми прогулялся вдоль состава, раскланялся со Щепкиным, Гоглидзе, Скориным, выслушал мнение Брауна о погоде, поцеловал руку Холодовой. Даже немного поговорил о синема с Зинштейном.
Пройдя еще дальше, помощник посла увидел, как к поезду цепляют сразу два вагона. Обычные грузовые, крытые. Увидел и сопровождение – четверых молодых людей в гражданской одежде. Оружия при них не видно, значит, это револьверы или пистолеты. Судя по виду – простые люди, не тренированные бойцы или агенты. Хотя русские могли переодеть и жандармов из специальных групп.
Совершив променад, Идзуми повернул обратно. Кинджиро следовал рядом, внимательно глядя по сторонам, хотя головой и не вертел. Вблизи их вагона топтались Кихо и Касуми. Им было приказано следить за обстановкой, чтобы вовремя заметить какого-нибудь мальчишку, который мог подбросить новое послание. Однако пока никого не было.
На обед дипломаты пришли чуть раньше обычного, отметили присутствие русских артистов и нескольких пассажиров первого класса. Но никто из них на роль «партнера» не подходил.
Поиск стал напоминать ловлю черной кошки в темной комнате, где той не было и в помине. Идзуми позабавила бы эта игра, если бы на кону не стояла его собственная жизнь и честь страны. Он с застывшим лицом очищал тарелки, потом пробовал десерт, а за ним пил чай.
Поезд миновал Тайшет, Тулун и мчался к Иркутску. «Партнер» молчал. Снял ли он сигнал или нет – неизвестно. Где он – неизвестно. Что собирается делать – неизвестно.
Идзуми мрачнел, молча сидел в купе, глядя в окно и успокаивая себя очередной чашкой чая. Когда поезд проскочил Тулун, он потребовал у Кинджиро саке. А потом долго смотрел на бутылку, не притрагиваясь к ней.
Он так и заснул сидя. Когда вагон дернулся на стыке, помощник посла мягко упал на подушку и продолжал лежать. Кинджиро дважды подходил к купе, слушал, но за дверью было тихо.
Идзуми проснулся за полчаса до прихода поезда в Иркутск. Под внимательными взглядами Кинджиро и Горо оделся, упрямо намотал на шею шарф и вышел из вагона. В этот раз он не пошел никуда, стоял у вагона, глядя по сторонам и слушая вокзальный шум.
Поезд уже нагнал потерянное время, и стоянка длилась запланированный час. Здесь было довольно холодно, дул пронзительный ветер, в воздухе кружили снежинки.
Идзуми насчитал сорок три штуки, когда пробил станционный колокол и проводники стали звать пассажиров в вагоны. Досчитав до пятидесяти, Идзуми повернулся и пошел к тамбуру. Он почти дошел до него, когда стоявший с другой стороны вагона Кихо вдруг охнул и схватился за ногу. А потом поднял с перрона небольшой камень, завернутый в бумагу.
Кихо спрятал камень в кулаке и шагнул в тамбур. Через минуту он протягивал Идзуми кое-как разглаженный лист, на котором мелким убористым почерком было написано послание. «Партнер» наконец-то вышел на связь.
12
Отслеживать возможные контакты японцев группа Щепкина начала сразу. Но толку от этого занятия было чуть. По поезду японцы не ходили, разве что посещали вагон-ресторан. К ним в вагон, понятное дело, никто не лез. Так что тут и смотреть было нечего.
На станциях японцы тоже от поезда не отходили. Несколько раз отправляли телеграммы в Петербург и во Владивосток, получали ответы. Идзуми в сопровождении секретаря прогуливался по перрону, но все время был на виду. К нему и к другим членам делегации никто не подходил.
Правда, был какой-то эпизод с мальчишкой, который крутился возле лоточника. Но местная полиция заверила, что малец – мелкий воришка, частенько кравший пачки сигарет или папирос с лотков. Его же мелкие торговцы подряжали выполнять кое-какие поручения. Так что появление на перроне этого шустрого паренька вполне оправдано.
Щепкин докладу полиции поверил, хотя и высказал пожелание, чтобы во время стоянки поезда перроны охранялись лучше. Его пожелание учли и больше никаких воришек, попрошаек и прочих личностей к вагонам не пускали.
Японцы вели себя спокойно, привычно и скучно. И это почему-то напрягало Щепкина. После утраты документов он ждал от них активности. Однако ее не было.
Телеграфные сообщения японцев перехватывали, но там ничего секретного, конечно, не было. Если и был скрытый шифр, понять его не удавалось. Поди разбери, как трактовать фразу «Поезд дошел до Урала. Граница Европы пройдена». Или «Здоровье у всех хорошее, осложнений нет».
Каких осложнений? При чем тут граница Европы? Можно такое накрутить, ища скрытый смысл, – и сам не разберешь.
Гоглидзе, которому мирное путешествие было поперек сердца, предложил подсмотреть за японцами с крыши. Мол, что-то интересное да увидим. Щепкин авантюру не одобрил – вряд ли Идзуми будет выкладывать секреты в застольной беседе и писать секретные послания на русском вплотную к окну.
Хотя сама идея неплоха, но только для особого случая. Какого, пока Щепкин и сам не знал.
Из столицы пришло сообщение – переданные фальшивки проверили, выявили высокое качество подделки печатей и подписей. Но больше ничего интересного не сказали. Батюшин пока на след предполагаемого предателя в стенах Генштаба не вышел. Что здорово нервировало самого полковника.
Дорожная жизнь шла своим чередом. Зинштейн дописывал сценарий, проигрывая эпизоды с актерами. Диана теперь большую часть дня проводила с ними, взяв на себя контроль группы, а заодно всего соседнего вагона. За Скориным она смотрела вдвойне внимательно, но тот вообще вел себя тихо, рисовал интерьеры по просьбе Зинштейна и успешно крутил роман с Ольгой Ваниной. После пожара художник стал более замкнут, но в компании с американцем Брауном и своей Джульеттой отходил, пел песни, даже играл на гитаре.
Офицеры до поры мало лезли к группе, встречаясь только в ресторане и иногда у Зинштейна. Правда, Мария Плавская явно воспылала страстью к Гоглидзе и все норовила остаться с ним наедине.
Ротмистр был только за, однако не всегда мог уделить красавице достаточно внимания. Отчего та дулась и демонстративно строила глазки Витольду Смардашу. А тот косился на Диану и Виолетту.
Словом, обычная ситуация в творческом мире. Усиленная долгой дорогой и определенной скукой в пути.
После Ново-Николаевска Щепкин все-таки нашел применение идее Гоглидзе и решил использовать крышу вагона, как место не только для просмотра обстановки, но и для… проникновения внутрь.
Замысел был прост. Офицеры знали, что японцы крайние купе закрыли. В них можно было пробраться через окна с крыши и сесть там. Перегородки между купе довольно тонкие, слышимость хорошая. Японцы говорят в полный голос. Надо только слушать.
Рано или поздно, но что-то интересное прозвучит. Имя, время и место встречи, догадки относительно документов, планы. Любая зацепка, любой факт мог навести контрразведчиков на кого-то или что-то. А там, глядишь, и до похищенных документов недалеко будет.
Весьма кстати был и вагон, в котором ехали японцы. Простой вагон первого класса, а не специально построенный с бронированием, усилением остова и дополнительными вставками в стенах.
К минусам стоило отнести тот факт, что слушать японцев мог только Щепкин. Больше японский язык никто не знал.
План не ахти, но в нынешней ситуации вполне пригоден. Белкин и Гоглидзе обдумали предложение, внесли кое-какие замечания и приготовились к выполнению.
Было решено подготовить на крыше веревочную систему для удобства перемещения и для страховки. Веревки легко ставить и так же легко снимать, следов не остается. К тому же они не требуют инструмента для установки.
Подготовку было решено начать перед Иркутском, проверить ее на практике, а само прослушивание начать после Байкала. Чем ближе к Владивостоку, тем больше будут говорить японцы, ожидая конца путешествия. Может, что ляпнут случайно…
После пожара в состав добавили только один вагон для дипломатов. Таким образом, вагон, где ехали офицеры, стал третьим от начала и ближе к японцам. Что было удобно.
Само проникновение решено было провести из второго вагона из купе проводника. Тот сразу дал добро и выразил готовность помогать. Он уже два года состоял тайным осведомителем жандармского управления и был специально поставлен на этот рейс. Так что гарантию сохранения секретности Щепкин имел.
В первый раз капитан пошел вместе с Гоглидзе. Тот был весьма горазд на подобные эскапады.
Веревки натянули между зацепами по краям крыши и вентиляционными окнами. Щепкин, обвязанный страховочным тросом, осторожно перегнулся через край крыши, с помощью зеркала заглянул в коридор и обнаружил в дальнем конце одну фигуру. Вроде бы Кихо. Дежурит. А вот и закрытые купе. Еще и заколоченные. Совсем хорошо, враз не доберутся, ежели заметят. А ну-ка с другой стороны!..
С другой стороны капитан угодил на окно купе Кинджиро. Там было пусто. Следующее окно – купе самого Идзуми. А вот и он сам, чаи гоняет и что-то говорит Горо. Оба в окно не смотрят, но это сейчас. Заглядывать надо крайне осторожно, а лучше вообще не лезть.
Щепкин дернул за трос, и Гоглидзе быстро вытянул его обратно. Однако не жарко! И ветер хлещет по физиономии, и температура явно ниже нуля. Тут впору в тулупе сидеть. Но в нем по крыше особенно не поползаешь. И тем более не влезешь в окно. Надо терпеть. А в тулуп обрядить Гоглидзе, ротмистру внутрь не залезать, ему тут сидеть. Вернее, лежать.
…– Можно работать! – заявил Щепкин после возвращения, хлебая из большой кружки чай. – Два купе закрыты, которое рядом с купе советника Горо подходит лучше всего. За ним идет купе Идзуми. А если еще и дырку в стене сделать – услышим что угодно.
– Один вопрос – как бесшумно открыть окно в купе? – покачал головой Гоглидзе. – Без шума может не выйти.
– Поезд грохочет дай боже! – заметил Белкин. – Хоть бей ногой – не услышат. Но тут нужен инструмент. И минут двадцать работы. Можно на станции все сделать. Хотя лучше в дороге.
– Сможешь? – спросил его Щепкин.
Поручик кивнул.
– Тогда так. На тебе окно. Какое именно, покажу. На нас прикрытие. – Щепкин вздохнул, посмотрел на офицеров. – План, конечно, не лучший. Но в нашем положении и за соломинку ухватишься. Попробуем послушать господ дипломатов. А?
Гоглидзе кивнул.
– Обязательно послушаем. Я так думаю, чем ближе конец пути, тем они сильнее будут нервничать. Заговорят!
– Ага! А еще лучше запоют! – подковырнул его Белкин. – Арию о своих агентах в столице!
– Если бы… – Щепкин допил чай и встал. – Ладно, с этим все. Пошли к Зинштейну. Заберем их и на ужин.
– Опять слушать споры о том, как должна смотреть героиня на героя и сколько допустимо поцелуев за минуту? – пошутил Гоглидзе.
– Вам, ротмистр, никто не мешает узнать насчет поцелуев у госпожи Плавской, – хмыкнул Белкин. – Думаю, она возражать не станет.
Он увернулся от тычка в бок, шагнул к двери и насмешливо посмотрел на Гоглидзе.
– Гриша, клянусь саблей деда – я отрежу твой поганый язык… или приколочу его к двери Виолетты. На которую ты засматриваешься уже третий день.
– Ну, хватит, господа шутники! – урезонил их Щепкин. – Вы мне еще тут дуэль устройте! На чайных ложках! Марш из купе! И ведите себя прилично при дамах! Вперед!
13
На крышу второго вагона Щепкин стал забираться уже перед самым закатом. Чтобы потом впотьмах не прыгать на первый вагон. Хоть свет и шел из тамбура, но лучше уж так, в последних лучах солнца. Капитан споро преодолел ограждение и забросил руки наверх, нащупывая ребристый край вентиляционного окна.
Снизу поддерживал Гоглидзе, подставив свое богатырское плечо. В руках ротмистр держал мотки веревки и два тулупа. Это уже для себя, чтобы не мерзнуть, ожидая командира.
Щепкин почти взобрался на крышу, когда взгляд зацепил смутный силуэт, ловко прыгавший по крышам поезда в сторону хвоста. От неожиданности капитан едва не слетел вниз. Прищурив глаза, смотрел на силуэт. Некто, закутанный в черное, споро перепрыгивал с крыши на крышу, держа руки по сторонам для балансировки.
Никаких случайных людей здесь быть не могло. По всему выходило, что это ловкий вор, решивший ограбить кого-то из пассажиров весьма оригинальным способом.
– Жди здесь! – крикнул Щепкин ротмистру и одним махом запрыгнул на крышу.
Он привстал, выровнялся и глянул по сторонам.
Поезд катил по одному из отрезков Кругобайкальской дороги. Он приближался к самому длинному тоннелю рядом с мысом Половинный. Слева по ходу движения темнели воды Байкала, справа отвесные скалы. Живописное местечко.
А неизвестный все бежал к хвосту. Куда он так спешит?
Щепкин побежал следом, внимательно глядя под ноги и вовремя беря разбег. Скорость хоть и не выше шестидесяти верст в час, но и это немало. Расстояния между крышами небольшие, но поезд потряхивает на стыках, вагоны иногда бросает из стороны в сторону. Нога может дрогнуть или ботинок соскользнуть.
Фигура впереди вдруг нырнула и пропала из вида. Щепкин поддал, перепрыгнул на следующую крышу и в последних лучах солнца увидел впереди смутные очертания тоннеля. До него было около пяти километров.
…«Взрыв надо устроить в тоннеле номер двенадцать. Уничтожьте охрану, подготовьте взрывчатку, после чего перейдите в последний пассажирский вагон и отцепите последние два вагона. Взрыв не заденет сам поезд.
Мой человек будет ждать вас под навесом последнего вагона. На левой руке у него будет кастет. Это опознавательный знак. Любого другого без кастета следует убрать.
Следующая связь во Владивостоке».
Это был написано на бумаге, которую Кихо передал Идзуми. К этому моменту план операции был уже готов. Кинджиро предложил кандидатуру Касуми – тот более-менее сносно говорил по-русски, хорошо владел приемами карате и имел дополнительную инженерную подготовку.
Идзуми согласился с кандидатурой и лично проинструктировал Касуми.
– Тебя никто не должен опознать. Даже человек «партнера». Если тот попробует на тебя напасть – убей его. И главное – не оставляй никаких следов! Ничего не должно связывать взрыв с нами! Ничего!
Касуми поклонился.
– Да, Идзуми-сама.
Когда поезд миновал мыс Толстый, Касуми с помощью Кихо забрался на крышу второго вагона и стал ждать момента. А потом быстро побежал по вагонам в конец состава.
Грузовые вагоны были погружены во тьму. И только сквозь небольшое окошко в боковой стене пробивался слабый свет. Касуми встал на краю последнего пассажирского вагона. Выровнял дыхание, присел, стараясь разглядеть внешнюю сторону тамбура, и не сразу заметил в углу большой силуэт в темной одежде.
Он ловко спрыгнул вниз, придерживаясь рукой за поручень и тем самым сильно снижая скорость падения. Встал, увидел, как силуэт отпрянул назад и сунул руку в карман пальто.
– Кастет! – рявкнул Касуми, выхватывая нож.
Брать огнестрельное оружие Идзуми категорически запретил. Как и использовать любое традиционное японское оружие. Только ножи, купленные в России, а также кистень – тоже русское оружие хулиганов и бандитов.
Силуэт шагнул вперед и вытянул руку. На пальцах Касуми разглядел медный кастет. Все в порядке.
– Чего так долго?! – недовольно пробурчал помощник.
Касуми не ответил. Он осматривал торец грузового вагона. Вагон был нестандартный, с узкой дверцей в торце. Видимо, его могли при случае использовать как пассажирский третьего класса. По обе стороны от дверцы поручни, еще один поперечный под крышей.
По плану человек «партнера» должен был позвать охрану и заставить открыть дверь под каким-либо предлогом. Касуми повернулся к помощнику, указал на дверь.
Тот шагнул вперед, нерешительно замер, словно думая, делать или нет, потом вдруг так заколотил в дверь, что Касуми вздрогнул.
– Хлопцы, поможьте! Хлопцы! Туточки огонь!
Голос помощника был хорошо поставлен, но сейчас дрожал от мнимого перепугу.
Касуми перехватил нож поудобнее и напрягся. Скоро тоннель, надо все сделать быстро. А дверь так и…
– Кто там? – донесся голос из-за двери. – Что за огонь?
– Хлопчики, миленькие! Спасите! – не унимался помощник. – Туточки загибаюсь.
Касуми бросил на него внимательный взгляд, пытаясь в слабом свете разглядеть лицо. Вроде бы оно было знакомое. Но узнать сложно – темно.
Неизвестно, что подумали охранники, однако открывать не спешили. И Касуми уже подумывал залезть на крышу и по ней добраться до боковых дверей, они могут быть не на запоре, значит, можно залезть.
Он уже взялся за поручень, когда дверь скрипнула и на рельсы легла тонкая полоска света. В проеме возникла сонная физиономия охранника – молодого парня лет двадцати пяти. На голове шапка, на теле тулуп, под ним рубашка, перепоясанная тонким кожаным ремешком. Справа за ремешком револьвер типа офицерского нагана. Обут охранник был в сапоги.
Все это Касуми рассмотрел в долю секунды. Он так же отметил, что охранник либо спал, либо просто лежал – на щеке красный отпечаток. И что тот совершенно не готов к активным действиям.
– Ну чего ты орал-то? – недовольно буркнул охранник, щуря глаза от ветра и глядя на помощника подозрительным взглядом.
Тот подавленно замолчал, не зная что сказать. И Касуми окончательно уверился, что помощник – не боевик, не солдат, даже не бандит. Просто случайный человек, по какой-то непонятной причине угодивший в это дело. А значит, надо брать все на себя, и немедленно.
Охранник уже более осмысленно взглянул на помощника, недовольно скривился и набрал в грудь воздуха, желая что-то сказать. Наверное, отругать идиота, который колотится в дверь, а потом молчит как рыба.
В этот момент Касуми ударил по двери, прыгнул вперед, нанося удар ножом в сердце охранника.
Охранник упал на пол, Касуми перекатился через него, выпуская рукоятку ножа, вытащил второй нож и бросил его в другого охранника, сидевшего возле небольшой печки в пяти шагах от стеллажа.
Нож попал плохо, в грудь, не пробил тяжелый тулуп и упал под ноги охраннику. Тот вскочил, удивленно глядя в закрытое наполовину лицо противника. Рука потянулась к оружию, висевшему на поясе.
А помощник все еще торчал за дверью, с ужасом глядя на убитого и издавая странные звуки. Словно удерживая позывы рвоты.
Уцелевший охранник выхватил револьвер, навел ствол на Касуми, но стрелять не спешил. Слева и справа от центрального прохода были стеллажи, забитые ящиками. На каждом была надпись «Тринитрат целлюлозы. Огнеопасно!». Одна пуля могла поднять на воздух этот и пару соседних вагонов.
Охранник сделал шаг назад и срывающимся ломким голосом прохрипел:
– Назад! Не подходи! Стреляю!
Руки его тряслись, глаза были широко раскрыты. По переносице ползла капля пота. Внезапное нападение и гибель напарника повергли его в шок, однако он мог быстро прийти в себя.
Касуми развел руки, пряча нож, и шагнул вперед.
– Назад! Стрелять буду!
Охранник облизал губы и поднял револьвер. Касуми шагнул в сторону, и вдруг бросил нож под ноги. А сам потянул руки вверх. Ствол револьвера дрогнул. И в этот момент Касуми прыгнул по диагонали, а потом ушел в кувырке под ноги охраннику.
Тот дернулся, стал лихорадочно ловить японца стволом, но так и не выстрелил. А потом стало поздно.
Выход в нижнюю стойку с ударом ногой в пах, смена стойки, отвод руки с револьвером, удар по запястью и тут же ребром ладони по шее.
Охранник завалился назад, сполз по стеллажу и замер.
Касуми отшвырнул ногой револьвер, подобрал нож и обернулся. Белый, как смерть, помощник обошел лежащий в проходе труп первого охранника, сделал несколько шагов вперед и застыл, увидев второй труп.
– Забери… это!
Касуми указал на револьвер, быстро обвел взглядом ящики, вытащил один в проход, клинком поддел доску и отодрал ее. Потом обшарил взглядом полки и вопросительно посмотрел на помощника.
Для того трупы, видать, были в новинку. Он пялился на убитых, сдерживая позывы рвоты, рукавом утирая обильно выступивший на лице пот. Вдобавок его разобрала икота.
Времени на уговоры не было совсем, в соседнем вагоне еще два охранника. Их следовало немедленно обезвредить и подготовить химикаты к подрыву. А эта бледнолицая макака!..
Касуми подошел к помощнику, резким жестом ухватил пальцами его нос и крепко сжал. Помощник завыл, удивленно заморгал.
– Срушать! Дерать! Быстро! Детонатор! Бикфоррдоф шнур! Ну?!
Боль отрезвила помощника, он окинул взглядом полки, указал на отдельно лежащий ящик.
Дальше все пошло быстрее. Касуми вскрыл несколько ящиков в разных концах вагона и подготовил пироксилин к взрыву. Потом указал помощнику на дверь, ведущую к пассажирскому вагону, и сказал:
– Стеречь!
А сам открыл вторую торцевую дверь и вышел к последнему вагону с химикатами. Предстояло повторить штурм, желательно так же без шума.
…Щепкин встал у края крыши последнего вагона, осторожно заглянул за край, держа пистолет наготове. Внизу никого не видно, а торцевая дверь грузового вагона была открыта. В проходе капитан заметил подошву сапога. А когда присел и наклонил голову ниже – обнаружил и ногу, на которую был надет сапог.
Убит либо без сознания. Видимо, это охрана. Та-ак, все веселее и веселее! О том, что к поезду прицепили два вагона, Щепкин знал. Что там везли, правда, не уточнял, не придав этому значения. Видимо, зря. Потому как ради ерунды охрану убивать не станут. Простое ограбление? Нет, в это капитан сейчас не поверит.
Щепкин слез вниз, не показываясь в проеме двери, осторожно заглянул внутрь. Ага, труп! На груди кровавое пятно, на воротнике тулупа красная полоса. Кто-то вытирал клинок. Дальше еще одно тело без видимых ранений. А кто это сидит там? Никак живой. Тот самый бегун по крышам? Как бы там ни было, его надо брать. Он вроде один.
Капитан мягко скользнул вперед, держа пистолет на уровне пояса, сделал три шага. Неизвестный в туго натянутой на глаза зимней шапке, вдруг обернулся, вскинул левую руку с револьвером и застыл. Почему-то не стрелял.
– Брось оружие! – рявкнул капитан, направляя пистолет на противника. При этом он прикинул его габариты и понял, что ошибся. Тот бегун был меньше, уже и одет не так солидно. – Брось! – Капитан сделал шаг вперед. – Живо!
На его лицо упал отсвет лампы, немного ослепив.
Дальше произошло непонятное. Противник вдруг утробно охнул и бросился на капитана, поднимая револьвер на уровень груди.
Капитан мгновенно упал на бок, вытянул руку с пистолетом и выстрелил. Пуля угодила в грудь противника. Тот по инерции сделал два шага вперед и упал. Шапка слетела с головы, обнажив тщательно уложенные волосы.
Щепкин повернул тело на спину и удивленно присвистнул. Перед ним лежал надежда русского синематографа, обладатель роскошных усов и демонического взгляда Витольд Смардаш собственной персоной.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.